CC BY
43
М. Н. Суворов
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПРОЗА ЙЕМЕНА В РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД (СЕРЕДИНА 50-х — КОНЕЦ 60-х гг. ХХ в.)
Тенденции развития йеменской литературы с середины 50-х до конца 60-х гг. XX в. самым тесным образом были связаны с происходившими в стране политическими событиями. Политическая жизнь Йемена тех лет, определяемая столкновением различных идеологий, внешних иностранных влияний, внутренних клановых интересов и личных амбиций партийных лидеров, в целом протекала в русле общемирового процесса того времени, выражавшегося в стремлении стран третьего мира к национальной независимости и модернизации.
Центром политической жизни Йемена в указанный период был многонациональный город-порт Аден, колонизированный Великобританией еще в 1839 г. и к 50-м годам ХХ в. превратившийся в один из крупнейших портов мира. Правительство Великобритании после потери военных баз в Египте в 1956 г. и в Ираке в 1958 г. сделало Аден своим главным форпостом на Ближнем и Среднем Востоке. Численность британских военнослужащих в городе в 60-х гг. составляла по разным оценкам от 10 до 15 тыс. человек. Коренные аденские арабы представляли около четверти жителей города, более трети составляли трудовые эмигранты из Северного Йемена, находившегося тогда под властью династии зейдитских имамов, остальное население было других национальностей.
Перенаселенность, жесткая конкуренция в поисках заработка и растущий разрыв между богатыми и бедными стали благодатной почвой для распространения в Адене радикальных революционных идей, подсказывавших людям быстрый способ улучшения условий жизни. Идеалом для всего арабского мира к тому времени уже стал добившийся независимости Египет с президентом Насером во главе. С начала 60-х гг. пропагандистские передачи египетской радиостанции «Голос арабов» достигали каждого уголка арабского мира, где транзисторные радиоприемники быстро входили в обиход даже среди самых бедных слоев населения. Повсюду в Йемене формировалось осознание того, что Аден остается последней арабской территорией, на которой хозяйничают англичане.
Националистическая, антиколониальная идеология быстро находила себе приверженцев среди недовольных условиями жизни рабочих и мелких служащих. Начавшееся в городе забастовочное движение быстро переросло в движение профсоюзное, при этом экономические требования вскоре сменились требованиями политическими. Началось создание партий, фронтов и блоков, ставивших перед собой различные задачи.
Появление новых политических группировок сопровождалось ростом числа периодических изданий. С середины 50-х до конца 60-х гг. в Адене выходило более трех десятков газет, включая такие популярные в те годы издания, как «ал-Йакза», «ал-Аййам», «ат-Тарик», «ал-Фаджр», «ал-'Амил», «ал-Фикр», «Саут ал-Джануб», «ал-Амал», «ал-Масир», «ал-Му'аллим» и «ал-Гад». На страницах газет разворачивались баталии между сторонниками различных политических течений.
© М. Н. Суворов, 2009
На соседних с Аденом территориях Южного Йемена, входивших в сферу влияния англичан, ситуация также была неспокойной. Имам Северного Йемена путем раздачи оружия и денег неустанно подстрекал проживающие там племена к беспорядкам и неподчинению местным правителям, которые, в свою очередь, получая от англичан средства на социально-экономическое развитие региона, щедро раздавали их своим сторонникам. Египетское радио, называвшее султанов и шейхов британскими марионетками, призывало население к их свержению. Британская авиация периодически бомбила территории мятежных племен, иногда стирая с лица земли целые селения, но это не давало желаемых результатов.
В 1962 г. имам Северного Йемена был свергнут, и началась гражданская война между республиканцами и монархистами. Сотни северойеменских эмигрантов покинули Аден, чтобы вступить в республиканскую армию. Многие аденцы и представители остальных частей Южного Йемена также стали добровольцами.
Египет, чьи спецслужбы сыграли не последнюю роль в подготовке революционного переворота на Севере, направил в помощь республиканцам воинский контингент численностью около 30 тыс. человек. В то время как военные действия на Севере шли с переменным успехом, при поддержке египтян были созданы Фронт национального освобождения, затем Фронт освобождения оккупированного юга Йемена, задачей которых стало изгнание англичан из Южного Йемена. В 1963 г. на соседних с Аденом территориях началась партизанская война против англичан, которая почти сразу перекинулась в саму колонию.
В условиях почти ежедневных убийств, взрывов и диверсий англичане неоднократно вводили в городе чрезвычайное положение, однако ситуация только ухудшалась. Аресты и облавы в Адене и бомбовые удары по позициям партизан в провинции не давали ощутимых результатов. В 1966 г. правительство Великобритании приняло решение предоставить Южному Йемену полную независимость и вывести из Адена военную базу. Летом 1967 г. война шла уже не между йеменцами и англичанами, а в рядах самих йеменцев: между Фронтом национального освобождения и Фронтом освобождения оккупированного юга Йемена. В ноябре того же года последние британские подразделения покинули город.
В том же году, летом, Израиль нанес Египту сокрушительное военное поражение на Синайском полуострове. Будучи не в состоянии воевать на два фронта, к середине октября Египет полностью вывел свои войска из Северного Йемена. Уже зимой силы монархистов блокировали Сану. На помощь осажденной столице, как и в первые месяцы гражданской войны, со всего Йемена и из эмиграции спешили сотни добровольцев. Блокада Саны продолжалась семьдесят дней, в ходе которых численность республиканской армии выросла в несколько раз. После прорыва блокады сопротивление монархистов стало угасать, и в 1970 г. воюющие стороны достигли окончательного примирения на условиях раздела власти и сохранения республиканского режима.
Все эти события пятнадцатилетнего периода в истории Йемена не только внесли новую тематику в национальную прозу, но и во многом определили направление ее развития. Идейное брожение охватывало тогда все уровни общественной жизни. Споры о политике шли на страницах газет, в домах, на улицах, в харчевнях и кофейнях. Политизированные молодые авторы, многие из которых работали журналистами, оказались на переднем краю этого идеологического фронта. По оценке йеменского литератора Хусейна Басиддика в период с середины 50-х до конца 60-х гг. в аденских газетах были опубликованы рассказы более четырех десятков новых авторов, большинство из которых, впрочем, не оставило в литературе заметного следа1. В эти же годы вышли первые сборники
рассказов йеменских авторов: «Ты — коммунист» (1957 г.) Салеха ад-Даххана, «Порванный ультиматум» (1960 г.) Ахмада Махфуза Омара, «Золотые пески» (1965 г.) и «Извержение вулкана» (1968 г.) Абдаллаха Салема Бавазира, «Самоотречение» (1965 г.) Мухаммада Касема Мусанны, «А как же земля, Сельма?» (1966 г.) Мухаммада Абд ал-Вали, «Вход воспрещен» (1968 г.) Али Базиба, «Голодные в раю» (1970 г.) Абд ал-Маджида ал-Кады, а также повести Али Мухаммада Абдо «Гужевая лошадь» (Хисан ал- 'араба, 1959 г.) и «Записки рабочего» (Музаккират 'амил, 1966 г.), напечатанные в аденских газетах «ал-Кифах» и «ат-Тарик». Публиковавшиеся в те годы в аденской прессе рассказы Ахмада Махфуза Омара позже составили еще один его сборник «Г адина» (1980 г.), а рассказы Камала Хайдара — сборник «Вывеска» (1978 г.). Некоторые рассказы Абд ал-Маджида ал-Кады того времени вошли и в его второй сборник «Голубка в орлином гнезде» (1989 г.), а два рассказа Ибрахима ал-Кафа — в его сборник «Взрыв» (1984 г.)2. В своей совокупности все эти рассказы и повести дают ясное представление о процессах, происходивших в йеменской художественной прозе в период с середины 50-х до конца 60-х гг.
Среди рассказов названных сборников довольно много таких, которые демонстрируют просветительский подход авторов к вопросам морали и нравственности, свойственный йеменской прозе предыдущего периода3. При этом писатели критикуют как индивидуальные пороки: невежество, лень, пьянство и т. п., так и пороки общественные, являющиеся следствием архаичных традиций, таких как, например, социальная стратификация, половая сегрегация, брак, основанный лишь на материальных интересах.
Одновременно с критикой этих культурных традиций авторы рассказов уделяют большое внимание проблемам социального неравенства и бедности — в диапазоне от простого сострадания к неимущим до выраженного социального протеста. Состраданием к бедным людям пронизаны сентиментально-просветительские рассказы Абд ал-Маджида ал-Кады в обоих его сборниках. Герои многих его рассказов — обездоленные дети, чья участь писателю была хорошо известна, поскольку он сам в детстве в течение нескольких лет вел жизнь аденского беспризорника. Очевидно, ал-Кады имел некое представление о теории классовой борьбы, что нашло отзвук в рассказе «Шелковичный червь». Герои рассказа иллюстрируют собой степень разрыва между богатыми и бедными: это ростовщик, трясущийся над своим сундуком с деньгами, и чернорабочие, которым нечем кормить семьи. «До каких пор, — вопрошает один из чернорабочих, — мы, трудящийся класс, будем служить источником легкого обогащения для этих бездельников? До каких пор мы будем вкалывать, а они отдыхать? До каких пор мы будем голодать, а они объедаться? До каких пор мы будем проливать пот и слезы, превращая их в сокровища, которыми они набивают сундуки?»4
По мере роста националистических настроений в Адене молодые авторы все больше и больше склонялись к тому, чтобы причиной всевозможных общественных и индивидуальных проблем местных арабов считать колониальный режим. Так, герой рассказа Ахмада Махфуза Омара «Расчет», ютящийся в маленькой квартире вместе с двенадцатью другими членами своей семьи, постоянно размышляет о том, почему «уроженцы и истинные владельцы этой страны живут в ней в невыносимых условиях, в то время как „гости“ имеют в ней большие роскошные дома, оснащенные всеми современными удобствами»5. Когда же молодого человека увольняют с работы за прогул, причиной которого стала его болезнь, он не сомневается, что директор-иностранец уволил его лишь потому, что хотел взять на его место иностранца. Другим примером тех же умонастроений служит рассказ Мухаммада Мусанны «Самоотречение». Мысли автора, вложенные в уста героя, выглядят
смесью слабо связанных одна с другой просветительских и националистических идей. Герой рассказа трудится всю жизнь не покладая рук, чтобы прокормить парализованного отца, слепую мать, четырех сестер, а затем еще жену и двоих детей. Его скромного заработка не хватает для нормальной жизни, и, понимая, что причиной его бедности является его необразованность, а причиной необразованности — нехватка средств и свободного времени из-за необходимости кормить огромную семью, виновными в своих страданиях он, тем не менее, считает иностранцев. «Главной бедой его страны, — подсказывает читателю автор, — являются иностранцы. Управление, в котором он работает, возглавляют иностранцы, в то время как его соотечественники служат простыми секретарями. Почти во всех учреждениях командуют иностранцы. Почти все руководящие посты и важные экономические сферы — в руках иностранцев, в то время как десятки и даже сотни соотечественников страдают от безработицы, которая охватила всю страну и способна привести к социальному взрыву, экономическому краху, потере будущего и вообще потере страны. Все важные, ответственные сферы — в руках иностранцев. Экономика — в руках иностранцев. Практически все, можно сказать, вся страна — в руках иностранцев. Эти иностранцы как скорпионы, они душат страну как спрут»6. В финале же рассказа герой решает, что будет и дальше упорно трудиться для того, чтобы дать своим детям образование, хотя по логике сюжета он должен был бы решить бороться с иностранным засильем.
Новой самостоятельной темой в йеменской прозе в это время становится жизнь людей в Северном Йемене и северян в эмиграции. Одним из первых посвященных этой теме произведений стал рассказ Салеха ад-Даххана «Ты — коммунист», в котором автор поведал о тех репрессиях, которым в Северном Йемене подвергаются все инакомыслящие. Герой рассказа, родившийся и выросший в нищенских условиях северойеменской провинции, поступает учиться в школу Таизза, тогдашней столицы имамата, и добивается в учебе больших успехов. Как одного из лучших учеников его отправляют в Египет, где он становится студентом медицинского факультета. Сравнивая жизнь людей в Египте и Йемене, молодой человек с горечью понимает, насколько его родина отстала в своем развитии от всего остального мира. Приехав на каникулы в Йемен, он критически высказывается по поводу ситуации в стране, за что его обвиняют в коммунизме и сажают в тюрьму. Именно в этом рассказе впервые появляется описание условий жизни простых людей в Северном Йемене.
Жизнь северян-эмигрантов в Адене изобразил Али Мухаммад Абдо в повести «Гужевая лошадь», отразившей личный опыт автора. Жизнь главного героя, северойеменского эмигранта, работающего в Адене грузчиком, мало отличается от образа жизни гужевой лошади. Тем не менее, он привозит из Северного Йемена в Аден своего сына и устраивает его на учебу в школу, надеясь, что образование обеспечит мальчику жизнь лучшую, чем его собственная. Однако материальные проблемы вскоре заставляют грузчика забрать сына из школы и устроить его на работу в одну из мастерских. Изнурительный труд в сыром помещении мастерской и постоянное недоедание приводят к тому, что мальчик заболевает туберкулезом. Отец собирается отправить сына обратно в родное селение, однако его земляки-грузчики уговаривают его не делать этого. Они считают, что их Родина — это такое место, куда люди возвращаются лишь для того, чтобы умереть, а не для того, чтобы жить. Они предлагают отцу помощь в лечении сына, говоря, что готовы продать даже свои котелки, в которых варят еду, лишь бы мальчику не пришлось ехать назад. Вскоре двое рабочих, вступивших ранее в профсоюз, сообщают отцу ребенка, что профсоюз решил выделить деньги на лечение его сына. Это известие заставляет многих грузчиков
примкнуть к профсоюзному движению, в котором они ранее не видели смысла. Несмотря на оказанную материальную помощь, мальчик все же умирает.
Детально изображая условия жизни эмигрантов в Адене, автор не пытался раскрыть внутренний мир своих героев, что лишило повесть некоторой доли художественности, сделав ее почти документальным произведением. Еще большей документальностью и меньшей художественностью отличалась вторая повесть писателя «Записки рабочего», сюжет которой был основан на тех же событиях, что и сюжет первой повести. Впрочем, само название этой второй повести и авторское предисловие к ней указывали на ее дневниковый, документальный характер.
Развитие в Южном Йемене национально-освободительного движения и его переход в фазу открытого сопротивления еще больше политизировало прозу и породило в ней образ героя-патриота, бунтаря, противостоящего неравным силам врага, а иногда и жертвующего жизнью за дело освобождения родины. Таким героем-патриотом предстает в рассказе Ахмада Махфуза Омара «Порванный ультиматум» шейх селения, отказавшийся принять покровительство англичан, за что правительственные войска при поддержке авиации стерли селение с лица земли. Такой же патриоткой является старая бедная неграмотная женщина в его же рассказе «Умм Салюх», которая говорит юным выпускникам школы, строящим планы на жизнь, что жизнь не сводится к достижению материальных благ и что ее собственной мечтой является свобода родины. В рассказе «Счастливый дом» писатель на примере главного героя показал, как бесконечное унижение доводит человека до того состояния, в котором ему уже нечего терять, и тогда он превращается в бунтаря, способного на все. По мнению критиков, герой этого рассказа стал аллегорией всего Южного Йемена, страдающего от британского колониального режима.
Стремление отдать жизнь за свободу родины характерно и для героев рассказов Ибрахима ал-Кафа «Подарок» и «Узкий коридор». Герой первого рассказа, шейх Али в канун праздника ждет весточки от сына, сражающегося в партизанском отряде. Наконец, приходит человек и отдает шейху винтовку сына, погибшего в бою. Партизан говорит, что перед смертью сын шейха отдал ему винтовку со следующими словами: «Возьми мою винтовку. Это моему отцу и родственникам... и всем вам. Это мой подарок вам на праздник, всем борцам на этой прекрасной земле. Возьми ее, может быть, кому-то из вас она нужна, чтобы завершить дело, которое я начал, чтобы стойко сражаться с врагами»7. Герой второго рассказа отстреливается от своих преследователей, заставших его с девушкой из их семьи и желающих по обычаю смыть свой позор его кровью. Загнанный в тупик, прячась от пуль, парень размышляет: «Я люблю жизнь, и не хочу умирать так просто. Очень жалко умереть ни за что. Ведь есть вещи, ради которых я должен жить. Мою дорогую Родину топчут тяжелые сапоги негодяев, которые ходят по головам наших детей, отцов и братьев, причиняя им тяжкие страдания. Мы можем им противостоять, потому что у нас есть оружие. Я должен выжить, во что бы то ни стало. Наверное, я эгоист и никчемный человек. Ведь я давно бы мог пойти сражаться с врагами родины с оружием в руках»8.
Героические мотивы звучат и в рассказах Мухаммада Абд ал-Вали «Человек с Севера» и «Последний урок». В первом рассказе повествуется о том, как один из сельских жителей района Хаулан в Северном Йемене отправился на заработки в Аден. Пеший путь до границы с Южным Йеменом занял у хауланца не один месяц. Все это время он не переставал удивляться огромным пространствам своей страны, которые он видел впервые в жизни. Наконец, он прибыл в одно из приграничных селений, где «появление чужака ни у кого не вызвало интереса, поскольку все уже привыкли ежедневно видеть тех, для
кого жизнь на Севере стала невыносимой»9. Хауланец остановился переночевать в мечети, и в ту же ночь британские ВВС, регулярно проводившие операции против южнойеменских партизан, нанесли по селению бомбовый удар. Проснувшись от страшного грохота, хауланец бежит, спасаясь от бомб, но вдруг вспоминает, что оставил в горящей мечети свою шаль (!). Обнаружив на месте мечети лишь догорающие руины, хауланец подбирает из рук убитого человека винтовку и начинает стрелять по самолетам. Подбив самолет, герой, сам сраженный пулеметной очередью, падает прямо на мертвую женщину, рядом с которой копошится грудной ребенок. Утром хауланца находят, а под ним — живого младенца, которому он успел отдать тепло своего умирающего тела и спасти, таким образом, от неминуемой смерти. Во втором рассказе писатель повествует об аденском школьном учителе, уволенном администрацией лишь за то, что пробуждал в своих учениках патриотические чувства.
Герой рассказа Али Базиба «Хаджи Сейф», безработный аденец, которому нечем кормить семью, отказывается от предложенной работы, когда узнает, что ему предлагают стать штрейкбрехером. В рассказе Бавазира «Он не был сумасшедшим» человек, потерявший разум после того, как его семья погибла под британскими бомбами, отвлекает огонь правительственных войск на себя, тем самым помогая партизанам разбить противника. Другой безумец из рассказа ал-Кады «Шальная стрела» потерял всех близких во время оккупации Израилем арабских земель. Оказавшись в изгнании в Адене, он бегает по улицам с палкой, убивая воображаемых израильтян, однако когда приходит весть
о начале интифады, разум возвращается к нему, и он отправляется на войну. В рассказе Бавазира «Диверсанты», посвященном уже гражданской войне на Севере, мужественной патриоткой предстает старая сельская женщина, застрелившая двух монархистов, которые оказались ее сыновьями, давно покинувшими родное селение и вернувшимися в качестве вражеских наемников. Оценивая эти литературные образы в йеменской прозе того времени, египетский критик Абд ал-Хамид Ибрахим писал: «Отсутствовало изображение борьбы, в процессе которой формируется позиция человека. Герой здесь мог в одночасье стать идеальным и занять твердую позицию, не порожденную какой-либо внутренней борьбой. Он мог вдруг кардинально измениться, что бывает лишь в мелодрамах»10.
Особое внимание политике уделил в рассказах своего сборника «Вход воспрещен» Али Базиб, марксист по убеждениям и литератор по призванию. Большинство рассказов сборника посвящено теме национально-освободительной борьбы — не только в Южном Йемене, но и в других арабских странах. Так, в рассказе «Да здравствует Египет!» автор описывает общественные волнения в Адене во время тройственной агрессии против независимого Египта в 1956 г., а сюжет рассказа «Один из них» связан с освободительным движением в Алжире. Атмосферу бурной политической активности в самом Адене писатель передает в произведении «Хорошей вам политики!». В рассказе «Наш город его не забудет» Базиб создает почти пророческий образ человека, который задолго до начала революционной борьбы в Южном Йемене пытался пробуждать в аденцах национальное самосознание, за что власти выслали его из страны. Рассказ «Хаджи Сейф» посвящен проблеме безработицы и забастовочному движению в Адене, а в рассказе «Вход воспрещен» автор воспроизводит гнетущую атмосферу введенного англичанами в Адене чрезвычайного положения.
Несмотря на явную политизированность рассказов Базиба, он стал одним из первых йеменских прозаиков, затронувших проблему морально-нравственного выбора. Почти все его герои вынуждены сделать трудный выбор в жизни. Это алжирец из французского
Иностранного легиона, который, осознав, что воевал не за правое дело, бежит из легиона, чтобы присоединиться к алжирским революционерам. Это хаджи Сейф, который после шести месяцев безработицы отказывается от предложенной работы, поскольку узнает, что ему предлагают стать штрейкбрехером. Это мальчик из Северного Йемена, герой рассказа «Решение», приехавший на заработки в Аден. Страдая от жестокого обращения хозяина кофейни, где он работает, мальчик решает убежать, но, вспомнив тяжелую жизнь своих близких в родном селении и осознав себя их кормильцем, остается работать. В рассказе «Тайна» звучит внутренний монолог тяжело больного, умирающего человека, который размышляет о смысле жизни и приходит к выводу, что ее смысл заключается в борьбе за счастье своего народа.
Обстановку в Адене накануне обретения Южным Йеменом независимости со свойственной ему иронией описал Абдаллах Бавазир в рассказах сборника «Извержение вулкана». Действие этих повествований разворачивается в условиях введенного англичанами в городе комендантского часа, который стал для аденцев настоящим испытанием. Неудивительно, что один из рассказов называется «Три дня в тюрьме», где под тюрьмой Бавазир подразумевает жизнь аденцев в режиме комендантского часа.
В наиболее реалистической манере социально-политическую атмосферу Адена 60-хгг. передал в рассказах своего сборника «Вывеска» Камал Хайдар. Посвященные жизни простых аденцев, рассказы эти отличались необычным для йеменской прозы того времени психологизмом. Большинство из них построено на внутреннем монологе героев, которые размышляют о своих жизненных неурядицах, связывая их с общим униженным положением йеменцев в аденской колонии. Причина такого положения кроется, по мнению писателя, в том числе и в характере самих арабов, неспособных перейти от слов к делу, объединиться ради достижения общей цели. Старый учитель из рассказа «Ничтожество», которому жена сказала, что он ничтожество, не может вынести саркастического тона молодых, любящих поумничать коллег и кричит им: «Да! Да! Я — ничтожество! Я — ничтожество со всей своей глупостью. Но что сделали вы с вашими глубокими познаниями!? Со своей чудесной молодостью? Интересно, что? Что, кроме болтовни? Вечной бесконечной болтовни? Лучше замолчите вы все! Мы все ни на что не годны! Мы все — ничтожество!»11
Безработный Хамед в рассказе «Рождение бунтаря», видя ссору двух футбольных болельщиков, собравшую толпу зевак, размышляет: «Они сцепились, потому что каждый считает свою футбольную команду лучшей, будто в нашей стране кроме футбола больше не из-за чего драться! Вот ведь нашли важный повод!»12 Еще большую горечь и растерянность Хамед испытывает, когда толпа, выражая свою ненависть к иностранцам, начинает попросту грабить магазин, принадлежащий некому индусу. Хамед пытается остановить мародеров, но сам получает пулю от подоспевшей полиции. Показательно, что для автора, как и для его героя, торговец-индус был безусловным врагом; осуждение вызывал лишь избранный толпой метод борьбы — мародерство.
Запутанность политических интриг того времени писателю удалось показать в более реалистическом свете, чем его собратьям по перу, склонным к большей романтизации национально-патриотического движения. В рассказах Хайдара более отчетливо проступают и отсутствие единства в массах, и стремление лидеров к получению личной выгоды, которые царили в общественно-политической жизни Адена того времени. Размышляя о политической деятельности многих своих соотечественников, безработный Хамед говорит: «Весь этот шум от имени арабской нации создается только для того, чтобы получить материальные и моральные выгоды, а суета вокруг выборов в Законодательный
совет — не более чем стремление занять должности и обогатиться. Для бедных аденских избирателей это простой способ получить деньги от богатых кандидатов, арабов и иностранцев, в обмен на свои голоса»13.
Разочарование в людях испытывает и герой рассказа «Вывеска», когда узнает о том, что его кумир, известный публицист, постоянно критиковавший деятельность одной иностранной компании, был принят ею на работу с большим окладом.
Теряя веру в людей, в справедливость, герои Хайдара начинают сомневаться и во всемогуществе Бога. Безработный Хамед, которому приятель сказал в утешение, что Бог его не оставит, думает: «Бог! Бог! Надежда и смирение! Бог! А что он может сделать для слабых, невежественных людей!? Что он может сделать для несчастных, сломленных безразличием собственных родителей, семейным неблагополучием и упадком общества? Чем он мне поможет, если я знаю, насколько я жалок, ничтожен и никчемен?»14 Потеря веры в рациональность человеческой жизни заставляет героя рассказа «Безумец» выбрать для себя особый путь. Умный, проницательный человек, он получил образование в Англии, но когда вернулся в Аден, не нашел понимания среди своих соотечественников и выбрал в качестве жизненного кредо т. н. мудрое безумие. И название, и философия этого рассказа перекликаются с книгой притч и стихов Джебрана Халиля Джебрана «Безумец» (The Madman), однако Хайдар, в отличие от ливанского писателя, показывает реальные социально-политические условия, заставившие его героя принять подобную жизненную философию. На фоне общей пессимистической тональности рассказов Хайдара нотка оптимизма появляется лишь в финале рассказа «Рождение бунтаря», где раненый полицией герой, теряя сознание, видит, как один школьник, пренебрегая опасностью быть схваченным, поет патриотическую песню, звучавшую в передаче египетской радиостанции «Голос арабов». Возможно, так писатель выражал надежду на то, что молодое поколение йеменцев не станет поколением «ничтожеств» или «безумцев» и сумеет сделать свою родину счастливой.
Завершая этот краткий обзор произведений йеменских авторов, написанных в период с середины 50-х до конца 60-х гг. прошлого века, можно сделать вывод о том, что в указанное время в йеменской прозе наблюдался процесс перехода от идей просветительства к революционному романтизму и критическому реализму с одновременным формированием национального, йеменского характера этой прозы. Продолжая уделять значительное внимание проблемам нравственности, как это делали аденские просветители 40-х гг., новые прозаики все больше были склонны рассматривать эти проблемы в контексте реальных условий общественной жизни в стране. Неудовлетворительность этих условий связывалась ими — под влиянием набиравшей силу националистической идеологии — с пороками существующей политической системы, т. е. с британским колониальным правлением. Причиной едва ли не всех личных и общественных бед йеменцев в произведениях этих прозаиков становился британский колониализм. Проза в это время сильно политизируется, особенно с началом вооруженной борьбы против англичан. Появляются романтические образы бунтарей, героев-патриотов, борцов за свободу родины, чьим речам и делам присущ особый гражданский пафос. Эти по большей части неправдоподобные герои превращаются авторами в носителей высоких идеалов, за которыми почти не просматривается психология реальной личности. Вместе с тем продолжает развиваться тема «маленького человека», обычного йеменца, с его повседневными заботами и горестями, обусловленными и архаичной культурной традицией, и социально-экономической отсталостью страны, и, конечно — в силу убеждений самих авторов — несправедливым
политическим строем. Внутренний мир такого «маленького человека» за редкими исключениями интересует авторов лишь настолько, насколько он отражает взгляды и убеждения их самих. Запутанность и неоднозначность реальной общественно-политической жизни тех лет в этих произведениях, как правило, остается «за кадром». Правдивое изображение противоречивых культурных и общественно-политических реалий, сложной сущности человеческой психологии и особенностей национального характера стало чертой йеменской литературы лишь на следующем этапе ее развития.
1 БасиддикХусейн Салем. Ал-Кысса фи-л-Йаман ва-марахил татаввуриха (Йеменский рассказ и этапы его развития) // Ас-Сакафа ал-йаманиййа. Руйа мустакбалиййа. Сана, 1991. Ч. 1. С. 118-119.
2 ад-Даххан Салех. Анта шуйу'и («Ты — коммунист»). Аден, 1957; Омар Ахмад Махфуз. Ал-инзар ал-мумаззак («Порванный ультиматум»). Аден, 1960; Омар Ахмад Махфуз. Ан-наб ал-азрак («Гадина»). Аден, 1980; Бавазир Абдаллах. Ар-римал аз-захабийа («Золотые пески»). Аден, 1965; Бавазир Абдаллах. Саурат ал-буркан («Извержение вулкана»). Аден, 1968;МусаннаМухаммад Касем. Заубан аз-зат («Самоотречение»). Аден, 1965; Абд ал-Вали Мухаммад. Ал-ард йа Салма («А как же земля, Сельма?»). Бейрут, 1966; Базиб Али. Мамну' ад-духул («Вход воспрещен»). Аден, 1968; ал-Кады Абд ал-Маджид. Джийа' фи-л-джанна («Голодные в раю»). Аден, 1970; ал-Кады Абд ал-Маджид. Хамама фи 'уттптт сакр («Голубка в орлином гнезде»). Аден, 1989; Хайдар Камал. Лафита («Вывеска»). Аден, 1978; ал-Каф Ибрахим. Ал-инфиджар («Взрыв»). Аден, 1984.
3 О йеменской прозе предыдущего периода см.: Суворов М. Н. Просветительское движение и начало литературного обновления в Йемене (1925-1955) // Культура Аравии в азиатском контексте. СПб., 2006. С. 198-224.
4 ал-Кады Абд ал-Маджид. Джийа' фи-л-джанна («Голодные в раю»). Аден, 1970. С. 61.
5 Омар Ахмад Махфуз. Ал-инзар ал-мумаззак («Порванный ультиматум»). 2-е изд. Аден, 1983. С. 61.
6Мусанна Мухаммад Касем. Заубан аз-зат («Самоотречение»). Аден, 1965. С. 4.
7 ал-Каф Ибрахим. Ал-инфиджар («Взрыв»). Аден, 1984. С. 9.
8 ал-Каф Ибрахим. Ал-инфиджар («Взрыв»). Аден, 1984. С. 14.
9Абд ал-Вали Мухаммад. Рейхана («Рейхана»). Сана, 2005. С. 204.
11 Хайдар Камал. Лафита («Вывеска»). Аден, 1978. С. 26.
12Хайдар Камал. Лафита («Вывеска»). Аден, 1978. С. 71.
13Хайдар Камал. Лафита («Вывеска»). Аден, 1978. С. 70-71.
14Хайдар Камал. Лафита («Вывеска»). Аден, 1978. С. 72.
