CC BY
86
М. Н. Суворов
РАЗВИТИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ ЙЕМЕНА В ХХ в.
Накануне появления в Йемене литературы современного типа, а именно в начале второй трети ХХ в., страна в политическом отношении не была единым государством. В северо-западной ее части, которую принято называть Северным Йеменом (а в те времена собственно Йеменом, в течение нескольких веков входившим в состав Османской империи), после поражения Турции в Первой мировой войне власть оказалась в руках имама Яхьи, духовного главы йеменских шиитов зейдитского толка. Сделав столицей государства Сану, имам начал расширять сферу своего политического влияния. Проводя военные кампании против независимых племен, к началу 1930-х годов он сумел объединить всю территорию Северного Йемена под своей властью. Опасаясь притязаний иностранных держав на владения, имам избрал политику строгого изоляционизма, закрыв границы страны не только для самих иностранцев, но и для любого иностранного экономического или культурного влияния, даже идущего со стороны других арабских государств.
К югу от Северного Йемена находилась британская колония Аден — крупный морской порт с многонациональным населением и самый развитый город на Аравийском полуострове, имевший более тесные торгово-экономические связи с зарубежными государствами, особенно с Индией, чем с остальными территориями Йемена. Районы между Северным Йеменом и Аденом, а также к востоку от них, населяли племена, формально подчинявшиеся многочисленным местным правителям, султанам и эмирам, большинство из которых подписали с англичанами договоры о защите и покровительстве. В совокупности своей эти мелкие социально-политические образования составляли так называемый Западный протекторат Адена, территория которого была постоянным объектом соперничества между имамом Яхьей и англичанами даже после подписания двумя сторонами в 1934 г. договора о границах. Далее к востоку, в долине Хадрамаут и на побережье Аравийского моря, также находились территории племен, входивших в сферу влияния султанатов Куайти и Касири. Это был так называемый Восточный протекторат Адена, чьи правители также подписали с англичанами договоры о защите и покровительстве. Аден и протектораты составляли то, что принято называть Южным Йеменом.
Население всего Йемена, за исключением Адена, сохраняло традиции и образ жизни средневекового общества. Экономика базировалась на натуральном хозяйстве: террасном земледелии, скотоводстве и мелких ремеслах. Население в основном было сельским; большинство тех населенных пунктов, которые назывались городами, представляли собой скорее крупные селения с постоянно действующим рынком и примитивным ремесленным производством. Общество сохраняло традиционную родоплеменную структуру и делилось на страты, различные по своему декларируемому происхождению, социально-экономическим функциям и поддерживающие внутреннюю эндогамию.
© М. Н. Суворов, 2009
Уровень грамотности среди большей части населения Йемена был крайне низким. Лишь немногие мальчики имели возможность посещать начальные школы при мечетях, однако и эти школы давали учащимся только основы грамоты, достаточные для чтения вслух Корана, но недостаточные для самостоятельного написания серьезных текстов на литературном арабском языке. Учить грамоте девочек вообще было не принято. По-настоящему читать и писать умели лишь представители йеменской религиозно-административной элиты, передававшие из поколения в поколение классическую традицию арабской словесности. Именно в их узкой среде создавалась и бытовала местная рукописная литература религиозно-правового, историко-биографического и, в меньшей степени, назидательно-развлекательного содержания, сохранявшая средневековые черты.
Такая «сословная» ограниченность письменной традиции компенсировалась развитой устной традицией, культивировавшей различные жанры фольклора и особенно поэзию на разговорном языке, которая в основном и определяла художественные вкусы населения. Без декламации стихов не обходился ни один праздник, ни одно общественное мероприятие, ни одни дружеские посиделки. Именно посиделки были главным, если не единственным, видом проведения досуга как в сельской местности, так и в городах. В Северном Йемене и прилегающих к нему горных районах Южного Йемена неотъемлемой частью таких посиделок был кат (СаШа е^Нз) — растение легкого наркотического свойства, жевание листьев которого в компании друзей с давних времен было своеобразной социальной привычкой, основным способом социализации.
Появление в Йемене первых собственных образцов литературы нового типа связано с процессом арабского культурного возрождения, который начался в стране в 1920-е годы в многонациональном Адене. Здесь представители нескольких арабских торговых семей, получившие образование западного образца в открытых колониальной администрацией средних школах и хорошо знакомые с идеями арабского возрождения, ан-Нахды, начали искать пути самоутверждения в политической системе колонии, опираясь при этом на свою этническую и религиозную принадлежность к большинству аденцев — арабам-мусульманам. Своей основной задачей эти люди считали просвещение арабского населения; они создавали культурно-просветительские клубы, открывали частные школы, добивались проведения реформ в системе государственного образования, распространяли газеты и книги, изданные в других арабских странах.
Собственно, датой рождения современной йеменской художественной литературы и, в частности, прозы следует считать 1940 г., когда лидер аденских просветителей Мухаммед Али Лукман начал издавать первую в Йемене независимую арабскую газету «Фатат аль-Джазира». Именно в этой газете были опубликованы нравоучительные рассказы нескольких аденских просветителей, в том числе и самого издателя газеты, которых современная йеменская литературная критика называет «поколением Фатат аль-Джазира» [14, с. 198-224].
Дальнейшее развитие национальной прозы связано прежде всего с ростом с конца 1940-х годов числа аденских периодических изданий, который был вызван повышением политической активности арабов в колонии. Большинство новых изданий охотно публиковали на своих страницах рассказы начинающих йеменских прозаиков, как правило, уже получивших опыт работы в этих же изданиях в качестве журналистов. Появляются и новые поэты, ориентирующиеся в своем творчестве не на классическую арабскую традицию, а на заимствованную с Запада эстетику романтизма, уже распространившуюся к тому времени в поэзии Египта.
Одновременно, в условиях растущего национального самосознания — аденского,
южнойеменского, йеменского, общеарабского — в кругах журналистов и литераторов начинает звучать призыв к созданию «национальной» литературы, т. е. литературы, отражающей реалии окружающей действительности и передающей местный колорит, такой литературы, какая к тому времени уже получила развитие во многих других арабских странах. Первым откликом на этот призыв стали опубликованные в начале 1950-х годов рассказы аденца Мухаммеда Мисвата, примеру которого вскоре последовали и другие авторы [14, с. 220-222].
Начиная с середины 1950-х годов, во многом под влиянием успеха египетской революции 1952 г., умами аденцев, а затем и жителей протекторатов, завладевает идея обретения национальной независимости. В начале 1960-х годов эта идея интенсивно внедряется в массовое сознание пропагандистскими передачами египетской радиостанции «Голос арабов», чья аудитория в Йемене постоянно растет из-за распространения дешевых и компактных транзисторных радиоприемников. Самую благодатную почву эта идея находит в многонациональном Адене, где и местное арабское население, и тысячи трудовых эмигрантов из Северного Йемена не желали мириться с доминирующим положением европейцев и индусов во всех сферах деловой жизни. Рост числа политических группировок, ставящих своими целями освобождение Южного Йемена от колониальной зависимости, свержение власти имама на Севере и последующее объединение двух частей страны, сопровождается бурным развитием аденской прессы. На страницах газет разворачиваются баталии между сторонниками различных политических течений, растет число публикуемых в газетах рассказов, расширяется спектр социальной и региональной принадлежности авторов. В эти же годы выходят первые отдельные сборники рассказов йеменских писателей [19, с. 121-219].
Новая проза, уделяющая все большее внимание местным социальным и культурным проблемам, резко политизируется: причину едва ли не всех южнойеменских бед авторы склонны видеть теперь в британском колониальном правлении. Особое возмущение вызывают бомбовые удары британских ВВС по некоторым племенным группировкам, нарушающим условия договоров о протекторате. «Зверства» англичан немедленно находят свое отражение и в рассказах. Многими авторами создаются неправдоподобные романтические образы бескомпромиссных борцов за народное дело, за освобождение Родины от колонизаторов. Появляются и рассказы работающих в Адене эмигрантов-северян, описывающие ужасающую социально-культурную ситуацию в имамате и тяжелую жизнь эмигрантов на чужбине. В прозе, таким образом, происходит переход от просветительства к революционному романтизму и далее — к критическому реализму. Совершенствуется писательская техника, сюжеты все в большей степени становятся отражением типичных жизненных ситуаций и обстоятельств, постепенно на первый план выходит внутренний мир человека. Окончательной зрелости реалистическая тенденция достигает в произведениях Мухаммеда Абд аль-Вали, посвященных жизни северных йеменцев на родине и в эмиграции [13, с. 104-118].
В 1962 г. в Северном Йемене происходит вооруженный переворот, страна объявляется республикой, начинается гражданская война между республиканцами и монархистами. В Южном Йемене в 1963 г. начинается партизанская война против англичан, которая заканчивается через четыре года выводом британских войск из Адена. В результате последующей внутренней политической борьбы в 1969 г. к власти в Южном Йемене приходят леворадикальные силы, которые вскоре берут курс на построение в стране социализма. Гражданская война на Севере заканчивается в 1970 г. примирением противоборствующих сторон на условиях сохранения республики и формирования коалиционного правительства. Коалиционное правительство, в котором важные позиции
занимают шейхи племен, оказывается не способным к проведению в стране радикальных социальных реформ. Идея объединения двух частей Йемена в единое государство остается неосуществленной.
С образованием двух национальных государств: ЙАР (Северный Йемен) и НДРЙ (Южный Йемен) в развитии национальной литературы наступает качественно новый этап. В обоих государствах создается система начального и среднего образования по подобию систем образования, существующих в более развитых арабских странах. Открываются первые высшие учебные заведения; многие йеменцы отправляются на учебу за рубеж. К концу 1970-х годов уровень грамотности населения в НДРЙ достигает уже 40%, в ЙАР — 20%. Расширяются связи со всеми арабскими странами, благодаря чему растет приток печатной продукции на арабском языке, включая художественную литературу. Резко возрастает число собственных периодических изданий, выходящих теперь уже не только в Адене, но и в Сане и в других городах. Появляются специализированные журналы, посвященные вопросам культуры в целом и литературе в частности, курируемые министерствами культуры двух государств, а также созданным в 1970 г. Союзом йеменских писателей, объединившим литераторов Юга и Севера. Объем публикуемой поэтической продукции по-прежнему намного превосходит объем публикуемой прозы. В прозе же преобладающим жанром остается рассказ, однако некоторые новеллисты пробуют свои силы и в жанре романа. Проблематика же прозы 1970-1980-х годов в ЙАР и НДРЙ отражает разную социально-политическую обстановку, сложившуюся в двух государствах.
В ЙАР, где смена политического режима не привела к существенной социальной модернизации, многие прогрессивно настроенные авторы с горечью пишут о продолжающемся государственном насилии, коррупции, бедности, эмиграции, бесправии женщины, социальном неравенстве, архаичных бесчеловечных традициях. События гражданской войны изображаются по большей части в героико-романтическом ключе (часто — в контексте судеб эмигрантов, вернувшихся на родину, чтобы защищать республику). Отдельной темой становится дореволюционная жизнь в Северном Йемене, наиболее ярко описанная в романе Зейда Даммаджа «Заложник», принесшем автору известность далеко за пределами Йемена [6, с. 157-182].
В НДРЙ в условиях навязываемой обществу марксистской идеологии многие авторы изображают традиционные конфликты в дореволюционной йеменской провинции в терминах описанной Марксом классовой борьбы, превращая тем самым свои сочинения в своего рода революционно-просветительские сказки. Некоторые молодые радикально настроенные авторы призывают скорее покончить со всем традиционным, мешающим продвижению общества вперед.
Параллельно с дальнейшим развитием реалистического направления в начале 1970-х годов в литературе обоих государств появляется мода на модернизм, пришедшая из литературы более передовых в этом отношении арабских стран и хорошо вписывающаяся в атмосферу внутриполитической нестабильности и определенного общественного пессимизма, сложившуюся в обеих частях Йемена. Происходят изменения как в структуре рассказа и системе образов, так и в авторском видении мира вообще. Рассказы многих авторов становятся отражением болезненного сознания человека, потерявшего веру в рациональность окружающего мира [12, с. 78-85; 18].
Конфликт в политическом руководстве НДРЙ, вылившийся в 1986 г. в кровавое вооруженное столкновение, положил конец надеждам южан на построение социализма и стал отправной точкой процесса объединения двух частей страны, завершившегося в 1990 г. Отсутствие в объединенном Йемене сколько-нибудь внятных государственных
идеологических установок стало причиной фактического отсутствия цензуры, что позволило некоторым авторам по-новому взглянуть на недавнюю историю страны. Жизнь Южного Йемена при социалистическом режиме получила критическую оценку в романе Са‘ида Аулаки «Трое полуночников», повести Абдаллаха Бавазира «Взмывающий в небеса» и романе Хабиба Сарури «Погубленная королева» [3; 4; 9]1. Гражданская война на Севере лишилась своего героико-романтического ореола в романах Али Мухаммеда Зейда «Цветок кофе» и «Метаморфозы места» [7; 8].
Вскоре после объединения страны, встреченного поначалу всеобщим ликованием, стало ясно, что лозунги демократии, экономического и социально-культурного развития, под которыми это объединение проходило, оказались фикцией. Новый правящий режим, определяемый многими исследователями как правление военно-племенной олигархии, оказался неспособным что-либо сделать для развития страны. Некоторые достижения на пути построения гражданского общества, осуществленные на Юге в годы социализма, такие, например, как детрибализация и расширение прав женщины, были сведены на нет. Усугубляла ситуацию деятельность набравших силу исламских фундаменталистов, тянущих общество в средневековое состояние. Чрезвычайно резкая критика культурной и социально-политической ситуации уже в объединенном Йемене прозвучала в рассказах Абдаллаха Бавазира (сборник «Попытка убить мечту») и в романах Хабиба Сарури «Дамлан» и «Птица разрухи» [5; 10; 11].
С начала 2000-х годов объединенными усилиями созданных в Сане издательского дома «Марказ Убади» и клуба рассказа «Илмаках» было налажено качественное и регулярное издание и переиздание произведений йеменских авторов, что в известной степени стимулировало литературный процесс в стране. Появилось много новых прозаиков, в том числе женщин. Значительно расширился спектр используемых художественных методов и средств. Появилась и новая «постмодернистская» манера письма, отличающаяся причудливым сочетанием национального колорита, документальности, социальной сатиры, пародии и фантастики. Наиболее яркое свое выражение подобная манера нашла в творчестве Ваджди аль-Ахдаля, автора хитроумных рассказов-текстов и нескольких социально-сатирических романов, включая получивший скандальную известность роман-пародию «Горные челны» [2].
Несмотря на постоянную «привязанность» йеменской художественной прозы к национальным культурным и социально-политическим проблемам, в духовной жизни самого йеменского общества она никогда не играла существенной роли. Главная причина этого очевидна: доля грамотных в населении страны до сих пор составляет лишь около 50%. Когда же в Йемен, и то лишь в Аден, впервые стала регулярно поступать печатная продукция из других арабских стран, число грамотных в стране было на порядок ниже. Таким образом, к моменту появления в Йемене художественной литературы современного типа круг ее потенциальных потребителей был чрезвычайно узким. Распространившиеся вскоре транзисторные радиоприемники сразу же стали для масс населения основным средством получения деловой и развлекательной информации и затормозили едва начавшийся процесс формирования потребности в чтении. Последующее развитие радио и телевидения отодвинуло чтение как способ получения информации на второй план, несмотря на постоянный рост грамотности населения. В результате сколько-нибудь весомая читательская среда в Йемене до сегодняшнего дня так и не сложилась. Даже в том слое йеменского общества, который по роду занятий можно назвать интеллигенцией (преподаватели, чиновники и пр.) и который во многих других арабских странах составляет ядро читательской среды, людей, имеющих привычку читать, а тем более художественную литературу, довольно мало.
Отсутствие привычки читать сужает и круг потенциальных авторов. Не читающий человек не только не получает необходимого представления о технике литературного творчества, но и попросту не овладевает в достаточной степени арабским литературным языком. Неудивительно поэтому, что подавляющее большинство уже получивших некоторую известность йеменских авторов — люди, которым по долгу службы постоянно приходится иметь дело с письменным текстом: журналисты, преподаватели историко-филологических дисциплин, чиновники. Именно эти люди и составляют в Йемене читательскую среду. Таким образом, производители и потребители художественной литературы в Йемене — это фактически один и тот же довольно узкий круг людей.
Интересно, что наибольший объем художественной литературной продукции в Йемене приходится на очень молодых авторов. Интенсивно пишут те, кто за время учебы в школе уже в достаточной степени овладел литературным языком, но еще не отягощен заботами о семье, необходимостью добывать хлеб насущный и ежедневно участвовать в катовых посиделках. После такого творческого «взрыва» в молодости многие совершенно перестают писать, другие продолжают, но уже не столь регулярно. Особенно это касается авторов-женщин, и без того в Йемене немногочисленных, чья страсть к сочинительству, как правило, не встречает понимания со стороны мужа. Зрелый человек в Йемене может предаваться литературному творчеству, как правило, лишь урывками. Возможно, это является одной из причин того, что преобладающий до сих пор в йеменской прозе жанр — это короткий рассказ, т. е. произведение, которое можно написать «за один присест». Даже большинству йеменских романов присуща некая сюжетно-композиционная фрагментарность, указывающая на то, что автор, скорее всего, работал над своим сочинением от случая к случаю. Многие йеменские сочинения, обозначенные их авторами как роман (ривайа), и по содержанию, и по объему являются не более чем повестями.
«Молодежный» характер большей части йеменской литературной продукции определяет и ее общее невысокое качество; в ней редко можно встретить произведения, претендующие на философский уровень осмысления действительности и отражающие богатый жизненный опыт автора. Другая причина общего низкого уровня доходящей до читателя литературы заключается в самой механике издательского дела. Поскольку издание художественной литературы в Йемене практически не приносит прибыли, и издатель, соответственно, не рассчитывает заработать на успехе того или иного произведения, выбор произведения для публикации зачастую определяется такими факторами, как платежеспособность автора, его общественный авторитет, доступ к административным ресурсам и личные связи. Так, некоторым бесталанным графоманам удалось опубликовать отдельными изданиями почти все свои сочинения, в то время как многим одаренным авторам приходится довольствоваться лишь публикациями в газетах и журналах.
Что касается йеменской литературной критики, которая должна была бы способствовать повышению уровня национальной литературы, то в ней сложилась поистине парадоксальная ситуация. Те, кто пишет о йеменской литературе, обычно объясняют ее низкий уровень отсутствием в стране адекватной литературной критики. Учитывая же тот факт, что о йеменской литературе пишут в основном те же люди, которые эту литературу и создают, получается, что они просто критикуют самих себя и как писателей, и как критиков, вместо того, чтобы действительно исправлять сложившееся положение. Парадокс этот, впрочем, легко объясним: круг людей, связанных в Йемене с литературой, очень узок, все они настолько «варятся в одном котле», что каждый просто боится
«обидеть» своего коллегу объективным суждением о его произведениях и получить в ответ столь же объективное суждение о своих собственных сочинениях. Практика этой круговой поруки закрепляется еще и тем, что каждый автор издаваемого сборника рассказов или романа стремится заполучить в виде предисловия к изданию положительный отзыв одного из своих коллег-литераторов. Коллега, согласившийся написать такое предисловие, естественно, хвалит автора; если в произведении нет ничего хорошего, он, по крайней мере, скажет что-нибудь о «красоте языка» или о каком-нибудь другом «достоинстве», которое трудно оценить объективно. Критиковать такое произведение после его издания — означает поссориться не только с его автором, чей отзыв впоследствии может пригодиться самому критику, но и с автором предисловия, чей отзыв также может пригодиться. В итоге этим авторам-критикам остается лишь жаловаться на низкий уровень йеменской литературы и литературной критики, не называя при этом конкретных имен и произведений.
Как мы уже сказали, содержание современной йеменской литературы почти с самого ее рождения определялось типичными проблемами, с которыми йеменцы сталкиваются в своей повседневной жизни. Менее опытные авторы лишь констатировали страдания индивида, оказавшегося в той или иной неприятной ситуации, более опытные пытались показать, в чем коренится типичность этой ситуации. Так, например, характерный для йеменской прозы сюжет о страданиях бесплодной женщины у одних авторов превращался лишь в частную драматическую историю, другим помогал показать, что женщина в Йемене не является самоценной личностью, а воспринимается лишь как производитель потомства, третьим позволял поставить под сомнение гуманность всей мусульманской культурно-религиозной традиции.
Конечно, на принцип рассмотрения той или иной проблемы влиял не только талант автора, но и его жизненные убеждения. Просветители поколения «Фатат аль-Джазира» причину всех бед видели в дурном воспитании человека, в его заблуждениях, происходящих от недостаточной образованности, недостаточном знании принципов веры. Поколение писателей 1950-1960-х годов едва ли не во всех йеменских проблемах винило политический строй: правление имама на Севере и господство англичан на Юге. В 19701980-х годах причину никуда не девшихся проблем пришлось искать уже в собственных социально-культурных традициях. Осознание своей национальной «ущербности» давалось тяжело; это было крушением националистических и революционных иллюзий предыдущего десятилетия. Многие авторы, потеряв веру в саму возможность решения общественных проблем, лишь констатировали их существование, описывая их отражение в сознании индивида. В 1990-х годах крушение на Юге идеи социализма и возврат к трайбализму, яростное столкновение набирающих силу исламского фундаментализма и глобализма при неизменно удручающей социально-культурной ситуации — все это заставило одних авторов прибегнуть к постмодернистской отстраненной иронии, других — наброситься с яростной критикой на новый режим, обманувший общественные ожидания.
Политические, социальные и культурные проблемы в Йемене всегда были настолько очевидными, оказывали настолько сильное давление на индивида и общество в целом, что писателям приходилось полностью концентрироваться именно на них и путях их преодоления, оставляя в стороне философские проблемы смысла жизни, совести, Бога, высшей истины. Тем не менее в лучших йеменских произведениях, таких как повесть «Они умирают на чужбине» Мухаммеда Абд аль-Вали [1], романы «Заложник» Зейда Даммаджа и «Трое полуночников» Са‘ида Аулаки, вопросы совести и личного выбора между добром и злом приближаются к философскому осмыслению. Перечень же
основных проблем, составляющих тематику йеменской прозы, остается практически неизменным в течение вот уже более шестидесяти лет, что свидетельствует прежде всего о крайней консервативности самого йеменского общества.
1 Об этих произведениях см. статьи М. Н. Суворова [20; 15; 16].
Список используемой литературы
1. Абд аль-Вали Мухаммед. Йамутун гураба’ (Они умирают на чужбине). Бейрут, 1971. 97 с.
2. Аль-Ахдаль Ваджди. Кавариб джабалиййа (Горные челны). Сана, 2002. 121 с.
3. Аулаки Са‘ид. Ас-Суммар ас-саляса (Трое полуночников). Сана, 1994. 112 с.
4. Бавазир Абдаллах Салем. Йа тали‘ аль-фада’ (Взмывающий в небеса). Сана, 1995. 85 с.
5. Бавазир Абдаллах Салем. Мухавалят игтийаль хулм (Попытка убить мечту). Сана, 1999. 123 с.
6. Даммадж Зейд Муты‘. Ар-Рахина (Заложник). Бейрут, 1984. 204 с.
7. Зейд Али Мухаммед. Захрат аль-бунн (Цветок кофе). Сана, 1998. 367 с.
8. Зейд Али Мухаммед. Тахаввулят аль-макан (Метаморфозы места). Сана, 2005.
9. Сарури Хабиб Абдуррабб. Ал-Малика ал-магдура (Погубленная королева). Сана, 1999. 490 с.
10. Сарури Хабиб Абдуррабб. Дамлан. Сана, 2004. 263 с.
11. Сарури Хабиб Абдуррабб. Та’ир аль-хараб (Птица разрухи). Сана, 2005. 467 с.
12. Суворов М. Н. Ахмад Махфуз Омар: от просветительства к модернизму (новая проза Йемена) // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9. 2005. Вып. 2. С. 78-85.
13. Суворов М. Н. Несчастливая Аравия Мухаммада Абд ал-Вали (новая проза Йемена) // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9. 2006. Вып. 1. С. 104-118.
14. Суворов М. Н. Просветительское движение и начало литературного обновления в Йемене (1925-1955) // Культура Аравии в азиатском контексте. Сб. ст. к 60-летию М. А. Родионова. СПб., 2006. С. 198-224.
15. Суворов М. Н. Смех сквозь слезы Абдаллаха Салема Бавазира (новая проза Йемена) // Востоковедение. 2005. Вып. 26. С. 109-128.
16. Суворов М. Н. Социалистический Южный Йемен в романе Хабиба Сарури «Погубленная королева» // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9. 2009. Вып. 1. Ч. I. С. 104-109.
17. Суворов М.Н. Творчество «самого йеменского» прозаика Зейда Муты Даммаджа // Востоковедение. 2006. Вып. 27. С. 157-182.
18. Суворов М. Н. Творчество йеменских прозаиков-модернистов (70-80-е гг. ХХ в.) // Востоковедение. 2008. Вып. 28. С. 110-126.
19. Суворов М. Н. Художественная проза Йемена в революционный период (середина 50-х — конец 60-х гг. ХХ в.) // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9. 2009. Вып. 2. Ч. I. С. 121129.
20. Суворов М. Н. Южнойеменский социализм в творчестве Саида Аулаки (новая проза Йемена) // Россия — Арабский мир: прошлое и современность. СПб., 2006. С. 100-116.
