CC BY
57
^^^ [представляем новые книги. рецензии]
ХРОЛЕНКО А. Т. ВВЕДЕНИЕ В ЭКОФИЛОЛОГИЮ: УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ. — М.: ФЛИНТА : НАУКА, 2017. — 264 С.
Проблемы экофилологии в современной науке — самые актуальные. Они всегда напоминают нам о сложных вопросах языкового общения и показывают тот национально-культурный фон, в котором живет обычный человек, порой не замечая за своими потребительскими интересами главного: сбережение языка — это государственная задача.
Автор книги — профессор Курского государственного университета, заслуженный деятель науки РФ А. Т. Хроленко — крупный специалист по общей филологии, теории языка и лингв о фольклористике. В последние годы он выпустил ряд новых книг, как раз идущих в русле культурологической проблематики и осмысления языка как философского, исторического, этнологического феномена: «История филологии» (М., 2013), «Культура филологического труда» (М., 2014), «Введение в филологию» (М., 2015). В них расширяется представление о такой, казалось бы, всем знакомой области, как филология. Но со временем меняются приоритеты этой науки, уточняются ее предмет и объект, она включается в более современные классификации и начинает «работать» по-другому. Не случайно поэтому и в данной книге, и в прежних трудах автор размышляет над вопросом: что такое филология — это традиционная наука со своим набором методов и средств или «наука нерешенных проблем»?
Нам кажется, что в потоке многочисленных определений и толкований этого термина более содержательной является точка зрения наших предшественников, тех, кто стоял у основания современной филологии и видел в ней «творения человеческого духа» в их развитии (такое определение дано в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза-Ефрона) или «любовь к изучению... слова-мысли» (выдержка из «Энциклопедического словаря» братьев Гранат). Из современных ученых нам ближе всего пози-
как «содружество гуманитарных дисциплин, изучающих историю и выясняющих сущность духовной культуры человечества через языковой и стилистический анализ письменных текстов» (Аверинцев С. С. Филология // Краткая литературная энциклопедия. Т. 7. М., 1972. С. 974). Мы не станем здесь включаться в многолетнюю дискуссию по этому вопросу, но добавим, что границы данного предмета знания, конечно же, не укладываются только в рамки истории. Это и искусство чтения, и проникновения в человеческий мир, и прикладная дисциплина, учащая азам науки. Филология, выражаясь словами Г. О. Винокура, — «решительно всё».
И вот в таком пёстром, насыщенном красками образе данной науки экофилология сейчас занимает чуть ли не главное место, потому что меняется подход к пониманию смысла и назначения гуманитари-стики в целом. В XXI веке она призвана решать уже более сложные, противоречивые задачи и отвечать, как сейчас говорят, на вызовы времени. А их немало: «чужебесие» и «чужесловие», языковая глобализация, стирающая границы национальных культур и расшатывающая основы здорового языкового организма, опрощение культуры и снижение речевого интеллекта нации, тенденция к усилению словесного «канцелярита» в обществе, колоссальное влияние электронного языка, который поколением «нэкст» и воспринимается как родной (!), сложные внутриполитические, религиозные, исторические процессы в социальной жизни страны — всё это вызывает нестабильность и в языке, и в его культурной наполненности и в то же время рождает нестандартные эвристические и креативные возможности языка — он продолжает развиваться и приспосабливаться к новым условиям. Оценка этих факторов филологическим сообществом — важный инструмент в осмыслении процессов современной жизни
ция С. С. Аверинцева, определившего эту науку и управления ими в созидательном ключе. Здесь
главное место, безусловно, должен занимать ученый-филолог, мыслитель-практик, гуманист.
Книга А. Т. Хроленко впервые в таком ключе ставит многие из обозначенных выше проблем и предлагает пути их решения с опорой на исторические корни филологии, на ее традицию и опыт. Вместе с тем автор не «анахронист», как бы находящийся в плену своих мечтаний и книжных прозрений, он — наш современник, деятель, созидатель, пытающийся размышлять вместе с читателем над непростыми проблемами угроз и бед русской речи, ставящий базовые вопросы сбережения языка, оценивающий их перспективы, предлагающий практические способы оздоровления речевой культуры и, наконец, не забывающий о субъекте экофилоло-гии — языковой личности — творце современной истории «культурных взрывов», находящемся в самом центре «местодействия» (выражение евразийца П. Н. Савицкого) земной цивилизации науки.
Показателен первый раздел книги, где А. Т. Хроленко говорит о предыстории отечественной экофилологии и ее становлении как науки. Естественно, что автор начинает свой анализ с XVIII века, когда приобщение к европейской культуре вызвало сильный натиск чужеродных элементов в русский язык, и впервые так широко обнажились проблемы сохранения духовно-исторических основ родной речи. Автор делает обзор идей В. К. Тредиаковского и В. Е. Адодурова, уделяет особое внимание созданию языка русской науки М. В. Ломоносовым — его терминологическом «верстаке» и новаторствах в созидании искусства грамматики и слова, называет А. П. Суморокова «первым русским экофилологом» (с. 23), обращается к оценке феномена «Словаря Академии Российской» как первого опыта нормативного упорядочивания, а значит, очищения русского языка. Конечно, в этой части можно было бы указать и другие имена мыслителей-энциклопедистов, которые откликались на злободневные проблемы экологии языка: например, отметить воспитательную роль философского трактата «О пользе наук и училищах» В. Н. Татищева, в котором выдающийся историк показывал свои эстетические взгляды на тенденции в развитии языка того времени и в целом на ценность филологического образования. Думается, что в этой части стоило бы уделить больше внимания ритори-кам — основным «учительным» книгам Древней
Руси. Именно они в XVIII веке и ранее и являлись камертоном сбережения языка и его традиционной парадигмы: и в грамматике, и в стилистике, и в самом логосе речи. Эти труды теперь стали доступны научной аудитории, благодаря деятельности В. И. Аннушкина, А. А. Волкова и других лингвистов, издававших в разные годы риторики, хрестоматии и отдельные исследования, как раз включившие эту потаенную отрасль филологии в контекст современной науки. Хотя в следующем разделе автор и перечисляет главные риторики, он их практически не анализирует, лишь тезисно передавая краткое содержание того или иного труда. На наш взгляд, они нуждаются именно в экофилологическом зрении современного филолога.
При описании событий XIX века А. Т. Хроленко отметил самые важные аспекты просвещения, повлиявшие на экофилологическую традицию России: гапломанию в дворянском обществе и «языковую смуту», очень кратко, к сожалению, рассказал о деятельности А. С. Шишкова и более подробно — о И. В. Гёте. Справедливо А. Т. Хроленко говорит о заслугах А. Х. Востокова и особенно И. И. Срезневского с его бессмертными «Мыслями об истории русского языка», выдвинувшими программу его изучения именно в русле национальной культурно-исторической традиции. Почему-то исследователи часто обходят стороной фигуру Н. И. Греча — редкого, неординарного, прозорливого мыслителя, который в своих «Чтениях о русском языке», изданных в 1840 году, высказывал немало интересных суждений как раз по проблемам экофи-логии. Весьма лаконичен очерк о В. И. Дале (с. 4447), в котором, к сожалению, его Словарь не цитируется, а передаются только рефлексии современных поэтов и писателей. Полагаем, что именно само слово великого лексикографа — то, как он его описывает, как определяет его народные признаки, как включает в картину мира традиционного быта, религии, истории, и определяет экофилологическое значение данного труда именно в XIX столетии. Тогда это было в новинку. В. И. Даль же создал энциклопедию народной жизни слова и призывал своих читателей к бережному отношению к жемчужным россыпям живых языков и голосов подлинного фольклора души простого человека. Вот здесь и стоило бы понаблюдать ученому XXI века над словесным орнаментом науки прошлого, увидеть в ней
«другие берега», показать, как в конкретном слове выражено «хранилище народной мудрости». Было бы разумно в этой части отдельно сказать о роли писательской культуры и вообще художественного текста в создании народного портрета языка, в его гравировке и придании ему удивительных, живых, простых и ясных форм — От Пушкина до Тютчева. В XIX веке роль творцов языка, какими были русские гении слова, особенно важна: им подражали, в дискуссиях с ними рождался облик новой литературы, их сюжеты и истории создавали из отдельных, не всегда связанных ручейков стихии народной жизни мощную реку национальной художественной традиции — и в искусстве, и в науке, и в поэзии. Всё это тоже аспекты нашей экофилологической традиции.
Автор справедливо говорит, что экофилология как наука зародилась в XX веке, когда исторические события перевернули с ног на голову традиционные представления о том, каким должен быть язык, чему стоит уделять внимание и что воспевать. Очень хорошо, что в этом разделе прозвучали имена А. М. Селищева Е. Д. Поливанова, Л. В. Щербы (с. 48-51). Но не они одни формировали лицо этой науки. Пожалуй, ближе всего к содержательной части стоял Г. О. Винокур с его книгой «Культура языка. Очерки по лингвистической технологии» (М., 1925) и философско-лингвистические сообщества того времени. Эта часть нам показалась неполной и отрывочной. Мы солидарны с автором, что здесь необходимо говорить также и о том, как проблемы экофилологии отражались в традициях эмигрантской культуры — там они воспринимались намного острее, и отклики были более резкими, с надрывами об утерянном. Но кроме книги Волконских «В защиту русского языка» (с. 51-52) А. Т. Хроленко не говорит ни о ком. Затем ученый сразу переходит к освещению проблемы государственной идеологии, тоталитаризма и языка середины — второй половины XX века. Надо отдать должное автору, что он умеет интересно, с ассоциациями и картинками из литературных произведений, умно и одновременно лирично говорить о таких непростых проблемах истории отечественной экофилологии, где Оруэлл пересекается с Бродским, а Чуковский с Солженицыным. Думаем, что и в этой части не хватает фактов именно тоталитарного воздействия на язык и культурную традицию, раз автор
так обозначает этот раздел: можно было бы сказать применительно к экофилологии о дискуссии в языкознании 1950 года, пролистать вместе с читателями «Новый мир», «Наш современник», «Советскую культуру», «Литературную газету» того времени, в которых без труда найдем колоритные примеры идеологического давления на филологическую интеллигенцию. Всё это в первую очередь выражалось в слове, в его пафосе, интонации, в порой гнетущем призыве к уничтожению «контрабандистов». Чего стоили, например, статья некоего М. Илюковича «Герцен глазами контрреволюционера (о Каменеве-литературоведе)» или работа «За большевистскую бдительность в литературе», опубликованные в популярной периодике второй половины 1930-х гг., и многие другие, которые открыли бы нынешнему читателю, незнакомому с перипетиями экофилоло-гической идеологии 1930-1960-х гг., окно в мир противоречивых скитаний этой науки, находившейся под давлением властей. Даже такая «неприглядная» сторона нашей истории, корректно и с подобающими оценками рассказанная, была бы вполне уместна в рецензируемой книге.
Концептуальные разделы учебного пособия А. Т. Хроленко выдержаны в более логическом ключе, а потому вызывают нашу симпатию прежде всего как авторские находки и желание осмыслить основные аспекты экофилологии в русле современных проблем социума. Конечно, ключевой тезис «язык как основа этноса» автор выбрал не случайно: он показывает самую суть филологической безопасности нации, то, что образует ее генетический код. Среди вопросов, которые обсуждает ученый в этой части книги, самые актуальные и в то же время «незаметные» для рядового читателя: что такое чувство родного языка, как оно выразилось в облике его носителей: Пушкина, Гоголя, Кюхельбекера, Берберовой, можно ли его «пощупать»? Каковые эвристические возможности русского языка? — этот вопрос тоже сейчас исключительно важен. Обсуждая его, А. Т. Хроленко точно подметил те «переходные зоны», которые воздействуют на традицию языковой культуры. Здесь вполне уместны его размышления над идеями Н. И. Жинкина о механизмах человеческого мышления и речи (с. 71), реминисценции духа Набокова и Бродского, Потебни, Ильина и Бахтина. Автор книги показывает себя очень начитанным ученым, способным творчески перерабо-
тать большой фактический материал из разных отраслей знания и мастерски использовать его в пропедевтических учебных целях.
Он снова здесь возвращается к своему излюбленному вопросу о параязыке, так или иначе фигурирующему и в других работах, но здесь выступающему с точки зрения выразителя возможностей художественного слова и его удивительных эстетических метаморфоз: «...95 оттенков улыбки и 85 оттенков выражения глаз героев увидим мы, читая „Войну и мир" Л. Толстого...» (с. 90). Он рассматривает параязык как неотъемлемый объект культуры коммуникации, балансирующий между бессознательным и языковым и воспитывающий настоящие чувства, эмоции, образы.
Конечно, в этой книге в отдельной главе справедливо затронуты проблемы внешних угроз русскому языку. Автор подробно, с привлечением интересных источников говорит о глобализации языка, процессе доминирования одной культуры над другой, о причинах этого явления, о тенденциях его развития, приводит интересные факты из истории «экоконъюнктуры» в США, Германии и других странах. Важно, на наш взгляд, замечание А. Т. Хроленко о том, что «гуманитарное знание — это естественный противник глобализации» (с. 100). Схожие процессы захватили и российское общество, где всегда преобладал императивный стиль официального общения, что-то запрещающий или дозволяющий. Очень хорошо иллюстрирует содержание данной проблемы дискуссия о месте русского языка в современном мире (с. 103 и след.), показавшая, что существует два подхода к судьбам «великого и могучего» — «алармистский» (катастрофа! язык гибнет!) и «благостный» (всё нормально...). На наш взгляд, преобладающая сейчас «срединная» позиция тоже неуместна. Филологи и гуманитарии в целом должны активнее вмешиваться в формирование экофи-лологического лица общества, в воспитание его ценностей, в привитие уважения к историческому прошлому и традициям народов вопреки стремительно набирающей обороты «европеизации» культуры с обезличенными тендерными призывами к свободе и независимости выражения, даже если она находится на грани или за гранью приличия.
В этом бушующем мире страстей вынуждена, к сожалению, существовать и наша филологическая наука. А. Т. Хроленко справедливо указывает
на ее беды. Одна из них, как бы мы часто об этом не говорили на съездах и форумах, заключается, по мнению автора книги, в слабой поддержке статуса русского языка и недостаточном внимании «к научному осмыслению происходящих в языке процессов» (с. 107). Мы их только фиксируем, так сказать, постфактум, но не прогнозируем и не анализируем движение. В этом, нам кажется, и должна состоять одна из главнейших государственных задач в сфере языковой политики. Нашей болью, сочувственно размышляет автор, является все время меняющаяся образовательная стратегия государства, иногда ориентирующаяся на какие-то европейские стандарты. Взять, например, ситуацию наших дней, когда преподавателей призывают публиковаться в иностранных базах данных. Для «технарей», может быть, это и имеет смысл, но кому мы будем проповедовать традиционные филологические ценности, «мотивировать» иностранную науку включаться в дискуссии о русском языке? На эту тему проходили дебаты. А. Т. Хроленко очень своевременно пишет, что нельзя «подгонять себя под умозрительные мировые стандарты, а давать детям необходимые знания, приобщать их к нормам родной культуры... В противном случае языковым результатом станут вульгарность, грубость, агрессивность общения» (с. 108).
В рамках нашей рецензии невозможно остановиться на всех разделах этой интересной книги. Практически каждый тезис автора звучит как призыв к осмысленному, бережному отношению к языку. То, что оставят в наследство нынешние поколения, не должно исказить исторического кода, коренным образом изменить русскую культурную цивилизацию. Мы не можем с новыми пороками общества приобретать и новые неизлечимые «болезни» языка. Одной из них является неумеренное заимствование иностранных слов и, с другой стороны, языковой пуризм как проявление нигилистической тенденции. В ходе размышления над этими вечными проблемами экологии слова автор находит решение снова в нашем историческом опыте, в мудрых мыслях академика Л. В. Щербы, указавшего на замечательное свойство русского языка — «не чуждаться никаких иностранных заимствований, если только они идут на пользу дела» (с. 123). «Усыновление слова», по мнению А. Т. Хроленко, — «удел культуры» (с. 132), значит, наша задача состоит в том, что-
бы процесс адаптации не только отдельного слова, но и жестов, интонаций, лозунгов и «мемов» происходил естественным образом, без напора внешней среды, внедряющей те или иные приоритеты уродливого социалекта в массовую культуру. Это работа нескольких десятилетий и даже столетий.
А. Т. Хроленко в своей книге говорит о таком важном факторе экологической культуры, как государство, чьи идеологические институты и в целом политика сильно воздействуют на языковое и речевое строительство, а политическая пропаганда быстро подхватывается обществом и закрепляется в словаре, приводит к истончению исконного смысла слова, к исчезновению чувства сопричастности к родной стихии и использованию её богатств только как механических компонентов, цементирующих определенные типажи значений, культурных объектов (см. подробнее об этом на с. 179 и след.). Замечательно, что на современном этапе есть уже законодательная база, регламентирующая норму языкового употребления и речевого общения (с. 183), функционирует и приносит положительные результаты федеральная целевая программа «Русский язык», о целях которой подробно рассказывает А. Т. Хроленко на страницах книги (см.: с. 184-186). Есть и ощутимые результаты в сфере интернет-коммуникации, занимающейся просвещением всех, кто интересуется проблемами языка в России и за рубежом (портал gramota.ru и фонд «Русский мир). Но этих стараний все же недостаточно для трансляции ценностей культуры. Основные усилия здесь, по справедливому замечанию ученого, должны концентрироваться в семейных традициях, школе, крестьянстве — это важнейшие социальные институты общества, по сути дела, созидающие и охраняющие чистоту культуры.
Показателен небольшой раздел «Поучительные примеры сбережения языка», где автор вместе с читателями размышляет над социальными портретами носителей заповедного русского языка, делая обзор интересных статей из современной прессы и касаясь обычаев сохранения культурных традиций у русских эмигрантов (с. 206 и след.).
Наконец, А. Т. Хроленко подобрался и к болезненному вопросу национальной идеи, которая будоражит умы общества и разделяет его на разные части: кому интересен спорт, кто думает о единой идеологии, но многие не замечают того, что именно язык формирует нацию и делает ее культуру вели-
кой — будь то русская, или татарская, или дагестанская (с. 210 и след.).
Учебное пособие профессора А. Т. Хроленко действительно вводит современного читателя, и прежде всего студента, в живой мир экофилоло-гии, с которым каждый из нас сталкивается на ходу, пусть даже не обращая внимания на какие-то словесные «карикатуры», вывески или газетные заголовки. Но теперь, прочитав эту полезную книгу, возможно, задумается над тем, что умение пользоваться словом — целое искусство, капитал, который приобретается годами сознательной деятельности человека, работой разума, личной мотивацией, что «высокая речевая культура обеспечивает соответствующий социальный престиж носителя языка» (с. 241). Сверхзадача экофилологии, по мнению А. Т. Хроленко, заключается в том, чтобы «формировать в обществе убеждение, что любви к родному языку можно и должно целенаправленно учить» (с. 242).
В заключение обратим внимание читателей на еще одну особенность книги. Она написана для учащихся и сделана так, чтобы показать в каком-то смысле образец филологической работы с текстом, с мыслью, с тем, что подпитывает дерзновенный дух и зарождает в нас Божью искру созидательного словесного творчества. Этот призыв автора должен быть услышан.
О. В. Никитин, д-р филол. наук, профессор Московского государственного областного университета
