CC BY
0
In memoriam
DOI: 10.30842/ielcp2306901528143
HEINER EICHNER (1942 -2024)
7 марта 2024 года скончался многолетний член Редакционной коллегии нашего журнала, необычайно глубокий по присущим ему теоретическим подходам лингвист, чьи труды во многом определили развитие индоевропейского языкознания в последние десятилетия ХХ века, тонкий знаток бесконечного числа древних и новых языков, даривший дружбой многих сотрудников нашего Института, очаровательный в общении человек, бесконечно широкий по своим интересам.
В память о нем редколлегия помещает два авторских текста1, каждый из которых проникнут личными воспоминаниями, препятствующими попыткам объединить их в единый некролог.
Х. Айхнер получил замечательное образование в гимназии, учился в Эрлангене у К. Хоффмана, с 1989 по 2010 г. был профессором общего и индоевропейского языкознания Института лингвистики Университета Вены. Как член-корреспондент Австрийской академии наук, он возглавлял в Академии иранскую комиссию.
Стараниями Кацярины Аккерман и Йоахима Матцингера (Katsiaryna Ackermann, Joachim Matzinger) подготовлены к печати три тома собрания работ проф. Айхнера (Heiner Eichner. Gesammelte Schriften). Второй том, посвященный анатолийскому языкознанию (Band II: Anatolisch), должен выйти в издательстве Шпрингер в ноябре этого года2. Не случайно первым
1 Первую часть подготовил Н. Н. Казанский, «Языки и увлечения Хайнера Айхнера» написала М. Д. Воейкова.
2 Издательство Шпрингер уже объявило о выходе бумажного тома (ISBN 978-3-662-69297-4) и электронной версии (ISBN 978-3-662-69298-1).
выходит собрание статей по анатолистике: среди многочисленных работ проф. Айхнера в первую очередь вспоминаются его исследования, основанные на интерпретации фактов хеттского языка, включая анализ таких слов, как mehur «время», в котором благодаря его стараниям удалось выделить биконсо-нантный корень с исходом на ларингальный и суффикс *-uer- в нулевой ступени. Важной частью результатов исследования стало открытие, что гласный в продленной ступени обуславливает в корне слова как леницию следующего согласного (поэтому одно -h-), так и нулевую ступень в суффиксе (акро-статическое склонение).
За этой ранней публикацией (где впервые был сформулирован закон Айхнера) последовали не менее замечательные и значимые исследования, перечисленные в номере журнала Die Sprache, посвященном его юбилею3.
Энциклопедическая образованность проф. Айхнера сочеталась с природной живостью его характера и какой-то детской непосредственностью восприятия и реакции, шла ли речь об отдельных этимологиях, или касалась восприятия текста. Мне вспоминаются его шутливые жалобы на то, что ему трудно читать Плавта в библиотеке, потому что он начинает смеяться и не всегда может удерживаться от смеха.
Умение совместить историю отдельной грамматической формы и восприятие текста как чего-то цельного проявляется во всех работах Х. Айхнера, начиная с самых ранних, идет ли речь о не до конца поддающихся интерпретации текстах на италийских языках, касается ли это ликийских надписей, или же речь идет о текстах на языках, недавно объединенных в тирренскую группу - этрусском, лемносском и ретском, которыми проф. Айхнер специально занимался и которым посвятил два доклада, прочитанных для нас в Институте лингвистических исследований РАН4.
В течение многих лет он приезжал каждое лето в Петербург, участвуя в нашей ежегодной конференции «Индоевропейское языкознание и классическая филология» со своими докладами и
3 *h2nr. Festschrift für Heiner Eichner / hrgg. von R. Nedoma und D. Stifter. Wiener Sprachgesellschaft. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2009. S. 263-272 (= Die Sprache. Zeitschrift für Spachissenschaft. 2009. Bd. 48).
4 Благодаря безвременно ушедшему В. Л. Цымбурскому мы имеем на русском языке их достаточно современное описание в книге: Палеоевропейские языки. СПб.: Нестор-История, 2020. С. 175-248).
обсуждая доклады коллег. Его русский язык был превосходен, чему немало способствовала его жена Виктория, которая всегда сопровождала его в поездках, благодаря чему прогулки по Санкт-Петербургу (они обычно останавливались в самом начале Садовой улицы) и общение с ними превращалось в живое обсуждение разнообразных, далеко не только научных, но и культурно значимых исторических вопросов.
Заслуга первого приезда профессора Айхнера в Петербург и его прихода в наш Институт принадлежит М. Д. Воейковой, которая вместе с проф. В. Дреслером в Вене работала над проблемами появления и становления грамматических категорий у детей раннего возраста. Сотрудничество с отделом Сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков и ареальных исследований ИЛИ РАН не ограничивалось только участием в конференциях, проводимых Институтом.
Не могу не вспомнить о совместной конференции, посвященной праиндоевропейским расширителям корня, в которой приняли участие многие сотрудники нашего Института, а также коллеги-индоевропеисты Р. Люр, М. Кюммель, Б. Олсен, А. М. Лубоцкий, Х. Л. Гарсия Рамон и ученица проф. Айхнера К. Аккерман5. Из сотрудников Института в Вене тогда выступали П. А. Кочаров, А. В. Шацков, М. Н. Казанская и автор этих строк. Двухдневная тематическая программа явилась продолжением трехдневной встречи немецкого индоевропеисти-ческого общества (Indogermanishe Gesellschaft) и вызвала живой интерес участников, многие из которых даже поменяли билет, чтобы провести два дополнительных дня на заседаниях, которые проходили в Венском университете.
Не могу без благодарности вспоминать и ту чисто человеческую заботу, которую проф. Айхнер проявлял к участникам, помогая им с устройством, а также знакомя их с кругом своих близких друзей. Так, по его приглашению я оказался в небольшом ресторанчике на окраине Вены, где Айхнер и учившийся у Йох. Шиндлера (коллеги Айхнера по кафедре индоевропеистики Венского Университета до 1994 г.) Алан Нуссбаум встречались с вдовой проф. Шиндлера, его сыном и внуками. В
5 H. Eichner, N. Kazansky (eds.). Proto-Indo-European root extensions. Abstracts. Workshop of the Society for Indo-European Studies, 17-18 September 2016. Wien; St. Petersburg: Nauka, 2016. Многие прочитанные тогда доклады затем появились в журнале Historische Sprachforschung за 2018 год (Bd. 131, H. 1-2).
2242
Ш memoriam
непринужденной обстановке этой встречи для меня раскрылась еще одна сторона характера Айхнера, влюбленного в австрийские народные обычаи и присказки, знающего немецкий фольклор в разных его видах. Было поучительно видеть, как они обсуждали не всегда литературные обороты, знакомые им со студенческих лет, с жадным и веселым филологическим аппетитом.
Сейчас во всем мире, включая крупнейшие университеты и индоевропеистические исследовательские центры, только в самых значимых из них соблюдают равное внимание к лингвистическим вопросам теории и к филологической основательности интерпретаций. Профессор Айхнер, всегда много внимания уделявший текстам, включая и те, которые еще ждут правильного понимания, а иногда — даже дешифровки, олицетворял для всех нас образцового исследователя, всегда сохранявшего столь необходимое в языковедческих исследованиях неразрывное сочетание филологических и лингвистических методов.
Профессор Айхнер председательствует на заседании конференции «Индоевропейское языкознание и классическая филология» (2007 г.).
Языки и увлечения Хайнера Айхнера
Хайнер был настоящим полиглотом. Он любил и знал современные языки; не только европейский «джентльменский набор» (английский, французский, итальянский), но еще русский, литовский, албанский, фарси, курдский. Древние языки были его страстью, конечно, не только древнегреческий и латынь, знакомые с гимназии, но еще и санскрит, хеттский, этрусский, язык Лемносской стелы.
Приезжая в Литву, он говорил и читал доклады по-литовски. Увлекся эсперанто и писал на нем стихи. Русский язык он выучил по специальным обучающим радиопередачам, говорил свободно, потому что не упускал ни одного случая поупражняться. Собственно, наше знакомство началось и продолжалось из-за его постоянной готовности перейти на язык его собеседников. Он говорил по-русски не всегда уверенно, искал некоторые слова, но быстро их находил или переформулировал. Его способность к языкам была удивительной, намного превосходящей обычные, даже очень завышенные профессиональные рамки .
Уровень владения языком можно определить по тому, может ли человек пошутить на чужом языке. Шутки Хайнера были часто пронизаны каламбурами, построенными на знании языков, о которых он не забывал ни на минуту. Например, как-то мы собирались идти куда-то вместе. Он позвонил снизу, с автобусной остановки, и сказал: «Смотри, дурак на дураке стоит» (по-турецки durak 'остановка'). Наверное, ему было скучно среди людей, которые знают всего 2-3 языка и не могут оценить его юмора в полной мере. Как-то я собиралась в командировку в Загреб, где никогда до этого не была, и спросила его, что там нужно обязательно увидеть. Он ответил: «Это очень просто — надо пойти в археологический музей и попытаться прочесть «льняную книгу»7». Сам он наверняка так и делал.
6 А. С. Николаев напомнил нам, что «на хеттологических конференциях, проводимых в Турции, Айхнер был единственным ученым из Европы, который регулярно посещал доклады на турецком языке и активно участвовал в прениях».
7 Liber linteus — текст на этрусском языке, написанный на льняном полотне.
2244
Ш memoriam
В то время, когда я работала в Вене, он увлекался курдскими диалектами. Как-то раз он позвал меня в кино. Я даже не спросила, на какой фильм мы идем, а когда он начался, очень удивилась. Фильм назывался по-немецки «Время пьяных лошадей» и рассказывал о жизни афганских контрабандистов, которые вручную через горы перекатывали и продавали автомобильные покрышки. После я спросила, почему он выбрал этот фильм. Он ответил: «Ты что, не поняла, они же говорили на заза» (заза - один из курдских диалектов). Увлекаясь каким-то языком, он собирал все доступные сведения о нем. Например, о диалектах курманджи и заза он узнавал в том числе и из публикаций сотрудников Отдела теории грамматики ИЛИ РАН — этнического курда К. Р. Эйюби и И. А. Смирновой, уникальных специалистов по курдским диалектам. Их работы, написанные на русском языке и изданные в СССР, не были широко известны европейским иранистам, но Хайнер, читавший по-русски и знакомый с бесконечным числом лингвистов из разных стран, конечно, интересовался их публикациями и сразу же попросил привезти ему из России все работы Смирновой и Эйюби, которые только можно достать.
Любовь к языкам и диалектам проф. Айхнер переносил на своих коллег и носителей разных языков. Один раз я побывала на курдском вечере, который был устроен им в Институте индогерманистики, в главном здании Венского университета. Со всех сторон к университету стекались молодые курды с книгами и музыкальными инструментами. На вечере пели, читали стихи, танцевали, а во главе всего сидел румяный сияющий Хайнер, говорил с участниками на непонятных мне диалектах и наслаждался окружающей языковой стихией. Глядя на него, окруженного информантами, я всегда думала, что гуманитарный и гуманный одного корня. Насколько я могла судить, к своим коллегам по Институту он тоже относился нежно и внимательно и старался поддержать их во всем, как и всех лингвистов, носителей разных языков, приезжавших в Вену ненадолго. Такая атмосфера доброго внимания и всесторонней помощи приезжим коллегам поддерживалась в двух главных для нас лингвистических центрах Венского университета - Институте языкознания, возглавляемом проф. Вольфгангом У. Дресслером, и в Институте индогерманистики под руководством Хайнера Айхнера.
Однажды они оба пригласили меня прочесть доклад по детской речи на вечернем заседании Венского лингвистического общества. Доклад был о прилагательных на русском материале. После моего рассказа стали задавать вопросы, и один из участников спросил, не напоминают ли конструкции с прилагательными в речи русских детей турецкий изафет. Я стала лихорадочно вспоминать, что знаю об изафете, и тут Хайнер, который вел заседание, тихо сказал мне: «Не волнуйся, он просто сумасшедший, такие всегда приходят на наши доклады».
После возвращения из Вены мы продолжали ездить на ежегодные семинары проекта В. У. Дресслера «Ранние этапы развития морфологии», которые бывали в конце февраля. Заседания продолжались до вечера. Когда мы с коллегами собирались в Вену, обычно писали об этом заранее и профессору Айхнеру. В один из вечеров он обязательно звал нас на встречу в маленький ресторанчик на границе девятого и восемнадцатого районов. Наверное, я не смогу сама найти это место и не вспомню, как оно называлось. Помню только, что хозяин этого ресторанчика относился к Хайнеру и всем его гостям с огромным почетом и уважением и раскрывал перед нами все прелести курдской, иранской и индийской кухни. Конечно, я не вспомню названий тех блюд; обычно это был белый рис с курицей, в который официант у нас на глазах вбивал сырое яйцо и быстро смешивал его с горячим рисом и мясом. Запивали мы все это манговым молоком или таном, иногда пили молодое белое вино. Кафе было маленькое, небогатое, нетипичное для Вены, а мы чувствовали себя избранными гостями профессора Айхнера на самом важном светском событии. Обсуждали языки, новые статьи, Хайнер рассказывал о летних раскопках, в которых участвовал в том году, или о своих наблюдениях за какими-нибудь славянскими (для нас) или литовскими (для коллег из Каунаса) конструкциями. Ехали домой поздно вечером, счастливые и вдохновленные его рассказами.
Помимо лингвистики он увлекался материальной историей, ходил на антикварные выставки, хорошо разбирался в килимах — особенных персидских коврах, сотканных вручную, ценил и покупал старинную мебель. Его завораживало дыхание эпох, отметки времени на старом дереве, то, что этот стол или шкаф
2246
Ш memoriam
мог стоять в комнате у персидского купца или врача, быть свидетелем событий жизни и смерти известных людей. Он знал наизусть собрание монет Венского музея истории искусства и любил заходить на второй этаж, где расположена выставка «монетного кабинета». Окно его рабочей комнаты в университете выходило на Ринг, на площадь перед Обетной церковью; из любого трамвая было видно, что там горит свет до поздней ночи. Грустно думать о том, что сейчас оно, скорее всего, темное. Но приятно вспомнить, что мы были участниками и свидетелями романтической, интуитивной и персонализированной лингвистики на рубеже 20-го и 21-го веков. Светлая память, дорогой профессор Хайнер Айхнер.
Профессор Айхнер во время конференции «Индоевропейское языкознание и классическая филология» (2007 г.).
