CC BY
86
© 2012
Н. С. Попова
ХАРАКТЕРИСТИКИ ЖИЛИЩА И ЖИЛОГО ПРОСТРАНСТВА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ М. А. ШОЛОХОВА*
Властно тянули к себе родные курени, и не было такой силы, что могла бы удержать казаков от стихийного влечения домой.
Шолохов М. А.
Тихий Дон, кн. 2, ч. 5, гл. 3
Центральное место во многих художественных произведениях занимает человек, герой, которого автор вписывает в определенный художественный мир. Наполняемость этого мира — сложная и кропотливая работа мастера: многие предметы, детали, события, черты характера, явления природы и т.д. проходят через фильтр авторского сознания, и лишь часть из них попадает в центр внимания, становится семантически нагруженной.
В нашем исследовании мы рассмотрим характеристики жилища и жилого пространства в художественных произведениях М. А. Шолохова, выявим роль, которую они могут выполнять в повествовании, семантическую наполненность, прокомментируем использованные автором способы и средства выражения.
Нами были проработаны два типа источников:
А) тексты художественных произведений автора, вошедшие в собрание сочинений1: два романа («Тихий Дон», «Поднятая целина»), одна повесть («Путь-дороженька»), двадцать три рассказа;
Б) материалы «Словаря языка Михаила Шолохова»2.
Многие исследователи отмечают неоднократное обращение М. А. Шолохова к традиционной культуре донских казаков (Б. Н. Проценко, Т. И. Тумилевич, Н. А. Архипенко, Т. Ю. Власкина, Н. А. Власкина, И. И. Цыценко и др.). М. Горький как литературный критик называет писателя «биологически связанным с казачьим бытом»3, подчеркивая: «Он пишет, как казак, влюбленный в Дон, в казацкий быт, в природу»4. Современные исследования традиционной культуры Верхнего Дона подтверждают, что М. А. Шолохов является замечательным бытописате-
Попова Наталья Сергеевна — стажер-исследователь Института социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН. E-mail: [email protected]
* Статья написана в рамках проекта «Этнолингвистический словарь донского казачества» Подпрограммы фундаментальных исследований «Проблемы социально-экономического и этнополити-ческого развития южного макрорегиона» Программы Президиума РАН «Фундаментальные проблемы пространственного развития Российской Федерации: междисциплинарный синтез»
1 Шолохов 1956-1960.
2 Диброва 2005.
3 Ермолаев 2005.
4 Абрамов, Гура 1958, 180.
лем, с этнографической точностью изображающим повседневный уклад жизни «верховцев»5.
Как знаток материальной культуры донских казаков, М. А. Шолохов создает внушительный ряд портретов казачьих домов: Мелеховых, Моховых, Астаховых, Коршуновых, Листницких («Тихий Дон»), Бородиных, Островнова, Разметнова, Харламовых («Поднятая целина»), Захара («Батраки»), Гаврилы («Чужая кровь»); дает общие описания жилых построек вымышленных и реальных населенных пунктов: Ягодного, Татарского, Климовского, Вешенской, Краснокутской, Боков-ской («Тихий Дон»), Качаловки («Двухмужняя»), Даниловки, Хреновского («Батраки»), Гремячего Лога («Поднятая целина»), Подгорного («Смертный враг»), Каргинской («Алешкино сердце») и т.д.
Примечательно, что в двенадцати из двадцати семи произведений («Двух-мужняя», «Батраки», «Коловерть», «Тихий Дон», «Путь-дороженька» и др.) автор начинает повествование с общего плана жилого пространства (дома, двора). При этом оно оказывается вписанным в более широкие территориальные границы: улица, хутор/станица, Донщина (степь, лес, река), страна. «Мелеховский двор — на самом краю хутора. Воротца со скотиньего база ведут на север к Дону. (...) На восток, за красноталом гуменных плетней, - Гетманский шлях, полынная проседь, истоптанный конскими копытами бурый, живущий придорожник, часовенка на развилке; за ней — задернутая текучим маревом степь. С юга — меловая хребтина горы. На запад — улица, пронизывающая площадь, бегущая к займищу»6.
В произведениях писателя представлены различные наименования верхнедонских типов жилищ: хата, землянка, связь, курень, флигель. «Жили в просторной землянке по-хозяйски домовито и почти ни в чем не нуждались»7. «Вошли в курень. Чисто выметенный земляной пол присыпан красноватой супесью, в переднем углу на лавке вынутые из печи пироги. Из горницы пахнет слежалой одеждой и почему-то — анисовыми яблоками»8. «Крытая чаканом хатка — с желтыми кособокими ставнями и вросшими в землю, покосившимися от старости стенами — лепилась на самом краю обрыва у речки»9. «В ветхой хате, построенной связью, было после морозного ветра по-домашнему уютно и тепло»10. «По большому двору, обнесенному кирпичной облупленной оградой, нескладно раскидались дворовые постройки: флигель под черепичной крышей, с черепичной цифрой посредине — 1910 год.»11.
Вышеперечисленные жилые постройки имеют реальное распространение на территории Верхнего Дона и отличаются друг от друга особенностями внутренней планировки, строительным материалом, формой, конструктивными деталями. В произведениях М. А. Шолохова можно выделить следующие характеристики различных типов жилищ: курень — крытый черепицей, камышом, с соломенной, тесовой, железной крышей, обмазанный глиной, выбеленный, ошелеванный
5 Архипенко, Власкина, Власкина 2010, 10-11.
6 Шолохов 2, 1956, 9.
7 Шолохов 5, 1957, 492.
8 Шолохов 2, 1956, 54.
9 Шолохов 7, 1960, 157.
10 Шолохов 4, 1957, 250.
11 Шолохов 2, 1956, 175.
пластинами, крашеный, белостенный, просторный, большой круглый, тонкий, двухэтажный, с высоким каменным, беленым фундаментом, с широким балконом; хата — крытая черепицей, жестью, свежим камышом, чаканом, соломой, саманная, с выбеленными стенами, просторная/тесная, низенькая, с крылечком; флигель — большой, под черепичной крышей, небольшой кирпичный; землянка — просторная; связь — тесная, с земляным полом. Стоит отметить, что в большинстве случаев М. А. Шолохов только упоминает типы жилищ, этнографические детали нужны писателю-реалисту для конкретизации изображаемого пространства. Не давая развернутых описаний, он исходит из свойственных носителю верхнедонской традиции представлений о привычном облике казачьих поселений.
Помимо этнографических характеристик жилища, в шолоховских текстах встречаются оценочные определения, которые выступают одним из способов создания образов героев. Анализ дает возможность выделить устойчивые оппозиции, используемые писателем для этой цели: богатый/бедный, просторный/тесный. При описании домов богатых станичников М. А. Шолохов употребляет следующие определения и конструкции: осанистые, нарядные, крашеные купеческие и поповские дома, курени зажиточных казаков, богатые живут в домах, построенных чужими руками. «Едешь по улице, и сразу видно, что основательные хозяева живут: дома крыты жестью и черепицей, карнизы с зубчатой затейливой резьбой, крашенные в голубое ставни самодовольно поскрипывают под ветром, будто рассказывают о сытой и беспечальной жизни хозяев»12. В противовес этому у малоимущих казаков жилища: бедняцкие, неказистые, бедные. «На второй улице не дома, а домишки. Неприкрытая нужда высматривает из каждого окна, из каждого подворья, обнесенного реденьким, ветхим частоколом»13. Крайняя степень нужды подчеркивается отсутствием пригодного для жизни дома, в шолоховских произведениях это обстоятельство может быть передано устойчивыми выражениями: «именья одни каменья»14, «без угла, без жилья»15.
Гораздо реже М. А. Шолохов обращается к семантической оппозиции просторный/тесный. Можно отметить случаи, когда таким образом возникает дополнительное акцентирование особенностей материального положения персонажей. Жарко натоплено «в тесной хате» грозного предводителя банды Фомина, где на лежанке спят малые ребятишки16. «Дом действительно был просторный», — констатирует автор в эпизоде о раскулачивании бывшего красного партизана, описывая то, как планируют колхозники отобрать под сельсовет зримое свидетельство благосостояния Титка — выменянный в голодном 1922-м году дом17.
У характеристик внешнего и внутреннего пространства жилища есть общая функция: они служат цели реалистического отображения действительности. Писатель точно очерчивает этнографические детали интерьера казачьего дома с сохраненными диалектными наименованиями и вариантами. В предметный мир художественных произведений входят: а) посуда, столовые приборы: скало, зевло,
12 Шолохов 1, 1956, 257.
13 Шолохов 3, 1957, 257.
14 Шолохов 1, 1956, 52.
15 Шолохов 2, 1956, 397.
16 Шолохов 4, 1957, 153.
17 Шолохов 6, 1958, 53.
четверть, чапля/чапельник, рогач, посевка, макитра, махотка, корчага/корчажка и др.; б) мебель: горка, люлька, койка, рукомойник и др.; в) предметы быта: рубель, жирник, образ и др.; г) тканевые вещи: дерюга, рушник, утиральник и др. Наряду с этим детализация интерьера несет собственную смысловую нагрузку: описания предметов быта, домашней утвари создают ощущение размеренной повседневности мирной казачьей жизни, отмеченной узнаваемыми признаками женских забот. М. А. Шолохов не раз акцентирует внимание читателя на чисто вымытом полу, на узорчатых вышивках, украшающих дом, комнатных цветах. Благодаря деталям автор передает сохранявшуюся веками традицию устройства семейного быта: «В тесном коридорчике половину места занимал заваленный разной рухлядью сундук. (...) Взглядом охватил всю обстановку: тяжелый застав икон в переднем углу горницы, кровать, столик, пятнистое от старости зеркальце над ним, фотографии, несколько дряхлых венских стульев, швейную машину, тусклый, от давнишнего употребления самовар на лежанке»18. «В горнице, кроме деревянной крашеной кровати с точеными шишками по углам, стоит возле дверей окованный уемистый сундук с Аксиньиным приданым и нарядами. Под передним углом — стол, клеенка с генералом Скобелевым, скачущим на склоненные перед ним махровитые знамена; два стула, вверху — образа в бумажных ярко-убогих ореолах. Сбоку, на стене — засиженные мухами фотографии. Группа казаков — чубатые головы, выпяченные груди с часовыми цепками, оголенные клинки палашей: Степан с товарищами еще с действительной службы. На вешалке висит неприбранный Степанов мундир. Месяц глазастеет в оконную прорезь, недоверчиво щупает две белых урядницких лычки на погоне мундира»19.
Статичность и вневременность домашнего уюта усиливается за счет трудноуловимых нематериальных характеристик: звуков обыденной повседневности, запахов и оттенков света. «Одурманенный жаркой теплотою хаты и усталью, Давыдов беспросыпно проспал часа два и проснулся от детского шепота, от ласкового прикосновения теплых девичьих рук»20. «В хате изжелта-синий, почти дневной свет. Искрится на камельке осколок зеркала, лишь в переднем углу темно и тускло отсвечивает посеребренный оклад иконы...»21. «(...) почти ни в чем он не видел перемен, словно время шло мимо и не заглядывало в этот дом; сохранился даже прежний запах: пахло бражным душком свежих хмелин, чисто вымытыми полами и совсем немного, чуть слышно — увядшим чеборцом»22. «Приподнял Мишка голову, слышит в сенцах голоса: мамка визжит, лопочет что-то, смехом захлебывается, дед кашляет»23. «Из низкой комнаты остро пахнуло кислым теплом оттаявших овчинных полушубков и дровяной золой»24. «В кухне пахло свежими хмелинами, ременной сбруей, теплом человеческих тел»25.
Описание натопленной печи передает полноту и благополучие семейной жизни, дополняя картину домашнего уюта. «В темных окнах хат багрово полыхаю-
18 Шолохов 3, 1957, 208.
19 Шолохов 2, 1956, 59.
20 Шолохов 7, 1960, 348.
21 Шолохов 4, 1957, 252.
22 Шолохов 5, 1957, 387.
23 Шолохов 1, 1956, 120.
24 Шолохов 6, 1958, 18.
25 Шолохов 2, 1956, 156.
щие зарева огней: отсвет топящихся печек»26. Разрушенная печь, в свою очередь, служит тревожным знаком крушения семьи. «От просторного куреня остались лишь высокий каменный фундамент да полуразвалившаяся печь, поднявшая к небу закопченную трубу»27. «(...) пустынный двор угрюмо чернел обуглившимися сохами сараев, обгорелыми развалинами печей и фундамента (.,.)»28.
Показывая трагичность внешних событий, приходящих из «мужского мира» (войны, коллективизации, революции), разрушение семейных устоев, традиционного быта, автор противопоставляет уютному и обжитому дому запустелый и разрушенный, при этом он преимущественно прибегает к внешним характеристикам жилища. «Рябые, изуродованные осколками и пулями стены дома выглядели неприветливо и заброшенно. В комнатах свистел ветер, на столах, на скамьях толстым слоем лежала пыль... Много времени требовалось, чтобы привести все в порядок»29. «Курень Степана Астахова пустовал, окна перед уходом забил хозяин досками, крыша местами ввалилась, поросла лопушатником, на дверях ржавел замок (...) У Томилина Ивана падала на улицу стена хаты, держала ее врытая в землю рогатая подпорка, — видно, мстила лихому артиллеристу судьба за те немецкие и русские домики, которые разрушил он, будучи наводчиком»30. «Давным-давно не крашенная крыша желтела пятнистой ржавчиной, поломанные водосточные трубы валялись около крыльца, кособоко висели сорванные с петель ставни, в разбитые окна со свистом врывался ветер, и оттуда уже тянуло горьковатым плесневелым душком нежили»31.
Привлекая внимание читателя к границам жилого пространства — окнам, дверям, воротам, — М. А. Шолохов усиливает тревожную атмосферу происходящего. «Дома он велел закрыть ставни, разделся и лег на кровать, терпеливо ожидая шествующую где-то беду...»32. «Круто изменилась обстановка в округе: в дворах зажиточных казаков, всюду, где раньше Фомина встречали с великим гостеприимством, теперь на засов запирали ворота, и хозяева при появлении в хуторе банды дружно разбегались, прятались в садах и левадах»33. «Подул ветер, захлопали в покинутых домах распахнутые ставни и двери»34. «Каждое окно сулило расправу, каждая распахнутая дверь сарая вызывала при взгляде на нее чувство одиночества и противную дрожь вдоль спинного хребта»35. «Грустью и запустением пахнуло на Григория, когда через поваленные ворота въехал он на заросший лебедою двор имения. Ягодное стало неузнаваемым. Всюду виднелись страшные следы бесхозяйственности и разрушения>>36.
В традиционном осмыслении локусы и конструкты жилого пространства обладают символическими значениями. Знакомый с народной аксиологией дома,
26 Шолохов 6, 1958, 113.
27 Шолохов 4, 1957, 432.
28 Шолохов 5, 1957, 37.
29 Шолохов 5, 1957, 227.
30 Шолохов 3, 1957, 62.
31 Шолохов 5, 1957, 48.
32 Шолохов 7, 1960, 18.
33 Шолохов 5, 1957, 471.
34 Шолохов 5, 1957, 41.
35 Шолохов 2, 1956, 270.
36 Шолохов 5, 1957, 47.
М. А. Шолохов в ряде случаев обращается к ней, что не только позволяет органично представлять в произведении обычный регламент внутрисемейных отношений, но и выявлять дополнительные смыслы.
Так, важность восточного переднего угла не раз отмечается в произведениях. При входе в дом герои обязательно в его сторону крестятся и кланяются: Лукич37; сосед Гаврилы Васильевича38; старики в доме у Богатырева39. Под иконами сидит за столом самый старший мужчина в семье: Аким Бесхлебнов40, Анисим Петрович, — при этом расположение остальных членов соответствует установленному семейному статусу: отец — во главе стола, мать — ближе к печке, а рядом — дети41. Символический статус локуса проясняет важные для понимания аспекты повествования: очевидна значимость предсмертной записки жены Андрея Размётнова, которая хранится у свекрови в переднем углу, вместе с иконами, церковными книгами и другими сакральными ценностями42. В переднем углу сажают почетного гостя, принесшего в дом важную новость: Прохора Лиховидова с вестью о гибели Петра, сына Гаврилы Васильевича43. Анисим Петрович, сидя именно в переднем углу, сообщает новость, которая в дальнейшем послужит причиной разногласий в семье: «Должон семью с радостью поздравить: нынче меня назначили комендантом при военно-полевом суде у нас в станице...»44. Акцентируя внимание на разрушенном переднем углу дома, автор усиливает впечатление пагубного влияния войны на жизнь казаков, еще недавно упорядоченную, согласно старинному укладу: «Угол дома с восточной стороны и крыльцо были разрушены снарядом трехдюймовки» — вражда и хаос вторгаются в «святое место» — сакральный центр домашнего мира45.
Символически воспринимается описание Дарьи, совершающей широко известное оградительное действие магического характера — закрещивающей при начале грозы окна и двери дома Мелеховых46. В сюжетной линии произведения этот фрагмент предваряет эпизод рыбной ловли, важный в начале развития отношений между Григорием и Аксиньей.
В романе «Поднятая целина» голуби, прилетевшие к порогу осиротевшей хаты Разметнова, не случайно напоминают герою о погибших родных: в соответствии с древним славянским поверьем, которое разделяли и донские казаки, птицами прилетают на порог души умерших. «В полдень Размётнов пришел домой пообедать и через дверцу калитки увидел возле порога хаты голубей. (...) Уже стоя возле порога хаты, Размётнов с горячей мальчишеской радостью решил: «Это не гости, это хозяева прилетели!» И с горькой улыбкой то ли прошептал, то ли подумал: «На мое позднее счастье поселятся, не иначе...»»47. Наблюдая за
37 Шолохов 1, 1956, 18.
38 Шолохов 1, 1956, 316.
39 Шолохов 4, 1957, 349.
40 Шолохов 6, 1958, 201.
41 Шолохов 1, 1956, 61.
42 Шолохов 6, 1958, 43.
43 Шолохов 1, 1956, 316.
44 Шолохов 1, 1956, 61.
45 Шолохов 5, 1957, 48.
46 Шолохов 2, 1956, 30.
47 Шолохов 7, 1960, 281.
поведением прилетевших голубей, герой произведения вспоминает жену и сына, памятные этапы невозвратной семейной жизни: «Вот так же лет двадцать назад кружил и он, Андрей, тогда молодой и статный, как голубь, парень возле своей милушки. А потом — женитьба, действительная служба, война... С какой же страшной и обидной поспешностью пролетела жизнь! Вспоминая жену и сына, Размётнов с грустью думал: "Редко я видал вас живых, мои родимые, редко проведываю и теперь..."»48.
В шолоховских произведениях благодаря противопоставлению типов жилищ, выступающих в качестве культурных маркеров, актуализируется оппозиция свой/чужой. Внешние особенности устройства подворий выступают в качестве культурных маркеров рассматриваемой оппозиции наряду с языковыми отличиями — и те, и другие приводятся Петром в качестве пояснения к наблюдению, что в станице Кумылженской «народ уже другой»: «- Чудно все-таки: отъехали от дома сто верст, а народ уж другой. Гутарят не так, как у нас, и постройки другого порядка, вроде как у полипонов. Видишь, вот ворота накрыты тесовой крышей, как часовня. У нас таких нету. И вот, — он указал на ближний богатый курень, — завалинка тоже обметана тесом: чтоб дерево не гнило, так, что ли?»49. В рассказе «Нахаленок» мальчику Мишке снится фантастический сон, навеянный отцовским описанием далекого многоэтажного Петрограда. «Дома точь-в-точь, как отец рассказывал: большущая хата, крытая свежим камышом, на трубе у нее стоит еще одна хата, у той на трубе еще одна, а труба самой верхней хаты в небо воткнулась»50. Комическое неправдоподобие возникающей картины не мешает заметить, что автор показывает работу подсознания мальчика как попытку представить незнакомый, но привлекающий малыша город, используя привычные образы, рисуя «чужое» как «свое». Обратная проекция традиционной дихотомии соответствует наивной убежденности Мишки в том, что Ленин, выступающий в рассказе о Смольном в неразрывной связи с этим большим далеким городом, такой же близкий ему человек, как отец, мать и дед.
Однако в творчестве писателя дом представляет собой не только материальный объект, он традиционно является символом семьи, домашнего очага, связующим звеном между жильцами и их предками.
Стоит отметить, что время создания произведений М. А. Шолохова приходится на переломный период в советской литературе (20-40-е гг. XX в.), «когда изменилась сумма идей и идеалов (среди них был и дом), на которых покоилось национальное бытие»51. Именно в это время происходит редукция социальных и культурных парадигм. Тема дома становится одной из самых обсуждаемых, она затронула целый ряд схожих в «духовно-культурном плане проблем (семья, род, родина, почва, традиция), приобрела еще и отчетливое нравственно-философское измерение: одни писатели были вынуждены оставить дом-жилище, чтобы в эмиграции сохранить дом в качестве духовной величины; другие — переосмыслить
48 Шолохов 7, 1960, 282.
49 Шолохов 4, 1957, 25.
50 Шолохов 1, 1956, 133.
51 Разувалова 2004.
свое отношение к дому и связанным с ним ценностям в соответствии с требованиями новой идеологии и морали»52.
Поэтому не случайно тщательно выписанным у М. А. Шолохова является изображение родного дома, связанного с людьми, живущими в нем. Оно появляется, когда герою приходится расстаться с семьей, жилищем. В этом значении слово дом сочетается с определениями: отеческий, родительский, родной, осиротевший, родимый. «Захожу в одну больницу, а там оказалась вовсе не больница, а родительский дом»53. «Он только что вернулся из осиротевшего дома деда Агея, попрощавшись с покойником, и сейчас же явился в правление к нему молодой колхозник Михей Кузнецов»54. «Ему не вернуться в отеческий дом»55. «Что ж, вот и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына...»56. «Тем была люба война на восстании, что под боком у каждого бойца был родимый курень»57.
Неоднократно в произведениях М. А. Шолохова подчеркивается любовь героев к дому, выражающаяся в тоске по родному месту, семье, огромном желании поскорее вернуться к прежней размеренной повседневности. К примеру, в «Тихом Доне» автор неоднократно подчеркивает привязанность Григория к дому, к привычному казачьему укладу жизни, его душевные переживания являются постоянным толчком к действию на протяжении всего романа. М. А. Шолохов не раз обращает внимание читателя на то, с какой радостью приезжал Мелехов к родному куреню, к семье: «— Вша меня заела. С тоски. Я бы дома теперя побывал: так и полетел бы, кабы крылья были. Хучь одним глазком глянул бы»58. «— Угадал. Степь приснилась. Так замутило на душе... Дома побывал бы. Осточертела царева службица»59. «(...) слегка подлечив ногу, решил поехать домой (...) радость испытывал при одной мысли, что увидит домашних, хутор; сам от себя таил желание повидать Аксинью...»60; «Он кончил воевать. Хватит с него. Он ехал домой, чтобы в конце концов взяться за работу, пожить с детьми, с Аксиньей»61.
Семантическая наполненность лексемы дом может расширяться до понятия родная сторона, Родина. Мечтая о возвращении домой, испытывая постоянную тягу к близким, к привычной хозяйственной деятельности, герои «Тихого Дона» часто имеют в виду не только дом — свое жилище, но всю совокупность родных, близких и соседей в окружении знакомых станичных угодий и построек. «— Что же, не скучали в чужой стороне? — жадно пытал Мишка, почти ложась грудью на луку. — В начале скучал, а потом привык. Мне хорошо жилось. — Помолчав, добавил: — Хотел совсем остаться в Германии, в подданство перейти. Но вот домой потянуло — бросил все, поехал»62. «(...) ездили домой на побывку, чтобы
52 Разувалова 2004.
53 Шолохов 7, 1960, 265.
54 Шолохов 7, 1960, 385.
55 Шолохов 2, 1956, 285.
56 Шолохов 5, 1957, 495.
57 Шолохов 4, 1957, 278.
58 Шолохов 2, 1956, 307.
59 Шолохов 3, 1957, 52.
60 Шолохов 3, 1957, 270.
61 Шолохов 3, 1957, 270.
62 Шолохов 4, 1957, 67.
хоть на минутку, прислонив к стене опостылевшую винтовку, взяться руками за топор или рубанок, чтобы сердцем отдохнуть, заплетая пахучим красноталом плетень или готовя борону либо арбу к весенней работе»63. «Вот и сейчас он вовсе не размышлял о том, как развернутся операции по овладению Усть-Медведицкой, а вспоминал домашних, родную станицу и думал, что было бы неплохо закопаться домой в отпуск, месяца на полтора.»64.
М. А. Шолохов не мог не затронуть в своих произведениях актуальную для литературы 1920-40-х гг. тему разрушения дома-гнезда, а также пагубного влияния внешних социально-политических событий как на судьбу отдельно взятого человека, так на общество в целом65. «Была семья, свой дом, все это лепилось годами, и все рухнуло в единый миг, остался я один»66. «Чем бы не жить дома, не кохаться? А вот надо идти навстречу смерти... И идут. Молодые, лет по шестнадцати — семнадцати парнишки, только что призванные в повстанческие ряды (...)»61. «Но война все перепутала и лишила старика возможности жить и править своим домом так, как ему хотелось. Война разорила его, лишила прежнего рвения к работе, отняла у него старшего сына, внесла разлад и сумятицу в семью»68.
Итак, произведя анализ характеристик верхнедонского жилища и жилого пространства в произведениях М. А. Шолохова, их роли в повествовании, стоит отметить многогранность и семантическую неоднородность образов, создаваемых путем использования названных характеристик. Прежде всего автор опирается на этнографическое своеобразие домостроительных традиций казаков Верхнего Дона. Ненавязчиво привлекая внимание к характерным особенностям внешнего облика казачьих построек и интерьера жилищ, автор вводит читателя в атмосферу казачьей повседневности.
Для создания реалистичности изображаемого М. А. Шолохов использует способ детализации пространства, устойчивые оппозиции, нематериальные характеристики обжитого помещения (запах, звук, свет). Отдельные элементы традиционной аксиологии жилого пространства, свойственной верхнедонским казакам, привлекаются писателем для передачи особенной атмосферы патриархального семейного общежития, подчеркивают признаки проникающих в него изменений, придают дополнительный смысл.
М. А. Шолохов в своих произведениях касается многих важных социально-исторических, культурных проблем. Среди них оценка воздействия на жизнь «простых людей» таких глобальных событий начала XX в., как война, революция, коллективизация. В русле этой проблемы описания разоренного и покинутого жилья становятся свидетельствами разрушения не только материального быта, но и духовных основ старой казачьей жизни. Опираясь на знание традиционной культуры донских казаков, М. А. Шолохов использует в художественных целях народную аксиологию дома. При этом делается акцент на традиционном миро-
63 Шолохов 4, 1957, 277.
64 Шолохов 5, 1957, 84.
65 Разувалова 2004.
66 Шолохов 8, 1960, 59.
67 Шолохов 4, 1957, 291.
68 Шолохов 5, 1957, 123.
восприятии героев, а также его глобальной редукции в советское время. Объединяя такие важные понятия, как семья, привычный жизненный уклад, в более широком контексте дом, писатель собирательно представляет «свое» пространство, органично перетекающее в хутор, станицу, связанное с проживающими здесь «своими» — близкими и знакомыми людьми.
ЛИТЕРАТУРА
Абрамов Ф. А., Гура В. В. 1958: М. Шолохов. Семинарий. Л.
Архипенко Н. А., Власкина Т.Ю., Власкина Н. А. 2010: Принципы представления традиционной культуры донского казачества в творчестве М. А. Шолохова // Известия ЮФУ Филологические науки. 2, 28-44.
Ермолаев Г. С. 2005: «Тихий Дон» и политическая цензура 1928-1991 г. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // feb-web.ru/feb/sholokh/critics/ermol/erm-001-.htm.
Разувалова А. И. 2004: Образ дома в русской прозе 1920-х годов. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // www.dslib.net/russkaja-literatura/razuvalova.
Диброва Е. И. (ред.) 2005: Словарь языка Михаила Шолохова. М.
Шолохов М. А. 1956-1960: Собрание сочинений. М.
© 2012
О. Е. Чернова
ИДЕОЛОГИЗАЦИЯ ЦЕННОСТНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ В ТЕКСТЕ
«НАИВНОГО АВТОРА»
«Наивная литература», «наивный автор», «наивный текст» — эти понятия сравнительно недавно вошли в научный обиход, но уже вызвали большой резонанс. Возникающие дискуссии касаются не только их терминологической точности, но и необходимости изучения. Вопрос о том, является ли «наивная литература» предметом, достойным научного внимания, вовсе не случаен. Ученые, так или иначе столкнувшиеся с сочинениями «наивных авторов», отмечают их своеобразие, часто проявляющееся в большом количестве разного рода ошибок (стилистических, речевых и др.). Явное отличие этих текстов от традиционных литературных произведений ведет к появлению следующих определений «наивной литературы»: «опусы неумелых людей, подражающих образцам «высокой» словесности»1. Однако не стоит сразу отвергать то, что не укладывается в привычную систему. Творения «наивных авторов», на наш взгляд, являются исключительно интересными для представителей многих гуманитарных дисциплин —
Чернова Оксана Евгеньевна — кандидат филологических наук, доцент кафедры журналистики и речевой коммуникации Магнитогорского государственного университета. E-mail: ocher08@inbox.
1 Неклюдов 2010.
