CC BY
190
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (32) 2006
экспериментальной группе 51,2% дают положительный ответ (в контрольной группе их число достигает 64,4%), частично способны 40,1% (в сравнении с 31,9% контрольной группы) и неспособны 8,7% (против 3,7%).
В настоящее время рассчитывают только на себя большинство участников исследования (66,9% человек из экспериментальной группы и 52,2% из контрольной группы). На себя и друзей надеются соответственно 30,5% и 38,4%. На помощь государства (1,5% и 4,2%) и со стороны медицины (1,1% и 5,2%) почти никто не надеется. Все это свидетельствует об общем низком уровне социальной защищенности сотрудников ОВД.
Таким образом, сотрудники ОВД с опытом участия в вооруженных конфликтах могут быть характеризованы следующим образом: 46,2% не удовлетворенны своим местом в жизни, число лиц, неудовлетворенных работой в экспериментальной группе почти в два раза больше по сравнению с контрольной (38,6% и 18,6%).
Неудовлетворенных личной жизнью в экспериментальной группе было обнаружено 43,1%, что более чем вдвое превышает аналогичные данные в контрольной группе (20,1%).
Те же тенденции прослеживаются в отношении удовлетворенности материальными и бытовыми условиями. В отношении удовлетворенности здоровьем также отмечаются большие расхождения. Так, вполне удовлетворенных здоровьем в экспериментальной группе оказалось 17,1% , а в контрольной значительно больше - 36,6%, в то время как неудовлетворенных по этому параметру в экспериментальной группе почти в три раза больше, чем в контрольной группе (34,3% против 12,2%).
Наиболее важной проблемой представители двух исследованных групп называют материальные и бытовые затруднения (79,3 % и 80,4% соответственно). Представителей экспериментальной группы заботят семейные взаимоотношения (32,4%), состояние физического (19,6%) и душевного здоровья (24,8%). Более чем в половине случаев (51,8%) участники вооруженных конфликтов по сравнению с контрольной группой (31,2% ) обнаруживают острые переживания в ситуации явной несправедливости со стороны государства или конкретных лиц при решении затрагивающих сотрудников ОВД вопросов.
Кроме того, 49,6 % из числа экспериментальной группы и 28,4% из контрольной группы указывают на то, что большинство не участвовавших в вооруженных конфликтах их знакомых сверстников устроены в жизни лучше, чем они.
Н.А. Петухов*, Д.В. Новокшонов**
Характеристика личности преступника-военнослужащего против порядка подчиненности и воинской чести
Изучение личности преступника обычно проводится на основе анализа элементов ее структуры. В военной криминологии структура личности преступника традиционно рассматривается в виде трех интегрированных групп, объединяющих криминологически значимые характеристики личности: социально-демографические, психофизиологические и социально- психологические качества личности1.
Группа социально-демографических характеристик военнослужащего, совершавшего преступления против порядка подчиненности и воинской чести, на первый взгляд, имеет небольшое значение для детерминации рассматриваемых преступлений в силу отсутствия очевидной взаимосвязи с результатом преступления и относительной неизменяемости этих характеристик. Однако утверждать подобное было бы неправильно, т.к. именно эти характеристики указывают на незавершенную социализацию и, как следствие, отсутствие необходимого жизненного опыта, позволяют диагностировать неустойчивость психики личности (в силу возрастных особенностей или условий воспитания), наличие антисоциального (отрицательные характеристики с места учебы или работы, наличие
* Профессор кафедры УПиК Санкт-Петербургского военного института ВВ МВД России, кандидат юридических наук, доцент.
* Преподаватель кафедры УПиК Санкт-Петербургского военного института ВВ МВД России.
приводов в милицию), а иногда и криминогенного опыта (наличие фактов привлечения к уголовной ответственности или даже судимости).
Основная особенность такой социально-демографической характеристики рассматриваемой личности, как пол, заключается в том, что она влияет на совершение преступления не сама по себе, а в комплексе с другими факторами. Криминогенная значимость пола преступника определяется взаимодействием с его личностными характеристиками психофизиологического характера и специфическими условиями прохождения военной службы. В целом же, по нашему мнению, мужской пол военнослужащих играет наибольшую криминогенную роль в генезисе рассматриваемых преступлений лишь в сочетании с другой их социально-демографической характеристикой - возрастом. Учитывая то обстоятельство, что основную массу подобных преступлений совершают военнослужащие по призыву (мужчины в возрасте от 18 до 27 лет), взаимосвязь возраста и пола представляется вполне очевидной.
Лица этой категории, не имеющие в силу молодежного возраста необходимого жизненного опыта и устойчивых социальных ориентаций, попадая в сложные конфликтные ситуации, в большей степени, чем представители старших возрастных групп, способны на противоправные поступки. Причем чем сложнее ситуация, чем выше степень ее конфликтности, тем больше вероятность у молодого человека разрешить ее противоправным способом. По тем же причинам данной категории свойственна высокая подверженность влиянию (в т.ч. и криминогенному) различных микрогрупп и воинского коллектива в целом. К другим социально-психологическим и психофизиологическим порождениям возрастных особенностей военнослужащих рассматриваемой группы следует отнести: юношеский максимализм, несформированную, а потому неустойчивую психику, конформизм по отношению к неформальным лидерам воинского коллектива, неустойчивую иерархию социальных ценностей, отсутствие опыта общения в замкнутой однополой группе, отсутствие привычки прогнозировать последствия своего поведения.
Не меньшее значение в группе социально-демографических характеристик военнослужащих, посягающих на преступления против порядка подчиненности и воинской чести, имеет уровень полученного до призыва на военную службу образования. Следует отметить, что в военной криминологии традиционно отмечается достаточно устойчивая зависимость преступлений, характеризующихся элементами грубой силы, жестокости и примитивности, от низкого уровня образования преступников их совершающих2. Однако вряд ли было бы справедливо устанавливать прямую зависимость между количеством оконченных военнослужащим классов и его противоправным поведением. Направленность поведения личности определяет не образование само по себе, а уровень ее культуры, глубина знаний об окружающем мире и взаимоотношениях людей в нем, которые получает индивидуум в процессе своего образования.
Еще одной значимой социально-демографической характеристикой является социальное положение (происхождение) военнослужащих. Основную массу правонарушителей в сфере преступлений против порядка подчиненности и воинской чести составляют представители наименее социально защищенных слоев населения, что неудивительно, учитывая, что именно данный слой нашего общества является основным «поставщиком» призывного контингента Вооруженных сил. Безусловно, привычная с детства материальная нужда, отсутствие возможности удовлетворения элементарных «детских» потребностей на общем фоне культивируемых в обществе богатства и социального успеха, отдельных его представителей оказывают крайне неблагоприятное влияние на формирование личности подростка, нередко порождая у него ожесточенность и агрессивность. Поэтому не вызывает удивления то, что статистические показатели фиксируют невысокий уровень образования у военнослужащих рассматриваемой категории. По данным Главной военной прокуратуры, за период с 1994 по 2004 гг. преступления, предусмотренные ст. 335 УК РФ (ст. 244 УК РСФСР), совершили: 246 (1,3%) военнослужащих, имевших высшее образование, 6811 (37,6%) - среднее полное (11 классов), 10540 (58,2%) - среднее основное или среднетехническое образование, 487 (2,6%) - начальное образование.
Наряду с социальным происхождением военнослужащих, посягающих на уставной порядок взаимоотношений, не менее значимой представляется характеристика их семейного положения. Практически все рассматриваемые правонарушители являются холостыми, что уже само по себе имеет некоторую криминогенность из-за отсутствия социальных привязанностей и опыта выполнения социальных обязанностей. Однако, по нашему мнению, большее значение имеет состав семьи, где они воспитывались до призыва на военную службу.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (32) 2006
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (32) 2006
В соответствии с данными Главной военной прокуратуры, из 19850 военнослужащих, совершивших исследуемые преступления с 1994 по 2004 гг., воспитывались в семьях с двумя родителями 14270 (72%) военнослужащих. Соответственно на долю военнослужащих правонарушителей из числа неполных семей или вообще не имеющих родителей приходится 28%. Учитывая то обстоятельство, что общий процент военнослужащих по призыву из числа неполных семей ненамного выше, следует признать наличие такой социальнодемографической характеристики, как неполная семья, крайне криминогенной составляющей личности, посягающей на уставной порядок взаимоотношений между военнослужащими.
Установление роли и значения социально-демографических характеристик личности правонарушителя в генезисе преступлений против порядка подчиненности и воинской чести военнослужащих невозможно без анализа физиологических (соматических, травматических, инфекционных) и психологических (темперамента, нервно-психической устойчивости, психологической способности к социальной адаптации) качеств субъекта, составляющих блок психофизиологических характеристик рассматриваемой личности.
Физиологические особенности правонарушителей в сфере межличностных отношений военнослужащих практически не отличаются от физиологических особенностей общей массы военнослужащих по призыву. Криминологическими исследованиями не установлено какого-либо устойчивого отклонения данной группы по рассматриваемым признакам. В свою очередь показатели, характеризующие качества современного призывного контингента, неутешительны. Так, по данным Главного управления воспитательной работы МО РФ, у призывников 1998 г. фиксировалось: устойчивая склонность к употреблению спиртных напитков (14% призывников), опыт потребления наркотиков (9%), отсутствие работы (37%), воспитание в неполных семьях (22%), наличие приводов в милицию (8%), дефицит массы тела (8%), низкий уровень нервно-психической устойчивости (13%), наличие психических расстройств (4%), наличие черепно-мозговых травм (5%). До 70% прибывших в войска воинов этого призыва не справлялись с решением простейших математических задач3. При этом следует учитывать, что такие сведения являются данными одного из самых консервативных и корпоративных управлений Министерства обороны, и некоторые из них, как нам представляется, вполне могут быть заниженными.
Особое значение в группе физиологических характеристик рассматриваемой группы правонарушителей имеет их достаточно высоко развитая тяга к спиртному и наркотическим средствам. По данным, характеризующим призывной контингент 1999-2004 гг., из каждой тысячи освидетельствованных освобождались от призыва в связи с заболеванием алкоголизмом или наркоманией 9 призывников (для сравнения: в 1998 г. таких выявлялось только шесть на тысячу). Среди призванных на военную службу в 1999-2004 гг. граждан злоупотреблявшие спиртными напитками составили 15%, наркоманы и токсикоманы - 9%. Эти данные подтверждаются статистическими сведениями Главной военной прокуратуры, в соответствии с которыми преступления, предусмотренные ст. 335 УК РФ, совершались в состоянии алкогольного или наркотического опьянения: в 1999 г. в 290 случаях (15% от общей массы этих преступлений); в 2000 г. - в 336 случаях (12%); 2001 г. - в 400 случаях (12%); 2002 г. - в 378 случаях (14%). Если же рассматривать проблему взаимосвязи употребления военнослужащими одурманивающих средств и противоправных посягательств на уставные правила взаимоотношений между ними с учетом латентности этих правонарушений, картина окажется еще непригляднее. Так, по данным некоторых опросов, каждый третий анкетируемый офицер сообщил об известных ему фактах неуставных взаимоотношений, выходящих за рамки дисциплинарных проступков, т.е. преступлений, предусмотренных ст. 335 УК РФ, между военнослужащими, проходящими службу по призыву и потребляющими наркотические и иные одурманивающие средства4.
Психологические особенности правонарушителя-военнослужащего заключаются прежде всего в особенностях его темперамента, уровня нервно-психической устойчивости и способности к адаптации в новой социальной среде. Так, по мнению В.В. Лунеева, около 50% военнослужащих, совершающих преступления против порядка подчиненности и воинской чести, по своим психофизиологическим особенностям могут быть отнесены к лицам холерического темперамента, для которых свойственны: возбудимость, вспыльчивость, невыдержанность и агрессивность. В большинстве случаев эти психофизиологические особенности обусловлены неуравновешенным типом нервной системы, где процесс возбуждения доминирует над процессом торможения5. Данное мнение подтверждается и более современными исследованиями6.
Учитывая, что в основе преступлений против порядка подчиненности и воинской чести лежат различные формы внутренней агрессии рассматриваемых субъектов, а сама агрессия нередко является следствием дисбаланса между процессами возбуждения и торможения нервной системы (что характерно именно для холериков) небезынтересными представляются данные, полученные сотрудниками Лаборатории исследования социально-психологических проблем ВВ МВД России. Так, при проведении психодиагностических формализованных интервью с военнослужащими, допустившими факты нарушений уставных правил взаимоотношений, 86% из них основной причиной своего противоправного поступка назвали состояние внутренней агрессии, желание выплеснуть накопившееся внутреннее напряжение. Примерно у такого же количества (79,5%) правонарушителей рассматриваемой группы диагностируются повышенная напряженность, тревожность, низкая эмоциональная устойчивость7.
По нашему мнению, указанные выше особенности военнослужащих холерического темперамента позволяют отнести этих лиц к своеобразной «группе риска» не в силу прямой зависимости противоправного поведения от рассматриваемых психофизиологических особенностей, а в результате особой подверженности данной категории военнослужащих дестабилизирующему влиянию различных неблагоприятных факторов воинской службы (замкнутость воинского коллектива, вынужденное общение с сослуживцами, иррациональный труд и др.). Эти факторы играют роль катализаторов внутренней агрессии у лиц, и без того обладающих неблагоприятной психофизиологической характеристикой. С сожалением приходится констатировать, что в последнее время таких лиц на военной службе по призыву оказывается все больше. Около 15% призванных на военную службу молодых людей не способны по своим индивидуально-психологическим особенностям адаптироваться к условиям службы по призыву в силу своих крайне низких адаптационных способностей, более 10% имеют низкий уровень нервно-психической устойчивости, около 20% склонны к проявлению агрессии в неблагоприятных условиях8.
Вместе с тем при анализе темперамента, его свойств, особенностей нервно-психической устойчивости и социальной адаптивности субъекта преступлений против порядка подчиненности и воинской чести следует исходить из того, что эти психофизиологические характеристики не подлежат ни социальной, ни правовой оценке, т.к. не могут определять социальную сущность человека. Как справедливо отмечается в научной литературе: «Никакой темперамент не служит препятствием для развития общественно ценных свойств личности, равно как и отрицательных ее свойств. Генетически детерминированные свойства темперамента - это лишь предпосылки воспитания, обучения, формирования характера, развития умственных и физических способностей»9. Социальную же сущность индивидуума и, соответственно, направленность его поступков определяют присущие ему мировоззрение, знания, убеждения, взгляды, установки, оценки, привычки, навыки и интересы, т.е. качества, относимые криминологией к блоку социально-психологических характеристик личности.
Совокупность негативных социально-психологических характеристик (криминогенных качеств) личности военнослужащего, совершающего преступления против порядка подчиненности и воинской чести, целесообразно разделить на две категории. Во-первых, это устойчивые качества, приобретенные военнослужащим до призыва на военную службу и находящие свое проявление в поведении субъекта при прохождении им службы. Во-вторых, это качества, приобретенные субъектом в процессе военной службы под влиянием ее специфики, а также качества, являющиеся следствием негативного воздействия на военнослужащего неформальной системы воинских отношений, в той или иной степени существующей практически в 100% воинских коллективов.
Стержнем социально-психологического блока качеств личности являются ее убеждения. Недаром совокупность убеждений иногда называют направленностью личности. Ведь именно от того, в чем человек убежден, зависят направление его деятельности, круг его желаний и приемлемых способов их удовлетворения.
К числу криминогенных убеждений военнослужащего правонарушителя, приобретенных им до призыва на военную службу можно отнести: убеждения в том, что в современном мире человек одинок и, преодолевая стоящие перед ним препятствия, должен рассчитывать только на себя. При этом субъекта не волнуют способы преодоления препятствий, главное - достичь поставленной цели («Если я не позабочусь о себе, не позаботится никто»; «Победителей не судят»; «Цель оправдывает средства»).
Убеждения, обусловливающие отсутствие совестливости («Я не хуже других»; «Мне можно то, чего нельзя другим»).
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (32) 2006
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (32) 2006
Правовой инфантилизм и правовая безграмотность, порождающие юридические ошибки субъекта в правовых последствиях его поступков (субъект может не считать свои деяния преступными).
Правовой и нравственный нигилизм, влекущий за собой отрицание ценности правомерного поведения, особенно в случаях преследования эгоистических устремлений личности («Законы существуют для того, чтобы их нарушать»; «Мораль существует только для дураков»).
Убеждения, нейтрализующие чувство страха перед уголовным наказанием («В колонии можно получить больше опыта, чем в армии»; «Пребывание в колонии полезнее, чем армейская служба»).
Безразличное отношение субъекта к социальной оценке своих поступков, вызванное его эгоистическими устремлениями.
К числу криминогенных убеждений военнослужащего-правонарушителя, приобретенных им в процессе военной службы, целесообразно отнести: конформистские убеждения, порожденные неформальной системой взаимоотношений военнослужащих и являющиеся основой механизма психологической защиты субъекта («Я - как все»; «Если я не буду участвовать в том, в чем участвуют все, меня самого будут бить»).
«Компенсаторные» убеждения, предоставляющие возможности для самооправдания («Нас били, и мы бьем»; «Нас гоняли сильнее, чем мы»).
Ложно истолкованные интересы воинского коллектива («Если духов не гонять, порядка в подразделении не будет»; «Армия держится на дедовщине»).
Убеждения в безнаказанности за проступки во время службы в армии, основанные на высоком уровне латентности воинских правонарушений и отсутствии у командира реальных рычагов дисциплинирующего воздействия на правонарушителя («Командиру невыгодно привлекать меня к уголовной ответственности», «В случае чего, коллектив будет на моей стороне», «Другие совершали, и им за это ничего не было»).
Убеждения, основанные на внутренней природе неформальной системы воинских отношений и «круговой поруке» («Дедовщина - естественная и единственно возможная форма существования человека в армии»; «Кто идет против дедовщины, тот идет против армейского коллектива»; «Дедовщина - способ выживания в армии, когда первый год ты служишь, а второй - готовишься к «дембелю» и отдыхаешь»).
Убеждения обычно формируют привычки, привычный образ жизни. Привычное поведение не напрасно называют «второй натурой», поскольку оно становится внутренней потребностью человека. По справедливому утверждению В.В. Лунеева, привычка, выступающая в роли мотива воинского преступления, всегда осознана, но ей присуща известная доля автоматизма. Мотивированное привычкой конкретное поведение в той или иной ситуации становится почти закономерным. Привычное поведение «освобождает» человека от глубоких размышлений. Дурные привычки особенно вредны тем, что человек без «лишних» размышлений совершает тот или иной поступок, который стал привычным, не оценивая все «за» и «против»10.
В зависимости от роли ситуации в генезисе преступления (от соотношения субъективных и объективных обстоятельств преступления), представляется возможным выделить: случайный, ситуационный, злостный типы преступника, совершающего преступления против порядка подчиненности и воинской чести. В зависимости от количества совершенных правонарушений можно выделить простой и рецидивный типы личности преступника; в зависимости от способа совершения преступления и достижения желаемого субъектом результата можно выделить насильственный и ненасильственный (угрожающий) типы личности рассматриваемого преступника. В зависимости от наличия у правонарушителя соучастников (соисполнителей) - групповой и индивидуальный типы личности преступника.
Негативные социально-демографические особенности личности военнослужащего-правонарушителя, преломляясь через социально-психологические характеристики, наиболее ярко проявляются после завершения процесса его адаптации к военной службе и приобретения им устойчивого социально-положительного статуса в иерархии воинского коллектива. Как правило, это происходит, когда военнослужащий прослужил не менее года, после чего вероятность совершить противоправные посягательства в сфере межличностных отношений увеличивается многократно.
Состояние внутренней агрессии, желание выплеснуть накопившееся внутреннее напряжение, повышенная напряженность, тревожность, низкая эмоциональная устойчивость,
диагностируемые у лиц холерического темперамента, совершающих рассматриваемые правонарушения, имеют особую криминогенную значимость не в силу прямой зависимости противоправного поведения от этих психофизиологических особенностей, а в результате особой подверженности данной категории военнослужащих дестабилизирующему влиянию различных неблагоприятных факторов воинской службы, которые играют роль катализаторов внутренней агрессии у лиц, и без того обладающих неблагоприятной психофизиологической характеристикой.
Особая роль в генезисе преступлений против порядка подчиненности и воинской чести, привычек и стереотипов поведения правонарушителя объясняется силой криминогенного информационного воздействия на военнослужащего со стороны неформальной системы воинских отношений, в результате которого более половины всех военнослужащих, проходящих военную службу по призыву, одобряют присутствие такой системы в их подразделении или, будучи включены в процесс ее функционирования, примиряются с этим. Являясь же ее элементом, военнослужащий в большинстве случаев автоматически приобретает установки и убеждения этой системы, а следование им входит у него в привычку. Специфика этих привычек проявляется также в возможности их формирования не на основе убеждений, а на основе принуждения со стороны неформальной воинской системы взаимоотношений.
1 См.: Лунеев В.В. Криминология (Причины, предупреждение и методы изучения преступлений в Вооруженных Силах СССР): Учебник / Под ред. А.Г. Горного. М., 1986. С. 87; Иншаков С.М. Военная криминология: Учебник: В 2 ч. / Под общ. ред. В.В. Лунеева. Ч. 1. М., 1999. С. 71.
2 См.: Лунеев В.В. Указ. соч. С. 90.
3 См.: Кулаков В.Ф. Меры профилактики нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими ВС РФ // Проблемы профилактики нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими: Материалы научно-практической конференции. М., 1999. С. 4.
4 См.: Харабет К.В. Наркотизм как форма социальных отклонений военнослужащих // Военно-уголовное право (вкладка к журналу «Право в Вооруженных силах»). 2003. № 5-6. С. 15.
5 См.: Лунеев В.В. Указ. соч. С.183.
6 См.: Крупнов И.В. Социально-психологические аспекты криминальной агрессии в воинском коллективе: Дис. ...канд. юрид. наук. М., 2003. С. 8.
7 См.: Быковский В.И. Воспитательная работа как основа деятельности по формированию уставных привил взаимоотношений между военнослужащими внутренних войск МВД России // Проблемы профилактики нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими: Материалы научно-практической конференции. М., 1999. С. 13.
8 См. там же.
9 Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика, поведение, ответственность (О природе антиобщественных поступков и путях их предупреждения). М., 1982. С. 21.
10 См.: Лунеев В.В. Мотивация воинских преступлений. М., 1974. С. 26.
В.Н. Пристенский*, В.В. Балахонский**
Онтология права как его антропология
Если рассмотреть право в онтологическом плане, становится ясно, что онтология права немыслима вне антропологического контекста и выступает по своей сути как антропология права. Выясняется, что следует говорить не вообще о бытии права, а о его различных способах. Суть этого различия определяется «антропологическим характером» права. Право выступает как момент человеческого бытия и поэтому всецело детерминируется его параметрами.
В социокультурном аспекте эти параметры задаются типологическими различиями внутри человечества. Данные различия все более четко фиксируются современной наукой. В ней все более крепнет убеждение, что следует говорить не о единой общечеловеческой цивилизации, а о двух различных типах цивилизации - западном (гражданском, либеральном)
* Доцент кафедры философии Воронежского института МВД России, докторант-соискатель кафедры философии РГПУ им. А.И. Герцена, кандидат юридических наук, доцент.
** Начальник кафедры философии Санкт-Петербургского университета МВД России, доктор философских наук, профессор.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (32) 2006
