CC BY
13
Научная статья
УДК 343.9
Характеристика криптовалют как предмета преступного посягательства в материальной структуре хищений (белорусский опыт): криминалистический контекст
Шнейдерова Дарья Игоревна
Могилевский институт МВД Республики Беларусь, Могилев, Республика Беларусь,
shneidmimvd@mail.ru
Аннотация. В статье на основе анализа норм действующего белорусского законодательства в области правового регулирования оборота криптовалют, а также обобщения научных подходов к определению их понятия и сущности представлена авторская концепция формирования определения термина «криптовалюта» с позиции криминалистической науки. Выделены и рассмотрены технические, функциональные и правовые характеристики криптовалют, образующие их криминалистическую характеристику как предмета преступного посягательства в материальной структуре уголовно наказуемых и административно-деликтных хищений.
Ключевые слова: криптовалюта, токен, предмет хищения, компьютерная информация, криминалистическая характеристика, единица, хеш, блокчейн
Для цитирования: Шнейдерова Д. И. Характеристика криптовалют как предмета преступного посягательства в материальной структуре хищений (белорусский опыт): криминалистический контекст // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2023. № 3. С. 107-114.
Original article
Characteristics of cryptocurrencies as the subject of a criminal attack in the material structure of thefts (Belarusian experience): forensic context
Shneiderova Darya I.
Mogilev Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Republic of Belarus, Mogilev, Republic of Belarus,
shneidmimvd@mail.ru
Abstract. Based on an analysis of the norms of the current Belarusian legislation in the field of legal regulation of the circulation of cryptocurrencies, as well as a generalization of scientific approaches to defining their concept and essence, the article presents the author's concept of forming a definition of the term "cryptocurrency" from the perspective of forensic science. The technical, functional and legal characteristics of cryptocurrencies are identified and considered, forming their forensic characteristics as the subject of a criminal attack in the material structure of criminal and administrative-tort thefts.
Keywords: cryptocurrency, token, subject of theft, computer information, criminalistic characteristics, unit, hash, blockchain
For citation: Shneiderova D. I. Characteristics of cryptocurrencies as the subject of a criminal attack in the material structure of thefts (Belarusian experience): forensic context // Bulletin of the Ural Law Institute of the Ministry of the Interior of Russia. 2023. № 3. Рр. 107-114.
Криптовалюта как один из инструментов цифро-визации экономического пространства в мировых масштабах на первых этапах своего распространения воспринималась пользователями как альтернативное деньгам средство обмена и расчета, независимое от пространственных границ и контроля государства.
Данное обстоятельство повлияло на популяризацию криптовалют и способствовало их устойчивому развитию и совершенствованию в качестве самостоя-
© Шнейдерова Д.И., 2023
тельного цифрового явления, о чем свидетельствует ретроспективная периодизация: 1998 г. - первые идеи создании криптовалют в работах Вэя Дай и Ника Сабо [1, с. 133]; 2007 г. - запуск неизвестными программистами первой в мире криптовалюты ВИ:сот; 2011 г. - распространение многочисленных альтко-инов; 2012 г. - ввод первых обеспеченных токенов, стейблкоинов; 2017 г. - появление криптосервисов РеН, работающих на публичном блокчейне; 2018 г. -создание блокчейн-мостов, позволяющих экспортировать криптовалюты между блокчейнами.
Однако более чем десятилетняя практика оборота различных видов криптовалют показала, что ожидаемая от них экономическая позитивность активно используется в преступных целях: они являются либо инструментом сокрытия доходов, полученных преступных путем, либо предметом преступного посягательства, поскольку признаются приобретающими их пользователями имущественной ценностью. Данное обстоятельство подтверждает необходимость правового регулирования оборота криптовалют со стороны государства в целях противодействия противоправной деятельности, а также его организационно-методического и практического обеспечения.
В Республике Беларусь правовой статус криптовалют нормативно закреплен в Декрете Президента Республики Беларусь от 21 декабря 2017 г. № 8 «О развитии цифровой экономики» (далее - Декрет № 8), где под криптовалютой понимается биткоин или иной цифровой знак (токен), используемый в международном обороте в качестве универсального средства обмена [2]. Из приведенного определения усматривается, что белорусский законодатель отождествляет криптовалюты с токенами и закрепляет за ними статус средства обмена. Однако анализ научных исследований по вопросу трактовки сущности криптовалют позволил выявить диссонанс между законодательным определением и авторскими позициями относительно содержательного аспекта данного термина, раскрывающими назначение криптовалют в качестве самостоятельных объектов.
Белорусскими и российскими авторами представлено более 15 разновидностей трактовок понятия криптовалют, которые могут быть систематизированы по двум показателям: тип объекта и назначение. По типовому показателю авторские точки зрения образуют шесть групп, согласно которым криптовалюты - это: 1) цифровая валюта (А. Ю. Ушаков, М. М. Долгиева, Г. Р. Игбаева, З. Р. Шакирова); 2) виртуальная валюта (Е. В. Борисова, Т. А. Прудникова); 3) денежные средства (В. В. Хилюта); 4) электронные деньги (А. Н. Левчук, К. Б. Раздорожный); 5) счетные единицы или знаки (И. Б. Кольчевский, Ю. В. Куницын); 6) цифровой актив (И. А. Маньковский, А. М. Багмет, В. В. Бычков, С. Ю. Скобелин, Н. Н. Ильин, А. В. Токолов).
Тип объекта предопределяет и назначение крип-товалют, заключающее в себе их определенный функционал. Так в литературе выделяются три ключевых позиции, согласно которым криптовалюты могут использоваться как средство обмена, накопления
(инвестирования) или расчета. Авторы первых пяти вышеобозначенных групп сходятся во мнении, что криптовалюты многофункциональны и могут использоваться как для обмена, накопления, так и для расчета, при этом именно он является приоритетным назначением. Иная точка зрения прослеживается среди авторов, определяющих криптовалюты как цифровой актив, они исключают возможность их использования при расчетах. Усматриваемое противоречие носит субъективный характер, поскольку объективно криптовалюты создавались именно для замены безналичных или электронных денег при трансграничных расчетах.
Следует отметить, что возможность использования криптовалют в качестве средства платежа зависит от двух факторов: согласия контрагентов, реализующих товары, работы или услуги, и законодательного дозволения такого способа расчета на уровне отдельного государства. Республика Беларусь пошла по пути запрета использования криптовалют при расчетах, о чем свидетельствуют нормативное закрепление за ними статуса универсального средства обмена, а также определенный п. 2 Декрета № 8 перечень правомочий владельцев криптовалют, которые могут их хранить, майнить, обменивать на иные то-кены, приобретать и отчуждать за белорусские рубли и иностранную валюту, дарить и завещать. В свою очередь в отдельных государствах (например, Германии, Франции, Италии, США, Японии, Южной Корее, Венесуэле, Англии, Таиланде, Израиле) криптовалюты принимаются при расчетах на различных торговых объектах.
В России Федеральным законом от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее - Закон № 259-ФЗ), введено легитимное понятие «цифровая валюта», к которой, исходя из содержания определения, относится и криптовалюта. Под ней понимается совокупность электронных данных (цифрового кода или обозначения), содержащихся в информационной системе, которые предлагаются и (или) могут быть приняты в качестве средства платежа, не являющегося денежной единицей Российской Федерации, денежной единицей иностранного государства и (или) международной денежной или расчетной единицей, и (или) в качестве инвестиций, и в отношении которых отсутствует лицо, обязанное перед каждым обладателем таких электронных данных, за исключением оператора и (или) узлов информационной системы, обязанных только обеспечивать соответствие порядка выпуска этих электронных данных и осуществления в их отношении действий по внесению (изменению) записей в такую информационную систему ее правилам [3].
Следует отметить, что содержание вышеуказанного закона, в частности определение понятия «цифровая валюта», подвергается критике экспертами правового и финансового сектора. Так, А. С. Лолаева, С. А. Макиев и Э. С. Бутаева, указывая на несовершенство и
противоречивость норм Закона № 259-ФЗ, отмечают следующее:
1) криптовалюты, исходя из определения «цифровая валюта», являются средством платежа и (или) инвестиций, но не могут быть использованы в качестве платежного средства на территории Российской Федерации, поскольку ч. 10 ст. 4 Закона № 259-ФЗ установлен запрет на их применение в качестве платы за товары, работы или услуги, на рекламу возможности производства платежей цифровой валютой. Следовательно, данные ограничения не позволяют крип-товалютам выполнять все денежные функции. Кроме того, законным платежным средством, обязательным к приему по нарицательной стоимости на всей территории России, является рубль, криптовалюта же не является денежной единицей и не обязательна к приему. Исходя из этого, Закон № 259-ФЗ не позволяет рассматривать цифровую валюту в качестве именно валюты, поскольку она не имеет никого отношения к денежной единице Российской Федерации или какого-либо иного государства;
2) имущественный статус криптовалют был определен путем внесения поправок в федеральные законы «Об исполнительном производстве», «О несостоятельности (банкротстве)», «О противодействии коррупции» и др. В них цифровая валюта признается имуществом, и на нее может быть обращено взыскание. При этом нормы российского гражданского законодательства не относят цифровые валюты к объектам гражданских прав. Отсюда возникает противоречивая ситуация, когда при определении возможности совершения гражданско-правовых сделок с цифровыми валютами для целей отдельных законов они признаются имуществом, а гражданским законодательством за ними такое положение не закреплено [4, с. 22-23].
Таким образом, гражданам Российской Федерации, так же как и гражданам Республики Беларусь, исходя из приведенных норм, доступны лишь покупка, продажа, обмен и инвестирование криптовалюты, но запрещено проведение ею расчетов. Данная позиция, несомненно, позволила этим государствам признать легитимный статус криптовалют как имущества и допустить возможность их включения в конкурсную массу, в состав наследства, а также считать их предметом преступного посягательства.
В свою очередь интересна позиция Центрального банка Российской Федерации (далее - Центробанк), который, несмотря на наличие законодательного акта, закрепляющего легальный статус криптовалют, все же пришел к выводу о необходимости запрета оборота необеспеченных криптовалют и стейблкои-нов на территории России. Данное утверждение подкреплено совокупностью рисков, сопровождающих неограниченный оборот криптовалют, среди которых можно выделить финансовую и уголовно-правовую составляющие:
1) доступность и распространение криптовалют способствуют выводу денежных средств и иных сбережений российских граждан за территорию госу-
дарства, а криптоизация ограничивает суверенитет денежно-кредитной политики (данная ситуация способствует поддержанию высокого уровня ключевой ставки для сдерживания инфляции, а это, в свою очередь, снижает доступность кредитования);
2) криптовалюты все чаще выступают предметом преступных посягательств (мошенничество в сфере торговли, вымогательство, взяточничество), а также активно используются в качестве средства реализации противоправной деятельности (отмывание доходов, наркоторговля, финансирование терроризма и т. д.) [5].
Минимизация приведенных рисков видится представителям Центробанка во внесении изменений в Закон № 259-ФЗ и иные нормативные правовые акты путем введения запретов и установления ответственности, за их нарушение. Так, предлагается «запретить организацию выпуска и (или) выпуск, организацию обращения криптовалюты на территории России; запретить вложения финансовых организаций в криптовалюты и связанные с ними финансовые инструменты; установить ответственность за нарушение указанных запретов, а также за нарушение запрета на использование криптовалют в качестве средства платежа за товары, работы и услуги, продаваемые и покупаемые юридическими и физическими лицами - резидентами Российской Федерации» [5]. При учете предложенных Центробанком мер нерешенным остается вопрос, каков будет правовой статус криптовалют, приобретенных российскими гражданами до момента введения данного запрета, а также будут ли считаться такие криптовалюты предметом преступного посягательства в случае их хищения либо имуществом, на которое можно будет обратить взыскание в рамках исполнительного производства.
Расхождение нормативных формулировок и систематизированных взглядов ученых образует проблему теоретико-правового характера, влияющую на единообразное содержательное представление сущности криптовалют, необходимое для достижения целей криминалистической науки, которое позволило бы дать четкое представление об их природе в качестве предмета преступного посягательства, форме существования, назначении, особенностях эмиссии и обращения, способности быть объектом имущественных прав, подлежащим уголовно-правовой и админи-стративно-деликтной охране. В этой связи представляется целесообразным формирование обобщенного определения понятия «криптовалюты» как предмета преступного посягательства с позиции криминалистики на основе интеграции ключевых технических, функциональных и правовых характеристик. Практическая ориентированность и применимость определения, сформированного в рамках предложенной концепции, в целях криминалистического познания сущности криптовалют как элемента механизма хищений подкрепляется результатами анкетирования следователей подразделений Следственного комитета Республики Беларусь, специализирующихся на расследовании киберпреступлений, согласно кото-
рым 68,6 % респондентов признали усовершенствованную формулировку более содержательной по отношению к определению, установленному Декретом № 8.
Криптовалюты, являясь разновидностью компьютерной (цифровой) информации, обладают всеми общими характеристиками, присущими данной группе объектов: имеют двоичную кодовую структуру, неразрывную связь с материальным носителем, системно-программный характер возникновения, способность к обработке, передаче и т. д. Указанные признаки формируют базис технической природы криптовалют, дополняемый присущими только им отличительными особенностями - наглядной формой выражения, воспринимаемой пользователем, особенностями создания и последующего обращения.
Наглядную форму выражения криптовалют можно представить как комплексную запись, состоящую из числового показателя количества единиц, видового маркера и буквенно-числовой записи транзакции (хеш), фиксируемой в блоке распределенного реестра отдельного вида криптовалют. Например, в кошельке пользователя находится 0.00106427 ВТС, которым соответствует транзакция с хешем 65е33157... еЬ1968^4005а21С. Из указанной записи следует, что 0.00106427 - количество единиц, определяющих объем владения пользователем конкретным видом криптовалют, на который указывает маркер ВТС. Хеш, представленный уникальной комбинацией буквенно-цифровых символов (формируется посредством криптографического шифрования), записываемых в реестр блока распределенной информационной системы, является идентификатором транзакции. Анализ хеша с помощью обозревателя или анализатора позволяет правоохранительным органам получить криминалистически значимую информацию о неправомерной транзакции: адреса отправителя и получателя, количество криптовалюты, все входы и выходы транзакции (движение между кошельками), дату и время ее проведения, внесения в блок реестра и др. Фактически хеш - запись в блокчейне, подтверждающая, что конкретное количество единиц криптовалю-ты привязано к определенному кошельку на данный момент.
Из изложенного следует, что наглядное выражение криптовалют представлено неразрывной группой сведений, включающих количество единиц, номинал (он же вид криптовалюты) и соответствующий им хеш. Изменению данная группа сведений подвергается только в случае, если криптовалюты перемещаются между кошельками, при этом для каждой последующей транзакции образуется новый хеш, связанный с предыдущим.
В рамках представления технической стороны криптовалют дискуссионным видится вопрос признания материальной природы последних, имеющий непосредственное криминалистическое значение, поскольку в научной литературе закрепилось положение о том, что под предметом преступного посягательства следует понимать объекты материального
мира, имеющие физическую оболочку и способные к восприятию субъектом извне для исследования. Будучи разновидностью компьютерной информации криптовалюты указанными признаками не обладают, поскольку неразрывно связаны с материальным носителем и могут восприниматься только с его помощью. В этой связи представляет интерес точка зрения Н. Н. Беломытцева, который, раскрывая физический признак природы криптовалют, оперирует положениями физики и приходит к выводу о том, что «в программно-технических средствах криптовалюта представлена электрическим зарядом или электромагнитным полем, которые по своей сути являются материальным объектом, либо же физически она может представлять собой набор магнитных «меток», которые ее материализуют. Кроме того, материальная природа криптовалют подтверждается и тем, что компьютер может работать только с материальными образами материальных объектов, имеющими пространственную ограниченность, что еще раз указывает на телесность криптовалют» [6, с. 20].
Иного мнения придерживается Л. Л. Мельник, который утверждает, что криптовалюты имеют нематериальную природу и являются неовеществленным предметом, поскольку существуют в электронном виде [7, с. 64]. Схожего мнения придерживается и Е. В. Зайнутдинова, считающая, что криптовалюты (цифровые валюты) ввиду отсутствия овеществлен-ности являются объектом обязательственных прав особого рода, поскольку определение обязанного лица происходит в момент возникновения относительного правоотношения среди других пользователей информационной системы [8, с. 164]. В противовес указанным точкам зрения следует поставить дискуссионный вопрос о том, можно ли в плоскости криминалистической науки, требующей от предмета физического выражения (материальной природы), признавать криптовалюты, не имеющие, по мнению указанных авторов, материального выражения и являющиеся объектом обязательственных правоотношений, предметом преступного посягательства в структуре хищений. Видится, что правоприменительная практика, несмотря на разногласия теоретических взглядов, сформировала в криминалистике концептуально новый подход к признанию вещественной природы объектов информационно-технического происхождения, обладающих с позиции физики признаками материальности (о чем свидетельствует возбуждение уголовных дел по фактам хищения криптовалют). Это позволяет отнести криптовалюты к категории материальных объектов, имеющих неразрывную связь с физическим носителем, и признать их предметом преступного посягательства в материальной структуре хищений.
В основе функциональных характеристик лежит совокупность признаков, определяющих назначение, способы использования и оборота криптовалют, среди которых можно выделить следующие:
- децентрализованность процесса эмиссии, которая может осуществляться за счет добычи (майнинга,
стейкинга) или единоразового выпуска монет, производимого и контролируемого программой под заданные разработчиками условия;
- высокая волатильность, т. к. эмиссия криптовалют производится не государством, а частными организациями в нормативно установленном (характерно только для стран, легализовавших оборот криптовалют) или стихийном порядке (при отсутствии правового закрепления основ процесса эмиссии), то их курс формируется за счет разницы спроса и предложения на рынке, ввиду чего он может быть достаточно скачкообразен за короткий промежуток времени. Рост цен на криптовалюты объясняется расширением использования криптотехнологий новыми пользователями, из этого утверждения следует закономерность: чем выше спрос на продукты криптоиндустрии, тем больше цена самих криптовалют;
- отсутствие материального (валютного) обеспечения, т. е. взаимозаменяемости на некоторую иную ценность, что приводит к стабильности ее курса. Сравнение криптовалют с фиатными деньгами показывает, что данный признак для них един, поскольку у современных денег нет золотовалютного обеспечения, имевшего место в истории под названием «золотой стандарт» (монеты производились из драгоценного металла, имея собственную ценность как объект, либо выпуск денег ограничивался золотовалютными резервами государства);
- способность к дроблению до одной стомиллионной доли, что не характерно для национального рубля, т. к. при физическом разделе его на части последние потеряют свою покупательскую способность;
- трансграничность и интернациональность, что обусловлено функционированием криптовалют исключительно в пределах виртуального пространства глобальной сети «Интернет». Данные свойства предопределяют охват пользовательской аудитории в рамках мирового пространства независимо от временных, территориальных, национальных и языковых барьеров, позволяя в значительной мере упростить порядок переводов между зарубежными контрагентами без привлечения третьих лиц (например, банка или международных платежных систем);
- многовариантность приобретения: добыча, покупка и обмен через биржи и криптообменники, приобретение в порядке инвестирования в ICO проекты, в т. ч. в качестве дивидендов, перевод на криптоко-шелек и т. д.;
- анонимность владельцев, обеспечиваемая отсутствием должной верификации пользователей, присоединяющихся к распределенным реестрам, регистрирующих криптокошельки, участвующих в операциях по конвертации криптовалют на обменных площадках. Процесс верификации пользователей претерпел изменения с момента появления первых криптовалют, что связано с легализацией криптова-лют отдельными государствами, принятием мер по противодействию отмыванию доходов, полученных преступным путем, а также с защитой от противоправного посягательства на криптовалюты добросо-
вестных пользователей. Такие изменения привели к относительной анонимности, заключающейся в применении отдельными криптосервисами принципа KYC - «знай своего клиента», который предполагает получение паспортных и контактных данных пользователя, установление двухфазной аутентификации. Изменение подхода стало несомненным преимуществом и подспорьем в работе правоохранительных органов, перед которыми открылась возможность получения необходимой доказательственной информации по материалам и уголовным делам;
- непрерывность криптовалютной транзакции и невозможность ее изменения или отмены. Операции могут совершаться в любое время при условии подключения к сети «Интернет», при этом добавленная в блок транзакция не подлежит техническому изменению или удалению;
- неподконтрольность эмиссии и обращения государству при условии отсутствия нормативного регулирования (для Республики Беларусь данный признак не характерен), что обеспечивает финансовую свободу и защиту от принудительного изъятия криптовалют или блокирования сделок с ними со стороны государственных органов (контрольно-надзорных, налоговых и правоохранительных);
- альтернативность способов использования (средство обмена, накопления, инвестирования, при нормативной допустимости и расчета). Белорусский законодатель закрепляет за криптовалютами функцию средства обмена, однако ее содержание не раскрывает, в связи с чем представляется целесообразным понимать ее конвертируемость на иные криптовалюты, токены, белорусские рубли, иностранную валюту.
Совокупность приведенных признаков позволяет провести сравнение криптовалют с токенами, разграничение которых является дискуссионным вопросом, поскольку нормативное закрепление отождествляет указанные объекты. Согласно п. 12 приложения № 1 Декрета № 8 токен представляет собой запись в реестре блоков транзакций (блокчейне), иной распределенной информационной системе, удостоверяющую наличие у ее владельца прав на объекты гражданских прав и (или) является криптовалютой. Токен, как и криптовалюта, представляет собой единицу учета цифрового баланса некоторого актива, запись о чем размещена в базе данных, функционирующей на блокчейне. Однако токены по своему функционалу отличаются от криптовалют по следующим показателям:
- не имеют собственного блокчейна;
- могут эмитироваться централизованно и децентрализовано;
- транзакции с ними могут управляться и обеспечиваться серверами одной организации;
- цена на них формируется не только с учетом спроса и предложения, но и зависит от привязки к внешнему активу, правилам эмиссии и вознаграждения;
- используются как акции, отражая ценность какого-либо объекта (игровая валюта, баллы), либо выступают цифровыми обязательствами на реальные товары и услуги, что делает их обеспеченными [9].
Таким образом, можно прийти к выводу, что токен не во всех случаях является криптовалютой, и относится к ней, когда обозначает запись в распределенном реестре (хеш), которая удостоверяет права на децентрализованную, необеспеченную единицу отдельной криптоплатформы.
Правовая характеристика криптовалют предопределяется особенностями регулирования их оборота на территории определенного государства. Республика Беларусь и Российская Федерация легализовали криптовалюты на своей территории, о чем свидетельствуют положения Декрета № 8 и Закона № 259-ФЗ. Однако актуальным с позиции криминалистической науки и нерешенным остается вопрос прямого нормативного закрепления имущественного статуса криптовалют, имеющий значение для признания их предметом преступного посягательства.
Нормы Декрета № 8 и Закона № 259-ФЗ не содержат прямого указания о том, что криптовалюты (цифровые валюты в Российской Федерации) признаются имуществом в гражданском обороте. Также они не входят и в перечни объектов гражданских прав, закрепленные ст. 128 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее - ГК РБ) [10] и ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) [11]. Следует обратить внимание, что согласно ст. 128 ГК РФ к объектам гражданских прав относятся цифровые права, которые в соответствии с ч. 3 ст. 1 Закона № 259-ФЗ признаются цифровыми финансовыми активами и не распространяются на цифровую валюту. По мнению Д. Кириллова, в отличие от цифрового финансового актива «в отношении цифровой валюты отсутствует лицо, обязанное перед каждым ее обладателем, а оператор и узлы информационной системы, где она существует, обязаны только обеспечивать соответствие порядка выпуска криптовалюты и записей о ней в этой системе ее правилам» [12]. Следовательно, российское гражданское законодательство, так же как и белорусское, не закрепляет криптовалюту в качестве объекта гражданских прав.
При этом косвенно на имущественный статус криптовалют (цифровой валюты) указывают положения иных нормативных правовых актов. Так, в Республике Беларусь п. 3.1 Декрета № 8 предусматривает налогообложение доходов владельцев криптовалют от криптовалютных операций, п. 3 приложения № 1 Декрета № 8 указывает на принадлежность криптовалют владельцам на праве собственности или ином вещном праве, примечание к ст. 132 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь относит криптовалюты к имуществу, на которое может быть наложен арест [13].
В Российской Федерации цифровая валюта признается имуществом только для целей ряда законов: ч. 10 ст. 8 Федерального закона от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» [14]; ч. 4
ст. 68 Федерального закона от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» [15]; ч. 2 ст. 2 Федерал ьного закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» [16].
Исходя из изложенного, в целях устранения выявленного законодательного пробела представляется целесообразным включение в перечни объектов гражданских прав цифровых знаков (токенов, криптовалют) в диспозицию ст. 128 ГК РБ и цифровых валют в диспозицию ст. 128 ГК РФ. Предложенное дополнение позволит закрепить имущественный статус криптовалют (цифровых валют) как объекта права собственности, на который в соответствии с этим распространится уголовно-правовая и административ-но-деликтная охрана, а также сформировать единый подход к установлению положения криптовалют в рамках белорусского и российского правового поля.
Резюмируя изложенное, считаем:
- при криминалистической характеристике криптовалют как предмета преступного посягательства следует исходить из определения технических, функциональных и правовых особенностей (свойств). Технические характеристики представлены исключительностью информационной природы, процесса эмиссии и обращения, формы выражения, материальности, видового разнообразия; функциональные - назначением и способами использования; правовые - законодательным закреплением правового статуса и правил оборота, способностью быть объектом гражданского оборота, на который распространяется режим права собственности и его правовая охрана;
- на основе интеграции ключевых технических, функциональных и правовых характеристик представляется необходимым изложить определение криптовалюты в следующей формулировке: количество единиц многофункционального применения (универсальное средство обмена, накопления, вознаграждения оператором криптоплатформ), соответствующее буквенно-числовой записи (токену) в распределенном реестре децентрализованной информационной системы, распоряжение которым осуществляется пользователем за счет владения открытым (адрес) и приватным ключами к записи на условиях относительной анонимности, принадлежащими ему на праве собственности или ином вещном праве.
Список источников
1. Олиндер Н. В. Криминалистическая характеристика электронных платежных средств и систем // Lex Russica. 2015. № 10. С. 128-138.
2. Декрет Президента Республики Беларусь от 21 декабря 2017 г. № 8 (ред. от 18.03.2021) «О развитии цифровой экономики» // Эталон: сайт. URL: https:// etalonline.by/document/?regnum=pd1700008&q_ id=7895085 (дата обращения: 28.07.2023).
3. Федеральный закон от 31 июля 2020 г. № 259-ФЗ (ред. от 11.01.2023) «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»
// КонсультантПлюс: сайт. URL: http://www.consultant. ru (дата обращения: 28.07.2023).
4. Лолаева А. С., Макиев С. А., Бутаева Э. С. Правовая природа криптовалюты // Юридические исследования. 2021. № 12. С. 20-32.
5. Доклад Центрального банка Российской Федерации для общественных консультаций: риски крип-товалют и возможные меры регулирования. URL: https://www.cbr.ru/press/event/7ich 12623 (дата обращения: 28.07.2023).
6. Беломытцев Н. Н. Криптовалюта как предмет хищения путем использования компьютерной техники // Использование криптовалют в противоправных целях и методика противодействия: материалы международ. науч.-практ. круглого стола / под общ. ред. А. М. Багмета. Москва: Московская академия Следственного комитета Российской Федерации, 2019. С. 16-22.
7. Мельник Л. Л. О криминалистической характеристике криптовалюты как предмета и платежного средства совершения преступлений // Теория и практика борьбы с компьютерной преступностью: материалы заоч. международ. науч.-практ. конф. / отв. ред. Д. Н. Лахтиков и др. Минск: Академия МВД Республики Беларусь, 2020. С. 63-65.
8. Зайнутдинова Е. В. Цифровые права и цифровая валюта в российском праве: вопросы правовой природы и соотношения // Legal Concept. 2022. № 4. С. 159-167.
9. Что такое токен. URL: https://forklog.com/ cryptorium/chto-takoe-token (дата обращения: 28.07.2023).
10. Гражданский кодекс Республики Беларусь от 7 декабря 1998 г. № 218-З (ред. от 03.01.2023) // Эталон: сайт. URL: https://etalonline.by/ Cocument/?regnum=hk9800218&q_iC=7895106 (дата обращения: 28.07.2023).
11. Гражданский кодекс Российской Федерации (Ч. 1) от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 24.07.2023) // КонсультантПлюс: сайт. URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 28.07.2023).
12. ЦФА - это не криптовалюта. Юристы все объяснили. URL: https://www.rbc.ru/crypto/ news/631 b2bf69a794796b75CC573 (дата обращения: 28.07.2023).
13. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь от 16 июля 1999 г. № 295-З (ред. от 17.07.2023) // Эталон: сайт. URL: https://etalonline.by/ Cocument/7regnum=hk9900295&q_id=7895118 (дата обращения: 28.07.2023).
14. О противодействии коррупции: Федеральный закон от 25 декабря 2008 г. № 273-ФЗ (ред. от 10.07.2023) // КонсультантПлюс: сайт. URL: http://www. consultant.ru (дата обращения: 28.07.2023).
15. Федеральный закон от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ (ред. от 29.12.2022 с изм. от 26.04.2023) «Об исполнительном производстве» // КонсультантПлюс: сайт. URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 28.07.2023).
16. Федерал ьный закон от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ (ред. от 24.07.2023) «О несостоятельности (банкротстве)» // КонсультантПлюс: сайт. URL: http:// www.consultant.ru (дата обращения: 28.07.2023).
References
1. Olinder N. V. Criminalistic characterisation of electronic payment means and systems // Lex Russica. 2015. No. 10. Pp. 128-138.
2. Decree of the President of the Republic of Belarus of December 21, 2017 No. 8 (ed. of 03/18/2021) «On development of digital economy» // Etalon: website. URL: https://etalonline.by/ document/?regnum=pd1700008&q_id=7895085 (date of access: 07/28/2023).
3. Federal Law of July 31, 2020 No. 259-FZ (ed. of 01/11/2023) «On digital financial assets, digital currency and on amendments to certain legislative acts of the Russian Federation» // ConsultantPlus: website. URL: http://www.consultant.ru (date of access: 07/28/2023).
4. Lolaeva A. S., Makiev S. A., Butaeva E. S. Legal nature of cryptocurrency // Legal Studies. 2021. No. 12. Pp. 20-32.
5. Report of the Central bank of the Russian Federation for public consultations: cryptocurrency risks and possible regulatory measures. URL: https://www.cbr. ru/press/event/?id=12623 (date of access: 07/28/2023).
6. Belomyttsev N. N. Cryptocurrency as a subject of theft by means of computer technology // The use of cryptocurrencies for illegal purposes and methodology of counteraction: materials of international scientific and practical round table / ed. by A. M. Bagmet. Moscow: Moscow Academy of the Investigative Committee of the Russian Federation, 2019. Pp. 16-22.
7. Melnik L. L. On the criminalistic characteristics of cryptocurrency as an object and means of payment for committing crimes // Theory and practice of combating computer crime: materials of extramural international scientific and practical conference / ed. by D. N. Lakhtikov et al. Minsk: Academy of the Ministry of Internal Affairs of the Republic of Belarus, 2020. Pp. 63-65.
8. Zainutdinova E. V. Digital rights and digital currency in Russian law: issues of legal nature and correlation // Legal Concept. 2022. No. 4. Pp. 159-167.
9. What is a token. URL: https://forklog.com/ cryptorium/chto-takoe-token (date of access: 07/28/2023).
10. Civil Code of the Republic of Belarus of December 7, 1998 No. 218-Z (ed. of 01/03/2023) // Etalon: website. URL: https://etalonline.by/ document/?regnum=hk9800218&q_id=7895106 (date of access: 07/28/2023).
11. Civil Code of the Russian Federation (part one) of November 30, 1994 No. 51-FZ (ed. of 07/24/2023) // ConsultantPlus: website. URL: http://www.consultant.ru (date of access: 07/28/2023).
12. A digital financial asset is not a cryptocurrency. The lawyers have explained everything. URL: https:// www.rbc.ru/crypto/news/631b2bf69a794796b75dd573 (date of access: 07/28/2023).
13. Criminal Procedure Code of the Republic of Belarus of July 16, 1999 No. 295-Z (ed. of 07/17/2023) // Etalon: website. URL: https://etalonline.by/ document/?regnum=hk9900295&q_id=7895118 (date of access: 07/28/2023).
14. Federal law of December 25, 2008 No. 273-FZ (ed. of 07/10/2023) «About counteraction to corruption» // ConsultantPlus: website. URL: http://www.consultant.ru (date of access: 07/28/2023).
15. Federal law of October 2, 2007 No. 229-FZ (ed. of 12/29/2022, with amendments from 04/26/2023) «About executive manufacture» // ConsultantPlus: website. URL: http://www.consultant.ru (date of access: 07/28/2023).
16. Federal law of October 26, 2002 No. 127-FZ (ed. of 07/24/2023) «On insolvency (bankruptcy)» // ConsultantPlus: website. URL: http://www.consultant.ru (date of access: 07/28/2023).
Статья поступила в редакцию 17.05.2023; одобрена после рецензирования 01.08.2023; принята к публикации 22.09.2023
The article was submitted 17.05.2023; approved after reviewing 01.08.2023; accepted for publication 22.09.2023
