CC BY
23О©4 ФИЛОСОФСКИЙ ДИСКУРС ^D
DOI: 10.24412/2076-1503-2021-12-247-252 Н. САРДАРБЕКкызы,
NIION: 2018-0076-12/21-413 кандидат филологических наук, доцент,
MOSURED: 77/27-023-2021 -12-612 КНУ им. Жусупа Баласагына,
г. Бишкек, e-mail: skn12@mail.ru
ГУМАНИТАРНОЕ ВОСПИТАНИЕ КАК ВЕДУЩАЯ ТВОРЧЕСКАЯ УСТАНОВКА Ч. АЙТМАТОВА
Аннотация. В статье рассматривается творческое наследие Ч. Айтматова в аспекте нравственно-этических исканий писателя. Показано, что на протяжении всей жизни, начиная с юных лет, в этических и эстетических воззрениях Ч. Айтматова пристальное внимание уделялось воспитанию души в духе гуманистических ценностей. Это вытекает из художественного творчества писателя, его публицистики и мемуарно-биографических сочинений. Тема статьи представляется автору крайне значимой не только в филологическом, но и в педагогическом аспекте. Исследование позволило сделать вывод о писательской установке Ч. Айтматова, восходящей к установкам мировой классики - гуманизировать сознание читателя.
Ключевые слова: воспитание души, гуманизация, авторский идеал, концепция личности, этические и эстетические воззрения, ценности.
N. SARDARBEK kyzy,
candidate of Philological Sciences, docent, J. Balasagyn KNU, Bishkek
HUMANITARIAN UPBRINGING AS THE LEADING CREATIVE SETTING
OF CH. AITMATOV
Annotation. The article deals with the creative heritage of Ch. Aitmatov in the light of the writer's moral quest. It is shown that throughout his life, starting from a young age, in the ethical and aesthetic views of Ch. Aitmatov, close attention was paid to educating the soul in the spirit of humanistic values. This follows from the artistic creativity of the writer, his journalism and memoirs and biographical writings. The topic of the article seems to the author to be extremely significant not only in the philological, but also in the pedagogical aspect. The study made it possible to conclude that Ch. Aitmatov's writer's mindset goes back to the mindsets of the world classics - to humanize the reader's consciousness.
Key words: soul development, humanization, author's ideal, concept of personality, ethical and aesthetic views, values.
В центре творческой установки любого писателя-классика, по нашему мнению, всегда стоит установка на нравственное чувство реципиента - читателя, слушателя, зрителя. Согласно словарному определению, «классическое искусство всегда современно, во все времена оно считалось важнейшим средством воспитания человека в духе гуманизма» [1, с. 69]. Современные ученые рассматривают гуманизм как «отношение к людям, которое характеризуется чуткостью, уважением, справедливостью, отзывчивостью, заботой, любовью, состраданием» [2, с. 17, 18].
В этико-эстетических воззрениях Ч. Айтматова, на наш взгляд, именно эти ценности зани-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2021
мают важнейшее место. Они начали формироваться еще в годы детства и юности писателя. Об этом мы можем узнать в книге немецкого писателя и переводчика Фридриха Хитцера, который мему-арно-биографические свидетельства Ч. Айтматова свел в книгу «Детство мое».
Из книги Ф. Хитцера мы узнаем о том, что уже в детстве будущий писатель проявлял впечатлительность и чувствительность и неравнодушие к людям (эпизод о походе Ч. Айтматова с отцом в Дом кино на фильм «Соловей-соловушка») [3, т. VIII, с. 22, 23].
Конфликты между людьми, ссоры и скандалы глубоко ранили душу маленького Ч. Айтматова. Оказавшись однажды свидетелем яростной
драки между отцом и сыном в Парфёновке (район в Ленинграде), Ч. Айтматов был ошеломлен, он истошно закричал, заплакал и с диким криком побежал прочь от ужасного зрелища. Нагима Айтматова, узнав от Торекула, отца писателя, о реакции сына, заметила, что «доброта и умение сопереживать - хорошее качество» [3, т. VIII, с. 23].
В феврале 1943 г. у Айтматовых украли корову. Это был настоящий удар для семьи. Юный Чингиз, недолго думая, ринулся в погоню за похитителями с ружьем в руках. На своем пути он повстречал мудрого старца, который отговорил Чингиза от мести, от убийства, успокоил его, сказав напоследок: «Послушайся меня, старика, не убивай никого! Гони прочь от себя даже мысли об этом! Возвращайся домой! Этот мир справедлив, и те, кто сделал лихо, обязательно будут наказаны. <...>. Возмездие будет всегда внутри них, оно будет с ними ложиться и с ними вставать, а ты обретешь счастье и покой, если вернёшься домой и отгонишь все мысли о мести. Счастье тебя само найдёт, сынок! Не думай, что я просто хочу успокоить тебя. Настанет день, когда ты вспомнишь мои слова и поймёшь, что я был прав. Возвращайся домой, милый! Передай маме мои слова.» [3, т. VIII, с. 38].
Обливаясь слезами, шел домой Чингиз, в рыданиях он выплеснул скопившееся в его душе горе. И это был следующий шаг к гуманизации будущего писателя. Он получил урок воспитания чувств через совершенно незнакомого доброго человека, даже имя его не дошло до нас. Но для нас очевидно, что поступок мудрого аксакала воплотил в себе общечеловеческую гуманность и посеял добро в юной душе.
Еще не раз Ч. Айтматов испытает на себе влияние добрых людей. Его человечность все более укрепляется пока еще в виде жизненных уроков. Один из них он получил, когда трудился в качестве сборщика налогов. Однажды в зимний день Чингизу предстояло проехать неблизкий путь от Шекера до райцентра. Нужно было передать в банк деньги, которые он собрал у людей. В безлюдной местности мальчик столкнулся с оборванным бродягой, который умолял его дать что-то из еды. Чингиз ужасно испугался, жалость к человеку боролась в его душе со страхом, что незнакомец может расправиться с мальчиком, отобрать народные деньги. Незнакомец то приходил в ярость, начинал гнаться за Чингизом, то падал обессиленный и выпрашивал еду. В конце концов потрясенный Чингиз ускакал от незнакомца, вновь погнавшегося за ним. Он даже забыл ему отдать кусок лепешки, который взял в дорогу.
Вспоминая этот случай спустя 60 лет, Ч. Айтматов признается, что до сих пор испытывает чув-
ство вины перед этим человеком, которому не помог. В годы учебы в сельхозинституте Ч. Айтматов не раз проезжал теми местами в надежде встретить несчастного, попросить прощения, все объяснить ему. Однако такого случая не представилось. Из души писателя вырывается исповедальное признание: «Та встреча и тот умирающий от голода человек. также послужили поводом к тому, что я окунулся в мир литературы, попытался изложить на бумаге то, что я видел и пережил. Но Бог не дал возможности свидеться, поэтому своими произведениями я вновь и вновь прошу прощения у того давнего встречного, которому я не сумел помочь.» [3, т. VIII, с. 46].
Читатели мемуарно-биографических свидетельств Ч. Айтматова становятся свидетелями интенсивной работы души писателя, важнейшим качеством которой является бесконечная совестливость, умение сострадать людям.
Тяжелой обязанностью для Ч. Айтматова в годы Второй мировой войны была доставка похоронок людям. Видя горе людей, Ч. Айтматов еще более укреплялся в чувстве сострадания. По его признанию, он вынес из «этих трагических лет. уроки добра и милосердия» [1, т. VIII, с. 47].
Уже в ранних художественных произведениях писателя появляются герои самоотверженные, совестливые, способные к состраданию (Сейит, Толгонай, Танабай, Дюйшен, Байтемир и др.). Концепция личности у Ч. Айтматова имеет главным образом гуманистический характер [4, с. 126], а его психологизм, как справедливо полагает Е.К. Озмитель, направлен, в частности «на утверждение веры в человека, в высоконравственные, гуманные его начала» [4, с. 126]. Сам Ч. Айтматов придал программный характер этой концепции: «Для меня неприемлем герой, строящий свои отношения с миром на почве осознанной жестокости, пусть и во имя доброй цели. Для меня он не может быть выразителем положительной программы. Человек должен жить любовью и страданием, нежностью и болью, соучастием к людям, хотя внешне это может принимать своеобразные формы выражения» [1, т. VIII, с. 317].
Можем отметить, что на творческую установку Ч. Айтматова, связанную с воспитанием чувств, прямое воздействие оказали писатели, классики мировой литературы - А.С. Пушкин, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, А.М. Горький, М.А. Шолохов, У. Шекспир, И.Ф. Гёте, О де Бальзак, Э. Хемингуэй, Г. Бёлль и многие др.
Стоит несколько слов сказать о значении Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого для становления и развития у Ч. Айтматова воспитания души как важнейшей творческой установки.
Ф.М. Достоевский в своем творчестве, наряду с другими важнейшими гуманистическими
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2021
ценностями, часто выдвигает на первый план сострадание: «Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества» [5, т. VIII, с. 192] - такова ключевая мысль романа «Идиот».
Ч. Айтматов пишет: «Способность к состраданию Достоевский возводит до наивысшего мерила человечности, как первейшего качества души <...>. Тревожный набат Достоевского гудит неумолчно, взывая к человечности, гуманизму» [3, т. VIII, с. 207]. Персонаж романа Ч. Айтматова «Плаха» Авдий Каллистратов напоминает во многом князя Льва Мышкина, героя романа Ф.М. Достоевского «Идиот». Авдий также полон сострадания к человеку. В чем-то он близок Христу, пытаясь наставить заблудшие души хунты браконьеров и гонцов за анашой на путь истинный. Его даже распинают на саксауле, в чем видится прямая аллюзия на распятие Христа.
Обнаруживаются, как нам кажется, переклички некоторых идей в романе «Плаха» и романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Так, Авдий Каллистратов в полемике с Гришаном говорит ему, что он в ответе и перед Богом, и перед собой за всех них. В «Братьях Карамазовых» сходные мысли высказывает старец Зосима: «Помни особенно, что не можешь ничьим судиею быти. Ибо не может быть на земле судья преступника, прежде чем сам сей судья не познает, что и он такой же точно преступник, как и стоящий пред ним, и что он-то за преступление, стоящего пред ним, может прежде всех и виноват. <...>. Ибо был бы я сам праведен, может и преступника, стоящего предо мною, не было бы» [5, т. XIV, с. 291].
Ч. Айтматов развивает также мотив покаяния, который имеет место в «Преступлении и наказании», где Раскольников вспоминает слова Сони: «Поди на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и пред ней согрешил, и скажи всему миру вслух: "Я убийца!"» [5, т. VI с. 405]. В «Плахе» Авдий призывает Гришана и гонцов за анашой: «Покайтесь вот здесь, прямо в степи, под ясным небом, дайте себе слово раз и навсегда покончить с этим делом, отказаться от наживы, что сулит черный рынок, от порока и ищите примирения с собой и с тем, кто носит имя Бога и единым разумом объединяет нас.» [3, т. IV, с. 138].
Определенные переклички обнаруживаются в этико-эстетических воззрениях Ч. Айтматова и Л.Н. Толстого. Это, прежде всего, акцент писателей на такие ценности, как миролюбие, нравственное совершенствование, братство людей. Например, в статье «Закон всемирного тяготения» Ч. Айтматов пишет о том, что задачей литературы является объединение людей, о чем «страстно и
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2021
мучительно думал Толстой» [3, т. VIII, с. 429]. И долг писателя - напоминать читателю, что все люди - «братья по духу» [3, т. VIII, с. 429, 430]. Мир для Ч. Айтматова, в эпоху ядерной угрозы, становится «всечеловеческой заповедью для всех» [3, т. VII, с. 213]. Примерно на тех же позициях стоят герои романа-эпопеи Л.Н. Толстого П. Безухов и А. Болконский. А в творчестве Ч. Айтматова антивоенным пафосом и призывами к миру наполнена повесть «Материнское поле».
Л.Н. Толстой верил, что искусство способно воспитать в человеке нравственное чувство, которое изначально заложено в него природой. В это же верит Ч. Айтматов: «Добро в человеке надо растить, это всеобщий долг всех людей, всех поколений. Доля литературы и искусства в этом воспитательном процессе огромна» [3, т. VIII, с. 110].
Для Ч. Айтматова нравственное совершенствование дело вполне посильное для каждого человека. Особенно это актуально для людей искусства. Писатель, по Ч. Айтматову, должен «обладать свойством душевного, проникновенного понимания людей, свойством так любить и так страдать, так ненавидеть зло и так боготворить добро, чтобы читатель всецело оказался во власти этих же чувств, чтобы он сам сделался еще лучше, выше, человечнее» [3, т. VIII, с. 112]. Это значит, что воспитание чувств должно стать для писателя ведущей мотивацией творчества. Писатель может вполне создавать такие произведения, по прочтении которых у читателя разовьются гуманные чувства, и он ощутит, что стал действительно лучше, гуманнее. У Л.Н. Толстого эта мысль выражена следующим образом. Книга должна быть такой, «чтобы можно было прочесть» ее «старику, женщине, ребенку, и чтобы и тот, и другой заинтересовались, умилились и почувствовали бы себя добрее» [6, т. ЬХШ, с. 326].
Л.Н. Толстой понимает совершенствование как развитие человечности. Так же понимает совершенствование Ч. Айтматов. Носителем этой ценности в роман «Плаха» выступает Иисус, который верит, что будущие поколения достигнут такого высокого уровня гуманного сознания, что научатся жить в духе Христа, «в высокой праведности» [3, т. IV, с. 176]. Не пришествия Иисуса следует ожидать, по мысли писателя, а пришествия к нему как идеалу грядущих поколений, воспитавших в себе высокие гуманные чувства.
Мы, таким образом, видим, какое важное значение придавал Ч. Айтматов русской классике «с ее мощно разработанным психологизмом, с высочайшим нравственно-духовным потенциалом» [3, т. V, с. 307].
Для Ч. Айтматова в воспитании чувств, по нашему мнению, важное место отводится религии
как форме общественного сознания. В диалоге с японским буддийским мыслителем Дайсаку Икэ-дой Ч. Айтматов высказал следующую мысль: «Пожалуй, что религия обретет свои права не раньше, чем люди, общество ощутят неодолимую жажду Бога, высокой духовности, осознав, что без нее «хорошая» жизнь отнюдь не так хороша. Осознав же это, нужно, я думаю, увидеть себя, как в зеркале, и ужаснуться, поняв, может быть, жертвой каких противных человеку соблазнов мы стали. Вот если мы ужаснемся, если стыд обожжет нашу душу, тогда можно надеяться, что начнем учиться жить иначе. Когда это произойдет? Как? Не знаю. Знаю лишь, что произойдет. И уже происходит с отдельными людьми. И это, конечно, обнадеживает» [3, т. V, с. 447].
Сам писатель признавался: «Мое стихийное прикосновение к первоисточнику христианской религии - Библии - обогатило меня, показало жизнь в новом свете» [3, т. V, с. 461]. Теперь мы можем прямо говорить о влиянии тех или иных религиозных и нравственных тем, идей, образов на творчество Ч. Айтматова, которые являются одними из важнейших составляющих его этических и эстетических воззрений.
Как человек планетарного мышления Ч. Айтматов, рассуждая о нравственной пользе религий, считает, что современный человек волен исповедовать все религии сразу: «христианство, ислам, буддизм и другие - в
той мере, в какой они ему доступны, и в той части, где они несут в себе общечеловеческие ценности нравственности и культуры» [3, т. V, с. 461]. Он приводит фрагмент из апостола Павла, в котором говорится о любви как главнейшей общечеловеческой ценности, которую необходимо всячески развивать в себе и в окружающих. Ч. Айтматов полагает, что общество может быть благополучным только в том случае, если помимо терпимости и других необходимых гуманистических качеств и принципов мы «заимеем в сердце своем любовь» [3, т. V, с. 462].
Следует отметить, что размышления Ч. Айтматова созвучны мысли Л.Н. Толстого, который писал: «Всякий человек, расти, воспитывай и оберегай в себе самое дорогое, что есть на свете: любовь к людям и ко всему живому. Этому учат все веры: и браминская, и буддийская, и еврейская, и китайская, и христианская, и магометанская. И потому самое нужное на свете - это выучиться любить» [6, т. XLIII, с. 147].
Религиозные темы, идеи, образы нашли отражение в ряде произведений Ч. Айтматова. Можно упомянуть, к примеру, образы Авдия и Христа в «Плахе», образы Бахианы, монахинь рассказе «Бахиана», образ Сергия в рассказе «Убить
- не убить». Жертвенный поступок Арсена Саман-чина, героя романа Ч. Айтматова «Когда падают горы», в финале произведения, на наш взгляд, сродни поступку Авдия Каллистратова, жертвующего жизнью из любви к людям. Арсен, смертельно раненный, ни к кому не испивает ненависти, он уходит из жизни благородно гуманно, мучимый угрызениями совести и покаянием. Он просит в мыслях прощения у возлюбленной Элес: «Прощай, Элес. Прости за несбывшиеся мечты... Кланяюсь... Прощай, прощай... Не успел... Плачу... Повинен я...» [7, с. 232]; у арабских гостей: «Повинен я, поносите меня последними словами и проклинайте, но не было другого выхода, только так мог я уберечь вас от опасности. Простите, если сможете...» [7, с. 232]; у дяди Бектура: «Прости, не из злых побуждений так поступил, не из глупости и зависти... Живи долго, дядюшка, а брату твоему, отцу моему покойному, я все объясню на том свете.» [7, с. 233]; у Таштанафгана, который вовлек Арсена в преступные замыслы и устроил ему шантаж: «Пусть буду я жертвой, тобой принесенной, и никто не узнает о том, на что ты готов был в преступном озверении своем. Я сам повинен -перед собой, не перед тобой. Так пусть стану я твоей жертвой и твоим искуплением, бог с тобой!» [7, с. 233, 234]; у земляков: «Простите меня и вы, земляки, лишил я вас заработка, пусть и мелкой деньги. Так случилось... Не топчите мою память, но от добра я пошел на такое дело, но об этом никто не узнает... Прощайте» [7, с. 234].
Религиозный мотив ухода в монастырь появляется в словах Элес, которая не может жить без Арсена: «Говорят, есть в России монастыри женские, слышала в челночных поездках. Разузнаю, уйду и буду там Богу молиться за него днем и ночью, хотя никогда в Бога не верила. Только в одном случае не решусь - если пошлет мне судьба счастье, если родится дитя.» [7, с. 235]. Арсен для Элес «теперь святой» [7, с. 239], ей хотелось бы увековечить память о нем.
Раскаяние и добро - важнейшие ценности в авторском идеале Ч. Айтматова: «Должно быть, раскаяние приходит не сразу, труден его путь через вечное преодоление зла в себе, нелегко услышать несовершенному человеку вселенский призыв всех времен к добру» [7, с. 239], - звучит авторский голос в романе. И важно, на наш взгляд, то, что подвиг Арсена не прошел даром. Даже его бывший приятель Таштанфаган, вставший на преступный путь, испытывает чувство раскаяния. Это мы видим по его эмоциональной реакции - жестам и мимике: «И никому не ведомо было, что происходило с Таштанафганом. Он тоже шел в трауре следом. Говорят, шел в слезах. А потом вдруг сдернул с головы свою военную фуражку, так им
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2021
ценимую, и швырнул с размаха под откос» [7, с. 240].
Кроме того, от Арсена в наследство людям остается рассказ «Убить - не убить» (вставной рассказа к роману), в названии и содержании которого содержится прямая аллюзия на заповедь «Не убий!» Исследователь А. Акматалиев пишет о том, что эта заповедь должна стать всеобщей не только для героя рассказа, Сергея Воронцова (Сергия), «его враг, с которым они встречаются лицом к лицу, тоже должен жить по этому же принципу» [8, с. 318]. Писатель, по словам ученого, утверждает, что «принцип «не убивай!» должен стать доминирующим и в ожесточенной войне, и в личных поступках каждого отдельно взятого человека. Это свидетельство того, что он обладает широтой мировоззрения вселенского масштаба. Ч. Айтматов, как это часто бывало и раньше, вновь в самый нужный момент провозгласил Великий призыв «Не убивай!»» [8, с. 320].
В контексте духовно-нравственных исканий писателя важен, на наш взгляд, рассказ «Бахи-ана». В нем Ч. Айтматов выразил концепцию личности, которая желает спасти свою душу, обрести Бога в свой душе. С этой целью девушка отправляется в монастырь и проходит испытание через беседу с настоятельницей. Монастырь для Бахи-аны, однако, не последний приют разуверившейся во всем души. Для героини это, скорее, обретение нового, духовного пути. Получив какую-то душевную травму, она стремится к тому, чтобы улучшить свою душу, жаждет просветления.
Ч. Айтматов в диалогах с Д. Икэдой приходит, как нам кажется, к важному обобщению: «изначальны Благо и Мировой Разум. Моральный закон. Они предопределяют ход эволюции» [3, т. V, с. 551]. При этом, ссылаясь на слова Исаака Сирина, он говорит о том, что «не все зависит от человека, но все может быть им осмыслено. Для того он явился в этот мир, чтобы через него произошло самопознание духа и всеобщее спасение, через «возгорание сердца человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари». Извечный, бытийный, моральный закон и любовь ко всем и ко всему - вот важнейшие постулаты писателя, которые способны оказать свое действенное влияние на моральные чувства читателя, гуманизацию его сознания.
Ч. Айтматов призывает писателей «отстаивать нравственную чистоту» [3, т. VII, с. 143]. Сам он, на наш взгляд, осуществил эту задачу, создав прекрасные образы Султантмурата («Ранние журавли»), Мальчика («Белый пароход»), Асель, Ильяса, Кадичи, Байтемира («Тополек мой в красной косынке»), Едигея, Абуталипа Куттубаева, Раймалы-ага, Бегимай («И дольше века длится
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2021
день»), Исабекова, Анары («Красное яблоко»), Бахианы («Бахиана») Арсена Саманчина, Элес («Когда падают горы») и других персонажей.
Воспитание чувств, совершенствование души человека осуществляется Ч. Айтматовым и через отношение писателя и его персонажей к природе. Это совершенствование подразумевает культивирование в человеке таких ценностей, как «чуткость, доброта, понимание прекрасного» [3, т. VIII, с. 273]. Носителями подлинной человечности, как это ни парадоксально звучит, выступают у Ч. Айтматова различные мифологические и реалистические образы животных: утка Лувр, рогатая мать-олениха, иноходец Гульсары, волки Акбара и Ташчайнар, барс Жаабарс и др.
Писатель мечтал в своих выступлениях о том, что человечество гуманизируется настолько, что люди станут видеть друг в друге братьев и сестер, «поднявшись над государственными, общественными, национальными, языковыми различиями» [3, т. VII, с. 142].
В 1990-е гг. Ч. Айтматов, можно сказать, обозначил свое нравственное кредо, квинтэссенцию всего своего творчества, адресуясь к мировой культуре: «Наипервейшая миссия человеческой культуры, имеющая свое. стартовое глубинно-сокровенное выражение и воплощение в искусстве и литературе - моральные, нравственные, духовные ценности были и остаются немеркнущей притчей, идеалом незыблемых норм.» [3, т. VII, с. 570].
Таким образом, Ч. Айтматов уделял внимание воспитанию души - и своей и читательской -на протяжении всей жизни. С юных лет в его сознании глубоко укоренились гуманистические ценности, которые стали основой авторского идеала писателя, его представлений о совершенном, гуманном человеке и обществе. Художественное творчество писателя, его публицистика и мемуар-но-биографические сочинения являются, на наш взгляд, благодатной почвой для изучения этических и эстетических воззрений писателя. Опираясь на филологический и педагогический подход к изучению творческого наследия писателя, можно прийти к заключению о том, что писательская установка Ч. Айтматова восходит к писательским установкам мировой классики и направлена на активную гуманизацию сознания читателя.
Список литературы:
[1] Краткий словарь по эстетике: кн. для учителя / под ред. М.Ф. Овсянникова. - М.: Просвещение, 1983. - 224 с.
[2] Рыбин В.А. Гуманизм как этическая категория. - М.: Логос, 2004. - 271 с.
[3] Айтматов Ч. Полн. собр. соч.: в 8 т. -Алматы: БТА Банк, 2008.
[4] Озмитель Е. Зрелость национальной литературы: Достижения. Проблемы. Перспективы. - Фрунзе: Адабият, 1990. - 235 с.
[5] Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. - Л.: Наука. Ленингр. отд-е, 1972-1988.
[6] Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. - М.: Худож. лит., 1935-1958.
[7] Айтматов Ч. Когда падают горы: (Вечная невеста): роман, повесть, новелла. - СПб.: ИДом «Азбука-классика», 2007. - 480 с.
[8] Акматалиев А. Чингиз Айтматов: Человек и Вселенная. - Бишкек: Илим, 2013. - 576 с.
Spisok literatury:
[1] Kratkij slovar' po estetike: kn. dlya uchitelya / pod red. M.F. Ovsyannikova. - M.: Prosveshchenie, 1983. - 224 s.
[2] Rybin V.A. Gumanizm kak eticheskaya kate-goriya. - M.: Logos, 2004. - 271 s.
[3] Ajtmatov Ch. Poln. sobr. soch.: v 8 t. -Almaty: BTA Bank, 2008.
[4] Ozmitel' E. Zrelost' nacional'noj literatury: Dostizheniya. Problemy. Perspektivy. - Frunze: Adabiyat, 1990. - 235 s.
[5] Dostoevskij F.M. Poln. sobr. soch.: v 30 t. -L.: Nauka. Leningr. otd-e, 1972-1988.
[6] Tolstoj L.N. Poln. sobr. soch.: v 90 t. - M.: Hudozh. lit., 1935-1958.
[7] Ajtmatov Ch. Kogda padayut gory: (Vechnaya nevesta): roman, povest', novella. - SPb.: IDom «Azbuka-klassika», 2007. - 480 s.
[8] Akmataliev A. Chingiz Ajtmatov: Chelovek i Vselennaya. - Bishkek: Ilim, 2013. - 576 s.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 12 • 2021
