CC BY
91
http://www.zabvector.com
ISSN 2542-0038 (Online) ISSN 1996-7853
УДК 165+11/12
Диана Владимировна Прокофьева,
кандидат философских наук, доцент, Башкирский государственный университет (450076, Россия, г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32), e-mail: [email protected]
Гуманистические воззрения Э. Фромма и православие: точки соприкосновения
В статье анализируются точки пересечения гуманистических тенденций в воззрениях Э. Фромма и идей православного христианства. В своих работах при упоминании религиозного подхода психоаналитик чаще всего ссылается на протестантизм (как воплощение учений М. Лютера и Ж. Кальвина), реже - на католицизм. Однако они отличаются от традиционного для России православного христианства, в исходных идеях которого мы можем найти гораздо больше общих с гуманистическим психоанализом моментов. Во-первых, очевидно различие индивидуалистического, свойственного западной протестантской менталь-ности, и коллективистского, характерного для Востока и для России в частности, восприятия мира. Как раз о преодолении негативных моментов первого через второе писал Фромм. Во-вторых, мы отмечаем общие гуманистические тенденции, в основе которых лежит восприятие человека как отдельной целостной личности, ценностями для которой должны стать саморазвитие, любовь, творческая самореализация, свобода и ответственность. Кроме того, это ориентация на подлинное бытие, а не на обладание, в том числе и в вопросах веры, которая воспринимается не как карта с готовыми ответами и решениями, а как путь человека к самому себе и истинному нравственному идеалу.
Ключевые слова: Фромм, гуманизм, христианство, православие, протестантизм, отчуждение
Вводная часть. Работы психоаналитика и мыслителя Э. Фромма посвящены человеку в современном ему обществе и тем механизмам, которые способствуют его отчуждению от этого общества и от самого себя. Рассматривая эти проблемы с различных аспектов, не обходит он стороной и религиозный взгляд на них, и религиозный подход в целом. Фромм, говоря о религии, в основном берёт в пример христианство в наиболее знакомом ему западном «варианте» - католицизм и в большей мере протестантизм, которые отличаются от традиционного для России православия. По сути, в том, что Фромм говорит о свободе, освобождении и обретении человеком самого себя, можно найти много близкого к постулатам православного христианства.
Данные о методологии и методике исследования. Для обозначения вышеуказанных схожих моментов нами был применён компаративистский подход, а также метод анализа.
Результаты исследования. Э. Фромм подразделяет религии на два типа - авторитарные и гуманистические: «Вопрос не в том, религия или её отсутствие, но в том, какого рода религия: или это религия, способствующая человеческому развитию, раскрытию собственно человеческих сил, или религия, которая эти силы парализует» [10, с. 161]. Христианство относится к гуманистическим
религиям, поскольку в нём уже намного слабее (по сравнению с иудаизмом, к примеру) роль авторитета, на место подавления приходит любовь как к ближним, так и к врагам (заповеди блаженств, записанные в Нагорной Проповеди в Евангелии от Матфея, Евангелии от Луки) [1]. Одним из ключевых моментов выступает и наличие братских уз, которые позволяют людям чувствовать единство друг с другом. Это созидательное единство, основанное на благородных чувствах, а не на страхе перед авторитетом, желании подавления и/или подчинения.
Православие основывается на Священном Писании и Священном Предании, здесь силён авторитет церкви, отцов церкви, велика роль обычаев и таинств (церковных обрядов). Православное христианство не терпит полумер и реформаций, требует строгого следования своим букве и духу. Потому оно и носит название ортодоксального ("Orthodoxy" или "Eastern Orthodoxy" в английском языке). Кроме того, существуют толкования Писания святыми, отцами церкви, приобретшие вид религиозно-философских трудов и наставлений, поскольку философия в нашей стране на протяжении долгого времени существовала только в рамках религии (фактически до XVIII века).
В то время как в Европе расцветала эпоха Возрождения, пришедшая из Италии, в
106
© Д. В. Прокофьева, 2017
России, по сути, ещё господствовал феодализм - и на социальном, и на ментальном уровнях. Протестантизм стал основой индивидуализма и впоследствии капитализма, православие же было оплотом традиционности, незыблемости и неизменности строя. Фромм пишет о том, что Лютер и Кальвин дали человеку свободу и независимость от церкви и её канонов, предоставив его спасение самому себе: «...его концепция веры и спасения основывается в первую очередь на собственных заслугах индивидуума, причём вся ответственность за содеянное лежит на нём самом, а не на власти, которая могла бы дать ему то, к чему он стремился и чего добился сам благодаря усилиям и старанию» [7, с. 90]. В основе протестантизма лежит дух реформизма, пересмотр старых канонов и отсечение отживших себя, по мнению реформаторов, моментов католицизма. Это был протест против становившейся безграничной власти Папы, коррупции внутри церковной системы, расхождения провозглашаемых истин с реальными делами и поступками служителей, искусственно усложнённой церковной системы.
С одной стороны, это большая свобода для человека. С протестантизма и реформ Лютера и Кальвина, с гуманистического мировоззрения эпохи Возрождения и началось осознание человеком самого себя как индивидуальности и становление индивидуализма в целом. Но, с другой стороны, это вело к ослаблению межличностных связей и к отдалению людей друг от друга. Именно в западном мире зарождается понятие и явление «личного пространства» как некоторой принадлежащей человеку зоне комфорта, в том числе и моральной. Кроме того, человек, отдаляясь от церковных канонов и «условностей», тем не менее, должен был признать свою ничтожность перед Богом. Реформистское учение постулировало, что, именно умаляясь, человек будет возвеличен. Он не может считать себя хозяином своей собственной судьбы, поскольку в кальвинистском учении всё предопределено Богом заранее, и даже если человек «спасён», то спасён он только по воле Бога, поскольку вошёл (по некоему божественному промыслу) в число избранных. Фромм так пишет об этом моменте в протестантстве: «Это новое религиозное течение выражало чувство свободы, но в то же время указывало индивидууму на его ничтожность и никчёмность. Оно предлагало свой выход, убеждая человека, что вполне возможно и даже необходимо приобрести новую свобо-
покорности и самоуничижения» [7, с. 107]. Позже это было осмыслено в философских исканиях С. Кьеркегора, который отмечал парадоксальность веры. То, что обычному человеку будет казаться абсурдным и ненормальным, для человека религиозного станет единственным возможным выбором жизненного пути и проявлением смирения - одной из главных христианских добродетелей. Таким образом, по Кьеркегору Истина - это не то, что понимается разумом и осознаётся, а то, что ниспосылается человеку свыше и переживается им. Это отнюдь не означает субъективность истины, наоборот, она объективна и заключается в Боге, но путь и переживание её у каждого человека глубоко индивидуальны [4, с. 54].
Развивая идеи С. Кьеркегора в контексте проблем экзистенциального отчуждения, Э. Фромм использует понятие свободы в негативном аспекте, отталкиваясь от библейского мифа об изгнании человека из Рая. Человек, по его словам, выбирает «свободу от» - от Бога и от рая, от природы и от другого человека. Он получает желанную свободу, избавляется от запретов и авторитетов, не дававших ему поступать как хочется, но при этом у него появляется чувство отчуждения от самого себя, которое выражается в неуверенности, тоске, тревоге, одиночестве. Освобождая себя с одной стороны, человек закрепощается с другой. Человек оказывается один на один с окружающим его миром, теперь он сам несёт ответственность за себя и свои поступки [7, с. 54].
В свою очередь, индивидуализм и протестантство стали благодатной почвой для зарождения и развития капитализма. Теперь люди могли более свободно существовать, действовать и работать в обществе. По сути, Фромм рассматривает учения Кальвина и Лютера не как представляющие гуманистические религии, а скорее как авторитарные. Несмотря на то, что человек обретает свободу и осознание индивидуальности, он отчуждён от Бога. Сама фигура Бога в трактовке Лютера и Кальвина - верховный авторитет с неограниченной властью, которая не нуждается в логическом обосновании и в некоторых местах даже противоречит Евангельским постулатам. В протестантской этике практически нивелирован авторитет церкви как посредника между человеком и Богом. То есть, с одной стороны, человек стал как бы ближе к Богу -устранён посредник, «третий лишний», и человек может обращаться к нему напрямую.
отец, который пугает уже одним своим образом: «Отношение человека к Богу, основанное на индивидуалистическом восприятии, явилось психологической подоплекой появления индивидуализма в мирской жизни человека и общества в целом» [7, с. 135].
Противоположностью западному индивидуализму будет традиционное российское (русское) понятие «соборность», выражающее важную часть ментальности. Церковная организация и сам образ церкви представляют в православном христианстве квинтэссенцию этого понятия. Сама церковь имеет неукоснительный авторитет среди верующих, однако патриарх, в отличие от Папы Римского, например, не считается наместником Бога на земле.
То, что показывает разобщённость в западной культуре, практически отсутствовало в культуре русской. Интересно, что и само понятие «отчуждение» в философском аспекте начали рассматривать именно западные философы [2; 3, с. 158]. Для традиционной русской культуры это понятие больше связано именно с религией. В христианском (православном) учении отчуждение - это отпадение от Бога, и как следствие - потеря человеком своей богоподобной сущности. Довольно кратко и ёмко написано об этом в работе Архимандрита Платона (Игумнова) «Православное нравственное богословие»: «В жизни каждого человека следствием совершённого греха является отчуждённость личности от Бога и от общения с людьми. Отчуждённость от Бога переживается человеком как состояние покинутости, необъяснимой тоски, внутреннего одиночества, обречённости и бессмысленности личного существования. Чтобы преодолеть вызванный последствиями отчуждённости религиозно-нравственный кризис, необходимо время и критическое осмысление своего духовного состояния» [5]. Таким образом, отпадение от Бога, религиозное отчуждение является естественным началом внутреннего кризиса человека, который затем находит и своё внешнее выражение. И Бог здесь - не подчиняющая высшая сила, а подлинный идеал. В религиозной мысли отчуждение - это именно отпадение, поэтому человеку нужно не найти для себя новое комфортное для существования состояние, а вернуться в то потерянное. Здесь речь, скорее всего, не об индивидуальном знании человека, а опять же о родовой сущности, через которую и передаётся интуитивное экзистенциальное «знание» о потерянном, об «изначальном».
В христианстве «Я» человека соотносится с отчуждением и одиночеством. Истинная личность - это всегда «мы» («соборность»). Это идёт от понимания Бога как Троицы, Бог един в трёх лицах, трёх ипостасях. Поскольку человек - образ и подобие Божие, то он не может существовать изолированно от других, должно быть отношение взаимной любви и уважения. Именно в таком состоянии человек является личностью и обладает цельностью: Бог, человек, другой человек.
Интересно, что Фромм называет психоаналитический процесс поиском истины. Под истиной он понимает отличие истинного от ложного внутри самого человека, достижение внутренней свободы, саморазвитие и самораскрытие [10, с. 194]. Главной целью психоаналитического процесса и учения Фромм провозглашает человека. То есть это путь к самому себе, своим сокрытым глубинам, своей свободе и осознанной жизни. Такой гуманистический психоанализ возвеличивает человека, делая его ответственным за собственную жизнь. Религия же - это путь к Богу как к истине. Христос говорит в Евангелии: «Я есмь путь и истина и жизнь». То есть что является истиной, уже известно, конечная точка пути обозначена. Важно следовать тому самому пути, чтобы правильно достичь конечного пункта - собственного освобождения от греховной сущности. Помочь в этом человеку призван священник, как проводник, осуществляющий таинство исповеди и дающий определённые наставления. В протестантской (как и евангелистической) модели эту роль выполняет психоаналитик - человек облегчает перед ним свою душу и ищет путь к самому себе. В целом, освобождение от греховной сущности, которая часто связана с телесной оболочкой человека, является целью практически для всех религий.
Обсуждение результатов исследования. Достижение свободы, освобождения человека - это цель и христианского учения, и психоанализа. Христианское понимание свободы отличается от различных светских трактовок этого понятия. Свобода в христианстве - это свобода от греха, своих пороков и страстей. Кроме того, человек изначально наделён свободой выбора своего пути и тем он ответственен за свою судьбу. Однако, в отличие экзистенциализма Сартра, ответственен человек не только перед собой и обществом, но, самое главное - перед Богом. Гуманистический психоанализ здесь весьма близок православному пониманию - здесь говорится о свободе от страстей, обуревающих человека, от того, что внутренне зажимает
его, от подавляющих его шаблонов. Человек зажат внутренне различными комплексами и страхами (в том числе страхом быть непонятым и непринятым обществом, не оправдать ожидания), внешне - давлением общества и социальных структур. Свобода здесь отнюдь не связана с вседозволенностью или высвобождением животного начала в человеке. Свободный человек полностью ответственен за свои поступки, это гармонично развивающаяся личность, идущая по пути познания мира и самопознания. Свободный человек - это тот, кто смог найти путь к реализации собственной личности. Реализация эта происходит через разумное и эмоциональное осознание и затем реализацию себя: «...основу позитивной свободы составляет спонтанная активность всей личности индивидуума в целом» [7, с. 317]. Спонтанность, в данном случае, - это искренность чувств, слов и поступков, которые являются выражением подлинной сущности человека, а не общественных шаблонов и клише. Это проявление наполненности жизни «здесь и сейчас», и оно отнюдь не исключает ответственности, даже наоборот. Если человек берёт на себя смелость говорить, действовать и жить самостоятельно, то именно он, а не кто-то другой, будет ответственен за последствия. Здесь можно найти пересечение с библейским упоминанием птиц, которые живут сегодняшним днём и не заботятся о том, что будет завтра. Они живут по законам природы, подчиняются инстинктам и рефлексам, у человека же есть разум, который (в идеале) не позволяет стать безответственным и безмятежным, но даёт возможность осознать происходящее вокруг и с ним непосредственно, анализировать и накапливать опыт. Это даёт более сложное понимание и проживание осознанного счастья, нежели биологические удовольствия от жизни. Поэтому для человека более важной должна быть забота о его духовном состоянии. В данном случае спонтанная осознанная деятельность сродни понятию творчества, творения собственной жизни. Свобода реализуется через спонтанность, ответственность и творчество, которые находят выход в любви (солидарности) и труде.
Труд должен вновь обрести для человека свой внутренний смысл, ведь главной мотивацией современного общества стало получение экономической выгоды. Основным стимулом для накопления богатств являются понятия престижа, успеха, общественного мнения, которые заставляют людей трудиться ради того, чтобы стать богаче и успешнее своего соседа. Деньги становятся мерилом
человеческой состоятельности, - обретая их, человек чувствует уверенность. Индивидуализация, которая является двигателем экономического прогресса, начиная с эпохи Возрождения, привела к потере социального смысла труда, она разделяет людей и заставляет их преследовать каждого свой интерес, а не служить одной общей цели. Очень важно, что реализуя себя в неотчуждённом труде, человек реализуется и как родовое существо, человек сможет ощущать и воспринимать себя в созданном им мире. Неотчуждённый труд - это не просто труд, и тем более не механический труд, но активная творческая деятельность человека в мире, процесс созидания и развития своего потенциала. Человек, трудясь, создаёт нечто, вкладывает туда частицу себя, но также в этом процессе он создаёт и самого себя. Сама же необходимость трудиться в этой идеальной ситуации не является ограничением свободы, поскольку именно реализуясь в труде, в определённом виде деятельности, раскрывая свои задатки и потенциал, человек самовыражается и обретает, таким образом, истинную свободу, становится цельной личностью, развивает свои способности и индивидуальность [6, с. 96].
Фромм делает интересное замечание -он говорит о том, что религия для западного человека с определённого момента отошла на второй план. Это было спровоцировано бурным развитием науки в XVII веке и, по сути, рациональностью западной цивилизации [11, с. 68-69]. Человек начинает верить только в то, что может быть доказано и объяснено с помощью положений и доводов науки. Это называется рационализмом и здравым смыслом («религия прогресса»). В определённый момент компьютер как чёткая, слаженная «модель разума» становится для человека богоподобным. Истина, которую выдаёт компьютер, искусственный интеллект, не преследует своих собственных корыстных целей, она претендует на объективность. Конечно же, здесь «духовность» и духовная связь между людьми отходят на второй план. В российской действительности мы видим, что разум и рациональное познание не заменяют полностью религиозный подход. Более того, на обыденном уровне людям скорее необходимо верить, нежели знать. Это похоже на добровольное самоограничение в свободе, на веру в неотвратимость многих событий, и потому бесполезность любых усилий. Часто понятие «смирение» распространяется на все сферы жизни человека, который относит себя к верующим представителям православного христианства и придерживается всех правил. Эта
безропотность по отношению к фаталистично воспринимаемой жизни воспроизводится и в таких пословицах, как: «Христос терпел, и нам велел», «Бог дал - Бог и взял», и т. д. Но если мы рассмотрим библейские сюжеты ближе, они не покажутся нам настолько пропитанными неотвратимостью судьбы. Свободный выбор того же Христа был осмысленным, и являлся, говоря словами Канта, категорическим императивом. И, однако, это не делало его смиренным в плане социальном - это и протест против фарисеев и книжников, стремившихся к власти и обогащению, и разгон торговцев с территории храма.
Особое внимание и в христианской и в психоаналитической моделях уделено борьбе с идолопоклонством. Под идолами понимается всё то, что было создано человеком, и затем возведено в культ, сделано объектом поклонения. Ими могут выступать как объекты материального мира (деньги, предметы искусства, люди, здания и т. д.), так и духовного (слава, чей-либо авторитет). В христианском понимании это - борьба со страстями и грехами человека, которые приводят к принижению человека. Он перестаёт быть свободным в плане выбора и обладания собственной волей, а подчиняется желаниям или же сотворённым своими руками вещам. Так же пишет об этом и психоаналитик: «Верит человек в Бога или не верит - это вторично, главное - не поклоняется ли он идолам. Концепция отчуждения, по сути, та же, что и концепция идолопоклонничества - это подобострастное отношение человека к вещам и обстоятельствам, которые он сам создал. Верующих и неверующих объединяет одно - их общая борьба против идолопоклонства и убеждение в том, что ни вещь и ни институт никогда не должны занимать место Бога или, как предпочтут выразиться неверующие, то место, которое предназначено для Небытия» [11, с. 153].
Помочь преодолеть этот момент может аскетизм, об отсутствии которого в протестантской (и позже капиталистической) этике пишет Фромм [7, с. 143], присутствует в православии. На первый взгляд, аскетизм в христианстве можно сравнивать с мазохизмом и желанием уйти от своей свободы и, следовательно, от ответственности за свою жизнь, следуя предписанным нормам, правилам, и при этом ограничивая себя физически. Но одним из главных постулатов христианства является свобода выбора - то есть именно человек выбирает, совершать ли ему определённый поступок или нет. Выходит, что ответственность за выбор (и его последствия)
лежит именно на нём. Вопросы может вызвать лишь постулат детерминированности последствий. То есть фактически мы выбираем не «путь», а последствия, причём с той точки зрения - устраивают ли они нас. Даже в ситуации выбора мы оказываемся ограниченными последствиями этого выбора. Однако, в любом случае выбор этот совершается человеком самостоятельно, исходя из его желания и возможностей.
Жертвенность - одно из главных положений в религии, и оно же важнейшее в фром-мовском понимании любви. Главным проявлением божественной любви к людям в христианстве считается первое пришествие Христа и его физическая смерть для искупления грехов всех людей. С этого момента у всех живущих появляется шанс на спасение. Поскольку Христос провозглашается нравственным идеалом, то и людям следует принять жертвенность во имя другого как один из ключевых моментов своего образа жизни. Фромм пишет, что желание отдавать, а не брать следует расценивать как проявление здоровой любви. Здесь работает принцип «отдавая -преумножаешь», и это касается собственных усилий, времени, эмоций, знания и т. д. Если же человек нацелен на моральное и духовное потребительство, то это можно назвать невротическим чувством, которое выражается в эксплуатации другого человека ради собственного удовольствия, комфорта или выгоды. Для Фромма это очевидное проявление привязанности, несамостоятельности, а, значит, незрелости личности.
Рассуждая о феномене любви, Фромм говорит, что это чувство является естественным для человека. Более того, любить другого способен лишь тот, кто смог полюбить себя. Здесь речь не об эгоистичном себялюбии или «самости», а о понимании самого себя, принятии как цельной личности, которая готова развиваться, быть открытой для мира и других людей. Безусловно, это требует открытости мировоззрения человека. Лютер и Кальвин, по утверждению Фромма, считают любовь к себе греховным проявлением. Для них любовь к себе и любовь к ближнему - это понятия взаимоисключающие, поскольку тот, кто любит другого, не может и не должен любить себя; тот, кто любит себя - не сможет полюбить другого [7, с. 143]. Таким образом, понятие «любовь к себе» рассматривается как эгоизм и зацикленность на себе, своих желаниях и страстях. Однако это противоречит второй заповеди Христа: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Следуя простой ло-
гике, мы видим, что сначала идёт любовь к себе, на которую и ориентируется человек в своей любви к ближнему, к другому. Любовь к себе - полная, основанная на восприятии себя как «образа и подобия Божьего», если же она отсутствует, то нет возможности и полюбить кого-то другого. Более того, эта любовь рассматривается не как болезненная привязанность к кому-то одному, она распространяется и на других людей. Эту идею всеобъемлющей любви поддерживает и Фромм: «Любовь - это не обязательно отношение к определённому человеку; это установка, ориентация характера, которая задаёт отношения человека к миру вообще, а не только к одному "объекту" любви. Если человек любит только какого-то одного человека и безразличен к остальным ближним, его любовь - это не любовь, а симбиотическая зависимость или преувеличенный эгоизм» [9, с. 82]. Несмотря на то, что можно выделить такие виды любви, как братская, материнская, эротическая, любовь к себе, любовь к Богу, это чувство Фромм признаёт во всех проявлениях созидательным и развивающим как для объекта, так и для субъекта любви. Под видом любви, преданности могут скрываться мазохистские тенденции (которые всегда идут вкупе с садистскими), такие, как постоянные попытки оправдать свои желания страдать - верностью, судьбой или обстоятельствами.
Выводы. Мы видим много соприкосновений между гуманистическими взглядами Э. Фромма и постулатами православия, несмотря на то, что сам мыслитель занимал больше агностическую позицию. Это общие гуманистические тенденции, выражающиеся в ориентации на саморазвитие, любовь, творческую самореализацию, свободу и ответственность, на подлинное бытие, а не на обладание [8, с. 69]. Конечно, существуют и авторитарные, и гуманистические трактовки и практики христианства, и православного в том числе. По сути, невозможно существование какой-то религии в чисто гуманистическом или в авторитарном ключе - все они будут сочетать в себе в большей или меньшей степени черты и того, и другого. Однако если мы рассматриваем жизнь как динамический, диалектически развивающийся процесс, то мы не можем игнорировать тенденции современности. Невозможно в рамках религиозного учения отгородиться от мира, не принимая во внимание актуальные события или научные открытия. Именно поэтому происходит взаимное влияние религиозного учения на внешний мир, так и обратное - влияние мира на религиозное учение. И основное, что отличает гуманистическую религию от авторитарной - это ориентирование на личность, на её гармоничное развитие как того самого «образа и подобия», а не желание контролировать, подчинять и управлять.
Список литературы
1. Библия. Синодальный перевод [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.days.pravoslavie.ru/ В^1е/^ех.Мт (дата обращения: 21.01.2017).
2. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. Философия истории / пер. с нем. Г. Шпета, А. Водена. М.: Эксмо, 2007. 876 с.
3. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского: сочинения: в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1991. 735 с.
4. Кьеркегор С. Болезнь к смерти // Страх и трепет: пер. с дат. М.: Республика, 1993. 383 с.
5. Платон (Игумнов) архим. Православное нравственное богословие [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.xpa-spb.ru/libr/Platon-Igumnov/0-vvedenie.html (дата обращения: 21.01.2017).
6. Прокофьева Д. В. Диалектика отчуждения и вовлечения: философское постижение. Уфа: Башкирский гос. ун-т, 2015. 174 с.
7. Фромм Э. Бегство от свободы // Бегство от свободы; Человек для себя / пер. с англ. Д. Н. Дудинской. Минск: Попурри, 1998. 672 с.
8. Фромм Э. Иметь или быть? / пер. с нем. Э. М. Телятниковой. М.: АСТ: Астрель, 2011. 314 с.
9. Фромм Э. Искусство любить / пер. с англ. А. В. Александровой. М.: АСТ, 2016. 221 с.
10. Фромм Э. Психоанализ и религия // Сумерки богов: пер. с англ. / сост. и общ. ред. А. А. Яковлева. М.: Политиздат, 1990. 398 с.
11. Фромм Э. Революция надежды. Избавление от иллюзий: пер. с англ.; предисл. П. С. Гуревича. М.: Айрис-Пресс, 2005. 352 с.
Статья поступила в редакцию 10.12.2016; принята к публикации 21.01.2017
Библиографическое описание статьи
Прокофьева Д. В. Гуманистические воззрения Э. Фромма и православие: точки соприкосновения // Гуманитарный вектор. 2017. Т. 12, № 1. С. 106-112.
Diana V. Prokofyeva,
Candidate of Philosophy, Associate Professor, Bashkir State University (32 Zaki Validi St., Ufa, 400076, Russia), e-mail: [email protected]
Humanistic Views of Erich Fromm and Eastern Orthodoxy: Meeting Points
The article analyzes the combination points of the humanistic tendencies in Erich Fromm's views and the ideas of Eastern Orthodoxy. In his works the psychoanalyst mentions the religious approach and refers mostly to Protestantism (as translation of the teachings of Martin Luther and John Calvin) and more rarely to Catholicism. However, both streams differ from traditionally Russian Eastern Orthodoxy in whose original ideas we can find more similar points with humanistic psychoanalysis. The first point is the difference between the individualistic perception of the world which is common to western protestant mentality, and the collectivism spirit which is common to the East and Russia in particular. Fromm wrote about the overcoming of the negative moments (estrangement) of the first model through the second one. The second point refers to the common humanistic tendencies based on the perception of human as a distinct whole personality whose values should be self-development, love, creative self-realization, freedom and responsibility. In addition, there is a focus on the true being, not on the possession, including the matters of faith, which should not be perceived as a map with ready answers and solutions, but as the human way to oneself and true moral Ideal.
Keywords: Fromm, humanism, Christianity, Orthodoxy, Protestantism, estrangement
References
1. Bibliya. Sinodal'nyi perevod [Elektronnyi resurs]. Rezhim dostupa: http://www.days.pravoslavie.ru/Bible/ Index.htm (data obrashcheniya: 21.01.2017).
2. Gegel' G. V. F. Fenomenologiya dukha. Filosofiya istorii / per. s nem. G. Shpeta, A. Vodena. M.: Eksmo, 2007. 876 s.
3. Gobbs T. Leviafan, ili Materiya, forma i vlast' gosudarstva tserkovnogo i grazhdanskogo: sochineniya: v 2 t. T. 2. M.: Mysl', 1991. 735 s.
4. K'erkegor S. Bolezn' k smerti // Strakh i trepet: per. s dat. M.: Respublika, 1993. 383 s.
5. Platon (Igumnov) arkhim. Pravoslavnoe nravstvennoe bogoslovie [Elektronnyi resurs]. Rezhim dostupa: http://www.xpa-spb.ru/libr/Platon-Igumnov/0-vvedenie.html (data obrashcheniya: 21.01.2017).
6. Prokof'eva D. V. Dialektika otchuzhdeniya i vovlecheniya: filosofskoe postizhenie. Ufa: Bashkirskii gos. un-t, 2015. 174 s.
7. Fromm E. Begstvo ot svobody // Begstvo ot svobody; Chelovek dlya sebya / per. s angl. D. N. Dudinskoi. Minsk: Popurri, 1998. 672 s.
8. Fromm E. Imet' ili byt'? / per. s nem. E. M. Telyatnikovoi. M.: AST: Astrel', 2011. 314 s.
9. Fromm E. Iskusstvo lyubit' / per. s angl. A. V. Aleksandrovoi. M.: AST, 2016. 221 s.
10. Fromm E. Psikhoanaliz i religiya // Sumerki bogov: per. s angl. / sost. i obshch. red. A. A. Yakovleva. M.: Politizdat, 1990. 398 s.
11. Fromm E. Revolyutsiya nadezhdy. Izbavlenie ot illyuzii: per. s angl.; predisl. P. S. Gurevicha. M.: Airis-Press, 2005. 352 s.
Received: December 10, 2016; accepted for publication January 21, 2017
Reference to the article
Prokofyeva D. V. Humanistic Views of Erich Fromm and Eastern Orthodoxy: Meeting Points // Humanitarian Vector. 2017. Vol. 12, No. 1. PP. 106-112.
