CC BY
30
Guest M., Aune K., Sharma S., Warner R. Christianity and the University experience. L.; New Dehli; N. Y.; Sydney: Bloomsbury Publishing, 2013. 256 p.
Монография группы британских ученых, выполненная в рамках трехлетнего проекта «Христианство и университетский опыт в современной Англии», посвящена исследованию значительной (до 51,4%1 по результатам работы проекта, с. 213) части английского студенчества — тех, кто открыто идентифицирует себя с Христианством2. В исследовании приняли участие около 4500 студентов из 13 университетов Англии (с. 7). Цель своего исследования группа британских ученых видит в ответе на вопрос: как влияет университетский опыт на религиозность молодых людей? (P. IX).
Монография состоит из восьми глав и приложения. Первая глава исследования посвящена введению читателя в контекст изучаемого явления. Стремительный рост числа университетов в течение XIX—XX вв. сопровождался постепенным вытеснением из их жизни религиозного элемента. Традиционная университетская идея Оксфорда и Кембриджа — питомников для благородных христианских юношей — была размыта волнами новых университетов, перед которыми стояла цель подготовки конкурентоспособных кадров за государственный счет. Доминирование гуманитарной программы университетского образования с теологией во главе было оспорено набором эмпирических дисциплин. Этот процесс, начиная со второй половины ХХ в., поставил перед исследователями вопрос о «пассивной» или «активной» роли университетского опыта как такового в изменении религиозной жизни студенчества (с. 24—26).
1 Учитывая, что результаты иных исследований, осуществленных в Англии в последние годы, показывают меньшие цифры, авторы предполагают, что наиболее корректная оценка количества студентов-христиан — 40—50% (с. 216). Среди них: 17% — англикане, 21% — католики, 14,4% — «исторические протестанты», 11% — евангелики/пятидесятники, 7,8% — иные, 28,8% — неконфессиональное христианство (с. 96—97).
2 Прежде чем переходить к содержанию монографии, пожалуй, следует заметить: 1. Университет в Англии — это не совсем то, чем он является в России. Так, порядка 79% студентов-дневников, обучающихся в английских университетах, проживают в кампусах (с. 115), что существенно выше, чем в России, а следовательно, их религиозная идентичность претерпевает иной набор вызовов. Такое различие обусловлено историческими причинами: первые университеты для «местного населения» в Англии появились лишь в XIX в. (с. 13); 2. Несмотря на то что общее количество студентов вузов схожее — 4,79% в России и 3,66% в Англии (3,67% в Великобритании в целом) (см.: http://www.hesa.ac.uk/; http://stat.edu.ru/) — в Англии дистанция между университетом и прочими вузами (HEI — Higher education institution) гораздо ощутимее (первых всего около 100), чем в России, что также необходимо учитывать при осмыслении результатов данного исследования.
Вторая глава посвящена характеристике объекта исследования — студентов-христиан. Авторы приходят к выводу о дестабилизации христианства как маркера религиозной идентичности: под христианской самоидентификацией сами студенты подчас понимают близкий к произвольному набор религиозных, морально-нравственных, культурных и поведенческих норм. Так, 6,5% студентов-христиан полагают, что Бога вообще не существует (с. 35), что является, пожалуй, наиболее показательной иллюстрацией вышеприведенного тезиса. На этом фоне авторы предлагают оригинальную классификацию студентов, называющих себя христианами, в основе которой, наряду, впрочем, со многими другими факторами, лежит частотность посещения литургических собраний, а также различие между этим показателем в продолжение учебного и каникулярного времени (с. 41—49): 1) «Активные прихожане» (active affirmers) — 25,9%3, регулярно посещающие собрания как дома, так и в университете; 2) «Приходящие прихожане» (lapsed engagers) — 9%, активно посещающие дома, но нерегулярно в течение учебного времени; 3) «Стабильные захожане» (established occasional) — 13,9%, в обеих ситуациях посещающие собрания несистематически; 4) «Почти номинальные христиане» (emerging nominals) — 16,2%, изредка посещающие собрания дома, но сторонящиеся храма в учебное время; 5) «Невоцерковлен-ные христиане» (unchurched Christians) — 30,9%, не посещающие литургических собраний. Необходимо отметить, что при составлении данной классификации учитывались религиозно-догматические и морально-нравственные воззрения студентов, ортодоксальность которых, как показывает исследование, соотносится с частотностью религиозных практик (с. 50—51).
Если во второй главе была предпринята попытка «деконтекстуализации» студенчества, то в третьей — напротив, происходит исследование контекста. Здесь авторы предлагают еще одну оригинальную типологию, на этот раз английских университетов4 (с. 53—65): 1. «Традиционные и элитные» — расположенные в небольших городах они изобилуют церквами, как университетскими, так и городскими, вокруг которых протекает общественная жизнь этих университетов; 2. «Краснокирпичные внутригородские» (inner-city red-brick) — университеты, получившие соответствующий статус в начале XX в., также в значительной степени сохраняющие традиционные атрибуты, такие как, например, богословский факультет; 3. «Университеты-кампусы 1960-х»5 — характерной чертой этой группы является более секулярные институциональные характеристики; 4. «Группа 1992 г.» (post-1992) — новейшая группа университетов с подчеркнуто интерконфессиональным этосом. 5. «Кафедральная группа» — институции, учрежденные Англиканской Церковью, получившие университетский статус в последние декады, выраженный христианский этос которых сочетается с экуменическим пафосом. Несмотря на то что университетское пространство вышеперечисленных
3 От количества студентов-христиан.
4 Впрочем, единственным отличием классификации авторов данного исследования от общепринятой является выделение пятой «Кафедральной» группы университетов. Университеты в Англии образовывались волнами. Этими волнами обусловлено выделение второй, третьей и четвертой групп данной классификации.
5 Называемые еще «университетами из листового стекла» (plate glass universities).
учреждений по-разному соотносится с христианской идентичностью студентов, не следует переоценивать влияние институционального момента: действительно, последняя группа наиболее благоприятна для бытования христианских сообществ (с. 196), однако университетская система Англии в целом базируется на «либеральном консенсусе», и студенческая жизнь минимально обусловлена традицией того или иного вуза (с. 78).
Центральная, четвертая глава посвящена поиску ответа на ключевой вопрос исследования: «Является ли в Англии университет очагом секуляризации?», как это нередко утверждали исследователи прошлых лет (с. 84—85). Авторы приходят к выводу о поспешности этого утверждения. Несмотря на социальный вызов (а подчас приверженность к той или иной конфессии базируется на семейных связях, которые ослабляются в процессе обучения), личная религиозность не претерпевает в университете разрушительного влияния среды. Более того, исследование показывает, что студентов-христиан, «усиливающих» свою религиозность во время обучения, больше, чем «ослабляющих» ее (с. 104)6. Вместе с тем религиозность в учебное время естественным образом субъективизируется, выражается это, в частности, в снижении частотности посещения литургических собраний: еженедельно в течение учебы это проделывают 17,9% против 25,2% в каникулярное время (с. 94). Университетская среда признается исследователями практически нейтральной в секулярно-конфессиональном плане и, в зависимости от личного настроя, способной как подавить в человеке зачатки религиозности, так и дать им силу к возрастанию (с. 108).
Университет изобилует вызовами для христианской идентичности студентов, и их анализу посвящена пятая глава исследования. Рассматривая преимущественно группу так называемых активных прихожан как наиболее последовательных в реализации своей религиозности, авторы приходят к ряду показательных выводов: 1) не влияя на личную веру, университет делает студента более терпимым к представителям иных конфессий; 2) вопреки господствующему в социологии мнению, академическая программа не либерализирует и не удаляет от ортодоксии религиозные представления студентов, несмотря на ее зависимость от секулярных научных концептов; 3) осознанное стремление университетов защитить многообразие религиозных традиций в рамках общей секулярной парадигмы позволяет конфессиям свободно действовать в рамках «рыночного подхода», предлагая студентам возможность реализовать свою идентичность, подобрав «активность» сообразно своим верованиям и ценностям (с. 134—135).
В шестой главе исследователи представляют палитру этих возможностей, поочередно характеризуя институциализированные представительства различных конфессий в университетской среде: капеланства, «Студенческое христианское движение» (SCM), Христианские союзы (CU)7, локальные приходы насе-
615,1% против 11,9%. Необходимо оговориться, что авторы признают невозможность проследить, какой процент за время учебы приобрел или утратил (а последнее вероятнее) христианскую самоидентификацию. Следовательно, опрос студентов старших курсов, на котором основана данная статистика, не до конца показателен.
7 Сеть университетских организаций, находящихся под патронажем «Братства христиан университетов и колледжей» (UCCF) — наиболее ортодоксального евангелического сообщества.
ленных пунктов. Вопреки прогнозам ученых прошлых лет, в настоящий момент набирают силу не релятивистские с догматической точки зрения студенческие сообщества, а, напротив, настроенные весьма консервативно (с. 162—163).
Христианство объединяет в университетском пространстве Англии представителей различных возрастных, этнических и классовых групп. Седьмая глава монографии посвящена выявлению особенностей социального измерения христианства в университетском кампусе. Адаптируя концепцию «социального капитала», исследователи приходят к выводу о превалировании в христианских сообществах закрытого (bonding) социального капитала над открытым (bridging) (с. 192-193)8.
Заключительная глава монографии посвящена подведению итогов исследовательского проекта. Университет выявляет личную заинтересованность человека в осуществлении религиозной практики. И несмотря на то что социальные связи внутри университета играют значительную роль в становлении религиозной идентичности студентов, авторы по праву называют последних «христианами по выбору» (с. 202). Английский опыт университетского христианства показывает очевидный упадок традиционных конфессий и укрепление евангелических общин. А если все еще доминирующая в Великобритании Англиканская Церковь и обретает в процессе обучения новых адептов (благодаря традиционно тесной связи многих университетов из первой и последней групп с этой конфессией), то это, в свою очередь, приводит к драматической поляризации теологических воззрений внутри деноминации (с. 204). Субъективная связь католических студентов со своей Церковью устойчивее, нежели в случае со студентами-протестантами. Однако частотность их участия в литургическом общении в учебное время падает заметнее, чем у прочих студентов, а индифферентность в отношении принципов личного благочестия особенно выражена на фоне принципиальной позиции Ватикана по этому вопросу (с. 204—205). В целом на смену «организованному христианству» приходит модель «личного»: связи студентов-христиан с местными и университетскими общинами становятся слабее, что, впрочем, не отражается на личной христианской самоидентификации студенчества. Таким образом, формируется обширный пласт «скрытых христиан» — группы особо сложной для социологического исследования (с. 208-210).
8 Автор данной концепции Р. Д. Пэтнем проиллюстрировал модели закрытого и открытого социальных капиталов на примере молодежных банд и боулинг-клубов. Если для первых жизнеспособность обусловлена тесными внутригрупповыми связями, то функционирование вторых возможно лишь при условии широких межгрупповых взаимоотношений. Таким образом, христианские сообщества в контексте английского университета, в рамках концепции данного исследования, оказываются ближе к первому примеру — их положительный социальный эффект невысок, наличествует сегрегация по этническим и конфессиональным линиям, в отличие от секулярных кружков и сообществ. Вместе с тем уровень задействованности студентов-христиан в волонтерской активности (прежде всего в рамках самих религиозных организаций) значительно выше, чем у нерелигиозных студентов (с. 189-190) (см.: Putnam R. D. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community. N. Y., 2000).
Die Rolle der Theologie in Universität, Gesellschaft und Kirche...
Приложение представляет собой попытку более детального обоснования данных о действительном числе студентов-христиан в университетах Англии: результаты исследования сопоставляются с выводами предыдущей социологической традиции (с. 211-216). Монография снабжена обширным списком литературы, а также указателем ключевых имен и понятий (с. 219-237, 239-244). Стоит обратить внимание на призыв ученых к международной рецепции методологии их проекта: заимствуя опыт изучения христианского студенчества из-за океана, авторы монографии призывают к продолжению подобного рода социологических исследований в странах Западной, Центральной и Восточной Европы. Именно это позволит контекстуализировать выводы данного исследования, выявить особое и общее в религиозной жизни студенчества в различных этно-конфессиональных и культурно-политических условиях (с. 200).
Исследователи — в большинстве сотрудники Даремского университета (1 группа) — в целом относятся к христианству с симпатией: негативно оценивая замкнутость, нравственный и догматический ригоризм евангелических общин, они признают положительный вклад христианства как базовой ценностной основы английского общества. В целом монография имеет огромное значение для понимания студенчества, его религиозной жизни, вызовов, которые встречает студенческая религиозность в ходе образовательного процесса. Проекция результатов данного исследования на российский контекст, как кажется, могла бы иметь весьма благоприятные последствия: внимание к внутренней жизни студенчества и создание условий для реализации религиозных практик в некогда «форсированно секуляризованной» университетской среде, безусловно, должно стать приоритетным направлением в сфере высшего образования.
Е. И. Лютько (ПСТГУ)
Die Rolle der Theologie in Universität, Gesellschaft und Kirche // Veröffentlichung der Wissenschaftlichen Gesellschaft für Theologie / J. Schröter, Hrsg. Leipzig: Evangelische Verlagsanstalt, 2012. 162 S.
Рецензируемая книга представляет собой сборник докладов, прочитанных 17—19 сентября 2010 г. на Богословском факультете Карлова университета в Праге в рамках симпозиума, проведенного Научно-богословским обществом (Wissenschaftliche Gesellschaft für Theologie — WGTh). Данное общество, начиная с момента своего основания в 1972 г., активно занимается вопросами, связанными с развитием научного богословия в современной Европе. В его состав входят ученые из европейских стран, представители разных христианских конфессий, однако явное преимущество с самого начала имеют немецкоязычные протестанты. Общество организует заседания Европейского конгресса по теологии, а также содействует богословскому диалогу в Европе через различные тематические проекты и публикации. После падения Берлинской стены ряд проектов Обще-
