CC BY
6ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО -ФУНДАМЕНТ ДЕМОКРАТИИ
Демократия и этика ответственности
Актуальные проблемы Европы. - М.: ИНИОН РАН, 1995. - № 3. -Проблемы и перспективы демократии в Европе. - С. 112-124.
Организация общества на демократических началах, на принципе уважения к человеку, к его жизни и его достоинству предполагает этику, не имеющую ничего общего с той этикой вседозволенности во имя идеи создания «нового мира» («мы наш, мы новый мир построим») с ее установкой на насилие, которая не допускала сомнений в ее правильности и именно поэтому так долго господствовала в нашей стране. Может быть, было бы излишним напоминать о том, что идеи демократического правового государства восходят к этике И.Канта, по самой своей сути антиавторитарной, если бы в нашем обществе понятие «демократия» предполагало неоспоримость связи с антиавторитарной этикой. К сожалению, мы часто убеждаемся в том, что это не так. Так что имеет смысл обратиться к философу Иммануилу Канту еще раз.
Согласно Канту, гражданское состояние, рассматриваемое только как состояние правовое, основано на следующих принципах: свобода каждого члена общества как человека, равенство его с каждым другим как подданного, самостоятельность каждого члена общества как гражданина. Закон равен для всех. Право есть ограничение свободы каждого путем ее согласования с такой же свободой другого. Произвол властей и вседозволенность поведения индивидуума исключаются правом.
Этика вседозволенности поставила российское общество на край бездны. Однако нельзя не видеть, что в мире постепенно, но неуклонно прокладывает себе путь иная этика, этика глобальной ответственности. Необходимость этики ответственности личности за свои поступки, общества - за права человека, власти - за состояние дел в своем государстве и в мире диктует сама жизнь. Этика глобальной ответственности стала условием выживания человечества как вида.
Складывается впечатление, что осознание необходимости такой этики в российском обществе происходит очень медленно. Речь идет, прежде всего, об ответственности тех, кто обязан отвечать за благополучие людей по долгу своей службы. Ханс Ионас в книге «Принцип ответственности: Попытка этики для технической цивилизации» приводит примеры ответственности и безответственности. Один из них: азартный игрок, рискующий всем своим состоянием, поступает всего лишь легкомысленно, в том случае, когда состояние принадлежит не ему, а другому человеку - преступно, но если он - отец семейства, тогда он поступает безответственно и, будучи бесспорным владельцем состояния, все равно, проиграет он или выиграет. Согласно Ионасу, существуют три вида ответственности: природная (ответственность родителей за детей, бесспорная и глобальная), ответственность по договору (например, тот, кто взялся по договору за взимание налогов, отвечает за его исполнение), и самостоятельно избираемая ответственность политика, когда человек сначала делает выбор, а затем ради избранной свободно ответственности завоевывается власть, необходимая для осуществления ответственности за людей. Настоящий homo politicus стремится к власти в первую очередь ради ответственности, сопряженной с нею, чтобы сделать все, от него зависящее, ради людей, которые доверили ему власть. Власть над людьми должна превратиться во власть ради людей - в этом и состоит суть ответственности.
Что касается России, то у нас продолжается сохранение сложившейся в течение многих лет системы всеобщей безответственности, но в новых условиях. Возникает вопрос - действует ли у нас президентско-парламентская демократия? В стране поднимает голову фашизм (это - в России, которая по праву гордится победой над фашизмом и собирается ее праздновать в который раз!) - вла-
сти не только допускают это, но, по сути дела, уклоняются от ответственности, позволяя пропаганду человеконенавистнических идей и даже открывая в ряде случаев возможности фашиствующим для деятельности во властных структурах. По-видимому, пока еще нет оснований говорить о правовом государстве в РФ, так как политическая культура современного правового государства должна основываться на этике ответственности.
В соответствии с этикой ответственности государство должно отвечать перед гражданами за причиненный им по вине государства ущерб - это положение включено в новую Конституцию РФ. Однако складывается впечатление, что государство у нас не несет ответственности ни за имущество, ни за жизнь своих граждан. Человек у нас как был, так и остается объектом деятельности бюрократической номенклатуры, ныне уже новой. Но сознает ли она сама степень риска такого отношения к людям? Если государство объявило себя правовым, в центре всей деятельности властей не на бумаге, а на деле должен быть человек, а не Левиафан, возводимый в ранг идола из-за презрения к человеку. Именно от государственного устройства, прежде всего, как отмечал в свое время Кант, следует ждать хорошего нравственного влияния на народ. Для проведения в обществе новой политики недостаточно просто появления нового господствующего слоя. Люди должны быть полностью уверены в том, что те, кто борется за власть сегодня, действительно хотят и будут в состоянии приступить к осуществлению чего-то лучшего по сравнению с теми, кого они хотят заменить.
Нынешней России остро недостает образа будущего. У многих людей утрачен смысл жизни. Но вопрос о смысле жизни -главный для человека. Именно потому человек и восприимчив к утопиям, что утопии предлагают этот смысл. Однако мы знаем, как опасны утопии, как много кровавых преступлений было совершено во имя утопий. Из-за этого люди, как на Западе, так и в России, стали испытывать аллергию даже на само слово «утопия», вне зависимости от содержания. Мы уже успели на своем опыте убедиться в бесплодности ряда утопий, пережив утопию построения социализма в одной стране, утопию перестройки, утопию сохранения советской империи... Однако, на мой взгляд, разоблачена не утопия как понятие, но утопия статичная, жесткая схема общества, в которой все заранее предопределено и в которую людей загоняют си-
лой. Стоит вспомнить, что все важные преобразования, обусловившие прогресс в жизни человечества, сначала были мечтами, предметами полета фантазии, т.е. утопическими проектами. Разве не были в свое время утопиями мечты о подводном плавании, о космических полетах, «думающих машинах», всеобщем избирательном праве, отмене крепостного права? Список может быть продолжен до бесконечности. Вряд ли можно считать всякую утопию злом и всякое утопическое мышление предосудительным. Вопрос состоит в том, что именно является содержанием утопии и какой ценой она достижима? Если она нацелена, например, на удержание любой ценой в составе монолитного государства завоеванных в прошлом веке колоний, никак нельзя закрывать глаза на то, что кровавая цена попыток осуществления такого рода проектов неприемлема, что такую утопию нельзя признать гуманной.
В то же время альтернативный образ будущего нужен людям, людям нужны идеалы, иначе на их место приходят идолы. Идеалом можно считать общество, в котором человеческое достоинство - на первом месте. Именно нам нужен такой идеал, так как пока в России нет никаких оснований говорить о наличии уважения к человеку, к его достоинству. Нам нужно новое начало, а для нового начала нужен новый проект общества. Новая власть не сумела предложить людям новые убедительные ориентиры, власти все еще никак не могут договориться, а сами люди растеряны: коммунизм - плохо, это ясно... а капитализм - разве хорошо? Какая сейчас у людей ориентация? «Спасайся, кто может и как может?» Развитие идет - в направлении куда? Некоторым хочется вернуться назад - бабушка говорила, неплохо было, голодно, тяжко, страшно, но все равно хорошо... Разумным людям понятно, что утопия ухода в прошлое опасна. Нельзя начать путь сначала, с той точки, где он кончился, -точки нет. Политический торг с представителями «непримиримой оппозиции», отстаивающей уравнительно-регламентационную утопию всеми средствами, вплоть до ставки на насилие, создает опасность возникновения кризиса легитимации. Демократы-реформаторы должны предложить собственный четкий проект общества будущего (совершенно недостаточно ограничиваться отрицаниями типа «Социализм мы не строим, к коммунизму мы не идем»). А что строим, куда идем? Нужна активная позиция ориентации на создание демократического проекта общества, об основ-
ных контурах уже пора бы иметь представление настолько определенное, чтобы его можно было довести до сознания населения и таким образом обрести необходимую поддержку. Собственно, такой проект уже содержится в новой Конституции, но положения этого проекта необходимо неустанно разъяснять по пунктам и отстаивать их осуществление. К этому политиков обязывает этика ответственности.
Мне представляется, что в настоящее время в России успех политики может определяться, прежде всего, двумя факторами -социальным и нравственным. В связи с этим образом будущего для России может быть социал-либеральная демократия. Возникает вопрос в отношении второго компонента этого проекта - либерального. Многие сомневаются в том, возможен ли вообще в России либерализм не только как идейная позиция, но и как политическое течение и как выбор пути развития в экономике. Однозначно -го ответа нет, но уже хорошо, что вопрос ставится, и ставится он самой жизнью. Объективные и субъективные трудности для развития либерализма в России анализируют отечественные и западные исследователи (см., например, статьи: С.Матвеева. «Консервативный либерализм в современной России» // Общественные науки и современность, 1993, № 2; Б. Капустин. «Либеральное сознание в России», там же, 1994, № 3 и № 4). Становление либерального сознания идет трудно, прежде всего, в связи с тем, что пока еще в России не сформировался носитель идеологии либерализма, «средний класс». Один из многих парадоксов российской жизни состоит в том, что не возникновение определенного слоя предшествует формированию идеологии, а, наоборот, идеология предшествует возникновению этого слоя. Однако формирование «среднего класса» уже идет, уже очевиден дрейф в сторону признания необходимости изменения системы на основе либеральных принципов (терпимость, открытость, прозрачность процесса принятия политических решений, реформа как политический принцип). Молодое поколение, выбравшее «пепси», осознанно или скорее неосознанно, но уже сделало свой выбор в пользу новых представлений о свободе, собственности, об ориентирах изменения общества.
В то же время нельзя забывать о том, что уровень жизни большинства россиян далек от уровня даже низших слоев «среднего класса» на Западе. В этих условиях вряд ли можно быть уверен-
ным в том, что всех россиян в равной степени в настоящее время волнует образ свободы - скорее представление о сытости и справедливости сегодня и об уверенности в завтрашнем дне. Эти представления в сознании рядовых россиян слабо увязываются с либеральными ценностями, так как для них с их традицией правдоискательства (вспомним некрасовских мужиков, которые отправились на поиски, «кому живется весело, вольготно на Руси») основная ценность прежде всего справедливость. Это как будто открывает перспективы для признания и развития в России социал-демократии с ее основными требованиями наравне со свободой справедливости и солидарности. Однако восприятию идей социал-демократии в России препятствует то, что сама идея социализма была дискредитирована большевиками; кроме того, российское демократическое движение из-за разногласий в своих рядах по сути дела отдало идею справедливости на откуп нынешним коммунистам, которые, не ведая стыда за прошлое, «ничтоже сумняшеся» эксплуатируют эту идею в своих собственных интересах.
Представлений о подлинных целях и успешной практической деятельности западной социал-демократии у россиянина так же мало, как и о либерализме. «Социал-демократия, - сказал мне однажды один пожилой человек, - всегда беременна коммунизмом». Но социал-демократы выступают за преображение общества «здесь и теперь», шаг за шагом, не требуя человеческих жертвоприношений во имя «светлого будущего». Именно социал-демократии принадлежит, прежде всего, заслуга строительства социального государства в Германии, которое они не считают уже законченным, но стремятся к его постоянному совершенствованию в соответствии со своими основными ценностями и с возникновением новых требований, предъявляемых жизнью общества.
Между современным социальным либерализмом и социал-демократией много общего. Прежде всего, общность состоит в том, что оба политических движения исходят из западной классической философии, гуманизма Просвещения, оба являются освободительными движениями, направленными на уменьшение зависимости индивидуума от не узаконенной демократическим путем власти и в конечном итоге на постепенное устранение этой зависимости. В то же время обе стороны, опираясь на различные социальные слои и по-разному относясь к институтам государства, в течение более ста
лет прибегали к клише в изображении друг друга, часто игнорируя при этом реальное положение вещей и изменившееся соотношение сил в обществе.
Клише в отношении к либералам преобладают и в России. В действительности российским либералам этика ответственности свойственна не меньше, чем другим представителям демократического движения; либералы вовсе не склонны резко отрицательно относиться к социальной обязанности владеющих собственностью, как пишут о них их непримиримые противники, якобы защищая трудящихся. Либералы вовсе не враждебны по отношению к профсоюзам. Не отвергая «русскую идею» как особенность интеллектуального лица русской нации, либералы в то же время отклоняют великорусскую «державность» с ее экспансионизмом и стремлением к «особому пути» для России, т. е. по сути дела к изоляции России в Европе и в мире. Они стремятся к тому, чтобы в России были созданы условия для восприятия и усвоения тех ценностей, которые в Западной Европе в связи с особенностями исторического развития были более развиты, чем в нынешней России: ценностей демократии, свободы, терпимости, уважения к достоинству личности, уважения к меньшинствам. Все это - общее для социал-демократов и либералов. Однако создание таких условий в России дело очень нелегкое из-за отсутствия налаженных нормальных коммуникаций между властными элитами и населением.
Либерализм в России имеет шансы в том случае, если он будет включать в себя компоненты справедливости, некоторые общие с социал-демократами представления о задачах «социального государства»: не «защита от рынка» - это глупо, так как означало бы поощрение иждивенчества, но помощь тем, кто сам старается себе помогать, организуя по-иному свой труд в условиях рынка, формирование у граждан знаний и качеств, способствующих научить их «плавать» в волнах рынка. В то же время необходима помощь экономически слабым гражданам - тем, кто сам либо еще не в состоянии, либо уже не в состоянии сам себе помогать, как это и делается в цивилизованных странах и Запада, и Востока. В этой связи, как мне представляется, можно согласиться с мнением, высказанным немецким философом и политологом Ассеном Игнатовым, что успех либерализма в России - это вопрос перевода либеральных идей на понятный простому русскому человеку язык. Важно то,
что либералы понимают свою социальную ответственность, а социал-демократы, кажется, проявляют способность к пониманию того, что справедливость не должна быть категорией, которая относится только к одному классу. И для тех и для других речь идет о максимально возможной свободе для максимального числа людей. В то же время ни для либералов, ни для социал-демократов свобода не означает «делаю, что хочу» - свобода каждого человека должна быть обусловлена равной свободой для других людей. И те и другие выступают за отмену всяких привилегий - не привилегии, но четко установленные законом права должны определять жизнь людей. Наконец, и социал-демократы, и либералы выступают за создание открытого общества, способного к изменениям. Но желают ли подлинного реформирования российского общества, заявленного в Конституции, российские власти?
Значительная часть населения, о численности которой заранее судить трудно, должна быть готова поддержать новых правителей именно потому, что понимает и поддерживает их цели. Но вот тут-то и возникают наибольшие трудности в отношениях власти с населением.
Когда власть доводит людей, доверявших ей как власти демократической, до фактического объявления ей моральной оппозиции, то в этом повинны никак не средства массовой информации, а как раз сама власть, не отказавшаяся до сих пор от привычки сначала что-то предпринять, а потом задним числом пытаться оправдать содеянное от имени народа, мнения которого предварительно никому из правящих его именем даже в голову не пришло спросить. Кризис власти становится уже перманентным, видимо, она сама еще не осознает себя обязанной к ответственности перед народом, выступая, как его опекун, позволяющий себе все, что ему самому представляется правильным и допустимым. Смысл действий подменяется произвольно устанавливаемой целью, ибо своеволие «сверху» не считается с реальным положением вещей, затевая очередную перестройку или перекройку по своей схеме, пусть и ценой крови - в расчете на то, что отвечать за пролитую кровь виновным не придется. Однако трудно понять, как после стольких лет очень горького и поучительного опыта россиян все еще могут считать несмысленышами, которые не в состоянии отделить плевелы лжи от зерен правды. В переломные периоды истории созревание
сознания у людей идет быстро. Но, по-видимому, это происходит далеко не у всех - мы с горечью убеждаемся, что многим нашим власть имущим и претендующим на власть предстоит еще долгий путь формирования нового, демократического сознания, которое необходимо для перехода от системы всеобщей безответственности к системе глобальной ответственности. Но надо же иметь мужество начать процесс самообучения и самовоспитания! Или же иметь мужество отказаться от притязаний на власть в пользу тех, кто способен к самообучению и самовоспитанию.
Нужна этическая революция! Укоры и жалобы на «распустившийся» из-за якобы излишней «либеральности» власти (?!) народ, на упадок морали в обществе, призывы «сверху» к людям жить не по лжи, но на основе моральных принципов, с полной ответственностью за свои поступки, не будут восприниматься всерьез, если «верхи» не начнут с себя. В русском языке есть очень выразительные понятия, определяющие совместность чувствования и действия: со-чувствие, со-страдание, со-действие, со-участие. Люди вправе ожидать всего этого от тех, кому они доверили судьбы России, свою жизнь, жизнь своих детей и в конечном итоге жизнь своих потомков (у мальчиков, убитых в Чечне - с той и с другой стороны, - потомков вообще не будет), но какого сочувствия, какого сострадания, какого содействия и соучастия можно ожидать от политиков, все еще мыслящих блоками понятий, сформировавшихся при тоталитарной системе, в общем коммунистическом окопе, где преобладало мышление только военными категориями? Как многому нам необходимо учиться: отказываться от незаконного «келейного» стиля руководства, научиться вести диалог без предъявления с порога ультиматумов, исключающих всякий диалог, признавать наличие серьезных конфликтов в обществе и преодолевать конфликтные ситуации, не прибегая от бессилия перед ними к кровавому насилию, учиться открыто признавать свои ошибки и исправлять их. Однако возникает правомерный вопрос - а хотим ли мы учиться, не слишком ли мы обременены привычкой всегда только поучать других или же ссылаться на чужой отрицательный опыт для оправдания собственных деяний?
У России существует выбор - либо остаться «империей зла», либо стать страной, несущей мир миру. Этот выбор еще не сделан... Как известно, коньяк выдерживается в дубовой бочке. И он имеет
привкус того дуба, из которого была сделана бочка. Наша российская политика еще не перебродила, все еще бродит. И в старой бочке....Каков будет вкус? Есть ли уже свет в конце тоннеля? Пока там еще туман. И рассеиваться он будет только по мере наших собственных усилий. Демократия не есть что-то, что можно построить раз и навсегда, это процесс постоянный и болезненный. Демократия болеет многими болезнями. Но ее способность справляться с недугами чрезвычайно велика. Она выживает, постоянно обновляя свой организм.
Демократия должна быть системой, действующей на основе принципов, ею же провозглашенных.
Демократия должна быть.
