CC BY
27/Вестник Самарской гуманитарной акалемии. Серия «Философия. Филология». 2018. № 1 (23)
ФИЛОЛ ог ия
УДК 82-3
ГРАНИЦА КАК СМЫСАОПОРОЖДАЮШИЙ ФЕНОМЕН ПОЭТИКИ РОМАНА АНДРЕЯ ПААТОНОВА «ЧЕВЕНГУР»
© А. М. Щербакова
Щербакова
Александра Маратовна
магистрант программы «История
и теория литературы»
Самарский национальный исследовательский университет им. академика С. П. Королева e-mail:
sasch.scherbackowa@yandex.ru
Статья посвящена изучению феномена границы как необхолимого условия творческого акта. Некоторые возможности реализации принципа границы в хуло-жественном тексте показаны на примере романа Л. П. Платонова « Чевенгур» — произвеления, в котором сферы искусства и не-искусства существуют в напряженном взаимолействии, что явлено в хуложест-венном языке автора.
Ключевые слова: граница, аутентичность, художественный язык, автор, герой, А. П. Платонов.
Граница есть необходимое условие бытования объектов искусства: она выделяет их, изымает из пространства повседневного мышления так, что их восприятие связывается с проявлением особого чувства — чувства эстетического, явленного в синкретическом единстве оценочного и безоценочного, чувственного и понятийного. Именно это позволяет воспроизводить вторичную реальность как организованную целостность, за которой стоит деятельность личности в единстве сознательных и бессознательных ее проявлений.
Создание границы напрямую связано с активностью художника, который в литературе благодаря особому использованию материала искусства — слова — перспективирует данность мира, наделяя ценностными смыслами факт творения1. Значи-
1 Рымарь Н. Т. Поэтика границы в литературе. Эстетические и поэтологические аспекты проблемы границы как феномена художественного языка. Седльце : Издательство Естественно-Гуманитарного Университета в Седльце, 2016.
мость границы в архитектонике творческого акта во многом определяет и поэтику художественного текста, пространство которого можно понять как некое целое, «пересеченное границами разных уровней, границами отдельных языков и даже текстов, причем внутреннее пространство каждой из этих субсемиосфер имеет некоторое свое семиотическое "я", реализуясь как отношение какого-либо языка, группы текстов, отдельного текста к некоторому их описывающему метаструктурному пространству»2. В таком случае произ-ведение есть система пределов, центром которой является граница между искусством и не-искусством. Через поиск этих пределов и их анализ можно установить направленность творческой воли художника, значит — природу эстетического события.
А. П. Платонов — автор, воспроизводящий в своих текстах напряженность переживания опыта границы как на уровне сюжета героя, так и на уровне авторского сознания, что явлено в организации художественного текста и художественного слова. 1920-е годы в России — это время становления нового мира, отрекшегося от форм мышления прошлого в революционном высвобождении творческих сил. Это обусловило появление многообразных форм проявления творческой активности в литературе: от продолжения развития художественных тенденций, сформировавшихся на рубеже веков (ЛЕФ как продолжение поэтики русского футуризма, «Серапионовы братья» и «Перевал» как опыт нового реализма), до категориально новых методов искусства (ОБЭРИУ). В эти годы как художник слова осознает себя и А. П. Платонов, который в своих литературных опытах от книги стихов «Голубая глубина» приходит к большой эпической форме — к роману «Чевенгур». Именно романный мир позволяет показать напряженность границы между действительностью жизни и внутренним миром произведения, поэтому анализ наличия границ разного рода именно в этом тексте позволит открыть смысл эстетической коммуникации художника с миром.
Переживание границы может быть состоянием чрезвычайным, драматичным для личности, что проявляется в крайнем напряжении ее внутреннего мира. Все мысли и чувства человека концентрируются на событии, в котором само существование ставится под вопрос. На воспроизведение такого опыта сознания личности ориентирован А. Платонов. Фабульная составляющая романа «Чевенгур» (1927-1930) значительно ослаблена. Внешние события произведения — это постоянное движение героев (Саши Дванова, Копенкина, Прошки и т. д.) от локуса к локусу в поиске гармоничного пространства существования. Человек в художественном мире романа пребывает в рассогласованной и неоформленной смыслами действительности, поэтому он вынужден без опоры на готовые мыслительные шаблоны в постижении мира формулировать новый мир средствами языка, который уже не отвечает его внутреннему опыту. В этой деятельности герой, бессознательно соединяя слова в высказывание, пытается преодолеть конфликт между сознанием и жизнью: «Дванову жалко стало Нехворайко, потому что над ним плакали не мать и отец, а одна музыка, и
2 Лотман Ю. М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1: Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллинн : Александра, 1992. С. 185.
Гранииа как смысорпорожлаюшии феномен поэтики роман Анлрея Платонова « Чевенгур»
люди шли вслед без чувства на лице, сами готовые неизбежно умереть в обиходе революции»3. Личность сквозь границы языка как данности прошлого стремится высказать свой индивидуальный опыт настоящего.
Преодолением заданных сознанию пределов определяется основное событие изображенной действительности, которое может быть связано с актом творения новых смыслов как новых границ для личности. Герои А. Платонова в своей творческой бессознательной деятельности по отношению к языку, стремятся выгородить для себя области бытия с индивидуальным смыслом. Так, каждый герой, явленный в тексте, занят попытками в бесформенной действительности соорудить границы рамочного комплекса, дифференцирующего и различающего именно его опыт реальности. Однако благодаря наличию фигуры повествователя в романе, которая позволяет автору сфокусировать внимание на общности такой деятельности сознания в катастрофической для него ситуации, факт создания границ преодолевает изолированный характер и приобретает надличностный смысл: «...он не давал чужого имени открывающейся перед ним безымянной жизни. Однако он не хотел, чтобы мир остался ненареченным, он только ожидал услышать его собственное имя вместо нарочно выдуманных прозваний»4. Граница на уровне сюжета героя может быть рассмотрена как пороговая ситуация, где при наличии личностного и единичного, сознания воспринимаются не в различении и дифференциации, а в возможности переходов, где «совмещаются признаки того, что лежит по одну и по другую сторону этой границы»5.
Однако при пересечении границ готовых форм мысли в поиске личных идентификационных способов объективации себя в романе наличествует такой предел, который герои преодолеть не могут, — это граница между жизнью и смертью. Она утверждает временность и конечность человека и его мысли. Реализован этот предел в мотиве смерти. Через его введение фиксируется трагическое положение человека в мире: в поиске своего я герои преодолевают границы наличной действительности, обретая опыт индивидуального бытия. Однако этот поиск не обладает вечностным смыслом, т. к. смерть обесценивает найденное личностное бытие переводом человеческого сознания в состояние покоя, небытия. В «Чевенгуре» мотив смерти вводится историей отца Саши Дванова, который «видел смерть как другую губернию, которая расположена под небом, будто на дне прохладной воды, — и она его влекла»6. Этот герой хотел познать все грани мира, ведь они в рассогласованной действительности оказались как бы смешанными и недифференцируемыми, но смерть (небытие) оказывается не другой губернией, где можно было бы воплотить живость своего ума, а опытом смирения и невозможности поэзии сердца. Саша Дванов в финале возвращается к озеру, где покончил с собой его отец. Герой приходит туда, чтобы двинуться «.в поисках той дороги, по которой когда-то прошел
3 Платонов А. П. Чевенгур: Роман; Котлован: Повесть. М. : Время, 2011. С. 68.
4 Там же. С. 60.
5 Поэтика границы в литературе. Эстетические и поэтологические аспекты проблемы границы как феномена художественного языка. С. 197.
6 Платонов А. П. Чевенгур: Роман; Котлован: Повесть. С. 16.
отец в любопытстве смерти»7. Художник, изображая романный мир, в котором граница между жизнью и смертью в сюжете героя переживается наиболее напряженно, воспроизводит значимость бытийных пределов в воплощении личности. Итак, на уровне сознания героя пороговая ситуация через введение мотива смерти становится рамочной, когда бытие и небытие воспринимаются в изолированности: герой ограничен в своей творческой активности, направленной на познание мира.
Автор же как сознание на границе двух миров — реального и фикцио-нального — обнаруживает свою активность по отношению к жизненному материалу, в первую очередь, в сюжетно-композиционной организации романа «Чевенгур». Этот текст в значительной степени отличается от традиционного миметического построения романного мира, т. к. деятельность художника направлена на изображение работы сокровенного, внутреннего в человеке и во внешней действительности, что маркировано подзаголовком романа — «Путешествие с открытым сердцем». Так, магистральная сюжетная линия произведения связана со странствием Саши Дванова по послереволюционной России, что внешне мотивировано задачей партии: найти коммунизм в губернии. Однако в этом путешествии герой устремлен к постижению себя и осмыслению внешнего мира. Так, хронотопы — Новохоперск, слобода Петропавловка, деревня Волошино, Ханские дворики и т. д. —во зникают вне логической и композиционной связи, скрепляются лишь средствами монтажа и наличием фигуры, отправившейся в путешествие, — Саши Дванова. Поэтому их описание теряет всякую объективность, становится бессвязным и симультанным: именно так их воспринимает герой. Однако носителем речи в романе является не герой, а повествователь. Благодаря введению этой фигуры в романный мир в неустанной работе ума по поиску смыла действительности представлены и главные, и второстепенные, и эпизодические персонажи. Например, товарищ Пашинцев — рыцарь революции — в событии установления нового мира видит напряженность истинной силы человека, поэтому мысль и дело героя направлены на создание революционного заповедника, т. е. места, консервирующего сам дух перемен, на въезде в который висит надпись: «Революционный заповедник товарища Пашинцева имени всемирного коммунизма. Вход друзьям и смерть врагам»8.
Однако эта сюжетная линия не исчерпывает повествования: в тексте наличествует отдельно стоящая, как бы обособленная история Захара Павловича, именуемая «Происхождение мастера». Существование героя как будто абсолютно изъято из жизни действительной: он практически не реагирует на революционные изменения в стране. Его творческое сознание в своей сути реализуется как становление зодчего нового мира. Отталкиваясь от бес-приютности своего положения в мире, герой ищет успокоения щемящему внутри чувству необходимости реализации себя и находит его в механическом, машинном труде.
Две сюжетные линии не имеют логических переходов между собой, а сцепляются авторской деятельной работой по выстраиванию текста. Поэтому
7 Платонов А. П. Чевенгур: Роман; Котлован. С. 408.
8 Там же. С. 142.
Гранииа как смысорпорожлаюшии феномен поэтики роман Анлрея Платонова ««Чевенгур»
«Чевенгур» можно определить как роман авторского сюжета, т. е. «роман, в котором сознание автора реализуется не в слове, а на уровне форм пространства сюжетного развертывания романного целого — в приемах организации этого целого, обладающих высокой степенью ощутимости»9. Романное целое конструируется по принципу пространственной отнесенности частей: дефабу-лизация и техника монтажа являются способами развертывания текста. В романе «Чевенгур» это и есть та аутентичная форма повествования, которая позволяет автору показать рассогласованность той действительности, в которой оказался человек в 1920-е гг. Однако через возможность соотносить разрозненное открывается потенциал конципирования мира и сознания человека как целого, но при этом имеющего потаенное, теневое, не способное быть сказанным и осмысленным. Тем самым А. П. Платонов создает пороговые ситуации в сюжетно-композиционном целом текста. Однако факт сделанности этого художественного мира выводится на поверхность. Так, в романе можно обнаружить композиционную ситуацию «текст в тексте», что обостряет границы архитектоники творческого акта и находящегося вне него жизненного пространства. Рама, введенная внутрь художественного мира, обыкновенно создает впечатление безусловности происходящего во вторичном фикциональном мире. Например, это можно видеть в пьесе «Гамлет», где ситуация театра в театре утверждает реальность и серьезность происходящего в художественном тексте. У А. Платонова рамочная конструкция внутри вторичной реальности обычно связывается с текстом документального происхождения. В романе «Чевенгур» есть документ, который приносят Чепурному для свидетельства благонадежности революционных взглядов товарища Прокопенко. Эта рамочная конструкция создает ощущение условности и искусственной созданности внешнего по отношению к документу текста. Записка Чепурному есть как бы элемент реального, не условного, а действительность путешествия сознаний романного мира есть истинный опыт творческой деятельности. Так утверждается аутентичность авторского высказывания как условия эстетического события.
Таким образом, благодаря феномену границы, обостренно переживаемому как в пространстве сознания героя, так и в пространстве сознания автора, А. П. Платонов создает пороговую ситуацию для дихотомии искусство/неискусство. Бессознательное и творческое в изображенном сознании, т. е. в герое, имеет ограничения, однако сознательное и творческое в деятельности художника преодолевает эти границы: искусство становится опытом трансцендирования творца в эстетическом объекте.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Бахтин М. М. Собрание сочинений. Т. 1: Философская эстетика 1920-х годов. Москва : Языки славянской культуры, 2003. 955 с.
2. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Санкт-Петербург : Азбука, 2014. 416 с.
3. Лотман Ю. М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1: Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллинн : Александра, 1992. 478 с.
9 Рымарь Н. Т. Лирический роман: творческие задачи и поэтика: учебное пособие: Федеральное агентство по образованию. Самара : Самарский университет, 2008. С. 24.
4. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. Москва : Искусство, 1970.
384 с.
5. Платонов А. П. Чевенгур. Котлован. Ювенильное море. Город Градов: Роман и повести. Куйбышев : Кн. изд-во, 1990. 640 с.
6. Платонов А. П. Чевенгур: Роман; Котлован: Повесть. Москва : Время, 2011. 608 с.
7. Рымарь Н. Т. Лирический роман: творческие задачи и поэтика : учеб. пособие: Федеральное агентство по образованию. Самара : Самарский университет, 2008. 80 с.
8. Рымарь Н. Т. Поэтика границы в литературе. Эстетические и поэтологические аспекты проблемы границы как феномена художественного языка. Седльце: Издательство Естественно-Гуманитарного Университета в Седльце, 2016. 334 с.
9. Рымарь Н. Т. Поэтика романа. Куйбышев : Изд-во Саратовского университета, Куйбышевский филиал, 1990. 257 с.
10. Рымарь Н. Т., Скобелев В. П. Теория автора и проблема художественной деятельности. Воронеж : ЛОГОС-ТРАСТ, 1994. 263 с.
