ГОСУДАРСТВО И ГОРОДСКОЕ РАЗВИТИЕ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ: КОНЦЕПЦИИ И ЭМПИРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ Текст научной статьи по специальности «Социальная и экономическая география»

И.Г. Животовская

ГОСУДАРСТВО И ГОРОДСКОЕ РАЗВИТИЕ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ: КОНЦЕПЦИИ И ЭМПИРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

«Мировые/глобальные города» - научная парадигма или реальная стратегия развития мегаполисов?

В последние 15 лет одной из ключевых парадигм исследования проблем городского развития в условиях глобализации стала теория «мировых/глобальных городов», сформулированная Дж. Фридманном и получившая развитие в работах С. Сассен.

Сегодня ни у кого не вызывает несогласия тезис, что передовые телекоммуникационные и информационные технологии, глобальный финансовый рынок и транснациональные корпорации (ТНК) формируют новое международное разделение труда, в котором глобальные, или мировые, города играют роль стратегических центров (узлов) мировой экономической сети. Если в прошлом роль и место крупнейших городов мира определялись их культурно-религиозным значением или статусом столиц наиболее развитых и мощных в политическом и военном отношении стран, то сегодня глобализация определяет место того или иного города в новой иерархии городов. По мнению Дж. Фридманна, формирование мировой иерархии городов, начавшееся с конца 1970-х годов, свидетельствует о фундаментальном сдвиге в развитии мирового капитализма, связанном с тем, что города включены в межгородские связи (сети) и замещают государства в качестве основной территориальной инфраструктуры капиталистического развития (16, с. 26). В новых условиях возникает градоцентрическая структура мирового капитализма, конфигурация которой формируется под влиянием стратегии ТНК, осуществляющих перевод промышленного производства в полупериферийные и периферийные страны,

обладающие дешевой рабочей силой. Другим фактором, влияющим на иерархию мировых/глобальных городов, стало превращение многих в прошлом ключевых промышленных городов индустриально развитых стран в центры принятия решений, административного управления и контроля в сфере глобального перемещения капитала и товаров. Деиндустриализация этих городов в последние три десятилетия сопровождается развитием в них секторов услуг, специализирующихся на обслуживании разнообразной деятельности фирм и рынков (финансовые, юридические, бухгалтерские, страховые, транспортные, логистические, рекламные, телекоммуникационные, инженерные, строительные, архитектурные и т.п. услуги).

Многие исследователи рассматривают глобализацию и доминирование финансового капитала и ТНК в качестве основных факторов, определяющих и объясняющих процессы структурных преобразований в городском управлении и территориальном развитии современных городов. В частности, Дж. Фридманн пишет о наличии «противоречий между производством, осуществляемым в условиях глобального менеджмента, и политическим определением территориальных интересов» (15, с. 69). С. Сассен - автор теории «глобальных городов» постулирует денационализацию глобальных городов, а Дж.Р. Шорт и Й.-Х. Ким в книге «Глобализация и город» (1999) пишут, что «глобализация ведет к усилению экономической автономии городов... Рост предпринимательского города, стимулируемый глобализацией и уходом национального государства из сферы принятия политических решений, сопровождается усилиями городов по "отделению" себя от национальных экономик» (цит. по: 27, с. 284).

В рамках теории «мировых/глобальных городов» государство и территориальные власти всех уровней (локальные/муниципальные) рассматриваются как статичные опорные структуры, причем в развитии глобальных городов глобальный и государственный (национальный) уровни взаимно исключаются. «По мере того как экономика становится все более взаимозависимой на глобальном уровне, тем меньше местные и региональные власти могут с помощью существующих механизмов решать проблемы повседневной жизни своих граждан. Традиционные структуры социального и политического контроля, используемые властями для решения проблем развития, создания рабочих мест и распределения создаваемого богатства, разрушаются под влиянием интернационализации экономики и по-

токов обмена информацией между мощными акторами, чья деятельность находится вне сферы регулирования государства» (16, с. 25).

В значительной степени позиция теоретиков «мировых/глобальных городов» является выражением гиперглобализма, получившего широкое распространение с середины 1980-х годов. Гиперглобалисты считают, что глобализация означает начало новой эпохи человеческой истории - формирования единого мирового экономического пространства, при которой «традиционные национальные государства становятся неестественными и даже невозможными коммерческими единицами мировой экономики» (цит. по: 6, с. 3). Несмотря на идеологические разногласия, приверженцы данного подхода едины во мнении, что глобализация - в первую очередь экономическое явление, что глобальная экономика все более интегрируется, что требования глобального капитала обязывают все правительства соблюдать неолиберальную экономическую дисциплину, так что политика является уже не «искусством возможного», а лишь практическим навыком «рационального экономического управления» (6, с. 4).

Однако, как пишет американский социолог Н. Бреннер, «даже если города в последнее время и становятся более оптимальным, чем государство, уровнем накопления капитала, география постфордистского капитализма не может быть сведена к глобальной иерархии узловых городов, межгородских сетей и исключенных из системы периферийных зон. Очевидно, кризис мировой экономики последней четверти XX в. существенно подорвал способность государства регулировать процесс накопления, особенно в его кейнсианско-фордистской форме, однако все разговоры об упадке государства, или детерриториализации, пытаются представить процесс перестройки национального уровня территориальной организации власти как уход государственной власти как таковой» (7, с. 9). «Указанные перемены, - продолжает Бреннер, - могут свидетельствовать об эрозии системы контроля государственной власти над глобальными потоками капитала, товаров и рабочей силы, но государство остается центральной институциональной политической силой, существенным уровнем территориальной организации и ключевой территориальной инфраструктурой для накопления капитала» (там же).

Более того, многие государства, взяв на вооружение неолиберальную идеологию, активно перестраиваются сами, с тем чтобы стимулировать приток капитала в свои основные города и регионы,

что никак не подтверждает гипотезу о «внутренне присущем противоречии» между ТНК и государством, считает Бренннер.

В последние годы теория ««мировых/глобальных городов» подвергается критике в научной литературе. В частности, японский исследователь А. Саито (28, с. 284 ), ссылаясь на работы А. Амина и Н. Трифта (1995)1, Дж.У. Уайта (1998)2, П. Уорда (1995)3 и ряда других, отмечает, что данная парадигма страдает излишним экономизмом, недооценивает влияния политических переменных на функционирование рыночных механизмов и не принимает во внимание того факта, что государственная политика может оказывать влияние как на внутреннюю структуру городов, так и на их включение в систему международных связей. Критики также указывают на отсутствие внимания сторонников теория «мировых/глобальных городов» к институциональным аспектам развития городов, к роли государства и властей всех уровней, которые, «хотя и претерпевают структурные изменения под влиянием глобализации, тем не менее продолжают оказывать воздействие на политику, в том числе и в сфере городского развития».

Слабостью теории, по мнению критиков, является также пренебрежение к особенностям социального развития и политической культуры, присущей различным городам, которые в значительной степени определяют формы городского развития. Как пишет М.П. Смит в своей книге «Транснациональный урбанизм» (2001), «теория глобальных городов основывается на предположении, что глобальные экономические преобразования предвосхищают и определяют пространственную и социокультурную трансформацию городов, разрушая их связи с национальными государствами, национальным законодательством, местной политической культурой и повседневной жизнью» (цит. по: 27, с. 496). Однако опыт таких городов, как Токио и Париж, показывает, что «последствия действия глобальных капиталистических сил для различных городов могут существенно различаться, что является следствием их различного исторического развития (прежде всего традиций городского

1 Amin A., Thrift N. Globalization, institutional «thickness» and the local economy // Managing cities / ed. Healey P. et al. - Chichester, 1995. - P. 91-108.

2 White J. Old wine, cracked bottle? Tokyo, Paris and the global city hypothesis // Urban affairs rev. - L., 1998. - Vol. 33, N 4. - P. 451-477.

3 Ward P. The successful management and administration of global cities // World Cities in a World System / ed. by Knox P. L., Taylor P. J. - Cambridge, 1995. -P. 298-314.

планирования), государственных отношений, особенностей функционирования рынков труда, расовой структуры и присутствия или отсутствия национального капитала» (28, с. 286).

Широкое использование теории «мировых/глобальных городов», по мнению ее противников, не столько становится подтверждением идеи реальной утраты государством и местными властями своей роли в развитии национальных территорий, сколько способствует распространению неолиберальных рецептов экономического развития городов и включения их в мировую экономику, которые активно берутся на вооружение властями различных стран.

С. Сассен - автор теории «глобальных городов», отвечая своим критикам, утверждает, что ее модель является прежде всего аналитической конструкцией, позволяющей выявлять общие черты и тенденции формирования и функционирования глобальных городов. Однако, как показывает практика, обвинения в том, что эта модель становится идеологическим обоснованием для проведения неолиберальной городской политики, направленной на достижение статуса мирового/глобального города, особенно в развивающихся странах, небезосновательны. Как пишет Л. Крот - британский специалист в области городского планирования в странах Латинской Америки, «"глобальный город" из аналитической концепции, созданной для целей научного исследования, превратился в модель формулирования политики городского развития. Проблема состоит в том, что эта концепция накладывает существенные интеллектуальные ограничения на различные проекты и политические решения при планировании городского развития» (13, с. 245). На процессы территориального развития городов оказывают влияние также международные агентства развития и различные международные консультанты, которые в большинстве также руководствуются этой концепцией в своих рекомендациях. Недавним примером могут служить планы индийского правительства по превращению Мумбаи (Бомбей) в мировой финансовый центр и проект правительства штата Махарашта сделать Мумбаи к 2013 г. «городом мирового класса», для разработки которого была привлечена компания «McKinsey & Company».

Еще одно следствие теории «глобального города» заключается в том, что «в эпоху постколониального развития и глобализации многие национальные государства в развивающихся странах оказываются под воздействием дискурса о «глобальных» городах и мобилизуют непропорционально большие материальные ресурсы с

одной целью - «построить» глобальный город, отвлекая средства от решения других проблем» (27, с. 500).

«Глокализация» ^осаИгайоп) как государственная стратегия развития территорий. Европейские города в условиях глобализации

Структурный кризис, охвативший в начале 1970-х экономику европейских стран, повсеместное внедрение микроэлектронных технологий, информатизация экономики, развитие телекоммуникаций, транспорта, формирование нового мирового разделения труда и глобализация экономики - все эти явления кардинально изменили условия жизнедеятельности городов, обострили социально-экономические проблемы городского развития и потребовали создания новой модели развития городской среды. Попытки в 1970-е годы решить кризис городов и предотвратить упадок промышленных регионов с помощью традиционных кейнсианских методов регулирования в европейских странах не дали результатов.

Неудачи кризисного управления экономикой заставили западноевропейские правительства отказаться от политики стимулирования занятости и постепенно перейти к монетаристской экономической политике, направленной, в первую очередь, на борьбу с инфляцией и ростом бюджетного дефицита, в том числе путем сокращения социальных расходов. В конце 1980-х годов неолиберальная политика свертывания социального государства, либерализации торговли, приватизации государственной собственности и дерегулирование получили распространение не только в Великобритании и ФРГ, где в то время у власти были правые консерваторы, но и в Нидерландах, Франции, Испании, Дании и Швеции, где у власти находились социалисты, социал-демократы или христианские демократы. Результатом стал переход от кейнсианского социального государства с его политикой экономического выравнивания уровня социально-экономического развития территорий путем стимулирования промышленного производства, создания рабочих мест и развития инфраструктуры к дифференцированной политике развития отдельных территорий (городов, регионов или промышленных округов), способных обеспечивать высокие темпы роста с помощью привлечения инвестиций извне.

В докладе экспертов ОЭСР, посвященном проблемам оживления городской экономики, подготовленном в 1987 г., отмечалось,

что в целях повышения качества жизни в городах и развития позитивного делового климата политика развития должна быть направлена прежде всего на усиление конкурентных позиций отдельных городов. В этих целях необходимо стимулировать развитие местного потенциала и материальной инфраструктуры городов, создавать условия для предпринимательской деятельности и улучшать состояние социально-экономической и природной среды.

По мере того как в 1980-е годы структурные преобразования экономики европейских городов интенсифицировались под влиянием интеграции в глобальную и европейскую экономику, правительства европейских стран стали рассматривать города как ключевые элементы национальной экономической конкурентоспособности и главный национальный актив при вхождении в единый европейский рынок.

Реализация стратегии повышения конкурентоспособности городов и их превращения в локомотивы национального экономического роста и процветания потребовала реформы всей институциональной системы городского и территориального развития. Указанная стратегия в современной социологической литературе получила название «глокализация».

Стратегии «глокализации», указывает Н. Бреннер, следует рассматривать как попытки экспериментальным путем выработать политику и институциональные механизмы управления, которые позволили бы функционировать экономикам европейских стран в условиях глобальной и европейской интеграции, которые сопровождаются открытием национальных экономик прямым иностранным инвестициям и усилением зависимости крупных корпораций от уровня экономического развития городских агломераций. При этом важным фактором, влияющим на выбор политических и институциональных решений относительно стратегий городского развития в новом геоэкономическом контексте, становится доминирование неолиберальной идеологии. В рамках новой стратегии основными задачами политики экономического развития городов и регионов становится привлечение наднациональных и глобальных капиталов и их включение в мировой оборот капитала. Для обеспечения этих целей политика властей всех уровней должна быть направлена на концентрацию населения, промышленного потенциала и инфраструктурных инвестиций в стратегически важных, с точки зрения включения в глобальные экономические и финансовые сети, городских и региональных экономиках. В свою очередь, это требует дифференциации и фрагментации национального экономического

пространства - формирования в городах и регионах в высшей степени специализированных экономических сегментов, обладающих различными траекториями развития. В целях повышения экономической эффективности новая стратегии стимулирует и интенсифицирует конкуренцию территорий (городов и регионов) и властей всех уровней. В рамках новой идеологии неравномерность развития рассматривается не как барьер для экономического развития, а как базис экономического роста (9, с. 475).

Стратегии «глокализации» были взяты на вооружение большинством западноевропейских государств в начале 1980-х годов наряду с внедрением предпринимательских форм городского управления и распространением конкуренции между различными территориями в европейской системе городов. На практике это выразилось в политике децентрализации управления, в рамках которой на региональные и местные органы власти были возложены обязанности планирования и обеспечения экономического развития, предоставления социальных услуг и обустройства территорий. Местные власти получили право устанавливать и собирать налоги, и одновременно были сокращены трансферты из государственного бюджета, направляемые из центра на развитие территорий.

Целями национального планирования развития территорий стало обеспечение их структурной конкурентоспособности, что и определило тот факт, что основное внимание в последние годы уделяется городским регионам и промышленным округам. Например, в Нидерландах с середины 1980-х годов правительство уделяет особое внимание превращению региона Ранштад, включающего такие города, как Амстердам, Роттердам, Гаага и Утрехт, в «глобальный город-регион». В специальном Четвертом национальном докладе по вопросам территориального планирования, выпущенном правительством страны в 1990 г., в качестве наиболее эффективной стратегии национального экономического развития указывалось на необходимость концентрации инвестиций в городах агломерации. В рамках стратегии формирования «города-региона» правительство осуществляло комплексное планирование и регулирование процессов развития, реализацию инвестиционных проектов на уровне региона в целом. Центральное правительство также реализует проект по реорганизации институциональной структуры управления регионом, учитывая возросшую степень взаимозависимости между муниципальными уровнями управления.

Правительство Великобритании во главе с М. Тэтчер также в середине 1980-х годов взяло курс на превращение Лондона в глобальный банковский и финансовый центр, что сопровождалось «подавлением» оппозиции местных и региональных властей, включая Совет Большого Лондона, выступавших за реализацию программ по структурному преобразованию промышленной базы города. Ответом правительства консерваторов стал роспуск выборных региональных советов и Совета Большого Лондона и замена их региональными и местными органами власти. Как пишет Н. Бреннер, «создание контролируемых центром региональных территориальных властей представляло специфически британский вариант глокальной территориальной власти, управляемой из центра... Этот пример свидетельствует о том, что появление субнационального уровня управления в современной структуре мирового капитализма совсем не обязательно предполагает предоставление большей автономии местным и региональным органам власти» (7, с. 24).

На уровне городов выражением «глокализации» стала так называемая «новая городская политика» (new urban policy) - рыноч-но-ориентированная политика стимулирования экономического развития городов и их обновления. Характерной чертой этой политики стал отказ от кейнсианских принципов перераспределения доходов и обеспечение социального благосостояния граждан, в том числе путем развития системы социально-экономических услуг, включая строительство социального жилья. Приоритетами новой политики стали не социальное развитие территорий и общественного пространства, а реализация крупномасштабных городских проектов, призванных повысить конкурентоспособность городов и сделать их привлекательными для инвесторов, девелоперских компаний, деловых кругов и туристов. Лейтмотивом подобных проектов стал лозунг - «Перестроить город» (32, с. 551).

Примерами подобных крупномасштабных проектов могут служить Брюссель, Дублин и Вена (32, с. 554-556). Строительство на северо-востоке Брюсселя «Квартала Леопольд» было связано с расширением функций Брюсселя как штаб-квартиры Евросоюза. Целью местных властей было превращение Брюсселя в столицу Евросоюза и укрепление позиций города в политической и культурной иерархии европейских городов. Задумывавшийся как жилой квартал представительского класса сегодня район «Квартал Леопольд» стал основным местом размещения офисов Евросюза, и его развитие связано прежде всего с деятельностью руководящих органов ЕС.

В Дублине по примеру Лондона был осуществлен проект создания Центра финансовых услуг в районе дублинских доков и возрождение территории доков путем строительства делового центра, жилых кварталов и культурного освоения пространства. Проект был реализован на 500 га территории, где ранее находились не только доки, но и порт. Указанный проект был связан с процессом превращения Дублина в глобальный город и мировой финансовый центр.

Власти Вены реализовали многофункциональный проект по строительству Дунайского делового центра. Помимо собственно делового центра были построены жилой комплекс и транспортная инфраструктура, соединяющая деловой центр с центром города и прилегающими микрорайонами по обе стороны Дуная. Этот проект был анонсирован как строительство «моста в будущее»: реализация проекта должна была стимулировать экономический рост города, способствовать формированию международного имиджа Вены и превращению города в место международных встреч, в том числе и благодаря размещению в новом деловом центре штаб-квартир различных международных организаций, входящих в ООН.

За последние 20 лет в европейских странах было реализовано большое число подобных проектов. При всем их разнообразии и национальных особенностях формулирования концепций, идеологических обоснований, стратегии реализации все они имели целью улучшить фискальную базу городов, а также получить максимально высокий доход от использования городской земли.

Для реализации проектов городского развития национальные, региональные и местные власти создают «предпринимательские» парагосударственные институты (от предпринимательских зон, корпораций городского развития, агентств по развитию аэропортов до инвестиционных агентств, советов по планированию развития), призванные реализовывать стратегии развития территорий. Например, в Лондоне для строительства в районе доков международного делового центра в середине 1980-х годов была создана корпорация «London Docklands Development». Кроме этого, были созданы корпорация «King's Cross», проект «Thames Gateway» и ряд других схем оживления городской среды, призванных повысить конкурентоспособность города в качестве мирового финансового центра. В Нидерландах была создана специальная корпорация по развитию амстердамского аэропорта Скипхол и прилегающих к нему территорий. В Германии для превращения Франкфурта-на-Майне и Рейн-Майнской области в «финансовые и транспортные

ворота Германии в глобальную экономику» была создана специальная корпорация развития.

В большинстве случаев подобные частные, полугосударственные или государственные корпорации создаются для привлечения частных инвесторов к участию в реализации городских проектов в рамках так называемого государственно-частного партнерства - еще одного проявления стратегии «глокализации». Например, в Брюсселе к реализации проекта строительства «Квартала Леопольд» были привлечены частные компании, занимающиеся развитием городских территорий, которые работают в условиях «неформального частногосу-дарственного сотрудничества». В Вене частные компании работали под руководством городских властей, а в Дублине первоначально была создана квазигосударственная корпорация, наделенная правами планирования. В 1997 г. дублинский проект стал реализовываться в рамках модели местного социального партнерства, созданного для решения проблем возрождения городских территорий. Планирование развития в рамках этой модели осуществляется параллельно местными органами власти и корпорацией городского развития.

В новых условиях местные власти начинают играть все более активную роль в процессе городского развития, выступая инициаторами, партнерами и клиентами частного бизнеса. Формирование новых институциональных структур, занимающихся проблемами городского развития, сопровождается пересмотром компетенции и властных полномочий различных уровней управления - местного, регионального, национального. В некоторых случаях городские власти добиваются достаточно высокой степени автономии при реализации городских проектов (исследователи указывают, в частности, на опыт Лондона или Брюсселя), что позволяет им избегать социальных и политических дебатов по поводу альтернативных стратегий или проектов. В то же время в большинстве городов, где реализовались подобные проекты, в случае возникновения протестов или критики со стороны горожан местные власти идут на адаптацию или пересмотр проектов, с тем чтобы обеспечить ему законность, достаточную политическую поддержку и если не общественное согласие, то по крайней мере сближение позиций.

Несмотря на рыночную ориентацию всех проектов и привлечение частных корпораций к их реализации, все они не только курируются центральными властями, но часто и финансируются при поддержке государства, которое берет на себя риски, связанные с реализацией проектов, инвестирует средства в проекты, направляя

средства через смешанные компании, покрывает возникающие дефициты.

В целом большинство исследователей сходятся во мнении, что в странах Западной Европы складывается новая институциональная структура городского управления и развития, радикально отличающаяся от сформировавшейся в послевоенный период кейн-сианской модели, однако ее конфигурация и включенные в нее силы определяются не только новыми вызовами глобализации, но и несут на себе печать предыдущего развития (32, с. 576-577). Этим в значительной степени объясняются «национальные черты» европейского неолиберализма.

В то же время к началу 1990-х годов проявились негативные последствия предпринимательских подходов к городскому развитию, в частности нестабильность, в том числе и как результат неравномерности экономического развития, усиления социального неравенства и роста социальной маргинализации населения. В связи с этим развитие городов стало включаться в более широкий контекст регионального развития. В 1990-е годы в западноевропейских странах произошел переход от «нового локализма» к «новому регионализму» (new regionalism), как стратегии «глокализации» (9, с. 476-481).

Формирование «глобальных/мировых городов» в странах

Азии: Роль «государства, определяющего развитие» (developmental state)

Токио как мировой город

Отнесение к «глобальным» городам Токио заставил многих исследователей признать не только его «национальные» особенности как глобального города, но и тот факт, что эти особенности являются результатом государственной политики экономического и индустриального развития страны и проистекают из специфики японского капитализма.

Истоки современной японской модели государственного регулирования экономики восходят к эпохе «реставрации Мэйдзи» (1867-1868) и формирования современного японского государства. В этот период японская правящая элита во избежание колониальной зависимости от Запада взяла курс на ускоренную модернизацию экономики и общества и в целях преодоления отсталости осущест-

вила мобилизацию и концентрацию ресурсов в руках государства. В значительной степени такой подход соответствовал конфуцианской философии, которой руководствовалась японская правящая элита с XVII в., в рамках которой экономика рассматривалась как сфера государственного управления, а в задачи бюрократии входило не только управление «империей, но также и забота о населении» (29). Как и во времена буржуазной революции второй половины XIX в., так и после Второй мировой войны в основу государственной идеологии Японии было положено сочетание конфуцианских традиций и идеи национального возрождения. В целом японский исследователь Х. Фукуи определил японское государство как «националистическо-патерналистско-капиталистическое» (цит. по: 29). При этом в отличие от западных государств легитимность японской власти обеспечивалась не признанием ее демократическим путем со стороны гражданского общества, но посредством мобилизации всего общества на реализацию национального проекта экономического развития. Другими составляющими проекта стали политика планирования и наличие технократической бюрократической элиты. Как пишут Дж. Хендерсон и Р.П. Аппельбаум, в рамках японской модели государственного интервенционизма «государственное регулирование неразрывно связано с определением государством направления развития экономики в целом. Здесь государство не только определяет цели экономического развития, но добивается их реализации, оказывая воздействие или давление на частные компании, вынуждая их действовать в соответствии с государственной стратегией» (цит. по: 29).

Превращение Токио в «мировой/глобальный город» стало территориальным выражением экономической политики японского государства (18, с. 191). Это обстоятельство определило специфические черты Токио как «мирового города». Токио стал глобальным городом для японского капитала, который осуществлял свою экспансию за рубежом благодаря экспорту, инвестициям и корпоративным поглощениям. В то же время Токио был достаточно закрытым для иностранных инвестиций и для мира в целом, оставаясь в большей степени японским городом, чем космополитическим (28, с. 285-286). Как отмечают специалисты, особенности развития Токио как глобального города заключаются в том, что движущей силой включения японского капитализма в мировую систему «являлось не стремление японских корпораций повысить рыночную эффективность, но государственная стратегия по обеспечению национальной автономии путем усиления глобального экономическо-

го присутствия в мировой экономике» (19, с. 2176) и превращения Японии в мировую экономическую сверхдержаву (21, с. 2148). При этом государство недвусмысленно защищало японские компании от проникновения иностранного капитала и давления со стороны спекулятивного капитала. В отличие от Лондона и Нью-Йорка, в Токио «глобальный контроль» осуществлялся не частными финансовыми институтами и производителями высокотехнологичных услуг, деятельность которых определяется рыночными силами, но достигался путем сложного взаимодействия государственных корпораций, банков и промышленных предприятий, находящихся под контролем министерств финансов и внешней торговли и промышленности и действующих в рамках финансовой и промышленной политики, определяемых государством. «Превращению Токио в глобальный город способствовали не транснациональная элита, финансовые и промышленные ТНК, а японская бюрократия», - пишут американские исследователи Р. Хилл и Дж. Ким (19, с. 2176).

В связи с этим Хилл и Ким предложили пополнить исследовательский арсенал еще одной моделью формирования «глобального/мирового города» - государственной политико-бюрократической. Предложенный ими сравнительный анализ двух моделей формирования мирового города в схематическом виде выглядит следующим образом (см. табл.).

Таблица

Рыночно-ориентированная модель (Нью-Йорк) Государственно-ориентированная политико-бюрократическая модель (Токио)

1 2 3

Ведущие силы Группы Организации Экономическая идеология Транснациональный капиталистический класс Финансовые ТНК Вертикально-интегрированные фирмы Либерализм Саморегулирующийся рынок Государственная бюрократическая элита Государственные министерства, связанные с бизнесом через ведущие банки Развитие Стратегические национальные интересы

Торговля, инвестиции и производство Взаимодействие с мировой экономикой Основные цели

Возможности глобального контроля

Промышленная структура

Структура занятости (социальная и территориальная)

Рыночно-рациональное Частное богатство Максимизация прибылей

Система частных услуг

Штаб-квартиры промышленных корпораций и вывод промышленных производств

Особое значение сферы услуг

Поляризованная Сокращение среднего класса

Высокая степень неравенства Высокая степень сегрегации

Планово-рациональное

Национальное экономическое могущество Доля мирового рынка, максимизация занятости

Государственные министерства

Государственные корпорации

Политические связи Штаб-квартиры промышленных корпораций и концентрация высокотехнологических производств

Концентрированная Неполяризованная Низкая степень неравенства

Низкая степень сегрегации

Иностранная

иммиграция

Культура

Отношения между городом и центральными властями Источник напряжения в городах и городском развитии

Конкурентные преимущества_

Слабый контроль Высокий уровень Потребительская культура Культура яппи (young urban professional) - молодых карьерноориентиро-ванных профессионалов, этническая Разъединение

Спекулятивные доходы

Рыночная неустойчивость Поляризация Плавное развитие Мобильность

Низкий уровень

Производственная культура

Культура наемных работников и служащих, получающих заработную плату Интеграция

Государственный контроль над капиталом Сверхрегулирование Централизация Стабильность Плановое развитие_

Источник. Hill R.Ch., Kim J.W. Global city and development states: New York; Tokyo and Seoul //Urban studies. - L., 2000. - Vol. 37, N 12. - P. 2177.

Решающей была роль японского правительства и в территориальном развитии города в качестве глобального командного центра (28, с. 286). В 1986 г. премьер-министр Японии Я. Накасоне начал активную кампанию по продвижению идеи превращения Токио в глобальный город и указал на необходимость увеличения инвестиций в реализацию этого плана. В результате в четвертом Комплексном плане национального развития указывалось, что Токио призван играть роль глобального города, для чего во Втором долгосрочном плане развития Токио (1986) были предусмотрены соответствующие структурные преобразования городской среды. В частности, планировалось перевести из центра Токио ряд государственных служб в специально созданные в городах Иокогама и Кавасаки деловые центры, а в центральной части Токио разместить штаб-квартиры японских ТНК, занимающихся глобальной экономической и финансовой деятельностью (29). В целях повышения привлекательности для бизнеса проектов по перестройке Токио правительство осуществило ряд преобразований в области государственного регулирования процессов городского развития. В частности, было разрешено привлекать частные финансовые ресурсы и управляющие компании по реализации государственных строительных проектов; был дерегулирован рынок городской собственности, включая передачу в пользование территорий, находящихся в государственной собственности, что сделало проекты городской застройки привлекательными для частного капитала. Министерство строительства выпустило в середине 1980-х годов ряд директив, предусматривавших создание специальных стимулов для участия частных компаний в реконструкции городских территорий и развитие государственно-частного партнерства в целях повышения эффективности использования имеющихся ресурсов и экспертных возможностей. Строительный бум 1980-х годов в значительной степени стимулировался растущим спросом на офисные помещения и развитием сферы услуг.

Финансовый кризис, вызванный падением цен на спекулятивных рынках земли и недвижимости, и последовавший за ним экономический спад, самый глубокий со времен 1930-х годов, на некоторое время сняли с повестки дня правительства и городских властей тему «Токио как мировой город».

Новый возврат к теме «мирового/глобального города» был сделан японским правительством в 1996 г., когда правительство объявило о либерализации банковской сферы и дерегулировании

финансовой деятельности японских корпораций. Новая финансовая политика правительства предполагала, что Токио станет не только одним из ведущих мировых экономических центров, но и займет достойное место на мировом финансовом рынке. Национальный финансовый кризис в 1998 г. заставил правительство страны сделать решительные шаги в сторону экономических реформ, необходимость которых диктовалась не в последнюю очередь трансформирующим воздействием глобализации (30, с. 674). В частности, в докладе специальной комиссии, созданной премьер-министром страны К. Обути для выработки целей национального развития в XIX в., признавалось, что глобализация является основным источником социальных изменений, происходящих в Японии, и указывалось на необходимость разработки политики адаптации к ним.

В апреле 2001 г. в условиях продолжающегося экономического кризиса правительство в рамках «Пакета неотложных экономических мер» создает комитет по выработке мер «по обновлению городов». В заявлении, опубликованном комитетом, указывалось, что «одним из важнейших политических приоритетов страны является повышение привлекательности и международной конкурентоспособности городов, поскольку в XXI в. именно города становятся основным источником жизнеспособности нации» (30, с. 675). Под руководством мэра С. Исихары, победившего на выборах в 1999 г. под лозунгом «экономическое оздоровление Японии должно начаться с Токио», городские власти приступают к разработке проектов преодоления кризиса и новой концепции развития города, основной целью которых становится повышение «привлекательности и конкурентоспособности».

В соответствии с разрабатываемыми планами главными направлениями политики городских властей должны были стать: обеспечение экономической жизнеспособность города; создание высококачественной среды обитания; развитие городской культуры и туризма; обеспечение безопасности граждан и развитие современной транспортной сети. Исследователи отмечают, что в указанных документах впервые признается тот факт, что город функционирует в условиях усиления конкуренции со стороны таких набирающих силу мировых городов, как Гонконг и Сингапур. В целях повышения привлекательности и конкурентных преимуществ города городская политика должна стимулировать развитие необходимой для этих целей современной инфраструктуры, создание привлекательного образа города и повышение эффективности

функционирования городских служб и города в целом. Ключевым элементом стратегии становится создание условий для привлечения международного бизнеса и туристов.

За последние 20 лет политика японского правительства и городских властей претерпела существенные изменения. Во-первых, по мере усиления влияния глобализации и роста конкуренции со стороны новых индустриальных стран Азии и сформировавшихся в азиатском регионе новых «мировых» городов японские власти осознали необходимость проведения более активной и целенаправленной политики развития Токио по созданию конкурентных преимуществ и укреплению конкурентных позиций города. Если в 1980-е годы стратегическое планирование городского развития предусматривало адаптацию городской среды к требованиям экономического роста страны, а городское развитие определялось потребностями удовлетворения «спроса» на офисные помещения и соответствующую инфраструктуру со стороны японских деловых кругов, то сегодня городские власти с помощью стратегического планирования определяют направления для развития города по повышению привлекательности для иностранных деловых кругов.

Изменились и подходы государства к участию частного бизнеса в развитии городских территорий. Ограничение финансовых возможностей государства заставляет правительство все больше полагаться на участие частного капитала в реализации крупномасштабных городских проектов. В то же время исследователи отмечают, что в отличие от других мегаполисов Токио (как и другие японские города) остается практически закрытым для иностранных частных инвестиций.

Многие эксперты полагают, что политика, направленная на повышение конкурентных позиций города в мировой экономике, в конечном счете неизбежно придет в столкновение с приоритетами простых горожан, а в условиях отхода от традиционной бюрократической процедуры принятия решений конфликт между городскими властями и горожанами может стать более открытым. В то же время некоторые эксперты отмечает, что усиление автономии городских властей Токио будет способствовать повышению ответственности городских властей перед своим электоратом, а это в свою очередь будет оказывать воздействие как на выбор стратегии развития города, так и на конкретные решения городских властей.

«Мировые/глобальные города» Азиатско-Тихоокеанского региона

Экономическое усиление таких азиатских городов, как Гонконг, Сеул, Тайбей, Сингапур, Куала-Лумпур, Пекин и Шанхай, и их превращение в «глобальные/мировые города» исследователи также связывают не только со стратегическим выбором ТНК и включением этих стран в мировые корпоративные производственные, сбытовые и финансовые сети, но и с целенаправленной политикой правительств и местных властей в этих странах.

Новые индустриальные страны Азии (Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Сингапур) активно копировали японскую модель государственного участия в процессе экономического развития в целях преодоления экономической отсталости и последствий колониализма, хотя и с учетом особенностей социально-экономического контекста. В отличие от Японии, до сих пор остающейся практически закрытой для иностранного капитала, правительства азиатских стран проводили активную политику привлечения прямых иностранных инвестиций в целях создания экспортно-ориентированной экономики. В рамках этой стратегии процессы индустриализации и урбанизации были неразрывно связаны: государства с помощью индикативного планирования и государственных инвестиций в развитие инфраструктуры и создание промышленных зон для производства экспортной продукции способствовали быстрой индустриализации крупных городов и их превращению в мегаполисы.

1990-е годы внесли определенные изменения в стратегию развития этих стран. Обострение конкуренции со стороны производителей более дешевой продукции, производимой в менее развитых странах региона (так называемых индустриализующихся стран «второй волны»), а также усиление давления со стороны спекулятивного капитала вынудили правительства азиатских новых индустриальных стран перейти к стратегии «управляемой» финансовой открытости, в рамках которой они оказывали содействие национальным фирмам по осуществлению прямых иностранных инвестиций в соседние страны региона (создание производственных предприятий, приобретение компаний за рубежом или осуществление слияний с иностранными компаниями). Процесс перехода на более высокую ступень экономического развития, как и первоначальная индустриализация, стал результатом целенаправленной политики государств по созданию условий для привлечения иностранных инвестиций в передовые отрасли производства. Государ-

ство стимулировало создание альянсов между ТНК и местными компаниями, финансировало научные исследования и конструкторские разработки, создавало полугосударственные компании для продвижения на рынок новых технологий и высокотехнологичных продуктов, созданных в государственных лабораториях.

Структурные преобразования экономики новых индустриальных стран стимулировали внутрирегиональную торговлю и рост прямых инвестиций из этих стран в менее развитые страны региона. Все это превратило Азиатско-Тихоокеанский регион в конгломерат динамично развивающихся зон, в которых производственный комплекс и сбытовые сети соединяли местные фирмы с субрегиональными метрополисами, а через них с региональными и мировым рынками.

В рамках новой стратегии экономического развития многие правительства в азиатском регионе начали рассматривать превращение мегаполисов (в большинстве случаев речь идет о столичных городах) в «мировые города» в качестве решения критически важной для них проблемы перехода от дешевой конвейерной сборки товаров массового потребления к производству высокотехнологичных товаров и корпоративных услуг.

Другим не менее важным движущим мотивом для реализации подобных проектов было стремление «преодолеть статус стран Третьего мира и культурной периферии и превратиться в индустриально развитые страны, создающие символы мирового потребления. Легитимизацией нового статуса стран региона должно было стать более глубокое включение в процесс интернационализации мировой экономики, что и стало краеугольным камнем государственной идеологии экономического развития» (14, с. 2323).

Активное вмешательство государства в странах региона в процессы преобразования ведущих городов явилось в значительной степени результатом признания того, что в условиях глобализации статус их национальных экономик зависит от положения городов в мировой иерархии. Например, правительство Малайзии рассматривало планы реконструкции Куала-Лумпура (в частности, проект преобразования делового центра города, строительство всемирно известных небоскребов «Башни Петронас» или создание мультимедийного суперкоридора, протянувшегося от делового центра до международного аэропорта) как возможность «обозначить место Малайзии на мировой карте», как способ «связать нацию с мировыми технологиями, культурой и экономикой», а также

для «создания национальной концепции информационного общества» (11, с. 287). Для реализации проекта были созданы специальное государственное агентство - Корпорация мультимедийного развития (Multimedia development corporation) и Международный экспертный совет. И хотя указанные институты должны были «сочетать эффективность, деловитость и предприимчивость, присущие частным компаниям», а их создание было призвано облегчить взаимодействие с иностранными инвесторами и деловыми кругами, участвующими в проекте, федеральное правительство и лично премьер-министр страны Махатхира Мухамед играли в реализации проектов определяющую роль. В частности, премьер-министр сам возглавил Международный экспертный совет. Внедрение предпринимательских форм в деятельность государственных органов, считают эксперты, не столько свидетельствует о сокращении роли государства, сколько о его адаптации к меняющимся условиям.

Гонконг, трансформировавший в 1990-е годы благодаря своему особому географическому положению и политическому статусу индустриальную базу экспортно-ориентированного производства в крупнейший центр специализированных услуг в области торговли, транспорта, коммуникаций и финансов, в конце 1990-х годов также заявил о необходимости превращения в «город мирового класса». Власти специального административного района Гонконга в стратегическом плане развития города-региона, опубликованном в 2000 г., указали, что этот «план призван превратить Гонконг в один из крупнейших международных городов - в азиатский "мировой" город». Важной составной частью этого «предпринимательского» проекта должно было стать превращение города в информационный и логистический узловые центры, задача которых состоит в управлении потоками на глобальном, региональном и местном уровнях одновременно. Важным шагом в достижении поставленной цели стала реализация властями города проекта по созданию Киберпорта (Cyberport) стоимостью в 16,8 млрд.долл. (22).

В КНР отраслевые и территориальные проекты по преобразованию Шанхая в «мировой город» и развитию мегагородского региона в дельте реки Янцзы являются составной частью государственной политики экономического развития.

Власти Сингапура с начала 1990-х годов стимулируют развитие высокотехнологичных и наукоемких отраслей производства в целях повышения уровня промышленного производства страны и оказывают поддержку национальным компаниям в реализации их

инвестиционной деятельности за рубежом, прежде всего в странах региона (Таиланд, Малайзия, Вьетнам, Индонезия и КНР). Такая стратегия позволяет Сингапуру быть не только крупнейшим складским и перевалочным центром для всего региона, но также превращает его в важнейший финансовый центр и командный пункт для сингапурских корпораций, что укрепляет позиции города-государства в регионе.

Задачи придания Сингапуру нового статуса реализуются в рамках стратегических планов городского развития, разрабатываемых Департаментом реконструкции города, подчиненного Министерству экономического развития. Как и в период индустриализации, задачи экономического развития города-государства и городской среды решаются параллельно. Глобализация облегчает решение указанной задачи. Власти Сингапура активно привлекают к реализации проектов квалифицированных специалистов и бизнес-элиту из-за рубежа (в частности, из Гонконга), а государственные чиновники демонстрируют предпринимательские подходы к разработке инвестиционных проектов, включая совместное финансирование проектов или предоставление иностранным инвесторам государственных гарантий. Предпринимательские подходы проявляются также в проведении специальных компаний по созданию нового имиджа города как глобального города-государства с целью привлечь новых инвесторов и утвердить в мире свой новый статус (14, с. 2324). Для этого был использован типичный маркетинговый ход - объединение в один проект различных брендинговых программ, таких как «Уникальность Сингапура», «Город-сад», «Глобальный город», «Мир возможностей» (23).

Сегодня правительства стран региона активно включаются в реализацию программ по преобразованию своих городов в «мировые/глобальные города» в целях укрепления позиции последних в конкурентной борьбе за место в иерархии мировых городов. При этом глобализация и обострение конкурентной борьбы заставляют правительства все чаще использовать рыночные методы реализации проектов в рамках государственно-частного партнерства и использовать предпринимательские подходы к проблемам управлении городами. В значительной степени это связано с трансформирующим воздействием рыночной идеологии, процессов дерегулирования экономической деятельности и приватизации государственной собственности, осуществляемых правительствами азиатских стран под влиянием неолиберальной идеологии, лежащей в основе регули-

рующей деятельности и рекомендаций таких международных организаций, как ВТО, Всемирный банк и МВФ.

Существенную роль в определении политики экономического развития и стратегии превращения «мировых» сборочных цехов в мировые постиндустриальные города и финансовые центры играет финансовая глобализация и поведение глобального спекулятивного капитала на биржевых площадках стран региона. Однако глобальный капитал и деятельность транснациональных корпораций не столько ослабляют позиции «государства, определяющего экономическое развитие», сколько трансформируют его, вынуждая адаптироваться к новым условиям. Реальности глобализующегося мира вынуждают государства вырабатывать стратегию развития не только с учетом внутренних национальных процессов и задач, но и учитывать фактор глобализации.

«Встроенные города» как альтернативная гипотеза теории «мирового/глобального города»

Исследования особенностей формирования глобальных городов поставили вопрос не только о роли государства, но и о соотношении глобального, регионального и локального в этом процессе.

Развитие мировой экономики в условиях глобализации заставило исследователей отказаться от оценки глобализации как «одномерного» и «однонаправленного» процесса. Сегодня глобализация все чаще рассматривается как сложный многофакторный процесс, имеющий не только негативные последствия, но и открывающий новые возможности для развития. Например, эксперты Всемирной комиссии по проблемам социального измерения глобализации Б. Гунтер и Р. ван дер Ховен определили глобализацию как «постепенную интеграцию экономик и обществ, стимулируемую развитием новых технологий, новых экономических отношений и взаимодействием национальной и международной политики, участниками которого являются национальные правительства, международные организации, деловые круги, представители трудящихся и гражданского общества» (17).

Подобный взгляд на глобализацию становится характерным для все большего числа исследователей, занимающихся проблемами развития городов. В частности, американские специалисты Р.Ч. Хилл и К. Фуджита в качестве альтернативы парадигме «мировой/глобальный город» предлагают гипотезу «встроенного горо-

да» (nested city), в соответствии с которой современные города встроены в сложную систему взаимозависимого мирового порядка и являются одновременно частью национальной, региональной и мировой экономических систем. «Экономическая база, пространственная организация и социальная структура крупнейших городов мира определяются многоуровневой конфигурацией различных факторов и приоритетов, таких как поиск своей ниши в глобальной системе, место в региональной организации, национальная модель развития и локальный исторический контекст. Глобализация не влечет за собой конвергенцию городов. Растущая взаимозависимость в мире в целом прекрасно сосуществует с дифференциацией внутри и между региональным, национальным и городским уровнями системы. Как составная часть мирового порядка города одновременно способствуют развитию процесса глобализации и следуют собственной, достаточно автономной траектории развития» (26, с. 212). Страны могут открывать свои рынки иностранной конкуренции и одновременно реа-лизовывать собственную региональную и национальную стратегию промышленного развития, так же как государство может осуществить передачу некоторых своих институциональных функций на более низкие (региональный или городской) или более высокие уровни (например, интеграционных объединений, таких как Европейский союз). Но при этом в большинстве стран «в коллективном духе нации национальное самосознание берет верх над глобальным космополитизмом, а экономическая глобализация в значительной степени зависит от политической адаптации национальных государств к меняющимся условиям» (26, с. 212).

Среди исследователей все больше укрепляется убеждение, что сегодня речь не идет о жесткой дилемме: либо национальное государство, либо глобализация носителей власти. Скорее речь идет о том, что в условиях глобальной трансформации мировой экономической и политической систем полномочия и функции национальных государств также претерпевают трансформацию. Хотя национальные государственные институты все больше зависят при принятии многих решений от действия международных и региональных сил, национального и транснационального частного бизнеса, так же как глобального капитала, тем не менее они «сохраняют центральные позиции в определении основных стратегий развития, а также в качестве институтов, осуществляющих координацию на разных пространственных уровнях, влияют на формирование новых конфигураций» (26, с. 212).

Как пишут Хилл и Фуджита, «поскольку города встроены в различные национальные и региональные «конфигурации», то и влияние глобализации на развитие городов нельзя выводить из логики действия рыночных сил и связанных с ними структурных преобразований» (26, с. 213). Если в Нью-Йорке глобализация стимулировала массированную деиндустриализацию и связанную с этим социальную стратификацию, а политика властей города с середины 1970-х годов приобрела ярко выраженный неолиберальный характер, то стратегия развития Токио до сих пор определяется взаимодействием властей всех уровней (городских, региональных и правительства), хотя и испытывает на себе влияние неолиберальной идеологии.

Речь идет не столько о формировании «глобального» города, когда города при поддержке национального государства «берут на себя функции глобального города», сколько о глобализации городов. При этом роль и место города в глобальной системе, так же как особенности самого процесса, определяются не столько рыночными силами, сколько взаимодействием региональных, национальных и местных институтов. Как пишет японский исследователь Т. Мачимура, «влияние глобализации на конкретную территорию и содержание значения "глобальный" в реальности в значительной степени зависит от географического и культурного контекста, в котором действуют те, кто интерпретирует и принимает решения. Даже глобальность имеет свое месторасположение» (24, с. 182).

Современные глобальные города не являются некими глобализированными городами и узловыми центрами мировой экономики, не связанными с национальной системой городов и национальными государствами, стоящими в стороне от глобальных перемен. Изменения в развитии городов и их место в глобальном капиталистическом накоплении, происходящие под влиянием глобализации, сегодня являются также результатом политики государства, адаптирующегося к новым условиям. В то же время глобализация и изменение роли городов в глобальной экономике стимулируют трансформацию роли государства и передачу части полномочий в решении вопросов территориального развития на иные территориальные уровни (субнациональные - региональный и городской и наднациональные - региональных объединений различных стран).

Список литературы

1. Ворота в глобальную экономику / Пер. с англ. - М.: Фазис, 2001. - xxiv, 440 с.

2. Кастельс М. Информационная эпоха: Экономика, общество, культура / Пер. с англ. - М.: ГУ-ВШЭ, 2000. - 608 с.

3. Сассен С. Глобальные города: Постиндустриальные производственные площадки // Прогнозис. - М., 2005. - № 1(2). - Режим доступа: http://www. optimistmag.ru/rus/issue/index.php?id=414

4. Харви Д. Краткая история неолиберализма / Пер. с англ. - М.: Поколение, 2007. - 286 с.

5. Хард М., Негри А. Множество: Война и демократия в эпоху империи / Пер. с англ. - М.: Культурная революция, 2006. - 559 с.

6. Хэлд Д. и др. Глобальные трансформации: Политика, экономика, культура/ Пер. с англ. - М.: Праксис, 2004. - xxiv, 576 с.

7. Brenner N. Global cities, glocal states: global city formation and state territorial restructuring in contemporary Europe // Rev. of int. polit. econ. - L., 1998. -P. 1-37.

8. Brenner N. «Glocalization» as a state spatial strategy: urban entrepreneurialism and the new politic of uneven development in Western Europe //Remaking the global economy/ Ed. by Peck J., Young H.W.-C. - L., 2003. - P. 197-215.

9. Brenner N. Urban governance and production of new state spaces in Western Europe, 1960-2000 // Rev. of int. polit. econ. - L., 2004. - Vol. 11, N 3. - P. 447-488.

10. Brenner N., Theodore N. Cities and the geographies of «actually existing neoliberal-ism» // Antipode. - Oxford, 2002. - Vol. 34, N 2. - P. 350-379.

11. Bunell T. Cities for nations? Examining the city-state relation in information age Malaysia // Intern. j. of urban a. reg. research. - Oxford, 2002. - Vol. 26, N 2. -P. 284-298.

12. Castells M. European cities, the information society and the global economy // New left rev. - L., 1994. - N 204. - P. 18-32.

13. Crot L. «Scenographic» and «cosmetic» planning: globalization and territorial restructuring in Buenos Aires // J. of urban affaires. - Malden, 2006. - Vol. 28, N 3. -P. 228-251.

14. Douglass M. Mega-urban regions and World city formation. Globalization, the economic crisis and urban policy issues in Pacific Asia //Urban studies. - L., 2000. -Vol. 37, N 12. - P. 2315-2335.

15. Friedmann J. The world city hypothesis //Development a. change. - The Hague, 1986. - Vol. 17, N 1. - P. 69-85.

16. Friedmann J. Where we stand: a decade of world city research // World cities in a world world-system / Ed. by Knox P., Taylor P. - N.Y., 1995. - P. 21-47.

17. Gunter B.G., van der Hoeven R. The social dimension of the globalization. A review of the literature / World Commission on the social dimension of globalization Work-

ing Paper N 24. - Geneva: ILO, 2004. - Mode of access: http://sed-trade-forum.itcilo.org/Ita/Papers/ilo/socdimglob.pdf

18. Hill R. Ch., Fujita K. Osaka Tokyo problem // Intern. j. of urban a. reg. research. -Oxford, 1995. - Vol. 19, N 2. - P. 181-191.

19. Hill R.Ch., Kim J.W. Global city and development states: New York, Tokyo and Seoul //Urban studies. - L., 2000. - Vol. 37, N 12. - P. 2167-2195.

20. Jessop B., Sum N.-L. An entrepreneurial city in action: Hong Kong's emerging strategies in and for interurban competition // Urban studies. - L., 2000. - Vol. 37, N 12. - P. 2287-2313.

21. Kamo T. An aftermath of globalization? East Asia economic turmoil and Japanese cities adrift //Urban studies. - L., 2000. - Vol. 37, N 12. - P. 2145-2165.

22. Lan I-Chih. The institutional infrastructure for either neo-liberalizing space or developmental state? Debating Pacific-Asian NIE's entrepreneurial urbanism in the politics of scale. - Mode of access: http://www.geo.ntnu.edu.tw/acdemy_activity/web/11%E5% B1%86%E8%AB%96%E6%96%87/7-2%E8%97%8D%E9%80%B8%E4%B9%8B.pdf

23. Lines V. Mega-Cities or just Mega-losers? The role of 'city brands' in the fight for global FDI. - Mode of access: http://www.hillandknowlton.com/ampersand/index.php/ newsletter_articale/60.html?print=true

24. Machimura T. Symbolic use of globalization in urban politics in Tokyo // Intern. j. of urban a. reg. research. - Oxford, 1998. - Vol. 22, N 2. - P. 175-182.

25. Marcotullio P. J. Globalisation, urban form and environmental conditions in Asia-Pacific cities // Urban studies. - L., 2003. - Vol. 40, N 2. - P. 219-247.

26. Nested cities: the state and urban development in East Asia // Urban studies. - L., 2000. - Vol. 40, N 2. - Special Issue. - P., 2003. - P. 207-285.

27. Olds K., Yeng H.W.-Ch. Pathways to global city formation: a new from the developmental city-state of Singapore// Rev. of int. polit. econ. - L., 2004. - P. 489-521.

28. Saito A. Global city formation in a capitalist development state: Tokyo and the Waterfront sub-center project //Urban studies. - L., 2003. - Vol. 40, N 2. - P. 283-308.

29. Saito A. Global city in development state: urban restructuring in Tokyo. - Mode of access: http://unpan1.un.org/intradoc/groups/public/documents/APCITY/UNPAN007489.pdf

30. Saito A., Thornley A. Shift in Tokyo's World city status and the urban planning response //Urban studies. - L., 2003. - Vol. 40, N 4. - P. 665-685.

31. Sassen S. Global cities and developmentalist states. How to derail what could be an interesting debate: a response to Hill and Kim //Urban studies. - L., 2001. - Vol. 38, N 13. - P. 2537-2540.

32. Swyngedouw E., Moularet F., Rodrigez A. Neoliberal urbanization in Europe: large-scale urban development projects and the new urban policy // Antipode. - Oxford, 2002. - Vol. 34, N 3. - P. 548-582.

33. Tsukamoto T., Vogel R.K. Globalization and urban governments. A comparative analysis of decentralization in World Cities. - Mode of access: http://www.uic.edu/ cuppa/cityfutures/papers/webpapers/cityfuturespapers/session7_3/7_3globalization.pdf

34. Waley P. Tokyo-as- World city: reassessing the role of capital and the state in urban restructuring //Urban studies. - L., 2007. - Vol. 44, N 8. - P. 1465-1490.