CC BY
95
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ В ПОЛИТИЧЕСКОМ МЫШЛЕНИИ И ПРАКТИКЕ ГРУЗИИ
Гулбаат РЦХИЛАДЗЕ
доктор политических наук, сотрудник Германского аналитического центра «Рго]еМ-Р1апипд»
(Тбилиси, Грузия)
Постановка вопроса и предмет исследования
Наряду с понятиями «государство» и «территориальность» суверенитет является центральным объектом как в изучении, так и в практике международных отношений1. Тем более актуален вопрос суверенитета для Грузии как постсоветского «переходного государства», государственность которого все еще находится на стадии формирования.
Государственный суверенитет и государственная независимость неразрывно связаны с национальным государством2 — основным актором современной международной системы (к числу таковых, безусловно, следует отнести и Грузию). В рамках национального же государства независимость имеет свое рационалистическое обоснование в качестве политического инструмента для достижения и осуществления высших ценностей, а также различных конкретных позитивных целей и задач составляющего данное государство населения с учетом его экономического, научно-культурного, духовного и т.п. развития, которому (при наличии суверенитета) не могут помешать или навредить внешние факторы. Для Аристотеля государственный суверенитет имеет такую инструментальную функцию в его концепции «счастливого государства», где наличие суверенного государства служит реализации определенных высших ценностей и достижению конечных целей населения3. Однако сам Аристотель отмечает, что «...государство представляет собой не случайное собрание людей, но, как мы утверждаем, способное к самодовлеющему существованию»4. В этих словах можно усмотреть уже не только чисто инструментально-ценностное восприятие государственности и суверенитета, но и их частичное финально-ценностное понимание. Для национальных государств характерным является восприятие суверенитета как своей высшей ценности, конечной цели5. Государственная и национальная независимость становится тем высшим достоянием, у которого нет справедливого эквивалента, даже если в
1 См.: Biersteker Th.J. State, Sovereignty and Territory. В кн.: Handbook of International Relations / Ed. by W. Carlsnaes, Th. Risse, B.A. Simmons. London, 2002. P. 157.
2 См.: Anderson B. Die Erfindung der Nation. Zur Karriere eines folgenreichen Konzepts. Frankfurt — New York, 1996. S. 16—17. Согласно В. Зульцбаху (1969 г.), «нация — это группа людей, требующая собственного государства из-за его суверенитета перед другими государствами» (цит. по: U. Albrecht: Internationale Politik. Einfthrung in das System internationaler Herrschaft. Mtachen, 1986. S. 46).
3 См.: Аристотель. Политика. Кн. 7, гл. 7 (напр., изд. 1997 г., изд-во «Мысль». С. 232). То, что Аристотель имеет в виду независимое государство, обладающее собственной территорией, на которой и осуществляется проект «счастливого государства», вряд ли может быть оспорено, даже если понятие «суверенное государство» является детищем совершенно иной эпохи.
4 Там же. Гл. 8.
5 Ср.: Wehler H.-U. Nationalismus. Geschichte — Formen — Folgen. Mtachen, 2001. S. 37.
обмен на него предлагается слишком высокая цена6. Такое отношение к государственному суверенитету характерно в первую очередь для народов, у которых есть так называемая «мифологизированная национальная идентичность; они воспринимают себя как живой организм, «имеющий созидательную силу и духовную сущность»7. Однако и для так называемых «демифологизированного типа народов», в большей степени идентифицирующих себя как «общество», а не как «нацию»8, суверенитет является бесспорной ценностью — это демонстрирует эмпирика современной международной системы9.
Тем не менее на практике есть и исключения. Например, народ с таким высоким национальным самосознанием, как шотландцы, добровольно отказывается от собственных государственности и независимости, а канадцы, австралийцы и некоторые другие народы формально делегируют свой суверенитет королеве Англии. Кроме того, следует учесть, что существует и совершенно иной тип коллективной самоидентификации, также отвергающий национально-государственный суверенитет в пользу более крупных образований — на основе единства культуры, веры, языка и т.п. В данном случае имеются в виду такие явления, как, например, панславизм, пантюркизм, панисламизм и т.д.10, — даже если успех подобных концепций остается на практике эпизодичным, а порой и призрачным.
Все вышесказанное следует учитывать применительно к предмету нашего краткого исследования, в рамках которого будут рассматриваться следующие вопросы:
— насколько самодостаточным и ценным является для Г рузии суверенитет в качестве финальной ценности — как на уровне политических элит, так и всего общества;
— каково значение суверенитета в качестве инструмента для реализации других важных ценностей и целей, то есть какое содержание вкладывается в него политическим спектром и обществом, какие особенности наблюдаются в этой связи;
— какое влияние имеет нынешнее восприятие суверенитета в Грузии на практику — в частности, на внешнеполитическую ориентацию страны и на реализацию стоящих перед ней основных стратегических задач.
Предыстория современных российско-грузинских отношений как зеркало восприятия суверенитета в Грузии
Главной конечной целью грузинского диссидентского движения 1970—1980-х годов была национально-государственная независимость Грузии11. Тем самым суверенитет
6 См.: Schmitt C. Der Begriff des Politischen (цит. по: Otten H.R. Wie die Realpolitik in den Mythos umschlagt. Die «Sachlichkeit» des Politischen bei C. Schmitt. В кн.: Mythos Staat — Carl Schmitts Staatsverstandnis / Rfldiger Voigt (Hg.). Baden-Baden, 2001. S. 173.
7 См.: Ranke L. (цит. по: Graf H.Th. Funktionsweisen und Trager internationaler Politik in der Fmhen Neuzeit. В кн.: Strukturwandel Internationaler Beziehungen / Jens Siegelberg/Klaus Schlichte (Hg.). Wiesbaden, 2000. S. 105).
8 Ср.: Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996. С. 329.
9 Если брать в качестве примера Европейский союз, в рамках которого национальные государства добровольно делегируют довольно ощутимую часть своего суверенитета наднациональным органам, то не следует забывать о том, что, как уже было отмечено, речь идет о добровольном делегировании, и все-таки части собственного суверенитета. Кроме того, недавние трения между государствами ЕС по поводу иракского и некоторых других вопросов международной политики указывают, что у этих стран имеется собственное восприятие национальных интересов, в силу чего они реально остаются суверенными субъектами международной политики.
10 В этой связи вспоминаются слова немецкого историка-националиста XIX века Трайтшке: «Великие идеи осуществляются лишь в великих государствах» (цит. по: Aron R. Frieden und Krieg. Eine Theorie der Staatenwelt. Frankfurt a. M., 1986. S. 677).
11 Для грузинских диссидентов основной была именно национальная тематика, а не права человека, демократия и т.п. (в отличие, например, от российского диссидентского движения). Ср.: Gerber J. Georgien: Nationale Opposition und kommunistische Herrschaft seit 1956. Baden-Baden, 1997. S. 64—79.
имел самостоятельное значение для общества, которое понимало себя как нацию, определенную грузинским этносом с соответствующей национальной мифологией. На референдуме, состоявшемся 31 марта 1991 года, абсолютное большинство грузин проголосовало в пользу независимости страны, которая с конца 1991 года до первой половины 1992-го постепенно признавалась внешним миром.
Первой серьезной дилеммой, перед которой оказалась Грузия сразу же после обретения независимости, стал вопрос о ее вступлении (или невступлении) в Содружество Независимых Государств. Напомним, в СНГ незамедлительно вступили все республики бывшего СССР — за исключением прибалтийских, изначально имевших совершенно иные стартовые возможности, нежели другие фигуранты процесса. Через некоторое время к СНГ примкнул со статусом ассоциированного члена и Азербайджан, во главе которого стоял А. Эльчибей. Только Грузия отказалась вступить в эту организацию. Еще президент 3. Гамсахурдиа (незадолго до его свержения) выразил свое негативное отношение к факту создания СНГ, назвав Содружество «модернизированной империей», в которую Грузия не должна вступать12. В последующие месяцы, когда Грузией уже правил вернувшийся из Москвы Э. Шеварднадзе, сторонники свергнутого президента распространяли слухи, что целью возвращения «агента Кремля» (Э. Шеварднадзе) является вовлечение республики в СНГ. Любопытно, что помимо сторонников бывшего президента 3. Г амса-хурдиа, против членства Грузии в Содружестве активно выступали и политические силы, резко конфронтировавшие с прежним главой государства (например, «Национал-демократы» и «Республиканцы»), то есть в грузинском социуме доминировало общественное мнение не в пользу вступления страны в СНГ.
По популистским соображениям Э. Шеварднадзе отказался инициировать вступление республики в Содружество, хотя здравый смысл подсказывал, что она должна пойти на такой шаг: ведь с самого начала было очевидно, что отказ от членства в СНГ будет раздражать Россию, возглавлявшуюся Б. Ельциным. К тому же личность Э. Шеварднадзе вызывала в Москве недоверие, а российский генералитет (по ряду причин) относился к нему резко негативно, что вскоре и нашло свое выражение в поддержке РФ сепаратистов Абхазии. Лишь после того, как пал Сухуми и (вследствие этого) возникла угроза для власти Э. Шеварднадзе (сентябрь — октябрь 1993 г.), он публично выступил в пользу вступления Г рузии в СНГ, что Москва оценила должным образом: Э. Шеварднадзе получил помощь от российского Черноморского флота под командованием Э. Балтина в разгроме вооруженных сторонников 3. Гамсахурдиа в 3ападной Грузии.
С другой стороны, уже тогда было очевидно (тем более сегодня, хотя и не все представители политических партий республики согласятся с данным утверждением), что членство в Содружестве Независимых Государств — аморфной организации, уже в названии которой заложен примат суверенитета всех ее участников — реально не могло в значительной степени ограничить суверенитет Грузии, а 3апад в то время не воспринимал последнюю вне военной и политической орбиты России. Своевременное вступление в СНГ могло дать Тбилиси шанс найти общий язык с Кремлем и предотвратить печальную участь Абхазии... Но тогдашняя Грузия проигнорировала все эти доводы и дистанцировалась от России.
В 1994 году — после событий в Абхазии и вступления Грузии в СНГ — в двусторонних отношениях наметилось некоторое потепление. В Тбилиси прибыл Борис Ельцин, выступивший в Академии наук перед учеными и представителями творческой интеллигенции республики с «примирительной» речью. В январе 1996 года Совет глав государств СНГ принял постановление, декларировавшее экономическую блокаду Абхазии. Параллельно всему этому в Грузии укреплялись необоснованные ожидания скорого решения с
12 См.: Сакартвелос Республика, 8—9 декабря 1991 (на груз. яз.).
помощью России проблем Абхазии и Южной Осетии, а когда эти надежды не оправдались, Э. Шеварднадзе начал (приблизительно с 1998 г.) проводить радикально прозападный политический курс. Так, в июне 1998 года на посту министра обороны Грузии В. Надибаидзе (в прошлом — офицер российской армии) был замещен Давидом Тевзад-зе, в свое время получившим военное образование в США. В своем заявлении, сделанном в 1999 году, Э. Шеварднадзе особо подчеркнул, что Грузия будет стремиться вступить в НАТО и уже к 2005 году «постучится в двери» Североатлантического альянса13. Кроме того, Грузия во второй чеченской войне заняла (в отличие от первой) явно прочеченские позиции, на что обратил внимание Владимир Путин — преемник Бориса Ельцина на посту президента РФ. В качестве ответной меры он начал открыто вмешиваться во внутренние дела сепаратистских регионов Грузии (выдача российских паспортов жителям Абхазии и Цхинвальского региона, закупка российскими компаниями имущества на этих территориях и т.д.), а также распорядился ввести визовый режим для граждан указанной республики.
Новое руководство Грузии, захватившее в ней бразды правления страной после так называемой «революции роз» (ноябрь 2003 г.), предпринимало серьезные попытки урегулировать отношений с Россией, в первую очередь за счет изменения политики, проводившейся в отношении Чечни, а также создания совместных с РФ «антитеррори-стических центров». Президент страны М. Саакашвили пошел даже дальше и на связанный с трагедией 9 апреля 1989 года вопрос российского журналиста: «Заживет ли эта рана? Простят ли грузины?!» — ответил: «9 апреля забыть непросто. Но после понятного взрыва гнева за эти годы люди поняли: на площади Свободы атаковали не русские войска, а армия советской империи, кровавой и беспощадной. Эта армия с такой же хладнокровной жестокостью давила и убивала и русских в Новочеркасске, и литовцев в Вильнюсе, и чехов в Праге, и венгров в Будапеште. Мы теперь ясно различаем русское и советское. И, честно говоря, я сам поражен, с какой скоростью произошло это потепление в сердцах людей!»14
Тем не менее после событий лета 2004 года в Цхинвальском регионе (тогда российские миротворческие силы помогли сепаратистам удержаться у власти) двусторонние отношения начали быстро охлаждаться. Постепенно они дошли до той низшей отметки, которая существует сегодня (имеется в виду скандал с арестом в Грузии офицеров российской военной разведки и последовавшие вслед за этим беспрецедентные антигрузинские санкции со стороны РФ).
Негативное восприятие суверенитета и радикальный прозападный курс нынешнего руководства страны как самоцель
Вышеизложенная краткая характеристика новейшей истории республики предоставляет возможность сделать предварительные заключения, касающиеся восприятия политическим спектром и (отчасти) обществом государственной независимости, а также того, как отразится это восприятие на политической практике.
13 См., например: [http://www.wps.ru/ru/pp/military/1999/11/15.html?view=for-print , http://sovsekretno.ru/ 2001/09/3.Ыт1] и т.д.
14 Известия, 13 апреля 2004 [http://www.izvestia.ru/world/article56054/].
Первое, что бросается в глаза, — негативное восприятие суверенитета в грузинском политическом мышлении. А оно, в частности, «отмечено» характерным для бывших колоний синдромом: максимальное дистанцирование от бывшей метрополии — России — практически в любых вопросах (в первую очередь, военно-политических) принято считать наивысшим проявлением суверенитета страны. Позитивное же видение того, что должен подразумевать государственный суверенитет, почему и по каким рациональным соображениям, сформулировано пока не совсем отчетливо. Данный момент особенно нагляден опять-таки в отношении России: почему Тбилиси должен максимально дистанцироваться от Москвы? Именно этот вопрос является практически центральным во внешнеполитическом курсе Грузии, однако остается без ответа (тем более что быстрое дистанцирование от РФ в экономической, культурной и просто человеческой сферах оказалось нереальным).
Россия обрела в Грузии образ врага — внутриполитическую функцию, уже в течение многих лет прямо или косвенно «насаждаемую» правящими кругами Тбилиси15 и играющую консолидирующую роль внутри грузинского общества; а консолидация, естественно, происходит вокруг правящей власти. Г осударственная пропаганда — вкупе с пассивностью и ошибками российской политики в отношении Г рузии — привели к заметному уменьшению влияния Москвы и изменению ее образа в грузинском обществе. Если в 2000—2001 годах около 50% опрошенных в Грузии рассматривали РФ как страну, от которой в наибольшей степени зависит их собственная судьба16, то, по данным опросов начала 2006 года, влияние России на Грузию самым очевидным считают лишь 8% респондентов (наиболее воздействующими на республику силами они сочли США — 65% и ЕС — 11%)17. В качестве партнера Грузии Россию ныне воспринимают около 32% опрошенных, а США — свыше 53%; более 70% респондентов видят в РФ угрозу для государственной безопасности страны18.
С другой стороны, следует отметить, что руководство Грузии до сих пор оставляет для российского капитала «открытую дверь». Правительство, исходившее из сугубо меркантильных соображений, чуть было не продало российскому «Газпрому» стратегический транзитный газовый трубопровод Россия — Грузия — Армения. Власти в данном случае придерживались принципа «деньги не пахнут». Но мнения в грузинском обществе разделились: оппозиция консолидированно выступила против этого плана, как ущемляющего суверенитет страны (действительно, в случае продажи трубопровода она утрачивала важный политический рычаг в энергетическом споре с РФ). Интересно, что в конечном счете помогло вмешательство Госдепа Соединенных Штатов — после визита в Грузию одного из его чиновников, заявившего, что продажа транзитного трубопровода не соответствовала бы интересам Тбилиси (здесь можно говорить о совпадении интересов США с таковыми Грузии), М. Саакашвили дистанцировался от позиции некоторых своих министров и продажа газопровода не состоялась19. Несмотря на сегодняшние крайне
15 В акте о Государственной независимости Грузии, принятом Верховным советом страны 9 апреля 1991 года, отмечено: «Государственность Грузии, берущая свое начало из глубины веков, была утрачена грузинской нацией в XIX веке вследствие аннексии и упразднения государственности со стороны Российской империи. Грузинский народ никогда не смирится с потерей свободы» (Сакартвелос Республика, 10 апреля 1991, № 70). Вне зависимости от того, что данное утверждение формально является верным, его постоянное педалирование не могло не отразиться на отношениях с Россией.
16 Данные Евробарометра (см.: проф. Бест Г. Дружественный скепсис: Европа и Европейский союз в восприятии населения Грузии и других государств-преемников Советского Союза, а также материалы конференции «Внешнеполитические приоритеты для Южного Кавказа в XXI веке: блоковая принадлежность или нейтралитет? В кн.: Европейский опыт. Батуми — Тбилиси, 2001. С. 52).
17 По данным Ш1. Опросы проведены в апреле 2006 года (см.: [http://www.iri.org.ge/eng/engmain.htm], IRI-POR-April 2006, диаграммa 56).
18 Там же, диагр. 55.
19 См., например: [http://www.ng.ru/cis/2005-04-15/1_georgia.html].
тяжелые отношения между Тбилиси и Москвой, в повестке дня значится приход на грузинский рынок мобильной телефонной связи крупной российской компании «Вымпел-Ком»20 (российский капитал уже представлен в ряде крупных фирм, например, в горнодобывающем предприятии «Маднеули», химическом — «Азоти», в столичном распределителе электроэнергии «Теласи» и др.).
Как бы компенсируя натянутые отношения с Россией, руководство Грузии проводит радикально прозападную политику, краеугольным камнем которой является вступление в НАТО, а в перспективе и в ЕС. В так называемой «Декларации национального согласия об основных внешне- и внутриполитических целях» (на 2005—2010 гг.), к которой, наряду с правящей партией, примкнули основные оппозиционные партии и все парламентские фракции, говорится: «Политические партии и парламентские фракции заявляют, что оборонительная политика Грузии должна развиваться как часть общеевропейской и евро-атлантической политики безопасности. Грузия должна добиться членства в НАТО и ЕС, а также продолжить и углубить стратегическое партнерство с Соединенными Штатами Америки»21.
Те же цели предусматривает Концепция национальной безопасности Грузии, утвержденная парламентом 8 июля 2005 года; в перечне основных приоритетов грузинского государства в сфере двусторонних отношений связи с Российской Федерацией стоят лишь на пятом месте — после стратегического партнерства с США, Украиной, Турцией, а также сотрудничества с Азербайджаном и Арменией. Самое интересное, что только в случае с РФ ничего не говорится о позитивах прошлого или настоящего; выражается лишь желание, чтобы демократизация России и уважение ею европейских ценностей, а также соблюдение существующего договора в рамках ОБСЕ от 1999 года о выводе российских военных баз из Грузии способствовали налаживанию сотрудничества с РФ, «основанного на принципах добрососедства, равенства и взаимного уважения»22.
Ориентация Грузии (в лице ее политиков — как правящих, так и оппозиционных) на НАТО, США и ЕС представляется в качестве воли грузинского народа и аргументируется еще и историей. Так, во введении упоминавшейся выше Концепции национальной безопасности зафиксировано: «Грузия, как неотъемлемая часть политического, экономического и культурного пространства Европы, фундаментальные ценности которой зиждутся на европейских ценностях и традициях, стремится к интеграции в системы политической и экономической безопасности Европы. Грузия стремится возвратиться к своей европейской традиции и остаться неотъемлемой частью Европы» (курсив мой. — Г.Р.). Что касается стремления грузинского народа к вступлению страны в НАТО и ЕС, то упомянутые выше относительно недавние опросы общественного мнения показывают, что, хотя население в целом и относится позитивно к идее членства в НАТО и ЕС в долгосрочной перспективе23, лишь 2% респондентов заявили, что вступление в указанные структуры должно стать безотлагательной задачей руководства (48% респондентов считают первоочередной задачей правительства восстановление территориальной целостности страны, 45% — создание новых рабочих мест; даже осуществление реформ — всего 4% опрошенных — опережает идею вступления в НАТО и Евросоюз как первоочередную задачу)24.
Тем не менее следует задаться вопросом: какими высшими целями и ценностями аргументируется такой радикально прозападный курс правящей элиты республики, а также
20 См.: [http://www.Ыtprime-tass.ra/news/show.asp?id=43527&ct=news].
21 [http://www.parHament.ge/prmt.php?gg=1&sec_id=63&mfo_id=7787&lang_id=GEO] (на груз. яз.).
22 [http://nsc.gov.ge/index1.php] (на груз. яз.).
23 См.: [http://www.iri.org.ge/eng/engmain.htm], IRI-POR-April 2006, диагр. 64.
24 См.: IRI-POR-April 2006, диагр. 26.
большей части оппозиционного спектра? Как уже было отмечено, внешняя политика Тбилиси обусловлен в первую очередь негативным пониманием суверенитета и желанием самоутвердиться путем собственного дистанцирования от бывшей метрополии, однако всегда имеются хотя бы формальные, «поверхностные» позитивные аргументы в пользу того или иного курса. В любом случае у части населения, в целом позитивно рассматривающей членство Грузии в НАТО и ЕС в будущем (см. выше), имеются следующие ожидания: 51% опрошенных, которые выбирали сразу несколько приоритетов, ожидают от НАТО гарантий безопасности, 52% — восстановления территориальной целостности, 24% — социального благополучия, 20% — упрочения демократии. От ЕС гарантий безопасности ожидают 41% респондентов, восстановления территориальной целостности — 40%, финансовой поддержки — 34%, социального благополучия — 35%, усиления демократии — 20%25. Эти результаты в принципе соответствуют той логике правительства, которую оно и пропагандирует: решение основных актуальных задач, стоящих перед страной, — урегулирование социально-экономических проблем и восстановление территориальной целостности — связывается с курсом вступления страны в ЕС и НАТО. Однако такой политический курс никогда не становился (за редкими исключениями) объектом глубокого анализа и всестороннего открытого обсуждения грузинским руководством, равно как и большинством оппозиционного спектра, а также различными аналитическими центрами, функционирующими в республике. Все остается на поверхностно-примитивном уровне: НАТО и ЕС просто ассоциируются с «лучшей жизнью». Заодно чаще всего обходят вниманием то, насколько вообще реально вступление Грузии в ЕС и в НАТО (особенно), а также что сулит стране промежуток времени, необходимый для достижения данных целей (если они вообще достижимы в обозримом будущем). Обсуждение и анализ этого вопроса выходят за рамки темы нашей статьи, однако можно вкратце охарактеризовать сложившуюся ситуацию.
Североатлантический альянс пока явно не готов принять в свои ряды нестабильное государство европейской периферии, каковым является Грузия, к тому же имеющая две конфликтные зоны, где присутствуют интересы ее непосредственного соседа — России26. Не в интересах стран-членов НАТО оказаться вовлеченными в неактуальные для них кавказские этнические конфликты, поэтому в ближайшее время принятие Грузии в Альянс маловероятно. Данное утверждение может показаться спорным, однако оно подкрепляется заявлениями руководителей НАТО. Так, в конце 2005 года Генеральный секретарь Организации Яап де Хооп Схеффер ответил грузинским тележурналистам в Брюсселе во время пребывания там премьер-министра Грузии Ногаидели: «О сроках вступления Грузии в НАТО пока не спрашивайте!» В марте 2006-го его помощник Жан Фурне достаточно четко заявил по поводу возможного принятия Украины и Грузии в Альянс, что данный вопрос связан с преодолением внутренних кризисов в указанных государствах, отметив также: «Это длительный процесс, подразумевающий принятие кандидатами обязательств, касающихся принципов и правил Альянса, для чего потребуется не один год»27. В
25 IRI-POR-April 2006, диагр. 65 и 66.
26 См. для сравнения: «НАТО не планирует вводить своих миротворцев в зону грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов», — заявил 16 октября 2006 года председатель Военного комитета НАТО генерал Раймонд Эно, выступая перед журналистами. «У НАТО нет никаких планов заниматься этим вопросом», — подчеркнул он. Представитель НАТО сообщил, что Альянс ведет переговоры как с Грузией, так и с другими заинтересованными государствами. «Мы рассматриваем отношения между Россией и Грузией как двусторонние и не можем иметь прямого влияния на эти отношения», — отметил он. Р. Эно также добавил, что Генеральный секретарь НАТО Яап де Хооп Схеффер уже сделал официальное заявление по данному поводу, призвав Москву и Тбилиси к скорейшему урегулированию ситуации. «Об участии НАТО в этом вопросе речь не идет», — подчеркнул председатель Военного комитета НАТО [http://www.rambler.ru/news/ world/georgiaabhazia/8910324.html].
27 Цит. по: Сакартвелос Республика, 10 марта 2006.
октябре аналогичное заявление последовало и от главы Военного комитета НАТО генерала Р. Эно28. Неудивительно, что вместо ожидаемого Тбилиси начала реализации Плана действий по вступлению в НАТО (МАР) в сентябре 2006 года, Альянс предложил Грузии лишь «Интенсивный диалог»29, что может растянуть процедуру принятия республики в эту структуру на неопределенное время. Еще более призрачно вступление Грузии в Евро-союз30, который еще не оправился от провала на референдумах проекта европейской Конституции, бюджетного кризиса, обусловленного расширением ЕС на восток, очевидных противоречий с США и Турцией, а также от культурного шока, вызванного массовыми беспорядками (2006 г.), инициированными мусульманами, ныне проживающими во Франции, Бельгии, Германии... Несмотря на призрачность перспективы скорого вхождения Грузии в НАТО и ЕС, политика страны, направленная на достижение этой цели, все же вызывает раздражение в Москве и воспринимается ею как антироссийский курс. Это особенно касается возможного членства Грузии в НАТО и в ЕС (но в гораздо меньшей степени)31. Именно такая реакция РФ вызывает постоянную конфронтацию между двумя государствами. В Тбилиси же раздражение Москвы воспринимают лишь как подтверждение «верности» собственного политического курса (по принципу «раз мой неприятель раздражен, значит, я поступаю правильно!»); зачастую создается иллюзия, что раздражение РФ вызвано тем, что скорое членство Грузии в НАТО реально.
Между тем конфронтация с Москвой для Тбилиси абсолютно невыгодна, в первую очередь в экономическом плане, хотя экономическая составляющая суверенитета вообще остается вне внимания руководства, да и общественности республики. 3адолжен-ность государства другим странам, а также международным финансовым институтам остается чрезвычайно высокой: почти 1 млрд 750 млн долл.32 (при годовом госбюджете, в среднем составляющем приблизительно 1,65 млрд долл.), что прямо ограничивает суверенитет и без того ныне слабой Грузии. В этом контексте абсолютно верен вывод бывшего министра иностранных дел страны А.Д. Чикваидзе: «Главной проблемой внешнеполитического курса Грузии представляется то, что он совершенно не привязан к грузинской экономике и к ее внутреннему положению. 3а все, что она делает, страна платит не сама! Это положение дел не может быть долгосрочной основой государствен-
ности»33.
28 «Вопрос о вступлении Грузии в НАТО будет решаться на политическом уровне всеми странами-членами Альянса, для чего следует преодолеть ряд критических точек, в том числе приглашение Грузии в членство в НАТО и определенный план действий», — пояснил генерал в эфире радиостанции «Эхо Москвы». «В нынешних условиях мы еще не находимся где-то поблизости от такого пункта в истории», — сказал Р. Эно [http://www.vz.ru/news/2006/10/16/53027.html].
29 Официальные представители нынешнего руководства неоднократно выражали надежду, что МАР будет задействован еще к концу 2006 года (см.: [http://www.newsgeorgia.ru/geo1/20060404/41638357.html], [http://www.rivil.ge/rus/artide.php?id=10183] и т. д.).
30 См.: Интервью заместителя председателя Европейской комиссии (ответственного за политику в сфере промышленности и предпринимательства) Гюнтера Ферхойгена (декабрь 2005 г.): «Главный вопрос для нас сегодня таков: сколько в конечном счете членов может «осилить» Европейский союз? ЕС сделал сейчас паузу для раздумья, однако мы являемся свидетелями только паузы, а не раздумья» [http://linkszeitung.de/ content/view/5578/45].
31 Об этом прямо заявляют видные российские комментаторы (например, президент фонда «Политика» В. Никонов: «Власти Грузии должны учитывать, что желание Грузии войти в НАТО вызывает недовольство России» (цит. по: Свободная Грузия, 23 февраля 2006). А вышеупомянутое решение Альянса начать с Грузией «Интенсивный диалог», несмотря на неопределенность сроков принятия страны в НАТО, вызвало резко негативную реакцию российского МИД, заявление которого еще раз доказывает, что в Москве ревностно относятся к стремлению Грузии стать членом НАТО как таковому. Текст заявления МИД России от 22 сентября 2006 (с некоторыми сокращениями) [http://vsesmi.ru/news/112829/294378/].
32 [http://www.uabanker.net/daily/2006/10/100906_0800.shtml] (данные Министерства финансов Грузии). Главные кредиторы Грузии — международные финансовые институты (более 1 млрд долл.).
33 Чикваидзе А. Пальто не надо! Российско-грузинские отношения // Международная жизнь, ноябрь 2005, № 11. С. 152—153.
Все вышесказанное делает наглядным то, что радикальный прозападный курс Грузии, выражающийся в стремлении достичь (в тесном сотрудничестве с США) членства в НАТО, а может, и ЕС, становится самоцелью, так как этот курс глубоко не осознан (в частности, в плане укрепления суверенитета страны) и не основан на рациональном расчете.
Американское влияние и «границы» суверенитета Грузии
Не секрет, что США имеют значительное влияние на грузинское руководство. Не случайно во время уже упомянутой нами так называемой «революции роз» Запад, в первую очередь Вашингтон, симпатизировал триумвирату Саакашвили — Бурджанадзе — Жвания и оказал поддержку именно ему. Государственные и частные структуры Соединенных Штатов финансируют (на постоянной основе или же в виде отдельных грантов) деятельность многих неправительственных организаций в самых разных областях. Кроме того, в Грузии действуют так называемые «американские школы и вузы», находящиеся под патронажем посольства США. Ряд министерств и ведомств страны пользуются услугами американских советников. Американцы уже установили стратегический контроль над энергетической отраслью республики34. Официальный Вашингтон довольно часто вмешивается и в религиозную политику страны, поддерживая интересы различных американских сект35.
Высокая степень влияния Соединенных Штатов на грузинскую политику, что существенно противоречит идее здорового суверенитета, до самого последнего времени не вызывала серьезных возражений со стороны большей части оппозиции или общества в целом. Наоборот, оппозиционные партии, недовольные политикой нынешнего руководства, часто обращались в посольство США или к приезжавшим в страну официальным представителям указанной страны с просьбой повлиять на грузинские власти. В сознании части грузинского общества, особенно приближенной к правящим кругам, финансирование республики официальными или неофициальными западными структурами рассматривается как абсолютно нормальный фактор (ведь в отношении Запада «функционирует» стереотип «друга»). Когда же финансирование осуществляется Россией, то это вызывает по меньшей мере настороженность и осуждение, если не обвинение в «измене Родине».
Охарактеризованные реалии позволяют утверждать, что крайне настороженное (вплоть до отрицательного) восприятие РФ в сознании политического истеблишмента Грузии, с одной стороны, и теснейшие связи руководства страны с США вкупе с их преимущественно положительным образом «друга», сложившемся в обществе, — с другой, определяют существенную ограниченность суверенитета Грузии в пользу Запада (особенно США). Наряду с политической наблюдается и экономическая зависимость, а еще один
34 Контроль осуществляется под видом «помощи» (хотя установление контроля и оказание технической помощи не взаимоисключающие понятия). Грузинский рынок электроэнергии находится под патронажем Агентства США по международному развитию (ЮСАИД). Для иллюстрации см.: [http://www.usaid.gov/ locations/europe_eurasia/press/success/2006-08-02.html].
35 См.: Рцхиладзе Г. Религиозный фактор и конфликтный потенциал в Грузии // Центральная Азия и Кавказ, 2005, № 3 (39). С. 71, 74, 76—77; а также ср. письма Хельсинкской комиссии США президенту Саакашвили в связи с положением в Грузии секты «Свидетели Иеговы» [http://www.kavkaz.memo.ru/newstext/ news/id/639136.html], [http://шmfo.state.gov/xarchives/display.html?p=washffle-rшsian&y=2005&m=Febraary&x= 20050211072857Ьь^єсєг0.8640863].
основной столп государственного суверенитета — сохранение культурно-ценностной самостоятельности — и вовсе остается за рамками внимания политического истеблишмента и отчасти общественности страны. Понятие национальной независимости (по крайней мере, во внешнеполитическом контексте) не наполнено конкретным содержанием, если не считать превратившееся в самоцель вступление Г рузии в НАТО и ЕС, а также декларативную приверженность к «европейским ценностям».
Тем не менее в последнее время картина стала постепенно меняться (политика — динамичное явление), и был бы ошибочен вывод, что в настоящее время «и элита, и общественность Грузии ориентированы исключительно на Запад (США и Европу)»36 (курсив мой. — Г.Р.) В грузинском социуме уже появились первые симптомы разочарования в Западе, в том числе США. Некоторые оппозиционные политические партии, имеющие определенный вес в обществе, разочаровались в практически безусловной поддержке правящего режима Грузии со стороны США. Например, лидер Лейбористской партии Ш. Нателашвили уже несколько раз публично и резко критиковала политику Соединенных Штатов, проводимую ими в отношении Грузии.
Пока еще латентно растущие в обществе антизападные настроения связаны как с неурядицами в социально-экономической сфере, в которой Запад вроде бы оказывает помощь (но результатов пока не видно — пропасть между богатыми и бедными слоями населения ширится), так и с политической и культурной экспансией Запада, прежде всего США, что выражается в том числе в вышеупомянутой поддержке американских сект. На данном этапе еще трудно сказать, как на общественное мнение Грузии повлияет начатая Россией торгово-экономическая, политическая и гуманитарная блокада республики; станет ли общество более пророссийским или же еще более прозападным. И все же в данном контексте уже можно констатировать следующее: желание властей Грузии и большей части оппозиционного спектра вести страну по радикально западному вектору развития бесспорно, что, однако, сталкивается с объективными трудностями и вышеперечисленными преградами, а как следствие этого — оказывается лицом к лицу с постепенно растущим недовольством общественности республики. Можно сказать, что сегодня Грузия находится на распутье, и основные баталии, связанные с ее внешнеполитическим курсом, еще впереди.
3 а к л ю ч е н и е
В общественном восприятии Грузии суверенитет имеет лишь отчасти финальную ценность, что выражается в отстаивании политической независимости от бывшей метрополии — России. Однако при этом утрата значительной части реального суверенитета в пользу таких новых акторов в регионе, как США, не замечается или не воспринимается (или не воспринималась до самого последнего времени) болезненно со стороны общества. Что касается суверенитета как основы, средства для «реализации» других самостоятельных ценностей и целей, то и в данном случае он востребован не полностью: два его основополагающих аспекта — экономическая и культурно-ценностная самодостаточность — остаются за пределами внимания руководства страны; идея суверенитета и в данном плане не осознана обществом полноценно.
Такое восприятие суверенитета имеет далеко идущие последствия для политической практики, так как оно определяет противоречивый внешнеполитический курс Тбилиси,
36 Лунев С. Центральная Азия и Южный Кавказ как геополитические регионы и их значение для России // Центральная Азия и Кавказ, 2006, № 3 (45). С. 27.
описанный выше. Власти, да и большая часть оппозиционного спектра остаются у дел благодаря имеющему место ограничению суверенитета Грузии со стороны США (в первую очередь благодаря политической и финансовой поддержке указанных сил Вашингтоном). Хотя при этом на вербальном уровне суверенитет не ставится под сомнение, а его ограничение не декларируется в качестве возможного выбора.
