CC BY
225
УДК 940.2(470.343)
А. Г. Иванов
Марийский государственный университет, г. Йошкар-Ола Государственные подати и повинности ясачных марийцев
в конце XVII - первой четверти XVIII века
В статье на основе обширного архивного материала рассмотрены различные виды прямых, косвенных и экстраординарных налогов, трудовые мобилизации, рекрутские и другие повинности, обрушившиеся на государственную деревню, в том числе ясачных марийцев в годы петровских преобразований первой четверти XVIII века.
Ключевые слова: государственные крестьяне, ясачные марийцы, подати и повинности, состояние марийской деревни, петровские преобразования.
Ясачные марийцы, как одна из податных прослоек категории государственных крестьян в конце XVII - первой четверти XVIII века, были обременены многочисленными казенными податями и повинностями. Юридически, как и другие народы Среднего Поволжья, они были включены в категорию государственных крестьян петровским указом 1724 года [2, с. 24-30; 3, с. 121; 4, с. 57]. Фактически ясачные марийцы находились под внеэкономическим государственным принуждением еще в предшествовавшие столетия. По справедливому мнению известного историка В. Д. Ди-митриева, ясачные крестьяне из народностей Среднего Поволжья являлись крепостными феодального государства. «Ясачные крестьяне, — писал В. Д. Димитриев, — были держателями государственной земли, были прикреплены к земле и платили ясак с земельной площади. Размер ясака был значительно больше, чем государственные повинности владельческих крестьян, потому что в ясаке сливалось в одно феодальная рента и государственный налог, т. е. ясак являлся рентой-налогом. Кроме того, ясачные крестьяне чаще, чем владельческие, привлекались к выполнению отработочных повинностей в пользу государства» [1, с. 168].
В конце XVII в. марийские крестьяне в рамках ясачной поземельной системы обложения платили денежный и хлебный ясак, различные виды окладных податей и оброчных денег. Так, в 1682 г. Козьмодемьянского уезда «Ахпарысовы сотни Юнгинские волости ясашныя черемиса Сидуган-ка Байгузин с товарыщи» сказали, что «с пашни и сенных покосов и с лесу и со всяких угодей платят они посоп и ясаку; з бортнаго ухожья платят они в нашу великих государей казну
по 9 рублев по 17 алтын по 2 денги. Да ис того же лесу ронят они всяком лес и делали наших великих государей мелницы и в городе житницы» [7, ф. 281, оп. 12, д. 1293, л. 4]. В 1697 г. на один ясак в марийских волостях Казанского уезда приходилось ясачных, ездовых, недельных, оброчных (платежи за бортные и хмелевые ухо-жаи, бобровые гоны, рыбные ловли, меленки-колотовки, пашни, сенокосы, «куничные» — свадебные пошлины и т. п.), ямских, полонянич-ных и лесных денег ежегодно в среднем по 1 р. 27 к. Кроме того, с каждого ясака взимали хлебных сборов по одной четверти ржи и овса [5; 1, с. 172].
Петровские преобразования первой четверти XVIII века, потребовавшие крайнего напряжения людских, материальных и финансовых ресурсов страны, сопровождались невиданным ростом феодальных государственных податей и повинностей податных сословий, в том числе ясачных марийцев. Резко увеличился объем денежных и хлебных ясачных платежей, были введены новые виды денежных сборов и рекрутчина, чрезмерно возросла тяжесть казенных отработочных повинностей. Фискальные интересы государства вызвали частое проведение ясачных переписей. В уездах с марийским населением они были проведены в 1704-1707, 1710-1712 и 1716-1717 годах и были дополнены «ревизскими скасками» 1719-1723 годов. От этих переписей марийские крестьяне ничего хорошего для себя не ожидали, кроме очередного увеличения ясачных платежей. В 1711 г. в уездах Казанской губернии с каждого ясака взимали по 6 р. 17 алтын 5 денег. В 1721 г. с ясачных марийцев Алатской дороги Казанского уезда окладные табельные деньги взимались
с каждого ясака: «ясашных окладных и вместо конских пошлин и на приказной расход по 4 рубли по 5 алтын по 2 денги» и с каждого двора «за веревки житного двора и за въезжее дворовое и елабужское ездовое дело, на бумагу и за вожей по 11 алтын». Сверхтабельные «повсягодные» сборы с 1 ясака ежегодно составляли «на известное зжение» по 2,5 деньги, «за кирпич и на покупку к городовым делам припасов» по 2 алтына
1 деньге, «в армейские полки на мясоедные дни» по 6 алтын, в помощь рекрутам по 16 алтын 4 деньги, на помощь работникам, направляемым в Санкт-Петербург, по 13 алтын 2 деньги, «к городовым делам и на покупку припасов» по 9 алтын (этот вид платежа был собран в 1721 г. только с ясачных русских крестьян). С них же на основе указов собирали ежегодные запросные деньги. С каждого ясака марийцы обязаны были платить «на жалованье лантратам и приказным людем» по 6 алтын 1 деньге и с каждого двора «на канальное дело» по 6 алтын 2 деньги «на покупку и на подряд морского провианта и припасов» по 8 алтын 2 деньги, «для строения и починки от Санкт-Петербурха до реки Волхова прешпективной дороги» по 2 деньги, «для строения оной же прешпективной дороги от Волхова до Москвы» по 10 денег [7, ф. 273, оп. 1, ч. 8, д. 32681, л. 605 об. - 607].
В 1722 г. ясачные марийцы Алатской дороги Казанского уезда показывали, что «платят они с ясака в год по 8 рублев по 6 алтын по полтрети денги, хлеба ржи — по 2 чети с осминою, овса
2 чети» [7, ф. 350, оп. 3, д. 1116, л. 90]. Из показаний марийцев Галицкой дороги того же уезда 1722 г. видно, что они «платили в год по 6 рублев по 10 алтын да з дворового числа по рублю по 17 алтын» [7, ф. 350, оп. 3, д. 1121, л. 68 об.]. В январе 1723 г. марийские крестьяне — «новокрещены и черемиса» Уржумского уезда отмечали, что «платят они в казну» по 6 рублей 15 алтын и полчетверти деньги да «окладного ясаш-ного хлеба в год с ясака муки ржаной по 3 четверти». Кроме этого, они же платили всякого рода казенные сборы — «на наряд Генерального провианта» 13 алтын и полторы деньги, «на канальное дело» — 6 алтын, «на жалованье лантра-том и комисаром» — 6 алтын и «на житнишную поделку» — 2 алтына. Таким образом, на двор приходилось почти 82 к. добавочных платежей [7, ф. 350, оп. 3, д. 3716, л. 370].
Ясачные марийцы Царевококшайского уезда в 1723 г. платили с каждого ясака по 6 р. 10 алтын.
Да им же приходилось платить ясак «за свою братью черемису, которые померли и бежали», да вносить в казну «ржи по осмине, муки по 2 четверти, овса по четверти с ясака в год [7, ф. 350, оп. 3, д. 3985, л. 404]. В том же году ясачные марийцы Козьмодемьянского уезда всех видов сборов с каждого ясака ежегодно выплачивали по 14 р. и хлеба по 2 четверти, ржи по осмине, по 2 четверти овса [7, ф. 350, оп. 3, д. 1418, л. 92]. При этом ясачные платежи между различными общинами были неравномерными. Внутри Ак-парсовой, Аказиной, Кобяшевой, Токсубаевой сотен и Тохпаевой, Яныгитовой пятидесятен 14 деревень-общин платили с каждого ясака по 9 р., 20 марийских общин — по 11,5 р., 8 — по 12 р., 2 — по 12,5 р., а 26 — по 14 р.
Как видно, ясачные марийцы разных уездов Казанской губернии в 1722-1723 гг. платили в казну с 1 ясака от 6 р. 30 к. до 14 р. Хлебные платежи составляли 2 четверти муки, 1 осьмину ржи и 2 четверти овса с каждого ясака. По сравнению с 1697 г., денежная выплата выросла, таким образом, в 7-9 раз, а хлебная — в 2 раза. По сравнению с концом XVII века, реально денежная часть ясака в первой четверти XVIII века с учетом обесценивания денег возросла примерно в 4 раза.
Из марийских крестьян целый ясак могла платить лишь незначительная часть дворов. Основная масса марийских ясачников платила по 0,5 и 0,25 ясака. По нашим подсчетам, в 1722-1723 гг. денежные платежи на 1 ясачный двор в среднем в марийских селениях Галицкой дороги Казанского уезда равнялись 5 р. 19 к., соответственно Алатской дороги — 3 р. 61 к.; Уржумского уезда — 4 р. 32 к., Царевококшайского уезда — 1 р. 84 к. и Козьмодемьянского уезда 5 р. 11 к. [7, ф. 350, оп. 2, д. 1116, л. 90, 96, 104-120; д. 1121, л. 1-45; д. 1418, л. 1-682; д. 3716, л. 302, 355, 370 об., 396; д. 3985, л. 192, 199, 203, 212, 216, 223, 2239, 277, 284, 309, 322, 362, 378, 386, 404, 423, 429, 442, 468, 477 об., 486 об.].
Может показаться, что ясачные марийцы были обременены меньше, чем владельческие крестьяне. Но следует учесть, что во внимание не приняты размеры хлебного сбора в переводе на денежные. Кроме того, в отличие от владельческих крестьян, марийские ясачники ввиду поземельного обложения не сводили по нескольку семей в общие дворы. Нужно принять во внимание и частые трудовые мобилизации ясачных крестьян и многочисленные казенные сборы с оброчных статей.
Крестьянские общины и отдельные марийские дворохозяева были весьма отягощены различны -ми оброчными сборами, получившими название «канцелярских сборов». В 1704-1707 гг. казна провела новую переоброчку всех видов оброчных статей, а их размеры заметно увеличила. Переданные в ведение Семеновской канцелярии, оброчные сборы взимались в марийской деревне с бортных и хмелевых ухожьев, бобровых гонов, звериных и рыбных ловель, меленок-колотовок, мельниц, мельничных мест, торгов, за аренду казенных пашенных земель и сенокосов (причем казна приобрела в свои руки немало «покидных» и «пустующих ясачных земель»), мест языческих молений — кереметей, «куничные» — свадебные вывозные деньги за невесту, с клеймения хомутов, ульев, конских пошлин, домовых бань, ва-лешные, подымные, вместо рекрутов и т. п. Так, в 1704 г. г. в марийских селениях Галицкой дороги Казанского уезда размеры оброчных платежей с меленок-колотовок сопоставили от 6 денег до 4 алтын 4 денег, сенных покосов — от 3 алтын до 16 алтын 3 денег и т. п. Плата за 1 батман меда увеличилась с 26 алтын 2 денег до 1 р. 2 денег [7, ф. 273, оп. 1, ч. 8, д. 32681, л. 646 об. - 674].
Для ясачной деревни особенно тяжелыми оказались обрушившиеся на них трудовые мобилизации. По всероссийским наборам ясачные марийцы наряду с другими привлекались на строительство крепостей, городов, каналов и т. п. На свои средства сельские общины направляли конных и пеших работников в Азов, Таганрог, Петербург и другие места. Ужасные условия труда и массовые болезни вели и к тому, что многие мобилизованные погибали. Так, в 1711 г. Казанского уезда Алатской дороги Тойка Токша-ев был послан в работу в Петербург из марийской волости Кокшайской, где от тяжелых работ умер в том же году. По данным ландратской переписи 1717 г., в Казанском уезде Ушнурской волости починка Пертанур марийский ясачник Янагач Чебайкин в 1711 г. был «послан в Санкт-Петербург в работу и умре», в Большой Иранской волости «двор Ишполдка Янашева платил полчети ясака, по скаске сотника и выборного Ишпайка послан в Санкт-Петербурх и пропал безвестно, тому пятой год, а жена ево Чебычка з детми бежала в нынешнем году», в той же волости опустел двор Падемира Байдулина, который в 1712 г. был направлен в Петербург, где и умер от тяжелых работ, «а жена ево, покиня двор свой,
работала, ходя по волостям, а ныне где, того не ведают» [7, ф. 350, оп. 1, д. 140, л. 239, 271 об.].
Начиная с 1697 г., резко увеличились местные трудовые мобилизации. Немало ясачных крестьян, в том числе марийцев, было привлечено в 1701 г. на заготовку корабельного леса по Вет-луге, Суре и Кокшаге с последующей доставкой в Камышин. Особенно много работников должны были поставлять марийские общины на тяжелые лесные и судостроительные работы в Казань. В 1701-1702 гг. каждые 5 дворов обязаны были наряжать по 1 пешему работнику и каждые 50 дворов по 1 конному работнику. Марийские крестьяне на 6-8 месяцев должны были ехать «в работу к лесной воске на шмаковое дело с ло-шедми и с хомутом и с припасами и с полных хлебом запасы». Не желая отрываться от своих хозяйственных работ, некоторые марийские общины нанимали даже посторонних работников. Их посылали в Казань в качестве конных, пеших работников и плотников. Так, в декабре 1701 г. марийцы и чуваши Козьмодемьянского уезда наняли несколько работников из числа русских крестьян уезда, посадских людей, ямщиков и бывших стрельцов, чтобы те ехали «ис Кузмодемь-янска к Казани к шмаковому делу в плотники с плотничьими снастьми и припасы», уплатив каждому по 3 р. 2 гривны за отработки до Пасхи следующего года. Каждому нанятому конному работнику за 8 месяцев, с февраля по октябрь 1702 г., было отдано по 10 р. 30 к. Однако немногие могли откупиться от тяжелых лесных работ. На протяжении всей первой четверти XVIII в., по многочисленным требованиям Казанской адмиралтейской конторы, десятки и сотни марийских крестьян в качестве плотников, конных и пеших работников трудились месяцами на тяжелом «шмаковом деле». Некоторые там и погибали. Так, посланный в 1715 г. Казанского уезда Алатской дороги Большой Иринской волости ясачный марийский крестьянин Янбарыс Шама-ков «для ронки корабельных лесов» погиб из-за того, что «ушибся с дерева» [7, ф. 350, оп. 1, д. 140, л. 34; ф. 615, оп. 1, д. 4633, л. 139 об., 271-271 об.; 6].
В конце XVII - начале XVIII вв. ясачные марийцы ряда уездов, в том числе Козьмодемьян-ского, поставляли работников на нужды Симбирских селитренных заводов. Их привлекали на рубку, заготовку, подвозку леса и непосредственно на заводские работы. В 1704 г. немало конных и пеших работников было привлечено
на постройку за рекой Камой крепости Серги-евск. В 1707-1708 гг. многие марийские крестьяне Алатской дороги Казанского и Уржумского уездов были мобилизованы делать засеки и нести сторожевую службу в связи с «башкирской ша-тостью». Марийцев привлекали к транспортировке казенных речных судов [7, ф. 248, оп. 5, кн. 237, д. 1, л. 450; 1, с. 180].
На марийских крестьянах лежала постоянная повинность по строительству и содержанию в исправности казенных хлебных амбаров в городах. Они же были заняты на обслуживании казенных мукомольных мельниц в своих уездах. «Великие убытки и разорении» испытывало все ясачное марийское и чувашское население Козьмодемь-янского уезда в конце XVII - начале XVIII вв. из-за тягостных работ на двух казенных мельницах на р. Рутке, где производился помол зерна для «подрядного провианта». Вплоть до 1717 г. приходилось направлять большое число работников на постройку или починку этих мельниц, так как из-за быстрого течения и весенней полой воды «по вся годы те мельницы проносило». После очередной поломки руткинских мельниц ясачные марийцы и чуваши категорически отказались «возобновить» мукомольни и взяли даже на себя обязательство ежегодно платить оброк в казну в размере 79 р., лишь бы избавиться от этого вида отработочной повинности [7, ф. 273, оп. 1, ч. 8, д. 32647, л. 496-496 об.].
Постоянный характер в годы петровских преобразований приобрели подводводная, подорожная, постойная и другие повинности. Марийские крестьяне без платежа прогонов обязаны были поставлять подводы с извозчиками для перевозки почты, грузов, чиновников и т. п. Так, в 1721 г. в Казани «для всяких посылок в уезды и в горо-ды учинена, кроме ямских, одна станция, на которой бывает по 150 подвод Казанского уезду да Уржумской доли ямщики переменяясь по очереди со 100 ясаков. А гоняют те станцовыя подводы в Казанской уезд до первых станцов по 30 верст, до Свияжска 32 версты, до села Услона 5 верст». Из семи ямских станций на большой Кукарской дороге, связывавшей Казань с Вяткой, три «яма» были устроены в марийских Иринской, Кушнин-ской и Черенур Череазской волостях Алатской дороги Казанского уезда. На большой Уржумской дороге из Казани в города Сибирской губернии были установлены 6 ямских станций, в том числе в Сернурской и Ляжской волостях. Расстояние между ямами составляло 10-30 верст.
Марийские крестьяне Казанского уезда обязаны были постоянно держать на этих станциях по 20 подвод с извозчиками «переменяясь по очереди, а прогонов им не даетца и над теми ямами надсмотрщики ис тех же ясачников ямские старосты и стоят по очереди без найму» и оплаты [7, ф. 273, оп. 1, д. 32681, л. 43-44].
В конце XVII - начале XVIII вв. ежегодно ясачные марийцы обязаны были с определенного числа дворов поставлять даточных людей на военные нужды. С введением в 1705 г. рекрутских наборов с них стали брать рекрутов. По данным ландратской переписи, между 1704-1716 гг., например, в 11 марийских волостях Уржумского уезда в армию было набрано 20 рекрутов. Их экипировка и отправка возлагались на общинников [7, ф. 350, оп. 1, д. 435, л. 144-371].
В целом непосильные казенные подати и повинности явились важнейшей причиной того, что ясачная марийская деревня в первой четверти XVIII в. была разорена. В это время хроническими стали недоимки по платежам. Достаточно сказать, что только по Алатской и Галицкой дорогам Казанского уезда в 1721 г. недоимки (без учета канцелярских сборов) с ясачных марийских, русских и татарских крестьян составили с 5116 дворов 2875 ясаков на общую сумму 21296 р., в том числе в 61 марийской волости с 3286 дворов — 1858 ясаков. По свидетельству земских комиссаров Болтина, Дмитрия Есипова и Луки Хвостова, «оные доходы с ясачников не взяты за пустотою, которая явилась по свидетельству и по розыскам 1717 и 1720 годов, которые ясачники померли и бежали в разных годех, а дворы их и пашенные земли и сенные покосы лежат впусте». Громадные недоимки накапливались и по оброчным статьям — за бортные ухо-жаи, хмелевые угодья, бобровые гоны, меленки-колотовки, мельницы, рыбные ловли, оброчные пашни, сенокосы и т. п. [7, ф. 273, оп. 1, д. 32681, л. 599-781].
Тяжесть социальных невзгод усугублялась стихийными бедствиями и эпидемиями массовых болезней. В уездах с марийским населением 1707-1709, 1716, 1722-1723 годы были неурожайными. Большое опустошение произвели вспышки чумы. Казанский губернатор Петр Са-мойлович Салтыков 30 мая 1717 г. вынужден был даже поставить в известность Сенат о том, что «явилась в Казанском уезде по Галицкой и по Алатской дорогам в черемисских сотнях болезнь — руки и ноги и голову назат корчит
и в сутки, в двои и в трои и в неделю от того помирают». За короткое время чума унесла жизнь 2737 мужчин и женщин в 772 дворах марийских селений Галицкой дороги и 1789 человек, живших в 422 дворах марийцев Алатской дороги. По сложившейся круговой поруке сельские общины обязаны были уплатить с «умерших» этих 1194 дворов 658 ясаков с четвертью в размере 4746 р. 18 алтын 3 денег. Доведенные до отчаяния, как пишет казанский губернатор, «ныне великому государю тех волостей оставшие ясаш-ники черемиса бьют челом, чтоб за тех умерших на оставших оных денежных доходов не править, понеже-де они и настоящего каждой своего ясашного тягла на ком что положено, за скудостью своею и за оным подтверждением, платить не могут. Потому что уже не по один год скот у них весь помер же, чем прежде сего как у них было, продавая, то платили ясашное число без доимки». Они же просили, чтоб за тех, кто от нестерпимого правежа «за скудостью побегут в Уфин-ской уезд в башкирцы и в другие места разбре-дутца, того б на нас не взыскивать» [7, ф. 248, оп. 3, кн. 102, д. 44, л. 900-910].
Запустошение оказалось повсеместным. Убыль марийского населения в первой четверти XVIII в. в разных уездах составила от одной четверти до двух третей учтенных во время переписей ясачных дворов и жителей. Бегство марийских крестьян на башкирские земли приобрело в это
время массовый характер, где к середине XVIII в. сложилась этническая группа восточных марийцев.
—т—-
1. Димитриев В. Д. История Чувашии XVIII века. Чебоксары, 1959.
2. Дружинин Н. М. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева. М.; Л., 1946. Т. 1.
3. Захаров В. Н., Петров Ю. А., Шацилло М. К. История налогов в России. IX - начало XX вв. М., 2006.
4. Иванов А. Г., Сануков К Н. История марийского народа. Йошкар-Ола, 1999.
5. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Т. III. № 1579.
6. Пупарев А. Г. Несколько документов о постройке в Казани военных судов // Казанские губернские ведомости. 1862. № 9-11.
7. Российский государственный архив древних актов (РГАДА).
1. Dimitriev V. D. Istoriya Chuvashii XVIII veka. Cheboksary, 1959.
2. Druzhinin N. M. Gosudarstvennye krestyane i reforma P. D. Kiseleva. M.; L., 1946. T. 1.
3. Zakharov V. N., Petrov Yu. A., Shatsillo M. K. Istoriya nalogov v Rossii. IX - nachalo XX vv. M., 2006.
4. Ivanov A. G., Sanukov K. N. Istoriya mariyskogo naroda. Yoshkar-Ola, 1999.
5. Polnoe sobranie zakonov Rossiyskoy imperii (PSZ). T. III. № 1579.
6. Puparev A. G. Neskolko dokumentov o postroyke v Ka-zani voennykh sudov // Kazanskie gubernskie vedomosti. 1862. № 9-11.
7. Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv drevnikh aktov
Ananiy G. Ivanov Mari State University, Yoshkar-Ola
State Tributes and Dues of the Mari at the End of the 17th Century and the first Quarter of the 18TH Century
On the basis of rich materials from archives the author investigates various types of direct, indirect and extraordinary taxes, labour mobilization, recruitment and other dues, imposed on the state village, including the Mari who paid off tributes during the years of Peter I reforms in the first quarter of the 18th century.
Key words: state peasants, the Mari paying off a tribute; tributes and dues, condition of the Mari village, Peter I reforms.
(RGADA).
