CC BY
41
а I
СолоЬова Н.В.
Аспирант Дальневосточного института управления - филиала ФГБОУ ВО РАНХиГС при Президенте РФ.
Государственно-конфессиональные отношения в условиях изменения российской государственности (конец XIX в. - начало 1940-х гг.)
Сложность религиозной картины современной России, существующие проблемы в государственно-конфессиональном и межконфессиональном взаимодействии в сфере свободы совести вызывают необходимость более глубокого анализа данной темы. В 2000-е гг. возросла роль православия в жизни общества. За двадцатипятилетний период увеличилась и укрепилась материальная инфраструктура РПЦ: количество епархий выросло с 76 до 157, приходов - с 6,9 тыс. до 29 тыс., монастырей -с 22 до 804 [1]. В мае 2010 г. Глава РПЦ, патриарх Московский и Всея Руси Кирилл отмечал: «Замечательно развивается диалог между светскими и церковными властями, между церковью и государством» [2]. Государственная власть тесно сотрудничает с представителями церковной иерархии, что отражает новый исторический этап в отношениях Церкви с государством.
Религия предписывает своим приверженцам установленные стандарты поведения, обусловленные её ценностями, заповедями, нормами, что влияет на сознание людей, формирует их мировоззрение. Значительная часть верующих относят себя к той или иной религии на основании национально-культурной принадлежности. Церковь включена в определенную систему социальных институтов общества и выполняет важные социально-воспитательные функции. Особенности вероучения и традиции, устоявшийся образец государственно-церковных отношений, моральные установки, священные символы и нормы поведения, присущие РПЦ, способствуют сохранению православия в России. Вместе с тем, легитимирующая функция религии заключалась в «узаконивании», одобрении общественных порядков, институтов и отношений, притом, что роль религии изменялась в разные исторические периоды, в российском обществе стабильно остается достаточно высоким уровень доверия к Церкви.
В течение многих веков РПЦ выступала как институт, дающий «высшую» санкцию на власть. Символический капитал
№
Церкви коренится в исторической памяти, культурных симво- р. лах, той роли, которую она сыграла в формировании российской государственности, принципов общественной морали и норм поведения, объединении русских земель вокруг Москвы и т.п.
В истории православия не было периода пребывания в демократическом обществе, эта ситуация чужда её духовному и культурному опыту. Православие развивалось в стране, где монархическое государство органически сочеталось с неконкурентной политической культурой и патерналистским обществом.
Религиозная форма легитимации власти, какие бы конкретные очертания она ни принимала, обосновывала иерархическую модель структурирования власти сверху с культивированием безусловного одностороннего «доверия». Правитель имел божественную санкцию на власть, послушание ему считалось религиозной добродетелью.
Возможности религии по поддержанию институтов власти активно использовались в России до 1917 года. Правительство последовательно и целеустремленно использовало Православную Церковь как политический инструмент, призванный стабилизировать положение в стране.
До революции 1917 г. духовенство имело определенные льготы со стороны государства. Оно было освобождено от податей, от воинской повинности. Цензура следила за соответствием произведений искусства политическим и религиозным нормам дозволенности. На основании своего права распоряжаться церковноприходскими землями духовенство получило, согласно Уставу о землях от 1864 г., активное и пассивное избирательное право в отношении органов управления в уездах и губерниях. Манифест 6 августа 1905 г. об учреждении Государственной думы и законы о выборах предусматривали и для духовенства активное и пассивное избирательное право. Принадлежность к духовному сословию устанавливалась при рождении и при вступлении в ряды белого духовенства из других сословий [3].
В первой половине - середине XIX в. основным источником обеспечения большей части приходского клира, в частности, сельского, были платы за требы и традиционные пожертвования. Наделение церковной землей по этой норме продолжалось в разных областях Российской империи до начала XX века. При Николае I предприняты были попытки решения
жилищных проблем духовенства. В конце 1830-1840-х гг. были определены нормы пожертвований и повинностей прихожан, которые были обязаны строить дома для причта, духовенство переводилось на жалование [4].
Изменения в самом обществе, рост его образованности и культурного уровня предъявляли к лицам, претендующим на священнический сан, намного более высокие требования, чем ранее. Данные обстоятельства обусловили рост числа обучающихся в духовных учебных заведениях, дающих завершенное, высшее духовное образование.
Православные ценности, символы, практики и представления о власти создавали основу для признания как данности складывавшихся социальных порядков и существовавших социальных неравенств. При монархии сложилось представление об идеальной форме взаимоотношений между Церковью и государством, которая предполагала их взаимодействие.
До 1917 г. Церковь составляла единую социальную систему с государством. Влияние религиозной организации на общественную жизнь и на государственные структуры формировалось не через представителей власти, а через повышение авторитета церкви и укоренение её в гражданском обществе. Это позволило Церкви стать влиятельной силой, способной реализовать свои цели, распространять духовные ценности во благо общества. Формирование социокультурной сферы общества в значительной степени базировалось на религиозных традициях. Приходы вели разного рода внебогослужебную деятельность. В частности, священнослужители обучали грамоте простой народ, проводили работу по профилактике пьянства, поощряли благотворительность состоятельных граждан.
В 1917 г. в православном сообществе развернулась дискуссия о характере взаимоотношений церкви и государства, церковном устройстве. Проводились съезды духовенства, на которых рассматривался вопрос о церковно-государственных отношениях, церковном строе и управлении.
Изменения государственной политики в отношении духовенства отразились на священнослужителях в период Октябрьской революции. Так, в 1917 г. в соответствии с Декретом Второго Всероссийского съезда Советов «О земле» и Декларацией прав народов России были национализированы цер-ковно-монастырские земли [5] и ликвидированы религиоз-
ные привилегии. По существу Церковь исключалась из сферы р. гражданской и государственной жизни. Решением СНК от 30 ноября 1917 г. изъятые у церкви монастыри передали Наркомату призрения. В декабре того же года вопросы воспитания и образования были переданы из духовного ведомства Народному комиссариату просвещения. Одновременно в ведение государства передали акты гражданского состояния - гражданский брак и метрикация (декреты ВЦИК и СНК от 16 - 18 декабря
1917 года) [6].
В соответствии с Декретами СНК «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» от 20 января (2 февраля)
1918 г. [7] и «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 г., произошла национализация церковного имущества. В результате Церковь потеряла не только собственность, но и право её приобретать. Советская власть ограничила права духовенства и их влияние на население, усложнила существование православных приходов. РПЦ была поставлена в жесткие рамки запретов и ограничений в условиях, определенных законодательством. Еще более усугубило положение духовных лиц и членов их семей лишение избирательных прав духовенства (Конституция 1918 г.). В соответствии с Положением «О создании общин» [8], утвержденного Отделом Управления НКВД в 1919 г., религиозная община могла существовать как частное общество (союз), деятельность которого ограничивалась рамками церковности (внутренний порядок церковной и хозяйственной части; добровольные сборы на создание причта и церкви; вопросы веры). Действия новой власти церковь восприняла как начало открытых против нее гонений, что усилило протестное настроение духовенства.
Государственно-конфессиональные отношения заметно обострились после окончания гражданской войны, в период увеличения смертности населения по причине голода. Церковь собирала средства для оказания помощи голодающему населению, что поднимало её авторитет. Гражданская власть не могла смириться с этим. Был взят курс на борьбу с религией.
Советское государство, руководствуясь идеологическими принципами, преследовало религиозные объединения и организации. Граждане страны с разной степенью интенсивности привлекались к ответственности за свои религиозные убеждения. В марте 1922 г. на очередном заседании Полит-
бюро Л.Д. Троцкий выступил с предложением: «..В каждой губернии назначить неофициальную неделю агитации и предварительной организации по изъятию ценностей. Агитации придать характер, чуждый всякой борьбы с религией и церковью, а целиком направленный на помощь голодающим...». [9] В уездах к работе Комиссий привлекали местные исполкомы в лице представителей финотделов и помголов1, которые обязаны были один раз в месяц представлять в ЦК Помгол сведения об изъятых предметах и подробные отчеты для публикации в газетах перечней ценностей, изъятых из местных храмов и монастырей [10]. Как следствие, церковные институты влачили полулегальное существование и подвергались гонениям. В результате сложилась сложная и противоречивая обстановка внутри духовенства, что явилось причиной острых разногласий, прежде всего по вопросу лояльности к новой власти.
Несмотря на то, что церковь не получила юридического оформления и была отделена от государства, она делала попытки консолидироваться и перестроиться в качестве самостоятельной и независимой от государства организации, ища опору в самих мирянах, то есть у значительной части российского общества. Однако это практически никак не повлияло на большевиков: они приступили к построению нового государства, основой которого уже не были религиозные традиции, духовные ценности, поэтому считали нецелесообразным сохранять взаимоотношения с религиозными организациями.
Исторически сложилась система духовного ведомства, которая состояла из разветвленной структуры и имела в составе представительства в регионах страны. В частности, на Дальнем Востоке в 1920-х гг. было 76 епархий, 6,9 тыс. приходов, 22 монастыря [11].
Государственно-конфессиональные отношения в 1920-х гг. на Дальнем Востоке были выстроены в русле общей государственной политики. Так, законной силой обладали только те акты гражданского состояния, которые приняли органы гражданской власти. В документах, выдаваемых гражданам правительственными учреждениями и должностными лицами, не допускалось указаний на вероисповедание граждан или на отсутствие принадлежности к какому - либо вероисповеданию.
На основании ст. 43-й Основного закона правительства
1 Помгол - аббревиатура 20-х гг. XX в.: помощь голодающим.
Дальневосточной республики были проведены следующие ме- р роприятия:
- архивы бывших Консисторий передали по месту их нахождения в соответствующие областные регистрационные камеры;
- архивы всех других вероисповедных и административных учреждений по регистрации актов гражданского состояния изъяли из ведения этих учреждений и передали в исключительное ведение регистрационных камер по месту нахождения учреждений [12];
Так, из Протокола заседания военного революционного комитета Удско-Чумиканского района о метрических книгах и церковном имуществе от 7 июля 1923 г. следует, что «создавали комиссии для описи церковных ритуальных предметов и принадлежностей» [13]. В это же время:
- священникам запретили выдавать удостоверения или справки о крещении и бракосочетании [14];
- национализировали недвижимое имущество и средства соборов, одновременно с участками земли, на которых были возведены дома и пристройки священников.
Например, в Описи недвижимого имущества и капиталов Градо-Хабаровского Успенского собора на 1 января 1923 г. содержался перечень земельных участков, занимаемых Хабаровским Успенским собором в городе, «дом для 3-го священника и 3-го псаломщика, одноэтажный, деревянный, построенный в 1911 г. на церковные средства собора вместе с деревянной пристройкой для помещения сторожа собора и просфорни» [15].
Дома причта церквей передавали в ведение ревкомов для размещения в них школ и в случае «ненадобности их для нужд государственных или общественных» сдавали в аренду. Верующим предлагали организоваться в особое общество, зарегистрироваться и, если «пожелают, пользоваться зданием церкви и церковным ритуальным имуществом, войти в договорные отношения с ревкомом» [16].
Чаще церкви закрывали и в них открывали школы, «учитывая большую нужду в зданиях, пригодных для размещения учебных заведений. Так, в апреле 1928 г. во Владивостоке была закрыта Скорбященская церковь [17].
В конце 1920-х гг. власть усилила антирелигиозную пропаганду. Для переподготовки и подготовки пропагандистов-антирелигиозников были организованы курсы по 25 чел. на
округ с двухнедельным сроком занятий во Владивостокском, Амурском, Читинском округах. Для подготовки городского антирелигиозного актива действовали вечерние курсы с четырехмесячным сроком обучения, по 6 часов в неделю, всего 96 часов. При организации курсов привлекали окружные советы безбожников, которым поручали практическую часть проведения курсов [18].
В отделах народного образования в штат были введены специальные работники по антирелигиозной пропаганде и воспитанию, в педтехникумах и на «педфаке ГДУ - ввели подготовку школьных работников по антирелигиозным вопросам» [19].
Население неоднозначно реагировало на действии властей и продолжало доверять церкви. Из Резолюции секретариата Далькрайкома ВКП (б) «О состоянии безбожной работы» от 19.декабря 1930 г. следует, что в крае была развернута «антисоветская агитация кулачеством, воспользовавшимися административным закрытием церквей» [20]. Как отмечало бюро Даль-крайкома в мае 1937 г., «оживление деятельности церковников (Спасск, Ворошилов, Благовещенск)» требует заслушивания докладов горкомов об антирелигиозной работе [21].
Власть была вынуждена изменить отношение к Церкви только в первой половине 1940 -х гг. Митрополит Сергий в послании пастырям и пасомым Христовой православной Церкви с призывом защитить Отечество (22 июня 1941 г. ) отмечал, что «именно нам нужно помнить заповедь Христову: «Больше сея любве никто же имать, да кто душу свою положит за други своя...» (Ин. 14,13) , положим же души свои вместе с нашей паствой...» [22].
Решением исполнительного комитета Хабаровского краевого Совета депутатов была учреждена первая в крае община верующих православного исповедания, с размещением храма «Божьего» в Краснофлотском поселке Амурской Краснознаменной флотилии. В декабре 1943 г. в Хабаровске действовала одна церковь: «Святого Александра Невского» в Краснофлотском поселке Кировского района, настоятель Фурман Даниил Ефимович, притом, что в городе 4 бывшие здания церквей продолжали использовать под хозяйственные цели: на ст. Хабаровск - 1 (занята под детсад железнодорожников), по ул. Тургеневской между ул. Вокзальной и ул. Серышева (занята под мастерские), по ул. Театральной (Дом печати), на кладбищах
при ст. Хабаровск - 1 (занята воинской частью). Собраниям ве- р. рующих были разрешены церковные службы и предоставлены помещения для этих целей.
Начало поворота в государственно-церковных отношениях в сторону их нормализации положила встреча Сталина с тремя высшими иерархами РПЦ в сентябре 1943 г. В том же месяце был создан Совет по делам РПЦ при СНК СССР, который реализовывал уже новую политику государства в отношении Церкви.
На современном этапе вопросы взаимодействия РПЦ и ее институтов с политической и экономической системой органов государства, явлениями культурно-духовной сферы приобрели особую важность. Особенно актуальными вероисповедные проблемы стали для российского Дальнего Востока. Регион занимает приграничное положение, что является предпосылкой для растущего влияния зарубежных миссий. Так, большинство из действующих в Приморском, Хабаровском краях и Амурской области конфессиональных организаций являются отделениями зарубежных протестантских и неохристианских церквей.
Противоречивость и значимость религиозного фактора в обществе диктуют необходимость учета исторического опыта церковно-государственных отношений в XX в. как в теоретическом, так и в конкретно-историческом аспектах.
Список литературы:
1. Доклад Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на Поместном Соборе Русской Православной Церкви (Москва, 27-29 января 2009 г.). М„ 1997. С. 1.
2. Визит Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Белгородскую область. Белгород, 2010. С. 2.
3. Римский C.B. Российская Церковь в эпоху Великих реформ. Церковные реформы в России 1860-1870-х годов. М„ 1999. С. 443.
4. Смолич И.К. История Русской церкви: 1700-1917. В 2т. М„ 1996. С. 333.
5. Протоирей Олег Кобец. А.Н. Крупенков, Н.Ф. Крупенков. История Белгородской епархии. Белгород, 2006. С. 200.
6. Губкин О. Русская Православная Церковь под игом богоборческой власти в период с 1917 по 1941 годы. СПб., 2006.
7. Русская Православная церковь и коммунистическое государство. 1917 -1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 29.
8. ГАБО. Ф. Р-426. On. 1. Д. 1. Л.202.
9. Русская Православная церковь и коммунистическое государство. 1917 -1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. С.85.
10. Васильева О.Ю. Русская православная церковь и советская власть в 1917-1927гг. // Вопросы истории. 1993. № 8. С. 5.
11. НСБ ГАХК. Вестник ДВР. Изд. упр. делами Совета Министров. Чита, 1922. Июль. №3. С. 60. Инв. № 1345.
12. ГАХК. Ф. Р-1196. Оп.2. Д.1. Л. 17.
13. ГАХК. Ф. Р-643. Оп. 4. Д.91. Л. 40.
14. ГАХК. Ф. Р-1196. Оп.2. Д.1. Л. 17.
15. Там же. Л. 18 об.
16. ГАХК. Ф. Р-137. Оп.Ю. Д. 132. Л. 1-1 об.
17. ГАХК. Ф. П-2. Оп.1. Д.95. Л. 208-210.
18. ГАХК. Ф. П-2. Оп.1. Д. 147. Л. 64-65.
19. ГАХК. Ф. П-2. Оп.1. Д.218. Л. 152-155.
20. ГАХК. Ф. П-618.. Оп.1. Д.313. Л. 232-233.
21. Цыпин В. (протоирей) История Русской Православной Церкви. 1917-1990. Московская патриархия, 1994. С. 110.
22. ГАХК. Ф. Р-1359. Оп.1. Д. 1. Л. 26-26 об.
Bibliography
1. Report of the Locum Tenens of the Patriarchal Throne Metropolitan Kirill of Smolensk and Kaliningrad at the Local Council of the Russian Orthodox Church (Moscow, January 27-29, 2009). M„ 1997. 1 p.
2. Visit of His Holiness Patriarch Kirill of Moscow and All Russia to the Belgorod Region. Belgorod, 2010. 2 p.
3. Rimsky S.V. The Russian Church in the Age of Great Reforms. Church reforms in Russia in 1860-1870-ies. M„ 1999. 443 p.
4. Smolich I.K. History of the Russian Church: 1700-1917. In 2 m. M„ 1996. 333 p.
5. The archpriest Oleg Kobets. A.N. Krupenkov, N.F. Krupenkov. History of the Belgorod diocese. Belgorod, 2006. 200 p.
6. Gubkin O. Russian Orthodox Church under the yoke of godless power in the period from 1917 to 1941. SPb., 2006.
7. The Russian Orthodox Church and the Communist State. 1917 -1941. Documents and photographic materials. M., 1996. 29 p.
8. HABO. F. p. 426. Op. 1. A. 1. L. 202.
9. The Russian Orthodox Church and the Communist State. 1917 -1941. Documents and photographic materials. M., 1996. 85 p.
10. Vasilyeva O.Yu. Russian Orthodox Church and Soviet Power in 1917-1927gg. // Questions of history. 1993. № 8. With. 5.
11. NSC of the GAKhK. Herald of the DDA. Ed. Exercise, the affairs of the Council of Ministers. Chita, 1922. July. № 3. p. 60. Inv. № 1345.
12. GAKHK. F. P-1196. Op.2. D.l. L.17.
13. GAKHK. F. P-643. Op. 4. D.91. L.40.
14. GAKHK. F. P-1196. Op.2. D.l. L.17.
15. Ibid. L. 18 vol.
16. GAKHK. F. P-137. Op.lO. D.132. L. 1-1 vol.
17. GAKHK. F. P-2. Op.l. D.95. L. 208-210.
18. GAKHK. F. P-2. Op.l. D.147. L. 64-65.
19. GAKHK. F. P-2. Op.l. D.218. L. 152-155.
20. GAKHK. F. P-618 .. Op.l. D.313. L. 232-233.
21. Tsypin V. (protoire) The history of the Russian Orthodox Church. 1917-1990. The Moscow Patriarchate, 1994. P. 110.
22. GAKHK. F. P-1359. Op.l. D.l. L. 26-26.
D I
№
