Научная статья на тему 'Государственная власть и бизнес в России: новая модель взаимодействия'

Государственная власть и бизнес в России: новая модель взаимодействия Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

CC BY
521
69
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Философия права
ВАК
Ключевые слова
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ / БИЗНЕС / КОРПОРАТИВИЗМ / НЕОКОРПОРАТИВИЗМ / ПЛЮРАЛИЗМ / АССОЦИАЦИИ БИЗНЕСА / STATE AUTHORITY (GOVERNMENT) / BUSINESS / CORPORATISM / NEO-CORPORATISM / PLURALISM / BUSINESS ASSOCIATIONS

Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Гермаш Татьяна Александровна

В статье представлено исследование проблем политического взаимодействия государственной власти и бизнеса в России в начале XXI века. Особое внимание уделяется процессам консолидации государственной власти и бизнеса и институционализации их отношений. Анализируя формы и модели их взаимодействия, автор приходит к выводу, что в России происходит становление корпоративизма, который имеет выраженные отличия от европейских неокорпоративистских практик политического представительства.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Government and business in Russia: a new model of interaction

In article research of problems of political interaction of the government and business is presented to Russia per 2000. The special attention is given to processes of consolidation of the government and business and an institutionalization of their relations. Analyzing forms and models of their interaction, the author comes to a conclusion about formation in Russia of corporativism which has the expressed differences from the European neocorporativism.

Текст научной работы на тему «Государственная власть и бизнес в России: новая модель взаимодействия»

В последние годы отношения Российского государства и бизнеса находились в центре внимания исследователей. Существование диалога власти и бизнеса и его формы, представители сторон и предметы обсуждения, результативность переговорного процесса и его значимость для страны - эти и другие вопросы стали объектом научных дискуссий и теоретических исследований. И хотя на политической арене присутствовали и другие действующие лица и группы интересов (политические партии, региональные элиты, общественные организации, бюрократия, представители силовых структур), российская государственная власть и бизнес все это время оставались главными акторами политического процесса.

Консолидация и централизация государственной власти в начале XXI века подтолкнули представителей российского бизнеса к осознанию необходимости собственного объединения и институционального представительства корпоративного интереса на политическом уровне. Важно отметить, что в этот период произошло массовое образование отраслевых и секторных ассоциаций бизнеса, которые в подавляющем большинстве случаев были «социетальными», создавались «снизу».

Корпоративизация отраслей российской экономики, где действуют сотни и тысячи субъектов, привела к ослаблению внутрикорпоративного

соперничества и способствовала преодолению фрагментации и персонализации представительства интересов. Поэтому можно согласиться с А.А. Зудиным, который выделяет пути сближения современной российской системы артикуляции и представительства экономических интересов на политической арене с западными образцами [3].

Многие ассоциации бизнеса партийно-электоральным механизмам политического представительства предпочли систему прямого

функционального участия в государственной политике и управлении. Однако первоначально эта модель взаимодействия государственной власти и бизнеса имела черты плюрализма. Она не только оставляла пространство для

межкорпоративной конфронтации и лоббирования, т.к. единый

«социетальный» интерес могли выражать несколько ассоциаций, но и ставила государство в позицию монопольного игрока.

Нужно сказать, что сама по себе корпоративизация отношений внутри российского бизнеса необходимое, но не достаточное условие развития корпоративной модели взаимодействия основных политических сил в России.

Большинство российских авторов соглашаются с тем, что в 2000 годы произошло становление новой парадигмы взаимодействия государственной власти и бизнеса, но все же они по-разному интерпретируют ее. Так, например, О. Гоман-Голутвина [2], А.А. Аузан [1] связывают начало перехода к новой модели с провозглашением экс-президентом В.В. Путиным принципа «равноудаленности» крупного бизнеса и государственной власти. В свою очередь А.А. Яковлев [12], А. Зудин [4] и др. отправной точкой формирования новой системы считают выстраивание «коллективного представительства» интересов разных слоев бизнеса.

На наш взгляд, формирование корпоративистской парадигмы взаимодействия государственной власти и бизнеса в современной России, с одной стороны, связано с отказом от построения персоналистских режимов и партон-клиентских отношений, предотвращением сращивания высшей государственной власти и крупного бизнеса. С другой стороны, новая модель отношений государственной власти и бизнеса потребовала преодоления плюралистического хаоса представительства интересов и привела к созданию ассоциаций специального интереса, иерархически организованных и имеющих привилегии участия в разработке и реализации государственной политики. Они не просто соединили многочисленные отраслевые и секторные объединения бизнеса, способствовали локализации конфликтов между экономическими субъектами, но и стали контрагентом диалога бизнеса с государственной властью и участниками корпоративистской системы согласования, а не открытой конфронтации.

Речь идет о трех ведущих деловых ассоциациях современной России -Российском союзе промышленников и предпринимателей (далее - РСПП), «Деловой России» и «ОПОРА России». Рассмотрим их детально.

Из трех крупнейших российских объединений бизнеса, имеющих доступ к высшим институтам государственной власти (Президент и Правительство РФ) самым влиятельным и наиболее последовательным в своей этатистской политике является РСПП. Его участники - это отраслевые объединения и отдельные предприятия крупного российского бизнеса, в том числе и сырьевого.

РСПП активно поддерживает и реализует государственную программу частногосударственного партнерства, выступает за социально ответственный бизнес и социальный консенсус. Причем политика РСПП, очевидно, макрокорпоративистская, т.к. Союз претендует на монополию представительства интересов всего российского бизнеса в отношениях с государственной властью и институтами гражданского общества. Однако, хотя РСПП декларирует свою заинтересованность в развитии различных корпоративистских связей и институтов, будь то трехсторонние комиссии различных уровней или же отношения с общественными организациями без государственного посредничества, магистральным направлением деятельности для РСПП остается двусторонний диалог с властью.

Несмотря на то что РПСС позиционирует себя как объединение «работодателей всех уровней, руководителей крупных, средних и малых компаний всех регионов России, отраслевых союзов и корпоративных ассоциаций» [9], в пространстве политического представительства

существуют и две другие значимые ассоциации бизнеса. Они созданы при непосредственном участии и под патронажем российской государственной власти (Президента и Правительства РФ) специально как институты представительства интересов определенных кругов бизнеса, обратной связи и в некоторых отношениях инкорпорации - «Деловая Россия» и «ОПОРА России» (далее - ОПОРА) [5; 6].

Эти две общественные организации выражают интересы так называемого «неолигархического» бизнеса, в некоторых отношениях даже противостоят последнему. Так, «Деловая Россия» - это ассоциация крупного несырьевого и среднего бизнеса, которая позиционирует себя как независимая политическая и экономическая сила. В свою очередь ОПОРА представляет собой объединение малого и среднего бизнеса, деятельность которого направлена на решение задач прикладного характера.

Можно согласиться с мнением российских исследователей о том, что многие реформы в начале XXI века проходили при непосредственном участии именно функционеров «Деловой России» и ОПОРЫ и лоббировании их интересов. Это, прежде всего, ряд законов из пакета дебюрократизации, программа Грефа, изменение налогового и гражданского законодательства, которые имели положительное влияние на экономику страны. Так, согласно периодическим мониторингам Всемирного банка по исследованию делового климата в России, в этот период существенно снизились издержки от проверок деятельности бизнеса, что пошло на пользу и государству и экономическим субъектам. А.А. Яковлев [12] и А. Аузан [1] справедливо замечают, что в политике дебюрократизации было заинтересовано именно среднее и малое предпринимательство, т.к. в руках крупного, а тем более «олигархического», бизнеса сосредоточены рычаги преодоления административных барьеров и в некотором смысле наличие последних ему даже выгодно - мешает развитию мелких конкурентов.

Сегодня и РСПП, и «Деловая Россия», и ОПОРА имеют широкую социальную базу, агрегируют и артикулируют интересы бизнеса. Однако, по сути, это корпоративистские и этатистские организации, т.к. они созданы и функционируют при непосредственной организационной и информационной поддержке государственной власти, а также во многих аспектах являются монопольными представителями интересов определенных экономических кругов и даже обладают статусом инкорпорации. Их взаимодействие с государственной властью происходит в «режиме консультаций», а не конфликта, что делает эти организации неотъемлемой частью системы российского корпоративизма.

Важно отметить, что корпоративистская модель отношений государственной власти и бизнеса в России получила некоторые институциональные очертания: Совет по предпринимательству при

Правительстве РФ, куда входили представители РСПП, «Деловой России» и ОПОРЫ, регулярные встречи членов Бюро правления РСПП с В.В. Путиным. Несмотря на то что эта модель взаимодействия основных контрагентов имела корпоративистские корни, она не приобрела устойчивые формы.

Можно согласиться с А. Зудиным, который настаивает на том, что «ниша представительства бизнеса в федеральном центре была сознательно разделена “сверху” между ведущими ассоциациями, две из которых были созданы при содействии Кремля: “Деловая Россия” и ОПОРА (Объединение предпринимательских обществ России)» [4, с. 67]. Между ними существует пространство для потенциального конфликта, что снижает шансы на их

объединение. Поэтому до сих пор все попытки бизнеса консолидироваться и выступить единой политической силой терпели неудачи.

Можно утверждать, что российский корпоративизм имеет непрочные горизонтальные связи, он государствоцентричен. В политической сфере государство является ведущим и устанавливающим правила игроком, главным агентом модернизации, который, как считает глава РСПП А. Шохин, сохраняет контроль (прямой и косвенный) над 75 % российской экономики [11].

Также оказалась выхолощенной стратегия построения трипартистской модели макрокорпоративизма в России. Несмотря на то что многие отечественные ученые возлагали на нее большие надежды как на действенный инструмент социального партнерства, можно согласиться с С. П. Перегудовым, указывающим на номинальное участие бизнеса в трехсторонних комиссиях, на отсутствие «сцепления» профсоюзных организаций со своей социальной базой [8], на имитационный характер системы российского трипартизма в целом, которая «находится вне основных “силовых линий”, определяющих главные параметры общественно-политического развития» [7].

Отметим, что позиция государственной власти в отношении развития трипартистских институтов остается неоднозначной. С одной стороны, запущен процесс ратификации конвенции Международной организации труда «О представителях работников», предусматривающей дополнительные гарантии и особые формы защиты профсоюзным деятелям. С другой -Правительство РФ внесло в Госдуму законопроект, упрощающий процедуру увольнения или вынесения дисциплинарного взыскания профсоюзным лидерам. По мнению секретаря крупнейшей профсоюзной организации России «Федерации независимых профсоюзов России» (ФНПР) А.

Шершукова, эти меры усилят позиции работодателей и приведут к еще большему дисбалансу сторон социального партнерства [10].

Все вышесказанное позволяет нам сделать вывод том, что в современной

России происходит становление особой корпоративистской модели

взаимодействия государственной власти и бизнеса, которая призвана как обеспечить российскую политическую систему механизмами функционального представительства интересов и обратной связи с экономическими контрагентами, так и служить целям сохранения сложившегося политического режима «управляемой демократии».

Можно назвать ряд отличительных особенностей российского

корпоративизма:

1) он государствоцентричен и базируется на этатистских настроениях бизнес-ассоциаций;

2) он построен на принципах вертикального («зонтичного») контракта, т.к. контрагент государственной власти выступает не с позиции единства основных сил, а представлен несколькими центрами политического представительства интересов бизнеса, которые до сих пор не выработали действенных механизмов сотрудничества и признания лидерства;

3) российский корпоративизм не имеет прочной нормативно установленной институциональной базы, что делает его латентным, недоступным для общественно-политического контроля и конструктивной общественной критики;

4) в системе взаимодействия государственной власти и бизнеса остается

пространство для преференцированных режимов, что связано с

существованием крупных промышленных и промышленно-финансовых корпораций, непосредственного государственного участия в экономике. Персонализм в отношениях этих контрагентов угрожает стабильности существующей макрокорпоративистской модели, создавая предпосылки для ее перехода на отраслевой и секторный уровни;

5) неустойчивость институциональной основы делает российский корпоративизм зависимым от колебаний политической конъюнктуры. Он реализуется как система избирательного доступа лояльных государственной власти ассоциаций бизнеса к процессу разработки, принятия и реализации тех политических решений, которые органы государственной власти готовы выносить на обсуждение в формате согласования с бизнесом;

6) российский корпоративизм нельзя признать либеральным, или «социетальным», хотя существуют ассоциации бизнеса и на всех уровнях власти действуют трипартистские органы - трехсторонние комиссии. В действительности он является двусторонним, причем представители бизнес-сообщества свою политику солидаризуют с позицией государственной власти.

На наш взгляд, государственной власти и бизнесу с помощью институтов корпоративистского взаимодействия удалось решить важнейший вопрос -сохранение достигнутых позиций и статусов и извлечение из них максимальных выгод, как политических, так и экономических. Однако поставленные в послекризисный период задачи модернизации, как нам представляется, станут серьезным испытанием на прочность и эффективность российской системы корпоративизма.

Литература

1. Аузан А. Общественный договор и гражданское общество: публичные лекции // http://www.polit.ru/lectures/index.html

2. Гаман-Голутвина О. Бюрократия или олигархия? // НГ-сценарии. 2000. № 3.

3. Зудин А. Государство и бизнес в России: эволюция модели

взаимоотношений // Неприкосновенный запас. 2006 //

http://www.intelros.ru/index.php?newsid=290

4. Зудин А.А. Неокорпоративизм в России? Государство и бизнес при Владимире Путине // Pro et Contra. 2001. Т. 6. № 4.

5. Общероссийская общественная организация «Деловая Россия» // http://www.deloros.ru

6. Общероссийская общественная организация малого и среднего предпринимательства «ОПОРА России» // http://www.opora.ru

7. Перегудов С.П. Треугольник взаимовыгодной имитации // Независимая газета. 2007. 20 марта.

8. Перегудов С.П. Трипартистские институты на Западе и в России: проблемы обновления // Полис. 2007. № 2.

9. Российский союз промышленников и предпринимателей // http://www.rspp.ru

10. Хамраев В. Профбоссам намекнули на увольнения // Коммерсантъ. 2010. 8 февраля.

11. Шохин А. Взаимодействие власти и бизнеса: семинар в Высшей школе экономики, открытое выступление 14.12.2009 // http://www.lobbying.ru

12. Яковлев А.А. Власть, бизнес и движущие силы экономического развития в России: до и после «дела ЮКОСа» // Общественные науки и современность. 2005. № 1.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.