CC BY
191
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2011. № 2
П.С. Каневский, канд. полит. наук, доц. кафедры политологии и социологии политических процессов социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова*
ПРОФСОЮЗЫ КАК ЭЛЕМЕНТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Профсоюзы являются важнейшим институтом общества, от которого зависит стабильность функционирования политической системы. Это не только механизм защиты прав наемных работников, но и механизм сцепления между государством и гражданским обществом. Трехстороннее взаимодействие между властью, бизнесом и профсоюзами является не только необходимым в современных российских условиях, но само это взаимодействия нуждается в серьезных изменениях. В статье проведен анализ нынешнего состояния профсоюзного движения в России, обрисованы перспективы его дальнейшего развития, а также проанализированы политическое значение и опыт развития профсоюзного движения на примере ряда зарубежных стран.
Ключевые слова: политическая система, профсоюзы, группы интересов, лоббизм, корпоративизм, трипартизм.
Trade unions form a vital institute of the society, which influences the stability of the political system. It is not only a mean of defending employees' rights, but also a way of coherence between the state and the civil society. Tripartile interaction between the government, business and trade unions is not merely essentialfor contemporary Russia, but it also needs some serious shifts. Current article contains analysis of the state of the trade unions in today's Russia, perspectives of its further development, and also comparative analysis of trade unionism and its significance in several foreign countries.
Key words: political system, trade unions, interest groups, lobbying, corporatism, tripartism.
В настоящее время российское профсоюзное движение находится в неоднозначном положении. С одной стороны, после крушения советской системы российскими профсоюзами была унаследована мощная организационная структура с высоким уровнем членства наемных работников. С другой стороны — эта система по-прежнему является одним из наиболее проблемных секторов российской политической системы и всего общества. Как показывает мировой опыт, ни одна модернизация не проходила успешно без активного вовлечения граждан в управленческий процесс. Это, во-первых, повышает потенциал взаимодействия между властью и обществом, во-вторых, снижает кризисный и конфликтный потенциал политической системы. Однако механизм взаимодействия
* Каневский Павел Сергеевич, e-mail: baggio-18@yandex.ru
между профсоюзами и политической системой является многоуровневым, так как помимо права конвенционального участия профсоюзы должны обладать также конкретным механизмом взаимодействия с органами государственной власти. А это значит, что с институциональной точки зрения профсоюзы должны быть встроены в процесс принятия политических решений, они должны иметь свою политическую базу в виде партий и групп давления, которые были бы способны согласовывать все основные вопросы. Что касается контекстуальной точки зрения, то здесь необходимо, чтобы профсоюзы имели твердую опору в обществе, чтобы они выполняли функции консолидации наемных рабочих и их интеграции в правовую систему, в систему гражданского общества.
В данной статье мы попытаемся разобраться, каким резервом влиятельности потенциально обладают профсоюзы, а также на какие стратегии взаимодействия с государством в нашей стране они могут рассчитывать. Отвечая на эти вопросы, мы стремимся сделать выводы не только о профсоюзах как таковых, но и обо всей системе социального партнерства, взаимовыгодного сотрудничества между политическими и социальными акторами. Ведь социальное партнерство между гражданами и государством — это не только развитие трудовых отношений или экономически взаимовыгодной коммуникации, но и фундамент взаимного доверия, недостаток которого ощущается сейчас во всем обществе.
Поскольку речь идет не просто о социальном партнерстве, но о функционировании политической системы, то важно рассмотреть профсоюзное движение именно через призму конкретных механизмов политического властвования, через реальный политический процесс, т.е. через систему лоббизма как конкретного механизма артикуляции и агрегирования интересов. В России в настоящее время нет модели налаженного социального партнерства. Точнее, она вроде бы есть, точно так же как и разветвленная сеть профсоюзных организаций, однако она с трудом отвечает реальным интересам наемных работников и весьма своеобразно транслирует политической системе их требования. Российская специфика заключена не только в том, что не существует нормативно оформленного института лоббизма1, но и в том, что в стране про-
1 Именно профсоюзы наряду с ассоциациями предпринимателей являются теми группами интересов, которые стояли у истоков лоббизма в странах Западной Европы, США, а также в странах Юго-Восточной Азии. Как следствие сейчас профсоюзы являются одной из ключевых групп, влияющих на процесс принятия решений в Европейском союзе. Профсоюзы вместе с бизнес-ассоциациями оказали решающее влияние на нормативное оформление единого внутреннего рынка ЕС, который наряду с Таможенным союзом и Экономическим и валютным союзом составляет основу единой европейской экономической зоны (см.: Бусыгина И. "Невидимая рука": корпоративный лоббизм в Европейском союзе // Неприкосновенный запас. 2006. № 48—49).
должается поиск подходящей модели социального партнерства, которая отвечала бы уровню развития политической культуры и традиционным ценностным ориентациям.
Попытаемся проанализировать попытки встраивания профсоюзов в механизм политической системы, которые принимались в последние десятилетия. Ряд авторов справедливо отмечают, что в ранние годы независимости в России имелись отчетливые тенденции движения в сторону классического трипартизма — особой модели корпоративизма, характеризующейся взаимодействием между профсоюзами, работодателями и властью2. Подобные трехсторонние консультационные комиссии стали повсеместно развиваться после Второй мировой войны в Западной Европе и со временем превратились в цельную систему. Их появление было связано с развитием и воплощением в жизнь социал-демократической доктрины, которая, по мнению некоторых западноевропейских идеологов, должна была послужить "подушкой безопасности", страховавшей новую Европу от крайностей как левого, так и правого толка. В результате на смену глобальным классовым конфликтам пришел умеренный диалог, а ключевая роль в посредничестве между работниками и компаниями стала отводиться государству.
В рамках взаимных соглашений принимались ключевые решения относительно занятности, уровня заработной платы, длительности рабочей недели, пенсионной системы, социальных гарантий работников и пр. Это, безусловно, не могло полностью снять классовую напряженность, однако заметно снизило кризисный потенциал социально-политической системы. Трехсторонние комиссии в разных странах выполняли различные функции. Платой за введение корпоративистских принципов партнерства в жизнь была бюрократизация профсоюзов, что несколько снижало динамику производства, так как перед принятием решений требовалось множество предварительных консультаций.
В отдельных странах, например в Италии, трехсторонние комиссии возникали лишь в отдельные исторические периоды, когда нужно было устанавливать новые правила игры. Итальянские профсоюзы в определенный момент стали одной из самых влиятельных групп интересов в обществе, добившись небывалых привилегий в так называемый период "горячей осени" (1968—1975 гг.), получая постоянную поддержку со стороны социалистического правительства, что еще более укрепило их позиции. Однако в данном случае перекос в сторону профсоюзов оказался так велик, что ущемлялись уже права работодателей, которые несли серьезные убытки, и
2 См., например: Перегудов С.П. Трипартистские институты на Западе и в России: проблемы обновления // Политические исследования. 2007. № 3. С. 78—91.
уже последние стали выступать в роли "отыгрывающейся" стороны. Наиболее ярким примером реакции со стороны компаний является знаменитый "марш 40 тысяч", в котором на массовые акции протеста вышло все среднее звено менеджеров и белых воротничков автомобильного гиганта "Fiat"3. Обратная тенденция в отношениях между работниками и работодателями в Италии (и во многих других странах мира) началась уже в 1980-е гг., когда во всем мире начались процессы глобализации и децентрализации рынка, повлекшие за собой спад популярности профсоюзов, которые все больше углублялись в межорганизационные противоречия (три ведущие итальянские ассоциации профсоюзов традиционно тяготеют к различным сторонам идеологического спектра)4. Эти противоречия удалось временно снять в результате созыва очередной трехсторонней комиссии 1993 г. в Риме, которая на последующие десятилетия "установила новые правила игры, пересмотрев принципы распределения доходов, привязав индексацию заработной платы к уровню инфляции и вернув некоторые принципы централизации профсоюзов"5. Однако реалии рынка диктовали свои условия, и итальянские профсоюзы так и не смогли вернуть идеальные условия периода своего расцвета. С приходом к власти С. Берлускони, открыто лоббировавшего интересы бизнеса, профсоюзное движение фактически лишилось поддержки со стороны государства (крах коалиции Р. Проди лишь подтверждает это). Подобные обстоятельства не сделали данные группы интересов менее влиятельными, однако это знаменовало собой временный закат периода трехсторонних соглашений. Точнее — трехсторонние соглашения в том виде, в котором они существовали, элементарно устарели и перестали отвечать новому балансу сил. Поэтому сейчас большинство как итальянских, так и профсоюзов и работодателей других стран Европы стоят перед необходимостью выбора иных форм партнерства.
Пример Италии является показательным по многим аспектам. Прежде всего он демонстрирует, что трипартизм не является универсальным механизмом социального партнерства и что для его
3 Pulignano V. Understanding the changing influence of trade unions in contemporary Italy // Phelan C. Trade union revitalisation: trends and prospects in 34 countries. Oxford, 2007. P. 233.
4 CGIL (Всеобщая итальянская конфедерация труда), включающая в себя 5,5 млн членов, традиционно ориентирована на социалитистическую и коммунистическую политические силы; CISL (Конфедерация профсоюзов Италии) имеет прочные связи с Римско-католической церковью и христианскими демократами; UIL (Итальянский рабочий союз) состоит из сторонников республиканской и либеральной доктрины (Trade unions across Europe. http://www.fedee.com/tradeunions.html#Italy).
5 Pulignano V. Op. cit. P. 234.
воплощения в жизнь обычно требуется определенная политическая конъюнктура, а именно наличие социал-демократических и умеренно социалистических сил в правительстве, готовых идти навстречу профсоюзам и выступающих за ограничения свободы бизнеса. Впрочем, что касается трипартизма, то здесь тоже имеются исключения: в таких странах, как Германия, Ирландия, его принципы — централизация профсоюзов, умеренное вмешательство государства в экономические вопросы — не зависят от идеологии коалиции, находящейся у власти, поэтому в указанных странах (хоть и в несколько видоизмененном варианте) они сохраняют силу по сей день. Например, в Германии профсоюзы традиционно сильно зависят от посредников-лоббистов и государственных организаций, что снижает потенциал их автономных действий, однако в то же время профсоюзы встречают достаточно понимания со стороны данных структур, так как в рамках трехстороннего взаимодействия существует консенсус по поводу основных задач, стоящих перед экономикой страны. Во многом именно это единство позволяет Германии бессменно удерживать звание первой экономики Европы, избегая серьезных кризисов между компаниями и работниками.
Надо сказать, что в России очень слабо учитывается положительный опыт развития профсоюзного движения и его правовое регулирование в зарубежных странах, где профсоюзы уже давно являются неотъемлемым элементом политической системы и решительно выдвигают критические замечания в адрес компаний, собственников, а также государства и проводимой им политики.
Впрочем, пример той же Италии демонстрирует и ту важнейшую роль, которая отводится государству в спорах между сторонами. По логике трехсторонних соглашений государство всегда должно защищать интересы более слабой стороны, стремясь к балансу сил. Слишком большая свобода профсоюзов чревата экономическими трудностями для компаний и правительства, однако, будучи оставленными в борьбе с работодателями наедине, профсоюзы неизбежно скатываются к радикализации, проникаются крайне левыми взглядами, что ведет к затяжным и опасным для политической системы акциям протеста. Примером последнего является недооценка протестного потенциала в Греции, где забастовки вышли за рамки профсоюзного движения, привлекли на свою сторону радикально настроенную молодежь и не первый год расшатывают политический каркас страны.
В России потенциальный уровень протеста в последнее время также значительно возрос. Согласно данным ФОМ, более трети россиян испытывают желание участвовать в акциях протеста и замечают подобные тенденции в своем окружении. Даже среди 156
граждан, лояльных политике Д. Медведева и В. Путина, этот показатель составляет 30%6. По данным Левада-центра, за последние два года число тех, кто считает, что забастовка — это реальный способ добиться удовлетворения своих требований, выросло с 12% до 16%. Крайней, но неизбежной мерой, считают забастовку студенты (39%), руководители предприятий и управленцы (37%) и в целом россияне моложе 25 лет (35%)7. Если учесть, что макроэкономическая ситуация не очень благоприятна для нашей страны, то эти показатели не являются критичными. Однако они показывают, что в обществе нарастает потенциал именно стихийной активности, яркими примерами которой можно назвать выступления рабочих в Пикалеве или приостановка судоремонтного завода в Приморье в 2009 г. В данном случае речь идет о единичных акциях в моногородах, но у подобных акций всегда есть возможность превращения в более массовые выступления. Ключевым же моментом является то, что профсоюзы, не будучи встроенными в процесс принятия решений, фактически оказываются обречены именно на стихийные выступления, используя болезненные удары по инфраструктуре (перекрытие дорог, остановка ключевых предприятий) с целью привлечь к себе внимание властей и общественного мнения.
Следовательно, умеренное вмешательство в экономические вопросы и разумный контроль за предпринимателями со стороны государства являются в ряде случаев не просто желаемыми, а необходимыми компонентами модели социального партнерства. Особенно четко эта необходимость осознается в результате всемирного экономического кризиса, который вскрыл все недоработки правительства в этой сфере, непропорциональный перевес ситуации в пользу бизнеса (особенно крупного), а также вынудил идти по пути непопулярных реформ, лишая профсоюзы и без того незначительного влияния и ставя под удар социальную стабильность.
Очевидно, что какой-либо определенной стратегии взаимоотношений профсоюзов ни с бизнесом, ни с властью еще не сложилось. В советское время условные трехсторонние комиссии существовали на пересечении различных уровней государственного управления: государственный директорат предприятий вступал в контакт с государственными же по сути профсоюзами, последние выступали придатками первого и не принимали ни одного решения без его одобрения. К тому же профсоюзы были крепко связаны с местными отделениями коммунистической партии, с распадом которой они лишились и своего стержня, будучи вынужденными
6 Кто готов бастовать и протестовать? // ФинАм. 2010. 11 нояб. http://www. finam.info/need/news242D100001/default.asp
7 Там же.
искать новую организационную структуру и самостоятельно ориентироваться в изменившемся экономическом пространстве.
Новый этап становления диалога между профсоюзами и властью начался в 1991 г. и был ознаменован очень осторожными отношениями независимых профсоюзных лидеров с государственными органами, так как политическая жизнь была очень нестабильна, а расклад сил был не до конца ясен. В 1993 г. произошел решающий конфликт между Кремлем и Белым домом, в ходе которого ведущий профсоюз страны ФНПР (Федерация независимых профсоюзов России) — главный наследник ВЦСПС — во главе с И. Клочковым выбрал сторону А. Руцкого (т.е. фактически парламента), призвав рабочих к массовым акциям протеста в ответ на антиконституционные меры президента8. Однако политический конфликт окончился поражением парламента и заморозкой всех профсоюзных счетов. И. Клочков был вынужден уйти в отставку, а на его место пришел московский профсоюзный лидер М. Шмаков.
Кремль тогда остро ощутил политическое значение независимых профсоюзов, которые накануне и в период октябрьского кризиса 1993 г. стали одним из главных катализаторов не только про-тестной активности, но и спровоцировали дальнейший разрыв между и без того расходящимися идеологическими секторами российского общества: либеральные силы считали, что профсоюзы являются пережитком социализма и что нужно делать больший упор на развитие бизнеса. Однако представление о том, что профсоюзы являются силой, поддерживаемой исключительно социалистическими партиями и политиками, все больше обретает характер некоего клише. Одного взгляда на профсоюзные системы Италии, Франции, Испании, Германии (в которых существует традиционное противостояние между левыми и правыми, однако и те, и другие поддерживают профсоюзы) достаточно, чтобы понять — европейские профсоюзы давно перестали быть опорой лишь социалистов — их поддержки ищут все ведущие политические партии9.
Существует однако и другой пример — профсоюзное движение в "либеральных демократиях" (США, Великобритания, Австралия, Израиль и пр.), которые шли по пути планомерной децентрализации экономики. Например, в США решающий скачок в этом процессе пришелся на 1983—2006 гг., т.е. на тот период, когда реали-зовывался рейгановский принцип снятия ограничений развития либеральной экономики (что, кстати, во многом и послужило при-
8 См.: Малышев М.А. Трипартизм в системе социального партнерства // Социология власти. 2008. № 1.
9 Впрочем, это не отменяет сказанного выше, что Россия по-прежнему нуждается в социал-демократической политической силе (партии), которая смогла бы поддержать профсоюзы, представлять их в органах власти, задать им вектор дальнейшего развития.
чиной нынешнего всемирного экономического кризиса). За это время численность американских профсоюзов сократилась на 40%, и в настоящий момент профсоюзное движение охватывает не более чем 7,9% работников, занятых в частном секторе10. В Австралии численность профсоюзов с 1980 по 2006 г. также упала на 50%, в Великобритании падение составило 55% с 1979 по 2001 г. Эти цифры говорят о том, что либерализация экономики и развитие профсоюзов — тенденции противополжные. Чем более свободной является экономика, тем слабее в ней роль традиционных институциональных групп интересов и прежде всего профсоюзов. Либерализация экономики сопровождается такими процессами, как глобализация, перенос производства в третьи страны, а главное она сопровождается появлением крупных игроков в сфере финансов и производства, что провоцирует многочисленные слияния и банкротства более слабых компаний. В подобных условиях профсоюзное движение впадает в кризис, так как оно организуется исходя из принципов централизации, базирующихся на социал-демократической доктрине. Эти принципы имели распространение и в "либеральных демократиях" в период до и после Второй мировой войны — с 1930-х по 1970-е гг., — который был временем расцвета профсоюзов в США и Великобритании.
У профсоюзного же движения в России начиная с 1994—1995 гг. положение двойственное. С одной стороны, профсоюзы позиционируются как наследие социализма, что в политической плоскости подкрепляется поддержкой со стороны КПРФ, которая всячески демонстрирует свою приверженность идеалам рабочего класса, но в реальности радикальность ее лозунгов мало помогает цивилизованному встраиванию профсоюзов в систему принятия решений. С другой стороны — центральное правительство и регионы неохотно идут на диалог с профсоюзами, предпочитая тактику наименьшего сопротивления и делая ставку на лояльность профсоюзных лидеров — прежде всего в структуре ФНПР. Таким образом, правительство заинтересовано скорее в погашении какой-либо активности профсоюзов, понимая опасность нового социального взрыва. В эту логику вписывается вся система российского корпоративизма и трипартизма, которая, конечно, заметно отличается от классических моделей.
В 1994 г. трехсторонние консультации были начаты фактически на новой основе, а на первое место в диалоге вышли ФНПР от наемных работников и Координационный совет объединений работодателей (КСОР), в который входит 35 объединений от различных компаний. В целом трехсторонние соглашения начиная с 1994 г.
10 Clawson D., Clawson M.A. US unions and revitalisation strategies in the neo-liberal era // Phelan C. Op. cit. P. 40.
становятся нормой11. Развитию социального партнерства способствуют и распоряжения глав регионов и муниципальных образований о проведении коллективно-договорной кампании. Подобные соглашения подписываются в среднем на два года: в последнее время в России были подписаны трехсторонние соглашения между РСПП, профсоюзами и руководством ЦФО, аналогичные соглашения заключались в Москве, Санкт-Петербурге, Уральском федеральном округе, Приморском крае, Оренбургской области, Воронежской области и пр. На первое место в данных соглашениях выходят основные принципы модернизации, в том числе озвученные президентом РФ Д. Медведевым. Например, в соглашении между РСПП, властями и профсоюзами ЦФО особо были оговорены программы по развитию малого и среднего бизнеса, территорий инновационного развития, инновационного бизнеса, вопросы реструктуризации промышленного сектора, а также роль наукоградов12. Однако верен ли вывод о том, что российский трипар-тизм идет по пути модернизации или же это простое следование политической конъюнктуре?
Создается впечатление, что российское законодательство полностью соблюдает баланс интересов между профсоюзами, бизнесом и властью. Формально это подтверждают и данные Росстата, согласно которым забастовочное движение в России сошло на нет (таблица). Эти данные показывают, что всплеск протестной активности пришелся на 2004—2005 гг., что часто объясняется так называемым "законом Токвиля", согласно которому в период экономического роста материальные требования граждан к государству начинают расти. Действительно, в период благоприятных макроэкономических показателей многие граждане начали требовать улучшения своего материального положения и фактически старались саботировать работу. В то же время нельзя забывать, что принятые в 2005 г. поправки в Трудовой кодекс максимально усложнили проведение легальных забастовок, а прочие выступления работников (или, как их принято называть, "трудовые конфликты") Рос-стат не учитывает13. Например, по данным ФНПР, в 2007 г. реальных забастовок было 1047, а не 7, как на то указывают данные Росстата.
11 См.: Сергеев А.И. Своеобразие российского трипартизма // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2009. № 99.
12 Координационный совет РСПП в ЦФО подписал Трехстороннее соглашение и принял участие в работе Совета при полномочном представителе Президента РФ в Центральном федеральном округе // Официальный сайт РСПП. 2010. 9 дек. http://рспп.рф/news/view/385
13 Забастовочная стабильность // Ъ-Власть. 2008. 8 дек. № 48 (802).
Количество организованных забастовок в 2004—2010 гг. (данные Росстата)14
Год Количество забастовок Количество бастующих
2004 6000 195 500
2005 2575 84 600
2006 8 1200
2007 7 1500
2008 4 1900
2009 1 10
2010 (первое полугодие) 0 0
Можно с достаточной степенью уверенности утверждать, что низкая забастовочная активность последних лет — следствие не удачных трехсторонних договоренностей, а изменения трудового законодательства и давления институтов власти (в особенности региональных) и работодателей на независимые профсоюзы. Фактически в трехстороннем переговорном процессе происходит явный перекос в сторону власти и бизнеса, в то время как профсоюзам отводится второстепенная роль. Например, ст. 413 Трудового кодекса объявляет незаконными забастовки в больницах, на предприятиях энерго-, тепло- и водоснабжения, авиационного, железнодорожного и водного транспорта, связи, если ее проведение "создает угрозу обороне страны и безопасности государства, жизни и здоровью людей", не конкретизируя понятия угрозы жизни и безопасности15.
В статье 410 Трудового кодекса сказано, что решение о забастовке должно быть одобрено более чем 50% работников, что делает ее невозможной на предприятиях с непрерывным циклом производства. Кроме того, на профсоюзы часто оказывается непосредственное давление со стороны силовых органов, в частности прокуратуры и милиции. Такая позиция со стороны власти позволяет многим руководителям государственных и частных предприятий не обращать внимания на выступления профсоюзных лидеров.
На первый взгляд ситуация в России в последние годы похожа на ситуацию в США, где масштабные забастовки сегодня также
14 Росстат в I полугодии не зарегистрировал ни одной забастовки. 2010. 19 июля // AK&M Online News. http://www.akm.ru/rus/news/2010/july/19/ns_3145680. htm/
15 Глубина протеста // Ведомости. 2008. 29 января. http://www.vedomosti.ru/ newspaper/article/2008/01/29/140581
стали редкостью. Да, в США за последние 20 лет в силу вышеупомянутых экономических и идеологических причин действительно ужесточилось трудовое законодательство. Тем не менее американские законы предусматривают четкую процедуру переговоров между потенциальными забастовщиками и работодателями, которая не позволяет последним произвольно отклонять требования работников. Так что даже несмотря на кризис, в котором находятся американские профсоюзы, права работников там фактически защищены больше, чем в России, численности профсоюзов которой может позавидовать любая европейская страна.
По мнению руководителя Центра по изучению проблем взаимодействия бизнеса и власти П. Толстых, профсоюзы в современной России, особенно ФНПР, скорее имитируют реальную профсоюзную работу, действуя больше как бизнес-структуры, получающие прибыль от огромной собственности. "Лидер ФНПР М. Шмаков является опытным лоббистом", — говорит эксперт. И далее: "В 90-х годах он скооперировался с коммунистами. Когда политический тренд стал меняться, он так же удачно скооперировался с управлением по внутренней политике администрации президента и работает под его началом"16.
Однако при всем при этом на многих предприятиях возникают примеры абсолютно новых по структуре и стилю деятельности профсоюзов, такие как профорганизация на заводе Ford во Все-волжске, профсоюзы на заводах "Heineken" и "General Motors" в Санкт-Петербурге, профсоюз "Единство" на заводе "АвтоВАЗ", которые уже добились определенных успехов. Часто подобные профсоюзы создаются как альтернатива организациям, лояльным начальству заводов или местному чиновничеству. Однако таких профсоюзов пока слишком мало, чтобы говорить о тенденции.
Очевидно, что для институционализации в рамках социально-политического партнерства между государством и обществом профсоюзы должны иметь политический капитал не в виде административного ресурса и права распределения собственности, а в двойной поддержке. С одной стороны, необходима конкретная политическая сила, которая поддержит независимое профсоюзное движение, с другой — сами работники должны увидеть в профсоюзах влиятельного партнера, готового отстаивать их интересы. Пример политической опоры был дан в 2008 г. "Единой Россией", которая поддержала идею создать профсоюз офисного и управленческого персонала под названием "Вместе". При поддержке партии на местах стали создаваться правовые центры, оказывающие юридическую помощь работникам, первоначально был замечен
16 См.: Каримова А. Восстание "белых воротничков" // Коммерсантъ "Деньги". 2009. 2 марта. № 713.
значительный рост членства в профсоюзе. Поддержка подобного рода профсоюзов могла бы стать хорошей гражданской опорой для партии, позволила бы увеличить реальное влияние и включиться в трехсторонний диалог с привлечением множества заинтересованных работников. Однако менее чем через год проект профсоюза "Вместе" был заморожен усилиями главы ФНПР М. Шмакова, который смог убедить политиков в Кремле, что идея создания профсоюза "белых воротничков" является вредоносной, аргументируя это тем, что организация окажется внесистемной17. В итоге проект был официально переведен под крыло "Соцпрофа", и с тех пор никаких новостей о его развитии не было. Данная ситуация продемонстрировала, что между властями и профсоюзными лидерами существует борьба за симпатии рядовых членов профсоюзов, но и те и другие думают больше об увеличении своего политического капитала, чем о реальных интересах работников.
Когда говорят о роли профсоюзного движения, то часто вспоминают только массовые забастовки и парализованные отрасли экономики или обслуживающего сектора. Несомненно, баланс в трехстороннем диалоге между властью, бизнесом и профсоюзами найти достаточно сложно, часто случаются перекосы в ту или иную сторону, как мы можем наблюдать это в современной Европе, где профсоюзы обладают столь существенным влиянием, что способны блокировать межнациональные договоренности (например, два года назад итальянские профсоюзы в течение нескольких месяцев блокировали продажу компании "Alitalia", пока правительство не согласилось выполнить их требования) и вносить коррективы в законодательство. Однако ни одна политическая партия не может игнорировать их интересы, они являются важнейшей частью политической системы, во многом стабилизирующей ее. Ведь конфликты между общественными группами и властью неизбежны в любой стране, вопрос лишь в том, будет это происходить в рамках правовой системы, где у каждого есть лимит влияния, либо в стихийном виде, когда ни власти, ни работники не имеют никаких гарантий стабильности.
В чем же причина существующего положения профсоюзов, и какие могут быть варианты выхода из ситуации? Рассмотрим несколько плоскостей, в которых лежат проблемы российского три-партизма.
1. Первая плоскость — государство—крупный бизнес. Формально крупный бизнес активно вовлечен в консультационный и переговорный процесс, от его имени выступают многочисленные союзы работодателей. Однако в реальности эти союзы не заинтересованы
17 Савельева Д. Кремль приостановил создание профсоюза "белых воротничков". http://www.rb.ru/topstory/politics/2009/02/09/100133.html
в каком-либо плодотворном диалоге, так как все основные вопросы решаются в ходе взаимодействия с властями. Мы имеем дело с очень сильным остаточным эффектом радикальной либерализации экономики, имевшей место в 1990-е гг. и в более скрытом виде продолжающейся до сих пор. Как было сказано, принципы либеральной экономики всегда находятся в противоречии с развитием профсоюзов, потому что для свободного предпринимательства требуется децентрализация и снижение контроля со стороны государства. В России же сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, государство планомерно усиливает свое влияние в экономической сфере, идя по пути этатизации основных отраслей экономики. В этом процессе нет ничего отрицательного для политической системы, так как активное вмешательство государства в экономику наблюдается во многих странах с высоким уровнем развития социальной сферы: например, в Дании или Швеции. Однако в последних нет явно выраженного сегмента крупного бизнеса, т.е. экономически общество здесь является достаточно однородным, уровень экономической, а следовательно, и политической стратификации низок. В России же, напротив, существует огромная пропасть между бедными и богатыми, и всего несколько тысяч человек контролируют основную частью национального богатства страны. Получается, что, с другой стороны, государство поддерживает и либерализацию экономики.
Таким образом, парадоксальность ситуации в России заключается в том, что этатистские тенденции сочетаются с развитием либеральной экономики, доступ к которой получают лишь избранные компании, в том или ином виде аффилированные с властью. И все ключевые вопросы решаются в этом двустороннем диалоге, профсоюзы в данном случае влияния не имеют. Можно, конечно, привести пример недавнего противостояния между РСПП (главным коллективным лоббистом интересов крупного бизнеса) и ФНПР по поводу увеличения трудовой недели, в ходе которого и правительство, и администрация президента поддержали позицию лидера ФНПР М. Шмакова о недопустимости подобного решения. Однако дело здесь скорее не в том, кто выиграл голоса политического руководства в этом лоббистском соревновании, а в том, что само руководство сочло такой проект опасным для стабильности политической системы, чреватым неблагоприятными последствиями. В этом смысле государство действительно старается поддерживать статус-кво между бизнесом и профсоюзами, не допуская явных перегибов в ту или иную сторону. Однако степень вовлеченности крупного бизнеса в реальный политический процесс не идет ни в какое сравнение с ролью, которая отводится профсоюзам. Отраслевые, банковские лобби, автопром, металлургическая и нефтегазовая про-
мышленность считаются ключевыми элементами, вокруг которых сегодня формируется законодательная повестка дня в системе представительства профессиональных и экономических интересов, в то время как профсоюзы в законотворческую деятельность не вовлечены. Поскольку бизнес лишь формально участвует во взаимодействии с профсоюзами и все основные вопросы решает в обход данных структур, то получается, что трипартизм дает сбой, так как игнорируется важнейший элемент трехсторонней координации действий. Тем не менее этот элемент нужен не только для контроля и поддержания трудового законодательства. Взаимодействуя лишь с государством, бизнес фактически лишается влияния среди широких слоев населения — иными словами, оказывается не способным выполнять свою социальную функцию.
2. Вторая плоскость трипартизма — государство—профсоюзы, которая характеризуется стратегическим взаимодействием. Профсоюзы не оказывают влияния на законодательный процесс, им отводится в лучшем случае роль совещательного органа. Однако государство со своей стороны оказывает на профсоюзы весьма значительное влияние, формируя то правовое поле, в рамках которого последние действуют. Профсоюзы являются еще и важнейшими "приводными ремнями", каналами вертикального влияния органов государственной власти, которые через профсоюзные организации и с согласия профсоюзных лидеров формируют общественное мнение по ключевым государственным и трудовым вопросам. Достаточно сказать, что "Единая Россия" уже вплотную приблизилась к тому, чтобы фактически взять под полный контроль ФНПР. И хотя член руководства "Единой России" А. Исаев не смог сместить М. Шмакова на последних выборах главы ФНПР, очевидно, что происходит усиление партийного влияния в ведущем профсоюзе страны и окончательный отход данной организации от сотрудничества с КПРФ18.
Не будет преувеличением утверждение, что государство смотрит на профсоюзы несколько утилитарно, т.е. как на проводника своих решений и фактор, сдерживающий политическую активность. В то же время игнорируется важнейшая функция профсоюзов — функция социализации. Профсоюзы, будучи встроенными в политический процесс и имея реальное, а не номинальное влияние в обществе, отвечают за формирование гражданского самосознания и национальных ценностей, в активном поиске которых государство находится уже не один год. Помимо этого профсоюзы являются важнейшим элементом проведения социально ориентированной политики, базисом современного социального государства.
18 Михаил Шмаков вновь возглавит профсоюзы // Коммерсантъ. 2011. 13 января. № 3 (4544).
Однако эти функции профсоюзы в состоянии выполнять только лишь в том случае, если они обладают достаточным резервом влиятельности в обществе, если они служат механизмом сцепления между гражданами и политической системой. Сейчас российские профсоюзы крайне слабы и не обладают достаточным влиянием, поэтому их функции на данном этапе дублируются политическими партиями и администрацией.
3. Наконец, третья плоскость трипартизма — профсоюзы—круп-ный бизнес. В общих чертах суть проблемы их взаимоотношений уже была описана выше. Можно лишь добавить, что в крупных компаниях, особенно на государственных или полугосударственных предприятиях (за исключением некоторых западных компаний), профсоюзы находятся под контролем собственного руководства. Что же до мелких и средних компаний и предприятий, то в них профсоюзы либо слабы, либо их нет вовсе. Случаи, когда они реально выполняют свои защитные функции, крайне редки и являются скорее исключением, нежели правилом.
Из сказанного следует важный вывод: существующая система диалога между властью, бизнесом и профсоюзами с трудом может называться полноценной трипартистской моделью, потому что трехсторонний контакт, по сути, не налажен. А самое главное, что в этот процесс совершенно не вовлечены граждане. Иными словами, трехсторонние соглашения существуют, но лишь на уровне представителей власти, руководства профсоюзов и руководства работодателей, в то время как работники компаний в большинстве случаев даже не знают, что на их предприятии есть профсоюз. Как следствие почти половина россиян (45%) ничего не предпринимают в случае нарушения их трудовых прав, в профсоюз в подобных случаях обращаются лишь 4% граждан, в то время как 21% стремится обращаться напрямую к начальству19. Только 6% считают, что влияние профсоюза на месте их работы велико, 35% — что профсоюз мало влияет на положение работников (среди членов профсоюзов соотношение ответов на эти же вопросы составляет 20% к 76%). Таким образом, нельзя утверждать, что, оказывая влияние на профсоюзных лидеров, власти будут оказывать влияние и на простых членов профсоюзов, поскольку коммуникация между первыми и последними практически не налажена.
Очевидно, что в системе социального партнерства давно назрела необходимость перемен. Однако также очевидно, что нынешняя модель трипартизма устраивает слишком многих, чтобы говорить о возможности быстрых изменений. Следовательно, нужно искать пути постепенного выхода из этой ситуации, ставшей тупиковой. Необходимо встраивать профсоюзы в уже существующие элемен-
19 Роль профсоюзов в современной России. Опрос ВЦИОМ. 2009 г. http:// wciom.ru/novosti/press-vypuski/press-vypusk/single/10827.html
ты гражданского общества, такие, как общественные палаты, которые созданы по стране повсеместно, но которым не хватает реального наполнения. Элементы гражданского общества не могут состоять лишь из правозащитников или защитников окружающей среды, которые будут защищать лишь формальные права или экологию. Необходимо, чтобы эти группы включали большинство работающих и преследовали бы конкретные экономические и социальные цели, и такими группами могут быть именно профсоюзы, а также ассоциации малого бизнеса, которые точно так же как профсоюзы, страдают от неполноценности системы представительства интересов и отсутствия действенной защиты прав частного предпринимательства.
Государство как главный и универсальный институт политической системы существует даже тогда, когда действия власти противоречат интересам гражданского общества. Однако профсоюзы как группы, основывающиеся исключительно на социальных общностях, не обладают такой же прочной структурой: профсоюзы должны отражать интересы наемных работников, иначе они перестают выполнять свои функции.
России требуется особое законодательство относительно профсоюзов. В настоящее время единственным полноценным нормативным актом, регламентирующим деятельность профсоюзов, является закон "О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности". Прописанных в нем положений уже явно недостаточно, чтобы четко определить взаимоотношения между членами профсоюзов и работодателями. Кроме того, недавно в закон были внесены поправки, которые позволяют еще больше усилить давление на профсоюзных активистов20. Таким образом, вместо того чтобы совершенствовать профсоюзное законодательство, власти предпочитают править существующее, причем правки происходят явно не в пользу профсоюзов.
Дальнейшее развитие политической системы России невозможно без учета роли профсоюзов как ее важнейшего элемента,
20 3 ноября 2010 г. Конституционный суд принял определение, которое позволяет предприятиям увольнять неосвобожденных профсоюзных активистов без согласия вышестоящей профсоюзной организации. По мнению разработчиков, активисты имели необоснованные преимущества по сравнению с другими работниками, что несовместимо с положениями ст. 19 Конституции о равенстве всех перед законом и судом. Однако в реальности закон открывает новые возможности для руководства предприятий увольнять профсоюзных активистов без согласия вышестоящей профсоюзной организации. Поправки уже были раскритикованы ведущими аналитиками и политиками. В частности, заместитель председателя комитета Госдумы по труду и социальной политике О. Шеин считает их дорогой к "уничтожению легального рабочего движения в России" (см.: Шеин О. Стихийная сила, с которой сложно договариваться, никому не нужна // Накануне. 2010. 12 февр. http://www.nakanune.ru/articles/14492
действующего на основе принципов закона и справедливости, способствующих построению сильного и социально-ответственного государства. В конечном счете профсоюзы являются фактором, который способен снять социальную напряженность в обществе, включить граждан, бизнес и власть во взаимовыгодный диалог. Ведь гораздо более целесообразно строить гражданское самосознание на реальной организационной основе, а не стихийно.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бусыгина И. "Невидимая рука": корпоративный лоббизм в Европейском союзе // Неприкосновенный запас. 2006. № 48—49.
Глубина протеста // Ведомости. 2008. 29 января. http://www.vedomosti. ru/newspaper/article/2008/01/29/140581
Забастовочная стабильность // Коммерсантъ "Власть". 2008. 8 декабря. № 48 (802).
Каримова А. Восстание "белых воротничков" // Коммерсантъ "Деньги". 2009. 2 марта. № 713.
Координационный совет РСПП в ЦФО подписал Трехстороннее соглашение и принял участие в работе Совета при полномочном представителе Президента РФ в Центральном федеральном округе // Официальный сайт РСПП. 2010. 9 декабря. http://рспп.рф/news/view/385
Кто готов бастовать и протестовать? // ФинАм. 2010. 11 ноября. http:// www.finam.info/need/news242D100001/default.asp
Малышев М.А. Трипартизм в системе социального партнерства // Социология власти. 2008. № 1.
Михаил Шмаков вновь возглавит профсоюзы // Коммерсантъ. 2011. 13 января. № 3 (4544).
Перегудов С.П. Трипартистские институты на Западе и в России: проблемы обновления // Политические исследования. 2007. № 3.
Роль профсоюзов в современной России. Опрос ВЦИОМ. 2009 г. http://wciom.ru/novosti/press-vypuski/press-vypusk/single/10827.html
Росстат в I полугодии не зарегистрировал ни одной забастовки. 2010. 19 июля // AK&M Online News. http://www.akm.ru/rus/news/2010/july/19/ ns_3145680.htm/
Савельева Д. Кремль приостановил создание профсоюза "белых воротничков". http://www.rb.ru/topstory/politics/2009/02/09/100133.html
Сергеев А.И. Своеобразие российского трипартизма // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2009. № 99.
Шеин О. Стихийная сила, с которой сложно договариваться, никому не нужна // Накануне. 2010. 12 февраля. http://www.nakanune.ru/articles/14492
Clawson D., Clawson M.A. US unions and revitalisation strategies in the neoliberal era // Phelan C. Trade union revitalisation: trends and prospects in 34 countries. Oxford, 2007.
Pulignano V. Understanding the changing influence of trade unions in contemporary Italy // Phelan C. Trade union revitalisation: trends and prospects in 34 countries. Oxford, 2007.
Trade unions across Europe. http://www.fedee.com/tradeunions.html#Italy
