Государев дьяк Иван Тимофеев: «Назначение чиновников на высокие должности - серьезное и ответственное дело» Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

Н.М.Золотухина*

ГОСУДАРЕВ ДЬЯК ИВАН ТИМОФЕЕВ: «НАЗНАЧЕНИЕ ЧИНОВНИКОВ НА ВЫСОКИЕ ДОЛЖНОСТИ — СЕРЬЕЗНОЕ И ОТВЕТСТВЕННОЕ ДЕЛО»

Аннотация. В статье рассказывается о выводах, сделанных крупным отечественным чиновником, государевым дьяком Иваном Тимофеевым, жившим на рубеже XVI-XVII вв., относительно причин, расстроивших все государственное управление и хозяйственную жизнь в России во второй половине XVI — начале XVII вв. и в итоге приведших страну к гражданской войне и иностранной интервенции. В числе главных их них Тимофеев называет назначение на высшие должности в государственном аппарате (центральном и провинциальном) недостойных лиц, не соответствующих по своим деловым и личным качествам предоставляемым им постам, полученным за взятки, или неумеренное восхваление носителей верховной власти в государстве. В системе своих рассуждений сумел Тимофеев связать расстройство государственного управления с последующей затем гражданской войной и Смутой с опричными мероприятиями Ивана Грозного, разрушившими «любовный союз» между людьми и натравившими одну половину населения на другую; последовавшими затем «темными интригами» Бориса Годунова; дальнейшим разорением страны, ухудшением всей системы государственного управления, наступившим приЛжедмитрии I, а затем и полным его крушением при Василии Шуйском. Развитию порочного властвования и управления страной содействовало «бессловесное молчание» подданных всех сословий и рангов, покорно воспринимающих разрушение основ правопорядка, порождающее падение нравов в обществе и связанное с ним распространение губительных пороков (сребролюбие, гордость, жажда неправедных наград, хищение чужого имущества, тяга к изобилию вещей, оскорбление, наносимое при ссорах, произношение устами и языком матерных скверных слов, чрезмерное употребление вина и обжорство и содомское гнусное дело), что в конечном счете и привело к взрыву народного негодования, последующей за ним гражданской войне, поставившей страну на грань катастрофы, возможной утраты независимости и гибели. В статье показано, что нарисованная Тимофеевым картина опричного разгрома страны, пороки властвования Годунова, Лжедмитрия и Василия Шуйского во многих чертах совпадают с разоблачениями, сделанными и другими его современниками, как отечественными, так и иностранными, посещавшими Россию в XVI — первой половине XVII вв. Но ни у одного из них нет такого глубокого анализа пагубности для страны назначения на высшие должности в государстве «невежд, мшелособирателей и мздоимцов»; когда к власти и чинам устремляются худшие, а за ними еще худшие, от деятельности которых государство может быть разрушено так, «как будто бы его и не было». Ответственность за

© Золотухина Н.М., 2015

* Золотухина Наталья Михайловна — доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник отдела теории, истории и судебной власти Российского государственного университета правосудия. [nzolotuhina@list.ru]

117418, Россия, г. Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 69.

допущение такого расстройства в деятельности всех отраслей и сфер государственного управления Тимофеев в равной мере возлагает как на властвующих, так и подвластных, ибо «согрешили все от головы до ногу», поскольку недопустимо, когда люди, окутавшись словно саваном бессловесным молчанием, полностью утратили способность к сопротивлению насилию, молча смотрели «на невинных погибели» и, более того, допустили, когда их соотечественники «ради увеличения своих прибылей вступали в союз с овладевшими нами иностранцами <...> заключая с ними сделки об истощении земли православных». Вывод Тимофеева жесток и однозначен: назначение на ответственные должности в государственном аппарате в целях управления всеми делами государства и хозяйством страны является серьезной и ответственной задачей для носителей верховной власти и верховных чиновников. Тимофеев предупредил соотечественников о том, что если в будущем появятся люди, способные разрушать «такое великое, многосиятельное и Богом украшенное государство», каким является Россия, то его Временник послужит им предостережением о последствиях, к которым способны привести страну подобные «зломысленные» действия. Ключевые слова: власть, управление, чиновники, государственное имущество, казна, разорение, мзда (взятка), коварство, лесть, ложь, клевета, ответственность, вина, «несмелство», «немужество», «бессловесное молчание».

Иван Тимофеевич Семенов, по прозвищу Кол, более известный как Иван Тимофеев, происходивший из подмосковных дворян среднего достатка1, сумел добиться своим трудом высоких государственных постов.

Карьеру он начал во второй половине XVI в., пережив за время своей службы нескольких царей (Федора Иоанновича, Бориса Годунова, Лжедмитрия I, Василия Шуйского и Михаила Романова)2; а также гражданскую войну, нашествия лжецарей и шведскую оккупацию3.

1 См.: Корецкий В.И. Новые материалы о дьяке Тимофееве, историке и публицисте XVII в. // Археографический ежегодник. М.: Наука, 1975. С. 147-148. В.И. Корецкий обнаружил, что первоначальным именем дьяка была родовая фамилия Семенов и отчество — Тимофеевич, но впоследствии фамилия Семенов была утрачена, и дьяк стал именоваться Иваном Тимофеевым. Под этим именем он и вошел в историю.

2 И. Тимофеев начал свою службу подьячим при царе Федоре Ивановиче; в 1575 г. он становится дьяком; в 1593 г. назначается дьяком Пушкарского приказа, а в 1598 г. его подпись значится на Избирательной грамоте Бориса Годунова, что свидетельствует о занимаемом им к этому времени высоком положении в иерархии чиновников. В 1601-1604 гг. Тимофеев перечислен в списке голов, назначенных «на Москве для огней и всякого бережения»; в 1604 г. он дьяк Большого Приказа (государевой казны). Кроме приказных дел дьяк нес военную службу (принимал участие в составе правительственных войск, выступавших против Лжедмитрия I); выполнял отдельные дипломатические поручения. В 1607 г. Тимофеев был назначен Василием Шуйским в Новгородскую администрацию (где и пережил шведскую оккупацию); в первой четверти XVII в. уже правительством Михаила Романова Тимофееву были поручены ответственные должности в администрации Астрахани, и затем Ярославля. Его успехи по службе неоднократно отмечались денежными и земельными пожалованиями. В последние годы жизни Тимофеев упоминался в числе дьяков, «сидевших у иконного и печатного дела». См.: Белокуров С.А. Разрядные списки за Смутное время. М.: Изд. Имп. об-ва истории и древностей российских при Моск. ун-те, 1907. С. 84, 143; Солодкин Я.Г. Неизвестные документы о дьяке Тимофееве // Отечественные архивы. 2000. № 1. С. 71-73.

3 Шведскую власть в Новгороде Тимофеев не поддерживал; его подпись стоит под челобитной митрополита Исидора, содержащей просьбу об освобождении всех новго-

Служебная деятельность Ивана Тимофеева, благодаря его трудолюбию и незаурядным способностям, складывалась успешно. Современники отмечали образованность дьяка, называя его «книгочтецом и временных книг писецом»4.

Богатый опыт, приобретенный на государственной службе, пережитые им трагические годы гражданской войны, Смуты и нашествия интервентов, побудили его взяться за перо с тем, чтобы рассказать соотечественникам обо всех этих трагических событиях.

Многие авторы, современники Тимофеева, пережившие Смутное время и гражданскую войну, в своих произведениях пытались выяснить, «отчего разлияся наша страна, которой многие другие государства завидовали?»5; «отчего па-деся превеликая Россия и разорися преже столь твердый столп?»6. Ответить на эти вопросы попытался и Тимофеев, поэтому в его произведении содержится не только критика деятельности носителей верховной власти и ее сановников, но

родцев от присяги шведскому королю. Летописец заметил, что в то время «Бог положи в сердце крепости не во многие люди (Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. XIV.

1 пол. С. 138) был среди них и Тимофеев. Сам Тимофеев рассказывает о шведах как о захватчиках, которые «церкви святые раскопаша», монастыри разграбили и закрыли; новгородские ценности присвоили и отправили в Швецию, а у

новгородцев имения «зле расхитиша», самих же «градожи-телей изнуриша муками и погубиша». См.: Временник Ива-

на Тимофеева / пер., коммент. О.А. Державиной; под ред. В.П. Адриановой-Перетц. М.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 77: 246-79: 247 (далее — Временник, при ссылке на Временник, первой цифрой обозначаются страницы текста источника, а второй — его перевода).

4 См.: Лукичев М.П. Новые данные о русском мыслителе и историке XVII в. Иване Тимофееве // Советский архив. 1982. № 3. С. 23-24.

5 Сказание Авраамия Палицына. М.; Л: Изд-во АН СССР, 1955. С. 101

6 Плач о пленении и конечном разорении Московского государства // Русская историческая библиотека (РИБ). 3-е изд. Л., 1925. Т. 13. Стб. 16.

и объяснение причин несчастий, постигших Россию. Кроме решения данной задачи, он хотел сохранить для соотечественников и сведения об участниках этих событий, когда «жизнь их померкнет» с тем, чтобы они не исчезли из исторической памяти народа7.

Поводом к написанию «Временника» послужило обращение к Ивану Тимофееву новгородского митрополита Исидора с просьбой о написании произведения, повествующего о бедствиях, обрушившихся на Русскую землю «от дней последних царей» и до настоящего времени. Дьяка и самого давно тревожил вопрос о причинах, породивших Смуту в государстве и гражданскую войну, в результате которой в стране народу «едва ли до половины не стало», а сама она оказалась на грани потери своей независимости. И хотя свое единственное произведение Иван Тимофеев назвал «Временником», его интересовала не только и не столько хронологическая последовательность событий, сколько выяснение причин и последствий Смуты и гражданской войны, а также вызванное этими обстоятельствами вмешательство иностранных государств во внутреннюю жизнь России. Цели ставились политические (оценка носителей верховной власти, ее «соспешников» [чиновников] и их деятельности) и нравственные (выяснение похвального и порочного поведения всех соотечественников «с головы до ногу» в период гражданской войны, Смуты и оккупации части территории России интервентами), а также выяснение их совокупного влияния на современное писателю состояние общества и государства.

Тимофеев считал также необходимым предупредить современников и потомков о том,что повсеместное нарушение законов правителями и подданными, попрание морали, забвение общих нужд страны и народа и служение только своим корыстолюбивым интересам неизбежно приводят к трагическим последствиям, угрожающим не только их личному благополучию, но и существованию всего государства8.

Свою главную авторскую задачу Иван Тимофеев усматривал в том, чтобы написать всю правду об обстоятельствах и событиях, происходивших в России как непосредственно в период Смуты, так и в предшествующее ей время, где, по его предположению, и находились корни трагедии, случившейся со страной и ее народом, которые подобно клубку нитей, распутываясь, тянутся «оттуду и до зде»9.

7 Временник С. 117: 291.

8 Автор «Повести 1606», описывая трагические события Смуты, также стремился своим повествованием принести пользу будущим поколениям, усматривая ее в предупреждении «зломысленииков», которые могут появиться в будущем, и о том к каким тяжелым последствиям для страны и народа, могут привести их «зломысленные» действия. См.: Иное Сказание. Повесть 1606 // РИБ. 3-е изд. Л., 1925. Т. 13. Стб. 16.

9 Временник. С. 12: 175.

Тимофеев пришел к заключению, что начало нарушения законного порядка в государстве произошло в царствование Ивана Грозного, затем продолжилось при Борисе Годунове и последующих носителях верховной власти. Серьезную роль в системе нарушений всего государственного порядка сыграло приближение к правителям новых людей: несведущих в управлении государством, неопытных в военном деле, ничего не понимающих в хозяйственной жизни страны, что и привело в итоге к полной разрухе всей экономической и политической жизни в стране.

Приступил он к написанию «Временника», еще находясь в Новгороде в период оккупации города шведскими войсками. Писать приходилось в сложных условиях, соблюдая тайну, постоянно «озираясь во ужасе», как бы не увидели его за этим занятием и не донесли шведским властям; хранить написанное было необходимо «в скрытом и уединенном месте», поэтому он назвал свой труд «тайномысленным начертанием»10. Дьяк жил тогда «не свободно и под страхом» при недостатках «самого необходимого как для телесных потребностей», так и при «оскудении бумаги»11. Тем не менее он не отказался от своего замысла и заявил, что не умолчит обо «всех неправедных делах и нечестиях», которым он был свидетелем, даже если люди, о которых он повествует, находились на «самой высоте», да и в настоящее время еще не окончили своих дней. Долг писателя быть правдивым, и потому Тимофеев смело и без утайки, объективно и всесторонне проанализировал все обстоятельства, приведшие государство к катастрофе, а многих его жителей — к гибели.

Он назвал несколько причин, вызвавших расстройство всего государственного порядка и управления, сумев связать их между собой и выяснить, какие последствия породила каждая из них в отдельности, и как воздействовала их совокупность на состояние общества и государства.

Тимофеев, будучи крупным государственным чиновником, занимавшим в течение ряда лет высокие должности в чиновной иерархии, обратил серьезное внимание на расстройство управления всеми ведомствами и учреждениями, обеспечивающими жизнедеятельность государственной системы: разруху хозяйственной жизни страны (упадок сельского хозяйства и ремесел), попрание законности и отсутствие правосудия, обнажив причины, вызвавшие все эти «неустройства». Одну из них, и притом достаточно значимую, он усматривал в принципе подбора чиновников и деятельности неквалифицированного государственного аппарата как в центральном, так и низовом его звеньях. Большой опыт в этом отношении принесла ему служ-

10 Там же. С. 118: 292.

11 Там же. С. 119: 293.

ба в Новгородском воеводстве (1607-1617 гг.), куда он был направлен Василием Шуйским.

Тимофеев решил начать исследование работы государственного аппарата издалека, рассмотрев ситуацию, сложившуюся в предшествующих царствованиях. Прежде всего, он подверг анализу перемены в его составе, произведенные царем Иваном Грозным. Тимофеев пришел к заключению, что первый серьезный удар по всей иерархии чиновников в государстве был нанесен именно этим царем, поскольку в его царствование началось порочное «перемене-ние» должностных чинов, в чьих руках сосредотачивалось все управление страной, пагубные результаты которого были ощутимы не только в последующих царствованиях, но и современном дьяку состоянии общества и государства.

Царствованию Ивана Грозного Тимофеев дает отрицательную оценку, а политический режим, установившийся в связи с введением опричнины, характеризует как тиранический. Дьяк обратил внимание, прежде всего, на полное попрание законов и правосудия самим царем и его «соспешни-ками» — опричниками. Опричные мероприятия, развернувшиеся по всей стране, сопровождались бессудными казнями ни в чем не повинных людей, в соединении с расправами над их родственниками чуть ли не до трех поколений, процветанием «доносов и шептателей», вызвавшими леденящий страх у всех подданных. «Доносы» и «шептатели» стали одной из главных тем этого времени. Все авторы, рассматривавшие распространение этого зла в России, пытались проследить, откуда и когда оно возникло? И приходили к выводу, что этот порок особенно распространился в царствование Ивана Грозного, поскольку поощрялся царем и его опричным окружением.

Серьезный урон управлению страной нанес «великий раскол», произведенный делением страны на опричнину и земщину. Опричники, получив от государя полную свободу в своих действиях, безнаказанно грабили страну и убивали население. Лицам, входившим в состав опричного войска царя и опричного двора, за одну только привязанность к государю и полное ему покорение раздавались высшие государственные и военные должности, невзирая на полное непонимание стоящих перед ними задач, и неумение их разрешать. При этом многие «добро-мысленные вельможи» не только лишились своих должностей, но были изгнаны из отечества в чужие земли; к себе же царь, кроме опричников, приближал еще и иностранцев (многие из которых, кстати, тоже служили в опричнине), доверяя им свои тайны, так что не вельможи, которых он подозревал в изменах, а он сам стал себе изменником12. Царя окружили в основном

продажные люди, неопытные в управлении, неискусные в военном деле, ничего не понимающие в организации хозяйственной деятельности страны, несведущие во внутренней и внешней политике государства.

Анализируя политический режим, установившийся в стране с введением опричных мероприятий, Тимофеев пришел к неутешительным выводам: земля разделена, люди разобщены, одна их половина (опричнина) натравлена на другую (земщину); не соблюдаются Божественные и государственные законы; правосудие попрано, управление страной полностью утрачено, а между тем давно известно, что «царство, разделившееся в себе самом, не может устоять»13. Беззаконие властей превратило скованный страхом народ в безгласных рабов, а царя «в рабоубителя и мирогубителя»14. Страх, порождаемый доносами и следующими за ними систематическими бессудными казнями, «смяте люди вся», разрушая «любовный союз» между ними. Отсутствие «любовного союза» между людьми привело к тому, что «правда в человецех оскуде и воцари-ся всякая злоба и ненависть»15. Сложившаяся ситуация обесчестила страну, лишила ее силы и предопределила неизбежность гражданской войны и последовавшего за ней кризиса всего государственного строя, которым не замедлили воспользоваться иностранцы, ибо когда в стране неспокойно, она может стать легкой добычей для врагов. Иностранцы скоро узнали «низкое естества нашего пременение иже от древней крепости в худость сошедшее», и поняли, что «несть мужества ни коего в нас до единого, узрели нашу слабость и искушение во всякую прелесть». Эту слабость они приписали всей земле и решили, что они могут легко покорить Россию в этих обстоятельствах. Так началась для России страшная полоса внутренних и внешних смут.

Следует отметить, что Тимофеев был не одинок в своем видении причин, обусловивших гражданскую войну, последовавшую за ней Смуту и интервенцию внешних врагов на территорию Русского государства. Многие мыслители и публицисты утверждали, что именно опричное беззаконие стало прологом развязывания в дальнейшем гражданской войны.

Писатели, принадлежащие к разным слоям общества, как отечественные, так и иностранные, рисовали приблизительно одинаковую картину, обращая особое внимание на «пагубное разделение государства», натравливание одной половины людей на другую; повсеместное

Временник С. 12: 174-13: 175.

13 Там же. 12: 175. Тимофеев в подтверждение своего вывода ссылается на текст Евангелия от Матфея (12: 25): «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе не устоит».

14 Временник. С. 14:177.

15 Плач о пленении и разорении Московского государства. Стб. 224-225.

12

нарушение законов, самоуправство и жестокость царя и его опричников16.

Предметная критика опричных мероприятий содержится в произведениях князя А.М. Курбского, подробно рассмотревшего «безобразия опричнины», связавшего с ними нарушение всего правопорядка в стране, упадка в делах государства, предсказавшего в качестве ее отдаленных последствий гражданскую войну. «Пожар лютости», разгоревшийся по всей стране, произвел «опустошение земли своей», которого никогда не бывало «ни у древних поганских царей <...> ни у нечестивых мучителей христианских»17. Курбский пришел к выводу, что от реализации опричной политики пострадали все сословия в обществе и было полностью нарушено государственное управление в стране

Воинство пришло в полное расстройство, ибо у него не стало не только коней, но и ратного снаряжения, и даже дневной пищи. «Их недостатки и убожества, и бед их смущения, всяко слово превзыде»18. Царь по ложным доносам и несправедливым подозрениям погубил «многочисленных воевод и полководцев, благородных и знатных, прославленных делами и мудростью, в военном деле <...> и в руководстве войсками искушенных», предав их «различным казням целыми семьями без суда и следствия», а «военачальниками поставил своих льстецов»19. Поэтому его армия потерпела полное поражение и «напрасное кровопролитие»20.

Купечество пострадало от безмерных налогов и «лихоимствующих надсмотрщиков».

Крестьяство, согнанное с земли, в связи с опричным ее перераспределением, впало в бедность и нищету, так что некоторые из крестьян отдавали детей в рабство; другие же, не выдержав подобных мук, «предавали себя смерти», поскольку от горестей, которые им пришлось претерпеть, они теряли рассудок21.

Чиновники стали работать плохо, недобросовестно исполняя свой служебный долг, по-

16 Анонимный автор «Повести книги сея от прежних лет» пишет, что раздел земли на опричнину и земщину предоставил Ивану IV «земскую часть людей насиловати и смерти предавати, домы их разграбляти, и воевод данных от Бога ему без вины убивати, и грады краснейшие разрушати, а в них православных христиан немилостиво убивати, даже до сущих младенец» (Сокровища древней русской литературы. М.: Советская Россия, 1984. С. 107).

17 Курбский А.М. История о великом князе Московском / сост., вступит. ст., коммент. Н.М. Золотухина. Тольятти: Ун-т Рос. академии образования, 2001. С. 104.

18 Он же. Второе Послание Вассиану Муромцеву // Библиотека литературы Древней Руси (БЛДР ). СПб.: Наука, 2001. Т. 11. С. 510-511.

19 Он же. История о великом князе Московском С. 153.

20 Третье Послание А.М. Курбского И. Грозному // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М.: Наука, 1993. С. 177. Курбский здесь пишет о сдаче города Полоцка русскими войсками во время Ливонской войны.

21 См.: Курбский А.М. Предисловие к Новому Маргариту //

БЛДР. Т. 11. С. 559.

скольку на ответственные посты в государстве назначались «обидники», клеветники и доносчики. Среди чиновников процветало мздоимство и грабительство тех людей, которые искали у них защиты. Люди перестали получать справедливую защиту и милость от судей22. А между тем правители, и назначенные ими чиновники «поставлены судить своих подданных праведным судом и управлять государством в мире и любви. Но <...> они уподобились хищным зверям, которые не имеют присущей людям жалости и изобретают невиданные мучения на погибель тем, кто желает им добра. Никакая риторика не поможет рассказать о всех этих бедах — неустройстве в государстве, о несправедливом суде, о ненасытном разграблении чужого имущества»23.

Для обеспечения полной безнаказанности деятельности царя было подвержено разложению и священническое сословие, в котором ныне «встречаются такие, что не только не защищают Христову паству <...> а грабят ее. И не просто грабят, но еще и научают этому грабителей, показывая пример и ведя за собой <...> Они не защищают вдов и сирот, не выкупают пленных из плена, а приобретают земельные владения, строят огромные дома, купаются в многочисленных богатствах и вместо благочестия украшают себя добычей». Такие пастыри не способны запретить царю и его сановниками творить беззакония, ибо «они не только не обличают царя бесстрашно с помощью Божественного Откровения, а наоборот поощряют его»24. Царь, по мнению А.М. Курбского, прямой погубитель духовного чина, от которого уже не приходится ожидать ни заступничества, ни утешения.

Курбский обвинил Ивана IV в том, что он нарушил весь государственный порядок: «чин осквернил, царство сокрушил, а что было благочестия, что правил жития и обычаев веры и наказания — погубил и уничтожил», а «твои кромеш-ники <...> всю Святорусскую землю опустошили, дома грабили, сыновей убивали»25. «Грустное зрелище и горький позор!» — восклицает Курбский, обращая внимание и на принуждение со стороны царя своих подданных (в основном опричников) не только к противоправному, но и безнравственному поведению: заставляют людей под присягой и крестоцелованием «не зна-тися не токмо с други и ближними, но и самих родителей и братьев и сестер отрицатися <...> против совести и Бога»26. Сами «слуги царевы»

22 См.: Третье Послание А.М. Курбского И. Грозному. С. 177.

23 Курбский А.М. Второе Послание Вассиану Муромцеву. С. 509.

24 Там же. С. 509.

25 Курбский А.М. История о великом князе Московском. С. 97-98.

26 Он же. Второе Послание Вассиану Муромцеву. С. 511.

являют собой отвратительное и безнравственное зрелище: «губительное пьянство, из обещанных дьяволу чаш, вместо целомудренного жительства <...> нечистоты, всяких скверн исполненные, вместо праведного суда — лютость и бесчеловечность»27. Доносы, корыстная клевета разобщили людей; в обществе посеяна вражда и «разные сословия сделал [царь] врагами друг другу, единоверных братьев заставил вместо хлеба питаться друг другом»28.

Результатом такой политики стало оскудение царства, вызванное опустошением земель, нищетой29; воцарившейся в прежде богатой стране, падением международного престижа, поскольку царь покрыл себя и свою страну «злой славой от окрестных соседей», и последовавшее за тем «нарекание слезное ото всего народа»30.

«В задачу опричной политики, — пишет С.О. Шмидт, — входило требование признания за государем права казнить без суда "думных людей", вынуждать духовенство отказаться от права печалования за опальных и получить согласие на создание особой территории с особой системой управления и особым составом служилых людей <...> опричники были личными слугами царя, готовыми на все для исполнения любой его воли и обладавшими гарантиями безнаказанности»31.

В итоге подобных преобразований «царь довел страну до запустения, и, в конце концов, проиграл войну, потребовавшую от всех слоев населения огромных жертв»32.

Не только А.М. Курбский, но и многие его современники и даже участники опричных мероприятий, а также иностранцы, посещавшие страну в этот период или несколько позднее, также отрицательно оценивали опричнину, обращая внимание на жестокость ее мероприятий, полный развал работы всех государственных служб и непомерное взяточничество чиновников, препятствующее, работе всего государственного механизма33

Неизвестно, был ли знаком Тимофеев с произведениями Курбского, но в критических замечаниях обоих мыслителей содержалось много общего, при этом следует учесть, что последствия «разделения земли» и итоги опричных мероприятий для Тимофеева стали более очевидны, поскольку Курбский умер в 1583 г., не застав полного исполнения своих печальных предсказаний, которые в значительной мере получили свое выражение в развязывании гражданской войны и иностранной интервенции34, разразившихся уже начале XVII в., когда знаменитого полководца уже не было в живых.

Негативное впечатление на Тимофеева произвел Новгородский поход Ивана IV 1569-1570 гг. Разрушение Новгорода35, «благочествием цветущего», который он называл «другим Римом», повергло его в глубокую печаль; он считал несовместимыми действия «праведно царюющего» с подобной политикой по отношению к своей стране и народу, и даже написал, что Иван IV своими действиями покрыл стыдом свой венец («стыд венца главы его»)36.

Особенность критики Тимофеева заключается в той лепте, которая в общем обличении беззакония и хаоса была внесена им именно в осуждение неквалифицированного и мздоим-ного чиновничества, начало повсеместного появления которого в государственном аппарате он связывал с опричными мероприятиями Ивана IV, предоставившими возможность захватить

27 Курбский А.М. История о великом князе Московском. С. 96.

28 Он же. Второе Послание Вассиану Муромцеву. С. 511.

29 Н.М. Карамзин, анализируя сложившуюся в стране ситуацию, пишет: «Голод и мор помогали тирану опустошать Россию, казалось земля утратила силу плодородия: сеяли, но не убирали хлеба, холод и засуха губили жатву. Дороговизна сделалась неслыханная <...> Люди скитались как тени и умирали на дорогах». Опричная политика Ивана IV произвела «ужас среди всех россиян», приведший к «бегству многих из них в чужие земли». (Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1988/ Кн. 9. С. 28-29).

30 Курбский А.М. История о великом князе Московском. С. 97.

31 Шмидт С.О. Становление Российского самодержавства. Исследование социально-политической истории времен Ивана Грозного. М.: Мысль, 1973. С. 231.

32 Веселовский С.Б. Исследование по истории опричнины. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 38, 47 и др. Здесь речь идет о Ливонской войне (1558-1583).

33 Джером Горсей обратил внимание на разорения, при-

чиненные не только отдельным лицам, но и целым городам.

См.: Горсей Дж. Записки о России XVI — начала XVII вв. М.: Изд-во МГУ, 1990. С. 59,60, 62; Генрих Штаден в своих «Записках: отметил ограбление населения всех сословий. См.: Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника // Источники истории. Рязань: Александрия, 2005. С. 458. Наемные опричники из лифляндских дворян Иоганн Таубе и Элерт Крузе выразили удивление тому, что опричниками «огромные имущества были разрушены и расхищены так быстро, как будто бы прошел неприятель». Эти авторы обратили внимание на тот факт, что в этом грабеже участвовали и местные чиновники, которые обложили население непосильными налогами, так что «бедный крестьянин уплачивал за один год столько, сколько он должен был платить в течение десяти лет», но и не только крестьяне, но даже «прежде состоятельные люди были превращены в нищих». Таубе и Крузе полагают, что опричнина практически уничтожила земщину и крестьянство и разорила всю хозяйственную жизнь страны. Таубе и Крузе поражали богатства России, позволившие ей претерпеть убытки, нанесенные ей опричными разделами и переделами, и при этом уцелеть. См.: Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. 1922. Кн. 8. С. 36-39 и др.

34 Псковский летописец прямо связал разорение русской земли в результате опричных мероприятий с гражданской войной: «государь царь учредил опришнину; и бысть мятеж по всей земле и разорение <.> и восста сын на отца, а отец на сына, и дщи на матерь, и мать на дщерь, и врази человеку домашние его. И оттого бысть запустение велие Русской земли» (Псковские летописи. Вып. 1. М.; Л. 1941. С. 115).

35 Новгородский летописец, описывая поход Ивана Грозного на Новгород (1569-1570 гг.), обратил внимание на невиданные по жестокости казни, обрушившиеся на город и его жителей, грабежи монастырей, церквей и хищения имущества местных жителей, что, по его мнению, привело к полному «Великого Новограда запустению» (ПСРЛ. Т. 34. С. 190-192).

36 Временник. С. 23: 187.

все ключевые посты в иерархии чинов и должностей людям по праву одной только принадлежности к опричному окружению царя.

Разорение страны, мздоимство чиновников, их полное неумение управлять хозяйственной жизнью страны (экономикой), привело к опустошению ряда городов и сел, многие из которых «и до селе не могут встать», потому что сельское хозяйство и ремесла в них пришли в полный упадок. Все эти обстоятельства замечал не только Тимофеев, но и другие писатели, но ни одному из них не удалось с такой остротой и печалью показать пагубность для государства отсутствия в нем квалифицированного и грамотного чиновничества, душой болеющего за судьбу своей страны и народа.

Тимофеев пришел к выводу, что назначение чиновников на должности является ответственным государственным делом, отсутствие которого или его «превращение» (неправильное решение) способно разорить страну и ввергнуть ее в хаос гражданской войны, сделав легкой добычей для исконных внешних врагов России.

В 1584 г. Иван Грозный умер, и людям показалось, что смерть его открыла перспективы перемен, однако они ошибались. Несомненно, что политические режимы при последующих царях были смягчены, но сама технология власти не была разрушена.

При Федоре Иоанновиче многие опричники лишились своих мест, и в чинах и должностях начали восстанавливаться грамотные и сведущие в государственных делах «самописчие дьяки», и казалось, что можно было бы ожидать определенных улучшений в управлении страной и ее экономикой. Однако ставший при Федоре Иоанновиче практическим правителем государства Борис Годунов вновь начал все чины в государстве «переворачивать с головы на ноги», но сделал эти «превращения» правитель не сразу.

В начале своего возвышения Борис Годунов, не имея опыта в управлении страной и решении сложных государственных задач, привлек к себе неких своих приверженцев, происходящих из низших степеней, но допущенных к тайнам предшествующих царей. Особенно выделялся среди них государев дьяк Андрей Щелкалов, бывший к тому времени уже в возрасте («цветущий глубочайшими сединами»). У прежних царей без него не совершались «ни одно постановление, связанное с установлением законов по управлению землей», от него не была скрыта «ни одна правительственная тайна», потому что «он был очень опытен в делах среди соименных ему дьяков» и не только среди равных по положению, но даже «среди имеющих высокие чины членов синклита37 — другого, подобного ему,

до дня его смерти и после него до настоящего времени не находилось»38. Этого Щелкалова, совместно с его братом, сделал Борис «перво-начальниками» над всеми дьяками, и они были достойны «своего положения при царе», ибо обладали «земным любомудрием паче инех наказаний многих», то есть по своему уму и деловым качествам не только соответствовали занимаемому ими положению, но и превосходили всех других чиновников.

Тимофеев полагает, что между Борисом и братьями Щелкаловыми было заключено некое «крестоклятвенное» соглашение с тем, чтобы «им троим управлять государством». Кроме этих двоих, были приближены Борисом к делу управления страной и другие дьяки, «но не такие, как они». Когда же Борис «достиг высокого положения», то Щелкаловы стали ему не нужны и даже опасны, в силу имеющихся у них знаний и владения некоторыми государственными тайнами. Борис поступил с ними весьма коварно, нарушив связывающую их клятву, став «самому себе душе-убийцей, преступившим клятву». Он не убил этих братьев, но отстранил их от дел, лишил имущества и «изнурил их бесчестным и медленно текущим многолетним существованием <...> не поставив ни во что такое их ему служение». А ведь «он и на царстве посадися ими, подобно, яко на небо ими возведен бысть». Борис бы таков, что ему ничем не возможно было угодить, даже «если и главу свою положить за него», потому что есть «в царствах дорого и высочайшего, — он по получении [его] ни во что вмени [не оценил]»39.

Укрепившись у власти, начал он под видом проведения реформ и обновления царства «с изменения чинов», вновь перетряхнув всех должностных лиц «от первых до последних». В результате «простые без всякой меры и времени возводились им на места благородных, ради того, что первые наушничали ему на вторых».

Борис Годунов приступил к перемещению чиновников с тем, чтобы допустить к делам государства приближенных к нему людей. Основанием для вхождения в круг «приближенных» и получения ими высоких чинов, званий, должностей и всевозможных наград были не их личные достоинства или деловые качества, а «выказывание» к правителю «чрезвычайного прилежания». Люди, которых он приближал, «не боялись и не стыдились хвалить его чрезмерными похвалами, прославляя его и возвеличивая», при том «ложные словеса сшивались» открыто и без всякого стеснения «славохвалением <...> истину во лжу превращая». При таких порядках чины в государ-

37 Синклит — слово греческого происхождения, означающее совет высших чиновников. В русской политической литературе слово «синклит» часто употреблялось для обо-

значения правительства, Совета при царе, члены которого назывались «синклитиками». См.: Словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1982. С. 456.

38 Временник. С. 73: 241-242

39 Там же. С. 72-73.

стве получали «ласкавцы» и «словожелатели», которые постоянно правителю «хвалу к хвале прилагаху»40. Еще при жизни царя Федора «величайшие от древле столпы» дрожали от страха не перед царем, а перед Борисом «не стыдяхуся хвалами о нем чрезъестественных словес, яко венчающе и помазующе» его величать.

Высокие должности в государстве этот «сано-любивый» «славоловитель» раздавал своим «хвалителям», а они, став высокими чиновниками, «еще более усиливали надо всеми его власть». Борис Годунов присвоил себе даже мнимые победы над врагами41. Потворство «прислуживающих ему льстецов» позволило ему, не стесняясь, открыть царскую сокровищницу и полностью распоряжаться государственным богатством, чувствуя себя полным его обладателем. Прежде всего, он стал «неограниченно награждать» своих «словоласка-телей», которые поощряли его смелее стремиться к конечному выполнению его желания — овладению царским троном42.

В 1591 г., возвратившись из военного похода против крымского хана43, Борис приближенных к нему воинов, независимо от степени их участия в походе, безмерно награждал, а тех, которые действительно вынесли все основные его тяготы, да еще и ранее в храбро боях участвовали, он почему-то «не успел наградить дарами»44.

Таким образом, получалось, что многие не однажды раненые «или даже положившие свои головы в смертных боях и даже знаменитые по происхождению не получали наград»45. Своим же «ласкателям» он роздал различную мзду: «одни были опоясаны славой сана, другие награждены чинами начальствования, третьи посажаны властителями, чтобы повелевать другими», а иные получили от него много золота и серебра. Тимофеев называет такую щедрость за счет государственной казны «наглой».

После смерти царя Федора Иоанновича, Борис, по мнению Тимофеева, сумел «хитростью добыть себе множества народного хотения» для утверждения на первом месте в государстве, что позволило ему усладить себя «хвалами и лжами», и утвердиться на них «яко на ветрях»46. Став царем,

Борис в определенной мере повторил политику властвования Ивана IV: он начал людей «в царстве раздвоять, овых за страсть (любовь к нему. — Н.З.) любить и намздевать, овых ненавидеть и томлением мучать <...> тщащихся о нем возлюбит, а нерадящих же умучит гневом»47. Многие видели и понимали, ради чего опустошаются царские ризницы, но «от обильной взятки <...> от этой мзды онемели их языки и закрылись уста, а все чувства от страха ослабели»48.

Духовенство также было обольщено и подкуплено. Церковные чины и саны раздавались тем священноначальникам, которые без всякой меры превозносили Бориса и угождали ему; поэтому, получив чины из рук царя, они молчали и не обличали его незаконные действия, не поучали его, как это подобает святителям.

Смущает Тимофеева и тщеславие Бориса, он полагает, что даже богоугодные дела совершались им не ради служения Богу и людям, а с целью собственного возвеличивания и прославления. Когда он восходил на трон, то для закрепления своего избрания придумал составление некоей хартии, подписанной первосвятителем (патриархом) и всеми членами синклита («даже и до самых знаменитых»), скрепленными печатями. Затем он повелел «дерзостно отворить» золотой ковчег с ракой и мощами первосвятителя Петра, запечатанный первыми русскими самодержцами (а может быть, и самим Богом), и в течение многих лет ни царями, ни святителями не открываемый и «внутрь тоя миролюбовную [мирскую] си хартию, своего лукавства мнимое утверждение, бесстыдно, как к простому мертвому телу, нечестивым ввержением вметнул», затворив этот ковчег «после поругания». Борис думал, что посредством этого вложения будет навечно утвержден на царстве, но в этом он обманулся49.

В целях возвеличивания своей особы Борис повелел «на стенах храма красками, как и в летописи, — что приличествовало лишь святым,

40 Временник. С. 40-41: 206.

41 Тимофеев называет его «лживым храбрецом». См.: Временник. С. 40: 205.

42 См.: Временник. С. 40: 205.

43 В данном случае речь идет о военном лагере, разбитым под Серпуховым в 1591 г., где русские войска должны были встретиться с войсками крымского хана Девлет-Гирея, предпринявшего поход на Москву, однако выход навстречу ему крупных военных сил под командованием Бориса Годунова заставил его отступить без сражения. Годунов за успешно проведенную военную компанию был щедро награжден царем Федором Иоанновичем.

44 Временник. С. 42: 207.

45 Там же. С. 42: 207.

46 Там же С. 53: 219, 55: 223. Тимофеев мастерски описыва-

ет сцену фальшивого спектакля, организованного сестрой

Бориса и его приверженцами, при котором этот «проныр лукавый», «средородный и средочинный» по своему происхождению, был законно избран и сумел сесть на царский трон. Мнение голландского купца Исаака Массы, пребывавшего в это время в России с целью изучения торгового дела, полностью совпадает со сведениями И. Тимофеева: «так благодаря необыкновенной изворотливости Бориса <. > род Годуновых вступил на престол помимо законных наследников, вопреки праву народному и справедливости» (Масса И. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 г. за короткое время правления нескольких государей. М.: Рита-Принт, 1997. С. 43).

47 Временник. С. 52: 217.

48 Там же. С. 43: 208.

49 Там же. С. 74: 243. Тимофеев пишет, что если бы допустить такую смелость, и вторично раскрыть гробницу Петра для того, чтобы посмотреть, что с этой хартией стало, но это было уж слишком большим кощунством и потому не будет этого, но он тем не менее уверен, что святителем Петром эта хартия не прията, потому что все действо это задумано против воли Бога.

изобразить подобие своего образа»50. Иконописцам он также без какого-либо стеснения заказывал писать на иконах свой образ, поскольку «ему приятно было видеть только одно лицо на иконах»51.

Честолюбие и славолюбие Бориса не знало границ и приличий, «он так возгордился, что едва не сравнился с Богом»52. Всех своих подданных он обязал ежегодно в день, когда он был избран на царство, совершать крестный ход вокруг Успенского Собора, как бы в честь Божи-ей матери, а на самом деле — «ради угождения воцарившемуся», и все подчинились ему, празднуя «тот день, когда он получил себе временную славу». И до тех пор пока он был жив, «такие крестохождения совершались», хотя и ясно было всем, что «они не ради Бога», а ради царя.

Кроме того, Борис обязал всех «богоненавист-ной клятвой [на верность себе], приказав приносить ее в храмах живого Бога», сделав, таким образом, всех «архиереев и прочих [церковных] верховников, своими наемниками, а не пастырями» и, несмотря на такое беззаконие, никто из страха не возражал ему53. В этой клятве особенно неприемлемым казался Тимофееву заведенный Борисом порядок ее произнесения: люди громко кричали, стараясь перекричать друг друга, так что «этот бесчинный вопль шумом своим заглушал святые слова Евангелия», притом кричали так, что «нельзя было слышать в церкви ни читающих, ни поющих. Так он сделал дом Божий домом торговли». Особенно непристойным было то, что «эта клятва вызывала у людей губительное для их душ соревнование, так как при выполнении ее они, как о добре ревновали, чтобы занять первое место», которого достигали те, кто громче всех кричал (поступали они так ради даров от Бориса), а «пастыри дерзнули в своем присутствии приводить земнородных к клятве, как жертве». Клятва эта проводилась повсеместно по всей стране, и, по всей вероятности, ее можно было бы произносить в палатах или других местах, но Борис не захотел этого, посчитав вместе со своими льстецами, что клятва, произнесенная в храме, «будет крепче». Прежде бывшие у нас цари, никогда не допускали ничего подобного54.

Особенно возмущал Тимофеева непомерный расход казны, совершаемый Борисом как бы для возвеличивания страны, а на самом деле — только его самого, ибо он был «ослеплен любовью к славе». В качестве самого важного своего дела и даже подвига он посчитал построение в России такого же храма, как в Иерусалиме, «во всем подражая самому Соломону <...> и все необходимое [на эту постройку] им приготовлялось»; второе задуманное им дело было еще грандиознее по своим тратам: он захотел соорудить гроб для «единого от состава Троицы Христа Бога, вместилище его Божественной Плоти, подобный находящемуся в Иерусалиме», блеск и богатство которого превознесло бы его над бывшими российскими правителями и возвысило бы его над всеми европейскими носителями короны. От «многоценства» этого предприятия у всех людей (как знатных, так и простых) «ум приходил в исступление», «а глаза от блеска камней и разнообразного сияния их лучей едва могли остаться в своем месте. Определить в цифрах действительную его стоимость не было возможности, потому что она превзыде всякое число»55.

Даже царь Давид, угодный Богу, не получил от Него согласия на такое предприятие.

Однако не увенчалось успехом Борисово «гробозданное золотое умоделство, ибо со всей многой его красотой было Расстригой — лжецарем непристойно разрушено <...> и растаскано на различные домашние потребности». Бог не мог благословить такие безумные траты, потому что все то, что было собрано «слезами и кровью», Борис задумал истратить на это свое предприятие56. Но «невозможно угодить Богу от неправды <...> то же самое случилось и с отлитыми им тяжелыми и многошумными по звону колоколами, также неправедно сооруженными». Впоследствии «все материалы, приготовленные для устройства великой церкви, не принятые Богом, как ненужные, были царем Василием употреблены на другие здания и даже распроданы на простые церкви»57.

50 Временник. С. 43: 208.Тимофеев имеет в виду фрески в Донском монастыре. Эта роспись не сохранилась.

51 Там же. С. 62:229.

52 Там же. С. 59:225.

53 См.: Там же. С. 59: 225-60: 226.

54 См.: Там же. С. 67: 236-68: 238. Иван Тимофеев писал и

о «богопротивной клятве» в верности, к которой принуждал Иван Грозный, но она касалась только опричников и не

была так торжественно обставлена. Однако начало клят-воприношению носителю власти было положено. Между тем согласно Ветхому (Ек. 8:2) и Новому (Иак. 5:2) Заветам принесение клятвы вообще считается неприемлемым:

«Прежде же всего, братия мои, не клянитесь ни небом, ни землею, и никакой другою клятвою, но да будет у вас: "да, да" и "нет, нет", дабы вам не подпасть осуждению».

55 Временник. С. 64: 232-65: 233. Тимофеев пишет, что это «гробозданное умоделство» было «злотосиянно» и «камен-нобисеро и злотовязно устроено» и украшено топазами, многоценным бисером, осыпано весьма искусно драгоценными камнями и покрыто золотой резьбой.

56 Тимофеева возмущали эти траты казны, производимые Борисом в тяжелые для России времена, ибо именно в те годы (1601-1603) обрушился на Россию «глад и мор». Летописец сообщает, что в начале «быша дожди велие во все лето, хлебу же ростящу; и как уже хлебу наливающуся, а не зрелу стоящу, зелен аки трава; на праздник же Успения Пречистой Богородицы бысть мраз велий и поби весь хлеб, рожь и овес. И того году люди еще питахуся с нужей старым хлебом и новым, а рожью той сеяху, чаяху, что возрастет; а на весну се-яху овсом, того же чаяху. Тот же хлеб, рожь и овес, ничто не взошло: все погибло в земле. Бысть же в земле глад великий, яко и купити не добыть. Такая же бысть беда, что отцы своих детей метаху, а мужья жен своих метаху же, и мроша люди, яко и в прогневание Божие так не мроша, в поветрие моровое. Бысть же глад три годы» (ПСРЛ. Т. XIV. С. 55).

57 Временник. С .65: 233-66; 234.

Но одним своим тщеславным делом Борису все-таки удалось увековечить себя. «Не довольствуясь частым написанием своего имени на бумагах с полным наименованием в каждой строке», Борис «захотел поместить его и на самой верхней главе церковной, которая была выше всех других церквей» — на высокой колокольне в Кремле. Он «на позлощенных досках златопись-менными словами обозначил свое имя, положив его как некое чудо на подставке, чтобы всякий мог, смотря в высоту прочитать крупные буквы, как будто имея их у себя в руках»58.

«И что дивно!» — восклицал Тимофеев, — ведь Борис был умнее всех его предшественников: «были у нас и другие умные цари, но их разум, лишь тень ума его», но при всем своем незаурядном уме, он был омрачен «от многого славоослепления»59. Все это привело к тому, что и «многие его добротворения», поскольку они были соединены с гордостью и славолюбием не пошли на пользу стране и народу60, потому что были как бы «мнимой заботливостью о своей земле», сердце же его преисполнялось гордостью, подобно тому, как когда-то «надмевался» своими делами вавилонский царь Навуходоносор61.

Тем не менее, несмотря на осуждение дьяком непомерного славолюбия Бориса, Тимофеев как честный «списатель» перечислил и его положительные качества: он «был прилежным охранителем старинных церковных порядков; щедрым помощником нуждающимся», всегда внимательно выслушивал «просьбы народа о всяких вещах;

58 Там же. С. 72: 240-241. Тимофеев имеет в виду колокольню Ивана Великого в Кремле, которая по приказанию Бориса была надстроена и на ней возведена надпись: «Изволением Святые Троицы повелением Великого Государя царя и великого князя Бориса Федоровича всея России самодержца и сына его, Федора Борисовича всея России, храм совершен и позлащен во второе лето государства их 108-го», которую мы и сейчас можем видеть, как написал Тимофеев, как бы на воздухе [аере] висящую.

59 Временник. С. 59: 226.

60 См.: Там же. С. 64: 232; С. 63: 340.

61 См.: Там же. С. 64: 232. Здесь Тимофеев сравнивая Бориса Годунова с царем Вавилона Навуходоносором, стре-

мился показать, сходство их судьбы (См.: Дан. 2: 47; 3: 29;

4: 34). Навуходоносор, разбогатев на своих военных похо-

дах, много сделал для благоустройства и украшения своей столицы — Вавилона: он выстроил огромный дворец, перестроил храмы, устроил висячие сады (известные как сады Семирамиды), но на всех кирпичах, возводимых им построек, всегда читалась его имя: «Навуходоносор сын Набополассара, царь Вавилонский». Он очень гордился силой своего могущества, своим величием и богатством, но Бог покарал его за чрезмерную гордыню отнятием разума и даже, якобы превращением его в вола. В конце концов, Навуходоносор осознал неправедность своего поведения, возопил Богу, был услышан и помилован — ему были возвращены человеческий разум и обличье. По обретении рассудка, он старался послужить своему народу различными благодеяниями, но вскоре умер, а царство его, Вавилонское пришло в упадок, и все возведенные им постройки разрушились (См.: Библейская энциклопедия. М.: Тип. А.И. Снегиревой, 1891. Т. II. С. 6-7). Тимофеев не воспроизводит полностью рассказа о Навуходоносоре, полагая, что читателям она известна из книги пророка Даниила.

был приятен в своих ответах <...> мстил за оби-димых и вдов <...> имел бескорыстную любовь к правосудию, нелицемерно искоренял всякую неправду»; положил предел «чрезмерному богомерзкому винопитию», карал за взятки, воздавал за добро, хотя и не всем, однако все эти его деяния были не искренними и посему «во всем этом он всю Россию обманул»62.

К характеристике, данной Борису Тимофеевым, весьма близки и оценки этого царствования автора Хронографа 1617 г. Он также отметил, что Борис Федорович построил в русском царстве много городов и монастырей, был «ненавистен к мздоиманию, разбойству и татьбе», на «кормче-ство много покусился» (но, к сожалению, печально заметил автор Хронографа, «такое неблагоугодное дело искоренить не возможе отнюдь»), «нравом был милостив, паще же рещи нищелюб», и мог бы «великим древним царям уподобится», но все эти благие начинания были разрушены им же самим, поскольку начал он к себе приближать всяких недостойных людей, вокруг него «ужем привлача-щихся», «клевещущих некие изветы нечестивые на неповинных», которые Борис суетно принимал «и сего ради на себя от всей Русския земли <...> негодование наведе и многих напрасных волн зло-бурные ветры воссташа на него и доброцветущую его царства красоту внезапно низложиша»63.

В результате Борис из-за своего властолюбия, славолюбия и одолевавшей его чрезмерной гордыни сам разрушил все то, что он начал строить еще при царе Федоре Иоанновиче, когда был всесильным правителем. Произошло это, как утверждают Тимофеев и автор Хронографа 1617 г., из-за того, что одолеваемый жаждой славолюбия, целиком поглотившей его, приближал к себе и должности раздавал только «ласкавцам» и «словожела-телям». Чиновники, поставленные за «хваление» или по мзде, не имеющие совести и не стыдившиеся своих действий, к тому же не сведущие в деле, которое им поручалось, наносили стране двойной вред: с одной стороны, грабительством и безмерным взяточничеством, а с другой — полным расстройством государственных дел.

В Боярской думе «на долю родни Годунова приходилась почти треть состава высших членов Думы — бояр и окольничьих»64.

Тимофеев, перечислив все черты, свойственные режиму, установленному Годуновым в государстве, пришел к выводу, что и этот режим был деспотическим, а сам царь оказался «вторым

62 Временник. С. 63: 340.

63 Хронограф 1617 г. // РИБ. 2-е изд. СПб., 1909. Стб. 1283-1284.

64 Платонов С.Ф. Очерки Смуты в Московском государстве. С. 205. Современники отметили, пребывание у власти родни Бориса: «Вельможа Борис назвался царь Московского государства и бысть зол и свиреп и также сродники его» (Неизвестное «Писание» о начале «Смуты» / публ. М.В. Кукушкиной // Труды отдела древнерусской литературы (ТОДРЛ). М; Л.: Изд-во АН СССР, 1965. Т. 21. С.197.

деспотом»65. Ему также были присущи полное самоволие и отстранение от управления делами страны всех советных органов; окружение непрофессиональными чиновниками всех рангов, поощрение доносов и как их результат — всеобщая подозрительность среди людей, чрезмерная помпезность в возвеличивании носителя верховной власти — самого царя Бориса.

Все чины и должности в государстве, равно как и высший духовный сан, можно было получить за чрезмерное радение верховному властителю или взятку. Настоящие дьяки, «которые в этих чинах состояли и почтены были властью по избранию и благоволению без всякой награды смещались <...> а на их место на долгий срок назначали поставленных за взятки. Эти не привыкли к делам и не знали совершенно того, что в достаточной мере и самостоятельно постигли наученные долгим опытом изрядные дьяки, сведущие в управлении и постоянном движении дел»66. Новоназначенные дьяки «не умели правильно и имени своего начертать на бумагах, только немного и косно тростью, как бы не своей трясущейся рукой, провлачити ее и ничего более»67. Они были не способны исполнять порученные им дела, то есть делать то, что «было свойственно подобным чинам», и годились «разве только на явное и тайное злотворение, на все противное добру». Но «они были очень удобны, старательны и искусны на всякие бесчестные и бесстыдные дела». Такие дьяки стыда не имели даже с рождения своего, «вдохновляемые только желанием чужое добро разорять» и «свои ненасытные карманы бесстыдно, а лучше сказать бесстрашно, наполнять»68.

Приобщить таких дьяков к доброму исполнению своих служебных обязанностей было невозможно, поскольку они не в силах понять, что от них требуется по должности, ибо сколько не переворачивай голову и ноги, их местами не поменяешь, потому что, кто был ничем, тот никогда не станет всем: «Злато погребано в кале существа своего не погубляет», и пыль на лице не многоцветный бисер, хотя на краткое время мог и показаться таковым. Поставленные Борисом дьяки не имели совести и служили ради гнилой чести, а не для пользы дела. Борис щедро вознаграждал их не за добросовестную службу, а за «человекоугодли-вость»: «кого чином, кого властью [повышением по должности], кого золотом и серебром, шубами и кафтанами» и, получая незаслуженно такие щедрые дары, все они «онемели и языки их затворились от этой мзды»69.

В бумагах, которые приносили «верховным чиновниками» их подчиненные, те не разбира-

65 Временник. С.53: 219.

66 Там же. С. 75: 244.

67 Там же. С. 75: 244.

68 Там же. С. 76: 244-245.

69 Там же. С. 75, 112, 190, 244, 286.

лись, поскольку не могли отличить «нужного от ненужного и все принимали без рассуждения». И это было очень вредно для дела, потому что чиновники эти напоминали «обычай неразумных свиней: когда кормящие дают им для еды хорошую или плохую пищу, они не отказываются», не понимая «солоно это или пресно. И даже если что и смертное (ядовитое) — растворенное или скрытое — принесут им, они этого не понимают». Дьяки эти, молча, не глядя и не вникая в дела, подписывали бумаги, потому что были «немы перед подчиненными, так как принимали от них чрезмерную мзду, побуждаемые к этому своей непомерной жадностью, что и связывало их уста»70. Занимаемая ими должность

70 О взяточничестве чиновничества писали многие иностранцы, посещавшие Москву с торговыми или дипломатическими поручениями. Так, посол Венецианской Республики Рафаэль Берберини, прибывший в Москву, с целью получения торговых привилегий для Венеции, неоднократно сталкивался с московскими чиновниками и был поражен размером взяточничества процветавшего в московских приказах. «Корыстолюбие чиновников, — писал он,- простирается до такой степени, что если не подарить им чего-нибудь, нельзя ничего от них получить, ни совершить с ними никакой сделки. Вельможи, как и частные люди, не постыдятся нагло потребовать, чуть что увидят, перстни или другие вещицы, даже деньги — словом, все, что бы то ни было. У самого канцлера принято за правило, что если кто придет к нему и объявит, что желал бы поцеловать государеву руку за какое-нибудь дело (потому что, прежде всего, надо обратиться к канцлеру), первое слово: "А принес ли что-нибудь, чтобы удостоиться взглянуть на ясные очи государя?". Это значит, что нужно его задарить; и эта алчность к подаркам так заразила честных людей, что за ними водится множество дурного» (Московское государство XV-XVII вв. по сказаниям современников-иностранцев. М.: Крафт+, 2000. С. 60). Барон Августин Мейерберг, прибывший в Москву с дипломатической миссией, был потрясен открытым мздоимством судей, которые «приговоры продают с торга; решают в пользу той стороны тяжущихся, которая принесет больше. Преступники покупают себе безнаказанность; злодеи притупляют лезвие меча правосудия, подставляя под удары его золотые щиты. Да и сами судьи для затруднения улики себе в несправедливости своих приговоров, закрывают на суде глаза, чтобы подкупленные свидетели, тем смелее делали свои ложные показания или для оправдания правдивого обвинения, или для подтверждения насказанной клеветы, чем богаче получают награду за свою ложь». Кроме взяточничества судей, барон отметил и непрофессиональную работу дипломатических чиновников. Русские послы, будучи в иностранных государствах, ведут себя несоответственно своему высокому рангу: они «везде открыто занимаются торговлей. Продают, покупают, променивают без личины прикрытия: сами продавцы, сами маклеры» и таким своим поведением они «заставляют почетный посольский сан служить низкому промыслу» (Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга // Утверждение династии. М.: Рита-Принт, 1997. С. 105). Петр Петрей де Ерлезунда, шведский врач, практиковавший в Московском государстве в начале XVII вв. в течение четырех лет, также отмечал отсутствие правосудия в Московском государстве и взяточничество судебных чиновников: Судьи «дают приговор не по письменным установленным законам. а как скажет и желает великий князь, и как кажется хорошим и правосудным для совести лиц, исправляющих судейскую должность; они впрочем не очень стесняются совестью, да и не много имеют к ней уважения, а судят большей частью по расположению и подаркам, так что часто дают хорошее решение тому, у кого неправое и темное дело, а напротив, тот, у кого оно правое и чистое, получает приговор суровый и несправедливый» (Петрей П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии. М.: Рита-Принт, 1997. С. 430).

предоставляла им возможность «все пожирать и присваивать» («сами купно пожираючи все не процежая»). В результате высокие должности в государстве превратились в ничто.

Тимофеев задается вопросом: почему младшие чиновники, среди которых встречались грамотные и понимающие в своем деле люди, молчали и оставались покорными? В этой покорности Тимофеев усматривает большую опасность, так как из-за их молчания многим людям было «причинено зло и неисчислимые напасти», вплоть до того что «в этих нуждах многие скончались от изнурения», и вообще количество бедствий от службы таких чиновников столь велико, что его невозможно даже передать словами71.

Тема назначения чиновников Борисом, как и вся установленная им система руководства деятельностью государственного аппарата, очень беспокоила Тимофеева. Он рассматривал назначение чиновников на высокие должности в государстве как серьезное и ответственное дело. Трудно даже предположить, — утверждал он, — какие беды могут ожидать государство от деятельности неумелых чиновников, обладающих «младенческим умом» и занявших свое место не по заслугам, а за приближение к властителю или мзду. Это все равно, как если бы «вождю слепу церковное вручать», а монастырь вверять «растаскателям», а неискушенному кормчему доверять управление кораблем. Такие ситуации к добру не приводят никогда, поскольку «дерево злое, добрый плод не рождает». Горе пастве, у которой дремлет пастырь, и монастырю «неснабдителями истоще-ваемому», опасно короблю, которым управляют «ненаученные» люди, но особенно плохо городу, дела в котором вершат неграмотные мздоимцы. Недобросовестный пастух стал губителем стада, которое пожрали звери; монастырь расхитители разграбили так, что от него осталось одно только основание, корабль у неискусного кормчего пошел под воду, но совсем не утонул — потому что это образ Христовой церкви; с городом же случится еще большее зло: он будет такими чиновниками окончательно разорен и погублен, «как будто его и не было»72.

Губительно всему «градостроению»73, при котором доверием пользуются, и на высшие должности назначаются невежды, крохоборы («мшелособиратели»)74 и мздоимцы. В таких условиях обычно повсюду к власти один за другим устремляются худшие, причем побеждают самые наихудшие, и все они день за днем со злой рев-

ностью совершают свои злые дела, и в результате даже «самый худший из всех не остается непричастным к этому несвойственному для него занятию». Все злодеяния, совершаемые такими чиновниками, допускаются из-за молчания стоящих у власти или из-за их бессильной слабости. Особенно остро все это стало ощутимо, когда страна переживала временное отсутствие верховной главы («господство безглавное»).

«О священных возвышениях я не осмеливался говорить <...> чтобы не прогневать Бога»75. Но и церковные служители в раной мере назначались на должности, так же как светские чиновники. При таких порядках от верховного святителя и других священников не приходится ожидать содействия и заступничества за паству, терпящую бедствие либо от самого властителя, либо от и приближенных к нему лиц, равно как и критики с их стороны неправедных действий властей, потому что и их уста «заграждены», ибо свои чины, равно как и первый сан патриарха, все они получили из рук носителя верховной власти76.

Тимофеев подчеркивал, что Борис, ни в ком «не встречая сопротивления, поступал своевольно и делал нечто законопреступное, добавляя одно преступление к другому». Церковь не только молчала, но и попустительствовала беззакониям и злу. Первосвятитель был безгласен, ибо он не Богу служил, а угождал человеку, и другие священнослужители из страха проявили к своему пастырскому долгу «нерадение», показав этим также свою слабость, «немужество и бесчеловечие».

В результате «бессловесное молчание» затронуло все слои русского общества и связало их порочной порукой: чиновники, делавшие злые дела, не имели «возбранения владущих» и сами, в свою очередь, молчали, когда те совершали беззакония. Вся вместе бесчестная пирамида «владущих» и «начальников» воспитала народ в «страшивстве», разъединила его, превратив в «несогласное бесчеловечество», не имеющее разумения, так как здравый смысл в народе и ответственность за свои поступки должны достигаться воспитанием и образованием, а не разделением и страхом. Постоянно терзаемый страхом и обманываемый ложью народ не способен к рассуждению, он становится безрассудно доверчивым к начальственному слову.

71 Временник. С. 75: 245-76: 246.

72 Там же. С. 76: 246.

73 Здесь термин «градостроение» употреблен в значении «государство»

74 Временник. С. 75: 245-76: 246. «Мшелособиратель — ко-

рыстолюбец, мздоимец» (Словарь русского языка Х1-ХУ11 в.

Вып. 9. М.: Наука, 1982. С. 327).

75 Временник. С. 246-247.

76 Тимофеев, по всей видимости, не понял значения учреждения в России патриаршества (при царе Федоре Иоанновиче, стараниями Бориса Годунова), как, кстати, и Максим Грек. Тимофеев же отнес и это событие тоже к удовлетворению гордости Бориса. Когда он пишет о «священных возвышениях», то имеет в виду «перемену в России мест тех, которые занимали должности первых святительских престолов, — именно переименование их через возвышение титулов с низших на высшие <...> а именно: митрополит переименован был патриархом, архиереи стали митрополитами, а епископы — архиереями». Тимофеев в этих перемещениях видит только получение высших чинов почти всеми святителями Руси по воле Бориса и, естественно, благодарных ему за такое возвышение (Временник. С. 78: 246-247).

Отношения между правителем и подданными упрощаются до формулы: дерзающий правитель (бессрамно, бесстыдно, беззаконно) и попускающий народ. При таких взаимоотношениях в людях окаменели сердца, и они перестали опасаться Суда Божественного за свои действия (как и бездействия), испытывая страх лишь перед земными владыками77. И «купно от всех зол, вместе сошедшихся, началось разлияние нашего отечества»78. Конец царствования Бориса был печален: он был «низложен Росстригиным пришествием», который его «яко козел ногами, збод и с престола долу сверг»79.

Таково было второе деспотическое правление, оказавшее весьма пагубное влияние на страну и ее народ. Страна была потрясена «внутренним кризисом <...> все потеряло устойчивость, все бродило скрытым внутренним брожением»80.

Божественное наказание, обрушившееся на Россию, по мнению автора «Временника», в виде нашествий лжецарей, в наибольшей степени явилось следствием «немужества», «несмелства» и «бессловесного молчания» народа, позволившего Борису незаконно занять трон, а затем несправедливо и неправедно править страной.

При Лжедмитрии I эти пороки еще более усилились. Великие должности по-прежнему раздавались не по заслугам, а за приближение к властителю или за мзду. Лжедмитрий, будучи сам недостоин занимаемого им места, также «не по достоинству раздавал царские чины не достойным, не согласуясь с происхождением, возрастом, не по родству и не ради заслуг по службе, но ради заслуг весьма постыдных». Так что чины у недостойных напоминали «многоцветные серьги у свиней в ноздрях»81, но «каков дающий, таковы и принимающие: ни дающий не понимает, что дает, ни принимающий не знает, а если бы оба понимали причину этого, не присваивали бы им несвойственного. И Борис в таких делах немногим отличался от этого»82.

Корысть чиновников в это время (в период Смуты) не знала границ, ибо они, вступив в должность, прежде всего, «жаждали "безтруд-ного богатства", которое легко приобреталось в такое время от неправды, а ранее они достигали бы его благими делами и прошли бы к нему долгий путь. Но стыд и совесть у них были утрачены, и люди в возрасте не стыдились своих седин, выбирая пути к наживе. Они без зазрения совести запускали руки в чужой карман, в том числе и

77 Временник. С. 52: 218.

78 Там же С. 92: 263.

79 Там же. С. 48: 213.

80 Платонов С.Ф. Указ. соч. С. 197.

81 Здесь Тимофеев перефразирует текст Притчей Соломоновых. Ср:: «что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и безрассудная» (Пр. 11: 22).

82 Временник. С. 69: 260-261.

в казну, попросту грабили, забыв о том, что неправдою приобретается, то легко и теряется, и на пользу не пойдет. Глупость, увы, — неизлечима, как сказал Иоанн Богослов, горько возрастом старитися, а умом прибывати в младенчестве»83.

Если Борис Годунов положил начало расхищению казны, то Лжедмитрий «хранилища всех ранее собранных царских сокровищ, даже до золотых и серебряных монет, увы, все он опустошил без порядка и рассмотрения не в меру расточительно, все считая за глину, а не за серебро, и раздавая драгоценности: ясно было, что он над ними не трудился; а их число невозможно выразить и многими десятками тысяч, думаю, что их количество превысит и множество песка. Этим он обогатил и землю богопротивных, а вместе и латынствующую Литву, оставив в казнохранилищах лишь малый остаток, и остановила его в этом только его смерть»84.

Василию Шуйскому тоже ничего в этом отношении изменить не удалось, кроме того, он, по мнению Тимофеева, также незаконно занял царский трон, «самодвижно воздвигся, кроме воли всея земля». «Он поднялся внезапно и по собственному побуждению и без согласия всей земли сам поставил себя царем и все люди были смущены этим скорым его помазанием на царство; этим он возбудил к себе ненависть всех городов своего государства. Отсюда после первых (захватчиков) началось все зло на Руси и стали происходить в земле многие нестроения; именно — по всей земле нашей началось непослушание и самовластие рабов и осада городов, так что свои, одной с нами веры рабы, придя с войском к матери городов (Москве), этим своим приближением к стенам города изменнически оказывали презрение самой главе царства»85.

Произошли такие события в силу неустойчивости верховной власти, которая и породила «метание людей». Все люди и даже целые города пришли в несогласие, «поднимали голову на своих же соплеменных и враждовали сами на ся». Некоторые города даже заключали союзы с другими народами, а затем целой разбойничьей ратью наступали на Москву86.

Тимофеев твердо уверен, что замещение высшей должности в государстве должно происходить законно. Между тем не только Василий Шуйский, но и его предшественники Борис Годунов и Лжедмитрий I пренебрегли этим важным требованием. Избрание Бориса на царский трон было фальшивым, ибо он «похитил престол лукавством и неправдой», обманув народ, и «в нехотения образе самохотящ нам поставитеся»87.

83

84

85

86 87

Там же. С. 123: 297. Там же. С. 90: 261. Там же. С. 113-114: 287. Там же. С. 120-121: 295. Там же. С. 53: 219.

Лжедмитрий «подобно темному облаку воз-влекся от несвятимые тьмы» и внезапно, обманно, приняв образ царева сына, сумел, воспользовавшись этой наглой ложью, завладеть троном, и наконец, Василий Шуйский также «самовольно, хищнически, бесстыдно из боярского сословия вскочил на царство <...> и царствовал нечестиво в мале времени»88.

Между тем главное место в государстве всегда должно замещаться «законно и святолепно», а когда этот порядок нарушается, то в конце концов неизбежно вызывает гражданскую войну, что и произошло в царствование Василия Шуйского.

При Василии Шуйском Тимофеев был послан на работу в Новгородскую администрацию, где прямо столкнулся с чиновниками, получившими свои должности за мзду и ничего не понимавшими в деле, которому они были приставлены. Он дает отрицательную характеристику главе этой администрации, воеводе М.И. Татищеву, отправленному царем Василием Шуйским воеводой в Новгород, как полагает Тимофеев, за услуги, оказанные им при выборах Василия царем. Тимофеев называет М.И. Татищева «зло-умным», «злохитрым», «волкохищным лжесе-лентияром», «предателем» и тому подобными эпитетами. Татищев приблизил к себе и назначил на ответственную должность Ефима Телеп-нева, выдвинутого из второго разряда младших новгородских подъячих, не знавшего дела и не обладавшего никакими способностями и знаниями, но при этом «злобного нравом», «доносчика», «гордоустца» и «пустослова», к тому же «зломнивого» и «прелукавого самолюбца». Произведенный в дьяки, как полагает Тимофеев, именно за эти качества, а не за профессиональные заслуги, этот «подлый Телепнев», который ранее был человеком «к славе непричастным» и униженным по своему положению, оказался по своим качествам «собеседен и сходен <...> зло-хитрому оному [Татищеву] во злобных нравах, и собеседлив, паче по лукавству свойственен». Однако дружба между ними не была искренней, напротив, она была полна коварства, что, по мнению Тимофеева, было характерной чертой в отношениях подобного чиновничества. Льстивый, но «злоковарный» Ефим Телепнев, войдя под прикрытием своего «тайного языковредия» в доверие к М.И. Татищеву и заслужив его расположение, на самом деле «в прикровении лести был советником врагов Татищева» и, более того, «совещателем на его убийство»89.

В самом новгородском аппарате царили «враждотворство» и интриги. Ефима Телепнева, как и самого М.И. Татищева, Тимофеев подозревал в хищениях государственного имущества, получении взяток и корыстных связях с крупными купцами — гостями, а «счетчика» Новгородской администрации — дьяка Пятого Григория прямо обвинял в мошенничестве и воровстве (что позже и было доказано судом)90.

«Купно все эти злодейства» по отношению к государству и народу привели не только к всеобщему расстройству управления, но и повсеместному падению нравов, которое выразилось в процветании таких пороков, как клятвопреступление, гордость, лицемерие, соединенное с великой неправдой, безмерное винопитие и обжорство, злопамятство, ненасытное сребролюбие, никогда не удовлетворяемое прибылью барышей, и карманами, не закрываемыми для наград, хищениям чужого имущества, приобретением множества вещей, больше необходимого количества, осквернение речи ругательствами (родную мать оскверняли), и порождаемое всем этими пороками «невоздержание блуда, и их жало содомское гнусное дело, о котором стыдно говорить и писать». Все эти пороки привели к «братоненавистничеству» и в конечном счете к братоубийственной войне.

Вывод Тимофеева прост и безжалостен. Подобное правление неизбежно приводит государство к разорению и, возможно, даже и к полной гибели, причиной которых являются жестокие междоусобия среди властвующих, преуспеяния на властной лестнице «худших среди худших», и как завершение всего этого — нравственное падение всего общества. Он предполагает, что все эти «студодеяния» в стране были допущены самими «владущими» из страха потери власти или от «бессилия и немощи самой власти». Народ подчиняется правителям до тех пор, пока те придерживаются повелений, данных Богом, и соблюдают законы Божественные и человеческие, когда же правители вступают на путь беззакония, то очень скоро туда же устремляются и подданные. Чем более явственно правитель

88 Временник. С. 91: 262.

89 Поведение воеводы Татищева, незаконные поборы с на-

селения, подозрения в намерениях перейти на службу оккупантам-шведам вызвали гнев народа и во время одного из городских восстаний в начале 1609 г. М.И. Татищев был убит. Народ новгородский сбросил его в реку на растерзание «водоживотным бессловесным». Немногие тогда знали, что виновником убийства Михаила Татищева был дьяк

Ефим Телепнев. «Аще и не руками тому он убийца бе <...> но языком». «По мнению некоторых, он и к убийству Ско-пина был причастен». Тимофеев, рассказывая об убийстве Татищева, имени Телепнева прямо не называет, но намекает на него, расшифровывая значение его имени — Ефим (собеседлив, языковредлив (См.: Временник. С. 105: 278). Тимофеев не хотел писать об этом прямо, потому что дьяк Ефим Григорьевич Телепнев, уже после смерти Михаила Татищева, сделал при царе Михаиле Федоровиче блестящую карьеру: с 1614-1623 гг. он сидел на денежном дворе; с 1620 по 1629 гг. в Приказе печатного дела и одновременно с 1627 по 1630 гг. в Посольском приказе. См.: Полосин И.И. Социально-политическая история России ХУ1-ХУ11 вв.: сб. ст. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С.295.

90 См.: Черепнин Л.В. Материалы по истории русской культуры и русско-шведских культурных связей XVII в архивах Швеции // ТОДРЛ. М; Л.: Изд-во АН СССР, 1961. Т. 17. С. 460.

нарушает законы, тем менее он может рассчитывать на послушание и подчинение подданных91. Постоянное нарушение законов властителями привело к полному крушению государственного порядка, и в результате все «бесчестное в несвойственную ему честную ризу оделось». Утратились авторитеты, люди забыли заповеди и запреты, страна стала беззащитной, что и привело не только к гражданской войне, но и вражеским нашествиям. Причину всего этого «нестроения» Тимофеев усматривает в греховном беззаконии, самовластии властителей, и ответном непослушании подданных92.

За все происходящее с Россией, по мнению Ивана Тимофеева, ответственность понесут не только «злотворящие» властители, но и «вси умолчавшие <...> и попустившие на се»93, даже «мельчайшие и малые не избегнут своей вины», потому что если человек подобен малой песчинке или даже «дробности от нее», он все равно должен отвечать не только за себя самого, но и судьбу своей страны94, не покрываясь словно саваном «бессловесным молчаниям» и как бы не ведая ни о чем95.

Таким образом, Тимофеев, одним из первых в истории политической мысли России, поставил вопрос об ответственности (и одновременно вине) как правителей, так и всего народа за события, произошедшие в стране и приведшие ее к гражданской войне. История, по мнению Тимофеева, преподнесла серьезный урок русскому народу, который не единожды проявил

Библиография:

недостойное «несмелство» и «не мужество»: он не оказал сопротивления Ивану IV, позволив ему бесчестить и убивать своих же подданных; оказался безгласным перед Борисом Годуновым, когда тот стал нарушать свои обязательства, принятые под присягой, данной при вступлении на трон; поддался обману и позволил самозванцу занять святое место в государстве, промолчал, когда незаконно «восхитил трон» «самовенечник» Василий Шуйский, — это все не прошло бесследно для России. Бог подвергнул страну нахождению лжецарей, ввергнув ее в гражданское междоусобие, спровоцировавшее иностранную интервенцию. Все это произошло потому, что Бог не прощает народ, когда он не находит в себе силы противостоять злодейству. Настоящие люди должны быть честными, неподкупными и мужественными, и именно такими людьми следует окружать трон, то есть самую великую и ответственную должность в государстве.

Мысли, высказанные крупным средневековым государственным чиновником, заставляли задумываться не только его современников, но и нас — его далеких потомков — о своей личной ответственности (и вине) за все происходящее в наше время и в нашей стране. Рассуждения Тимофеева о власти и властителях, «лиховании», «неправдовании», мздоимстве и отсутствии в государстве правого суда всегда содержат опасность для властей предержащих, поскольку способны породить у читателей весьма далекоидущие исторические параллели.

1. Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — 538 с.

2. Временник Ивана Тимофеева / пер., коммент. О.А. Державиной; под ред. В.П. Адриановой-Перетц. — М.: Изд-во АН СССР, 1951. - 524 с.

3. Горсей Дж. Записки о России XVI — начала XVII вв. — М.: Изд-во МГУ, 1990. — 288 с.

4. Корецкий В.И. Новые материалы о дьяке Тимофееве, историке и публицисте XVII в. // Археографический ежегодник. — М.: Наука, 1975. — С. 146-151.

5. Курбский А.М. История о великом князе Московском / сост., вступит. ст., коммент. Н.М. Золотухина. — Тольятти: Ун-т Рос. академии образования, 2001. — 162 с.

6. Лукичев М.П. Новые данные о русском мыслителе и историке XVII в. // Советский архив. — 1982. — № 3. — С. 22-25.

91 Мысль о том, что только законный и законопослушный правитель, сам действующий «праведно» может рассчитывать на беспрекословное подчинение подданных была довольно широко распространена в произведениях XVI в. Эту тему затрагивал Филофей в своих Посланиях (См.: Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его Послания. Киев: Тип. Киево-Печерской Успенской Лавры, 1901. Приложения. С. 14, 16, 30); к ней обращался в своих Челобитных И.С. Пере-светов (См.: Сочинения И. Пересветова. М.: Изд-во АН СССР, 1956. С. 176, 177, 180 и др.). Но особенно она стала популярной в начале и первой половине XVII вв. См., например: Повесть о видении мниху Варлааму в Великом Новгороде // РИБ. 3-е изд. Т. 13. Стб. 243-247; Сказание о царстве царя Федора Иоанновича // Там же. Стб. 807; Хворостинин И.А. Словеса дней и царей и святителей Московских // Там же. Стб. 525 и др.

92 Временник. С. 92: 263-93: 265, 111: 284.

93 Там же. С. 27: 92, 98.

94 Там же. С. 27:191.

95 Там же. С. 35:200

7. Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга // Утверждение династии. — М.: Рита-Принт, 1997. — С. 43-184.

8. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. — М.: Наука, 1993. — 432 с.

9. Петрей П. История о великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии. — М.: Рита-Принт, 1997. — С. 151-464.

10. Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. — М.: Соцэгиз, 1937. — 499 с.

11. Плач о пленении и конечном разорении Московского государства // Русская историческая библиотека. 3-е изд. — Л., 1925. — Т. XIII. — Вып. 1. — Стб. 213-254

12. Полосин И.И. Социально-политическая история России XVI-XVII вв.: сб. ст. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — 384 с.

13. Сказание Авраамия Палицына. — М.;Л: Изд-во АН СССР, 1955. — 349 с.

14. Солодкин Я.Г. Неизвестные документы о дьяке Тимофееве //Отечественные архивы. 2000. № 1. С. 71-73

15. Сочинения И. Пересветова / пер. и публ. А.А. Зимина; под ред. Д.С. Лихачева. — М.: АН СССР, 1956. — 386 с.

16. Хворостинин И.А. Словеса дней и царей Московских // Русская историческая библиотека. — 3-е изд. — Л., 1925. — Т. XIII. — Стб. 525-558.

17. Хронограф 1617 года // Русская историческая библиотека. — 2-е изд. — СПб., 1909. — Т. XIII. — Стб. 1283-1284.

18. Шмидт С.О. Становление Российского самодержавства. Исследование социально-политической истории времен Ивана Грозного. — М.: Мысль, 1973. — 350 с.

19. Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника // Источники истории: Гейденштейн Р. Записки о Московской войне (1578-1582), Шлтхтинг А. Новое известие о России времен Ивана Грозного, Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. — Рязань: Александрия, 2005. — С. 431-525.

Материал поступил в редакцию 21 января 2015 г.

SOVEREIGN'S CLERK IVAN TIMOFEEV: «ASSIGNING OFFICIALS FOR HIGH POSITIONS IS A SEROUS AND RESPONSIBLE TASK».

Zolotuhina, Natalia Mihailovna — Doctor of Law, Professor, Chief Scientific Researcher of the Department

of Theory, History and Judiciary of the Russian State University of Justice.

[nzolotuhina@list.ru]

117418, Russia, Moskva, ul. Novocheremushkinskaya, 69.

Review. The article provides analysis of the conclusions made by the merited Russian official, Sovereign's Clerk Ivan Timofeev, who lived at the verge of XVI and XVII centuries, regarding the causes disrupting the state administration and economic life in Russian in the second half of XVI and early XVII centuries, which have brought the state into the civil war and foreign intervention. Among the chief causes, Ivan Timofeev had named assigning unworthy persons to higher positions in the public state apparatus (both central and provincial), choosing these persons for bribes or pronounced praises of the rulers of the state, while these appointed persons lacked both business and personal qualities necessary. In the system of his analysis Ivan Timofeev has managed to connect the disruption in the public administration and the civil war that followed, the Turmoil and Oprichnina of Ivan the Terrible, which have destroyed love and peace among the people, instigating one half of the population against the other, the latter «dark liaisons» of Boris Godunov, the further devastation of the land and of the entire system of state administration at the time of Lzhedmitry I (False Dmitry I), then its total collapse at the time of Vassily Shuisky. The spread of the flawed government and public administration was supported by silence of the subjects of all classes and ranks, timidly accepting the destruction of the very fundamentals of the law and order, causing loose morals in the society and spread of harmful faults (love for gold, pride, wish for unearned awards, theft, love for abundance of things, offensive language, excessive wine-drinking and eating, and sodomy), which finally has lead to the explosion of public disgust and anger, further leading to the civil war, which had put the very state at the verge of catastrophe, making its loss and independence and destruction possible. The article shows that the picture of the destruction of the state by Oprichnina, faults of the rules of Boris Godunov, Lzhedmitry and Vassily Shuisky, which is given by Ivan Timofeev, is to a great extent similar to the statements made by his compatriots both in Russia and those abroad visiting Russia in XVI — first half of XVII centuries. However, no other eyewitness provided such an in-depth analysis of the harm for the state from assigning to the highest public positions «the dunces, the collectors and requesters of bribes», when the worst sort of people strives to have power and position, and even the worse sort of people follow them, from their actions the state may fall «as if there were none before». Ivan Timofeev holds both the rulers and the ruled to be responsible for the disarray in every branch of public administration, since «all of them sinned head to toe», considering it not to be acceptable, when people are there in wordless silence, and they do not oppose violence, being just onlookers, when innocents were doomed, and they have allowed for their compatriots to make deals with the foreign invaders for profits, making the Orthodox Christian lands weak and poor. The conclusion of Ivan Timofeev is clear and severe: assigning officials to high posi-

tions in the state apparatus for them to rule all actions of the state is a serious and responsible task for the sovereign and the highest rank officials. Ivan Timofeev has warned his compatriots that, if there are people in the future capable of «ruining such a brilliant state, which is decorated by God» as Russia is, his Book of Time (Vremennik) shall warn them of the consequences for the state from such harmful deeds. Keywords: power, government, officials, public property, treasury, desolation, bribe, vice, flattery, lies, slander, responsibility, guilt, lack of bravery, lack of courage, wordless silence.

Bibliography:

1. Veselovskij, S.B. Studies on Oprichnina history. — M.: Izd-vo AN SSSR, 1963. — 538 p.

2. The Book of Time of Ivan Timofeev (Vremennik Ivana Timofeeva) / translated and commented by O.A. Derzhavi-naya; ed. by V.P. Adrianova-Peretc. — M.: Izd-vo AN SSSR, 1951. — 524 p.

3. Gorsey, J. Notes on Russia in XVI — early XVII centuries. — M.: Izd-vo MGU, 1990. — 288 p.

4. Koreckij, V.I. New materials on Clerk Ivan Timofeev — a historian and publicist of XVII century // Arheogra-ficheskij ezhegodnik. — M.: Nauka, 1975. — P. 146-151.

5. Kurbskij, A.M. The story of the Great Prince of Moscow / introduction and commentary by N.M. Zolotuhin. — Tolyatti: Un-t Ros.akademii obrazovanija, 2001. — 162 p.

6. Lukichev, M.P. New information on the Russian thinker and historian of the XVII century // Sovetskij arhiv. — 1982. — № 3. — P. 22-25.

7. Meyerberg A. Trip to Muscovy of Baron Augustin Meyerberg // Utverzhdenie dinastii. — M.: Rita-Print, 1997. — P. 43-184.

8. Correspondence between Ivan the Terrible and Andrey Kurbskiy. — M.: Nauka, 1993. — 432 p.

9. Petrej, P. History of the Great Princedom of Muskovy // On the start of wars and turmoils in Muskovy. — M.: Rita-Print, 1997. — P. 151-464.

10. Platonov, S.F. Notes on the history of the Turmoil in the Muskovy State in XVI-XVII centuries. — M.: Socjegiz, 1937. — 499 p.

11. A mourning of capture and total desolation of the Muskovy state // Russkaja istoricheskaja biblioteka. 3-nd ed. — L., 1925. — V. HIII. — Ed. 1. —Stb. 213-254

12. Polosin, I.I. Social and political history of Russia in XVI-XVII centuries. Collected articles. — M.: Izd-vo AN SSSR, 1963. — 384 p.

13. The story of Avraamiy Palicyn. — M.; L: Izd-vo AN SSSR, 1955. — 349 p.

14. Solodkin, Y.G. Unknown documents on Clerk Timofeev // Otechestvennye arhivy. 2000. № 1. P. 71-73

15. Works of I. Peresvetov / translated and published by A.A. Zimin; ed. by D.S. Lihachev. — M.: AN SSSR, 1956. — 386 p.

16. Hvorostinin, I.A. The words of days and princes of Muskovy. // Russkaja istoricheskaja biblioteka. — 3rd ed. — L., 1925. — V. HIII. — Stb. 525-558.

17. Chronographer of 1617 // Russkaja istoricheskaja biblioteka. — 2nd Ed. — SPb., 1909. — V. HIII. — Stb. 1283-1284.

18. Shmidt, S.O. Formation of the Russian sovereignty. The study of the social and political history of the times of Ivan the Terrible. — M.: Mysl', 1973. — 350 p.

19. Shtaden, G. On Moscow of the time of Ivan the Terrible. The notes of the German Oprichnik // Historical sources. Gejdenshtejn, R. Notes of Moscow war. (1578-1582), Shlthting, A. News on Russia of the Time of Ivan the Terrible. Shtaden, G. On Moscow at the time of Ivan the Terrible. — Rjazan': Aleksandrija, 2005. — P. 431-525.