CC BY-NC-ND
28
Е.А. Иванова
Годы учения А. А. Реформатского: Московский университет
Статья посвящена годам учения А.А. Реформатского в Московском университете в 1918-1923 годах. Описываются возникавшие тогда предпочтения и научные контакты, ставшие фундаментом его научной деятельности.
Ключевые слова: А.А. Реформатский, П.Н Сакулин, М.А. Петровский, Д.Н. Ушакова и В.К. Поржезинского, взаимодействие лингвистических и литературоведческих интересов, противоречие факта и обобщения, зарождение исследований текста.
Становление А.А. Реформатского как ученого происходило в период бурного и очень плодотворного развития российского гуманитарного знания. И в лингвистике, и в литературоведении, и в других гуманитарных науках в 1920-е годы активно работали многие выдающиеся ученые. Чтение их трудов, личные контакты с ними не могли не сказаться на формировании научных взглядов и творческой личности А.А. Реформатского.
Уже к 30-м годам Реформатский сложился как ученый и практик, в деятельности которого объединилась в той или иной степени вся основная проблематика языкового строительства: разработка алфавитов, нормализация орфографии, создание терминологии, унификация транскрипции, создание научных основ издательского дела, стандартизация школьных учебников и некоторое другое. Из анализа работ Реформатского этого периода, видно, что он воспринимает все эти проблемы как проблемы сугубо лингвистические, относит их к области практической лингвистики.1
Историко-научный анализ становления лингво-семио-тических взглядов А.А. Реформатского позволяет выявить теоретические предпосылки и методологическую специфику его подхода к прикладным задачам, сделавшие возможным формирование оригинальной лингво-семиотической теории печатного текста.
Исходной точкой в этом становлении была учеба Реформатского в 1918-1923 гг. в Московском университете. Возникавшие тогда предпочтения и научные контакты со временем стали
© Иванова Е.А., 2010
фундаментом его оригинальной и энциклопедически многогранной научной деятельности.
Начало обучения Реформатского совпало с характерными для эпохи серьезными структурными изменениями внутри университета. В Московском университете в мае 1919 года быш создан факультет общественный: наук (ФОН), на которыш с историко-филологического факультета было перенесено историческое отделение. Филологический факультет остался самостоятельным подразделением, но в 1921 г. и он подвергся реорганизации, превратившись сразу в два отделения все того же ФОН: литературно-художественное и этнолого-лингвистическое.2
Эти преобразования неизбежно создавали определенную эклектику учебного процесса.
Поступив в 1918 году на историко-филологический факультет Московского университета, Реформатский закончил этнолого-лингвистическое отделение ФОН.3 Между «литературным» и «лингвистическим» выбор быш сделан в пользу второго. Но характерной чертой университетского периода обучения Реформатского является возникновение и становление взаимодействия интересов сразу в двух областях: литературоведении и лингвистике.
Первоначально Реформатского привлекло литературоведение. Одно из первы1х влияний, которым он подвергся в университете, бышо связано с его учебой у П.Н. Сакулина4, занятия с которым в той или иной мере продолжались с начала обучения и до 1922 года, когда наступил перелом. В «Сакулинском кружке» Реформатский в ноябре 1921 года прочел свой первыш научный доклад о композиции романа Достоевского «Игрок»5; отметим здесь также свидетельство В.А. Виноградова о том, что занятия в семинаре были для Реформатского «полезной школой лекторского мастерства и научной дискуссии.6
П.Н. Сакулин, вернувшийся в Московский университет после февральской революции 1917 года (в 1911 году он был среди тех, кто вышел из состава преподавателей Московского университета, протестуя против реформ тогдашнего министра просвещения Л.А. Кассо), читал лекции по истории и теории русской литературы. П.Н. Сакулин наследовал традиции историко-культурной школы. Его учителями быши Н.С. Тихонравов и А.Н. Пышин. Характерными особенностями научного творчества П.Н. Сакулина были широчайший энциклопедизм, знание огромного фактического материала по истории русской литературной жизни, и стремление к построению обобщающей интерпретации историко-культурного материала.
В 1920-е гг. он «раскрылся как теоретик и методолог литературоведения»7. О направлении и размахе его поисков достаточно красноречиво говорят заглавия трех его последних книг: «Синтетическое построение истории литературы»8, «Социологический метод в литературоведении»9, «Теория литературных стилей»10.
В конце жизни, беседуя с Дувакиным, Реформатский вспоминал о П.Н. Сакулине достаточно скептически: «Надо сказать, что мне приходилось много сталкиваться с Пал Никитичем Сакулиным до начала двадцать второго года. Вот и по кружку11 и по университету. Он читал какие-то странные курсы»12. Странность этих курсов Реформатский видел в «безразличном синтетизме», эклектике, хаотичности. Но можно думать, что этот скептицизм не был у Реформатского поздним приобретением, а возник уже в 20-е гг. Аргументом в пользу такого предположения могут служить высказывания о работах Сакулина, сделанные в 1925 г. другим представителем молодого поколения филологов, - Г.О. Винокуром13, уже с 1922 г. ставшим одним из ближайших друзей и научных единомышленников Реформатского.14
О литературоведческих склонностях студента Реформатского говорит и его учеба у М.А. Петровского. Петровский читал в университете лекции по романской филологии и истории средневековой литературы. Но Реформатского привлек семинарий М.А. Петровского «Композиция новеллы у Мопассана» (ср. одноименную статью М.А. Петровского15), который он начал посещать в 1921-1922 годах.16 Эти занятия, проводившиеся, по оценке Ханзен-Лёве, в русле немецкой «телеологической традиции»17, ориентированы были уже не на реконструкцию широкого круга историко-литературных феноменов, как то было у П.Н. Сакулина, а на аналитическое описание отдельного текста.
Именно в ходе участия в семинарии Петровского, а также под влиянием докладов последнего о «Выстреле» Пушкина и «Вечном муже» Достоевского (оба позднее опубликованы18) было выполнено первое напечатанное Реформатским научное исследование19, открывавшееся благодарностью учителю «за все советы и указания, положенные в основание этой работы»20.
«Опыт анализа...» был составлен из двух докладов Реформатского о композиции новеллы «Un coq chanta» («Петух пропел») Мопассана. Первый - теоретический был сделан на Саку-линском семинаре, а второй, «содержащий конкретный анализ», в семинаре Петровского и в ОПОЯЗе. 21
О некоторые собственно лингвистических темах, затронутые в «Опыте анализа...», подробнее говорится в связи с другим влиянием, испытанным молодым ученым.22 Здесь же отметим, что брошюра 1922 года (вместе с исследованиями Петровского) до сих пор находится в поле зрения историков теории сюжета и композиции, и некоторые исследователи даже считают ее идеи более плодотворными, нежели классические построения Б.В. Томашевского.23
С «Технической редакцией книги»24 - центральной работой издательско-полиграфического цикла - «Опыт анализа.» связывает общность научного подхода к изучаемому объекту. И в том, и в другом случае это описание структуры текста (в первой работе - композиции новеллы, во второй - печатного оформления, отражающего структуру и содержание текста) и особенностей ее функционирования.
Но к моменту выгхода «Опыта анализа.» Реформатский уже предпочел продолжать учебу не на литературном, а на этноло-го-лингвистическом отделении ФОНа, т.е. специализировался по лингвистике.
Первые пропедевтические лингвистические курсы он слушал у двух непосредственных учеников Ф.Ф. Фортунатова -Д.Н. Ушакова и В.К. Поржезинского. Характерно, что в педагогической сфере между этими выдающимися учеными сложилось своеобразное разделение: В.К. Поржезинский первым выделил «Введение в язышознание» как особый учебныш предмет и строил его как чисто лекционный курс. Ушаков же, прежде чем сам стал читать лекции по этому курсу, разработал к нему систему практических занятий, давших затем начало знаменитому просеминарию по языковедению (в котором занимались и Реформатский, и другие видные представители второго поколения МЛШ - «ушаковские мальчики»). Отличались и идейные основы: Поржезинский основную задачу лингвистики видел в истории языка, Ушаков же признавал равноправие описательного, исторического, сравнительного и социологического подхода к языку.25
Очень быстро интересы Реформатского начинают склоняться в сторону конкретного язышового материала в противовес лингвистическим абстракциям, в сторону живого современного русского языка, в противовес компаративистическим штудиям. И именно Д.Н.Ушаков оказывает на него в этом отношении большое влияние. Впервые Реформатский увидел Д.Н. Ушакова «на знаменитом и традиционном его "просеминарии" по русскому языку, где молодые лингвисты получа-
ли гораздо большее крещение, чем на лекциях по «Введению в языковедение», которое читал очень учено, но не слишком увлекающе выюокообразованныш В.К. Поржезинский».26 Из обсуждавшихся на занятиях у Ушакова тем Реформатский вспоминал позднее: «и звуки и буквы, и "вещественное и формальное значение"»27.
В 1922 году Реформатский, как и другие студенты, быш привлечен Ушаковым «к выборке лексического и грамматического материала из сочинений писателей двадцатого века для нового словаря. Это быш первый этап работы над будущим Ушаковским словарем <. .> Вот тогда началась эта работа, но потом она на долгие годы прекратилась. Мне достался материал - тексты Пришвина. Я впервые и в обязательно медленном чтении, поскольку так это надо бышо по работе, познакомился с этим замечательным писателем».28
В июне 1923 года Реформатский окончил университет. Его выпускной работой, написанной под руководством Д.Н. Ушакова, быши «Материалы к описанию языка Курбского».29
Характерно, что оба направления научны1х интересов начинающего ученого - и в литературоведении, и в лингвистике - развиваются практически по одному и тому же вектору. Ненаблюдаемым, постулируемым объектам (историко-литературный процесс, литературный стиль, праязык) Реформатский предпочитает объекты конкретные, наблюдаемые (новелла, звук, слово), а умозрительным обобщениям - скрупулезный и точный («формальный») анализ фактов. Не случайно определение «формальный» в 1910-1920-х годах прилагалось не только к известному направлению в литературоведении, но и к фортунатовской (Московской) лингвистической школе.30
Это наблюдение подтверждается и тем, как сам Реформатский объяснял свой «отказ от литературоведения и переход всецело на лингвистические рельсы»: «надо изучать данность, а не то, что за ней стоит. Данность - это текст и его морфология. А текст - это, прежде всего, язык. И хорошим поэтиком, специалистом по поэтике, может быть лишь тот, кто хорошо и правильно понимает язык»31. (Подчеркнуто мною - Е.И.)
Среди тех язышовыгх единиц и явлений, исследованию который Реформатский мог научиться у Ушакова, текста не бышо и не могло быть: такого понятия вообще не бышо в арсенале тогдашней лингвистики. Но композиция, которую он изучал с Петровским, быша свойством именно текста, и потому появление этого понятия у Реформатского очень естественно.
В лингво-семиотической теории, да и практически во всех прикладные работах полиграфического цикла, текст будет одним из базовых, краеугольных понятий. В них Реформатский будет всегда демонстрировать прекрасное знание не просто самих литературных текстов, но и их типологии, и особенностей их публикации. Всем этим он, сколько можно судить, в определенной степени быш обязан своеобразному соединению литературоведческой и лингвистической линий его обучения.
Примечания
Иванова Е.А. Лингво-семиотическая теория печатного текста А.А. Реформатского (по материалам работ издательско-полиграфического цикла 1930-х годов) / Дисс. на соискание учен. Степени канд.фил.наук. На правах рукописи М. 2009. 282 с.
РемневаМ.Л., Соколов А.Г. История организации филологического факультета Московского университета и становление его структуры / / Филологический факультет Московского университета: Очерки истории / 3-е изд., испр. и доп. Под общей ред. М.Л. Ремневой. М.: Изд. Моск. Ун-та, 2007. С. 21; КочергинаВ.А. Кафедра общего и сравнительно-исторического языкознания / / Филологический факультет Московского университета: Очерки истории / 3-е изд., испр. и доп. Под общей ред. М.Л. Ремневой. М.: Изд. Моск. Ун-та, 2007. С. 351.
Виноградов В.А. Александр Александрович Реформатский (1900-1978) / / Реформатский А.А. Лингвистика и поэтика / Отв. ред. Г.В. Степанов; сост. В.А. Виноградов. М., 1987. C. 7; МелъчукИ.А. Памяти Александра Александровича Реформатского (16.X.1901 - 3.V.1978) // Мелъчук И.А. Русский язык в модели «Смысл-Текст». Москва-Вена: Школа «Языки русской культуры», Венский славистический альманах, 1995. С. 584. РеформатскаяН.[В.]Из воспоминаний студенческих лет (1919-1924) / / Вопросы литературы. - М.: «Известия», 1982. - № 4. - С. 106. Виноградов В.А. Александр Александрович Реформатский... C. 7-8.
6 Там же.
7 Минералов Ю.И. Сакулин Павел Петрович // Русские писатели, 18901917: Биографический словарь. Т.5. М.: Большая Рос. Энцикл., 2007. С. 455.
8 СакулинП.Н. Синтетическое построение истории литературы. М., 1925.
9 СакулинП.Н. Социологический метод в литературоведении. М., 1925.
10 Сакулин П.Н. Теория литературных стилей. М., 1927. Об участии П.Н. Сакулина в работе МЛК дают представление аннотации протоколов заседаний, приводимые в работе: Баранкова Г.С. Материалы к истории Московского лингвистического кружка // Язык. Культура. Гуманитарное знание: Научное наследие Г.О. Винокура и современность / Отв. ред. С.И. Гиндин, Н.Н. Розанова. М.: Научный мир, 1999.
5
11
12 Беседа В.Д. Дувакина с А.А. Реформатским 24 ноября 1973 / Расшифровка Т.В. Жуковой / / Научная библиотека МГУ. Отдел фонодокументов. Копия из архива М.А. Реформатской.
13 Якобсон P.O., Винокур Г.О. Переписка / Публ., подг. текста и примеч. С.И. Гиндина и Е.А. Ивановой // Новое лит. обозрение, 1996. № 21. С. 91-92.
14 Подробнее см. об этом Иванова Е.А. Лингво-семиотическая теория печатного текста A.A. Реформатского... С. 78-83.
15 Петровский М.А. Композиция новеллы у Мопассана / / Начала. 1921. №"1. С. 106-127.
16 ВиноградовВ.А. Александр Александрович Реформатский. C. 8.
17 Ханзен-Лёве ОгеА.. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения / Пер. с нем. С. А. Ромаш-ко. М.: Языки русской культуры1, 2001. С. 260 (Studia philologica)
18 Петровский М.А. Морфология Пушкинского «Выстрела» / / Проблемы поэтики / сб. под ред. В.Я. Брюсова. М.; Л.: Земля и фабрика, 1925. С. 169-204; Петровский М.А. Композиция «Вечного мужа» / / Достоевский (сборник). «Труды Государственной академии художественных наук», Литературная секция, вып. 3, Москва 1928 С. 115-161.
19 Реформатский А.А. Опыт анализа новеллистической композиции. М., 1922; Реформатский А.А. Опыт анализа новеллистической композиции. [Изд. 2] // Семиотика. М.: Прогресс, 1983.
20 Реформатский А.А. Опыт анализа. [Изд. 2] С. 557.
21 Виноградов В.А. Александр Александрович Реформатский. C. 8.
22 Иванова Е.А. Лингво-семиотическая теория печатного текста А.А. Реформатского (по материалам работ издательско-полиграфического цикла 1930-х годов) / Дисс. на соискание учен. Степени канд.фил.наук. На правах рукописи М. 2009. С. 78-83.
23 Ханзен-Лёве Оге А. Русский формализм... С. 259-263
24 Реформатский А.А. [При участии Каушанского М.М.] Техническая редакция книги. Теория и методика работы / Под ред. Д.Л. Вейса. [М]: Гос. изд. легкой промышленности, 1933. 414 с.
25 КочергинаВ.А. Кафедра общего и сравнительно-исторического языкознания. С. 347-348.
26 Реформатский А.А. Из «дебрей» памяти (Мемуарные зарисовки) / Публикация, подготовка текста, предисловие и примечания М.А. Реформатской / / Новый Мир. 2002, №12.
27 Там же
28 Беседа.
29 МелъчукИ.А. Памяти Александра Александровича Реформатского. С. 584.
30 Панов М.В. Дмитрий Николаевич Ушаков: Жизнь и творчество / [Изд. 2-е] / / Панов М.В. Труды по общему языкознанию и русскому языку. Т. 2. М.: Языки слав. культур, 2007. С. 743.
31 Беседа.
