CC BY
126
ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ И ПОЛИТИКА
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ: ТЕНДЕНЦИИ И ПРОБЛЕМЫ
В. А. ФЕДОРОВ
Кафедра государственного и муниципального управления Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198, Москва
Проблемы глобализации в последние годы занимает одно из первых мест в мировой политический жизни и проявляются как ведущие и важнейшие тенденции модернизации мирового экономического хозяйства. На самых высоких уровнях политико-экономического взаимодействия активно и настойчиво продвигаются практические меры по реализации принципов глобализма. Удивительно то, что в теоретическом плане эти проблемы, во всяком случае, до настоящего времени, рассмотрены совершенно недостаточно. Глобализация выступает скорее как спонтанные стихийно развивающиеся процессы в разных сферах геоглобального пространства, чем как продуманные, согласованные и взвешенные действия по консолидации мирового сообщества.
Важно, как нам кажется, обратить внимание на то, что, будучи внешне весьма похожей на уже не одно столетие прогрессирующуюй интернационализацию торгово-экономических отношений, глобализация не является простым ее современным продолжением. Различия между ними имеются не только в количественном, но и в качественном отношениях. Глобализация отличается многопараметрическим характером. К числу основных признаков современного глобализма обычно относят: нарастание интегративных процессов в мировой экономической системе, технологическую стандартизацию, международную унификацию политико-правовых норм, увеличение значения международного права, возрастание регулятивной роли наднациональных организаций, ослабление императивности принципа национального суверенитета, глобальное распространение стандартизированной продукции, массовой культуры. Все эти проявления находятся в тесной системной связи, предполагая, обусловливая и усиливая друг друга. Со второй половины XX века перед человечеством со всей остротой встали многообразные экологические проблемы, которые, в каком-то смысле, образуют чувствительный узел геоглобальных проблем.
Так, все большее влияние на экономическую конъюнктуру и на политические отношения оказывает ситуация на рынке исчерпаемых природных ресурсов. Новым, с экономико-правовой точки зрения, является то, что в плане конкретного обсуждения и правовых решений ставятся (например, на всемирной экологической конференции в Бразилии) вопросы квотирования для отдельных стран потребления для производственных нужд атмосферного кислорода и (в соответствии с Киотским протоколом 1997 г.) квотирования норм выброса парниковых газов. В первую очередь -
промышленных выбросов углекислого газа, с целью ослабления парникового эффекта и предотвращения глобального потепления климата. При этом впервые в проектах решений предусматривается порядок “покупки-продажи” квот или их частей.
Тем самым в принципе неделимые общепланетарные атмосферные ресурсы в ближайшем будущем с высокой степенью вероятности могут быть вовлечены в сферу экономических отношений. Практическая реализация такого рода международных правовых проектов встречает сопротивление со стороны некоторых наиболее развитых стран, опасающихся, что эти меры могут сказаться не лучшим образом на благосостоянии их граждан. Эти страны с помощью юридических уловок затягивают их практическую реализацию.
Понятная с внутриполитической и экономической точки зрения позиция этих стран выглядит тем не менее странно на фоне того, что политическая и экономическая элита именно этих стран наиболее активно и настойчиво пропагандирует и воплощает в политико-экономической практике некоторые идеи глобализма.
Это показывает, что по крайней мере определение порядка и очередности задач глобализации, при том, разумеется, условии, что она сама по себе рассматривается как благо или по меньшей мере как неизбежность, порождает и практические, и серьезные теоретические трудности.
Но далеко не все приветствуют процессы глобализации. В 1999 г. в Сиэтле антиглобалисты практически сорвали конференцию Всемирной торговой организации. Тогда их действия вызвали самое резкое осуждение со стороны официальных лиц как бессмысленный вандализм и хулиганство. В то время вообще само сомнение в безусловной полезности глобализации расценивалась в лучшем случае, как безнадежный консерватизм или ретроградство. Однако уже в сентябре 2000 г. в Праге в ходе ежегодного собрания управляющих Международного Валютного фонда и Всемирного банка была предпринята попытка диалога представителей мировой финансовой элиты, активно продвигающей идеи глобализации, и активистов международных молодежных движений “Долой глобализацию” и “Инициатива против глобализации”, устроивших в городе крупные уличные беспорядки. Последние возлагали на крупнейшие мировые финансовые институты ответственность за нарастающую неравномерность распределения благ в современном мире, за поддержку авторитарных режимов (в частности, за поддержку коррумпированного режима Ельцина в России) и т.п. По их мнению, глобализация приведет лишь к увеличению и без того огромного разрыва между бедными и богатыми.
В интервью пражской газете “Лидовы новины” американский философ Ноам Чомски, один из идеологов антиглобалистского движения, заметил, что распределение благ в мире чрезвычайно неравномерно, и долго такая ситуация сохраняться не может. В ответ на критику руководители МВФ и Всемирного банка приняли решение о списании долгов беднейшим странам. Этот, несомненно, благородный жест не может заменить ответы по существу на многие вопросы не только противников глобализации, но и немалого числа ее сторонников.
Тем более, что, как справедливо подчеркивалось на 2-м российско-немецком форуме культуры им Льва Копелева, состоявшемся в конце 2000 г. в Потсдаме, в коммунистическом проекте, предшествующем ныне развиваемым идеям глобализации, предлагалась по сути даже более радикальная, предусматривающая полное упразднение национальных государств модель глобального мироустройства, отличающаяся, разумеется, некоторыми базовыми принципами. Ее практическое воплощение, внушавшее сторонникам этого проекта на первых порах оптимистические надежды, с развалом социалистического лагеря потерпело крушение.
Многие, если не большинство, автор теоретического склада, оставляя в стороне личное ценностное отношение к проекту глобализации, считают, что “глобализация -неотвратимая реальность” (Легутенко, 2000). Такой, казалось бы, нейтральный подход не означает единомыслия в толковании того, что несет человечеству процесс
глобализации и каковы могут быть его положительные или отрицательные последствия. Признавая объективность этого процесса, следует все же подчеркнуть, что различные сочетания, экономических, политических, технологических, культурных тенденций глобализации могут образовывать разнообразные - в том числе и непредсказуемые -промежуточные, не говоря уже об итоговых, геоглобальные конфигурации. Тем более, что каждая из отмеченных тенденций в свою очередь неоднородна и внутренне противоречива.
Важность теоретического анализа многофакторных проблем глобалистики актуализируется тем, что официальные институты (государственные и международные организации) рассматривают эти проблемы по своим устоявшимся правилам. Чиновники с их профессиональными навыками препарируют проблему в соответствии с профилем своей организации и придают ей частный вид. Не принижая значимости формальнобюрократической, конкретной и узкоспециальной проработки проблем глобалистики, следует заметить, что при таком подходе разрывается сложная система взаимозависимостей глобальных процессов, затемняются механизмы причинно-следственных связей между параметрами геоглобальных комплексов.
Среди основных движущих тенденции глобализации обычно выделяют устойчивый и уже достаточно длительный процесс интеграции мировой экономической жизни, выражающийся прежде всего в увеличении мощи и роли траснациональных корпораций, объединенных ныне в единую систему под патронажем мировых финансовых институтов. Обычно, справедливо, подчеркивают, что экономическая глобализация дает прямой экономический эффект в виде снижения транзакцизионых издержек. Меньшее внимание обращается на то, что расширение рынков, наращивание объемов производства и соответственно масштабов его стандартизации способствует снижению производственных и эксплутационных расходов. В целом об экономическом аспекте глобализации сказано и написано, - с привлечением обширного статистического материала - достаточно много, хотя как нам представляется, некоторые ее важнейшие проблемы либо считаются несущественными, либо же деликатно замалчиваются. К ним относятся, например, проблема соотношения политической и экономической власти, способная привести к переустройству самих принципов политической организации и (или) к изменению некоторых функциональных норм экономики. Не менее важны упоминавшиеся проблемы распределения дополнительных доходов, соотношения реального сектора экономики и рынка ценных бумаг (в значительной мере виртуального), проблема доступа к географически очень неравномерно распределенным ценным ресурсам, монополизации отдельных сегментов рынка. (В этой связи можно напомнить судебные решения в отношении компании Microsoft, которыми она признана виновной в нечестной конкуренции и монополизации рынка.)
Другой процесс, выражающий в наиболее показательной и впечатляющий форме процесс глобализации - повсеместное разворачивание современных информационнокоммуникативных систем, охватывающих практически все планетарное пространство. Все более отчетливо прорисовывается роль параметров коммуникационного взаимодействия в социально-экономических метаморфозах последнего времени. Следует заметить, что они всегда определяли пространственно-временные качества взаимодействий между людьми и, следовательно, в существенной мере сам тип организации общества. Эти отношения обеспечиваются средствами транспорта, а также средствами информационного обмена. Проблема перемещения “вещей, людей и идей” является своеобразной точкой, в которой, с одной стороны, сходятся, аккумулируются многие из наиболее впечатляющих прежних достижений человечества (изобретение колеса, например) и, с другой, фокусируются существенные стороны его будущего. С проблемами коммуникации так или иначе сопрягаются самые серьезные современные проблемы.
В отличие от большинства из последних имеющих идеологическую окраску и связанных с сиюминутными интересами социальных групп государств и их союзов,
проблемы коммуникации имеют, с одной стороны, преимущественно технический характер, а другой стороны, их рассмотрение имеет традицию теоретического анализа. Цивилизации, как оригинальные культурно-хозяйственные типы этносоциальных общностей, складывались на протяжении столетий практически в условиях изоляции. Регулярные контакты разного вида между ними устанавливаются по мере развития тех или иных средств коммуникации. Последние не только определяют интенсивность взаимодействия цивилизаций, но в немалой степени влияют на характер их взаимоотношений.
Средствами коммуникации от поколения к поколению и от человека к человеку передаются материальные объекты, навыки и способы предметной деятельности, стереотипы двигательных реакций, обычаи, мировоззренческие принципы и идеи, разнообразные знания, ценности, модели повседневного поведения и т. п. Видоизменение этих средств существенно влияет на диапазон передаваемой информации, приемы ее структурирования, на формы социальной организации ее восприятия и усвоения, изменяя тем самым всю целостную систему социальной жизнедеятельности.
Так, консолидация архаического сознания и соответствующих ему форм деятельности базируется на первичных информационных технологиях, в которых членораздельная речь выступает в обрамлении магических действий, музыкальноритмического сопровождения, интонаций, мимики, жестов и иных средств суггестивного воздействия. Языковое, словесное общение служит дополнением и информационным обрамлением таких непосредственно чувственно воспринимаемых информационных воздействий, как ритуальные или практические действия других людей, несущие информацию об их эмоциональном и физическом состоянии или информацию о смысле, целях и средствах деятельности. Жесты, позы, мимика, междометия уточняют эту информацию и усиливают ее эмоциональное воздействие. Коммуникация такого типа обеспечивает однородность сознания общины, его невосприимчивость к логически несогласованной структуре знания, доминированию его мифологических форм.
Создание письменности радикально изменяет пространственно-временные параметры коммуникации. В становлении понятийно-логических форм мышления и в формировании мировых религий, как на это неоднократно обращалось внимание, принципиальную роль играет письменность. Так, с древнейших времен талмудическая традиция требовала овладения искусством ведения агадических бесед и галахических споров, точного определения понятий и точек соприкосновения между ними. Письменная технология коммуникации требует разработки фиксированных процедур нанесения текста и тем самым позволяет, сохраняя его неизменным во времени, перемещать его в пространстве, что способствует замещению родоплеменного территориально-правовым принципом социальной организации. Возникает трансиндивидуальный вид коммуникации. К этому виду взаимодействия людей относится денежный товарообмен, который предполагает “способность человека соотносить и координировать свои собственные условия деятельности и общения с условиями деятельности и общения множества других людей, осуществляющиеся и в разное время и в разных местах” (Найдыш и др., 1999., с. 234). Деньги начинают играть роль медиатора - устойчивого знаково-символического посредника, движение которого между людьми сопутствует обмену потребительскими ценностями.
Изобретение книгопечатания - первой машинной информационной технологии -содействовало становлению единых схем абстрактно-понятийного мышления на обширных территориях. Примечательно, что с экономической точки зрения эта технология представляет исторически первый вид массового серийного производства.
Становление финансово-промышленного капитализма с фондовыми и товарными биржами мирового значения связано с использованием таких средств коммуникации, как телеграф и телефон. Немногим раньше появляются многотиражные печатные издания, которые унифицируют нормы языка, представления о праве, общепризнанные ценности.
Тем самым складываются предпосылки и условия функционирования современных политических систем.
В настоящее время мы являемся свидетелями кардинальной революции в средствах коммуникации. Целый ряд, казалось бы, отдельных выдающихся технических достижений - телевидение, передающее изображение и звук на расстояние, компьютер, оперирующий огромными массивами информации, представленной в цифровом виде, космические линии телекоммуникаций, охватывающие весь мир и т. д. — образуют, технологически сопрягаясь и дополняя друг друга, быстро разрастающуюся и совершенствующуюся глобальную информационно-коммуникативную систему.
Значение революционных преобразований этой системы заключается не только в росте количественных параметров, таких как объемы информации, скорость их переработки и передачи, число получателей информации того или иного вида. К одному из основных моментов этой революции можно отнести то, что разные виды информации могут быть представлены в дискретной, цифровой форме. Информация - как чувственного, так и рационального уровня знания - подводится под “общий знаменатель”. Цифровая форма выражения информации даёт возможность применять логико-математические средства (программы), которые также выражаются в цифровой форме. Это открывает возможность перевода процесса организации и преобразования информации в автоматический режим в соответствии с “загруженной” в компьютер программой, с минимальным вмешательством человека. Кроме того, цифровая форма представления информации открывает выход на получение качественного ее визуального отображения на экране.
Современные информационные устройства позволяют передавать не только “коммуникацию сообщения”, выражаемую в абстрактно-понятийном, знаковосимволическом виде, но и “коммуникацию события”, осуществляемую с помощью передачи не символов, а изображений и звуков. Эти образы обладают признаками гипер-или сверхреальности. “Гиперреальность” им придает то, что мультимедийные средства наделяют их необычными свойствами, придают им необычный вид или изображают нечто, не имеющее действительного существования.
Данные свойства коммуникативных средств масс-медиа позволяют преодолевать барьер осознанно-критического восприятия информации. Активное использование в них мифофантастических сюжетных мотивов (часто в современном научнотерминологическом сопровождении и наряду с подлинными фактами) без критических комментариев формирует у массового зрителя искаженное и расщепленное представление об объективной природной и социальной реальности.
Отсюда возникает реальная опасность массированного неконтролируемого вторжения в психику людей, манипулирования их сознанием. Это, естественно, вызывает обоснованную тревогу не только ученых, но широких слоев общественности. В 1996 г. в г. Сент-Луисе (США, штат Миссури) представители различных специальностей и сфер деятельности организовали “Движение в защиту культурной среды”, принявшее соответствующую Хартию (The People's Communication Charter An International Convenant of Standards), включающую международные коммуникационные стандарты. Американские социологи посредством контент-анализа большого числа телевизионных передач выяснили, что в них сохраняется представление о собственной условной реальности, где в условном времени и пространстве представлены системы доминирующих ценностей и сложившиеся к настоящему времени структуры социальных отношений, а также власти. По их мнению, мифы и легенды нового электронного духовенства предшествуют чтению и сопровождают человека до могилы (Gerbner, Cross, 1976, p. 2).
В отличие от Римской империи (мир Рима), в которой высшие слои общества создали, пользуясь словами А. Тойнби, “универсальное, вселенское государство”, а внутренний пролетариат “универсальную, вселенскую религию”, современная элита добилась к настоящему времени больших результатов в деле формирования системы
идеологических стереотипов. Последние, в свою очередь, играют роль фактора консолидирующего прежде всего саму мировую элиту. Но они пока далеки от полноценной религии. Несмотря на всю условность исторических аналогий, можно заметить, что механизм формирования системы этих стереотипов больше напоминает процесс в общем-то механического присоединения к римскому пантеону отдельных, выражающих некоторые идеи и отношения языческих богов других народов империи. Принципиально важно, однако, что наибольшие преимущества, во всяком случае на первых этапах глобализации, — и здесь опять невольно возникают аналогии с Римский империей - получат те сообщества, которые сумеют утвердить в качестве общемировых главным образом свои политико-правовые, лингвистические, эстетические и иные стандарты. Тем более, что именно эти параметры обеспечивают продвижение на рынок своих “ценных бумаг” и интеллектуальной продукции. Вместе с тем распространение унификации стандартов потребления и качества жизни в глобальном масштабе для всего человечества или, хотя бы для его большей части, во всяком случае, на ближайшую перспективу никак не предусматривается.
Как замечает директор Института проблем глобализации М. Делягин, “концентрация в развитых и особенно в наиболее развитых странах “информационного сообщества” ведет к тому, что “разрыв между развитыми и развивающимися странами приобретает окончательный, а при сохранении сложившихся тенденций - и непреодолимый характер”. При этом, по его мнению, единство рынка, обеспечивающее всеобщность и небывалую остроту конкуренции, от которой некуда спрятаться, приводит к тому, что “в результате конкуренции из механизма воспитания и развития слабых превращается в механизм их уничтожения” (Делягин, 2001).
Такое достаточно серьезное предупреждение в явной или скрытной форме питает пафос антиглобалистов и, как видно по многим симптомам, относится и к России.
Россия вступает в эпоху глобализации в далеко не лучшее для себя время, в состоянии глубокого внутреннего системного кризиса. Идущее на этом фоне ее включение в геоглобальные экономические, информационные и политические процессы дало неоднозначные, но в целом на данный момент негативные результаты, что наряду с другими причинами подпитывает настроения изоляционизма и антиамериканизма. Это включение сопровождалось резким падением основных экономических показателей, маргинализацией значительной части различных слоев населения, редукцией научно-исследовательского сектора и т.п, не будучи, естественно, их единственной причиной. Эти последствия нередко относят к неизбежным издержкам процесса модернизации.
Однако, как не странно, она, по не вполне пока проясненным причинам обнаруживает отчетливые признаки феодализации экономической жизни и сферы социальных отношений. Наиболее крупные доходы имеют рентный характер. Причем - не только в ресурсодобывающих отраслях. Врожденный симбиоз крупного российского бизнеса с властью как на федеральном уровне, так еще в более откровенном виде в регионах позволяет реализовать один из важнейших принципов современной российской экономики: “приватизация прибыли и национализация убытков”.
В комплексе “власть - бизнес - остальные” сложились, в первую очередь, между двумя его первыми элементами система отношений личной зависимости и покровительства, во многом напоминающая вассалитетную форму организации средневекового общества. С внешней, поведенческой, стороны признаком принадлежности к той или иной привилегированной социальной группе служит высокий уровень непроизводственных расходов, обмен дорогими подарками, престижное потребление и т. д. Особым показателем могущества - наряду, естественно, с традиционными атрибутами, такими как вооруженное сопровождение и свита -российского бизнесмена является обладание или контроль над теми или другими средствами массовой информации. Последние как бы берут на себя роль “партии интересов” и функции корпоративных структур.
Под влиянием изменений типа информационно-коммуникативных взаимодействий
даже там, где существуют устоявшиеся структуры гражданского общества и соответствующие правовым нормам политические системы, происходят существенные перемены в самой организации социальных связей. В том, что касается значения СМИ в России, то в силу сложившейся сумятицы скоропалительных административнополитических и экономических реформ, “разрухи в умах”, незрелости структур гражданского общества, перманентного передела собственности возникает кумулятивный и более контрастный по сравнению с другими странами эффект их воздействия. В более сглаженном виде нарастание роли аудиовизуальных средств коммуникации (эффект СМЫ), как уже отмечалось, наблюдается повсеместно. Поэтому Ги Дебор имеет основания для того, чтобы квалифицировать современное общество как “общество спектакля” (Дебор, 2000, с. 6).
Глобализационные процессы в целом, включая, в частности, такое их ключевое звено, как глобальное преобразование информационно-коммуникационных взаимодействий, ведут к существенному изменению видов реализации властных отношений и технологий социального управления. Многие теоретики и публицисты отмечают наглядные признаки перераспределения властной мощи между такими ее классическими субъектами, как государство, политические партии, и новыми ее носителями -международными организациями и движениями (например, “Гринпис”), ТНК, неправительственными, а в некоторых случаях слабо формализованными, лишь периодически возникающими на поверхности публичной жизни объединениями, форумами, “встречами” представителей мировой властной экономической, политической, информационной и т.п. элиты. Все это влечет за собой, кроме прочего, ослабление полномочий государственных органов власти в пользу местных органов самоуправления, видоизменение роли политических партий и тем самым ставит под вопрос привычные правила оформления и игры политических сил.
Инструментальная возможности современных масс-медиа в деле сотворение мифа обратной своей стороной, как это, впрочем бывает почти всегда, имеют то, что силы его порождающие сами попадают под его очарование. Отсюда, как представляется, появляются многочисленные вариации на тему - “информационное общество”, некой особенной экономической эффективности информационного творчества, наконец-то отделенного от презренного материального производства. Но, если же попытаться вычленить из сферы интеллектуального труда такую традиционную с эпохи Возрождения строгую и трудоемкую область, как классические науки (классические не в смысле следования классическим методологическим установкам ХУН-ХУШ веков, а как обладающие общепризнанным научным статусом), то в результате в сфере информационного производства трудно обнаружить что-либо существенное, кроме программного продукта, представляющего собой приложение математических методов к конкретным компьютерным задачам, а также “массовой культуры”, несущей, как правило, минимум содержательной информации, и малозначащие в собственно информационном отношении, но привлекающие, доступные, развлекающие и отвлекающие от текущих реальных проблем красочно поданные потоки неких впечатлений.
Однако именно эти последние, казалось бы, мало полезные в информационном смысле сообщения представляют не подверженную инфляции и незаменимую ценность, которая заключается в ее способности воздействовать на психику людей и на их поведение. Они представляют собой гибкий, широкоохватный и дальнодействующий властный ресурс. Он тем более ценен, что позволяет осуществлять “сокрытие власти”. Власть всегда предпочитала превращенные формы самореализации: “во имя Бога”, “от имени народа”, “по многочисленным пожеланиям трудящихся” и т.п. Возможность влиять на сознание массы людей позволяет создавать массовые ожидания и продавать их за реальные деньги.
В США быстро растет число игроков на фондовом рынке. Как известно, сейчас там около половины населения оперирует акциями - в первую очередь акциями
высокотехнологичных компаний. (В свете концепций “информационного общества” к ним относят компании, связанные с информационными технологиями. Хотя не менее наукоемкие сложные и тонкие технологии разрабатываются и используются и в других сферах деятельности). Интерес же к операциям с этими акциями определяется тем, что доходы от продолжавшегося до 2000 г. беспрецедентного курсового роста их стоимости превышали в десятки раз доходы от них по дивидендам. С экономической точки зрения это расхождение с большой долей вероятности свидетельствует об отрыве стоимости этих ценных бумаг (и не только упоминавшихся компаний) от реальной стоимости их материальных и интеллектуальных активов.
Технологическое усложнение информационных процессов, методов и средств экономического и социального управления не может отменить или заменить жизнеобеспечивающие производства реального сектора экономики. Технологизация же все большего числа сфер деятельности людей требует постоянного увеличения энерговооруженности. Вообще периодизацию этапов цивилизационного развития можно с равной, как представляется, обоснованностью строить как на основании рассмотрения изменения параметров коммуникации, в том числе и информационных ее характеристик, так и по освоению видов и количества используемой энергии. Поэтому конец XX века можно обозначать как период появления “информационных обществ”, но в то же время его можно назвать эпохой углеводородного топлива. Вообще говоря, понятие “информационного общества” как социологическая категория не очень продуктивно, поскольку не бывает обществ без информационного взаимодействия, и проблема, на наш взгляд, лежит скорее в плоскости способов представления информации и ее передачи.
Для России, в ее нынешней ситуации, возможность остаться действующим субъектом глобализации заключается в уникальности геолого-географического положения. Россия обладает огромным территориально-пространственным ресурсом. Она обладает более, чем 35% мировых запасов природного газа, 12% разведанных запасов нефти (Ишаев, 2000, с. 91,95).
Сохранение общего национального контроля над этими и другими стратегическими ресурсами, не исключающее, разумеется, разнообразных форм активного легального участия во всех секторах российской экономики иностранного, в том числе и транснационального капитала, создает объективные предпосылки для активной роли России в процессах глобализации. Эти предпосылки усиливаются фактом обладания ракетно-ядерным оружием, высоким уровнем образованности населения, наличием пусть ослабленных научных школ, сохранивших традиции и имеющих ранее наработанные заделы и до сих пор обладающих потенциалом развития практически по всему спектру исследований. Естественно, в сложившихся условиях невозможно поддержать на самых передовых уровнях весь фронт исследований, но в “точках критического роста” исследования должны получить эффективную поддержку.
Эти обстоятельства объективно предполагают активное участие России в определении характеристик глобализационых процессов. Для того, чтобы остаться в числе основных действующих лиц глобализации, необходимо, во-первых, стабилизировать тенденции экономического роста. А во-вторых, основные эшелоны российской власти должны иметь более или менее определенное понимание значения и сущности разворачивающихся геоглобальных процессов с тем, что бы, учитывая законные интересы других стран, последовательно реализовывать долговременные национальные интересы.
В целом же разворачивание новых типов коммуникации, как один из ведущих факторов глобализации, так или иначе неизбежно видоизменяет основополагающие коды культуры, “управляющие ее языком, ее схемами восприятия, ее обменами, ее формами выражения и воспроизведения, ее ценностями, иерархией ее практик ” (Фуко, 1977, с. 37). И, если, несмотря на некоторую противоречивость, наблюдается устойчивость действия (и в той или иной мере отчетливость проявления) некоторых макроэкономических и политических тенденций глобализации, то в микросоциальном
отношении сейчас трудно даже в первом приближении представить последствия воздействия новой информационной среды на системы общения и психический склад людей. Новые источники информации, новые ее формы и композиции влияют на становление нового мировоззрения или плюралистической совокупности пересекающихся мировоззрений. Революция в средствах коммуникации, совместно с проявлением других тенденций глобализации, способна произвести переворот в сознании, сопоставимый с его трансформацией в эпоху Возрождения, в ходе которой зародились и кристаллизовалось многие базовые ценности новоеропейской цивилизации: основные принципы классического рационализма, понятие естественных прав человека, стремление к экспансии, росту, новациям и прогрессу, в том числе и в смысле увеличения капитала, и т.п.
В эпоху Ренессанса на малых пространствах, ограниченных городскими стенами, в среде горожан складывалась система межличностных отношений (цеховых и внутригородских) с широким использованием в них медиаторов в виде письменных текстов на бумажных носителях. Особым образом складывались и видоизменялись их отношения с внешней, не городской социальной средой, организованный по старым средневековым принципам. В эту же эпоху компас, сектант, хронометр и совершенствование кораблестроения позволили мореплавателям покинуть прибрежные воды, выйти в открытый океан и установить регулярные связи с другими цивилизациями.
В наше время уже в начале компьютерно-коммуникативной революции высказывались предположения о приближающейся утрате онтологии человеческой деятельности и ее гносеологии (См.: Вопросы философии, 1986, № 9, с. 103). То есть, речь может идти об опасности виртуализации прежде всего сферы чувственного восприятия и утраты связей с реальным миром. Но вместе с тем эта революция порождает тенденции, препятствующие виртуализации мира и сознания. Построение глобальных компьютерных информационных сетей радикально трансформирует пространственно-временные параметры коммуникации. Рассеянные по всей поверхности Земли потребители информации в любой момент могут превратиться в её производителей. Информационный обмен становится возможным в режиме реального времени - подобно тому, как это происходит в процессе прямого межличностного общения, а также с заданной временной задержкой, когда запрошенная реципиентом информация принимается автоматически и записывается на какой- либо материальный носитель.
Доступность посредством Интернета межличностных контактов рассеянных в пространстве индивидов воспроизводит некоторые существенные черты механизма коммуникации в традиционной локальной общине, все члены которой могут вступить в прямой контакт друг с другом. В этом отношении современный мир становится похожим на одну огромную деревню. Или, учитывая различия языков, интересов, убеждений, привычек, психологического склада и т.п., мировое сообщество скорее становится неким современным подобием библейского Вавилона.
В целом пока хаотический характер информационного взаимодействия во “Всемирной паутине” усугубляет порожденную масс-медиа тенденцию к эклектическому смешению разнородных идей, способствует расщеплению представлений о мире на обособленные части.
Вместе с тем независимо от своего желания пользователи Интернета вынуждены считаться с тем, что информационные процессы в нем, невидимые для пользователя, протекают строго в соответствии с законами науки, с принципами и правилами логики и математики. Вводя собственный информационный продукт в коммуникационные сети, пользователь (он же производитель) сталкивается с его оценкой: от отсутствия какой-либо реакции или проявления простого интереса, до практических предложений или многостороннего критического обсуждения. Это влечет необходимость постоянной самокорректировки, самооценки и самоидентификации. Тем самым в недрах “Всемирной паутины” складываются виртуальные, но устойчивые и воспроизводящиеся
новые системы социальных связей. Многие из старых мировоззренческих принципов при этом теряют свое значение, а новые потребуют для своего становления немало времени. В целом же свойства современных компьютерно-коммуникационных технологий обеспечивают преимущественно горизонтально развивающиеся процессы интеграции разнородных типов деятельности и знания всех видов
Участие множества индивидов в процессе взаимного информационного обмена усиливает синергетические эффекты. В силу их действия в достаточно хаотическом информационном массиве Интернета образовываются “кристаллизационные точки” базовых интересов, которые могут стать центрами социального притяжения. В поле этого притяжения вполне возможно формирование сообществ нового типа -виртуальных сообществ.
Развитие коммуникационно-информационных технологии, будучи одной из важнейших предпосылок процессов глобализации, выводит обсуждение этих процессов за экономико-правовые рамки. Тенденции глобализации с большой степенью вероятности несут в себе зародыши новых видов социальных отношений, социальных структур, новых способов освоения действительности, новых систем ценностей. В ходе их взаимодействия, как на национальном уровне, так и в наднациональном масштабе, исторически формируются новые цивилизационные проекты.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лггутенко М. Глобализация как неотвратимая реальность.// Утро. Ежедневная электронная газета. Выпуск #21,2000. Сайт www. utro. ru
2. Найдыш В.М. и др. Наука и квазинаучные формы культуры. М., 1999.
3. The People's Communication Charter An International Convenant of Standards. // The Cultural Environment Monitor. Vol.l. Issue 1.
4. Gerbner G.. Cross L. Living with Television, The Violence Profile. // Journal of Communication, 1976. V.26.
5. Делягин М. Россия в условиях глобализации. // Независимая газета. НГ - сценарии. 2001, №4, 11 апр.
6. Дебор Ги. Общество спектакля. - М., 2000.
7. Ишаев В. Перспективы сотрудничества России с государствами Северо-Восточной Азии в топливно-энергетической сфере. Год планеты: Политика. Экономика. Бизнес. Банки. Образование. - М., 2000.
8. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. - М., 1977.
9. Социальные и методологические проблемы информатики, вычислительной техники и средств
автоматизации. Материалы “Круглого стола” // Вопросы философии, 1986, №9.
GLOBALIZATION: THE TENDENCIES AND PROBLEMS
V. A. Fedorov
The Department of Government and Municipal Management
Russian University of People's Friendship Mikluho-Maklay str., 6, 117198, Moscow, Russia
In this article, the author examines the basic objective tendencies, trends and perspectives of present-day globalization process, their correlation and contradictory character. The role of modem information technology as one of the main globalization stimulus and motiv force is underlined. He notes that the change of communication forms can entail the change of thinking type and the origin of new civilization formes.
