CC BY
33
сульман - с роскошной жизнью индопакистанских бизнесменов-исмаилитов в Восточной Африке, ненависть к Западу и США в рамках одной мусульманской общины могут сосуществовать с уважением к материальным успехам североамериканской и европейской цивилизаций.
Говоря о разнообразии исламской цивилизации, ученый не может пройти и мимо фактов, свидетельствующих об усилении влияния ее смыслообразующего ядра. Официальное включение шариатских норм в правовую систему 12 северных штатов Нигерии, превращение шариатских судов в центр военно-политической борьбы за воссоздание государственности в Сомали, усиление требований о признании исламских законов в качестве орудия правосудия в ряде западноафриканских государств - все это убеждает в том, что здесь происходит сдвиг в направлении исламизации как правовой, так и политической сфер. В свете относительной слабости государства, разгула преступности, тотальной коррупции и неэффективности западной модели государственности требование внедрения исламских правовых норм становится всеобщим там, где мусульмане составляют относительное большинство. В то же время автор разводит естественное стремление людей к безопасности и порядку и политический ислам, тем более его экстремистские проявления.
Знание деталей африканского мира Саватеев подкрепляет умелым применением цивилизационного подхода, что придает работе фундаментальность. Однако возражения вызывает несколько заниженная оценка роли западной цивилизации на африканском континенте и в мире в целом. Бросаются в глаза повторы отдельных тем. Не помешали бы и более свежие данные, например, о размерах и формах финансовой помощи арабских государств и фондов их африканским единоверцам.
«НГ-религия», М., 5 сентября 2007 г.
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И МИРОВОЙ ИСЛАМИЗМ
Несмотря на всепроникающий характер глобализации, ее анализ отстает от ее развития, фокусируясь главным образом на
развитых странах. Цель статьи X. Эль-Саида и Дж. Хэрригана2 -заполнить пробел в исследованиях, «пролив свет на процесс глобализации в арабском мире с точки зрения политической экономии» (с. 446).
По мнению авторов, глобализация может принести большую выгоду и приносит ее при определенных обстоятельствах, особенно если к ней подключаются постепенно и продуманно, как это сделал Китай. Негативные социальные и экономические последствия влечет преждевременное подключение к глобализации, что происходит в арабском мире. Авторы выдвигают четыре взаимосвязанных тезиса.
1. Помощь арабскому региону со стороны международных финансовых организаций, таких как МВФ и Мировой банк, частично обусловлена геополитическим фактором - стремлением США поддержать прозападные режимы.
В 1980-е годы экономику арабского мира поразила стагнация (рост экономики равнялся почти нулю), в результате чего этот регион имеет вторую после Латинской Америки крупнейшую задолженность в развивающемся мире (с. 448). Причины - сочетание внутренних и внешних факторов. К внутренним относятся плохое управление экономикой, коррупция, чрезмерный протекционизм, приведший к растрате ресурсов и неэффективности; к внешним -ухудшение условий торговли, снижение мировых цен на нефть, замедление развития мировой экономики, финансовый кризис 1980-х годов. Все это заставило многие арабские страны обратиться к МВФ и Мировому банку за финансовой и технической помощью, в предоставлении которой международные финансовые институты руководствовались геополитическими соображениями в не меньшей степени, чем экономической необходимостью.
После падения коммунизма «военный истеблишмент Запада, особенно США, готовился указать на нового соперника, чтобы гарантировать себе выживание» (с. 449). Так и возникла теория, согласно которой ислам - это новый коммунизм, угрожающий западной цивилизации. Отсюда - потребность в сдерживании «стран-изгоев» (для которых характерен исламский уклон и/или неприятие «вашингтонского консенсуса») и поддержка прозападных режимов.
2 2007.02.008. El-Said H., Harrigan J. Globalization, international finance, and political Islam in the Arab World // Middle East j. - L., 2006. - Vol. 60, N 3. - P. 444466.
Неудивительно, что финансовая помощь предоставляется избирательно. «Хорошие», дружественные Тунис, Марокко, Египет и Иордания одними из первых были допущены к сотрудничеству с международными финансовыми институтами (многосторонние или двусторонние гранты, реструктуризация и списание долгов, займы). Именно за поддержку антииракской коалиции в 1990-1991 гг. Египту списали более 15 млрд. долл. долга (с. 451). К менее дружественно настроенному к США Алжиру отношение другое - никаких послаблений.
2. Условия экономических реформ, сопровождающие предоставление финансовой помощи, часто приводят к уменьшению социальных обязательств государства, росту бедности и неравенства. Даже страны, где, по утверждению МВФ и Мирового банка, реформы удались, на самом деле преуспели лишь по некоторым показателям (сокращение инфляции и бюджетного дефицита). По другим показателям, которые важнее для поддерживающегося роста (рост нормы сбережений, инвестиций, общий экономический рост), результаты неутешительные. Поэтому в этих странах не решена проблема безработицы - главная причина растущей бедности. Более того, реформы сами по себе привели к росту безработицы, бедности и неравенства доходов во всех получивших помощь странах, кроме Туниса, которому удалось сократить бедность и неравенство, нарушив поставленные МВФ условия. В целом же по арабскому миру ситуация за последние годы ухудшилась: около 12 млн. человек (12% рабочей силы) безработные; один из пяти арабов живет на менее 2 долл. в день; из 280 млн. человек 65 млн. неграмотны, а 10 млн. детей не ходят в школу (с. 457). Наиболее острая ситуация сложилась именно в тех странах, которые подверглись международному давлению с целью быстрее глобализироваться, - «примерных учениках» МВФ и Мирового банка (Марокко, Иордания, Египет).
3. Нынешней форме глобализации все больше противодействуют исламистские группы, которые заполняют вакуум, возникший в сфере социального обеспечения в результате постепенного ухода государства из экономики. Ставя перед собой политические цели, исламисты берут на себя социальные функции, от которых отказываются государства под давлением международных финансовых институтов. Исламисты организуют распределение среди бедных продовольствия, одежды и денег, обеспечивают предпринимателям кредиты через особые исламские банки. Например, в Иордании
трудно переоценить значение социальных программ «Братьев-мусульман». В сфере образования к 2003 г. у них были один колледж, 24 начальные школы и 21 детский сад (общий штат - 1400 человек, общее число учащихся - 14 тыс. человек). В сфере здравоохранения они располагали двумя исламскими больницами (в которых оказывается высококвалифицированная медицинская помощь по ценам ниже существующих в государственных или других частных больницах) и 18 клиниками. В 2002 г. общее число пациентов этих учреждений превысило 172 тыс. человек, из которых более 21 тыс. бедняков и сирот лечили бесплатно (008, с. 460). Обширные социальные программы реализуют «Хамас» в Палестине, «Хизбаллах» в Ливане и «Братья-мусульмане» в Египте. Только в Марокко правительство монополизировало социальные программы, опасаясь распространения исламистского влияния.
Получая помощь от исламистов, значительная часть населения, естественно, голосует за них на выборах. Неудивительны преобладание исламистов в парламенте Иордании в первой половине 1990-х годов или решительная победа «Хамас» на выборах в Палестине 2006 г.
4. Ограничивая способность государства защищать бедных, либеральная глобализация объективно усиливает политический ислам и подрывает легитимность прозападных режимов. Сталкиваясь с давлением снизу, эти режимы становятся авторитарнее.
«Высокая степень неравенства затрудняет борьбу с безработицей, ослабляет стимулы и увеличивает как напряженность среди работников, так и неопределенность на рынке. Высокая степень неравенства уничтожает сплоченность общества, что ведет к политической и социальной нестабильности. Это, в свою очередь, губительно для инвестиций, роста и развития... 1990-е и первые годы XXI в. уже стали свидетелями роста количества и форм распространяющихся в арабском мире конфликтов, включая бунты, демонстрации, забастовки, насилие, политические убийства, столкновения полиции с профсоюзами и университетскими студентами вдобавок к росту уровня преступности и терактов в столицах почти всех арабских стран» (с. 462-463).
Ответ режимов этих стран на рост исламистского влияния и противодействия политике «вашингтонского консенсуса» - заметное увеличение репрессивных мер. США и Европейский союз молчаливо одобряют такой курс. В связи с этим некоторые исследователи (например, Т. Каротерсу) отмечают, что американская поли-
тика в арабском мире страдает шизофренией. С одной стороны, США выступают за эффективное управление и демократию, а с другой - «война против террора» вынуждает их все больше опираться на коррумпированные и авторитарные режимы.
Вывод авторов: «Ошибочно, если не опасно, думать, будто решение проблемы заключается в наступлении на ислам или жестоких репрессиях против исламистских фундаменталистов... Мечту Америки превратить дружественные арабские государства в "региональные эталоны глобализации" будет трудно реализовать, если учесть рост сопротивления глобализации изнутри и извне региона. Реализация этой мечты требует совершенно другого политического курса, включая предоставление помощи, исходя из экономических и социальных, а не политических критериев, создание эффективных сетей социальной безопасности для защиты бедных от пагубных последствий глобализации и переориентацию помощи с учетом долгосрочного экономического и политического благосостояния ее получателя» (с. 465-466). Если этого не сделать, ситуация будет развиваться в направлении роста терроризма и ухудшения условий международной торговли и инвестиций.
На механизмы развития терроризма в контексте глобализации указывает в своей новой книге об исламизме другой исследователь - главный редактор «Международного радио Франции» Р. Лабевьер3.
По его мнению, корни процесса глобализации уходят в 1971 г., когда Президент США Р. Никсон в одностороннем порядке отменил золотой стандарт, что разрушило международный валютный порядок. В конечном счете эта дерегуляция привела к исчезновению границ между законными и незаконными видами коммерческой и финансовой деятельности. Ничто больше не препятствует наркокартелям и прочим мафиозным структурам безнаказанно вливать свои колоссальные средства в не поддающийся контролю международный финансовый механизм. Его аморфность оказалась на руку различным преступным организациям, характерная черта которых - также аморфность. Одной из таких структур является организация У. бин Ладена.
«Хотя "Аль-Каида" располагает Советом ("Маджлис-уш-шура") и пятью комитетами (вооруженной борьбы, финансовых ре-
3 2007.02.009. Labévière R. Les coulisses de la terreur. - P.: Grasset 2003. -
368 p. 138
сурсов, юридических дел, религиозных дел и внешних сношений), она не структурирована по пирамидальному и международному образцу, подобно Коминтерну с центральным руководством, и не представляет собой головной части какого-то мирового зеленого оркестра или террористического интернационала. Испытав сильное влияние структуры египетских "Братьев-мусульман", она приближается скорее к движению, которое более или менее непосредственно объединяет относительно автономные, изолированные, текучие ячейки, находящиеся в процессе постоянной перестройки. Хотя они и придерживаются единой теолого-политической доктрины, различные организации, которые можно отнести к движению бин Ладена, располагают большой свободой маневра и правом инициативы. В конечном счете название "Аль-Каида" - это скорее общая отсылка, нежели название централизованной структуры» (с. 104).
К этой ситуации применимо высказывание бывшего председателя Ассоциации арабских банкиров Лондона Дж. Кардуша об арабской финансовой системе. Последнюю трудно понять западному человеку, поскольку она не вписывается в его картину мира, пронизанную культурной геометрией. Этой системе присуща поразительная извилистость, а деньги уподобляются свободно текущей воде, не оставляющей следов. Лабевьер считает применимой к финансовой структуре организации бин Ладена концепцию «корневища» (rhizome) Ж. Делёза и Ф. Гуаттари, которая как раз передает идею аморфности и способности принимать разнообразные формы. В отличие от корня, корневище не имеет ни начала, ни конца, это система без центра, иерархии, организующей памяти, любая точка которой может соединиться с любой другой точкой. Именно такая структура у движения бин Ладена, не требующего единого центра. Это движение хорошо вписалось в процесс глобализации и пользуется им для достижения своих целей.
Ввиду своей аморфности оно представляет собой не «табличную систему» с горизонтальным расположением составных частей, а «систему очередностей (séquences)». Таких очередностей четыре.
1. Личная и семейная. Бин Ладен является одним из наследников состояния своего отца Мухаммада Авада бин Ладена, основателя Saudi Bin Ladin Group (SBG) - строительной корпорации, в сфере интересов которой также нефть, телекоммуникации, электричество и электронная промышленность.
2. Банковская. Ни для кого больше не секрет роль США в подъеме движения бин Ладена; во время войны СССР в Афганистане ЦРУ ежегодно переводило муджахидам 15G-3GG млн. долл., причем каналы передачи этих денег функционировали до середины 199G^ годов. Деятельность финансовых организаций бин Ладена пересекалась и с деятельностью саудовских банков. Над созданием целой финансовой системы исламизма основательно поработал в 8G-9G^ годы саудовский банкир Халид бин Махфуз, шурин бин Ладена. Его семья - одна из богатейших в мире: в 1999 г. ее состояние оценивалось в 2,5 млрд. долл. (с. 11б). Исламские банки распоряжаются значительными суммами в виде религиозного налога закят. Ни происхождение, ни конечный пункт назначения этих сумм не регистрируются. Такие банки очень удобно использовать в процессе, который эксперты назвали «отмыванием наоборот»: капиталы законного происхождения проходят череду перемещений и оказываются в руках преступников, включая террористов. Среди известных исламских банков - Al-Taqwa Management (банк «Братьев-мусульман» на Багамах) и Dallah al-Baraka (непосредственный проводник влияния Саудовской Аравии).
3. Ассоциативная. Другими инструментами влияния Саудов служат благотворительные организации, деятельность которых носит одновременно гуманитарный, религиозный и политический характер. Крупнейшие из них - Мировая ассоциация мусульманской молодежи и Международная организация исламской помощи, которую до недавнего времени возглавлял один из зятьев бин Ладена - М.Дж. Халифа. По сведениям ряда финансовых экспертов стран Персидского залива, эту организацию контролирует SBG. В частности, она оказывала финансовую помощь вооруженной исламской группировке «Абу Сайяф» (Филиппины) и мусульманам Боснии в 199G^ годы.
4. Мусульманская диаспора и аферизм. Исламистские группы организуют сбор средств с диаспоры и парафискальную систему обложения законной мелкой торговли, а также традиционных видов преступной деятельности (кражи, мошенничество с кредитными карточками и системами социальной помощи, вооруженные грабежи, угон автомобилей, торговля поддельными документами, проституция, наркоторговля). Тем самым преступность получает идейное, если не социальное, оправдание. Благодаря диаспоре и семейной коммерции деловые сети исламистов опутали все побережье Индийского океана.
«Модернизация транспорта и средств связи способствует развитию неформальной экономики, а она, в свою очередь, приводит к возрождению глобальных племенных связей и непременных перевалочных пунктов. Она приводит и к возрождению древних "городов-миров", говоря языком историка Фернана Броделя: Роттердама, Стамбула, Куала-Лумпура и т.д., и способствует возникновению новых - Бандар-Аббаса, Дубаи, Карачи или Кано. Глубоко детерриториализованные очередности, составляющие движение бин Ладена, пунктуально укореняются, чтобы размножаться еще эффективнее. Принадлежа к одному и тому же корневищу, они неизменно используют одни и те же перевалочные пункты, такие как Саудовское королевство, лондонский Сити и Соединенные Штаты, а также офшорные зоны, гарантирующие анонимность и непрозрачность их превращений» (с. 126).
Современный исламский фундаментализм - это одновременно международное и периферийное явление, у которого нет национального центра. По словам известного французского исламоведа О. Руа, «пользуясь английским языком, спутниковыми телефонами, Интернетом, переходя из одной национальности в другую и из гостиницы в афганский лагерь, эти боевики суть выражение утратившего корни глобального мира» (с. 300).
Так и получается, что в контексте глобализации у террористов и их противников оказываются единые экономические интересы. Лабевьер убежден, что рано или поздно расследование установит факт сообщничества между американскими и саудовскими интересами в финансировании радикального исламизма и приведет непосредственно к семье Бушей и ее друзьям в политической и нефтяной сфере. Установлено, что друг президента Дж. Буша-младшего Дж. Бат руководит в Хьюстоне банком, одним из инвесторов которого был X. бин Махфуз. Советник последнего -С. Барана - до декабря 2001 г. входил в правление американской Carlyle Group (оборонная промышленность, коммерческая авиация, телекоммуникации, энергетика). Среди акционеров этой группы -члены окружения обоих президентов Бушей, саудовские принцы и члены семьи бин Ладенов. Комментируя эту галерею портретов, профессор Гарвардского университета П. Кругман заметил: «Все это дело имеет видимость законности, но от него воняет» (с. 171).
Неудивительно, что первой официальной реакцией республиканской администрации на теракты 11 сентября был не военный ответ, а заморозка банковских счетов 27 физических лиц, подозре-
ваемых в связях с бин Ладеном. По мнению бывшего директора исследований во французском Центре геополитического наблюдения за наркотиками М. Кутузиса, действия США были равносильны прекращению едва начавшегося расследования, «заблаговременному снятию всяких подозрений с американского финансового убежища. Однако в любом случае какое красноречивое отрицание» (с. 100). Через год, после принятия ООН резолюций о лишении терроризма финансовой поддержки, подтвердилась информация, известная западным разведкам уже лет десять: главные центры финансовой сети терроризма находятся в западных странах. Однако, по оценке той же ООН в сентябре 2002 г., ввиду разветвленности террористической сети санкции позволили заблокировать всего около 10 млн. долл., тогда как бин Ладен продолжал получать из разных источников от 30 млн. до 300 млн. долл. (эти средства оказались вложенными на Маврикии, в Сингапуре, Малайзии, на Филиппинах, в Панаме плюс счета на вымышленные имена в Дубаи, Гонконге, Женеве, Лондоне, Нью-Йорке) (с. 102).
Демонстрируя характер движения бин Ладена, Лабевьер высказывает сильные сомнения в существовании собственно «Аль-Каиды». По его мнению, это скорее ярлык, навешиваемый a posteriori после терактов, совершенных где угодно и кем угодно. Ярлык этот выгоден неоконсервативной администрации США с ее лозунгом «бесконечной войны с терроризмом», которая на деле может служить оправданием любой военно-политической авантюры.
Между тем анализ исламизма во многих странах Европы и Азии показывает, что его подъем вызван главным образом внутренними факторами, и «мировой заговор» «Аль-Каиды» тут ни при чем. В июле 2001 г. в Дубаи был арестован франкоалжирец Дж. Бигаль, подозреваемый в подготовке теракта против посольства США в Париже по поручению бин Ладена. Вызванное его признаниями расследование привело к следующему выводу: как таковых сетей бин Ладена с центральным афгано-пакистанским командованием в Европе нет; здесь существуют сети вербовщиков и агентов влияния по большей части местного происхождения. Конечно, завербованные в Европе члены исламистских организаций часто едут на подготовку в лагеря Афганистана, Пакистана, Чечни, но формирование европейских сетей объясняется сугубо местными причинами. Нидерландская газета NRC - Handelsblad видит причину подпитки исламизма в среде мусульманской диаспоры Европы в
неадекватной политике правительств по интеграции общин иммигрантов, которые оказываются отвергнутыми местным населением (с. 59-60).
Внутренние причины и у роста исламизма в странах Азии. В Пакистане это позиция Межведомственной разведки (МБР) и части армии. Их тесные связи с исламистскими организациями уходят корнями по меньшей мере в начало 1990-х годов, когда, исходя из стратегических интересов Пакистана, МВР стала помогать движению «Талибан». На тесные связи МВР с исламистами предположительно указывает то, что в теракте в 2002 г. (когда погибли 11 французских инженеров и три пакистанца) были использованы два типа взрывчатых веществ, которые применяют только в военных целях (RDX и TNT). К тому же росту исламизма в Пакистане способствует бедность. В коранических школах, финансируемых Саудовской Аравией, бесплатно предоставляют приют и кормят более 1 млн. детей. Неудивительно, что внушаемая ученикам этих школ ненависть к Западу хорошо усваивается. Поэтому серьезные эксперты предпочитают говорить о социологической, а не организационной конфигурации террористической угрозы. По сути, идет процесс талибанизации пакистанского общества (с. 95-96).
Схожая ситуация в Индонезии, где армия тоже использует исламистов в своих интересах. Еще в 1965 г., во время переворота Сухарто, она вооружила исламистов, чтобы те устроили резню коммунистов и китайцев. После предоставления независимости Восточному Тимору в 2001 г. армия отказалась от своей традиционной задачи поддерживать порядок в стране, освободив путь силам бандитизма и исламизма, с которыми, как подозревают, она находится в сговоре. В частности, армию обвиняют в переправке исламистов на Молуккские острова с целью изгнать оттуда христианское население.
Как «Талибан» в Афганистане выпестован спецслужбами Пакистана и Саудовской Аравии, так и здешние исламистские лидеры - Абу Бакар Башир и Умар Талиб - сформированы спецслужбами самой Индонезии (с санкции Вашингтона). Местные исламистские группы считаются вспомогательными отрядами полиции; в то же время жизненный опыт и низкий уровень образования их членов позволяет назвать эти структуры полумафиозными. Именно социальные лишения и взрыв безработицы подпитывают исламизм в этой стране - как и в других. Лабевьер считает мифом подхваченную международной прессой идею о следе «Аль-Каиды» в те-
рактах на Бали в 2002 г., в Эр-Рияде и Касабланке в 2003 г. Этот миф вполне вписывается в сценарий «бесконечной войны с терроризмом», но в каждом случае расследование доказало, что корни терроризма - местные.
В такой ситуации вопрос о существовании и местонахождении самого бин Ладена теряет остроту: уже после 11 сентября 2001 г. его мифология превратилась в мифологию «Аль-Каиды». Не исключено, что бин Ладена уже нет в живых: по заключению известного уролога, просмотревшего его видеозапись, дни Усамы сочтены из-за тяжелой болезни печени. «Поэтому правомерно предположить, что бин Ладен сознательно увязал приход своей смерти с событиями 11 сентября и их последствиями» (с. 89). Показательно, что в одном из последних своих телеинтервью (октябрь 2001 г.) террорист впервые заговорил о своей смерти, обещая бороться с США до последнего. Его призывы к продолжению борьбы напоминают пафос Гитлера, который из бункера поднимал воображаемые батальоны на бой с уже вступавшей в Берлин Советской армией.
Вообще определение терроризма и террористических организаций - сложная проблема. Они до сих пор не сведены в единый список; вместо этого существуют три списка - составленные США (он имеет юридическую силу только на их территории), ООН (имеет силу за пределами США) и Европейским союзом. Кроме того, сильно разнятся подходы американцев и европейцев к борьбе с терроризмом. Первые предпочитают говорить о «войне с терроризмом», тогда как вторые - о «борьбе» с ним. Война - это сфера деятельности военных; борьба - полиции и разведки. Точка зрения американцев контрпродуктивна: террористы как раз стремятся распространить идею всемирной войны, что мешает разглядеть ее истинную преступную сущность (с. 266-267). ЕС делает акцент на борьбу с финансированием терроризма, что позволило бы выбить из-под него материальную основу. С этой целью после терактов 2001 г. государства - члены ЕС создали «Расчетную палату» (Clearing House) - специальный орган, составляющий список организаций и лиц, авуары и банковские счета которых необходимо заморозить. Во время «холодной войны» было относительно легко выявить сущность террористических организаций и установить, какое государство и идеологию они поддерживают. С окончанием «холодной войны» получила развитие корневищная природа таких организаций, что серьезно затруднило борьбу с ними. ЕС предлага-
ет ООН план конкретных мер, в числе которых сотрудничество полиции и разведки и установление диалога с государствами Персидского залива, чтобы добиться прозрачности использования средств исламскими неправительственными организациями. Для проведения этого плана в жизнь необходим минимум политической воли.
Реферат подготовил К. Фурсов. «Реферативный журнал: Востоковедение и африканистика», М., 2007 г. № 2, с. 52-63.
