CC BY
27
россм і ір на т ш в і к о в
Р.Н.Евстигнеев
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ В РОССИИ
Евстигнеев Рубен Николаевич - заслуженный деятель науки РФ, доктор экономических наук, профессор, зав. центром ИМЭПИ РАН
Глобализация современной мировой экономики - объективная реальность, а не чья-то злая воля, как считают некоторые. Но таким же непреложным фактом является и то, что постиндустриальные страны оказались сегодня резко отгороженными от остальных, представляющих собой второй эшелон мировой экономики. Метафорой глобализации может служить комета, ядро которой состоит из развитых экономик стран-лидеров, а хвост включает сателлитов, привязанных в той или иной степени к этим лидерам.
В силу того, что в основании глобализации лежит мировой финансовый капитал, а в нем преобладает капитал стран-лидеров, важнейшим компонентом глобализации является монопольное положение стран-лидеров на мировых рынках. Монополизировав мировые рынки, они и через ТНК, и с помощью международных экономических организаций так или иначе втягивают в глобальные процессы и периферию, однако этот путь остается пока противоречивым и зачастую весьма болезненным. Совсем недавно мы явились свидетелями глубоких потрясений в молодых индустриальных государствах Азии, которые были особенно сильно привязаны к странам-лидерам. Финансовый кризис показал иллюзорность вхождения в “ядро кометы” и ряда стран Латинской Америки. Кризис не обошел стороной и Россию. Вряд ли легкую жизнь обещает странам Центральной и Восточной Европы включение в ЕС (даже после гигантских инвестиций и трансплантации западногерманских рыночных структур в бывшую ГДР восточные немцы не перестают чувствовать себя в стране бедными родственниками). Участие в важнейших мировых организациях, регулирующих международные экономические отношения (например, присоединение Китая к ВТО), тоже само по себе еще недостаточно для интеграции в глобализующуюся мировую экономику.
Очевидно, способность национальных экономик к расширению производства продукции высокой степени переработки и их адаптация к мировому уров-
Р0СС11 1 МНР ИА №111111(31
ню технологии, эффективности и качества зависят прежде всего от принципиального изменения их собственных экономик. А последнее - от способности правительств стимулировать создание соответствующих институциональных предпосылок модернизации.
Каков же путь российской экономики в глобальную экономику? С нашей точки зрения, как бы неожиданно она ни прозвучала, Россия потенциально относится к числу стран, составляющих “ядро кометы”. Столетиями формировался генофонд российской экономики - крупная промышленность при огромной роли государства. В годы социализма это “ядро” многократно увеличилось и окрепло. Советская экономика достигла высокого уровня сложности отраслевого состава общественного производства, став второй, параллельной мировой экономикой. Однако она была организована таким образом, что потребительский спрос был заблокирован в своем росте низкими душевыми доходами населения, а производительный спрос не был увязан с эффективностью инвестиций и материальных факторов производства, как и с производительностью труда. Это привело к чудовищным деформациям производственной структуры, выразившимся в сверхиндустриализации страны со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями. Поэтому главной задачей рыночной трансформации в России сразу же стало формирование сложной многоуровневой макроструктуры, уже имевшейся на Западе. Ее развитие имеет своим базисом финансовый, а не производительный (реальный) капитал. Тем самым задача реформ состояла не только в устранении государственной монополии и развитии рынка, но в создании современного развитого рынка.
Для того чтобы сделать понятной и далее развить эту мысль, коротко поясним, какие именно уровни (срезы, контуры) макроструктуры, выявившиеся в странах Запада в XX в., мы имеем в виду. А затем покажем траекторию движения к этим уровням в России.
Впервые о макроэкономике речь зашла, как известно, после Великой депрессии. Первый - стоимостной - уровень макроструктуры был зафиксирован и осмыслен в классических трудах Дж. Кейнса. Этот уровень характеризовался такими агрегатами, как деньги, производительный капитал и доход. Важную роль на этом этапе в качестве экономических инструментов стали играть банковский процент, предельная эффективность производительного капитала, норма сбережений к доходу. Поддерживая с их помощью равновесие между денежным рынком, рынком производителя и рынком потребителя, государство сумело не только вывести страну из кризиса, но и обеспечить на долгие годы рост ВВП.
Второй - денежный - уровень появился в конце вьетнамской войны, когда высокие военные расходы подняли инфляционную волну, и экономика повела себя совсем не так, как ожидалось. Прежние методы регулирования оказались в этих условиях бессильными. На смену Дж.Кейнсу пришел М.Фридмен с таки-
ми монетаристскими инструментами макроэкономического регулирования, как валютный курс, бюджетная политика государства, доходы. В центре внимания на этом этапе оказались проблемы финансово-денежного равновесия.
Третий макроструктурный уровень - финансовый - начал складываться в 90-е годы. И причиной, его породившей, явились как раз глобализационные процессы. Ключевое место на этом этапе занял финансовый капитал (инвестиционные потоки, превращение дохода в капитал и т.п.), оптимизация долговременных финансовых активов и совокупного инвестиционного портфеля на фоне полной внутренней конвертируемости финансовых активов, внутренних денег и мировой валюты. К монетаристским методам начали относиться все более скептически. Экономика стала нуждаться в институтах, которые бы органически соединили конкурентный рынок и крупный финансовый капитал, играющий роль главного субъекта стратегических инвестиций. Без решения этой проблемы трудно вписать национальные рынки в мировой.
Меняется ситуация - меняется макроэкономическая стратегия. Но, как заметил недавно видный американский экономист В.Баумоль, “политики, безусловно, стали представлять себе возможности выбора более отчетливо, чем их предшественники в начале века. Они увидели, что существует солидный аналитический задел - как кейнсианский, так и монетаристский, - которым им необходимо владеть”1. Зачем? А затем, что рыночная макроэкономика включает партнерские, конвергентные отношения государства и финансового капитала.
Стратегический выбор, для которого созрела Россия, заключался в скорейшем переходе к третьему уровню макроструктуры, т.е.к формированию финансового капитала как главного структурообразующего фактора, призванного втянуть страну в “ядро кометы”. Это было предопределено как упомянутыми выше стартовыми условиями реформ (высоким уровнем индустриального развития), так и начавшимися процессами глобализации мировой экономики. Как образно выразился наш публицист Л.Радзиховский, задача реформаторов состояла “не в том, чтобы с томиком Фридмена штурмовать нефтяные вышки и металлургические цеха, а в том, чтобы на их основе строить рыночную экономику... Рыночная экономика в России может нарастать только вокруг сверхмощного скелета монополий-гигантов”2. С этим можно согласиться, но лишь при том условии, что речь идет о финансовых гигантах.
Все это так. Но для отрыва от социалистической системы необходимо было введение начальных элементов рынка - и это обусловило использование в качестве первого шага реформ формулы Вашингтонского консенсуса (либерализа-
1. William J. Baumol. What Marshall didn't Know: on the Twentieth Century’s Contributions to Economics (in: The Quarterly Journal of Economics, Vol.CXV, February 2000, Issue 1,p.34).
2. Сегодня, 21 января 1998 г.
ция, стабилизация, приватизация). Однако Россия слишком надолго погрузилась в решение задач второго макроструктурного уровня, пропустив формирование первого и оттягивая формирование третьего. Здесь ошибка не в пропусках, а в чрезмерно затянувшейся начальной стадии. Если формула Вашингтонского консенсуса адекватна для малых стран или стран, не обладавших структурным индустриальным потенциалом, то для экономики России необходима модель современного сложного рынка, близкого к модели рынка стран-лидеров. И ее нужно создавать по ходу реформ, без оглядки на рынок свободной конкуренции. Не пренебрегая либерализацией экономики, а усложняя ее содержание.
В стране возник слабо организованный, наполовину неформальный рынок. С целью поддержания хотя бы минимальной стабильности в экономике и обществе государство сосредоточилось на бюджетной политике (продолжение логики Вашингтонского консенсуса), отложив на время проведение кардинальных системных реформ. Началось бесконечное перетягивание каната между государством и рынком (новая дихотомия вместо “плана-рынка” социалистического периода). Затем появилось понятие поствашинггонского консенсуса, ратующего за институциональные изменения. Но в условиях господства микроэкономического подхода это означает фактическую поддержку государственного интервенционизма (вспоминается шутливый, но очень точный лозунг на стенке в редакции одного из журналов: “Выше знамя марксистско-ленинского институционализма!”). По сути, Вашингтонский и поствашингтонский консенсусы представляют собой две альтернативные формулы в рамках одной - микроэкономической - модели (“экономики фирмы”, по Кейнсу)1. К сожалению, это состояние стратегической неопределенности, непонимание необходимости перехода к макроэкономической модели (“денежной экономике”, по Кейнсу) не преодолено до сих пор, хотя некоторые признаки движения в эту сторону наблюдаются.
Прежде всего с приходом В.Путина все более заметным становится осознание того, что не глобализация должна вести за собой рыночную трансформацию в России (учитывая ее специфическую исходную базу и соответствующую объективную стратегию), а сама рыночная трансформация должна формировать потребность национальной экономики в открытости и участии в глобализации, создавая адекватные механизмы удовлетворения этой потребности. Под эту задачу начинает выстраиваться логика намеченных (программа Г.Гре-фа) и уже частично проводимых преобразований. Правда, зачастую эти мероприятия выглядят неоднозначно. Слишком очевидно просматривается замысел соединить первичный конкурентный рынок с монополией государства и в этой связи ослабить экономические (наряду с политическими) позиции
1. Подробнее см. Л.Евстигнеева, Р.Евстигнеев. Куда же ведут реформы? Размышления по поводу статьи Дж.Стиглица (Вопросы экономики, 1999, №9).
Россия и ир м рубеже веш
финансового капитала, блокируя тем самым возможность использования его системообразующих функций для создания рыночной макроэкономики. И все же позитивные тенденции пробивают себе дорогу.
Во-первых, происходит последовательное отделение крупного финансового капитала (так называемых “олигархов”) от государства. А внутри финансового капитала широко развернулись поистине драматические процессы слияний и поглощений, перераспределения прав собственности, выяснения отношений между акционерами (прежде всего, миноритарными) и собственниками и повышения качества корпоративного управления {corporate governance), т. е. создания, наконец, эффективного собственника. Ведется подготовка к реструктуризации естественных монополий - МПС, РАО ЕЭС, Газпрома. Одновременно правительство готовит серьезные документы о защите прав собственности и защите контрактов (contract enforcement). Все это правильно с точки зрения создания конкурентных механизмов, но недостаточно с точки зрения рыночной макроэкономики.
Во-вторых, крупные изменения ожидаются в банковской сфере, которой так и не удалось еще оправиться после финансового кризиса 1998 г. Через АРКО и другими путями проводится реструктуризация многих банков. Некоторые из них уже начали полнокровно функционировать. Хотя не все изменения можно трактовать определенно. Например, неизвестно, как может сегодня сказаться на работе банковской системы выкуп государством доли ЦБ в уставном капитале Сбербанка. Или к чему приведет попытка воссоздать советскую систему нескольких главных банков. Отметим также, что отсутствует проработка структурных и институциональных аспектов связей денежной и инвестиционной сфер рынка.
В-третьих, полным ходом идет так называемое укрепление вертикали власти в Федерации. Правда, смысл этих шагов пока не обозначился достаточно ясно. Например, появление федеральных округов может способствовать созданию и укреплению так называемого конкурентного порядка, если не возобладает тенденция к административному вмешательству полномочных представителей федерального центра в экономику регионов. В первом случае появится, кстати, возможность выхода субфедеральных образований и крупных городов на мировые рынки поверх государственных границ (феномен “глокализации”: глобализация + локальные административные образования).
Наконец, взят более твердый курс на проведение рыночных реформ - налоговой, земельной, социальных - как необходимых предпосылок финансовой стабилизации и восстановления экономической динамики.
Результаты 2000 г. говорят сами за себя: ожидается рост ВВП на 6,5%. Промышленность за первые семь месяцев выросла на более чем 10%, а капитальные вложения - на целых 17,3%. Инфляция снизилась с 36,8% в 1999 г. до 22%
в 2000 г. Число интернет-пользователей в России увеличивается каждый год вдвое. Все это - несомненные, хотя и не вполне устойчивые признаки оздоровления экономики, становления ее как достойного участника процессов глобализации.
Между тем нельзя не отметить, что преодоление экономического кризиса во многом осуществляется благодаря усилению государственного патернализма. Такая политика не перспективна для внутренних проблем экономики России. Она не имеет широких горизонтов и для соединения рыночной трансформации с глобализацией.
