CC BY
118
ков и литературоведов одним из наиболее талантливых, оригинальных и многогранных произведений писателя.
1. Engelstoft, Povl, Dahl, Svend: Dansk Biografisk Leksikon. J.H. Schultz forlag. B. XI. Kebenhavn, 1933. См. также в кн.: Iben Holk: Jsrtegn. Et essay om Johannes V. Jensens myter. C.A. Reitzel. 2000.
2. Hua L. A stone from another hill / Bidrag til et Johannes V. Jensen-symposium i Farse 28.
august 1994: Columbus fra Himmerland. Fars0 bibliotek, 1994. S. 90.
3. Неустроев В.П. Литература Скандинавских стран (1870-1970). М., 1980. C. 122.
4. Куприянова И.П. // Скандинавская филология. V., Л., 1991. С. 135.
5. Куприянова И.П. Предисловие / Йенсен Й.В. Долгий путь. СПб., 1994. С. 11.
6. Jensen J.V. ^stetik og Udvikling: Efterskrift til Den lange Rejse. Gyldendal forlag. K0benhavn, 1923. S. 125.
Поступила в редакцию 6.11.2006 г.
«ГЕРОИ ЗДОРОВЫЕ» И «ГЕРОИ НЕЗДОРОВЫЕ» В ПРОЗЕ Л.С. ПЕТРУШЕВСКОЙ
Д.В. Рыкова
Rykova D.V. “Healthy” and “unhealthy” characters in L.S. Petrushevskaya’s prose. Talks about the world insanity are adopted in the modern society. There are no absolutely healthy people now. This tendency is reflected in the fiction of the modern writer Lyudmila Petrushevskaya. There are a lot of unhealthy people among her characters, who can be excused in her prose.
Сегодня принято говорить о том, что весь мир постепенно сходит с ума: здоровых людей практически не бывает. Согласно официальной медицинской статистике, на сегодняшний день около 10 % населения нашей страны страдает тяжелыми и хроническими формами психических заболеваний и еще у 10 % обнаруживаются признаки непсихотических расстройств (невротические состояния, различные виды психических недоразвитостей, аномалии личности). Установлено, что общий уровень распространенности психических заболеваний из года в год увеличивается и в настоящее время в отдельных регионах составляет около 200 случаев на каждую тысячу человек [1]. Однако, по неофициальным данным, самыми разными расстройствами психики сегодня страдает 6 из 10 человек. Причем более подвержены этим специфическим заболеваниям женщины, а не мужчины: симптомы функциональных расстройств, неврозов (депрессивные состояния, тревожность, агрессивность, нарушения интеллектуальных способностей) -потенциальные предвестники психических заболеваний - встречаются у 26 % женщин и лишь у 16 % мужчин.
Многие ученые упоминают об одной из особенностей персонажей актуального ныне писателя Людмилы Петрушевской: среди них много физически неполноценных и просто больных людей. Ольга Лебедушкина замечает: «Болезнь - естественное состояние героев Петрушевской. <...> И если следует искать философскую парадигму созданного Петрушевской «универсума», то она состоит в этом тождестве. Здесь бытие проступает через боль, кровь и грязь, между суднами, клеенками, квачами, через повседневную уродливость, врожденную патологию человеческого «Ба8ет». Но из всех полуразрушенных болезнями, возрастом, обстоятельствами деформированных тел «выглядывают» «бессмертные души юных гениев, какими их рисуют - с крыльями, бесплотных, с кудрями и сверкающими лаской и слезой глазами» («По дороге бога Эроса»)» [2]. Болезнь - это стесненная в своей свободе жизнь. У героев Петрушевской чаще всего нет свободного выбора, от этого зависят и их не всегда логичные поступки. Причины же ее можно найти в неудовлетворенной потребности в любви, защите, общении, понимании, невозможности самореализации. Здесь Петрушев-
ская выступает как компетентный диагност проблем своего времени.
Очень часто герои страдают душевными болезнями. Цитируя ее же героиню: «там, за пределами больницы (психиатрической. -прим. Д. Р.), гораздо больше сумасшедших, чем тут» [3]. Герои Петрушевской сходят с ума мгновенно, подцепляют шизофрению легко, как насморк. Почти в каждом рассказе или повести есть упоминание о не совсем здоровом или хотя бы странном человеке. В своем недавнем и единственном пока романе автор посмотрела на проблему душевного нездоровья с древней мистической стороны. Наверное, потому и болят души у героев, что есть чему болеть. В этом аспекте вопрос о непрописанных, схематичных характерах, персонажах-масках снимается.
В ее рассказе «Пропуск» есть отступление на тему сумасшествия современных людей: «Пусть говорят, что сумасшедший человек - не от мира сего человек, не занятый земными проблемами человек и так далее. Все это совершенно противоречит истинному порядку вещей и гораздо более соответствует средневековым представлениям о том, что сумасшедший человек - Божий человек, что его жизнь - Божий промысел и что его есть Царствие Небесное и необходимо ему подавать. При ближайшем же рассмотрении оказывается, что сумасшедший человек столь же пошл и суетен в своем промысле, что он ищет все того же, чего ищут его собратья, не тронувшиеся разумом, - а именно выгоды, конечного счастья и тихой пристани» [3, с. 300]. То есть душевнобольной для нее - обычный человек, которого просто не понимают окружающие, не слышат, не замечают или, наоборот, обращают внимание лишь для того, чтобы посмеяться. Такова героиня «Своего круга», такова Римма из рассказа «Пропуск». Есть психически нездоровые герои в рассказах «Я люблю тебя», «Медея», «Странный человек», «Гость», повести «Время ночь».
В отличие от общепринятого взгляда на душевнобольных персонажей, этакого «выпячивания», педалирования болезни, непохожести на обычных людей, распространенного в произведениях писателей ХХ в., Пет-рушевская не создает «культа» сумасшедшего. Ее больные герои имеют такое же право
на самовыражение, как и здоровые, их порой даже трудно отличить друг от друга.
Другой тип «популярных» болезней -проблемы со зрением. (Ср. «Единственное, что при ней осталось от ее испорченности и извращенности, - это выпадающий глаз, который при каких-то неловких движениях выскальзывал из орбиты и вываливался на щеку, как яйцо всмятку» [3, с. 49]. «Смотрела-то она в туман, ничего не видя, светлое пятно и все, она всегда стеснялась надевать очки» [4]). Глаза человека очень важны для Петрушевской, часто, избегая описаний деталей, она останавливается на глазах персонажа. Один из ее сборников даже носит название «Невинные глаза».
Литературовед Е. Кузнецова замечает: «Главное <...>: глаза, ставшие от собственного страдания абсолютно безучастными, и глаза, еще взывающие о помощи, смотрят помимо друг друга в равнодушном пространстве обшарпанных и покореженных временем городов, острые углы стен и улиц которых оборачиваются для человека магическим кругом безвыходности» [5]. Здесь, несомненно, стоит упомянуть об архетипе «глаза», древнего символа всеведения, способности к интуитивному видению. С одной стороны, это мистический глаз, свет, озарение, знание, ум, бдительность, защита, стабильность и целеустремленность, но с другой -ограничение видимого. По воззрению древних, глаз является не только воспринимающим органом, но и сам посылает «лучи энергии» и считается символом способности к духовному выражению. В христианстве глаз символизирует всевидящего Бога, всеведение, силу, свет: «Свет тела - это глаз» (Матф., VI, 22). Способность глаза как органа чувств к зрительному восприятию толкуется, в более широком смысле, и как способность к духовному восприятию.
Возможность видеть в этом случае понимается как возможность постичь суть явлений мира. Иными словами, тема видения/слепоты соотносится у Петрушевской с темой понимания/непонимания чего-либо или кого-либо: «Пульхерия тоже впервые посмотрела на своего соседа и увидела как в тумане красноватое худое лицо, седые всклокоченные волосы, недостаток одного зуба впереди и воспаленные, часто моргающие, очень светлые глаза. Пульхерия увиде-
ла, однако, совсем не то, а увидела мальчика, увидела ушедшее в высокие миры существо, прикрывшееся для виду седой гривой и красной кожей...» [3, с. 2б4]. Или: «Женщина бесцельно болтала ложечкой в чашке, и пятнышко света мигало на ее красном носике и синем глазу. Синий глаз освещался особенно живописно, он вспыхивал как живой драгоценный какой-нибудь камень. Произошло подлинное двойное совпадение, два сердца встретились и не узнали друг друга» [б].
Не стоит забывать также о том, что глаза -зеркало души. «Слабовидящие» герои Пет-рушевской видят сердцем, душой, они наделены сверхчувствительностью: «Гриша маялся, рыдая, не мог пробраться сам к себе, он вдруг обнаружил у себя под шеей крошечную дырку, из которой текли слезы, как бы еще один глазок» [б], «близорукость снимала все преграды, дева и сама не ведала, что так прямо заглядывает человеку в глаза» [4]. Поэтому не случайно, что персонажи видят тех, кого давно уже нет в живых или находят их души в других существах («Лабиринт», «Где я была», «Новая душа», «Жена» и др.).
Есть точка зрения, что в произведениях Петрушевской почти нет характеров, поскольку больше ее интересуют события, ситуации, обстоятельства. Одним из аргументов в пользу этого мнения служит тот факт, что у многих героев отсутствуют имена, имена других обозначаются прозрачными символами, понятными каждому культурному человеку («Медея», «Али-Баба», «Теща Эдипа», «Новый Гулливер», «Новый Фауст» и т. п.). Другая точка зрения на это явление, которой придерживался Мераб Мамарда-
швили и близкие ему ученые: герои Петру-шевской «неописуемы». Само описание предполагает тщательное изучение, исследование, но, поскольку эти люди «чем-то бесплотны», этот процесс становится невозможным. Бесплотным людям соответствует нищета и бездомность, а одежда здесь вполне может заменить плоть.
Можно предположить, что «именно тяготы бессмертия вынуждают обладателей плоти относиться к ней бережливо, растягивать свой дар на большее время, но это правило сплошь и рядом не выполняется, поэтому разрушаемая плоть повсеместно заявляет о себе болью» [2, с. 203]. Ср.: «...шуткой-смехом, а все болит сердце, все ноет оно, все хочет отмщения. За что, спрашивается, ведь трава растет, и жизнь неистребима вроде бы. Но истребима, истребима, вот в чем дело» [3, с. 254] (цитата, ставшая уже классической).
1. Медицинская информационная сеть. Режим
доступа: http ://www. medicinform. net/psycho/
psych_ spec25.htm. Загл. с экрана.
2. Лебедушкина О. // Дружба народов. 1998. № 4. С. 202.
3. Петрушевская Л. Собр. соч.: в 5 т. Харьков, 1996. Т. 1. С. 353.
4. Петрушевская Л. Невинные глаза: Рассказы. М., 2003. С. 62.
5. Кузнецова Е. // Современная драматургия. 1989. № 5. С. 249.
6. Петрушевская Л. Где я была: Рассказы из иной реальности. М., 2002. С. 95.
Поступила в редакцию 8.12.2006 г.
