CC BY
86Y.P. Smirnov, V.R. Stepanov. SOVIET SCIENCE IN 1950S: MAIN TENDENCIES AND PRIORITIES OF DEVELOPMENT.
The work discribes the character and main stages of the development of the Soviet science in the 1950s. It is noted that the USSR was drawn into the arms race, which served as a powerfull stimulus for the intensification of the scientific knowledge. The author analyses the factors of the acceleration of the rates of science development, considers the scientific technical policy of the state as a separate aspect. The work shows high public activity, caused by the increase of technical arming of labour.
СМИРНОВ Юрий Петрович, родился в 1938 г., окончил Чувашский государственный педагогический институт им. И.Я. Яковлева (1965), доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой архивоведения и документоведения Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова. Автор более 250 работ.
СТЕПАНОВ Владимир Ростиславович, родился в 1952 г., окончил Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова (1979), доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры архивоведения и документоведения Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова. Автор более 150 работ.
УДК 947.083.76
«ГЕРМАНОФИЛЬСТВО» РУССКИХ ПРАВЫХ НАКАНУНЕ И ВО ВРЕМЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ:
МИФЫ И ФАКТЫ
А.А. Иванов
В советской историографии закрепилось устойчивое мнение (перекочевавшее и в некоторые современные работы) о германофильской ориентации русских правых монархистов, которой они в глубине души продолжали придерживаться и позже - во время Первой мировой войны. При этом германофильство правых нередко выставляется в довольно гротескном, примитивном виде, с указанием на их недальновидность и обреченность. «Их (правых - А.И.) органы печати преимущественно комментировали текущие международные события и правительственную политику под углом зрения своей прогерманской ориентации. Стиль этих выступлений отличался примитивностью, прямолинейностью, а порой и грубостью. Как правило, они содержали набор стандартных аргументов в пользу разрыва союза с Францией и соглашения с Англией, переориентации внешней политики России на союз с могущественной монархической Германией. Широкая постановка вопроса о государственных и национальных интересах России в области внешней политики у крайне правых отсутствовала», - довольно категорично говорится в современном академическом издании «История внешней политики»1.
1 История внешней политики России. Конец XIX -начало XX века (От русско-французского союза до Октябрьской революции). М., 1999. С. 394.
Но такой подход, несмотря на некоторые, в принципе, верные, наблюдения, грешит однобокостью и, как минимум, схематичностью. Как справедливо замечает современный историк, «при выборе в качестве союзника правыми учитывались следующие факторы: устойчивость отношений между странами, политическое соответствие государственного устройства, экономического и военного потенциала сотрудничества, сферы пересечения интересов и возможность разрешения спорных вопросов»2. На наш взгляд, руководство перечисленными факторами едва ли можно охарактеризовать как «узость» и «примитивность» в постановке вопроса о государственных и национальных интересах Российской империи.
Трудно не согласиться, что «суть внешнеполитической программы крайне правых группировок в самом концентрированном виде была изложена в записке П.Н. Дурново, поданной в феврале 1914 года царю по поручению правых членов Государственного со-вета»3, но она то, пожалуй, лучше всего и опровергает высказанное авторами «Истории внешней политики» мнение о слабой аргументации взглядов русских правых.
2 Белянкина В.Ю. Внешнеполитические взгляды русских правых в начале XX века (1905-1914 гг.). Автореферат дисс. к.и.н. Кострома, 2005. С. 18.
Еще в 1920-е гг. советский историк Е.В. Тар-ле справедливо назвал «Записку» лидера правой группы Государственного совета «логически сильной попыткой» разрушить Антанту и избежать столкновения Российской империи с Германией. Анализируя этот документ, Тарле, не разделявший политические взгляды Дурново, был вынужден констатировать, что «в интеллектуальном отношении отрицать за ним ум ни в каком случае не приходится»4. Саму же «Записку» историк охарактеризовал как «лебединую песнь консервативной школы», признавая ее полной предвидений «необычайной силы и точности», а высказанные в ней мысли отмеченными «печатью большой аналитической силы»5. По словам же видного консервативного мыслителя Л.А. Тихомирова, П.Н. Дурново был «человек замечательно умный», «гениальных способностей, огромной силы, неподражаемой работоспособности, и почти чудесной проницательности», «удивительных дарований»6.
Оставив за рамками данной статьи детальный разбор этого документа, остановимся лишь на тех его местах, которые непосредственно посвящены анализу взаимоотношений России и Германии и перспектив вооруженного конфликта между ними.
Предельно четко обозначив расстановку сил в надвигающейся войне, Дурново предупреждал, что при начале военного конфликта, который неминуемо разразится из-за соперничества Англии и Германии и перерастет в мировой, в случае вовлечения в него России на стороне Британии, нашей стране придется выступить в роли «оттягивающего пластыря». «Главная тяжесть войны, несомненно, выпадет на нашу долю, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, при тех колоссальных потерях, которыми будет сопровождаться война при современных условиях военной техники, вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики. Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам, а между тем, сколько факторов будет против нас и сколько на них нам придется потратить сил и внимания», - предупреждал правый политик7.
3 История внешней политики России. С. 396.
4 Тарле Е.В. Германская ориентация и П.Н. Дурново в 1914 г. // Былое. 1922. N2 19. С. 164.
5 Там же. С. 164-165, 175.
6 Дневник Л. А. Тихомирова. 1915-1917 гг. / Сост. А.В. Репников. М., 2008. С. 127-128.
7 Дурново П.Н. Записка / Публ. и вступ. ст. М. Павлович
// Красная новь. 1922. N2 6 (10). С. 187.
Предвидя целый ряд осложнений в результате войны, Дурново констатировал: «Готовы ли мы к столь упорной борьбе, которой, несомненно, окажется будущая война европейских народов? На этот вопрос приходится, не обинуясь, ответить отрицательно»8.
При этом Дурново указывал, что союз между Англией и Россией не открывает перед последней абсолютно никаких выгод, но сулит явные внешнеполитические проблемы. «Очевидная цель, преследуемая нашей дипломатией при сближении Англии - открытие проливов, но, думается, достижение этой цели едва ли требует войны с Германией. Ведь Англия, а совсем не Германия, закрывала нам выход из Черного моря», - справедливо замечал он9.
Анализируя далее притязания Российской империи и возможности их достижения, Дурново приходил к заключению, что «жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства двух госу-дарств»10. Поэтому, считал лидер правых, даже труднодостижимая победа над Герма -нией не сулила России никаких благ - ни во внутреннеполитической ситуации (ослабление монархического начала, рост либеральных и революционных настроений), ни в экономике (развал народного хозяйства, потеря в лице Германии выгодного экономического партнера и большие долги по займам), ни во внешней политике (естественное желание союзников по Антанте ослабить Россию, когда в ней уже не будет нужды). Вывод из «Записки» следовал такой: «С Англией нам не по пути, она должна быть предоставлена своей судьбе, и ссориться из-за нее с Германией нам не приходится. Тройственное согласие - комбинация искусственная, не имеющая под собой почвы интересов, и будущее принадлежит не ей, а несравненно более жизненному тесному сближению России, Германии, примеренной с последней Франции и связанной с Россией строго оборонительным союзом Японией»11.
8 Там же. С. 188.
9 Там же. С. 190.
10 Там же. С. 189.
11 Там же. С. 199. Сторонником «тройственного союза» России, Германии и Японии был и видный русский правый деятель Ф.В. Винберг, писавший, что русско-германский «хор еще был бы неполон» и не мог бы всецело обеспечить за собой мирового значения, «если б к нему не присоединился третий голос - Страны Восходящего Солнца» (Винберг Ф.В. Крестный путь. Часть первая. Корни зла. Репринтное издание. СПб., 1997. С. 49-50).
Как видим, при всем «германофильстве» правого политика (выраженном исключительно в виде стремления избежать крайне опасного для России столкновения с Германией), разговора о разрыве отношений с Францией в записке Дурново не шло. На это обстоятельство в свое время обратил внимание и Тарле12, заметивший, что в отличие от критиков франко-русского союза 1880-х годов, П.Н. Дурново ценит этот союз, как позволяющий вкупе с Германией достичь устойчивости в европейском равновесии. При этом в «Записке» нет ни слова о желательности для России какого-либо союза с Германией против Франции и/или Англии. Ее автор лишь призывает русскую диплома -тию при неизбежности европейской войны избежать втягивания в нее России, предоставив конфликтующие страны собственной участи.
Из этих же посылов, главным из которых была неподготовленность России к надвигающейся войне, исходили и другие правые политики и публицисты. Призывы не ссориться с Германией, однозначно (но не всегда справедливо) трактуемые их политическими противниками как «германофильство», на деле были обусловлены более трезвой оценкой реальной ситуации нежели «шапкозаки-дательские» настроения русских националистов и либералов.
Безрадостную оценку внешнеполитической ситуации давал еще председатель фракции правых III Государственной думы профессор А.С. Вязигин. Он предупреждал, что «германская армия готовится не только для смотров и парадов», «Турция вооружается и руководима немцами», крепости недостаточно вооружены и «наша западная граница - легко уязвима»13. В начале 1912 г. Вязигин сообщал, что состоится заседание фракции правых III Государственной думы «по поводу возмутительного состояния нашей армии, которая не имеет ни гранат, ни пуль, ни прицелов, ни повозок и обречена на безусловное поражение»14.
Другой лидер русских монархистов Н.Е.Марков, уже находясь в эмиграции, так комментировал предвоенную позицию правых: «Бросаться в войну, не подготовившись к победе, лишь для того, чтобы не сомнева-
12 См.: ТарлеЕ.В. Указ. соч. С. 170.
13 Правые партии. 1905-1917. Документы и материалы. В 2-х томах / сост., вступ. ст., коммент. Ю.И. Кирьянов. Т. 1. 1911-1917 гг. М., 1998. С. 33.
14 Там же. С. 34; Переписка и другие документы правых (1911-1913) // Вопросы истории. 1999, № 10. С. 105.
лись в благородстве наших чувств, было простительно Дон-Кихоту, но ведь Дон-Кихоты потому и вывелись, что слишком часто пытались защитить угнетенных, не справляясь со своими действительными возможностями победить подчас воображаемых угнетателей»15.
Примечательна в этом отношении статья видного правого публициста К.Н. Пасхалова «С Англией или Германией?», в которой автор, анализируя сближение России с Туманным Альбионом, предупреждал руководителей российской внешней политики, что результаты такого союза могут оказаться прямо противоположными тем, которых от этой «дружбы» ожидают. Напомнив, что без участия Англии «не обрушилось на нас ни одно бедствие за последнее столетие», Пас-халов предупреждал, что привлечение к франко-русскому оборонительному союзу Британии настраивает против нас Берлин, отношения которого с Лондоном дошли до черты, близкой к разрыву16.
Определяя цель британской политики как стремление к всемирному владычеству, правый публицист указывал, что препятствием для Англии в этом вопросе может быть только Россия и просыпающаяся Германия, а потому в союзнические чувства Велико -британии верить нельзя. «К Германии Англия со своей дружбой не сунулась, понимая очень хорошо, что немецкое правительство, по крайне мере, столь же умно и проницательно, как и британское, и его на эту удочку не поймаешь, ну а нас - только помани, мы сейчас же полезем целоваться со вчерашним разбойником, нас ограбившим», -сетовал Пасхалов17.
Что же до Франции, писал публицист, то «она бросается в союз с нами только ради спасения своей дряблой шкуры»18. Но и насчет Германии Пасхалов не питал никаких иллюзий, констатируя, что «у нас нет и не может быть друзей в Европе», поскольку «мы в ней всем чужие и многим страшные, если не теперь, то в будущем». Поэтому, заключал он, «правильно понятые интересы России требуют, чтобы она была хороша и ровна со всеми великими и малыми державами, но да сохранит вас Всевышний от особой дружбы и союзов! Довольно они нам стоили. А
15 Марков Н.Е. Войны темных сил. Статьи. 1921-1937 / Сост. М.Б. Смолин. М., 2002. С. 171.
16 Пасхалов К.Н. Русский вопрос / Сост., предисл. и комент. Д.И. Стогова. М., 2009. С. 587.
17 Там же. С. 589.
18 Там же. С. 591.
потому ни с Германией, ни с Англией, Францией, ни даже, скажу, с Черногорией...»19
Как видим, и в этом случае никакого расположения к Германии не прослеживается, зато присутствует довольно трезвое предупреждение относительно союза с Англией. Однако для противников крайне правых из либерального лагеря любые выступления против Антанты расценивались как прогерманские.
Впрочем, справедливости ради необходимо отметить, что были среди русских правых и германофилы, но и они обосновывали свою позицию не какой-либо «особой» любовью к Германии, а интересами русскими и общеевропейскими. Характерно в этом отношении высказывание члена Русского собрания и Русского народного союза имени Михаила Архангела (РНСМА) Ф.В. Винберга. «В Германии желала войны, преисполненная надменности и самомнения, военная партия <...> Люди этого склада мыслей восторженно и многозначительно распевали свою традиционную песню "Deutschland, Deutschland bber alles, bber alles in der Welt" (Германия, Германия превыше всего, превыше всего на свете -А.И.). Они забывали, к сожалению, или вернее не понимали, что эта прекрасная, вдохновенная песня только тогда может быть спета с полным успехом и в полной гармонии, когда, для ее исполнения, соединяться два хора, два объединенных и дружных народа, германский и русский; и тогда они ее будут петь с некоторым изменением или, вернее, с прибавлением нескольких слов. Будет тогда звучать эта песня следующим образом: "RuЯland, Deutschland bber alles, bber alles in der Welt!" (Россия и Германия превыше всего... - А.И.) И тогда, под вдохновляющие аккорды этой песни, оба народа найдут свое настоящее призвание и обретут всечеловеческое, великодушное и благостное стремление к "миру всего мира", о котором неустанно, но до сих пор несбыточно, молится Христианская Церковь», - размышлял Винберг вскоре после трагического для двух империй окончания мировой войны20.
Такая точка зрения, имевшая в правой среде немало сторонников, основывалась во многом на том, что из всех европейских держав кайзеровская Германия действительно была наиболее близкой русским консерваторам. Как уже было показано выше, они с большой осторожностью относились к сближению с рес-
19 Пасхалов К.Н. Русский вопрос / Сост., предисл. и комент. Д.И. Стогова. М., 2009. С. 591, 593.
20 Винберг Ф.В. Указ. соч. С. 49.
публиканской Францией и конституционной Англией, являвшихся, по их представлениям, помимо всего прочего еще и рассадниками масонских лож, организующих государственные перевороты21. Кроме того, учитывая традиционную антироссийскую политику Великобритании, правые опасались, что ее тайной целью является превращение Российской империи «в доминион Англии». В германской же ориентации делался акцент на то, что «в союзе с Германией Россия будет находиться на положении равноправного союзника, интересы которого уважаются»22.
Но что характерно, внешнеполитическая ориентация на союз с Германией не обязательно закрывала русским правым глаза на роль немцев внутри России. Так, еще задолго до войны один из видных правых политиков А. П. Струков «первый из всех дворян возвысил свой голос против захвата юга России немецкими колонистами», указывая на то, что русское дворянство «должно поступиться своими интересами ради блага всего государства» и «не продавать земель немецким колонистам даже в тех случаях, если немцы будут давать за землю вдвое и втрое больше, чем платит за нее русский мужик»23. Против немецкого засилья активно выступал и член Совета Русского собрания П.Ф. Булацель, вынужденный даже из-за конфликта с прибалтийскими немцами-землевладельцами оставить свою юридическую практику в Ревеле24.
Хотя, были и обратные примеры: при приеме членов во многие русские монархические организации из всех инородцев преимущественное положение имели именно обрусевшие немцы, которые, по мнению черносотенцев, ранее много сделали для величия Российской империи. Кроме того, по словам того же П.Ф. Булацеля, «немецкая аристократия, против которой я так много писал, оказалась во время революции гораздо честнее и лояльнее, чем многие русские аристократы. В рядах русских защитников царского самодержавия и русской народности оказались многие балтийские уроженцы ...
21 См.: Алексеева И.В. Оппозиция Его Величества. Дума, царизм и союзники России по Антанте в эпоху П. А. Столыпина. 1907-1911. СПб., 2004. С. 19-20.
22 Белянкина В.Ю. Указ. соч. С. 20.
23 Булацель П.Ф. Дневник // Российский гражданин. 1915. N2 1. С. 12.
24 Булацель П.Ф. Ответ защитникам прибалтийской корчмы // Новое время. 1899. 12 июня.
25 Цит. по: Раскин Д.И. Идеология правого русского радикализма в конце XIX - начале XX вв. // Национальная правая прежде и теперь. Ч. 1. СПб., 1992. С. 17.
патриоты с немецким фамилиями»25. «Во многом можно упрекнуть немцев, в их пренебрежении к русским людям, в высоком о себе мнении, в кичливости своей культурой, но в одном нельзя отказать - в их преданности России и ее Государю» - писала правая газета «Вече»26.
Желание избежать конфликта с Германией объяснялось и другими причинами. Печатный орган возглавляемого Н.Е. Марковым Союза русского народа (СРН) писал за два года до столкновения с Германией: «Войны никто не желает, и все ее боятся. Боится ее и Германия, которую разъедает социализм. И сорок лет она не воевала, несмотря на упорные вызовы Англии. Почему же мы должны защищаться от врага, который нам не угрожал, даже во время Японской войны <...> и должны лезть в пасть гидре революции»27.
Сам же Н.Е. Марков, в отличие от Пас-халова выступая сторонником более тесных договоренностей с Берлином, развивал эту мысль еще дальше: «Лучше вместо большой дружбы с Англией иметь маленький союз с Германией <... > с Германией мы не воевали <...> со времени Елизаветы Петровны. У нас нет причин для войны; нужна война между Францией и Германией; нужна война между Англией и Германией, да, но между Россией и Германией не нужна ни для России, ни для Германии, это очевидно»28. В дальнейшем именно эта фраза станет главным козырем оппозиции при обвинении Маркова и его единомышленников в германофильстве.
Несмотря на вполне естественное предпочтение в качестве перспективного партнера Германии Англии (а порой и Франции), правые вовсе не исключали возможности столкновения с рейхом, в виду достаточно агрессивной внешней политики последнего. Учитывая это обстоятельство, они исходили из недостаточной подготовленности русской армии к надвигавшемуся конфликту. В этом
26 Там же. Правда, в годы Первой мировой войны ряд правых деятелей поменяет свою позицию на прямо противоположную. Так, в уставе созданного в 1915 г. Отечественного патриотического союза, во главе которого стал известный черносотенец В.Г. Орлов, уже отмечалось, что «немцы и все те, кои враждебны государственным устоям России, членами Союза быть не могут» (Степанов А.Д. Отечественный патриотический союз // Черная сотня. Историческая энциклопедия. 1900-1917. М., 2008. С. 375).
27 Вестник Союза русского народа. 1912. № 85. 25 января.
28 Цит. по: Богоявленский Д.Д. Н.Е. Марков и Совет Министров: Союз русского народа и самодержавная власть // Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее.
Сб. науч. трудов. Вып. 1. / под ред. А.Ю. Минакова. Воронеж,
2001.С. 199.
отношении их позиция выгодно отличалась от взглядов их многочисленных политических противников (например, октябристов). Правые осознавали, что «большая программа» по перевооружению и усилению армии и флота требовала несколько лет для полного ее воплощения (окончательная ее реализация планировалась к 1918 г.), а потому всеми силами стремились если не предотвратить (что было для них крайне желательно), то хотя бы оттянуть войну с Германией до того момента, когда русская армия получит явные преимущества перед армией потенциального противника.
Правые опасались (и как показало время, небезосновательно), что война с Германией будет крайне тяжелой и может вызвать в России революцию. Уже упоминавшийся нами П.Н. Дурново накануне войны предрекал, что более чем возможные поражения русских войск при столкновении с немецкими, приведут к тому, что все неудачи будут приписаны правительству: «В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ. Побежденная армия, лишившаяся, к тому же, за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению»29.
Этого же мнения придерживались и другие правые. С думской кафедры лидер СРН Н.Е. Марков столь же пророчески восклицал: «...В результате [войны - А.И.] пострадают все, государства все могут развалиться, а на месте их явятся Аттилы, имя которым со-циал-демократы...»30.
Поэтому правые, чувствуя возможность скорой войны с Германией, всячески советовали не ссориться с ней, а искать пути мир-
29 Дурново П.Н. Записка. С. 196.
30 Цит. по: Богоявленский Д.Д. Указ. соч. С. 199.
ного разрешения растущих противоречий. Во-первых, из-за недостаточной подготовленности России к войне, относительной слабости ее вооруженных сил и оборонительных укреплений. Во-вторых, предвидя ужасные последствия, к которым привела война. В-третьих, видя в Германии единственное близкое по духу царской России европейское монархическое государство. Поэтому-то правые и цеплялись за шаткие надежды предотвращения войны и возможность мирного сосуществования с кайзеровской Германией, в отличие от либералов, настойчиво советовавших правительству ориентироваться на либерально-демократические страны Антанты.
Но если до войны мотивированное «германофильство» правых рассматривалось обществом, как и не популярная, но, по крайней мере, имеющая право на существо -вание точка зрения, то с началом военного конфликта с Германией, у оппозиции возник соблазн обвинить своих политических противников в предательстве.
Вполне осознавая возникшую перед ними проблему, правые сделали все возможное, чтобы доказать обществу свой патриотизм, который, заметим, был вполне искренним, ибо пресловутое предвоенное «германофильство», как отмечалось выше, было мотивировано исключительно соображениями блага Родины, как его понимали правые монархисты. Кроме того, раз уж война, несмотря на все их предостережения, началась, они чаяли отвлечь народ от революционной борьбы посредством вызванного войной патриотического подъема и стабилизировать внутреннее положение в стране победоносным ее окончанием. Поэтому доведение войны до половины без достижения решительной, окончательной победы над врагом, преждевременное заключение мира было для большинства из них невозможно. Это бы привело, как справедливо считали они, к неисчислимым бедствиям России в будущем.
«В переживаемой нами борьбе народов не на живот, а на смерть, за свое историческое существование, она [война - А.И.] не может быть закончена по воле отдельных лиц преждевременным миром. Мир будет коротким перемирием, лихорадочным собиранием новых сил для борьбы за священные заветы тех народов, которые борются сейчас между собой <...> Тевтонский мир идет против славянского <...> и ничего другого не может быть кроме поражения, уничтожения и духовной смерти одного из этих
миров...», - писал, к примеру, в годы войны лидер РНСМА В.М. Пуришкевич31.
Впрочем, иногда патриотическая риторика русских правых выглядела слабовато. Стремясь отбиться от обвинений в «германофильстве», они порой так усердствовали в критике немцев, что невольно напрашивался вопрос: почему же перед самой войной эти же политики называли Германию лучшим союзником?
Так, лидер Н.Е. Марков в годы войны заявлял, что германская идеология, обосновавшись в России полтора века назад до описываемых событий, производила «всевозможные подкопы под наши самые основные, составляющие нашу историческую силу устои <...>, насаждая здесь баптизм и штунду...»32 Про самих же немцев он заявлял: «в образе тевтонов на нас обрушилось нашествие скопищ рабов ветхозаветной морали, людей, которые живут идеалами 2 000 лет до нашего времени. Мы видим людей, которые говорят: человек - это германец, человечество - это германский народ, все остальные народы - или вьючный скот для германцев, или зверье, подлежащее истреблению. " Падающего толкни": вот философия истинного германизма»33.
Учитывая политический момент, Марков наспех пересматривал свою предвоенную точку зрения на Германию и немцев и, в свойственной черносотенцам парадигме, пытался доказать, что осуждаемые им у немцев качества, были обретены под влиянием еврейства. До войны, отмечал он в лекции, прочитанной перед курским дворянским собранием, русский народ искал Христа, а немецкий - антихриста. Поэтому, несмотря на то, что на германских касках и кушаках начертано «С нами Бог», следует учитывать, что «бог этот - бог иудейский, бог талмуда»34. А в речи перед Главным советом СРН, посвященной тому же вопросу, Марков уже не только голословно обвинял, но и приводил «доказательства» слияния философии германизма с иудаизмом: немецкий язык он сравнивал с «иудейским жаргоном» (идиш); главенствующее вероисповедание Германии -лютеранство, Марков считал более близким к иудаизму, нежели историческому христианству; также им указывалось на влияние
31 Пуришкевич В.М. Чего хочет Вильгельм II от России и Англии в великой битве народов. Пг., 1916. С. 8.
32 Государственная дума. Созыв IV. Сессия III. Пг., 1914. Стлб. 65.
33 Там же. Стлб. 127; ГАРФ. Ф. 116. Оп. 2. Д. 9. Л. 555 об.; Вестник Союза русского народа. 1915. 7 февраля; Новое время. 1915. 29 января (4 февраля).
34 Курская быль. 1915. 13 мая.
евреев на политические дела Вены и Берлина. «Идет война христианская с иудо-германством», - резюмировал лидер СРН35.
Этой же точки зрения придерживался и редактор правой газеты «Земщина» С. К. Глинка-Янчевский, который в годы войны проводил линию, согласно которой войну развязала не собственно Германия, а «жиды», выбравшие рейх орудием своих планов. Нужно же это было им, считал он, с целью стравить друг с другом христианские монархические державы Европы, ослабить их, а по возможности и уничтожить.
Впрочем, ни Глинка-Янчевский, ни Марков не снимали ответственности за войну с германского правительства и лично кайзера. При этом правые подчеркивали, что война идет не с немецким народом, а с немецким правительством, «жестоко обманувшим свой народ». А потому, мол, «нет никакого основания настаивать и требовать, чтобы весь немецкий народ был истреблен и стерт с лица земного», достаточно сломить угнетающий весь мир немецкий империализм36.
Отметим также, что именно правые первыми подняли в Государственной думе вопрос о необходимости борьбы с «немецким засильем» внутри России, настояв на создании соответствующей парламентской комиссии37.
Однако, несмотря на вынужденный антигерманский маневр правых, либеральная буржуазная печать с исключительной силой муссировала слухи о желании консервативных кругов заключить сепаратный мир с Германией и пыталась уличить своих оппонентов в скрытом германофильстве (ибо говорить о германофильстве явном, в годы войны поводов решительно не было). Либеральным идеологам казалось очевидным, что для монархистов сепаратный мир имеет весьма реальные имущественные интересы, так как некоторые вожди правого лагеря являлись крупными владельцами в приграничной с Германией полосе. А потому, якобы, «иллюзорные идеи» об укреплении монархического начала совпадали у правых, «с очень крупными личными интересами»38. Но
35 ГАРФ. Ф. 116. Оп. 2. Д. 9. ЛЛ. 600 Об., 610; Вестник СРН. 1915. 17 июля, 9 августа.
36 РГИА Ф. 1278. Оп. 5. Д. 201. Л. 123.
37 См.: Иванов А.А. Последние защитники монархии. Фракция правых IV Государственной думы в годы Первой мировой войны (1914- февраль 1917). СПб., 2006. С.86-93; Борьба с немецким засильем. Речь члена Государственной думы АН. Хвостова в заседании 3 августа 1915 г. Пг., 1915.
38 Буржуазия накануне революции. М.-Л., 1927. С.
46-48.
довод этот не выдерживает никакой критики. Даже если кто-то из правых и владел земельными поместьями в приграничной Германии и территории Австро-Венгрии, то разве из этого должно следовать, что такой землевладелец поспешит заключать мир с немцами и австрийцами, подступающими к его владениям или уже захватившими его собственность? Не разумнее ли не допустить неприятеля, а если он уже захватил земельные владения такого собственника, то приложить все усилия, чтобы выставить его за пределы своей Родины?
Впрочем, были и другие поводы обвинить правых в «германофильстве». Большой газетный скандал спровоцировал редактор-издатель журнала «Российский гражданин», член Совета Русского собрания П.Ф. Булацель. Отказываясь превращаться в записного германофоба, как это стало принято в русском обществе, после объявления Германией войны, Булацель с иронией замечал: «Теперь, слава Богу, никому не возбраняется не только писать о необходимости отнятия земли у немецких колонистов, но даже утверждать, что все немцы изверги и вся германская культура представляет сплошной сумасшедший дом, где хозяйничает тот самый дегенерат Вильгельм II, который в течение 25 лет очаровывал своим умом, красноречием, находчивостью и неутомимой трудоспособностью всех англичан, русских и шведских профессоров и писателей»39. Защищая крайне правых от нападок русских националистов и октябристов, Булацель напоминал последним, что не так давно «сами нынешние "прогрессивные" поклонники Англии метали громы и молнии против корыстолюбивой английской политики не только во время Бурской войны, но и во время Японской войны», приводя в качестве доказательства газетные выдержки тех лет из «Нового времени», обличающие интриги «далеких островитян» против России40.
Но каплей переполнившей терпение либерального лагеря стала заметка Булацеля, в которой он выражал негодование требованием лидера английских либералов лорда Г. Асквита привлечь к ответственности за военные преступления германцев лично императора Вильгельма. Категорически выступив против создания международного трибунала,
39 Булацель П.Ф. Дневник // Российский гражданин. 1916. N2 1. С. 12.
40 Булацель П.Ф. Дневник // Российский гражданин. 1916. № 12. С. 13.
Булацель указывал, что российские газеты, смакующие заявление Асквита, руководствуются желанием «через голову "кайзера" приучать в России народные толпы к мысли, о возможности вообще какого-то " верховного суда" над верховной властью»4'1.
В ответ, на Булацеля, а заодно и на других правых, со всех сторон посыпались обвинения в защите кайзера, германофильстве и измене. Сам Булацель был вынужден объясняться с английским послом Дж. Бьюкененом (Англией не остался незамеченным пассаж, в котором говорилось, что войска союзников за два года войны продвинулись лишь «на несколько сот метров» и цель их - свалить все тяготы войны на Россию), а его журнал был взят под контроль предварительной военной цензуры.
При этом парадокс заключался в том, что, известный в довоенные годы как борец с «немецким засильем», автор заметки, теперь издевательски прозванный газетчиками «Паулем фон-дер Булацелем», обвинялся либеральными изданиями в «германофильстве», «пораженчестве», «пресмыкательстве перед злейшим врагом России». Между тем, речь в «Дневнике» Булацеля шла совсем о другом. «Когда и где в моих писаниях я хоть раз говорил, "что мы не должны думать об изгнании вторгшихся в наши пределы армий германского императора"? Когда и где я отрицал "нашу обязанность сокрушить великую опасность на нашей границе в самом ее источнике"? <...> Можно соглашаться, или не соглашаться с моими взглядами, можно со мною спорить, но нельзя мне заведомо приписывать позорного качества, которого у меня никогда не было <...> Можно, ненавидя своих врагов, быть с ними справедливым», - пытался доказать политическим противникам свою правоту Булацель.
Несколько смягчить сложившуюся ситуацию попытался известный русский публицист М.О. Меньшиков, заметивший, что «почтенный Павел Федорович [Булацель]... очевидно переборщил, вступившись за императора Вильгельма, но жестко, мне кажется, переборщили и его коллеги, г-да российские жур-налисты»42.
Впрочем, не от одних либералов досталось правому политику. Один из лидеров крайне правых В.М. Пуришкевич сделал официальное заявление от себя лично и возглав-
41 Булацель П.Ф. Дневник // Российский гражданин. 1916. № 29. С. 14.
42 Российский гражданин. 1916. № 33. С. 4.
ляемого им РНСМА, что решительно осуждает выходку Булацеля и настойчиво советует всем членам монархических союзов, разделяющих мнение автора статьи выйти из них43. Более того, он направил Бьюкенену телеграмму с осуждением «слепца, непонимающего государственных задач России»44.
В целом же, в годы Первой мировой войны правый лагерь не был един в своей позиции по отношению к Германии и странам Антанты. Если в начальный период германской агрессии все правые высказывались за верность странам-союзницам, за борьбу до победного конца, то по ходу войны ситуация заметно менялась. К 1915 г. среди русских правых сложились три взгляда на эту проблему: позиция ультраправого Всероссийского Дубровинского союза русского народа, склонявшегося с каждым годом войны в пользу сепаратного мира с Германией (в связи с этим название печатного органа союза «Русское знамя» было переиначено остряками в «Прусское знамя»); позиция СРН, возглавляемого Н.Е. Марковым, до конца войны отстаивавшего необходимость борьбы до полной победы над противником, но, в то же время, с недоверием взиравшего на страны Антанты; позиция РНСМА, во главе с В.М. Пуришке-вичем, который неожиданно для многих
43 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 245 (Особый отдел). 1915. Д. 244. Т. 1. Л. 144-144 об.
44 Там же. Л. 145. Эта телеграмма вызвала ответную реакцию Булацеля, заметившего, что ему не хочется удостаивать своего недавнего единомышленника ответом, но, обладая более твердой памятью, он мог бы напомнить,
«чей портрет [намек на фотокарточку Вильгельма II - А.И.] стоял на письменном столе у В.М. Пуришкевича до июля
1914 года!» (Булацель П.Ф. Дневник // Российский гражданин. 1916. № 42. С. 13). Здесь необходимо отметить, что до 1914 г. Пуришкевич был противником сближения России с Англией. Так, в июне 1909 г. германская "Neue
Preussische Zeitung" опубликовала открытое письмо политика, в котором он протестовал против частых поездок на берега Темзы российских либералов, способствовавших сближению России и Англии. В письме Пуришкевич заявлял о том, что симпатии правых - на стороне Германии, и основаны они на верности монархическому принципу. Но вместе с тем, Пуришкевич подчеркивал, что «не чувство симпатии к Германии говорит во мне и вызывает строки этого письма, я русский националист до мозга костей и не способен руководствоваться слюнявой сентиментальностью в вопросах исторических судеб моего народа». Примерно такой же была довоенная позиция Пуришкевича и в отношении Франции. В феврале 1910 г. по докладу Пуришкевича Главная палата РНСМА приняла постановление, в котором в ответ на приезд в Россию делегации французских парламентариев, открыто выражавших свои симпатии либеральной оппозиции, предлагалось «в случае дальнейшего вмешательства французов в наши внутренние дела» организовать поездку русских монархистов во Францию для пропаганды идей монархизма во Французской республике» (Степанов А.Д., Иванов А.А. Пуришкевич В.М. // Черная сотня. Историческая энциклопедия. С.425-426).
принял открытую просоюзническую ориентацию.
Лидеры правых вполне отдавали себе отчет, насколько пагубно может отразиться обвинение в «тайном германофильстве» со стороны политических противников на их репутации. Опасались они и осложнения в ходе этой травли и без того непростых отношений с представителями союзных держав, симпатий к которым они, за исключением отдельных представителей движения, не испытывали, но понимали необходимость корректных отношений во исполнение патриотического долга.
Представители же стран Антанты были действительно не на шутку обеспокоены взглядами правых, особенно, как подчеркивал французский посол М. Палеолог, «влиятельной и многочисленной партии» крайне-правых Государственной думы и Государственного совета45. Опасения Палео-лога отчасти были рассеяны членом Госсовета франкофилом М.А. Стаховичем, убеждавшим французского посланника, что ориентация правых на союз с германским императором поддерживалась, главным образом, расчетами внутренней политики, радикальным образом разрушенных нападением на Сербию. В итоге, отнюдь не разделяя взглядов правого крыла Думы, Палеолог вынужден был признать искреннюю патриотичность правых депутатов46.
Не менее внимательно следил за взглядами правого лагеря и посол Великобритании Дж. Бьюкенен, резко осудивший позицию Булацеля и оказавший моральную поддержку дружелюбно настроенным по отношению к Англии сторонникам Пуришкевича47.
Но если «особая» англофильская позиция Пуришкевича, идущая зачастую вразрез с мнением большинства правых, настороженно взирающих на Туманный Альбион, как правило, спасала его от подобных обвинений (хотя и не всегда), то положение другого лидера правых Н.Е. Маркова, было куда более сложным. Ему постоянно приходилось парировать многочисленные нападки и опровергать свое, якобы, более чем лояльное отношение к Германии. В случае с Марковым ситуация усугублялась тем, что по его же собственному признанию в его роду было немало предков немецкой крови, хотя, опять-таки по его словам, «выводить из сего, будто
45 Палеолог М. Дневник посла. М., 2003. С. 57.
46 Там же. С. 34, 57.
47 РГИА. Ф. 1276. Оп. 12. Д. 1817. Л. 94 об.
бы я не русский, а немец, может только помешанный на чистых кровях мозг... нацио-нал-психопата»48. Марков настаивал, что сепаратный мир с Германией для него, как и для большинства правых невозможен, так как это привело бы к новой, более страшной войне.
Все же обвинения Маркова и правых в целом в германофильстве и даже предательстве, по его мнению, основывались лишь на том, что «до войны мы всячески советовали не ссориться с Германией и отыскивали способы к мирному разрешению возникавшей распри»49. Излюбленный же пример при обвинении в германофильстве Маркова оппозицией - его собственная фраза, что «маленький союз с Германией, лучше большой дружбы с Англией», не имел никакого отношения к периоду войны, так как фраза эта была произнесена еще весной 1914 г., по словам того же Маркова, с единственной целью оттянуть войну50. «Мы говорили, -оправдывался Марков, - попробуйте не ссориться, но в то же время говорили: вооружайтесь до зубов»51. И если правые в III и IV Государственных думах (до начала военного конфликта) всячески высказывались против войны с Германией, то это происходило, по их словам, исключительно потому, что, работая в Думе, они имели «достаточно доказательств, что преждевременная война с Германией опасна для России»52.
Но доставалось далеко не одному Маркову. Так, после обвинений председателем правой фракции в Думе профессором С. В. Ле-вашевым членов оппозиционного Прогрессивного блока в том, что своей антиправительственной работой он служит на руку Германии, один из лидеров блока кадет П.Н. Милюков выразил «удивление», что «заявление против попыток превратить деятельность Государственной думы в деятельность полезную для немцев, сделал первый оратор съезда правых в Петрограде herr Ritter von Lewashew («герр рыцарь фон Ле-вашев» - А.И.)». Это тут же вызвало протест Левашева, покинувшего заседание Совета старейшин. На призыв же председателя Думы М.В. Родзянко не «называть сотоварищей
48 ГАРФ. Ф. 116. Оп. 2. Д. 9. Л. 532 об.; Вестник СРН. 1915. 24 янв.; Земщина. 1915. 13 января; Курская быль. 1915. 16 января.
49 Земщина. 1915. 13 января.
50 Государственная дума. Созыв IV. Сессия IV. Пг., 1915. Стлб. 2815.
51 Новое время. 1915. 5 (18) августа.
52 Курская быль. 1914. 18 декабря.
немецкими терминами», Милюков ответил таким «аргументом»: факт публикации в газете "Berliner Tageblatt" отчета о состоявшемся съезде русских правых «свидетельствует» о том, «кто работает на немцев»53. Напомним, что на таких же «доказательствах» в ноябре 1916 г. Милюков выстроил свои обвинения в шпионаже в пользу Германии против императрицы Александры Федоровны, оказавшиеся сплошной ложью.
Оправдываться приходилось и правой группе Государственного совета. В декабре 1915 г. ей даже пришлось выступить со специальной декларацией, призванной нейтрализовать многочисленные публикации в печати с обвинениями правых в германофильстве. Отметив, что все эти обвинения не имеют под собой ни одного конкретного факта, а строятся исключительно на том основании, что Германия для многих правых является близкой по политическому устройству, правая группа заявляла, что «вместе со всей Россией она стремится к тому, чтобы раздавить Германию, и не останавливается перед тем, что это стремление направлено против Вильгельма, хотя он и является вдохновителем монархических принципов»54.
Действительно, внешнеполитические взгляды правых накануне войны, давали повод либералам сомневаться в искренности быстрой смены их ориентации с Германии на страны Антанты. Ведь до войны правые, например, утверждали, что не путем борьбы с Германией Россия может помочь славянам, а путем дружбы с ней55. Отрицательным было и их отношение к внешнеполитическому курсу С.Д. Сазонова. Правые в своем большинстве решительно отвергали сближение с Англией, поскольку оно, помимо прочего, связывало в будущем России руки в Персии. Они опасались излишне близких отношений с союзниками по Антанте, ибо не без оснований полагали, что последние на стороне российских либералов и желают видеть Россию «цивилизованной» конституционной страной. Кроме того, правые были уверены, что все реформы, предлагаемые союзниками, на самом деле предлагаются «международным еврейским правительством», которое приказывает Англии и Франции поступать согласно его целям. Цель же этого «правительства», неоднократно подчеркивали они, очевидна - уничтожение России как самостоятельного
53 Утро России. 1915. 11 декабря.
54 Там же. 4 декабря.
55 Земщина. 1911. 9 января; История внешней
политики России... С. 396.
государства. Правые также настаивали на проведении более твердой линии в отношении союзников, прежде всего Англии, подозревая их в стремлении переложить на Россию основную тяжесть борьбы с вражеской коалицией, максимально экономя собственные силы, дабы выйти из войны менее истощенными, чем их союзница, и навязывать России свою волю в делах послевоенного мирного урегулирования.
Поэтому оппозиционные, особенно кадетские круги с настойчивым постоянством проводили мысль о том, что если русских либералов идейная общность с союзниками толкает к сближению с последними, то правых по самой природе тянет к близкой им по строю и духу автократичной Герма-нии56. В связи с этим обвинения правых в германофильстве не прекращались до самой революции. Однако главной своей целью они имели не стремление предупредить и спасти Россию от надуманного внутреннего предательства со стороны правых, а желание скомпрометировать своих политических противников перед союзниками и народом. В связи с этим, видный правый политик, депутат Государственной думы Г. Г. Замыс-ловский указывал на то, что хотя в условиях военного времени правые и либералы должны делать одно общее дело, но последние пытаются обвинениями консерваторов в германофильстве получить с неминуемого со временем поражения Германии политические дивиденды исключительно для себя57.
Таким образом, на основе приведенных выше фактов, следует признать, что хотя Германия перед войной действительно была ближе большинству русских правых как потенциальный союзник, нежели Франция и, тем более, Англия, но «германофильство» это вытекало не из «низкопоклонничества» перед Германской империей, а исключительно из интересов империи Российской. В связи же с тем, что аргументация правых в пользу геополитического союза с Германией рухнула в глазах русского общества после объявления кайзером Вильгельмом войны, они оказались в крайне затруднительном положении, позволявшем их политическим оппонентам спекулировать на «германофильстве» правых, подаваемом часто как предательство интересов Родины со стороны пос-
56 Алексеева И.В. Агония сердечного согласия. Царизм, буржуазия и их союзники по Антанте. 1914 -1917. Л., 1990. С. 12; Она же. Оппозиция Его Величества... С. 54.
57 Государственная дума. Созыв IV. Сессия IV. Пг., 1915., Стлб. 2813-2814.
ледних. Но такая критика не имела под собой реальных оснований, являясь лишь не более чем орудием политической борьбы.
Действительно, многие правые с началом войны испытывали чувство глубокого неудовлетворения и досады от осознания того, что воевать приходится с тем, кого так хотелось бы видеть своим деловым партнером и союзником в силу государственно- политической общности. Кроме того, война не сблизила русских правых с союзными парламентскими державами - Англией, Францией, Соединенными Штатами. Определенно, что для большинства правых политиков вынужденная смена ориентации на страны Антанты, не привела к смене симпатий. Но чувство долга перед Отечеством и монархией вынуждало правых действовать согласно воле самодержца, выбор которого оказался в пользу Антанты и войны с Германией до победного конца. И в большинстве своем, правые не желали сепаратного, преждевременного мира с Германией, и тем более, поражения России, интересы которой для них всегда были приоритетными. Да и те из них, кто к концу войны стал склоняться к мысли о необходимости заключения мира с Берлином, руководствовались вовсе не «германофильством» или желанием спасти Германию от разгрома, а лишь стремлением спасти от поражения и революции Россию, т.е. исходили не из «предательской», а по-своему понятой патриотической точки зрения.
В целом же, представители правого лагеря приняли нежелательную для них войну с пониманием необходимости выполнить свой долг перед Отечеством и монархом до конца. И нет сомнений, что победа России над Германией была для них желательнее, нежели заключение сомнительного и позор -ного мира.
Уже после окончания Первой мировой войны и революционной катастрофы постигшей как Россию, так и Германию один из видных русских правых деятелей Ф.В. Вин-берг (в годы войны честно выполнивший свой долг русского офицера), характеризовал этот конфликт как «германо-русскую ошибку». Он отмечал, что «вопреки истории, вопреки национальным задачам нашим, вопреки интересам наших государственностей, вопреки, наконец, здравому смыслу, Россия и Германия ринулись друг на друга в ожесточенную борьбу, которой самоубийственно друг друга разрушили»58. «Если, - продолжал Винберг, - многие русские люди, носившие не только немецкие, но равно и русские фамилии, встретили русско-германскую войну несочувственно, предвидя или предчувствуя ее опасные для нашей Родины последствия, то исходили они одинаково из русской точки зрения и из более чуткого и вдумчивого уразумения наших государственных задач. Дальнейшие события вполне подтвердили правильность такой точки зрения, внушенной искренней и разумной преданностью Родине»59.
A.A. Ivanov. GERMANOPHILIER OF THE RUSSIAN RIGHT-WING BEFORE AND DURING THE WORLD WAR I: MYTHS AND FACTS.
The article is devoted to the analysis of the Russian right-wing party's point of view on Germany before and during the World War I and their pre-war motivation against strained relationshi p with the Third Reich. The stable point of view about Germanophilier of the Russian right-wing is carefully examined, essential changes into existing ideas about this problem are introduced. According to different sources of information the myth about "treacherous" character of pre-war German orientation of the right-wing is refuted, the reasons of those accusations were explained, the disagreements were shown.
ИВАНОВ Андрей Александрович, родился в 1978 г., окончил Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена (2000), кандидат исторических наук, доцент кафедры русской истории Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, докторант. Автор свыше 150 работ.
58 Винберг Ф.В. Крестный путь. Часть первая. Корни зла. Репринтное издание. СПб., 1997. С. 38.
59 Там же. С. 99.
