CC BY
267
Петр МУЛЬТАТУЛИ
К ВОПРОСУ О ХАРАКТЕРЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ ДЛЯ РОССИИ
У России не было ни одной жизненной причины жепать войны ни с Германией, ни с Англией. Но русский внутренний рынок отличным образом вписывался в канву англо-германского соперничества. Россия представляла собой огромный лакомый кусок для ведущих европейских держав.
Russia had no any motive to be desirous of being at war with Germany or England. But the Russian interior market perfectly entered in the ground work of the rivalry between England and Germany. Russia was an enormous titbit for the leadings states of Europe.
Ключевые слова:
Первая мировая война, Россия, Николай II, соперничество; World War I, Russia, Nicholas II, rivalry.
МУЛЬТАТУЛИ
Петр
Валентинович — научный сотрудник Российского института стратегических исследований, г. Москва [email protected]
Когда речь заходит о Первой мировой войне, часто приходится сталкиваться с утверждением, что война эта была «ненужной» и «чуждой интересам России». Раньше эти утверждения исходили в основном от представителей советской историографии. Они базировались на марксистско-ленинском подходе к изучению Первой мировой войны. Большевики, как известно, называли германскую войну «империалистической», «антинародной», которую «царизм» вел в интересах капиталистов Антанты. Исходя из этого, согласно лидерам большевизма, желать поражения «царизму» было долгом и обязанностью каждого революционера. Ленин писал: «Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству. Это — аксиома»1.
Сегодня, наряду с прежними представлениями об «империалистическом» характере Первой мировой войны, можно услышать мнение, в т.ч. и от историков, что Первая мировая война была войной двух монархических государств (России и Германии), т.е. «братоубийственной» войной в интересах третьих сил (Англии, Франции и США). Насколько эта мысль справедлива, и подтверждается ли она историческими фактами?
Мысль о том, что война с Германией крайне невыгодна и опасна для России, не нова. Еще в 1914 г. ее высказал в своей знаменитой записке государю бывший министр внутренних дел П.Н. Дурново. «Зачем нам нужна война с Германией? — вопрошал он. — Даже чисто территориально победа над Германией ничего не даст ценного. [...] Главная тяжесть войны ляжет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам. Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может быть триумфальным шествием в Берлин. Неизбежны и военные неудачи. При исключительной нервности нашего общества этим обстоятельствам будет придано исключительное значение. Начнется с того, что все неудачи будут приписывать правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него. В стране начнутся революционные выступления. Армия, лишившись своего наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийным крестьянским стремлением к земле, окажется деморализованной, чтобы служить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные доверия оппозиционноинтеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся
1 Ленин В.И. О поражении своего правительства в империалистической войне // ПСС, 1973, т. 26, с. 286.
народные волнения, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается описанию»1.
Записка поражает своим предвидением. Но не следует забывать, что мысли, высказанные Дурново в записке, были бы справедливы, если бы Россия готовилась к наступательной войне с Германией. Но в 1914 г. не Россия готовилась к нападению, а на нее собирались напасть. И собиралась нападать Германия.
«Германия» применительно к началу ХХ в. — понятие весьма условное. В 1871 г. после победы над Францией германские земли, составлявшие Северогерманский союз, были объединены Пруссией в единое государство — Германскую империю. Согласно германской конституции 1871 г., в состав новообразованной империи вошли двадцать пять государственных образований.
В 1914 г. Германской империи (или Второму рейху) было всего 43 года — ничтожный срок для мировой истории. Многие германские государства (Бавария, Гессен, Баден-Вюртемберг и др.) не только не питали никаких симпатий к Пруссии, но зачастую испытывали к ней острую неприязнь. В 1866 г., незадолго до создания Второго рейха, крупные германские государства (Бавария, Саксония, Вюртемберг, Ганновер) воевали с Пруссией на стороне Австрии за главенство в Германии. Кроме всего прочего, у некоторых крупных германских земель, например у королевства Баварии, с Пруссией были острые религиозные противоречия: баварцы — католики, пруссаки — лютеране.
Конечно, все эти противоречия не стоит преувеличивать. К 1914 г. Германия была не только мощнейшей державой, но и государством с очень высокими темпами производства. Государственный строй новой германской империи был далек от самодержавной российской монархии. Германская империя была конституционным государством, в котором император, прежде всего, был военным вождем и главой исполнительной власти.
Добрососедские отношения между Россией и Германией в XIX в. строились не из-за «братского» характера государственных систем, а на основе традиционных союзных и династических
отношений между монархами. Но уже при Александре II, после «маклерской» политики канцлера О. фон Бисмарка на Берлинском конгрессе, добрые отношения между Россией и Пруссией начинают ослабевать.
В 1897 г. царь во время визита Вильгельма II в Россию даровал германскому императору звание адмирала русского флота. В своем благодарственном тосте кайзер заявил: «С полным доверием могу я снова дать Вашему Величеству торжественное обещание, и этому, я знаю, сочувствует мой народ, что в великом деле сохранения народами мира я всеми силами буду содействовать Вашему Величеству и оказывать самую сильную поддержку против всякого, кто попытается помешать, или разрушить его»2. Через 17 лет кайзер забудет о своем торжественном обещании и сделает все, чтобы развязать мировую войну.
Безусловно, роль кайзера Вильгельма II в развязывании войны 1914 г. весьма значительна. Все поздние разговоры и уверения самого Вильгельма и его пособников в том, что он войны не желал и стал «жертвой» обстоятельств, — несостоятельны. Они так же смехотворны, как и разговоры
о том, что Гитлер напал на СССР, чтобы не стать жертвой Сталина.
Острая ненависть правящих кругов кайзеровской Германии именно к России и готовность этих кругов поддержать самых непримиримых врагов самодержавия проявились уже в июле 1914 г. Вопреки мнению военных, германское руководство в лице канцлера Т. фон Бетмана-Гольвега усиленно толкало кайзера и дипломатический корпус на скорейшее объявление войны именно России. В чем была причина этой поспешности? Ответ на этот вопрос мы находим в воспоминаниях германского государственного деятеля князя Б. Бюлова. Бюлов пишет, что один из ведущих германских промышленников А. Баллин рассказал ему
о следующей сцене, которая имела место в день объявления войны России: «Когда Баллин вошел в салон, то он увидел рейхсканцлера, который большими шагами в сильном возбуждении ходил взад и вперед по комнате. Перед ним, за столом, заваленным толстыми книгами, сидел тайный советник Криге. Бетман время от времени обращал к Криге нетерпели-
1 Ж. Россия, 1993, № 8-9, с.10-13.
2 ГАРФ, ф. 601, оп. 1, д. 710, л. 2.
вый вопрос: “Объявление войны России еще не готово? Я должен сейчас же иметь объявление войны России!” Совершенно растерянный Криге копался между тем в наиболее авторитетных руководствах по международному праву. Баллин позволил себе спросить канцлера: “Почему, собственно, ваше превосходительство так страшно торопится с объявлением войны России?” Бетман ответил: “Иначе я не заполучу социал-демократов”». «Он думал достигнуть этого, - заключает Бюлов, - заострив войну против русского царизма»1.
Таким образом, война Германии против России была в т.ч. и войной против «царизма». Такой же войной против «царизма» была мировая война и для англо-американского империализма, и для большевиков. То есть, кайзеровская Германия была союзником подрывных революционных сил. Уже после свержения монархии в России, после Брестского мира, кайзер расточал комплименты большевикам. У России не было ни одной жизненной причины желать войны ни с Германией, ни с Англией. Но русский внутренний рынок отличным образом вписывался в канву англо-германского соперничества. Россия представляла собой огромный лакомый кусок для ведущих европейских держав.
Перед Первой мировой войной между Россией и Германией существовали как экономическое сотрудничество, так и экономическая конфронтация. Данные о торговле двух стран свидетельствуют о том, что русско-германские экономические отношения отнюдь не были отношениями равных партнеров. Россия была в них объектом растущей экспансии германского капитализма.
Недовольство состоянием русско-германских торговых связей вылилось со стороны представителей русского капитала в резкую критику торгового договора 1904 г. Этот договор был навязан России кайзером в разгар русско-японской войны и начавшейся революции 1905 г., когда внутреннее и внешнее положение в Российской империи было критическим.
Согласно этому договору целые отрасли русской промышленности (особенно химическое производство и изготовле-
1 История дипломатии. — М. : Политиздат, 1959, т. 2, с. 796.
ние машин) были лишены таможенного покровительства, а потому не могли развиваться, так что Россия была вынуждена получать машины и химические продукты из Германии.
В 1912 г. Россия оправилась от последствий революции, и Николай II решил, что торговый договор с Германией следует либо вовсе не возобновлять, либо изменить коренным образом. Для выработки основ нового таможенного тарифа производились обширные подготовительные работы. Это вызывало крайнюю обеспокоенность в Германии.
Вильгельм II рассчитывал заставить Россию отказаться от ее геополитических планов на Балканах и на Ближнем Востоке. Прикрываясь лицемерными заверениями в своей дружбе, Вильгельм II стремился использовать Россию в качестве союзника в борьбе с Англией и Францией. Цель германского монарха заключалась в том, чтобы, воспользовавшись опасным положением России, втянуть ее в фарватер своей политики, развернув ее геополитические устремления на восток, отстранив от европейских дел, полностью захватить русский внутренний рынок, разорвать франко-русский союз.
«Истинные цели императора Вильгельма, — писал русский министр иностранных дел граф В.Н. Ламздорф в сентябре 1904 г., — совершенно разрушить франко-русский союз и получить возможность окончательно скомпрометировать нас в Париже и Лондоне. Россия изолированная и неизбежно зависимая от Германии — вот его давняя мечта»2.
Николай II реально представлял себе, какие планы таятся за маской «бескорыстной дружбы» германского монарха. Из сообщений своей разведки он знал, что в своих секретных устремлениях германцы вынашивают планы захвата Балкан — зоны жизненных интересов России: «Огромный рост пангерманских стремлений грозит европейскому миру. Германия настойчиво готовится к вторжению на Балканский полуостров, дабы вся полоса между Берлином и Персидским заливом была бы в немецких руках»3.
После отказа Николая II следовать германской указке, германский император
2 Сергеев С.Ю. Образ Германии в представлениях военной элиты России. — М., 2003, с. 56.
3 История дипломатии. — М. : Политиздат, 1959, т. 2, с. 650.
окончательно стал рассматривать Россию как потенциального врага. Кроме того, не следует забывать, что Германия была самым тесным образом связана со своим союзником — Австро-Венгрией, которая играла, наряду с кайзеровским рейхом, ведущую роль в развязывании мировой войны.
Период 1913—1914 гг. был самым удачным для Германии, чтобы начать войну. Темпы роста немецкого населения были большими, экономика достигла пика своего развития, вооруженные силы были полностью отмобилизованы и готовы к действию. Но время работало не на Германию, последующие годы привели бы к росту могущества стран Антанты, и Германии пришлось бы начинать войну в худших условиях. Таким образом, как справедливо отмечал профессор, генерал А.И. Баионов, «Германии было выгодно создать искусственно предлог к войне, или, по крайней мере, воспользоваться как таковым подходящим для этого фак-том»1.
27 марта 1911 г. в Германии был принят закон об увеличении вооруженных сил. Русский посол в Берлине Остен-Сакен писал: «Все расходы на армию исчисляются в 770,4 млн. марок, а на флот — в 457,2 млн. марок, что вместе составляет приблизительно 43,5% всего бюджета»2.
Русский военный агент в Берлине полковник Базаров в своем рапорте от 18 января 1912 г. писал: «По имеющимся у меня сведениям, в большом генеральном штабе за последнее время идет усиленная работа, причем занятия продолжаются до необычно поздних часов»3.
В апреле 1912 г. было принято решение об увеличении германской армии на 30 тыс. чел. На границах России и Франции были сконцентрированы два новых корпуса.
Советский историк К.Ф. Шацилло писал: «Готовность немецкой армии к войне была столь значительна, темпы вооружения столь высоки, а сроки окончания реорганизации и развития армии и флота настолько очевидны, что специа-
1 Баионов А.К. Истоки великой мировой драмы и ее режиссеры. — Таллин—Ревель, 1927, с. 55.
2 Бовыкин В.И. Из истории возникновения первой мировой войны. Отношения России и Франции в 1912—1914 гг. — М. : Изд-во МГУ, 1961, с. 71.
3 Там же, с. 72.
листы задолго до лета 1914 года называли дату будущей войны»4.
Германская стратегия большой войны заключалась в плане генерала А. фон Шлиффена, выработанном еще в 1905 г. Этот план предусматривал войну на два фронта против России и Франции и разгром этих обеих держав. Шлиффен полагал, что Германия в союзе с Австро-Венгрией вполне может вести войну на два фронта. При этом основные германские силы должны были быть направлены против Франции, главные силы австро-венгров — против России. Именно этим планом, а вовсе не миролюбием Германии, которая якобы не собиралась нападать на Россию, объясняется то обстоятельство, что германские войска концентрировались не на границе с Россией, а на Западе.
Послевоенные планы Германии по отношению к побежденной России хотя и были выработаны уже в ходе войны, но замышлялись и поддерживались кайзером еще накануне. Автором этих планов был канцлер Бетман-Гольвег. Суть этих планов сводилась к тому, что «Россия должна быть отброшена в Азию и отрезана от Балтики; с Францией и Англией мы можем договориться, с Россией — никогда». На западе Бетман-Гольвег после войны хотел договориться о «культурном союзе» Германии и побежденных Франции и Англии против России, которая должна была быть вычеркнута из европейского контекста5. «Россия, — говорил германский промышленник А. Тиссен, — должна лишиться балтийских провинций, части Польши, Донецкого угольного бассейна, Одессы, Крыма, Приазовья и Кавказа»6.
В начале 1914 г. резко ухудшилось отношение германских властей к сотрудникам русских представительств и техническому персоналу, находящемуся в Германии в командировках. Через месяц граф Татищев докладывал: «Натянутость отношения к России продолжает здесь ощущаться. Нашу политику почему-то считают агрессивной». Татищев отмечал, что «расовая борьба со славянством здесь предполагается неизбежной»7.
4 Шацилло К.Ф. От Портсмутского мира к первой мировой войне. Генералы и политика. — М., 2000.
5 Уткин А.И. Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне. — Смоленск : Русич, 2000, с. 75.
6 Там же, с. 78.
7 ГАРФ, ф. 642, оп. 1, д. 2330, л. 78.
Выстрел в Сараево стал лишь удобным поводом для Германии и Австро-Венгрии начать войну. Очевидно, что если бы Германия хотела остановить Австро-Венгрию, то она смогла бы это сделать. Но Германия не только не хотела останавливать своего союзника, но наоборот, всячески подталкивала его к войне. Причем главным врагом для Германии была опять-таки выбрана Россия. До самого последнего момента кайзер рассчитывал договориться с Англией и даже с Францией за счет России.
1 августа 1914 г. германский посол князь Лихновский посылает в министерство иностранных дел Германии следующую телеграмму: «Только что сэр Э. Грей позвонил мне по телефону и спросил меня, могу ли я заявить, что в случае, если Франция останется нейтральной в русско-германской войне, мы не нападем на французов. Я заявил ему, что могу взять на себя эту ответственность, и он использует это заявление в сегодняшнем заседании кабинета»1.
Вильгельм II воспринял это английское предложение как подарок судьбы. В его голове уже возник план общего похода Запада против варварской России. Начальник генерального штаба фон Мольтке, прибыв 1 августа в замок Шлосс, застал своего повелителя и рейхсканцлера Бетмана-Гольвега в «радостном возбуждении» от полученной телеграммы Лихновского. Кайзер, по воспоминаниям Мольтке, решил воевать «против одной лишь России! Кайзер сказал мне: “Итак, мы попросту маршируем всеми нашими войсками на Восток”»2.
С огромным трудом Мольтке удалось убедить Вильгельма II не менять общего стратегического плана Шлиффена. В то же время глубокой ночью того же 1 августа
1 Мировые войны ХХ века. Первая мировая война. - М. : Наука, 2002, кн. 2, с. 81.
2 Там же, с. 82.
1914 г. Англия дезавуировала все свои предыдущие предложения о посредничестве и открыто встала на сторону Антанты.
Таким образом, война между Россией и германским блоком, разразившаяся в 1914 г., была не «братоубийственной» войной с монархическими государствами, а смертельной схваткой России с двумя сильными и опасными агрессорами, стремившимися поработить и уничтожить Россию.
Летом 1916 г., перед лицом неминуемой катастрофы, немцы через датского государственного советника Андерсена обратились к царю с предложением о мире. При этом германские предложения носили высокомерный и унизительный для России характер. Ей предлагали отказаться от большей части Польши и прибалтийских провинций.
Император Николай II отверг все эти предложения, заявив, что предметом обсуждения может быть только общий мир3.
Однако эти заявления не выдерживают никакой критики. Действительно, Германия, находившаяся перед лицом неминуемого поражения, предлагала России в обмен на заключение с ней сепаратного мира и объединения против Антанты обладание Константинополем и проливами. Но к тому времени это обладание было уже гарантировано России союзниками, и менять союзнические гарантии, подтвержденные обязательствами и договорами, на расплывчатые германские обещания не имело никакого смысла.
Таким образом, сепаратный мир с Германией, за который так ратовали некоторые российские круги и отказ от которого до сих пор ставят в вину Николаю II, ничего не давал России, кроме позора и лишений.
3 Катков Г. М. Февральская революция. — Париж, 1984, с. 83.
