CC BY
43УДК 94(47).083 DOI 10.51255/2311-603Х_2021_1_260
Г. А. Гребенщикова
Германо-турецкое военно-политическое сотрудничество в начале XX века и позиция России
На протяжении нескольких столетий Россия рассматривала Турцию как главного потенциального противника в южном направлении и вела тяжелые войны за выход к Черному морю, за крепости, за право строить на юге линейный флот. Перманентная угроза, исходившая от турок, и вероятность новой войны диктовали руководству России необходимость разрабатывать применительно к Осман-^ ской империи различные планы — оборонительные, наступательные,
д по вторжению флота в Проливы со стороны Дарданелл и Черного
^ моря с целью получения контроля над Босфорскими высотами и ут-
^ верждения на Европейском берегу. Такие разработки возникали,
§ начиная с правления Екатерины II и до Николая II включительно,
Ц, а особенно тщательно продуманные планы с военной, тактической
^ и топографической точек зрения были разработаны Главным коман-
'§ диром Черноморского флота и портов адмиралом М. П. Лазаревым
си в 1843-1850 гг. В случае выполнения предложений М. П. Лазарева
^ союзный англо-французский флот в Крымскую кампанию вряд ли
н смог бы прорваться через Черноморскую проливную зону к главной
® базе флота — Севастополю. Классик британской морской истории
§ Джулиан Корбетт прямо говорил, что «в 1854 году спор западных
держав с Россией выкристаллизовывался в конкретный объект их ^ действий — Севастополь», разрушить который являлось первейшей
си " -I
н задачей1.
С
Из-за нежелания осложнять отношения с Англией и опасения вступить с англичанами в сражение на Дарданеллах император Николай I не решился реализовать разработки М. П. Лазарева, даже самые оптимальные по силам и средствам и реально выполнимые. Финал Крымской трагедии был неизбежен2. 60 лет спустя история повторилась — только место Англии и Франции заняла Германия.
Русско-турецкая кампания 1877-1878 гг. завершилась для Турции потерей Греции, Черногории, Сербии, Румынии, Болгарии, которые стали самостоятельными или полуавтономными. Под властью турецкого султана Абдул Гами-да II остались незначительные по сравнению с довоенными территории — Восточная Румелия, Фракия, Эпир, албанские и македонские вилайеты, а также важные в стратегическом отношении острова в Средиземном море — Крит и Кипр. По сути, геополитическое и военно-стратегическое положение Турции в ее бывших европейских владениях свелось на второстепенные позиции, что побудило Стамбул избрать в качестве союзной такую державу, которая имела бы солидный политический вес и влияние в Европе, обладала мощными промышленными и финансовыми ресурсами и могла бы оказывать необходимую военную помощь.
С конца 1870-х до конца 1890-х гг. такой державой для турок являлась Англия3. В Стамбуле убедились в реальной поддержке англичан, когда весной 1878 г. королева Виктория потребовала от султана разрешение на вход в Дарданеллы английской эскадры в целях демонстрации силы и пересмотра статей мирного договора России с Турцией в Сан-Стефано и получила это разрешение.
В последующие годы отношения Петербурга с Лондоном ухудшились: возраставшее влияние России в Средней Азии вызывало раздражение и остро негативную реакцию Лондона. Резко увеличились бюджетные ассигнования на военно-морской флот: только в 1884/1885 финансовом году они составили 10 811 770 фунтов стерлингов4. В Петербурге действия англичан не оставляли без внимания и готовились к худшему сценарию. В России в 1885 г. Главный морской штаб (ГМШ) разработал подробный план «О мерах на случай вой- ^
О
ны с Англией». Морское начальство внимательно анализировало информацию, С-стекавшуюся от военно-морских агентов, работавших в разных географических ^ регионах — в портах Тихого океана, в Китае, Японии (в Осаке и Нагасаки), в Афинах, Салониках, Стамбуле и др., и приходило к выводу об активности g английских военно-морских сил по всем направлениям5. В России выражали ^ обеспокоенность по поводу «поэскадренного деления английского флота для -с действия в Черном и Балтийском морях», передвижений английских военных ^ судов в Средиземном море и возможного их входа в Балтику, «если они пройдут Зундом и Бельтами»6. Среди донесений военно-морских агентов особого J3 внимания заслуживал рапорт военного атташе в Афинах полковника Генераль- § ного штаба Александра Протопопова от 15 августа 1885 г.: «12-го августа в Без-икскую бухту пришел английский быстроходный крейсер Iris, вслед за ним я
ожидается туда же канонерская лодка Coquette. По официальным объяснениям названные суда прибыли в Безику в распоряжение сэра Друмонда Вольфа, который по окончании переговоров с Портой отправится с ними в Александрию. Может быть, эти официальные разъяснения вполне справедливы, тем не менее появление разведочных судов у Дарданелл вызвано также и другими важными причинами». Атташе подчеркивал: «На подобную мысль наводит то обстоятельство, что одновременно с появлением судов у Дарданелл сильная броненосная эскадра адмирала Хэя оставила свою прежнюю стоянку у острова Корфу и перешла в Архипелаг». Протопопов уточнял: в состав эскадры адмирала Джона Хэя входило: броненосцев 1-го ранга четыре, 2-го ранга один и одна канонерская лодка. «Эскадра эта крейсирует пока у берегов Греции, оттуда она пойдет к берегам Турции. В течение июля месяца Средиземноморский английский флот усилен двумя судами: броненосцем 1 класса Invincible и корветом, так что в настоящее время Англия имеет в Средиземном и Красном морях 23 боевых суда»7.
Для противодействия России интересы Англии и Турции совпали не только в Крымскую кампанию, но и в 1880-х гг. Однако в начале ХХ в. главный вектор и ориентир внешней политики Турции сместился в сторону Германии. Кайзеровская Германия ускоренными темпами наращивала военно-промышленную мощь, достигла высоких результатов в отраслях, обслуживавших судостроение, в зарождавшейся морской авиации.
В Стамбуле внимательно следили за достижениями Германии. В июле 1900 г. турецкие представители подписали контракт с заводом Круппа на покупку крепостных орудий для установки на обоих берегах Босфора и на покупку пушек для вооружения своих броненосцев8. Особенно неприятной для России стала информация из Берлина о замыслах кайзера Вильгельма II построить через Босфор мост с установленными на нем мощными батареями, обращенными ^ фасами в сторону российских территориальных вод9.
О
G Активное промышленное сотрудничество с Германией не мешало Турции
J одновременно размещать военные заказы на судостроительных верфях Англии
« и Америки на постройку броненосцев и минных крейсеров. Осенью 1900 г.
в Стамбул приезжал представитель американского завода Крампа Уильямс
% с готовым пакетом реформ реорганизации турецкого флота. Стержневым пунк-
s§ том реформ Уильямс обозначил покупку Турцией у Крампа судов новейшей
у конструкции — их чертежи вместе с полным техническим описанием проекта Ци заокеанский гость передал султану, но тот вначале приказал основательно изу-
£ чить эту документацию и назначил специальную Комиссию во главе с морским
s министром. В ее состав вошли два вице-адмирала, главный корабельный инже-
§ нер, главный инженер-механик и заведующие мастерскими в Адмиралтействе. ^ После нескольких заседаний комиссия представила султану положительное & заключение о необходимости разместить на заводе Крампа заказ на постройку
£ крейсера с высокой скоростью хода в 22 узла, который мог бы нести 20 и боС
лее орудий. Турки также ожидали прихода двух контрминоносцев, приобретенных у итальянской фирмы Ansaldo в Генуе; их предполагали вооружить скорострельными пушками Круппа; такие же орудия установили на минный крейсер «Pelenki-Deria», а новый броненосец «Mahmudie» проходил ходовые испытания10.
Все это настораживало Петербург. Русские военно-морские агенты (атташе) в Стамбуле с тревогой наблюдали за стремительным развитием турецких военно-морских сил. Агенты сообщали об укреплении турками береговой обороны Проливов, о системе подготовки кадров для флота, о его личном составе. Так, в октябре 1900 г. военно-морской агент в Турции капитан 1-го ранга К. В. Бергель секретным рапортом уведомлял: «Морской министр Hassan Pasha ведет переговоры с несколькими поставщиками угля об устройстве двух угольных складов по 5 тысяч тонн каждый, одного на острове Farsan, второго на Camaran в Красном море. Предлагается по 66 шиллингов за тонну кардифа, с доставкой на место. Склады эти, хотя и устраиваются турками, но предназначаются для судов германского флота»11. Только по итогам одного 1903 г. агент сообщал: в состав турецкого флота вошло пять броненосцев, два катера, два минных крейсера и девять контрминоносцев, что в ГМШ обоснованно квалифицировали как мощный рывок османского флота12.
Незадолго до начала мировой войны в Стамбуле уже активно работали ведущие немецкие специалисты, военные советники, среди которых наибольшим авторитетом пользовались генералы К. фон дер Гольц, Л. фон Сандерс и контрадмирал В. Сушон. Германский Генеральный штаб оказывал большое влияние на турецкую армию и флот, и султан Абдул Гамид II прочными узами военного сотрудничества окончательно скрепил германо-турецкий альянс. Влияние кайзеровской Германии ощущалось в ключевых областях управления Османской империи — административной, военной, финансовой. Прочный фундамент этому еще в 1898 г. заложил кайзер Вильгельм II во время визита в Стамбул, когда ему было дано согласие султана на передачу Германии концессии на строительство Багдадской железной дороги. ^
Летом 1903 г. между Россией и Турцией произошел инцидент, едва не спрово- ö цировавший вооруженное столкновение на море. 13 (26) июля 1903 г. в Битоли ^ (Македония) турецкий жандарм застрелил российского консула А. А. Ростков- "g ского, и на этот трагический инцидент в Зимнем дворце отреагировали быстро g и жестко. Уже 29 июля министр иностранных дел России граф В. Н. Ламздорф ^ направил управляющему Морским министерством Ф. К. Авелану срочное уве- -с домление: «Секретно. Спешное. По высочайшему повелению послу нашему ^ в Константинополе предложено потребовать самого полного удовлетворения от турецкого правительства по поводу злодейского убийства турецким жан- J3 дармом российского консула в Битоли. Я осмелился высказать предположение § о желательности подкрепить предъявленные Порте требования путем соответствующей морской демонстрации в турецких водах». Николай II поддержал я
предложение В. Н. Ламздорфа о необходимости силовой демонстрации и санкционировал отправление эскадры к одному из ближайших к Босфору портов — по согласованию с российским императорским послом в Стамбуле13.
31 июля Ф. К. Авелан телеграфировал главному командиру Черноморского флота и портов вице-адмиралу Н. И. Скрыдлову: «Четыре броненосца эскадры, два минных крейсера, четыре именных миноносца и Дунай под командою контр-адмирала Кригера имеют быть посланы к турецкому берегу близ Босфора в порт по соглашению с послом для поддержания этой демонстрацией наших требований. Означенным судам немедленно пополнить запасы в Севастополе и быть в полной готовности уйти по назначению в порт, который будет вам указан послом или от Морского Министерства». Находившемуся в Средиземном море отряду русских судов поступил приказ во время действий черноморской эскадры у Босфора «держаться соединенно».
Районом проведения силовой демонстрации посол в Стамбуле И. А. Зиновьев рекомендовал турецкий порт Инаду. В архивном деле в связи с инцидентом в Битоли отложилась машинописная записка без подписи и без даты, адресованная генерал-адмиралу флота великому князю Алексею Александровичу. Автор записки высказал мнение, что «порт Инада не подходит для целей демонстрации. Намного эффективнее направить эскадру к Трапезунду, который более отвечает задачам демонстрации силы, так как это крупный торговый порт с удобными стоянками, и в случае необходимости его можно заблокировать судами Черноморского флота с опорой на нашу базу в Батуме». Записка осталась без ответа и без резолюции, но в ГМШ не исключали возможности перехода эскадры в другой порт, в зависимости от «дальнейшего течения политических дел». Следует признать уместной рекомендацию посла И. А. Зиновьева направить эскадру к Инаде. Посол руководствовался тем, что в тактическом отношении бухта Инада представляла собой удобную якорную стоянку для судов ^ флота, а в стратегическом отношении стоявший там флот находился в 25 милях
от болгарской границы и прикрывал все побережье от Инады до Босфора. ^ 3 августа 1903 г. Ф. К. Авелан очередной телеграммой предписывал вице-« адмиралу Н. И. Скрыдлову: «Отправив эскадру, будьте готовы послать в подкрепление броненосец резерва, учебный броненосец и другие суда по вашему ^ усмотрению». Начальнику эскадры контр-адмиралу А. Х. Кригеру поступи-5§ ло указание: «Миноносцами эскадры непрерывно поддерживать телеграфное у сообщение между Инадой и Бургасом, где имелась телеграфная станция». ^ Утром 4 августа 1903 г. эскадра Черноморского флота под начальством контр-£ адмирала А. Х. Кригера в составе четырех броненосцев — «Екатерина II» (флаг® манский), «Ростислав», «Три Святителя» и «Двенадцать Апостолов», минного § крейсера «Казарский», трех миноносцев — «Строгий», «Свирепый», «Смет-^ ливый» и транспорта «Дунай» вышла из Севастополя в район Инады, между Бургасом и Босфором. На следующие сутки эскадра вошла в территориальные £ воды Турции и подошла на вид Инады. С
Оперативно проведенная Черноморским флотом силовая демонстрация мгновенно возымела действие: Турция, не затягивая, принесла официальные извинения и выполнила все требования России. Уже 9 августа 1903 г. И. А. Зиновьев телеграфировал в МИД: «Все предъявленные русским правительством по поводу убийства ст[атского] советника Ростковского требования выполнены Портой». После выполнения поставленной задачи Николай II отозвал эскадру, но пока происходил обмен телеграммами по линии МИД — ГМШ — Инада (начальнику эскадры Кригеру), в самой Инаде произошел еще один инцидент.
Пять офицеров с броненосца «Три Святителя» сошли на берег, чтобы просто прогуляться по окрестностям, но неожиданно показался конный турецкий разъезд. Три офицера успели скрыться в лесу, а двоих турки взяли в плен. На французском языке пленные объясняли начальнику отряда Мухлису-паше, что они русские офицеры с эскадры, находящейся в Инаде, но реакции не последовало, хотя Мухлис-паша превосходно владел французским языком и понимал, о чем говорили пленные. Узнав о случившемся, командующий эскадрой контр-адмирал А. Х. Кригер приказал немедленно свезти на берег десант, что отрезвляюще подействовало на турок. Через некоторое время пленных отпустили и, более того, Мухлис-паша лично прибыл к контр-адмиралу на броненосец «Екатерина II» и принес устные и письменные извинения «по поводу произошедшей ошибки, и за нанесенную обиду и грубое обращение» с пленными. На вопрос Кригера, за что же все-таки арестовали русских офицеров, паша дал весьма оригинальный ответ: он принял их за болгарских повстанцев «по сходству формы». Адмирал посчитал инцидент исчерпанным. 11 августа эскадра покинула Инаду.
По возвращении в Севастополь в отчете управляющему Морским министерством Ф. К. Авелану А. Х. Кригер изложил и другие подробности выполнения поставленной задачи: «Во время стоянки в бухте Инада я держал отряд под усиленной охраной, чтобы не допустить покушений фанатиков. На ночь опускались сети, вокруг отряда крейсировали вооруженные паровые катера, броненосцы имели наготове прожекторы, которыми светили, лишь только по- ^ являлось что-либо подозрительное. Были установлены опознавательные сиг- С! налы, караулам выдавались боевые патроны, броненосцы имели по одной гото- ^ вой к действию скорострельной пушке на каждую сторону, на нос и на корму». ^ Важные сведения о последствиях решительных действий со стороны России | сообщил военно-морской агент в Турции капитан 1-го ранга К. В. Бергель: ^ «Появление русской эскадры в Инаде произвело весьма сильное впечатление -с в Константинополе. С султаном сделался обморок, продолжавшийся Ш часа».
России и Турции удалось тогда избежать более серьезных осложнений ^ и мирно завершить инцидент, но убийство российского консула Александра ^ Ростковского осталось нераскрытым. При расследовании обстоятельств дела § МИД России и Министерство юстиции располагали всего одним документом, в котором говорилось: «Битоли. 9 марта 1904 года. Борьба греков с болгарами я
и валахами в Битолийском вилайете с каждым днем все более обостряется. Видя успехи болгарской пропаганды, греки тоже начинают формировать банды, собирая необходимые на то деньги, и поручили организацию банд известному болгарскому воеводе Коте, поссорившемуся с Гакаларовым и перешедшему на сторону греков, и Вангелу — разбойнику, бежавшему из Греции»14. Более ничего. В другом деле, которое так и называется — «А. А. Ростковский», отмечено, что Министерство юстиции России намеревалось допросить свидетелей по этому делу — митрополита Пелегонийского Григория и драгомана (переводчика) консульства в Битоли Антона Лаппе. Минюст просил МИД «сделать распоряжение о допросе упомянутых свидетелей и отобранные от них показания доставить в Первый Департамент». Протоколов допроса в деле не оказалось15.
Пять лет спустя наместник на Кавказе генерал от кавалерии И. И. Воронцов-Дашков в записке на высочайшее имя от 5 января 1908 г. выразил обеспокоенность по поводу военных приготовлений Турции: «Военное усиление в пограничной с Кавказом полосе все более возрастает», ожидается война с Россией и «нет сомнения, что военные приготовления турок, особенно энергично проявляемые в ближайшем к нам 4-м корпусе, преследуют, может быть, вернуть области, завоеванные нами в кампании 1877-1878 годов»16. В следующей записке, от 24 февраля 1908 г., Воронцов-Дашков точно спрогнозировал развитие событий: «Несмотря на заверения Турции в дружбе к России мобилизация ее войск продолжается и не может быть истолкована иначе как приготовления к войне с нами. Но едва ли Турция решилась бы на войну без уверенности в реальной поддержке другой сильной державы. Такая поддержка может быть только со стороны Германии или Японии. Германия, задетая в своих интересах нашим соглашением с Англией, может желать с помощью Турции восстановить и упрочить свое положение в Персии в связи с ее малоазиатской железной дорогой, и помочь Австрии получить концессию на Митровицкую железную до-^ рогу, еще более важную для Германии, чем для Австрии. Гарантия Германии
О
дала Турции возможность совершить заем, дающий султану нужные для войны ^ средства»17.
« Действительно, с 1880-х гг. великие державы начали приобретать концессии на строительство железных дорог в обширном ближневосточном регионе, ^ учитывая его важную военно-стратегическую и экономическую роль. Главны-5§ ми связующими магистральными путями становились железнодорожные со-& общения Берлин-Багдад-Басра, Капштад-Каир-Калькутта и др., поэтому Во-Ци ронцов-Дашков предлагал развернуть строительство собственной Индийской £ магистрали, большое значение которой будет заключаться «в вовлечении рус® ских дорог в участие в мировом транзите и в создании в Передней Азии господ-§ ствующего положения России во всех отношениях. Причем почти совершенно ^ ослабляется опасность Багдадской дороги. Для всей русской и, в частности, кавказской торговли открывается широкое поле»18. И. И. Воронцов-Дашков £ не исключал нападения Турции на Россию и без военной поддержки Германии, С
но для получения благоприятной стратегической перспективы рекомендовал Николаю II дипломатическим путем расстроить сотрудничество Турции с Германией и их крепнущий военно-политический альянс.
В ответ на аналитические записки наместника на Кавказе Николай II принял решение по мере приближения турецких войск к государственной границе с Россией первым объявить Турции войну или произвести морскую демонстрацию по успешному опыту 1903 г. В зависимости от конкретной обстановки, не исключался вариант занятия Верхнего Босфора, что встретило возражения большинства высших военных чинов по причине материально-технической неготовности России и международно-политических осложнений с другими державами. Противники военных мер соглашались с тем, что в августе 1907 г. Россия укрепила отношения с Англией, подписав с ней конвенцию, касающуюся Персии, Афганистана и Тибета. Статьи конвенции разделили Персию на сферы влияния: северная часть поступала в зону интересов России, южная — Англии, центральная часть осталась под властью персидского шаха. Несмотря на некоторое сближение сторон, Лондон решительно воспротивился операциям русских в районе Босфора. Морской министр И. М. Диков утверждал: «Армия не может считаться приведенной в порядок, а Черноморский флот не готов к военным действиям. Никакой решительной политики в отношении Турции быть не может». Это мнение поддержал и председатель Совета министров П. А. Столыпин: «Новая мобилизация в России придала бы силы революции, из которой мы только что начинаем выходить»19.
После того как в 1909 г. в Турции завершилась Младотурецкая революция, провозгласившая конституционную монархию, а вся полнота власти перешла к младотуркам, худший прогноз И. И. Воронцова-Дашкова оправдался. В большинстве своем младотурки были ярыми германофилами и главными задачами внутренней политики ставили реорганизацию армии и усиление флота с помощью германских специалистов. Младотурки решительно взяли курс на подготовку к войне с Россией, о чем постоянно информировал руководство военно-морской атташе в Турции капитан 2-го ранга А. Н. Щеглов. Секретные рапорты ^ А. Н. Щеглова подробны, обстоятельны, насыщены не только фактическими С! данными, но и глубокими аналитическими выкладками. Полученная им ин- ^ формация представляла большую ценность для оперативных разработок Мор- ^ ского генерального штаба, она учитывалась командованием Черноморским | флотом при планировании действий в районе Босфора, включая постановку ^ минных заграждений. -с
Правительство младотурок приняло новую судостроительную программу ^ сроком на десять лет, которая по сути представляла собой программу усиленно- ^ го военного кораблестроения. Предполагалось ввести в состав флота шесть лин- ^ коров, 12 эсминцев, восемь подводных лодок, минный транспорт, два минных § заградителя, шесть транспортов, десять канонерских лодок для Красного моря, госпитальное и учебное судно и устроить «искровой телеграф»20. Телеграммой я
от 14 апреля 1910 г. капитан 2-го ранга А. Н. Щеглов докладывал: «Возрастание морского могущества Турции требует чрезвычайного нашего внимания. Турки хотят обеспечить себе господство на море. Официальные деятели и правительство стараются усыпить бдительность России любезными уверениями и киванием на Грецию. Турки хорошо понимают, что господство на Черном море дает им громадные выгоды. Россия не может и не должна допустить преобладания на Черном море турецкого флота». А в телеграмме от 30 сентября 1910 г. А. Н. Щеглов резонно подчеркивал назревшую для России необходимость переместить зону жизненно важных интересов от Балкан к Черноморским Проливам. Восточный вопрос, «подмороженный» после Крымских событий и в годы русско-турецкой войны 1877-1878 годов, должен вновь возобладать во внешней и морской политике России, писал А. Н. Щеглов. «Если Россия твердо решила отказаться от исторической задачи по обеспечению выхода нашего из Черного моря, то тогда мы можем спокойно смотреть на успехи Болгарии и даже помогать ей. Если же мы не отказались овладеть проливом, тогда должны готовиться к этому сами. Для России легче овладеть Босфором Турецким, чем Босфором Болгарским. Болгария это хорошо чувствует, и потому ее политика с нами двойственна, подобно тому, как ее войска одеты по внешности в русскую военную форму, а вооружение и снабжение имеют австрийское. Разрешение балканского вопроса следует искать не назойливыми и неясными вмешательствами нашими в балканские дела, а в укреплении собственной нашей государственной мощи. К сильной России славянские государства сами придут, к слабой же России их не пришьют никакие хитросплетения наших дипломатов». Годом ранее, 8 (21) июля 1909 г., в депеше начальнику МГШ Щеглов сообщал: «Болгария вовсе более не склонна являться покорной ставленницей России на Балканском полуострове, а готовится в будущем выступить вполне самостоятельно»21. Эти выводы подтвердились четыре года спустя. ^ 30 марта 1911 г. А. Н. Щеглов особой запиской передал русскому императорскому послу в Стамбуле М. Н. Гирсу оперативную сводку: Турция увеличивает „ нормальные и экстраординарные ассигнования на вооружение, пополнила су-« довой состав флота четырьмя миноносцами (дестроерами) и двумя германскими броненосцами. Важной информацией было то, что турки применяли мины ^ нового образца (их доставляли в Стамбул на германских пароходах), произво-§ дили тренировочные артиллерийские и минные стрельбы, обустраивали новые угольные станции.
Ци Успехи турок в минном деле не случайно вызывали беспокойство в России. £ В те годы минное дело получило быстрое распространение во всех морских ® державах. В профильных военных и военно-морских училищах функциониро-§ вали минные офицерские классы, ставшие элитным подразделением, а офице-^ ры, закончившие такие классы, переходили в особую категорию специалистов, которые ценились очень высоко. Так, еще в октябре 1881 г. русский военный £ атташе в Берлине флигель-адъютант М. Невахович прислал в Генеральный
штаб секретное донесение о действиях германского адмиралтейства, на полях которого император Александр III наложил резолюцию: «Интересно было бы узнать, какая имеется у них цель».
М. Невахович докладывал: «Германское Адмиралтейство, никогда не теряющее случая изучить применение своих мин к различным боевым условиям, полагает теперь выработать способ установки своих мин в Босфоре и Дарданеллах, и поручить изучение этого вопроса командиру своего станционера в Константинополе. Сказанному офицеру будет поручено не только общее изучение заданного ему вопроса в смысле влияния течения на мины, прозрачности воды и т. д., но и полное основательное сопоставление данных для долгосрочных минных заграждений в различных пунктах Босфора и Дарданелл. Для исполнения этого дела полагают выслать станционеру несколько нормальных и несколько уменьшенных мин, надеясь скрыть от Турции задуманное тем, что мины будут привязаны к становым якорям станционера минрепами. А в случае запроса со стороны Турции, будет отвечено, что испытываются вовсе не мины, а томбуи нового образца. Здешние техники считают, что привязка мин к судовым становым якорям и верпам вполне удовлетворит надобности в техническом отношении, и что станционер, меняя якорные места и избирая в Дарданеллах пункты сильных течений или больших глубин, весьма скоро выработает главнейшие условия установки мин в Турецких Проливах»22.
Ознакомившись с запиской военного атташе в Берлине, Военное и Морское министерства России запросили мнение военного агента в Стамбуле полковника Н. В. Филиппова. Военное значение Босфора он оценил так: «Течение Босфора, в высшей степени благоприятное для наступления со стороны Черного моря, дает много шансов как для форсирования пролива флотом, так и эскадрами мелких судов, так и для морского сражения и прорыва неприятельских заграждений. Но для извлечения всей выгоды из этих благоприятных условий необходимо самое тщательное исследование течения в разные периоды года и при разных термических условиях. Это изучение особенно важно на случай минных заграждений Босфора, потому что вследствие изменчивости и быстро- ^ го течения мины быстро сносятся или сильно углубляются, или всплывают ö на поверхность. Большая часть из погруженных в 1877 году мин не найдена ^ и по настоящее время. Глубина пролива исследована весьма подробно французскими съемщиками в 1854 году и нанесена на прекрасную морскую карту, g которая переведена на английский язык»23. В конце рапорта Н. В. Филиппов ^ рекомендовал: «к экипажу здешнего станционера, имеющего прибыть в распо- -с ряжение посла, должны быть прикомандированы для исследования Босфора на время работ два офицера-специалиста: один для гидрографических исследо- ^ ваний, а другой по всем минным работам, какие могут встретиться при выдви- J3 жении наших войск к Босфору». §
Выдвижение войск к Босфору не состоялось, а спустя 30 лет военно-морской атташе в Стамбуле А. Н. Щеглов представил руководству докладную записку я
по вопросу обладания турками гальваническими минами новых образцов. В ответ МГШ запросил Щеглова: «С миной Эйнхейтц Черноморский флот наш не знаком и образца ее не имеет, а греки ее выписали и обучались с нею», поэтому просил Щеглова выяснить величину заряда турецких мин и углубление, на которое их ставили. Сам же Щеглов неутешительно констатировал: «Теперь турецкий флот уже господствует над нашим минным флотом на Черном море», что коротко продублировал внизу документа под названием «Секретная записка парламентской бюджетной комиссии 1910 года»: «Турция должна иметь цель господства на Черном море против России»24.
На случай войны Турция располагала многочисленным транспортным флотом для переброски армейских корпусов к Кавказской границе или на юго-западный фронт, а средства по перевозке морем позволяли одновременно перебросить в заданный район Черного моря 30-тысячный десант. Турецкое правительство осуществляло крупные финансовые вложения в развитие сети железных и шоссейных дорог в Малой Азии в направлении русско-турецкой границы, а особый 4-й корпус на Кавказской границе с Россией, по данным Щеглова, «составляет предмет забот Берлина». Обстановку в столице нагнетали константинопольские газеты, печатая рассуждения «об исторически наследственной вражде Турции и России» и размышляя о необходимости при первом же случае отобрать у русских Кавказ. На страницах газет авторы давали советы правительству: Турция с помощью про-мышленно развитой Европы обязана построить новейшие линейные корабли дредноутного типа раньше России, «заводы которой не оборудованы еще для таковых построек»25. В тот период корабли дредноутного типа представляли собой самые мощные боевые системы с усовершенствованным видом оружия — артиллерией главного калибра от 305 до 356 мм. Первой строительство таких кораблей начала Великобритания, затем в гонку морских воору-^ жений включились другие державы.
Итоговый вывод в записке императорскому послу в Стамбуле М. Н. Гирсу ^ атташе сформулировал в двух пунктах: «В настоящее время у России две госу-« дарственные задачи: 1. Восстановить и держать в полной готовности десантную
Л
экспедицию. 2. Восстановить на Черном море флот». Что же касается Германии,
^ то она никогда не допустит, чтобы Россия перерезала линию Берлин-Багдад,
а для чего кайзер будет «угрожать западным границам» и толкать Турцию к вой-
& не с Россией26. Анализируя поступавшие из Стамбула сведения, в Петербурге
в осознавали опасность угрозы войны и, исходя из задач обороны власти, санкци-
£ онировали постройку линкоров дредноутного типа для Черного моря. В 1911 г.
® судостроительные заводы в Николаеве — Русское судостроительное акцио-
§ нерное общество («Руссуд») и «Общество Николаевских заводов и верфей»
^ приступили к выполнению правительственных заказов на постройку первых линейных кораблей-дредноутов, получивших наименования «Императрица
£ Мария» и «Императрица Екатерина II». С
В 1912 г., не через военно-морского атташе, а по другим каналам в Севастополь поступила информация об установке в здании германского посольства в Константинополе радиостанции большой мощности. Командующий морскими силами Черного моря адмирал А. А. Эбергард просил капитана 2-го ранга А. Н. Щеглова срочно выяснить, с какой целью установлена радиостанция, с кем немцы держат связь в эфире, на каком основании и на каких условиях турецкие власти выдали разрешение на установку радиостанции.
Запрос А. А. Эбергарда А. Н. Щеглов воспринял с обидой и даже напрямую обратился с жалобой к начальнику МГШ князю А. А. Ливену. Суть недовольства Щеглова заключалась в самом факте подобного запроса к нему: в понимании атташе он не обязан отвечать на вопросы такого рода — для этого существует разведывательный отдел МГШ, куда стекались все сведения явной и тайной разведок. Назначение станции, если таковая существует, вполне понятно, объяснял Щеглов — для связи со своими германскими станциями (не с французскими же), и вообще, все посольства пользуются правом экстерриториальности, поэтому и «вольны делать у себя на территории все, что угодно». В конце рапорта обида Щеглова была выражена более отчетливо, поскольку в его понимании черноморское командование задело его профессиональную репутацию. Если бы такая станция действительно существовала, то неужели бы он элементарно не заметил бы антенны на посольском особняке и пропустил столь важное обстоятельство? Ознакомившись с жалобой, князь А. А. Ливен распорядился отослать в Стамбул ответ: военно-морской агент «делает вид, что ему мешают работать. На самом деле ему послали всего три запроса в течение года, на которые очень легко ответить в несколько минут. Значит, вся претензия капитана 2 ранга Щеглова простая кляуза. Так и сообщить ему»27.
Следующим предметом для тревожных оценок обстановки в Турции послужили Щеглову сведения о намерении турок устроить минную станцию, о чем он радиотелеграммой сообщил начальству в начале марта 1912 г. А 10 апреля атташе вновь радировал в МГШ: «На минувшей неделе открыто действие станции беспроволочного телеграфа, установленной на Окмейдане (вершина горы, ^
О
находящейся над военным портом в Золотом Роге). Станция сносится с судо- С! выми станциями в Дарданеллах». На телеграмме внизу слева помета: «Сообще- ^ но Наморси Черного моря». ^
Из летних и осенних телеграмм А. Н. Щеглова заслуживали внимания сле- | дующие: «Турки установили в Босфоре минное заграждение из 120 донных мин ^ и 55 мин, а в начале июня доставили в Анатоли Кавак 80 ударных германских -с мин заграждения и 20 гальваноударных мин»; «Ввиду того, что на строящемся в Англии дредноуте будут турбинные двигатели, в настоящее время здесь на- ^ ходится англичанин Ледедж, который в порту обучает офицеров и команду об- ^ ращению с этим двигателем»; «Объявлена мобилизация флота. Сюда прибыл § из Дарданелл минный заградитель со 100 минами» (от 30 сентября 1912 г.); «Теперь в Верхнем Босфоре всего три заградителя, могущих в сумме поставить я
около 200 мин. Гальванических мин поставлено 55, в складах Верхнего Босфора 40. Мин сферических в складах Верхнего Босфора 270» (от 20 октября)28. В это же время по инициативе генерал-полковника К. фон дер Гольца в турецкой армии начали вводить немецкую военную систему. В 1913 г. военным министром (и одновременно начальником Генерального штаба) стал активный приверженец германской военной машины Энвер-паша, сосредоточивший в своих руках всю полноту военной власти.
В ходе Балканских войн 1912-1913 гг. Турция потерпела ряд крупных поражений, лишившись на Балканах почти всех территорий, кроме Восточной Фракии и Адрианополя. Произошел фактический раздел Европейской Турции, и 400 тыс. мусульман, проживавших на Балканах, спешно отступали вместе с османской армией, опасаясь расправ со стороны греков, сербов и болгар. Энвер-паша энергично принялся за практическую реализацию нового пакета армейских реформ, сопровождавшуюся массовыми увольнениями из армии высших офицеров, несогласных с политикой младотурок. Энвер-паша пригласил в Стамбул германскую военную миссию во главе с генерал-лейтенантом О. Лиманом фон Сандерсом, который стал официальным военным советником и консультантом правительства младотурок.
На том этапе позиция России сводилась к тому, что «Черноморский флот может выступить по первому требованию», имея в виду возможные боевые действия на Босфоре. В 1913-1914 гг. Черноморский флот состоял из пяти линейных кораблей постройки 1893-1910 гг., двух крейсеров и 17 миноносцев и сохранял превосходство над турецким флотом, включая боевую подготовку личного состава. Новейших кораблей дредноутного типа в обоих флотах не имелось — два русских дредноута «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина II» вступили в строй в октябре 1915 г. По признанию немецкого историка Германа Лорея, «русский Черноморский флот имел ^ явное преимущество над турецким флотом в отношении как корабельного, так и личного состава»29. В военно-морском флоте России происходило ^ совершенствование почти всех видов оружия и боевых средств, которые « не уступали по характеристикам западным образцам. В Петербурге с оптимизмом констатировали: «Россия, не участвовавшая в войне, обладает те-^ перь возможностью, с одной стороны, распространить свое влияние между 5§ балканскими государствами, а с другой, укрепить свое положение в Турции, у которая более чем когда-либо должна дорожить хорошими отношениями в с Россией»30. Надежду на сохранение дружественных отношений с султаном £ Мехметом V Николай II не терял до самого вступления Османской империи ® в мировую войну. В отношении Черного моря император утвердил оборони-§ тельную доктрину и поддерживал в правительстве тех лиц, которые высту-^ пали противниками действий на Босфоре, несмотря на благоприятный анализ обстановки в оперативных сводках, регулярно присылаемых капитаном £ 2-го ранга А. Н. Щегловым. С
Николай II отдавал предпочтение дипломатическому взаимодействию со Стамбулом, чтобы предотвратить вступление Турции в войну против России. Однако сводки из османской столицы не обнадеживали: правительство младотурок усиленно вооружалось и весной 1913 г. провело переговоры с Аргентиной на предмет покупки двух первых дредноутов. В случае приобретения двух таких кораблей и при военной поддержке Германии перевес Турции на Черном море стал бы окончательным. Для проверки этой информации российский императорский посол в Стамбуле М. Н. Гирс циркуляром направил телеграммы морским агентам в Лондон, Берлин и Вашингтон, и вскоре капитан 1-го ранга Д. С. Васильев передал из Америки: оба корабля пока не проданы — слишком высока цена. С аргентинцами торговались не только турки, но и греки, австрийцы, итальянцы, однако сделка пока не состоялась. Из всех претендентов, уточнял Д. С. Васильев, «греки более серьезные покупатели, но находя цену дорогою, пока приостановили переговоры».
Правительство Мехмета V не оставляло попыток приобрести в Аргентине упомянутые дредноуты, стоимость которых составляла астрономическую сумму — 2 млн 100 тыс. фунтов стерлингов. По условиям сделки корабли поступали в распоряжение нового владельца при уплате задатка в 800 тыс. ф. ст., и турки рассчитывали на получение кредита в Стамбульском филиале немецкого банка Deutsche Orient Bank под залог выставленных турецким правительством на продажу крупных земельных участков. В Берлине переговоры по открытию кредитной линии вел турецкий посол Махмуд Мухтар.
Российское посольство в Стамбуле по заданию Морского Генерального Штаба принимало действенные меры, чтобы расстроить столь нежелательное для России кредитование. Посол М. Н. Гирс получил четкое указание начальника МГШ князя А. А. Ливена: «Приобретение этих броненосцев Турецким Правительством совершенно меняет сопоставление русских и турецких морских сил на Босфоре и может пагубно повлиять на русские интересы в Турции». Сотрудники посольства проделали колоссальную и, прямо скажем, виртуозную работу с Deutsche Orient Bank и добились того, что банк отказал туркам в кредите31. По- ^
О
терпев фиаско с Аргентиной, турки ограничились покупкой в Германии двух С-броненосцев и заключили контракт с английской фирмой Vickers на постройку ^ дредноута, получившего наименование «Решадие», что вновь дало Петербургу "g основание подозревать изменение соотношения сил в пользу Турции. g
В июле 1913 г. турецкая сторона провела успешные испытания первого ди- ^ рижабля системы «Персеваль», построенного в мастерских Персеваля в Бер- -с лине и приобретенного за полмиллиона франков. Дирижабль был оснащен ^ беспроволочным телеграфом, имел 4-цилиндровый мотор мощностью 60 л. с. и двухлопастные винты. Корзина вмещала пять человек; на время испытаний J3 в ней находилось двое немцев (командир и механик) и трое турецких офицеров. § Высота подъема дирижабля доходила до 1500 м, скорость составляла 50 км/час, пребывание в воздухе — до 12 часов; в ходе испытаний дирижабль поднимался я
на 400 метров. У турок уже существовала школа авиации в Сан-Стефано, а организатором авиационного дела являлся полковник Сюррей-Бей, получивший образование в Берлине32.
В январе 1914 г. турецкое правительство подписало с Англией второй контракт на покупку нового дредноута, еще находившегося на стапеле, и наименовало его «Султан Осман I». Дополнительно турки заказали шесть эсминцев во Франции и четыре в Италии, в связи с чем положение русского флота на Черном море вновь становилось угрожающим. В августе 1914 г. посол в Константинополе М. Н. Гирс телеграфировал в МИД: «Я полагал бы крайне желательным, чтобы Англия или Франция не допустили прихода сюда дредноута Осман». Однако вскоре обстановка сложилась для России благоприятно: русский военно-морской агент в Великобритании капитан 1-го ранга флигель-адъютант Н. А. Волков сообщил о реквизиции правительством короля Георга V дредноутов, строившихся и купленных по турецкому заказу. Таким образом, к началу Первой мировой войны турки остались без «Решадие» и без «Султана Османа I»; в составе их флота насчитывалось всего три линейных корабля (из них один старой постройки), два бронепалубных и два минных крейсера, восемь эсминцев и восемь миноносцев. Численность личного состава турецкого флота доходила до шести тысяч человек, но уровень его подготовки оставался низким. Немецкий офицер Р. Фирле характеризовал турецких матросов, не привыкших к морю и набранных по провинциям, не иначе как «анатолийскими сухопутными оборванцами», не испытывавшими никакого желания воевать за интересы отечества. Вместе с тем руководство России понимало, что нельзя сбрасывать со счетов инструктаж турок немецкими морскими офицерами и артиллеристами, к которым добавился контр-адмирал Вильгельм Су-шон — бывший командир Средиземноморской дивизии. В сентябре 1914 г. Сушон занял пост командующего турецким флотом и тесно взаимодействовал ^ с морским министром Турции Джемалем-пашой.
8 (21) февраля 1914 г. в Петербурге состоялось Особое совещание по об-^ суждению плана вероятной войны, составленного совместно с французским « Генеральным штабом. Начальник Генерального штаба генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский считал занятие Босфора нецелесообразным и высказывался ^ в пользу активных действий на Западном фронте: «Трата войск на экспедицию 5§ против Проливов и даже сама возможность этой операции зависят от общей у конъюнктуры начала войны. Южные корпуса могут быть двинуты на Констан-8 тинополь лишь при отсутствии борьбы на Западном фронте или благоприят-£ ном на нем положении вещей. В противном случае войска эти будут направ-® лены на западную границу, ибо успешная борьба на западной границе решит § благоприятно и вопрос о Проливах».
^ По мнению других участников совещания, к которым относились офицеры
МГШ, «обеспечение Константинополя от захвата третьими державами должно
£ составить особую задачу нашей политики». Начальник Черноморской операми
С
тивной части капитан 2-го ранга А. В. Немитц поддержал такое мнение: «Вполне признавая правильность тезиса, что надо быть сильными на главном театре, жертвуя для этого второстепенными задачами», проблему владения Проливами тем не менее нельзя отодвигать на эти второстепенные позиции. «На пути к Проливам мы имеем серьезных противников в лице не только Германии или Австрии, — говорил А. В. Немитц. — Как бы ни были успешны наши действия на Западном фронте, они не дадут нам Проливов и Константинополя. Их могут занять чужие флоты и армии, пока будет происходить борьба на нашей западной границе. Мы должны именно одновременно с операциями на Западном фронте занять военной силой Константинополь и Проливы», и только «в таком случае Европа согласится на разрешение вопроса о Проливах на тех условиях, на которых нам это необходимо». И если для выполнения этой задачи выделить из состава армии нужного количества войск невозможно, то надлежит сформировать для этой цели три новых корпуса. Основные доводы А. В. Немитца сводились к тому, что Россия — великая держава, которой подобает прочно утвердиться на Босфоре и в Дарданеллах. А нахождение Проливов «в руках чужого государства означает подчинение всего юга России этому государству»33.
Предложения капитана 2-го ранга А. В. Немитца и МГШ встретили возражения со стороны Я. Г. Жилинского: нужного количества войск из состава армии выделить невозможно, равно как и сформировать новые корпуса. Поэтому необходимо удерживать Турцию «в спокойном состоянии до тех пор, пока не будут достигнуты решительные успехи на главном театре военных действий»34. Но каким образом удерживать Турцию в названном состоянии, Я. Г. Жилин-ский не пояснил, очевидно, считая это само собой разумеющейся задачей для русской дипломатии.
К августу 1914 г. в составе германской военной миссии в Стамбуле находилось уже 70 офицеров и генералов, что вызвало обоснованное беспокойство в Петербурге. Министр иностранных дел С. Д. Сазонов забил тревогу, обратившись к ведущим державам с призывом добиваться выдворения немцев из Константинополя, но в Лондоне и Париже не разделяли подобных опасений. По по- ^ воду назначения фон Сандерса военным советником правительства младотурок С! английский посол в России Дж. Бьюкенен отметил в воспоминаниях: поначалу ^ «мы имели основание думать, что важность этого назначения преувеличена». ^ Впоследствии Бьюкенен разделил обеспокоенность российского МИД по пово- | ду объективной реальности — фактической отдачи Проливов под контроль гер- ^ манского генерала и пообещал дипломатическую поддержку, но не более того. -с В отношении данного Петербургу обещания Бьюкенен сдержал слово. По свидетельству фон Сандерса, «русский посол господин Гирс, к которому примкнули ^ послы Англии и Франции, предприняли демарш к великому визирю» с заявле- ^ нием, что «неприлично, когда немецкий генерал имеет в Константинополе выс- § шую военную исполнительную власть». На протест дипломатов визирь невозмутимо ответил, что такое назначение «является внутренним делом Турции»35. я
По дипломатическим каналам российский МИД стремился удержать Турцию нейтральной, но с открытием фронтов мировой войны Турция вошла в блок Центральных держав — Германии и Австро-Венгрии.
20 июля 1914 г. командующий морскими силами Черного моря адмирал А. А. Эбергард телеграфировал морскому министру адмиралу И. К. Григоровичу: «Секретно. Из перехваченной радиограммы. Турция объявила полную мобилизацию и примкнула к нашим противникам. От посла ни слова. Прошу сообщить отзыв Министерства Иностранных Дел». Деятельный и энергичный Эбергард оставался решительным сторонником активных и упреждающих действий в районе Босфора, но начальство всякий раз пресекало его инициативу. На его телеграфный запрос И. К. Григорович коротко отвечал: «Наш посол в Константинополе получил заверение о миролюбии турок по отношению к нам, почему агрессивные действия против Турции пока не допустимы»36.
Через пять дней адмирал А. А. Эбергард телеграфным уведомлением в категоричной форме доложил И. К. Григоровичу о принятом самостоятельно решении: «Случай войны с Турцией. Пропуск неприятеля через Проливы. Выход из Босфора будет мною заминирован, как неприятельский военный порт»37.
31 июля глава российского МИД С. Д. Сазонов уведомил посла в Лондоне А. К. Бенкендорфа: «Оставление германской команды на Гебен и Бреслау недопустимо. Усиление турецкого флота Гебеном, калибру которого не отвечает ни одно из судов нашего Черноморского флота, ставит последний в весьма затруднительное положение, что тем более прискорбно, ибо англичане имели возможность не допустить его в Дарданеллы»38. С. Д. Сазонов имел в виду приход двух германских кораблей — линейного крейсера «Greben» и малого крейсера «Breslau», которых турецкое руководство путем фиктивной покупки у кайзера впустило в Проливы. Корабли входили в состав Средиземноморской дивизии контр-адмирала В. Сушона и благополучно миновали английские сторожевые ^ дозоры, а из залива Смирны Сушон радировал в Константинополь: «Примите крайние меры, чтобы я во чтобы то ни стало мог пройти Проливы с разрешения J турецкого правительства, в крайнем случае, без официального соглашения». « 2 августа 1914 г. Турция заявила о своем нейтралитете, но в тот же день
ей
jH подписала с Германией наступательный союзный договор, одна из статей ко-
^ торого декларировала, что в случае вмешательства России в австро-сербский
s конфликт Турция оставляет за собой право casus foederis (выполнение обяза-
& тельств по союзному договору) в отношении Германии. 3 августа Турция под-
s писала с Германией двустороннюю военную конвенцию и взяла обязательство
£ выступить на стороне Центральных держав. Другие статьи договора предусма-
s тривали оставление в Константинополе германской военной миссии в полном
§ составе и ее контролирование турецких вооруженных сил. 10 августа «Greben»
^ и «Breslau» беспрепятственно вошли в Дарданеллы, где турецкий эсминец под-
& нял им сигнал: «Следуйте за мной»39; оба крейсера проследовали далее в Босфор.
£ Посол в Стамбуле М. Н. Гирс доложил в Петербург: «Появление Гебена и Брести
С
лау совершенно вскружило голову туркам», а кайзер Вильгельм II наложил на донесение командира Средиземноморской дивизии восторженную резолюцию: «Превосходно выполнено! Железный Крест!»40 Таким образом, кайзеровская Германия нарушила статус Проливов и создала международно-правовой прецедент. Посол Германии в Турции барон Г. фон Вангенхайм телеграфировал в Берлин: «Gwben, совместно с турецкими морскими силами, мог бы поставить шах русскому Черноморскому флоту»41. Через неделю турки переименовали «Гебен» в «Явуз Султан Селим», а «Бреслау» в «Мидилли» и подняли на них турецкие флаги. Контр-адмирал В. Сушон позаботился об укомплектовании кораблей личным составом из немецких нижних чинов и назначил вторых командиров — также немцев. Опасение министра иностранных дел С. Д. Сазонова, высказанное в телеграмме послу в Лондоне А. К. Бенкендорфу, подтвердилось.
Российское командование на Черном море восприняло известие о появлении немецких крейсеров с крайней обеспокоенностью. Черноморский флот состоял тогда из пяти линейных кораблей («Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Пантелеймон», «Ростислав», «Три Святителя»), двух крейсеров и 26 эсминцев, из них девять новых. Командующий Черноморским флотом адмирал А. А. Эбергард запросил разрешение верховного командования воспользоваться нарушением немцами режима проливов и нанести упреждающий удар: войти с флотом в Босфор и дать противнику решительный бой. Но в Ставке Верховного Главнокомандования не поддержали инициативу А. А. Эбергарда, а поскольку статьи германо-турецкой двусторонней конвенции не были известны России, то Ставка по-прежнему руководствовалась стремлением удержать Турцию в границах нейтралитета.
Нерешительность Николая II и верховного главнокомандования дорого обошлась черноморскому флоту. Современные военные историки категоричны в выводах: «Боевая мощь "Гебена" примерно соответствовала суммарной силе трех лучших русских линкоров ("Пантелеймон", "Евстафий" и "Иоанн Златоуст"), а 10-узловой перевес в скорости позволял немцам выбрать время и место боя, а в нем самом командовать дистанцией. Он представлял собой смертельную ^ угрозу русским крейсерам и большинству эсминцев, которые из-за недостаточ- С! ной скорости могли быть уничтожены при удалении от линейных кораблей для ^ разведки или торпедной атаки»42. Удачный тандем «Гебен»-«Бреслау» (мощ- ^ ное артиллерийское вооружение «Гебена» и 27-узловая скорость «Бреслау») | позволял германо-турецким силам получить в Черном море благоприятный ^ оперативный режим. -с
В создавшихся условиях Черноморскому флоту в случае начала боевых дей- ^ ствий ставились задачи дальней блокады Босфора, постановки минных заграж- ^ дений в устье пролива, наблюдения за гирлами Дуная и за флотом Румынии как ^ возможной союзницы Германии и Австро-Венгрии и атаки турецкого флота ми- § ноносцами. Пока же в директивах Ставки подчеркивались нецелесообразность и нежелательность дальних походов флота к берегам Турции во избежание ее я
провоцирования на вступление в войну. Таким образом, Ставка сковала инициативу адмирала А. А. Эбергарда и передала ее противнику. По выражению Эбергарда, вместо активного наступления он «принужден был ограничиться плаванием у Севастополя для стрельб и маневров» в ожидании дальнейшего развития событий.
16 сентября 1914 г. посол М. Н. Гирс в секретной телеграмме С. Д. Сазонову обрисовал неспокойную обстановку в турецкой столице: «Глашатаи с барабаном собирают всех знающих немецкий язык до 45 лет. Также созывают всех получивших отсрочку или отпуск по болезни в возрасте от 20 до 25 лет». Из Германии прибыло восемь вагонов с минами и девять вагонов с артиллерией и снарядами, и М. Н. Гирс телеграфировал в МИД: «Военные приготовления идут полным ходом, по-видимому, с целью вывести эскадру в Черное море и в случае успешного боя высадить десант. Вероятность такого решения возрастает с каждым часом, ибо флот и форты Босфора в руках немцев»43.
5 ноября 1914 г. последовало вступление Турции в войну на стороне Германии. В дальнейшем, в ходе боевых действий, в ноябре-декабре 1914 г. «Ге-бен» и «Бреслау», базировавшиеся на Стению (на Европейском берегу Босфора, севернее Стамбула), создавали постоянную угрозу Черноморскому флоту и лишали адмирала А. А. Эбергарда возможности разделять силы, поскольку «Гебен» и «Бреслау» могли отрезать русские корабли от Севастополя и уничтожить их. Учитывая это, основной формой применения сил флота Эбергард избрал крейсерские операции и боевые действия эскадры в полном составе у Босфора, нарушение коммуникаций противника у Анатолийского побережья, уничтожение коммерческих судов и грузов и нанесение артиллерийских ударов по турецким портам. Германо-турецкие военные полностью контролировали Черноморские проливы, усилили береговую оборону обоих берегов — европейского и азиатского, выставили минные заграждения и противолодоч-^ ные сети. Босфор и Дарданеллы стали неприступными.
о
м «
Л
^ 1 Корбетт Д. Некоторые принципы морской стратегии / Пер. с англ. М., 1932. С. 66.
2 Подробнее об этом см.: Гребенщикова Г. А. Российский флот при Николае I. СПб., 2014.
3 3 От царства к империи. Россия в системах международных отношений. М.-СПб., 2015.
I С. 336.
4 Состояние английского военного флота к 1 января 1885 г.: РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 4.
5 Л. 2-6.
« 5 РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 77. Л. 1-33. Ц 6 Там же. Л. 9, 22.
3 7 Там же. Л. 39 — 39 об.
8 Данные по: Рыбачёнок И. С. Закат великой державы. М., 2012. С. 246.
^ 9 Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского империализма в конце
£ XIX века. М., 1951. С. 540.
О
С
10 РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 77. Л. 1 — 1 об.
11 Там же. Д. 2478. Л. 1 — 1 об.; От 19 октября 1900 года. Там же. Л. 32 об.
12 Там же. Л. 33 об., 40 об. Донесения капитана 1-го ранга К. В. Бергеля от 22 марта и 25 апреля 1902 года.
13 Там же. Д. 2881. Дело об убийстве российского консула в Битоли.
14 Архив внешней политики Российской империи. Историко-документальный Департамент МИД РФ (далее — АВПРИ). Ф. 213. Генеральное консульство в Битоли. Оп. 536. Д. 19. Л. 5.
15 АВПРИ. Ф. 149. Турецкий стол. Оп. 502 б. Д. 204. Л. 8.
16 Записки И. И. Воронцова-Дашкова Николаю II // Красный Архив. 1928. Т. I (XXVI). С. 97-126.
17 Там же. С. 97-100.
18 Там же. С. 116.
19 Константинополь и Проливы. По секретным документам бывшего Министерства иностранных дел. М., 1925. С. 10.
20 Сводка донесений военно-морского агента в Турции. 1909-1911 / Издание Морского Генерального Штаба. СПб., 1912. С. 38.
21 РГАВМФ. Ф. 898. Оп. 1. Д. 7. Л. 3, 6 — 6 об.; Ф. 418. Оп. 1. Д. 4242. Л. 16-17, 23-28.
22 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 450. Оп. 1. Д. 101. Л. 12 — 12 об. Станционер — корабль иностранной державы, который по согласованию с турецким правительством находился в Босфоре или в районе Дарданелл и официально выполнял различные задачи по оказанию помощи дипломатам и судам своей державы, в основном почтовым и торговым. Но, как правило, экипажи станционеров негласно собирали сведения о состоянии военных и морских сил Турции, о ее вооруженных силах, об уровне боевой подготовки и т. д.
23 РГВИА. Ф. 450. Оп. 1. Д. 101. Л. 16 — 18 об.
24 РГАВМФ. Ф. 898. Оп. 1. Д. 7. Л. 13; Д. 39. Л. 2; Д. 15. Л. 70.
25 Там же. Д. 39. Л. 3, 8.
26 Там же. Д. 8. Л. 2-7 (донесение от 9/22 января 1912 года), 28-29.
27 Там же. Д. 12. Л. 34, 37, 42. От 3 февраля 1912 года.
28 РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 4239. Л. 1, 3-5, 8, 11-12. Наморси Черного моря — начальник Морских сил Черного моря.
29 Лорей Г. Операции германо-турецких морских сил в 1914-1918 гг. М., 1938. С. 86.
30 Константинополь и Проливы. По секретным документам бывшего Министерства иностранных дел. С. 46-47, 52.
31 РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 4243. Л. 18, 25-27, 30-34, 50.
32 Там же. Л. 45-46.
33 Константинополь и Проливы. По секретным документам бывшего Министерства ино- д странных дел. С. 77-79, 182-195. О-
34 Там же. С. 90.
35 Сандерс фон Л. Пять лет в Турции / Пер. с нем. Берлин, 1919. С. 16.
36 РГАВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 2968. Л. 1, 2 а. «
37 Там же. Л. 3. От 25 июля 1914 года.
38 Там же. Д. 3331. Л. 1. ^
39 Лорей Г. Операции германо-турецких морских сил в 1914-1918 гг. М., 1938. С. 33, 39. -У
40 Козлов Д. Ю. «Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года). М., 2009. .2
41 Вооруженные силы России в Первой мировой войне. С. 544.
42 Там же. С. 546.
43 Цит. по: Арутюнян А. О. Кавказский фронт. 1914-1917. Ереван, 1971. С. 98-99. ^
^
0)
Рч
Я
'Й
сл
References
KORBETT, DJULIAN. Nekotorie prinsipi morskoy strategii. [Some Principle of Great Strategy. In Russ.] Moscow, 1932.
GREBENSHCHIKOVA G. Rossiyskiy flotpriNikolae I. [Grebenshchikova G. Russian Fleet at Nicolas the First. In Russ.] St. Petersburg, 2014.
Ot tsarstva k imperii. Rossia v sistemah mezhdunarodnih otnosheniy. [From Tsar to Empire. Russia in International Relations Systems. In Russ.] Moscow; St. Petersburg, 2015.
RIBACHENOK I. S. Zakat velikoy derzhavi. [Great Power' Decline. In Russ.] Moscow, 2012. ERUSALIMSKIY A. S. Vneshnya politica i diplomatia germanskogo imperializma v kontse XIX veka. [The Foreign Policy and Diplomacy of Germany Imperialism at the end of XIX cent. In Russ.] Moscow, 1951.
Konstantinopol i Prolivy. Po secretnim documentam biyshego Ministerstva Inostrannyih del. [Constantinople and Straits. On Secret Documents of Former Foreign Ministry. In Russ.] Moscow, 1925.
Svodka doneseniy voenno-morskogo agenta v Turtsii. 1909-1911. [Naval Agent's in Turkey Reports. In Russ.] St. Petersburg, 1912.
LIMAN VON SANDERS. Piyt' let v Turtsii [Five years in Turkey. In Russ.] Berlin, 1919. KOZLOV D.J. «Strannaya voyna» v Chiornom more. [Strang War in Black Sea. In Russ.] Moscow, 2009. Vooruzhennie silyi Rossii v Pervoy mirovoy voyne. [Russian Armed Forces in the World War I. In Russ.] Moscow, 2014.
ARUTYUNIYAN A. O. Cavkazskiy front. 1914-1917. [Caucasian Front. In Russ.] Erevan, 1971. Zapiski 1.1. Vorontsova-Dashkova Nikolaiu II [Vorontsoff-Dashkov' Notes to Nicolas the Second. In Russ.] // Krasniy Arhiv. 1928. T. I (XXVI).
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Г. А. Гребенщикова. Германо-турецкое военно-политическое сотрудничество в начале XX века
и позиция России // Петербургский исторический журнал. 2021. № 1. С. 260-281
Аннотация: В статье с привлечением новых архивных источников рассматривается военно-промышленное и финансовое сотрудничество Турции с Германией в конце XIX — начале XX в. в русле внешнеполитических отношений двух империй — Российской и Османской. Подчеркивается, что турецкое руководство взяло курс на сближение с кайзером Вильгельмом II, и показана позиция, занятая Россией в этом процессе. Описана большая работа российских военно-морских агентов (атташе) ^ в Стамбуле по сбору информации о состоянии турецких военно-морских сил, что давало возможность правительству Николая II объективно оценивать обстановку и предпринимать дипломатические меры для удержания Турции от вступления в войну на стороне Германии — с одной стороны, и поддерживать на соответствующем уровне Черноморский флот — с другой. •gl. Ключевые слова: Морская стратегия, Николай II, Россия и Турция, Черноморские проливы, Герма-и ния, промышленный и финансовый капитал, военно-морские атташе, Первая мировая война.
СЗ
К
Jg FOR CITATION
«
о v tr1
Galina A. Grebenshchikova. Germany-Turkish military and political co-operation at the beginning о of 20th century and position of Russia // Petersburg historical journal, no. 1, 2021, pp. 260-281 о
S «
§ Abstract: The article analyzes the military, industrial and financial co-operation and connections between
й Turkey and Germany from the end of 20th century to World War I. That process is analyzed in a view of
^ Russia to foreign relation with Osman Empire and underline that Turkish Government had made the main
^ bet on Germany as a high development power and concluded important agreements with Kaiser William II.
н In the article is shown Russian naval attache's major work in Istanbul, and due to their reports Nicolas the
Second' Government would be able to estimate the situation objective, as well as support the Black Sea Fleet on appropriate level.
Key words: Naval strategy, Nicolas the Second, Russia and Turkey, Black Sea Straits Germany, the industrial and financial capital, naval attaché, First World War.
Автор: Гребенщикова, Галина Александровна — д. и. н., профессор, Санкт-Петербургский морской государственный технический университет, член-корреспондент РАЕН.
Author: Galina A. Grebenshchikova — Dr. of Sciences, head of Laboratory of Fleet and Navigation History, St Petersburg State Marine University, corresponding member of Russian Natural Sciences Academy.
E-mail: [email protected]
X &o
3
-O
Л
я 'S
со
