Георгий Плеханов и Февральская революция 1917 г. Текст научной статьи по специальности «История и археология»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ

БОРИС ОРЛОВ

ГЕОРГИЙ ПЛЕХАНОВ И ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 года

Москва 2007

ББК 63.3 (2) 524 О 66

Материал подготовлен совместно Отделом отечественной и зарубежной истории и Отделом Западной Европы и Америки

Автор - Б.С. ОРЛОВ, доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИНИОН РАН

Ответственный редактор - кандидат исторических наук В.М. ШЕВЫРИН

Орлов Б.С. Георгий Плеханов и Февральская ре-О 66 волюция 1917 г.: Специализированная информация / РАН. ИНИОН. Автор Б.С. Орлов; отв. ред. В.М. Шевырин; материал подготовлен совместно Отделом отечественной и зарубежной истории и Отделом Западной Европы и Америки. - М., 2007. - 94 с. ISBN 978-5-248-00297-9

В историко-публицистическом исследовании Бориса Сергеевича Орлова - одного из ведущих специалистов по проблемам отечественной и зарубежной социал-демократии рассматриваются основные этапы жизненного пути Георгия Валентиновича Плеханова, 150-летие со дня рождения которого отмечалось 11 декабря 2006 г. Основное внимание уделяется деятельности Плеханова в апреле 1917 г. - начале 1918 г., его осмыслению революционного процесса в России.

ББК 63.3 (2) 524

ISBN 978-5-248-00297-9

© ИНИОН РАН, 2007

СОДЕРЖАНИЕ

От редактора..........................................................................................4

Предварительное замечание.................................................................6

Как молодой дворянин становится революционером........................8

Приобщение к европейской культуре...............................................13

Крестьянская община или городской рабочий класс.......................15

Марксизм как способ научного осмысления происходящего.........18

Неприятие реформаторских взглядов Бернштейна.........................21

Попытка встать над расколом партии...............................................23

Февраль 1917 г. - ситуация, не предусмотренная марксистской

теорией............................................................................................27

Зигзаги Февральского процесса.........................................................33

«Момент истины» для Георгия Валентиновича...............................45

Зачем нам нужен сегодня Плеханов?................................................85

Послесловие. Уроки Февраля............................................................88

Список литературы и примечания.....................................................91

ОТ РЕДАКТОРА

На стыке 2006-го и 2007-го годов сошлись две даты, тесно связанные друг с другом: в декабре 2006 г. исполнилось 150 лет со дня рождения Георгия Валентиновича Плеханова, а в феврале 2007 г. - 90 лет со дня начала Февральской демократической революции 1917 г. Пробыв 37 лет в эмиграции, Г.В. Плеханов в ночь на 31 марта 1917 г. прибыл в революционный Петроград. Его публичные выступления, а также статьи, которые он регулярно помещал в газете «Единство», а затем после запрещения большевиками этого издания в газете «Наше единство», были посвящены осмыслению и политическому анализу революционного процесса в России.

Научное творчество Г.В. Плеханова достаточно полно отражено в изданиях, вышедших в СССР и за рубежом. Это прежде всего 24-томное издание Собрания его сочинений, оставшееся незавершенным (1), пятитомник его философских произведений (2), литературное наследие в восьми сборниках (3), трехтомник фило-софско-литературного наследия (4), двухтомное собрание его речей и статей в период 1917-1918 гг. (5), опубликованное во Франции. Среди научных работ о Плеханове следует выделить монографию российского историка С.В. Тютюкина (6), а также работу американского ученого С.Х. Бэрона (7).

Опираясь на эти работы, но в первую очередь на научное наследие самого Плеханова, Борис Сергеевич Орлов, заведующий с 1982 г. Сектором проблем международного социал-демократического движения в ИНИОН и продолжающий по сей день активно разрабатывать социал-демократическую тематику, поставил перед собой задачу по-новому взглянуть на сложившиеся оценки вокруг личности и деятельности Плеханова.

Строго придерживаясь исторических фактов, основываясь на работах Плеханова, Б.С. Орлов излагает свое понимание роли и 4

значения Плеханова в «роковые годы» России и тех событий, которые так круто изменили судьбу страны. Научно-публицистическая манера изложения связана, по-видимому, с его прошлой журналистской деятельностью (Московское Радио, газета «Известия»), делает повествование живым и легкочитаемым.

Работа Б.С. Орлова представляет собой самобытное исследование, которое не оставит равнодушным читателя, подтолкнет его к более глубокому осмыслению одной из самых ярких и трагических страниц в российской истории - Февральской демократической революции 1917 г.

В.М. Шевырин

ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ЗАМЕЧАНИЕ

В течение 2006 г. в российском обществе не были проведены какие-либо заметные мероприятия, посвященные жизни и творчеству одной из самых ярких личностей в российской истории, за исключением, пожалуй, торжественного заседания в Доме союзов в Москве, научной конференции в Доме Плеханова в Санкт-Петербурге и в Музее Плеханова в Липецке. Если учесть сложившиеся представления о недавнем прошлом, то становится понятным такое невнимание. Ведь Георгий Плеханов - один из главных моральных авторитетов того времени, прибыв из эмиграции в революционный Питер в ночь на 31 марта 1917 г. и ознакомившись с обстановкой, сразу же стал предостерегать леворадикальные группировки, и прежде всего большевиков во главе с Лениным, захватывать власть. Плеханов полагал, что это обернется гражданской войной и дискредитацией идей социализма. Так и получилось. Страна умылась кровью, и в годы Гражданской войны, и позднее. Вместо алюминиевых дворцов социализма, о которых мечтала Вера Павловна в своих снах в романе Чернышевского «Что делать» (8), были построены тоталитарные бараки ГУЛАГа. Спустя семь десятилетий огромная конструкция советской державы рухнула в одночасье. Пришлось возвращаться фактически к тем исходным рубежам представительной демократии и рыночной экономики, с которых и пыталось российское общество налаживать новую жизнь после свержения режима самодержавия ранней весной 1917 г.

Как подмечено давно, своих пророков, предсказывающих неприятные перспективы, недолюбливает ни одно «отечество». Россия в этом плане - не исключение. И отмечать всерьез юбилей Плеханова - это значит задуматься над тем, почему не прислушались тогда к его предостережениям и пошли «своим путем», к чему призывал Ленин. Теперь на руинах планового хозяйства пытаются 6

сооружать каркас рыночной экономики, воспроизводя в гипертрофированном виде те отрицательные явления дикого капитализма, от которых Запад постепенно освобождался весь XX в. Это же относится и к пониманию того, что представляла собой Февральская революция - короткий отрезок времени (всего-то неполных восемь месяцев: 27 февраля - 25 октября). Был ли это лишь промежуточный эпизод в направлении к неизбежному захвату власти большевиками или же это был принципиально новый момент в истории России, когда наконец-то общество получило возможность решать свои дела без наличия наделенного огромными полномочиями властителя, в условиях соревновательной системы демократии? Восприятие Февральской революции как кратковременного промежуточного эпизода перед Октябрем формировалось последующие десятилетия в СССР всеми возможными средствами - от исторических работ до воздействия на общество художественными произведениями, от масштабных полотен до кинокартин, исполненных к тому же талантливыми режиссерами. Сыграло свою роль и отношение к Февральской революции некоторых представителей другой, либерально-консервативной стороны, среди которых выделялись маститые литераторы, фактически подтверждавшие ту же версию неизбежного скатывания «красных колес» по российской земле в сторону большевистского режима.

Ну как при таких настроениях и слева, и справа ворошить старое и отмечать не совсем круглую дату - всего-то 90-летие Февраля?

Одним словом, обе даты в силу таких представлений ныне вовсе не популярны. И все же тех, кто всерьез пытается осмысливать особенности исторического процесса в России, не может не интересовать вопрос: как один из самых авторитетных политиков того времени и властитель дум в левых и леволиберальных кругах оценивал кульминационный момент в российской истории с точки зрения характера отношений между властью и обществом и что из этого получилось?

Сложилась парадоксальная ситуация: хотя фамилия Плеханова по-прежнему как бы на слуху (и улицы городов именовали в его память, и высшим учебным заведениям его фамилию присваивали, и избранные произведения издавались, и даже пароходы с его именем по российским рекам плавали), главный результат его аналитических размышлений, основанных на теоретических изысканиях и на хорошем знании российской и европейской культур, как

бы оставался в тени. А между тем возвращение Плеханова в Петроград было для него как бы «моментом истины», к которому он шел и во времена подпольной революционной деятельности, и в долгий период эмиграции. На 61-м году жизни перед ним наконец-то открылась возможность свои знания, которые он накопил, прочитав все возможное в крупнейших европейских библиотеках, свое понимание марксистского учения, в которое глубоко уверовал, свой опыт участия в создании первой марксистской группы за рубежом («Освобождение труда») и социал-демократической партии, действовавшей уже в самой России (РСДРП), соотнести теперь с тем, что происходило в ходе Февральской революции, дать ей свою оценку, осмыслить ее перспективы, обозначить стратегию действий.

Попытаемся разобраться в этом, опираясь на тексты самого Плеханова, особенно на его статьи, которые почти каждый день выходили весь период Февральской революции в газете «Единство» до того момента, когда после 25 октября 1917 г. ее прикрыли большевики, и на исследования, посвященные жизни и деятельности Плеханова, которые носят серьезный научный характер.

КАК МОЛОДОЙ ДВОРЯНИН СТАНОВИТСЯ РЕВОЛЮЦИОНЕРОМ

Жизнь Георгия Валентиновича можно разделить на три разные по длительности периода. Первый - юность, учеба, подпольная революционная деятельность в России (декабрь 1856 г. - январь 1880 г.), т.е. 24 года, второй - научно-просветительская и политическая деятельность в эмиграции (январь 1880 г. - конец февраля 1917 г.), т.е. 37 лет. И последний период - начало апреля 1917 г. -30 мая 1918 г., когда он умирает в финском пансионате Питкеярви, т.е. всего-то один год и месяц. Но на этот короткий отрезок времени и пришелся тот самый «момент истины», когда самим ходом истории проверялись его мысли, его представления, его поступки.

Все эти три периода тесно связаны между собой, и первый период представляет интерес прежде всего с той точки зрения, что именно тогда сложились нравственные убеждения молодого Георгия (его чаще тогда звали Жоржем), которые определили его дальнейшую жизнь.

Плеханов родился в семье мелкопоместного дворянина Валентина Петровича, который после военной службы жил со своей семьей в селе Гудаловка под Липецком. Детские годы Георгий провел в тесном общении с деревенскими ребятишками, затем учеба в военной гимназии в Воронеже, поступление в артиллерийское училище в Санкт-Петербурге. Через год Георгий порывает с военной карьерой и поступает в Горный институт. И всюду отмечают его способности, хорошие знания, большой интерес к книгам. Казалось бы, перед молодым дворянином открыты пути для становления и по военной, и по гражданской линии. Не был молодой Георгий похож и на закомплексованных юнцов, не находящих возможность для самоутверждения, в том числе среди представительниц прекрасного пола. Современники в своих воспоминаниях в один голос подчеркивали его внешность, его умение общаться, говорить. Смугловатое лицо, миндалевидные глаза, пышная шевелюра - не одна девица в Санкт-Петербурге заглядывалась на него.

И вот этот молодой человек круто меняет свою жизнь, знакомится с революционной студенческой молодежью, начинает вести разъяснительную работу в кружках рабочих. У него это получается хорошо, и со временем среди рабочих он заслуживает негласную кличку «оратор».

Зачем это молодому, успешному в учебе, внешне привлекательному дворянину ломать свою жизнь, постигать нужды рабочих, думать над тем, как им помочь? Точно так же, как представителям древних дворянских и даже княжеских родов Михаилу Бакунину и Петру Кропоткину? Или двум братьям из семьи симбирского инспектора народных училищ Ильи Ульянова, Александру и Владимиру? Заметим, все эти упомянутые личности по-разному понимали служение народу. Бакунин и Кропоткин подались в анархисты. Александр Ульянов присоединился к народникам-террористам и был казнен, а его брат Владимир пошел по пути социал-демократии, где и встретился с Георгием Плехановым.

Но пути этих двух сторонников социал-демократии разошлись. Плеханов полагал, что для социалистических преобразований должны существовать соответствующие общественные условия, исследованные в трудах Маркса и Энгельса, и больше тяготел к меньшевикам, хотя сам меньшевиком никогда не был, а Ульянов-Ленин, тоже ссылаясь на марксизм, был сторонником решительных действий, и прежде всего в рамках подпольной организации. Так что служение представителей дворянства трудовому народу - тема

отдельная, к ее раскрытию в психологическом плане, как мне представляется, в свое время достаточно близко подошел Юрий Трифонов в романе «Нетерпение» (9).

Что касается молодого Плеханова, то его становление как личности происходило во времена пореформенной России, когда после системных реформ императора Александра II, начатых с освобождения крестьян в 1861 г., наблюдался всплеск общественной активности, затронувший разные слои населения и способствовавший становлению особой прослойки с ее обостренными нравственными императивами, получившей название «интеллигенция». Спустя десятилетие после начала реформ Россия и Европа стали свидетелями необычайного явления, когда сотни молодых людей, зачастую переодевшись в крестьянское или скромное городское платье, пошли «в народ», чтобы объяснять крестьянам, как им дальше жить в новых условиях, учить их грамоте, лечить. Такого эмоционального нравственного порыва Россия не испытывала ни раньше, ни позже, и еще придет время, когда этим наивным чудакам-мечтателям воздадут должное.

Это первое массовое «хождение в народ» состоялось в 1874 г., а 19-летний Плеханов через год покидает престижное военное училище в Санкт-Петербурге и поступает в Горный институт. Не трудно установить некую психологическую взаимосвязь между этими событиями.

А еще через год состоится революционное крещение Георгия Плеханова, когда он вместе с товарищами из рабочих кружков устраивает в самом центре Санкт-Петербурга возле Казанского собора демонстрацию. Из группы собравшихся на площади взмывает красное знамя, и Георгий произносит свою первую в жизни публичную речь с призывом: «Земля и воля крестьянину и работнику». Со всех сторон набегают полицейские. Рабочие окружают Георгия, нахлобучивают на него башлык и в суматохе выводят. 6 декабря 1876 г. становится знаковым событием в истории российского рабочего движения. О нем узнают в Европе и будут отмечать в разных странах и через 10, 15 и 25 лет. Для европейской общественности это было подтверждением того, что после полувека апатии российское общество стало подавать признаки политического взросления. После выступления в том же Санкт-Петербурге, в том же декабре месяце, но на другой, Сенатской, площади представителей знатных дворянских фамилий (14 декабря 1825 г.), через полвека публично заявили о своих требованиях рабочие и студен-10

ты-разночинцы, поручив высказать эти требования молодому липецкому дворянину.

Для Георгия наступает время подпольной жизни, когда он, спасаясь от преследований со стороны полиции, меняет места ночлега, спит, положив под подушку пистолет.

Георгий примыкает к организации народников «Земля и воля». Ее организаторы помогают ему скрыться за границей. Он добирается до Германии, затем попадает в Париж, но летом 1877 г. он снова в России. Ему предстоит еще одно заметное публичное выступление. В конце декабря 1877 г. умирает поэт Николай Некрасов, стихи которого о нуждах народа и особенно о страданиях русского крестьянства знала вся читающая Россия. Похороны поэта состоялись на Новодевичьем кладбище в Санкт-Петербурге, и так получилось, что после Федора Михайловича Достоевского перед могилой поэта говорить довелось молодому Плеханову. За несколько месяцев до своей смерти Георгий Валентинович попытался восстановить текст выступления... «Я начал свою речь замечанием, что Некрасов не ограничивался воспеванием ножек Терпсихоры, а ввел в свою поэзию гражданские мотивы» (11, с. 253). В своей предсмертной статье Плеханов просил прощения за критику Пушкина. Но надо иметь в виду, что эта литературная дискуссия проходила в атмосфере возрастающей гражданственности в России. Да и обстановка на кладбище была соответствующей. Плеханова плотным кольцом окружали единомышленники с пистолетами в карманах, которые и вывели его с кладбища, не дав подступиться полицейским.

Подпольная деятельность молодого Плеханова продолжается. Его видят на берегах Волги, в Саратове, на Дону среди донских казаков, но чаще всего на заводах и фабриках Санкт-Петербурга. Позже полицейский чиновник В.В. Блинов писал: «Плеханов имел громадное влияние на фабричное население, среди которого велась революционная пропаганда» (цит. по: 12, с. 24).

Личная жизнь молодого Плеханова складывается трудно. Первый брак оказывается неудачным. Но вот в 1877 г. он знакомится здесь со студенткой-медичкой Розой. Розалия Марковна Боград становится главным подарком всей его нелегкой судьбы. Вместе с ним она переносит все тяготы эмигрантской жизни, когда порой не хватает денег даже на молоко детям, а куриные яйца, которые давали в кредит крестьяне из французской деревни, приходится глотать сырыми, ибо нет средств, чтобы приобрести спир-

товку. Более того, Розалия ухитряется при всех этих обстоятельствах завершить медицинское образование в Швейцарии, получить диплом врача и открыть собственный санаторий, что было весьма существенным подспорьем, особенно во времена, когда литературная деятельность мужа не вознаграждалась гонорарами.

Современники Плеханова отметят особенности его характера - корректность, деликатность, вежливость, решительность, с одной стороны, горячность, неуступчивость, упрямство - с другой.

Но эти же качества позволили Плеханову выступить против нараставшей в российской общественности поддержки народовольцев, которые после неудачного «хождения в народ» решили «пробуждать» этот самый народ выстрелами в главных лиц государства, начиная с царя. Сейчас как-то не принято говорить о том, что в общем-то родиной политически и идеологически мотивированного террора была Россия и что среди первых террористов была представительница дворянского сословия, худенькая невзрачная на вид девушка Вера Засулич, которая, приехав из Харькова, напросилась на прием к главному полицейскому чину в Санкт-Петербурге генералу Трепову и, вытащив из складок платья пистолет, пальнула в него, заявив арестовавшим ее людям, что сделала это в отместку за то, что Трепов оскорбил одного из заключенных в тюрьме, приказав его высечь, когда тот при обходе камер не оказал ему должного почтения. Был суд присяжных - один из самых значимых результатов судебной реформы Александра II, и присяжные оправдали молодую террористку.

Российская левая и леволиберальная общественность расценивала эту деятельность как оправданную, героическую, служащую высшим нравственным целям. Так сказать, терроризм с человеческим лицом: при определенных обстоятельствах за неправое дело позволительно и убить человека, будь то император, министр, губернатор, генерал или еще какое-нибудь важное лицо.

И вот в такой обстановке на очередном съезде организации «Земля и воля» в Воронеже Плеханов заявил, что он против тактики террора. Будучи не согласным, он выходит из нее и с частью своих единомышленников в сентябре 1879 г. создает альтернативную народническую организацию, дав ей название «Черный передел», что в те времена означало справедливое распределение земли.

Организация не получает поддержки, преследования со стороны властей усиливаются, и 24-летний Плеханов вместе с женой покидает Россию (1880). Как оказалось, покидает почти на четыре 12

десятилетия. И это уже второй период его жизни. Период, в который он вступает с хорошим знанием условий жизни в различных слоях российского общества, опытом подпольной революционной деятельности, собственным нравственным подходом к решению проблем, стоящих перед страной, полагая, что террор нравственно не оправдан и не ведет к желаемому результату.

Спустя год, когда из России придет новость об убийстве народовольцами Александра II (1881), он станет свидетелем того, с каким ликованием будет встречена эта новость членами русской эмигрантской общины в Швейцарии. Эти люди полагали, что уж теперь-то в России дела повернутся к лучшему. Известно, что все произошло с точностью до наоборот. Советники, среди них Победоносцев, рекомендовали императору Александру III «подморозить» Россию, что и происходило вплоть до начала ХХ в., и только 17 октября 1905 г. под давлением целого ряда обстоятельств сын Александра III император Николай II пошел на создание представительного органа в России - Государственной Думы и на целый ряд реформ демократического характера.

Примечательно, что реакция левых кругов российского общества на уступки Николая II была такой же, как и при Александре II: началась новая волна террористических актов, среди которых было и убийство Петра Столыпина, поставившего своей целью открыть возможности для самостоятельной производительной деятельности русского крестьянства.

Террор и реформы в российской истории, их взаимосвязь -эта тема нуждается в объективном рассмотрении. Но в данном случае существенно важно, что Плеханов, одобрявший насильственные действия в период своей деятельности в организации «Земля и воля», в 24 года наперекор распространенному в обществе мнению выступил против политики террора. И с этого, собственно, начался второй, эмигрантский период его жизни.

ПРИОБЩЕНИЕ К ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ

Семье Плеханова предстояло на себе испытать особенности кочевой эмигрантской жизни. Как и многие русские эмигранты, они сначала устремляются в Швейцарию, поселяются в Женеве. Затем Плеханов приезжает в Париж, где прослушивает курс лекций в Сорбонне, встречается там с идейным вдохновителем народников

13

Петром Лавровым, лидером французских социалистов Жюлем Ге-дом. Затем снова Швейцария. Но в марте 1883 г. по ложному доносу его высылают из Швейцарии, и Плеханов поселяется во Франции, поближе к семье, в одной из пограничных деревушек. Летом 1889 г. в Лондоне он встречается с Фридрихом Энгельсом, и тот позже скажет о русском эмигранте, что Плеханов и германский социал-демократ Меринг - одни из лучших знатоков марксизма.

Летом 1894 г. семью Плехановых изгоняют уже из Франции. Розалия с дочерьми возвращаются в Швейцарию, а он получает разрешение лишь на кратковременное пребывание в этой стране. Только 1 июля 1904 г. Плеханов обретает право постоянного проживания в Швейцарии. И уже оттуда, спустя 13 лет, в последних числах февраля 1917 г. он будет пробираться с семьей в революционную Россию, так сказать, «огородами». В отличие от группы большевиков во главе с Лениным, получившей разрешение от германских властей проехать в Россию кратким путем в пломбированном вагоне через Германию, ему, Розалии Марковне и двум дочерям, чтобы добраться до родины, которую он не видел столько лет, придется сначала приехать в Англию, затем на пароходике плыть в сторону Скандинавии вместе с приглашенной Временным правительством делегацией социалистов, натянув на себя спасательные жилеты на случай, если пароход подорвут шныряющие по Северному морю немецкие подводные лодки.

Наконец - Скандинавия, Финляндия. Поезд, в котором едут Плехановы, подъезжает к перрону Финляндского вокзала, и его с большими почестями, оркестрами и войсками Петроградского гарнизона, выстроенными по обе стороны платформы, встречает революционный Петроград. Вот тогда-то и начинается для Георгия Валентиновича «момент истины», к осмыслению сути которого мы будем постепенно приближаться в нашем исследовании.

А пока заметим, что в долголетнем промежутке между отъездом из России и возвращением в нее было всякое: материальные лишения, унизительная слежка, встречи, беседы, участие в международных конгрессах Интернационала (Париж, Цюрих, Лондон, снова Париж, Амстердам, Штуттгарт, Копенгаген), налаживание издания газеты «Искра» и журнала «Заря» (Мюнхен, Лейпциг), съезды Социал-демократической партии России (Брюссель, Лондон, Стокгольм).

Современники отмечают, что в любой ситуации - дома, в поездках - Плеханов был занят чтением очередной книги, брошюры, 14

прослушиванием лекций, написанием собственных статей. Не получив гуманитарного образования в России, молодой Плеханов, прибыв в Европу, погрузился в изучение и осмысление различных областей общественного знания. История, философия, социология, литература, живопись, искусство в широком смысле слова и, наконец, политическая жизнь в ее идеологических и практических проявлениях - все интересовало молодого эмигранта. Но прежде всего сама Россия: уже в начале ХХ в. (1909) он берется за написание трехтомного труда «История русской общественной мысли». В июле 1914 г. выходит первый том. Однако через месяц начинается война в невиданных до тех пор масштабах, которую назовут Первой мировой, и обществу уже не до истории. Все же со временем удается издать второй и третий тома. Но события стремительно развиваются: Февральская революция, Октябрьский переворот большевиков, Гражданская война, - и уникальное трехтомное исследование Плеханова не осмыслено в полной мере по сей день. Между тем, как отметил американский исследователь Самуэль Х. Бэрон, своими трудами Плеханов содействовал созданию целостной картины русской цивилизации (7, с. 11).

КРЕСТЬЯНСКАЯ ОБЩИНА ИЛИ ГОРОДСКОЙ РАБОЧИЙ КЛАСС

Однако молодого Плеханова волновали в первую очередь не столько история, сколько действительность тогдашней России, оценка происходящего в ней, осмысление возможных перспектив и способов реализации этих перспектив. В среде тех, кого историки позднее назовут революционными демократами (начиная с Белинского, Писарева и Чернышевского), преобладало убеждение, что самодержавный режим как неспособный отвечать подлинным чаяниям народа следует заменить - революционным путем - обществом социальной справедливости, которое, как правило, обозначалось в терминах социализма. С учетом того, что преобладающее большинство населения России составляли крестьяне, речь шла о крестьянской революции (отсюда призыв: «К топору зовите Русь»). При этом предполагалось, что основной ячейкой будущего общества будет крестьянская община с ее традициями сообща обсуждать все важные проблемы деревенской жизни, склонностью к уравни-

тельной социальной справедливости, с ее сложившимися веками народными культурными ценностями, начиная от песен и обрядов.

На общину возлагали надежды и славянофилы, правда, вписывая ее в контекст самодержавного режима, и западники. Мудрейший Александр Герцен, издававший в Лондоне «Колокол», который в российском обществе читали все - от высшего начальства до оппозиционных разночинцев, тоже связывал будущее социализма с общиной (13). Такой же позиции придерживался один из главных идеологов народничества Петр Лавров.

И вот молодой Плеханов после раздумий, основанных на изучении западной литературы и жарких спорах с представителями русской эмиграции за рубежом, но прежде всего на своем опыте общения с фабричными рабочими в Санкт-Петербурге, приходит к совершенно новому умозаключению. Данные статистики показывали: в России в ходе реформ, связанных в первую очередь с освобождением крестьян от крепостной зависимости, существенно меняется социальная структура общества. Все больше крестьян подается на заработки в город. Формируется, расширяется прослойка «работных людей», рабочих. Одновременно в самой общине наблюдается расслоение между зажиточными и бедными крестьянами. Вывод Плеханова: по мере развития рыночных отношений, по мере развития в стране капиталистических процессов главную роль в экономических, политических и социальных процессах будет играть рабочий класс, именно за ним будущее. Следовательно, перспективы социализма надлежит связывать именно с ним.

Отсюда и его второй по исторической важности вывод: никакого особого пути у России не будет. Она будет развиваться в том же направлении, что и европейские страны, правда, сообразно своим особенностям.

Тем самым Георгий Плеханов бросал вызов устойчивому мнению, сложившемуся в демократической части общества, главным авторитетам демократического лагеря, а также консервативной части правящего класса с ее установкой на «особость» России.

Плодом трехлетних размышлений в эмиграции явилась его работа «Социализм и политическая борьба», изданная в Женеве (октябрь 1883 г.), которую по нелегальным каналам доставили в Россию, где ее тут же заметили и где она стала предметом яростных споров.

На следующий год, учитывая реакцию читателей, Плеханов пишет работу «Наши разногласия», которую в начале 1885 г. издают в Женеве, и она тоже по нелегальным каналам попадает в Россию.

А в январе 1895 г. уже в самой России, в Санкт-Петербурге легально выходит книга некоего Н. Бельтова «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю». Вскоре становится известно, что автором является Плеханов и издана она усилиями молодого социал-демократа Александра Потресова, который, встретившись с Плехановым за границей и убедившись в значительности личности собеседника («Европеец и до мозга костей русский человек»!), уговорил его собрать написанные им тексты и издать уже легально в России под псевдонимом и с заумным научным названием, чтобы запутать цензуру.

Так Георгий Плеханов становится к началу ХХ в. властителем дум значительной части ищущей молодежи России, он открывает ей перспективы возможного развития страны и место самих молодых людей в этом процессе. Уже название первой работы «Социализм и политическая борьба» настраивало читателя не на бунт, не на стихийное восстание, не на террористические акты и не на заговор, а на политическую деятельность со всеми присущими ей особенностями. Книга как бы вводила в новую политическую культуру, еще не осмысленную российским обществом.

Итак, после того как Плеханов публично осудил тактику террора в самой России, а затем познакомился с особенностями политической жизни в странах Европы, он совершенно по-новому взглянул на характер социальных процессов в России, обозначил место в них рабочего класса и одновременно показал, что никаких особых путей у России не существует, она будет двигаться в том же направлении, что и другие европейские страны. Этих трех выводов, идущих в разрез с распространенным общественным мнением в России, было достаточно, чтобы убедиться в том, что в лице этого молодого социал-демократа Россия имеет дело со значительной личностью, мыслящей масштабными категориями.

МАРКСИЗМ КАК СПОСОБ НАУЧНОГО ОСМЫСЛЕНИЯ ПРОИСХОДЯЩЕГО

Эти выводы Плеханов сделал не чисто умозрительно; он пришел к ним на основе серьезного интеллектуального погружения в труды Маркса и Энгельса, идеи которых все больше привлекали европейскую демократическую общественность. Плеханова прежде всего убедила логика марксистского анализа с его опорой не на мистические предположения, не на столкновение страстей исторических личностей, а на реальное осмысление процессов в обществе под влиянием целого ряда факторов, но прежде всего с учетом того, что происходит в экономике, в отношениях между владельцами капитала и наемными работниками. Ему показались исторически подтвержденными законы общественного развития, обусловливающие смену общественных формаций - от первобытного, рабовладельческого строя, через феодальный к капиталистическому. Точно так же для Плеханова был убедительным вывод Маркса о том, что в силу внутренних противоречий, присущих капитализму, ему на смену закономерно придет общественный строй, основанный на общественной собственности и на принципах общественного самоуправления. Просматривая через призму этих марксистских положений происходящее в России, Плеханов пришел к умозаключению, что страна тоже идет по капиталистическому пути. Следовательно, этот процесс надо принимать во внимание, учитывая, что в его недрах зарождается новый общественный строй - социалистический, и что основным действующим лицом этого исторического процесса является рабочий класс.

Еще не зная хорошо немецкого языка, Плеханов (вторым после Бакунина) берется за перевод «Коммунистического манифеста» - этого марксистского Евангелия (конец 1881 г. - начало 1882 г.), изучает другие работы Маркса и Энгельса и вскоре приходит к еще одному принципиально важному выводу: учение Маркса следует распространять в России, просвещать массы, и особенно рабочий класс, и на этой основе выстраивать стратегию политических действий - сначала в виде просветительской организации, а когда возникнут и необходимые условия, в виде политической партии.

От слов к делу, и вот уже Плеханов со своими единомышленниками - их всего пять - создает марксистскую группу «Освобождение труда» (1883). 18

Наиболее близкой по убеждениям Плеханову была Вера Засулич. Такие бывают повороты в судьбе, когда первая женщина-террористка в России стала и первой марксисткой. Причем какой! Она в письмах спрашивала у Маркса о роли русской общины. Она находилась в тесном контакте с Энгельсом, переводила многие его работы, да так качественно, что именно ей он завещал перевод его произведений. Засулич интересовалась многим, ей, в частности, принадлежат исследования о Руссо и Вольтере. В воспоминаниях современников Вера Ивановна предстает разной. Но вот оценка одного из самых образованных людей своего времени Петра Струве: Засулич «самая умная и тонкая из женщин, которых я встречал» (цит. по: 7, с. 174).

С Плехановым у Веры Ивановны были тесные отношения. Когда он заболел туберкулезом горла, а эта болезнь преследовала его в дальнейшем (по этой причине врачи не разрешили ему отправиться в Россию, когда в 1905 г. там начались революционные волнения, да и в марте 1917 г. он поехал в Россию больным и скончался через год и месяц), она проводила ночные часы у его постели, поила с ложечки, а в письмах доверительно называла Жоржем и даже Жоржинькой. Потом у Плеханова с Верой Засулич выявились серьезные расхождения по принципиальным вопросам, но в период Февральской революции они снова оказались вместе, да и пережила она Плеханова недолго (умерла в 1919 г.). По ее пожеланию ее похоронили рядом с могилой Плеханова на том же Волковом кладбище. Такая вот по-своему примечательная судьба двух русских людей дворянского происхождения, оставивших заметный след в российской истории.

Большую роль в группе «Освобождение труда» играл Павел Аксельрод, с которым Плеханов познакомился еще в годы революционного подполья в России. Он тоже оказался в Швейцарии, и среди его заметных положительных качеств было умение налаживать контакты с другими организациями, и прежде всего с германскими социал-демократами (например, с Карлом Каутским и Эдуардом Бернштейном). Это он был инициатором идеи проведения съезда рабочих в России, когда открылась возможность для легальных действий после Октябрьского манифеста 1905 г. И вообще он полагал, что политическая партия, претендующая на звание рабочей, будет действенной тогда, когда в нее войдет значительное число представителей рабочего класса и когда она будет обрастать организациями, также отражающими интересы рабочих, и прежде

всего профсоюзами. Такую позицию большевики назовут «ликвидаторской», наносящей вред социал-демократической партии. Идеи Аксельрода использовать легальные возможности для деятельности рабочей партии шли вразрез с тактикой большевиков на развертывание подпольной вооруженной деятельности.

Четвертым членом группы был Лев Дейч, с которым Плеханов также сдружился в годы подпольной деятельности в России. Это был чрезвычайно энергичный, смелый человек, прошедший сквозь ссылки и царские тюрьмы и обладавший способностью находить выход из почти безнадежных ситуаций. Он был гражданским мужем Веры Засулич, вместе с ней эмигрировал в Западную Европу и при всей сложности характера Плеханова сумел сохранить с ним товарищеские отношения. Он был тем человеком, который весной 1918 г. приезжал в финский пансионат в Питкеярви, привозил Плеханову свежие новости, газеты, книги.

Пятым членом группы был Василий Игнатов - выходец из богатой купеческой семьи в Тульской губернии. Участвовал в студенческих беспорядках, а затем и в революционной деятельности. Из-за болезни туберкулезом поехал лечиться за границу, там увлекся идеями марксизма, вошел в группу «Освобождение труда». Вскоре он умер, но его брат и сестра продолжали оказывать группе материальную помощь. В те трудные дни это было весьма важным подспорьем для первой организации российских марксистов.

По нелегальным каналам марксистская литература, подготовленная группой Плеханова, в возрастающих масштабах стала проникать в Россию, находя там приверженцев, и прежде всего в кругах интеллигенции. Тут и там возникают кружки, группировки марксисткой ориентации, и вот уже в 1898 г. в Минске в условиях подполья небольшая группа из девяти человек провозглашает создание Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). В подготовке и проведении съезда не принимали участия тогдашние социал-демократические авторитеты: Ульянов-Ленин, Мартов (оба в ссылке), Плеханов, Аксельрод, Засулич (в эмиграции). Да и так называемый Манифест о провозглашении партии писал Петр Струве - «легальный марксист», перешедший чуть позже на либеральные позиции. Участники съезда были арестованы. Но сам факт провозглашения социал-демократической партии стал знаковым событием. Начало было положено. Теперь следовало продолжать. Продолжать с создания массовой общепартийной

газеты, написания развернутой партийной программы, определения тактики и стратегии действия.

НЕПРИЯТИЕ РЕФОРМАТОРСКИХ ВЗГЛЯДОВ БЕРНШТЕЙНА

Что касается Плеханова, то, отстаивая марксистские взгляды в прямой и косвенной полемике со сторонниками народничества, анархизма, он столкнулся с противодействием своим убеждениям со стороны, откуда он никак не мог предполагать, - из рядов германской социал-демократии, которая считалась наиболее последовательной сторонницей марксизма. Один из ведущих теоретиков германской социал-демократии Эдуард Бернштейн, находясь в изгнании в Лондоне (поскольку на него тоже распространялся принятый в Германии Закон против социалистов, и у себя на родине он мог быть арестован) и тесно сотрудничая с Энгельсом, начал посылать в теоретический орган СДПГ «Die Neue Zeit» статьи, в которых призывал относиться к марксистским работам творчески, с учетом меняющейся действительности.

Собственно говоря, пример подавал один из основоположников марксистского учения - Энгельс, который, наблюдая за политической обстановкой в Германии и успехами социал-демократической партии на выборах в Рейхстаг, стал публично высказывать мнение, что оружием пролетариата могут стать не только революционные схватки на баррикадах, но и избирательный бюллетень. Энгельс также полагал, что формой власти трудящихся может стать и демократическая республика, а не обязательно режим диктатуры пролетариата.

Но Эдуард Бернштейн шел еще дальше. Опираясь на статистические данные, он пришел к выводу, что не подтверждаются прогнозы Маркса о нарастающей пролетаризации общества, число служащих не сокращается, а возрастает. Не происходит тотальной монополизации, и число малых предприятий сохраняется. Абсолютного и относительного обнищания пролетариата не происходит. А прибыль капиталистов состоит не только из неоплаченной части труда наемных работников (на этом положении построена концепция знаменитого «Капитала» Маркса), но и из целого ряда других факторов. Исходя из всего этого, Бернштейн приходил к выводу, что в условиях рыночной экономики и представительной

демократии перед пролетариатом открывается возможность добиться улучшения своего положения путем реформ. И вообще, социализм для Бернштейна не некая научно выявленная закономерность, а разумный этический идеал.

Против еретических взглядов Бернштейна, его статей, собранных под одной обложкой в книге «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии» (14), ополчились прежде всего в рядах его собственной партии. Более того, «неправильные» взгляды «товарища Бернштейна» подверглись осуждению на нескольких партийных съездах. Он получил прозвище «ревизионист», т.е. «пере-смотрщик», что по тогдашним понятиям было близко к оценке «враг народа». Съезд СДПГ в 1903 г. принял постановление, согласно которому с ревизионизмом было покончено «окончательно и бесповоротно».

Но германская социал-демократия была по своей природе партией демократической. Бернштейна поругали, поругали, но в рядах партии оставили, он продолжал участвовать в теоретической деятельности и даже в написании новых программ (Гёрлицкая программа СДПГ 1921 г.).

Куда обостреннее, чем германские социал-демократы, восприняли «ревизионистские» суждения Бернштейна представители только еще становящейся на ноги российской социал-демократии. Им этот «реформизм» с его революционными настроениями были поперек горла. Ульянов-Ленин, находясь в ссылке в сибирском селе Шушенское, уже по рецензиям на книгу Бернштейна в немецких газетах (в «глухую царскую пору» они доходили, причем своевременно, и до Сибири) уловил, что ревизионизм Бернштейна может пагубно сказаться на революционной стратегии российских социал-демократов. Он срочно составил письмо «протеста» и собрал под ним подписи других ссыльных социал-демократов (среди них и Мартова).

В более трудных условиях оказался Плеханов. У Бернштейна, с которым он, кстати, встречался и на квартире Энгельса в Лондоне, нашлись сторонники в русской эмигрантской среде в Швейцарии, которые тоже стали высказывать мнение, что следует добиваться улучшения положения рабочих в реальных условиях России, а не дожидаться часа революционного взрыва, да еще с неясным исходом. Часть из них (Кускова, Прокопович) даже составили нечто вроде программной платформы, дав ей название «Credo». Сторонников этой позиции охарактеризовали как «эконо-22

мистов», хотя если вдуматься, что тут плохого? Ведь именно борьбу прежде всего за улучшение экономического положения трудящихся и ставили своей задачей социал-демократы.

А тут еще появились последователи марксистского учения (среди них упомянутый выше П. Струве), которые полагали, что его, благо открывалась возможность после Манифеста 1905 г., следует распространять в России легально, сопоставляя в творческих дискуссиях с другими взглядами и убеждениями (либерализм, консерватизм, христианское учение). Их тоже стали упоминать в кавычках - «легальные марксисты», как бы давая тем самым понять, что с ними не совсем по пути.

Вот в такой обстановке Плеханов и другие участники группы «Освобождение труда» (Засулич, Аксельрод, Дейч) вошли в состав редакционной коллегии газеты «Искра», а затем приняли участие в подготовке съезда партии, который, памятуя о печальной участи делегатов I съезда РСДРП, решено было провести за рубежом. Сам Плеханов принялся за составление первой партийной программы российской социал-демократии.

ПОПЫТКА ВСТАТЬ НАД РАСКОЛОМ ПАРТИИ

И тут выявились некоторые особенности во взглядах Плеханова, которые дадут о себе знать и во время периода Февральской революции 1917 г. Уже при первой встрече с Ульяновым, когда тот приехал в Швейцарию в начале лета 1895 г., при всем при том, что молодой дворянин из Симбирска произвел на членов группы «Освобождение труда» сильное впечатление своей эрудицией, своей целеустремленной напористостью, в беседах выявилось, что в таком важном вопросе, как определение стратегии социал-демократии, у Плеханова и Аксельрода, с одной стороны, и Ульянова - с другой, разные взгляды на политические контакты с либералами. Позже сам Ленин признавался, что в разговорах его упрекали, что он поворачивается к либералам спиной, тогда как члены группы «Освобождение труда» - лицом (цит. по: 6, с. 150).

За либералами в тогдашней России стояли торгово-промышленные круги, значительная часть материально обеспеченной интеллигенции (в первую очередь профессура, адвокаты, значительная часть чиновничества), земские деятели, и все они выступали либо за устранение режима самодержавия, либо за контроль над

23

ним в рамках представительных органов. Плеханов и его единомышленники исходили из того, что на этапе демократических преобразований им с либералами по пути, поскольку у них примерно одинаковые цели. При этом предполагалось, что такие формы взаимодействия могут быть либо легальными в рамках дозволенного, либо в виде совместной подпольной деятельности.

Ульянов-Ленин и присоединившиеся к нему единомышленники были против половинчатых мер и всякого рода компромиссов при формировании революционной стратегии социал-демократов. Для них либералы, олицетворяющие интересы буржуазии, были такими же противниками, как и режим самодержавия, хотя при этом, исходя из тактических интересов, они были не прочь контакты с либералами использовать в сугубо прагматических целях. Иначе они оценивали уровень развития капитализма в России. Свою опору среди крестьянства они видели в беднейших слоях, и прежде всего в батраках.

Эти расхождения в столь принципиальном вопросе и выявились в обнаженном виде на II съезде РСДРП в 1903 г., когда они собрались сначала в Брюсселе, а когда власти попросили их удалиться, перебрались в Лондон.

Другая тема принципиальных расхождений при составлении партийного устава - кто может быть членом партии. Мартов и его сторонники исходили из того, что к деятельности партии должен быть привлечен как можно более широкий круг сторонников, не обязательно при этом являясь ее членами. Ленин предлагал внести в устав партии другое положение: членом партии может быть лишь тот, кто входит в ее организацию и активно действует в ее рядах.

За формулировкой Мартова стояло желание видеть социал-демократическую партию как организацию, обрастающую союзниками и, следовательно, действующую предпочтительно в легальном режиме. За формулировкой Ленина - желание видеть партию как организацию хорошо подготовленных профессиональных революционеров, готовящих в подпольных условиях свержение самодержавия.

Как известно, по этим двум вопросам, тесно связанным друг с другом, в самом начале партия раскололась на две части, одну из которых условно назвали «меньшевиками», а другую «большевиками».

Тогдашним участникам съезда не совсем было ясно, что они затрагивают основы политической культуры социал-демократии, 24

которая в завершенном виде проявила себя в Европе уже после Второй мировой войны, и ее главной сутью стал компромиссно-реформаторский подход с ориентацией на ценностные установки свободы, справедливости, солидарности. Попытки в рамках социал-демократии уместить другой вариант политической культуры -конфронтационно-революционный, которой придерживались вплоть до Февральской революции 1917 г., не удавались, и ее сторонники-большевики приняли по-своему логичное решение: выйти из социал-демократической партии и объявить себя коммунистической партией. Примерно то же самое в разных формах и в разных масштабах происходило и в социал-демократических партиях Европы.

Так возникло европейское коммунистическое движение, а потом и мировое, координирующим и направляющим центром которого стал Коммунистический Интернационал, штаб-квартира которого разместилась в Москве в 1919 г. и на стратегию которого определяющее влияние оказывало руководство РКП(б) - ВКП(б).

Примечательно поведение в этом сложном процессе формирования социал-демократической политической культуры самого Плеханова. Считая себя последовательным приверженцем революционного марксистского учения и именно по этой причине критикуя ревизионизм Бернштейна за его компромиссную уступчивость буржуазии, он, с одной стороны, допускал возможность такого компромисса в самой России, соглашаясь на сотрудничество. С другой стороны, на II съезде РСДРП Плеханов поддержал линию Ленина, полагая, что уж если ты соглашаешься стать социал-демократом, так входи в эту организацию, а не придерживайся расплывчатой, необязательной позиции. И вообще, Плеханов в тот период поддерживал Ленина, исходя из того, что его огромная целеустремленная энергия может сыграть важную роль в укреплении позиций социал-демократии.

Заметим, однако, что в ходе разработки программы партии между ними дело дошло чуть ли не до разрыва, когда в таком важном вопросе, как отношение социал-демократов к земельной собственности, Плеханов полагал, что она должна быть передана в ведение местных органов власти, а Ленин настаивал на проекте национализации земли. Плеханов в резкой форме отклонил точку зрения Ленина, на что Ленин в письме заявил ему о разрыве всяческих отношений. Плеханов в ответном письме фактически извинился перед Лениным, ибо понимал, какую роль может сыграть

этот молодой волжанин в политической жизни социал-демократии, не предполагая, как он будет оценивать деятельность Ленина в Февральском процессе 1917 г.

Из воспоминаний участников съезда видно, как болезненно такую двойственную позицию Плеханова восприняли его ближайшие единомышленники. Они уже догадывались, к чему может привести узкосектантская политика большевиков. Вера Засулич на своего «Жоржа» набросилась чуть ли не с кулаками. Да и с Ак-сельродом у Плеханова стали портиться отношения.

Одно время казалось, что такая позиция «над схваткой» между меньшевиками и большевиками позволяет как бы сохранять единство партии, и именно Плеханова просили открывать последующие партийные съезды. Но вместе с тем было очевидно, что так же как в вопросе об отношении к терроризму, в вопросе о перспективах развития капитализма в России и судьбах русской общины Плеханов будет стоять на самостоятельных позициях, с одной стороны, сохраняя верность марксистскому учению, как он его понимал, но, с другой стороны, обнаруживая гибкость в вопросах политической тактики, что особенно проявилось в дни Февральской революции.

Верность делу революционного освобождения трудящихся и одновременно умение трезво оценить складывающиеся обстоятельства проявились у Плеханова в период революционных выступлений в Москве и ряде других городов России в декабре 1905 г. Когда до него дошли сигналы о первых начавшихся революционных столкновениях, Плеханов стал собираться в дорогу. Но его не пускала жена Розалия Марковна. Категорически запрещали врачи. Это было время, когда состояние здоровья Плеханова резко ухудшилось.

Однако больной Плеханов пристально следил за декабрьским вооруженным восстанием в Москве, за другими выступлениями и пришел к выводу, который он сформулировал в краткой фразе: «Не надо было браться за оружие». Такую оценку болезненно восприняли прежде всего участники революционных выступлений. Получалось, что этой оценкой, ставшей известной всей России, а потом и всей Европе, Плеханов как бы сводил на нет революционный порыв сражавшихся на баррикадах Красной Пресни в Москве. Однако те, кто серьезно вникал в систему размышлений Плеханова относительно революционных событий 1905 г., обращали внимание на его стремление сохранить жизнь участников борьбы, которых 26

своими непродуманными действиями бросали на баррикады организаторы восстания. Плеханов не раз говорил, видимо, опираясь и на свой опыт человека, закончившего военную гимназию в Воронеже и проучившегося более года в Артиллерийском училище в Санкт-Петербурге, что если армия не поддержит дело революции, у такой революции в России будет мало перспектив.

ФЕВРАЛЬ 1917 г. - СИТУАЦИЯ, НЕ ПРЕДУСМОТРЕННАЯ МАРКСИСТСКОЙ ТЕОРИЕЙ

В начале марта 1917 г. европейские газеты сообщили о том, что в России началась революция, царь отрекся от престола, в стране развернулись демократические преобразования невиданных до сих пор масштабов. И тут уже Плеханова было не остановить. Как сказано выше, он добирается с женой и двумя дочерьми до Петрограда и по дороге обдумывает свое отношение к происшедшему: что же произошло, в каком направлении развивается процесс, что он сам должен делать в этой совершенно новой ситуации, не предусмотренной марксистской теорией?

Новизна состояла прежде всего в том, что в революционном Петрограде сформировалось как бы два центра власти. Один - как представитель парламентской системы в лице Государственной Думы, поручившей Временному комитету готовить всеобщие выборы, чтобы на Учредительном собрании всего российского общества определить, какая форма правления отвечает интересам народа. Другой центр власти - Советы рабочих и солдатских депутатов. Историки в СССР охарактеризовали происшедшее в России как буржуазно-демократическую революцию. Но это была странная революция, она дала власть Временному правительству, выступавшему против самодержавия от имени всего общества и всех представленных в нем социальных групп, и стихийно возникшему органу представителей трудящихся масс. Петросовет, сформированный уже в первый день революции, выступал как самостоятельная, зрелая власть. Он сразу же выстроил механизм взаимодействия с Временным правительством, давал «добро» или «нет» на все его важнейшие решения своим важнейшим актом, получившим название «Приказ № 1», Петросовет создал совершенно новую ситуацию в армии, введя в ней выборные органы солдат, что, с одной стороны, установило в армии атмосферу демократии, но, с другой - ли-

27

шало ее возможности действенно проявлять себя в условиях продолжающейся войны против имперской Германии. Ибо война -дело суровое и даже жестокое, и голосованием трудно решать, кому доверять командование, и надо ли в той или иной ситуации наступать или же обороняться.

Одна из главных проблем, которая волновала Плеханова, как, впрочем, и все российское общество, - как отнестись к войне: содействовать ее продолжению в составе Антанты (Россия, Франция, Англия) или же идти на сепаратный мир с кайзеровской Германией, открыв тем самым ей возможность полностью переключиться на войну с Францией и Англией. На Плеханова, когда он находился в 1914 г. в Париже, произвело впечатление, что население французской столицы с энтузиазмом выражало свою готовность дать отпор «этим проклятым бошам». Среди поддерживающих были и социалисты. Более того, два социалиста вошли в состав правительства. Чуть позже Плеханов узнает, что свое правительство поддержали германские социал-демократы, одобрив предоставление военных кредитов. Тем самым под вопрос была поставлена одна из главных концептуальных установок международной социал-демократии: война находится в противоречии с интересами пролетариата всех стран, и в случае ее возникновения они должны всеми силами препятствовать ее развязыванию, проявляя международную солидарность

Когда разразилась Русско-японская война 1904-1905 гг., выявившая бездарность прогнившей системы самодержавия, Плеханов придерживался такой же позиции. Русские войска терпели одно поражение за другим. Был разгромлен посланный к месту боевых действий русский флот. Находясь в августе 1904 г. на конгрессе II Интернационала в Амстердаме, Плеханов, будучи избранным заместителем председателя конгресса, на глазах всего зала обнимает другого заместителя председателя конгресса - японского социалиста Катаяму в знак пролетарской солидарности. Плеханов тогда говорил, выступая перед участниками конгресса: «Ответственность за эту преступную войну лежит не на русском народе, а на его злейшем враге - царском правительстве. Если Россия даже выйдет победительницей из этой войны, то побежденной окажется не Япония, а русский народ... И когда приходит сообщение за сообщением о русских поражениях, царское правительство нигде не встречает сочувствия, оно совершенно изолировано морально» (15). 28

Десять лет спустя, уже в самом начале Первой мировой войны, Плеханов сделал заявление, которое находилось в противоречии со сложившимся в революционной среде отношением к войне: он призывал русский народ, русский рабочий класс поддержать свое правительство в борьбе против германского милитаризма. Это заявление было встречено недоумением, непониманием, осуждением, и прежде всего в русской эмигрантской среде. Плеханова просят высказаться. 11 декабря 1914 г. в Лозанне Плеханов выступает с докладом. Осудив поведение германских социал-демократов, связав, кстати, их поведение с проявлением ревизионизма в теории (снова заочная критика Бернштейна), он далее привел факты: Бельгия и Франция были атакованы германскими войсками, и тем самым они поневоле были ввергнуты в империалистическую войну. Отсюда вывод Плеханова: международная социал-демократия должна сочувствовать их вынужденной самозащите, исходя из «простых законов нравственности и права».

Так уж сложилось, что на этом докладе присутствовал в качестве слушателя и Ленин. Он попросил слово после доклада Плеханова и высказал противоположную точку зрения, заявив, что «задача социал-демократов не в том, чтобы плыть вместе с течением, а в том, чтобы превратить национальную, ложно национальную войну в решительное столкновение пролетариата с правящими классами» (16).

В ходе дискуссии вокруг доклада Плеханова в швейцарском городе Лозанне и обозначились две позиции в русском революционном движении - «оборонческое» и «интернационалистское», представленное как частью меньшевиков во главе с Мартовым, так и большевиками во главе с Лениным, которые шли дальше «мар-товцев» и желали поражения русскому правительству, что, собственно говоря, и было учтено германскими властями, когда они разрешили группировке Ленина проехать через страну, которая находилась в состоянии войны с их собственной страной.

Заявление Плеханова в левых кругах России было воспринято по-разному, однако к нему с одобрением отнеслись в либеральных кругах. Плеханов предстал в трудные для страны часы как человек, возвысившийся над узкими интересами одной из политических группировок, как российский патриот. «Оборонческая позиция» Плеханова рассматривалась теперь как защита от германского агрессора уже другой России - не царистской, самодержавной, а страны, вставшей на путь демократии и защи-

щавшей свои интересы в союзе с демократическими странами Европы - Великобританией и Францией, к которым чуть позже присоединятся США. Для Плеханова при этом было существенно и то, что на сторону революции встала и армия, а ее командование сыграло если не решающую, то существенную роль в отречении от престола Николая II.

Плеханов понимал, что только сильная, дисциплинированная армия может быть опорой революционных демократических преобразований. Отсюда его сдержанное, а затем и отрицательное отношение к «демократизации» армии, что в конечном счете привело к ее развалу. Тем самым Февральский демократический режим лишился своей основной поддержки. Дезертировавшие с фронта массы солдат и матросов захлестнули прежде всего улицы революционного Питера и создали тот фон, на котором разыгрывались последние акты Февральской демократической трагедии.

Однако тогда, когда Плеханов с семьей подъезжал к Питеру, армия находилась под контролем Временного правительства, но одновременно и Совета рабочих и солдатских депутатов, которые уже успели издать свой «Приказ № 1».

Для политического аналитика Плеханова в этой связи было важно уяснить, какие силы стоят за Временным правительством и какие за Петросоветом. С Временным правительством было более-менее ясно. Оно в какой-то степени отражало расстановку сил в последней, IV Государственной Думе, где тон задавали либералы -конституционные демократы, которые называли себя Партией народной свободы, и «октябристы».

Куда сложнее было определить суть Советов. И не только по численному составу. В Петросовет входили или находились рядом с ним не просто представители «рабочих и солдатских депутатов», но политические группировки, связывавшие будущее революционной России со своим видением социализма. Прежде всего, это были группировки социал-демократов. Все они опирались на марксистское учение, истолковывая его по-разному и придавая значение соблюдению «революционной демократии».

Большевики стояли за решительные революционные действия и передачу всей власти Советам, предполагая при этом, что основное ядро составит рабочий класс, олицетворяющий собой диктатуру пролетариата со всеми сопутствующими такому режиму механизмами властвования.

Меньшевики тоже были за диктатуру пролетариата. Но воспринимали ее как власть преобладающего большинства населения, обладающего при этом достаточно высоким уровнем самоорганизации и сознательности. Продвижение к такой «диктатуре пролетариата», по мнению меньшевиков, должно представлять собой демократический процесс, в ходе которого и должен накапливаться опыт построения социалистического общества с одновременным формированием механизмов обобществленной экономики на базе достаточно высокого уровня развития производительных сил еще при капитализме.

Но и среди самих меньшевиков прошла разделительная линия, обусловленная их отношением к войне, - либо «обороняться», либо идти на сепаратный мир. Меньшевиков, стоявших на позициях революционного оборончества, возглавляли социал-демократы грузинского происхождения Николай Чхеидзе и Ираклий Церетели. Они задавали тон. Чхеидзе возглавлял Петросовет, Церетели был главным оратором. Мартов и его единомышленники - «интернационалисты» придерживались иной точки зрения. Отсюда и отношение к Временному правительству. Если «оборонять» демократическую Россию, то согласно логике Чхеидзе-Церетели нужно было оборонять ее вместе с Временным правительством и участвовать в его деятельности. Если «не оборонять», то отношение к Временному правительству другое. Вот почему, когда Мартов вернулся в Петроград (а это произошло 10 мая 1917 г.), он назвал вхождение меньшевиков во Временное правительство «глупостью».

Другой важной составляющей Петросовета были социалисты-революционеры, находившиеся по количеству депутатов в большинстве. Они тоже разделились на «оборонцев» и на левых эсеров. Примечательно, что и те и другие не исключали политического террора в ходе свержения самодержавия, но сам социализм рассматривали не как «диктатуру пролетариата», а как демократическую власть всего трудового народа, строящего основы справедливых социалистических взаимоотношений. К ним примыкала группа так называемых «трудовиков» во главе с Александром Керенским. Еще одна группировка называла себя «народными социалистами». Их рыхлые представления можно с большой осторожностью охарактеризовать как концепцию «демократического социализма» в ее первоначальном виде.

Свои взгляды на социализм имели российские анархисты, весьма популярные в полуинтеллигентской среде. Анархисты дро-

бились на различные группировки, но для всех них главным авторитетом был князь Петр Алексеевич Кропоткин, род которого по прямой линии восходил от династии Рюриковичей, а биография напоминает исторический детектив. Кропоткин развивал теорию безгосударственного социализма как федерации свободных самоуправляющихся коммун.

Существовали и другие многочисленные партии, организации, группировки и просто кружки единомышленников, которые февральскими событиями были вынесены на авансцену России. Вся эта совокупность взглядов, страстей, характеров, убеждений, амбиций представляла собой, образно говоря, расплавленную магму, вырвавшуюся из жерла государственной конструкции, выстраивавшейся столетиями. Теперь задача заключалась в том, чтобы удержать ее в уравновешенном демократическом состоянии, не давая свернуть ни в сторону левацкого экстремизма, ни в сторону контрреволюции.

Что могли предложить в этой обстановке Плеханов и его группа «Единство», которые пытались влиять на умы современников и их поведение только с помощью газеты под тем же названием?

В то время Плеханов, по слабости здоровья не всегда имея возможности ответить согласием на многочисленные просьбы выступать на собраниях и митингах, излагал свои взгляды в газете «Единство», откликаясь на все важнейшие, с его точки зрения, события и публикуя свои статьи почти в каждом номере. Так получилось, что в Париже уже после смерти Плеханова, в 1921 г., вышли его статьи из газеты «Единство» в двух томах, озаглавленные «Год на родине» (10, 11). По счастью, они оказались в хранилище редких документов библиотеки ИНИОН, и вот все лето 2006 г., выбирая каждый удобный момент, я шел в кабинет истории, открывал эти тома и анализировал статью за статьей, пытаясь представить себе логику размышлений человека, всю жизнь посвятившего делу революционного освобождения трудящихся России, и теперь, в ходе февральских событий, столкнувшегося с той реальностью, которую десятилетиями готовила демократически настроенная общественность страны.

Представляется важным документально воспроизводить те или иные его высказывания, ибо они позволяют составить представление об образе Плеханова, отличном от того, какой формировался в историографии советского периода.

ЗИГЗАГИ ФЕВРАЛЬСКОГО ПРОЦЕССА

И все же, прежде чем перейти к анализу взглядов Плеханова, я позволю себе напомнить ключевые события всего периода Февральской революции, характеризуя их обобщающим понятием «Февральский процесс», обращая внимание на некоторые факты и детали, которые дают возможность более полно понять всю сложность и драматичность его поведения в сложившейся ситуации.

Примем во внимание следующее обстоятельство: взаимодействие социал-демократов-меньшевиков и кадетов в начальный период Февральского процесса не было неожиданным. Выше упоминалось об отношении Плеханова к необходимости союза с российскими либералами еще в конце XIX в. Стоит упомянуть, что после того, как царским указом был распущен первый состав Государственной Думы (Плеханов был за участие в составе этой Думы, Ленин - против), уже через два дня после роспуска, 10 июля 1906 г., 120 депутатов от кадетской партии вместе с депутатами от социал-демократов и трудовиков собрались в Выборге и опубликовали совместное публичное заявление в знак протеста против роспуска Думы.

Конституционные демократы развили активную деятельность в годы Первой мировой войны. По их инициативе был создан Всероссийский союз городов. Они приняли участие в деятельности Всероссийского земского союза. В июле 1915 г. эти организации создали объединенный блок, получивший название «Земгор» (17). А уже к концу 1915 г. некоторые из лидеров кадетов стали выступать за сотрудничество с социалистическими партиями оборонческого толка, и прежде всего с меньшевиками.

Примерно в этот же период стали создаваться военно-промышленные комитеты и при них «рабочие группы», призванные содействовать участию рабочих в деятельности оборонных предприятий. К февралю 1917 г. они действовали при многих организациях Военно-промышленного комитета России. При Центральном комитете ВПК в Петрограде Рабочая группа избрала председателем из своей среды рабочего завода телефонных аппаратов Эриксона меньшевика Кузьму Гвоздева. Весной 1917 г. он войдет в состав Исполкома Петросовета, в мае станет товарищем министра, а в сентябре - последним министром труда в составе Временного правительства.

Плеханов внимательно следил за этими процессами и своими публикациями поддерживал их. Осенью 1915 г. от имени группы социал-демократов и эсеров-оборонцев, находящихся в эмиграции, он написал воззвание «К сознательному трудящемуся населению». Этот документ нашел широкий отклик в России в самых различных политических кругах.

Так что уже в первый день революции 27 февраля между кадетами и Петросоветом, где большинством располагали меньшевики-оборонцы и эсеры-оборонцы, возникло взаимодействие с созданным Временным комитетом Государственной Думы. Впредь до образования правительства этот Временный комитет для поддержания механизмов государственного управления назначил 24 комиссара. Эти комиссары первым делом направились в Царское Село, в Петроградский гарнизон, в Кронштадт, в Петропавловскую крепость. Примечательно, что комиссаров сопровождали представители уже созданного Петросовета. Так выглядело взаимодействие буквально в первые дни революции.

1 марта 1917 г. Временный комитет вынес решение о создании Временного правительства с возложением на него трех главных задач: поддержание относительной стабильности в стране, продолжение войны в составе Антанты, подготовка к выборам в Учредительное собрание, на котором и должны быть демократическим путем решены дальнейшие судьбы России. В состав правительства вошли в основном представители кадетской партии. Но пост министра юстиции был предложен представителю умеренно-социалистического большинства в Петросовете Александру Федоровичу Керенскому. Согласие на вхождение в состав правительства «министров-капиталистов», как его охарактеризовали сходу большевики, дал Петросовет.

Все эти дни между Временным правительством и Петросове-том шли напряженные переговоры по всем ключевым моментам будущего страны.

Заметим, что первый состав Временного правительства возглавил формально беспартийный, но близкий к кадетам князь Георгий Евгеньевич Львов. Тот самый Львов, у которого за спиной был большой организационный опыт: депутат Государственной Думы, председатель Всероссийского земского союза, один из руководителей Земгора. Всего в правительство вошли: кадеты - 5 человек, октябристы - 2, прогрессист - 1, центрист - 1, трудовик (Керенский) - 1, беспартийные - 2. 34

Активной деятельностью кадеты на первых порах расширяли свою поддержку среди населения. Численность партии после Февраля к апрелю увеличилась в пять раз и составила 70 тыс. членов. Но в дальнейшем авторитет кадетов стал падать, чему немало способствовала негибкая линия поведения лидера партии Павла Милюкова. В первые дни революции он полагал, что Россия останется монархической. И лишь на VII съезде 25-28 марта, на котором кадеты официально переименовали свою партию в Партию народной свободы, была принята программа, в которой было записано, что Россия должна стать демократической и парламентской республикой.

Для Милюкова продолжение войны было связано в первую очередь не с защитой демократических завоеваний новой России от агрессии кайзеровской Германии, но с сохранением целостности Российской империи. По этой причине он продолжал настаивать на реализации давней имперской мечты - овладении Босфором и Дарданеллами. Эта линия поведения находилась в противоречии с настроениями в обществе. Милюков, занимавший пост министра иностранных дел, подал в отставку 6 мая 1917 г., разразился правительственный кризис. Второе правительство создается уже без лидера кадетов.

Но влияние Милюкова в партии продолжало сохраняться, и когда в конце июня 1917 г. в Киеве в результате переговоров делегации Временного правительства с Центральной радой Украины Украине была предоставлена относительная автономия (высшим органом по краевым делам учреждался Генеральный секретариат, состав которого устанавливался Временным правительством по согласованию с Центральной радой), кадеты в знак несогласия вышли из правительства.

Начало июля 1917 г. можно считать точкой стечения самых разных обстоятельств, после чего развитие Февральского революционно-демократического процесса стало происходить по нисходящей. С одной стороны, наконец-то в революционный Питер приходит весть об успехе на фронте: состоялось наступление русской армии. При этом 8-я армия под командованием генерала Лавра Корнилова захватывает ряд городов противника. Популярность генерала возрастает. Он становится чуть ли не народным героем. Но 2 июля правительство после выхода из него кадетов подало в отставку. А 3 и 4 июля начинается массовая демонстрация, перешедшая в вооруженное столкновение. В ходе этого столкновения

погибли 56 человек и были ранены более 600. Заметим, что за первую неделю в ходе Февральской революции погибли около 300 человек и были ранены 1100 человек. В различных политических кругах сложились убеждения, что за июльскими событиями стоят большевики, намеревавшиеся совершить вооруженный переворот. 7 июля издается приказ об аресте Ленина, Троцкого, Раскольнико-ва, Каменева как организаторов мятежа. До этого министр юстиции И. Переверзев ознакомил солдат Петроградского гарнизона с материалами следствия о связях большевиков с германскими властями.

8 июля формируется новое коалиционное правительство. На посту председателя правительства князя Львова заменяет Керенский, который одновременно руководит военным и морским министерствами. В правительство входят новые представители кадетской партии - им предоставлены посты министров путей сообщения, просвещения, госконтроля, министерства исповеданий. Что существенно, состав этого правительства не согласовывался с Исполкомом Петросовета.

Керенский понимал, что без участия кадетов он лишится достаточно широкой базы в обществе. Но это правительство продержалось недолго. Под давлением левых политических кругов Керенский 24 июля обновляет состав правительства. Теперь в него входят три меньшевика, три трудовика, один эсер, один независи-мец, два военных специалиста и шесть кадетов (левые и правые примерно в равной пропорции - по шесть человек).

Между тем продолжает формироваться система Советов уже в общероссийских масштабах. С 4 по 28 мая проходил I Всероссийский съезд крестьянских депутатов, а с 3 по 24 июня - I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, о котором следует сказать особо, ибо на нем меньшевики укрепили свои позиции. Вместе с эсерами они составляли около 80% делегатов. Эти данные свидетельствовали, что курс на поддержку Временного правительства Советами сохранялся.

16-24 июля рабочие и крестьянские Советы пошли на сближение. Состоялся объединенный Пленум ВЦИК Совета рабочих и солдатских депутатов и Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов. И в ходе этого сближения позиции меньшевиков сохранялись. С апреля по август 1917 г. численность меньшевиков увеличилась вдвое (до 200 тыс.).

Заметим, что Мартов продолжал выступать против участия социал-демократов во Временном правительства. 23 июля на ми-36

тинге в петроградском цирке «Модерн» он призывал к ориентации только на Советы, потому что «не будет на Руси порядка, пока власть будет в руках не тех, кому доверяет демократия».

Чем же отличались призыв большевиков к передаче всей власти Советам и позиция Мартова и его сторонников-интернационалистов? Автор монографии о Мартове И.Х. Урилов, фактически заново открывший российскому читателю эту незаурядную личность с безупречной нравственной позицией, так объясняет это различие: «Ленин видел в Советах будущую власть, Мартов - по крайней мере ядро этой власти. Но первый был готов к вооруженному восстанию, а второй выступал только за мирное развитие революции и переход к власти демократии Советов парламентским путем» (18, с. 263).

Для широких масс, участвовавших в революционном процессе, особенно для беднейших слоев, такое различие мало что говорило. Это обстоятельство по-своему объяснял Плеханов, назвав таких сторонников Советов «полуленинцами».

А между тем, оправившись после Июльского кризиса, большевики полным ходом готовили новую попытку захвата власти. На VI съезде своей партии, состоявшемся 26 июля - 3 августа, большевики приняли резолюцию, в которой записали: «В настоящее время мирное развитие и безболезненный переход власти к Советам стали невозможны, ибо власть уже перешла в руки контрреволюционной буржуазии. Правильным лозунгом в настоящее время может быть лишь полная ликвидация диктатуры контрреволюционной буржуазии (и это при том, что последний состав Временного правительства наполовину состоял из представителей левых сил. -Б.О.). Лишь революционный пролетариат при условии поддержки его беднейшим крестьянством в силе выполнить эту задачу» (цит. по: 11, с. 123). Это означало, что большевики уже почти публично определили для себя курс на вооруженное восстание.

Заметим, что о такой позиции большевиков стало известно в начале августа. А через десять дней (12 августа 1917 г.) в Москве в помещении Большого театра было открыто так называемое Государственное совещание. Его устроители, и прежде всего Керенский, предпринимали последнюю попытку предотвратить сползание в пропасть левого экстремизма, дать возможность представителям различных политических и экономических сил еще раз сопоставить свои взгляды и требования и договориться о приемлемой формуле политического компромисса. Две с половиной

тысячи человек собрались в Большом театре. Все, кто располагал в то время влиянием, авторитетом и опытом, были там: депутаты Государственной Думы, руководство всех влиятельных политических партий (кроме большевиков, установка на политический компромисс их абсолютно не устраивала), промышленники, торговые люди, профессура и адвокатура. Были приглашены и знаковые фигуры: Плеханов, Кропоткин, Чернов, «бабушка русской революции» Брешко-Брешковская и др.

Договориться не удалось. Большевики продолжали готовиться к восстанию. Это становится известным Временному правительству. Его представитель в военном ведомстве Борис Савинков - тот самый Савинков, который ранее был известен и как террорист, и даже как литератор, - встречается с Верховным главнокомандующим. А им стал, согласно указу Керенского, Лавр Корнилов, добившийся успехов на фронте на фоне общих поражений, и докладывает ему, что выступление большевиков ожидается 2829 августа. Возникает ситуация, когда Корнилов как Верховный главнокомандующий предпринимает усилия для предотвращения восстания. При этом его поддерживают Союз офицеров армии и флота, Союз казачьих войск, Союз георгиевских кавалеров, ряд праворадикальных монархических организаций. Корнилов подтягивает к Петрограду 3 конный корпус и через одного из министров Временного правительства фактически приказывает Керенскому объявить Петроград на военном положении, передать всю власть Верховному главнокомандующему, т.е. ему, Корнилову, а всех министров Временного правительства отправить в отставку.

Керенский с этим не соглашается, и на заседании правительства 26 августа квалифицирует действия генерала Корнилова как мятеж и предписывает ему сдать должность генералу Лукомскому. Корнилов не подчинился и утром 28 августа передал по радио, что Временное правительство действует заодно с планами германского Генерального штаба, что настала пора спасать «умирающую Родину» и что он путем победы над врагом доведет народ до Учредительного собрания.

С моей точки зрения, это был «момент истины» для Керенского. Надо мысленно представить тогдашнюю обстановку, расстановку сил и поддержку генерала Корнилова со стороны офицерства, чтобы оценить энергию главы Временного правительства. Он преобразует кабинет военного министра в Военный кабинет министра-председателя, сосредоточивает в своих руках все возможные 38

рычаги влияния, и 1 сентября генерал Корнилов был арестован. Теперь новым Верховным главнокомандующим стал уже сам Керенский. Он формирует «Совет пяти» - Директорию.

Заметим, что именно в день ликвидации корниловского мятежа - 1 сентября - Россия была провозглашена Российской Республикой. На мой взгляд, именно эта дата могла бы стать основой Праздника демократии в отличие от надуманных других праздников, за которыми фактически ничего не стоит, кроме фантазии державных и церковных деятелей.

Сам факт попытки предотвратить экстремистские попытки большевиков, предпринятые военными кругами при поддержке правых либералов, был расценен теми же большевиками, а также другими силами левой ориентации как сговор военщины и торгово-промышленной буржуазии заморозить демократический процесс, установить контрреволюционную диктатуру, что было близко к истине. В результате ослабли позиции тех меньшевиков и социалистов-революционеров, которые располагали большинством и в органах Советов, и были представлены во Временном правительстве, и ориентировались на политическое взаимодействие с кадетами.

13 сентября происходит знаковое событие в расстановке сил, представленных в системе Советов. На очередных выборах в Пет-росовет большевики наконец-то получают большинство - 400 голосов. Их фракция принимает резолюцию фактически в пользу передачи власти Советам. Почти десять дней идет жаркая дискуссия, и вот 22 сентября руководство Исполкома во главе с Чхеидзе, убедившись, что их линия не находит поддержки со стороны большинства делегатов, подает в отставку, и новым председателем Исполкома Петросовета становится Лев Троцкий.

Между тем, когда в Петросовете шла дискуссия - продолжать ли коалицию с кадетами, 14 сентября открылось Всероссийское демократическое совещание. Это была как бы демонстрация левых сил в противовес Государственному совещанию в Большом театре. Совещание было внушительным. В его работе приняли участие 1582 делегата. Интересно, чьи интересы они выражали. Это Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, городские самоуправления, земства, представители армии, флота, казаков, национальные организации, кооперативы. Еще одно свидетельство сложной самоорганизации тогдашнего российского общества.

При распределении делегатов по фракциям выявилось, что преобладающее большинство у социалистов-революционеров, -

532 делегата. У меньшевиков было 172, у трудовиков - 55, у большевиков - 136 делегатов.

Казалось бы, большинство у тех, кто располагал большинством в Петросовете. Но на этом Совещании 813 делегатов высказались против коалиции с кадетами во Временном правительстве. Более того, формировалась новая конструкция властных отношений. На заседании 23 сентября был создан Всероссийский Демократический Совет (его тут же окрестили «предпарламентом»). Его председателем избирают Чхеидзе. В «предпарламенте» у него были заместители - два меньшевика (Дан, Мандельберг) и два большевика (Каменев, Троцкий). Заметим, что на сей раз Троцкий получает рычаги влияния и в Петросовете, и во Всероссийском Демократическом Совете.

Принимается решение, что отныне до созыва Учредительного собрания Временное правительство несет ответственность перед этим Советом, т.е. органом, полностью состоящим из представителей левых сил.

Керенский встретился с руководством этого «предпарламента». Он заявил, что принимает во внимание существование этого органа, но подчиняться ему не намерен. Да и сам «предпарламент», с его точки зрения, мог быть действенным только в том случае, если бы в него вошли на пропорциональной основе представители тех политических сил, которые образуют состав самого Временного правительства.

25 сентября Керенский объявил о новом составе Временного правительства: три меньшевика, два трудовика, один эсер (левые) и шесть кадетов (правые). Кроме того, в кабинет вошли два военных специалиста, один независимый. Таков был последний состав правительства «министров-капиталистов», захваченного в ходе штурма Зимнего дворца вооруженными отрядами большевиков по версии широко известного в свое время фильма «Ленин в Октябре». В этом талантливом фильме были заняты и хорошие актеры. По этой причине он запомнился многим поколениям советских людей. Но никому и в голову не приходило, зачем надо было арестовывать правительство, составленное из демократов левой или либеральной ориентации. Точно так же не возникал вопрос, почему требовалось захватывать власть, а не завоевывать большинство в Учредительном собрании, подготовка к выборам в которое шла полным ходом. Именно на этом варианте настаивал Мартов.

В последнем составе Временное правительство просуществовало ровно месяц - с 25 сентября по 25 октября.

О том, как шла подготовка большевиков к перевороту, существуют горы исторической литературы. Обратим внимание лишь на следующий факт - исключительную роль Ленина в событиях. Это был тот случай, когда личность в сложившейся исторической ситуации во многом определила ход революции. Ведь еще 15 августа Ленин обратился в центральные органы РСДРП(б), в Петроградский и Московский комитеты партии с призывом к вооруженному восстанию, мотивируя это тем, что вся Европа находится в преддверии «всемирной пролетарской революции» и соотношение сил благоприятствует захвату власти. Это встревожило Савинкова, занимавшего один из руководящих постов в военном министерстве, и он предложил Керенскому подтянуть войска к Питеру, усилить полномочия Главнокомандующего Корнилова, что, в конце концов, и обернулось попыткой «корниловского мятежа».

Примечательно, что даже близкие сотоварищи в руководстве партии большевиков Ленина не поддержали его и предлагали дождаться созыва II Всероссийского съезда Советов, чтобы на нем придать теперь уже правительству Советов, в котором будут преобладать большевики, законный характер.

Между тем левые силы, проведя Демократическое совещание и образуя в нем «предпарламлент» как своего рода противовес Временному правительству, усиливали свои позиции, готовясь к выборам на II съезд Советов и в Учредительное собрание.

Большевикам пришлось войти в «предпарламент». Но это означало, что сценарий вооруженного захвата власти срывался. И уже в самом конце сентября (после формирования 25 сентября последнего коалиционного правительства) Ленин предъявил ультиматум руководству партии: или восстание, или он выходит из состава ЦК и обращается к членам партии с призывом созывать внеочередной съезд.

Угроза Ленина подействовала. Наиболее радикальные лидеры партии приняли его вариант развития событий. Председатель Петросовета Троцкий на заседании 7 октября заявил, что большевики не имеют ничего общего ни с «предпарламентом», ни с этим «правительством народной измены». Как говорится, жребий был брошен.

Далее подготовка к восстанию шла уже как бы легальным путем - по линии Петросовета. 11 октября создается Революцион-

ный штаб по обороне Петрограда. 12 октября на закрытом заседании создается Военно-революционный комитет при Петросовете. 23 октября Петросовет назначил своих комиссаров в воинские части, на корабли и на другие важные объекты.

24 октября Керенский прибывает в «предпарламент» и ставит его в известность о происходящем. Здесь ему, как бы не замечая происходящего на улицах Питера, посоветовали обратиться к воюющим сторонам с призывом приостановить военные действия и ускорить созыв Учредительного собрания. Керенский возразил, что «правительство в наставлениях и указаниях не нуждается», и удалился ни с чем. А на улицах Петрограда уже начались схватки между юнкерами и солдатами.

Троцкий все же медлил со штурмом Зимнего дворца, где заседало Временное правительство. Он дожидался начала работы II Всероссийского съезда Советов. Но вечером 24 октября Ленин выдвигает требование: «Сегодня вечером, сегодня ночью арестовать правительство» и «добить его во что бы то ни стало». Уже во втором часу ночи 25 октября красногвардейцы, моряки и солдаты захватывают ключевые позиции в городе - почтамт, вокзал, банк, телефон и телеграф. В 10 часов утра Ленин пишет текст обращения «К гражданам России», в котором объявлялось о низложении Временного правительства и переходе власти к Военно-революционному комитету.

Вечером того же дня меньшевик Федор Дан в 22 часа 45 минут от имени Президиума ВЦИКа первого созыва открывает II Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов. Выступил Мартов с предложением создать коалиционное демократическое правительство. При этом меньшевики и эсеры назвали происходящее в городе большевистской авантюрой. Но большевики, у которых было 338 мандатов из 670, встретили эти заявления криками протеста. Эсеры-оборонцы и меньшевики покинули зал. К этому времени к большевикам примкнула часть опоздавших делегатов. Число членов фракции большевиков возросло до 390, левых эсеров - до 179.

После перерыва в 3 часа ночи 26 октября председательствовавший Каменев сообщил делегатам съезда о взятии Зимнего дворца и аресте Временного правительства. Под утро было заслушано новое обращение, написанное Лениным, - «Рабочим, солдатам и крестьянам», где объявлялось, что теперь уже не военный комитет

Петросовета, а наделенный полномочиями народа съезд берет власть в свои руки.

И уже в ночь с 26 на 27 октября съезд утвердил состав Временного рабочего-крестьянского правительства - Совета Народных Комиссаров. Председателем был объявлен Ленин.

Большевики пытались продолжить линию своей легитимности. На съезде тайным голосованием был избран ВЦИК - полномочный руководящий орган. Он состоял из 101 члена. В его состав входили 62 большевика, 29 левых эсеров, 6 меньшевиков-интернационалистов, 3 украинских националиста, 1 эсер-максималист. Председателем ВЦИКа избрали Каменева.

Казалось бы, дело было сделано. Власть, как заявили большевики, перешла к трудящемуся народу. Созданы властные структуры - что-то вроде народного парламента: Советы во главе с ВЦИКом из 101 человека и исполнительный орган власти - Совет Народных комиссаров. Зачем, собственно говоря, при таких обстоятельствах Учредительное собрание? Но многовековая мечта о Соборе, переросшая затем в мечту об Учредительном собрании, которое всех рассудит и всё наладит, была главной «национальной идеей» того времени. Ее поддерживали в свое время и большевики. Отказ большевиков от выборов и проведения Учредительного собрания был бы не понят российским обществом.

В ходе выборов в Учредительное собрание меньшевики потерпели сокрушительное поражение. За них проголосовали всего 2,3% избирателей. По спискам меньшевиков в Петрограде не прошел в депутаты их лидер Мартов. Причем больше половины из этих голосов за меньшевиков было отдано в Закавказье. И это при том, что меньшевики почти весь период Февральского процесса доминировали в Петросовете и Моссовете, на I Всероссийском съезде Советов, а также на Демократическом совещании. Да и II съезд Советов открывал меньшевик Федор Дан. И вдруг такой более чем скромный результат. Почему же общество буквально в считанные недели отвернулось от них? Вопрос, нуждающийся в осмыслении при учете всех обстоятельств того времени.

Как всегда, большинство проголосовало за социалистов-революционеров - 40%. Около 23% голосов собрали большевики. Примечательно, что в неблагоприятных условиях проведения выборов, когда большевики уже находились у власти, за кадетов проголосовали 5% избирателей.

Но так или иначе, большинства в Учредительном собрании у большевиков не получалось. Руководство партии большевиков не знало, как поступать. Первоначально созыв Учредительного собрания намечался на 28 ноября 1917 г. Но в тот момент большевикам было не до «учредилки». Открытие собрания было перенесено уже на новый год - на 5 января 1918 г.

Уже в первые часы работы Учредительного собрания обстановка стала накаляться. Большинство делегатов отказались признать Временное рабоче-крестьянское правительство (СНК) и потребовали передать всю полноту власти Учредительному собранию. Большевики покинули зал заседания. И тут снова решающую роль сыграл Ленин. Он высказал свою точку зрения -пусть выговариваются до поздней ночи, а утром 6 января в зал заседаний их просто не пускать. Так и произошло, если не считать, что уже в первый день заседания Учредительного собрания власти открыли огонь по толпе, которая пришла на площадь перед дворцом, чтобы поддержать делегатов. В самом начале утверждения власти большевиков пролилась первая кровь.

В ночь на 7 января ВЦИК одобрил подготовленный Лениным декрет о роспуске Учредительного собрания. Игры в парламентскую демократию закончились. В России после кратковременного периода, когда в правительство входили левые эсеры, начал действовать режим однопартийной системы, прикрываемый чисто внешними атрибутами системы Советов.

Я позволил себе достаточно подробно осветить некоторые ключевые сюжеты в период Февральского демократического процесса, чтобы было понятно, как на них реагировал Плеханов, бывший очевидцем и участником этой чрезвычайно сложной и запутанной ситуации, которая не имела аналогий в других странах. Разве что в Германии, когда после Ноябрьской революции 1918 г. там тоже возникло своего рода двоевластие, и там тоже Советы, поддерживаемые коммунистами, пытались захватить власть. Но большинство делегатов съезда, на котором решалась дальнейшая судьба страны (16-20 декабря 1918 г.), высказалось за парламентскую республику, которая и была затем установлена и продолжала существовать вплоть до прихода к власти нацистов в 1933 г., получив у историков название периода «Веймарской демократии» (20).

«МОМЕНТ ИСТИНЫ» ДЛЯ ГЕОРГИЯ ВАЛЕНТИНОВИЧА

Итак, Плеханов 31 марта прибывает в Петроград. Уже месяц, как в России устанавливается новый порядок. Но какой? В каком виде будет утверждаться демократия? И как это будет соотноситься с воцарением в стране справедливого социалистического строя? Марксистская схема предполагает, что продвижение к социализму проходит через два этапа - демократический и непосредственно социалистический. Но Россия - особая страна. Со своим укладом, своими традициями. Не предполагая, что революционные события в России развернутся столь скоро, Плеханов уже в 1915 г. прикидывал, как пойдут события. В статье «Две линии» он исходил из возможности русской революции «по восходящей линии: сначала преемниками самодержавия станут октябристы и кадеты, их сменит мелкобуржуазная демократия, а потом - социал-демократы и эсеры» (цит. по: 18, с. 237).

Что-то Плеханов угадал. Кадеты и в самом деле сыграли не последнюю роль в ходе устранения самодержавия. Но затем произошло то, что не было предвидено в марксистских работах. Возникли два органа власти - Временное правительство и Советы. Во Временном правительстве задавали тон те же кадеты. А за Советами стояли практически все партии и группировки левой ориентации. При этом между двумя центрами власти возникло своеобразное взаимодействие, одна сторона нуждалась в другой.

Самое примечательное, что этот стихийный процесс вошел в определенные договорные рамки без участия лидеров движения. К моменту февральских событий первыми стали пробираться в Питер социал-демократы и эсеры, находившиеся в ссылке. Среди них особо выделялись меньшевики Николай Чхеидзе и Ираклий Церетели, которые стали фактически главными действующими лицами в Петросовете. А уже позже стали подтягиваться к Питеру лидеры партий, находившиеся в эмиграции. 3 апреля прибыл Ленин, 5 мая - Троцкий, 8 апреля - лидер социалистов-революционеров Чернов, 10 мая - Мартов и уже в июне лидер анархистов - князь Кропоткин.

Заметим, что первым из них появился на перроне Финляндского вокзала Плеханов. И это накладывало на него дополнительную ответственность. Революционный Петроград ждал, что скажет

им по прибытии один из главных властителей дум российского общества.

Вот как описывает момент прибытия Плеханова Станислав Тютюкин, самый компетентный «плехановед» в России: «Около полуночи поезд медленно подошел к перрону. Раздались крики: "Ура!", "Да здравствует Плеханов!", "Добро пожаловать!", звуки "Марсельезы". В бывших царских комнатах с приветствием к Плеханову обратился председатель Петроградского совета Чхеидзе, назвавший Георгия Валентиновича дорогим учителем. "Ваше пророчество в том, что революция в России победит только как революция рабочего класса, подтвердилось, - сказал он. - Мы надеемся и выражаем желание, чтобы Вы заняли в нашей среде то первенствующее место, которое Вам по праву принадлежит, и еще долго работали над идеалами социализма". С речами выступили также представитель ОК РСДРП Б.О. Богданов и один солдат. Тут же Плеханову был вручен членский билет группы "Единство".

Растроганный и счастливый Георгий Валентинович отвечал каждому оратору в отдельности. Он говорил о необходимости единения всех демократических сил России, закрепления завоеваний Февральской революции и обороны страны от внешнего врага. "Я счастлив, - сказал Плеханов, - что красное знамя, поднятое 40 лет назад на Казанской площади в Петербурге, развевается ныне над всей русской землей". Он выразил горячее желание поработать еще на пользу революции, но добавил, что готов и умереть за победу.

По окончании торжественной церемонии Плеханова отвезли на автомобиле в Народный дом графини Паниной, где его ждали депутаты Совета. Лишь в два часа ночи он добрался до квартиры Иорданского, который пригласил Плеханова разместиться у него, хотя для семьи Плехановых уже был приготовлен номер в гостинице "Европейская"» (16, с. 328).

На следующий день Георгий Валентинович посетил Таврический дворец, где проходило заседание Всероссийского совещания Советов, выступил там с речью.

Между тем в квартире Иорданского не умолкал телефон. Приходили всевозможные лица, среди них председатель IV Государственной Думы М.В. Родзянко, Верховный главнокомандующий генерал М.В. Алексеев, адмирал А.В. Колчак. Посетил его и известный монархист, участник покушения на Распутина во дворце князя Юсупова В.М. Пуришкевич. Эти визиты свидетельствовали о том, что Плеханов пользовался авторитетом в разных политиче-46

ских кругах. Напомним, что уже по дороге в Россию Плеханов получил телеграмму от военного и морского министра Временного правительства А.И. Гучкова: «Ваш немедленный приезд был бы очень полезен для спасения отечества. В случае согласия сообщите мне, что я мог бы сделать, чтобы облегчить Ваш приезд. Гучков» (цит. по: 12, с. 319-320).

Однако буквально в считаные дни Плеханову стало ясно, что расслабляться и ограничиваться тем, что принимать поздравления с разных сторон, не придется. 3 апреля на тот же вокзал прибыл Ленин, произнес с броневика известные слова о необходимости перерастания «буржуазно-демократической» революции в социалистическую, что нашло отражение в его известных «Апрельских тезисах», которые моему поколению по учебникам приходилось запоминать почти наизусть.

Со всей остротой перед Плехановым встала проблема: либо удержать революционный процесс в рамках мирного развития с учетом интересов всех сил, в нем участвующих, либо дать ход социалистическому перевороту, к которому страна не была готова. Пришлось садиться за письменный стол и посылать одну за другой статьи в газету «Единство».

Как Плеханов реагировал на происходящее? Как аргументировал свою позицию? Обратимся к текстам, собранным в двухтомнике «Год на родине» (5).

День Георгию Валентиновичу дали отдохнуть. А уже 2 апреля его пригласили на совещание депутатов Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, где вместе с ним присутствовали представители французских и английских социалистов. В своей речи Плеханов обозначил свою нравственную позицию: «Я перешел в лагерь угнетенных, потому что любил страдающую русскую массу, потому что любил русского крестьянина и русского рабочего» (10, с. 9). Он напомнил, что еще на Международном съезде социалистов в Париже в 1889 г. высказал такую точку зрения: «Русское революционное движение восторжествует как движение рабочего класса, или оно никогда не восторжествует». «Тогда меня упрекали в утопизме, - заметил Плеханов. - Мне говорили даже, мол, верить в рабочий класс можно только назло кому-нибудь. И вот теперь «вера в пролетариат оказалась не утопией, а действительностью».

Плеханов подчеркнул при этом, что в осмыслении происходящего он остается на марксистских позициях. «В моей литературной деятельности главная задача моих усилий заключалась в том,

чтобы усвоить себе и изложить другим основные положения научного социализма» (10, с. 6).

Дальнейшие высказывания Плеханова свидетельствовали о том, что положения научного социализма он рассматривает не схоластически, но с учетом тех обстоятельств, с которыми приходится считаться реалистически мыслящему политику. Так, он придал большое значение тому обстоятельству, что русская армия встала на сторону революции. Он и раньше предупреждал, что никакое революционное выступление не будет успешным, если его не поддержит армия, а тем более если выступит против.

«Меня в русской печати, - заметил Плеханов, - не раз называли социал-патриотом. Но ведь "наша обязанность защищать весь русский народ от немцев, защищать его от Гогенцоллернов"» (правящей династии в Германии. - Б.О.). Он напомнил, что его на вокзале встречали под звуки «Марсельезы». А эта мелодия отражает революционные настроения общества.

Выступление Плеханова было встречено аплодисментами. Под текстом выступления Плеханова редакция газеты поместила в скобках примечание: «После речи под дружные аплодисменты всего Совещания и пение Марсельезы Н.С. Чхеидзе, Г.В. Плеханов, И.Г. Церетелли, Кашен, Мутэн и О'Треди берутся за руки».

Плеханов реалистически оценил этот революционный энтузиазм делегатов и уже на следующий день, 3 апреля, призвал к взвешенному осмыслению происходящего: «Я убедился, что русская демократия обладает не только революционным чувством, но и политическим чутьем, она является политически зрелой» (10, с. 10-11).

Как показали дальнейшие события, вопрос о политической зрелости русской демократии не без основания оставался в центре его внимания, и уже в статье, опубликованной 5 апреля под названием «Война народов и научный социализм», он реагировал на реакцию большевиков, связанную с его приездом 1 апреля. В отличие от практически всех политических сил, видевших в Плеханове фигуру общенационального масштаба, большевики в газете «Правда» устроили против него злобную травлю.

Вот ответная реакция Плеханова: «К моему приезду "Правда" напечатала, что я призывал русский народ всеми силами поддерживать даже царское правительство в его войне с правительствами центральных держав (Германии, Австро-Венгрии. - Б. О.)». Но война, замечает Плеханов, есть дело народов, а не правительств. 48

Русскому народу угрожала опасность подпасть под экономическое иго немецких империалистов. Имея в виду, что и германские социал-демократы поддержали военную политику германского кайзера, Плеханов заметил, что в свое время на Международном социалистическом конгрессе, состоявшемся в 1893 г., «тогдашние немцы», руководимые Вильгельмом Либкнехтом, Августом Бебелем, своим поведением упрека в шовинизме не заслуживали. Шовинизм проник в ряды германской социал-демократии лишь впоследствии под флагом ревизионизма. Плеханов имел в виду переориентацию германских социал-демократов на реформаторскую деятельность в условиях существующего строя, которую в своих статьях наиболее выпукло отразил теоретик СДПГ Эдуард Бернштейн.

Мы увидим далее, что Плеханов фактически также перешел на «ревизионистские позиции», отойдя от марксистской установки на бескомпромиссную классовую борьбу. Но в первые дни пребывания в Петрограде Плеханов еще не в полной мере оценил опасность ориентации большевиков на революционные схватки в рамках сложившегося демократического строя.

Эта опасность стала для него более очевидной после выступления Ленина, когда тот призвал к перерастанию «буржуазно-демократической» революции в социалистическую. Ленин подверг критике позицию Плеханова в статье о задачах пролетариата, опубликованной в газете «Правда» (№ 26). В газете «Единство» от 9-12 апреля 1917 г. (№ 9-11) в статье под названием «О тезисах Ленина и о том, почему бред бывает подчас интересным» Плеханов ответил на критику.

Плеханов подчеркнул, что он против «петушиных боев» на потеху публике, но считает важным дать оценку тезисам Ленина. Плеханов заметил, что это корреспондент «Единства», присутствовавший на совещании, на котором Ленин в течение 2 часов развивал свои идеи, назвал речь лидера большевиков «бредовой». Но Плеханов с ним был совершенно согласен и далее разбирал тезисы Ленина. Он исходил из того, что отсутствуют глубинные предпосылки для формирования социалистических производственных отношений, которые вырастают из противоречий, возникающих в развитом капитализме. Между тем «Россия страдает от того, что в нем недостаточно капитализма». И далее: «О социалистическом перевороте не могут говорить у нас люди, хоть немного усвоившие себе учение Маркса».

И главный вывод Плеханова: «Русский пролетариат и русская революционная армия не забудут, что если эта безумная и крайне вредная попытка не встретит немедленного, энергичного и сурового отпора с их стороны, то она с корнем вырвет молодое и нежное дерево нашей политической свободы» (10, с. 29).

Заметим, что «молодое и нежное дерево политической свободы», вырванное через несколько месяцев в ходе Октябрьского переворота, с трудом прививается и сегодня, уже в начале XXI в.

Но в те месяцы «нежное дерево демократии» интенсивно прорастало корнями в российскую почву. Происходило то, что ныне характеризуют как «формирование гражданского общества». Образовывались всевозможные партии, группировались организации по социальным и иным интересам. При этом на многочисленные встречи, совещания, съезды собиралось много людей, и заседали они днями, досконально обсуждая волновавшие их вопросы. Так, на Всероссийский крестьянский съезд Советов собралось 1167 делегатов, и заседали они почти весь май (4-28 мая). Почти весь июнь заседали делегаты I Всероссийского объединенного съезда Советов (3-24 июня). На Государственное совещание в Москве съехалось 2,5 тыс. человек - представители всех политических направлений (12-15 августа). А с 15 по 25 августа начал действовать Всероссийский исполнительный комитет профсоюза железнодорожников - самого массового и самого влиятельного из профсоюзных организаций.

Одним словом, страна бурлила, усваивая правила демократического поведения, и прежде всего обе столицы - Петроград и Москва.

Плеханов не мог присутствовать на всех мероприятиях, куда его приглашали практически каждый день. Сказывалась болезнь (туберкулез). Это обстоятельство важно иметь в виду, когда мы оцениваем уровень активности Плеханова в период Февральского процесса. Когда он не мог отвечать на приглашения, он садился за письменный стол или диктовал, лежа в постели.

В такой обстановке было написано его Обращение к участникам Всероссийской железнодорожной конференции. В нем есть такие строки: «В том-то и заключается великое счастье русского пролетариата наших дней, что его классовый интерес совпадает теперь в борьбе за новый строй с интересами всех слоев населения, которые хотят раз навсегда покончить с пережитками старого порядка» (10, с. 31). Эту фразу Плеханов выделил, давая тем 50

самым понять, что она является для него ключевой в понимании происходящего.

В том же номере газеты «Единство» от 17 апреля помещено его обращение к армии. В нем две основные мысли: именно армия помогла народа сделать революцию. Вторая мысль: непременно следует поддерживать дисциплину, без этого «армия - дикая, деморализованная орда».

И еще одно послание в том же номере газеты - к студентам. Понимая, что он обращается к наиболее активной части населения, Плеханов излагал свою точку зрения на поведение левых партий в революционном процессе: «Задача левых партий в России заключается в систематическом упрочении позиций, добытых только что свершившейся революцией. Для решения этой задачи они должны не низвергать Временное правительство, как этого хотели бы некоторые политические фанатики, а дружно поддерживать его» (10, с. 32). Читатель догадывался, кого имел в виду Плеханов под фанатиками.

Наступил день 1 мая - праздник людей труда во всем мире. На собрании представителей группы «Единство» было зачитано приветствие, которое Плеханов написал еще 20 апреля. В нем он снова возвращался к сути стратегии рабочего класса: «В том-то и заключается величие политической роли, выпавшей теперь на долю русского пролетариата, что, совершенно бескорыстно работая для блага всего населения России, за исключением реакционных его элементов, он тем самым работает для своего собственного блага» (10, с. 34).

Это же касается и отношения к войне. «Деятельно участвуя в нынешней войне, русский пролетариат не изменяет своему классовому интересу, а, напротив, защищает его с оружием в руках... Кто этого не понимает, тому остается недоступным смысл исторического процесса» (10, с. 35).

До Плеханова дошли вести, что Временное правительство поддержали принципиальные противники любой власти - анархисты, и не где-нибудь, а в Одессе. Он откликнулся на это короткой заметкой «Замечательное явление». И тут же реплика в адрес большевиков: «Социал-демократы ленинского толка - правда, и прежде не проявлявшие большой мудрости в своей политической деятельности, - быстро и решительно пошли в направлении, прямо противоположном тому, какое избрали анархисты всех течений» (10, с. 41).

Между тем активность большевиков нарастала, все больше принимая насильственные формы, и Плеханов посчитал необходимым обратиться к гражданам России вместе со своими единомышленниками Львом Дейчем и Верой Засулич с воззванием «Отечество в опасности». С подзаголовком «Не надо гражданской войны» воззвание было опубликовано в газете «Единство» 22 апреля. В воззвании затрагивалась тема продолжения войны: «Россия не может изменить своим союзникам. Это покрыло бы ее позором и навлекло бы на нее справедливый гнев и презрение всей демократической Европы» (10, с. 47).

В это же время в Стокгольме открывалась Международная социалистическая конференция. Плеханов был против участия в ней, он соглашался с мнением известного германского социал-демократа Франца Меринга, который предупреждал, что делегация германских социал-демократов на этой конференции будет на самом деле отражать интересы не движения, а германского правительства, ведущего войну с революционной Россией.

В газете «Единство» от 2 мая Плеханов уточнил свою позицию: «Старый интернационалист, я знаю прекрасно, что если современный социализм стремится установить известную, соответствующую его основным посылкам систему отношений между всеми странами цивилизованного мира, то это вовсе не означает, что он требует пренебрежения к интересам отдельных стран вообще и своего отечества в частности» (10, с. 79).

В этой связи Плеханов обратил внимание на то, что призыв большевиков к братанию солдат на фронте дезорганизует армию, разлагает ее. При такой обстановке невозможно вести успешные боевые действия, подчеркивал он. Между тем, замечал Плеханов, начальник войск Петроградского округа не может вывести из казармы ни одного батальона без разрешения Исполкома Советов.

Плеханов против все чаще раздающегося призыва к диктатуре Советов. На самом деле она может превратиться в «диктатуру нескольких десятков лиц», считал он (10, с. 82).

21 апреля в Петрограде открылся I Съезд делегатов фронта. Плеханов счел своим долгом, несмотря на недомогание, ответить на приглашение и выступить перед солдатами. Его речь была опубликована в газете 4 мая.

Что сказал Плеханов людям, изнуренным войной, продолжавшейся уже почти три года? Он остановился на проблемах демократии и власти. Звание гражданина - это огромное право, но и 52

большая обязанность, напомнил он. «Наша первая обязанность -беречь завоеванную свободу. Вторая обязанность - сохранять наши обязательства перед союзниками по войне». Все это осуществимо только при наличии сильной власти. Какой ее видел Плеханов? «Нам нужна сейчас не анархия, а панархия, не безвластие, а всевластие - власть всего русского народа. Нам нужна демократическая республика». Отсюда все та же принципиальная точка зрения: «Необходимо, по моему мнению, чтобы в составе правительства были представители всех тех слоев населения, которые не заинтересованы в восстановлении старого порядка» (10, с. 90). Плеханов пояснил: «Товарищи социалисты могут в нем предъявлять свои требования. Но не должно быть таких требований, которые неприемлемы для представителей других классов, для выразителей интересов других слоев населения. Нам необходимы победа и воля к сохранению свободы», - заключил Плеханов (газетная ремарка -«Бурные продолжительные аплодисменты»).

Но не все делегаты на этой встрече аплодировали. Когда Плеханов обратил внимание на то, что у нынешней России есть договор с демократической Францией, из зала кто-то крикнул: «Буржуазной». На что Плеханов заметил: «Вы, граждане России, заменили гимн "Боже, царя храни" французской "Марсельезой". Следует помнить, что в истории буржуазия сыграла революционную роль».

Но эти слова не всем показались убедительными. Газета опубликовала реплику из зала матроса Балтийского флота Степана Кокотько: «Прошу, товарищ, вас обратить внимание на то, что за вами никто не пойдет, кроме буржуазии» (10, с. 94).

Дальнейшие события показали, что предупреждение балтийского матроса не сбывалось. Более того, было сформировано Первое коалиционное правительство, в которое кроме представителей буржуазных партий вошли пять социалистов (А.Ф. Керенский, И.Г. Церетели, В.М. Чернов, М.И. Скобелев, А.В. Пешехонов). Плеханов прокомментировал это событие в газете «Единство» от 7 мая репликой: «Итак, свершилось!» Оправдывая позиции социалистически ориентированных партий, он подчеркнул: «В настоящее время нашему пролетариату выгоднее направить главные свои усилия против внешнего врага» (10, с. 105).

16 мая в «Единстве» появляется статья, в которой Плеханов выражает свою точку зрения по весьма щекотливому вопросу. В Петрограде намечалась встреча с эмигрантами, вернувшимися в

Россию через Германию. Речь шла о том самом «запломбированном вагоне», который германские власти пропустили через страну и в котором ехали Ленин и его единомышленники. До первой серьезной попытки переворота, устроенной большевиками в начале июля, - полтора месяца, и в печати еще не появилась информация о связях группы Ленина с немецким Генеральным штабом и полученных денежных средствах. Большевики позднее будут отрицать такой контакт. Никто иной как германский социал-демократ Эдуард Бернштейн оповестил европейскую социал-демократию, а с ней и мировую общественность о тайной сделке большевиков с германскими властями. А уже позже А.Ф. Керенский в своих мемуарах, опубликованных первоначально в Лондоне в 1966 г., так излагал суть дела: 6 марта 1915 г., когда война шла уже полным ходом, доктора Гельфанда (Парвуса) пригласили в Берлин, где он вручил канцлеру Бетману-Гольвегу записку под названием «Подготовка к массовым политическим стачкам в России». Парвус предложил, во-первых, чтобы немцы передали ему значительную сумму денег на развитие сепаратистского движения в Финляндии и на Украине; во-вторых, чтобы они оказали финансовую помощь пораженческой фракции Российской социал-демократической партии - большевикам, руководители которых находились в то время в Швейцарии. Предложения Парвуса были приняты без малейших колебаний. «По распоряжению самого кайзера Вильгельма ему было предоставлено германское гражданство и выдана сумма в 2 млн. немецких марок. В мае того же года Парвус отправился в Цюрих на встречу с Лениным» (21, с. 213).

Такова версия А.Ф. Керенского со ссылкой на секретное досье архивов германского Министерства иностранных дел. Он же ссылается на книгу Фрица Фишера «Прорыв к мировой державе», который сообщает, что из германского фонда на пропаганду и специальные цели расходы на Россию по состоянию на 30 января 1918 г. составили 40 млн. 580 тыс. 997 немецких марок (22, с. 215). Классический немецкий подход! Во всем должен быть точный подсчет. Вплоть до одной марки.

А вот как характеризуется эта ситуация в недавно вышедшем учебном пособии по страноведению «Современная Германия» моего коллеги Николая Павлова: «Германия сыграла свою зловещую роль, когда с благословения начальника Генерального штаба немецкой армии Эриха Людендорфа Владимир Ульянов был отправлен специальным поездом в Россию в сопровождении 32 своих со-

ратников. По словам Людендорфа, «с военной точки зрения поездка была оправдана. Россия должна была пасть» (23, с. 454).

Эта тема в современной российской историографии еще не нашла окончательной оценки (да и вряд ли найдет), но в данном случае нам важно иметь в виду, как на все это реагировал Плеханов, не имевший по понятным причинам доступа к первоисточникам. Он прореагировал предельно кратко: такая встреча с эмигрантами, вернувшимися в Россию через Германию, «для меня нравственно невозможна» (10, с. 119). И позже, продолжая критиковать линию поведения Ленина в Февральском процессе, он этой темы касаться почти не будет, обращая внимание главным образом на трагические последствия для России реализации насильственной стратегии большевиков.

Вместе с тем Плеханов с горечью отмечал, что простые граждане плохо разбираются в сложившейся обстановке и легко поддаются демагогическим обещаниям. Он часто вспоминал эпизод из чешской истории, когда в 1415 г. сжигали на костре реформатора Яна Гуса и какая-то старушка подбросила в костер несколько сухих веток в убеждении, что делает праведное дело.

Но в той же газете «Единство» появляется ряд откликов на реплику балтийского матроса Кокотько, упрекавшего Плеханова в «буржуазном уклоне». В одном из них минный машинист миноносца «Новик» А. Александров так охарактеризовал реплику матроса: «Он - одна из жертв той партии народолюбцев, на знамени которых написано "Хватай!"» (10, с. 126).

Это обстоятельство понимал и Плеханов. Вот почему он считал нужным опубликовать в «Единстве» две статьи под названием «Борьба наемного труда с капиталом». Примечателен подзаголовок: «Вниманию сознательных рабочих». Плеханов снова пытался популярно объяснить, что социалистический строй будет возможен лишь в том случае, если в стране будет достигнут высокий уровень производительных сил и одновременно будет существовать высокий уровень сознательности трудящегося населения. И к этому следует идти последовательно, выстраивая разумные отношения с представителями капитала, отстаивая свои права, но не разрушая при этом экономику. Плеханов подчеркивал: «Сознательные представители пролетариата должны быть в своей борьбе с капиталом мудры, как змии» (10, с. 130).

14 мая в Петрограде в помещении цирка Чинизелли состоялся митинг в честь министров-социалистов. Напомним, что Первое

коалиционное правительство было создано 5 мая и в него вошли шесть социалистов: А.Ф. Керенский (военный и морской министр), трудовик П.А. Переверзев (министр юстиции), лидер эсеров В.М. Чернов (министр земледелия), меньшевики И.Г. Церетели (министр почт и телеграфа), М.И. Скобелев (министр труда), народный социалист А.В. Пешехонов (министр продовольствия).

Уже на следующий день это «буржуазное правительство», которое возглавлял беспартийный князь Г. Е. Львов, выступило с декларацией о достижении скорейшего мира без аннексий и контрибуций, налаживании государственного контроля над экономикой, заявило об ускорении работы над аграрной реформой. Были созданы Министерство труда, Министерство государственного призрения для оказания помощи семьям убитых на фронте и искалеченных, Главный экономический совет «для проведения отдельными ведомствами и учреждениями всех мероприятий по регулированию хозяйственной жизни страны». Тем самым усиливался процесс государственного регулирования экономики.

С 21 мая начал действовать Закон о всеобщих прямых и тайных выборах для уездных земских учреждений. На Всероссийский земский союз возлагалось общее руководство всей системой земских учреждений. Все эти мероприятия носили социальный и последовательно демократический характер. А ведь с момента начала революции прошло всего два с половиной месяца.

В газете «Единство» от 16 мая Плеханов дал публичную оценку поведению Керенского, возглавившего процесс укоренения демократических традиций в России. «Я не имею чести лично знать гр. Керенского, но когда я читаю его речи, я не слышу в них ни одной ноты, дающей кому бы то ни было право подозревать его в измене своим убеждениям» (3, с. 122).

Логика размышлений Плеханова хорошо просматривается в письме, которое он направил Всероссийскому крестьянскому съезду. Начал он его так: «Я не здоров. Но если бы и был здоров, то вряд ли решился бы выступить перед вами со своими взглядами» (10, с. 149). По какой причине? Плеханов был против экспроприации земли у владельцев без выкупа. Причем это касалось и «частных крестьян», и помещиков. «Мысль об отобрании помещичьих земель без выкупа вызывает возражения» (10, с. 151). Но почему же? А потому, полагал Плеханов, что в стране появятся новые нищие. Отсюда совет Плеханова Крестьянскому съезду: «Вы победи-

ли. А победитель, когда у него в груди бьется львиное, а не волчье сердце, ведет себя великодушно» (10, с. 151).

Эти высказывания вносят дополнительный, но весьма важный штрих в понимание Плехановым революционного процесса. Кстати, это писал человек, имение которого в Гудаловке сожгли крестьяне, которым по его настоянию его мать продала часть усадебного участка, отказавшись от другой выгодной сделки.

Когда в самом конце мая Центральная украинская рада обратилась к Временному правительству и Петросовету с требованием права Украины на самоопределение, это вызвало в Петрограде неоднозначную реакцию. В этой связи Плеханов заметил: «Даже чисто "русские" демократические слои боятся украинского движения. Между тем малороссы имеют право на самооборону. И это не могут не поддержать "русские социал-демократы"». Свою позицию Плеханов предельно точно отразил в названии статьи «Да здравствует автономная Украина!» («Единство», № 51 от 30 мая 1917 г.).

Между тем в Петрограде открылся Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Первый по счету; тем самым как бы закрепилась организационно система Советов, возникавших на пространствах России. Плеханов комментировал происходившее на съезде, выделяя, помимо прочего, место из выступления на съезде Ираклия Церетели, которого Плеханов оценивал весьма положительно. Вот эта цитата, которую приводит Плеханов: «Товарищи! То бездействие, которое наблюдалось на нашем фронте, не укрепляло до настоящего времени, а ослабляло и дезорганизовывало нашу русскую революцию и армию, стоящую на позициях русской революции» (10, с. 183).

А вот его оценка выступления Керенского на съезде: «А.Ф. Керенский говорил почти совсем хорошо, сторонники брата-нья были прижаты к стенке. Замечательно, что когда он, давши им надлежащую отповедь, спросил, кто из присутствующих на съезде стоит за братанье, даже голосистые ленинцы остались немы, как рыбы».

И еще одна цитата. На сей раз из речи лидера социалистов-революционеров В.М. Чернова: «Явочно-захватно-сепаратно-роз-ничный путь, который рекомендуют большевики, ведет к зловещим оползням... Это путь постоянного суживания того базиса, на котором зиждутся революционные силы. Это путь дробления сил,

преступный путь, так как идти по этому пути - значит расчистить дорогу генералу на белой лошади» (10, с. 184).

Это было сказано в начале июня. А после июльского выступления большевиков, в конце августа, появился этот самый «генерал на белой лошади» в лице Лавра Корнилова, олицетворявшего уже правый мятеж.

И уже обобщающее мнение самого Плеханова: «Азартных игроков много не только в партии Ленина. И вообще страшен не Ленин. Страшно полуленинство (здесь и далее выделено Плехановым. - Б. О.), это тупая, малосознательная, лишенная логики, но, тем не менее, большая и пока еще, увы, чрезвычайно влиятельная у нас сила» (10, с. 184).

Так Плеханов ввел понятие «полуленинство», он будет обращаться к нему и впоследствии, все больше понимая, что именно на него, на основную массу плохо осознающих всю суть происходящего будут опираться в основном большевики при захвате власти.

Наконец, Плеханов и сам выступил на Съезде Советов. Одна из главных тем в его речи - сохранение боеспособности русской армии. «Повторяя слова Дантона, я скажу, что мне мое имя - пусть меня запятнают, только бы русская революция не погибла под ударами германского милитаризма». И далее: «Нельзя же допустить, чтобы дезертиры отправлялись к себе в деревню для того, чтобы у своих баб справлялись о целях войны».

И заключительные слова: «Я социалист, я не могу быть империалистом. Всеобщий мир - пока только отдаленная цель... Надо сбросить с плеч его неприятеля, и я уверен, что только при этом условии будет прочно поставлено дело мира. И будущее скажет, что мы, русские, оказали огромную услугу этому делу» (10, с. 187).

В июне в Петрограде в издательстве «Свобода» вышла брошюра «Ленин и Плеханов - очерк полемики». Ее автор, некий М.А. Антонов, исходил из того, что по своей сути Ленин - доктринер, фанатик, а Плеханов - прагматик, «оппортюнист» («оппортунист» писали тогда через «ю». - Б.О.). Против характеристики его как прагматика Плеханов не возражал, а вот определение «оппор-тюнист» его задело. В газете «Единство» в нескольких номерах появляются три его статьи под названием «Наш оппортюнизм» (№ 63, 65, 67, 72). В этих статьях Плеханов прежде всего оценивает линию поведения лидера большевиков: «Мнимо-революционная тактика

Ленина есть родная дочь мнимо-революционной тактики Бакунина» (10, с. 191).

При этом Плеханов не соглашался с точкой зрения автора брошюры, полагавшего, что «социализм как социальное течение неизменен». На самом деле, полагал Плеханов, социализм «пережил несколько фазисов развития» (10, с. 188). При этом большое значение имели меняющиеся обстоятельства. Это относится и к Первой мировой войне. «Война принесла с собой такие исключительные условия, к которым уже не применима формальная логика мирного времени» (10, с. 198). Вот почему Плеханов счел оправданным вхождение в правительство Франции лидера французских социалистов Геда, хотя до этого склонность к соглашению с другими партиями считалась оппортунистической.

Это тем более, подчеркивал Плеханов, касается и России, в которой Временное правительство пытается отражать интересы всех демократически настроенных сил. Плеханов ввел понятие «революционная демократия». Под ней он подразумевал всех сторонников левых сил. Он настаивал: «Революционная демократия должна поддержать свое правительство», вынося этот тезис в заголовок своей статьи от 18 июня.

Плеханов поддерживал позицию министра труда М.И. Скобелева, заявившего: «Долг демократии честно признать, что Россия еще не готова к социализму. Для торжества свободы необходимо сотрудничество с буржуазными кругами». Мнение самого Плеханова: «Это - святая истина, отвергать которую могут только неисправимые утописты» (10, с. 214). И далее: «Мы страдаем не столько от капитализма, сколько от недостатка его развития» (10, с. 215).

И отсюда призыв к левым силам, пославшим своих представителей во Временное правительство: «Чтобы спасти свободу, упрочить дело революции, чтобы справиться с анархией, с одной стороны, и контрреволюцией - с другой, революционная демократия должна дружно поддержать свое правительство, чего бы это ей ни стоило!» (10, с. 216).

18 июня русская армия наконец-то перешла в наступление. В Петрограде эта новость была воспринята с энтузиазмом и прежде всего как свидетельство жизнеспособности российского общества, ставшего на путь демократии. В городе по этому поводу состоялась демонстрация. В ней принял участие и Плеханов, выступивший с речью на площади перед Казанским собором, на той самой, на которой состоялось его первое публичное выступление в декабре

1876 г. Вот что сказал на этот раз Плеханов: «Сегодня не понедельник (по календарю. - Б. О.), сегодня воскресенье. Воскресенье для нашей страны и для демократии всего мира. Россия, сбросившая иго царизма, решила сбросить иго неприятеля. Эта война для нас не империалистическая, мы не хотим завоеваний, но за свое мы должны постоять». И как бы принципиальное кредо: «Тот не революционер, кто не хочет свободы народов» (10, с. 220).

Но поднявшаяся волна воодушевления оказалась преждевременной. Вот как описывает события в своих «Мемуарах» А.Ф. Керенский: «Первые дни наступления развивались крайне успешно. Мы взяли в плен несколько тысяч солдат и захватили десятки орудий. На третий день продвижение застопорилось. Может быть, главная причина провала заключалась в том, что если в период блистательного наступления генерала Брусилова в 1916 г. ему противостояли австрийские полки, многие из которых были укомплектованы военнослужащими из славян, мечтавших сдаться русским в плен, то в 1917 г. перед русской армией стояли отборные германские части, поддержанные мощной артиллерией» (21, с. 199).

В этом, на наш взгляд, одна из причин, по которой Плеханов критиковал позицию германских социал-демократов. Если в августе 1914 г. они поддержали правительство кайзера Вильгельма II с внутренним убеждением, что идет борьба против режима азиатского самодержавия, то в 1917 г. ситуация принципиально изменилась, и германские войска воевали с демократической Россией.

А.Ф. Керенский отмечает в мемуарах, что «на третий день наступления, 20 июня, съезд Советов призвал народ России приложить все усилия, чтобы обеспечить успех этой операции, поскольку это принесет мир и упрочит новый демократический строй» (21, с. 199).

Увы, призыв I Съезда Советов был поддержан далеко не всеми. По окончании съезда на Марсовом поле состоялась демонстрация и, как отмечал Плеханов, на ней было много красных полотнищ с надписью «Долой десять министров-капиталистов». При этом некоторые демонстранты с ожесточением рвали полотнища с надписью «Доверие к Временному правительству».

Статье, написанной буквально по следам событий, предпослан эпиграф - «Желающий получить пшеничный пирог должен подождать, чтобы смололи муку». Пандар у Шекспира («Троил и Кассида»). 60

Плеханов, комментируя призыв к формированию однородного социалистического правительства, подчеркивал, что такой переход «был бы не чем иным, как диктатурой "пролетариата и крестьянства"». Между тем (это высказывание впоследствии будет часто воспроизводиться в работах историков и политиков), «русская история еще не смолола той муки, из которой будет со временем испечен пшеничный пирог социализма» (10, с. 218). Отсюда категоричный вывод Плеханова: «Участие буржуазии в государственном управлении необходимо в интересах самих трудящихся» (10, с. 218).

Георгий Валентинович предвидел реакцию ультралевых кругов, и прежде всего большевиков, на его высказывание. Отсюда его эмоциональный ответ предполагаемым критикам: «Демагоги запоют, завопиют и возглаголят на разные голоса, что я советую социалистам петь хвалы буржуазии. Это, разумеется, вздор. Мы должны критиковать буржуазию, мы должны всеми силами отстаивать от ее посягательства на интересы рабочего класса. Но мы должны это делать разумно и целесообразно; мы должны позаботиться о том, чтобы, идя в одну комнату, не попасть в другую; мы должны вести свою пропаганду и агитацию так, чтобы под их влиянием народ не вообразил, будто ему не остается ничего другого, как теперь же сделать социалистическую революцию» (10, с. 219).

23 июня должны были состояться выборы в Московскую городскую думу. В выборах пожелала участвовать и плехановская организация «Единство». В ходе предвыборной борьбы в адрес организации раздалась грубая критика, и не откуда-нибудь, а со стороны московских социал-демократов. В московской газете «Вперед» было заявлено, что плехановская организация «всего лишь ничтожная группа интеллигентов, отколовшихся от рабочего движения». Плеханов выступил с ответом, адресованным «сознательным рабочим г. Москвы» («Единство», № 73 от 24 июня 1917 г.). Он, помимо прочего, напомнил, что «до сих пор вся российская социал-демократия стоит на почве той программы, которая была написана мною еще в 1902 г.» (10, с. 223), и подчеркнул, что его организация придерживается тактики группы «Освобождение труда» - «этой родоначальницы всей русской социал-демократии».

Плеханов вновь коснулся темы догматизма и сектантства: «Энгельс говорил мне: "Больше всего бойтесь сектантства и духа доктринерства"», и в этой связи обозначил предназначение социал-демократии: «Главная задача рабочей партии теперь (выделено

Плехановым. - Б.О) - в упрочении свободы, завоеванной нашей революцией». И уже в который раз он изложил свое понимание происходившего: «Чтобы укрепить наши позиции, мы должны обеспечить себе поддержку всех тех общественных классов и слоев, которые не заинтересованы в восстановлении старого порядка» (10, с. 225).

В газете «Единство» от 27 июня Плеханов вновь вернулся к итогам Всероссийского съезда Советов. Он отметил, что большинство делегатов не поддержали установки ленинской группы на социалистическую революцию, но вместе с тем обратил внимание на одну тенденцию, проявившуюся на съезде. Плеханов охарактеризовал ее так: «Ораторы, отвергавшие тактику Ленина, слишком часто выражались таким образом, как будто они хотели, чтобы Россия доживала капиталистический период своего развития без всякого участия в нем буржуазии» (10, с. 233). Иными словами, они хотят капитализм без капиталистов. Но это, замечает Плеханов, вопиющая логическая несообразность.

Плеханов обратил внимание и на то, что, выступая против демократии, сторонники Ленина, по существу, занимали контрреволюционные позиции. Он привел высказывание, как он писал, наиболее популярного оратора на съезде из среды большинства Ираклия Церетели: «Теперь контрреволюция проникает к нам преимущественно через ленинские ворота» (10, с. 233).

Между тем такого проникновения ждать пришлось недолго. Первые дни июля - первая массовая попытка большевистского переворота. Вот как она выглядит в «Мемуарах» А.Ф. Керенского: «По сути дела, восстание началось вечером 2 июля. В тот вечер на улицах столицы совершенно неожиданно появились грузовики с вооруженными солдатами и матросами. На флаге, развевавшемся над одним из грузовиков, были начертаны слова: "Первая пуля -Керенскому!" Эти вооруженные люди намеревались схватить меня в здании министерства внутренних дел, где я заседал вместе с другими министрами» (21, с. 202).

Керенский был уверен, что восстание большевиков было скоординировано с действиями германской армии: «Согласно данным нашей разведки, немцы начали спешно перебрасывать свои дивизии на Восточный фронт. Картина была предельно ясна: готовилось двойное контрнаступление. Оно и началось 3 июля ударом Ленина в спину революции, и теперь нам следовало ожидать фронтального наступления со стороны Людендорфа» (21, с. 203). 62

Будем учитывать, что Керенский - лицо в историческом освещении происходившего заинтересованное. Так или иначе, на улицах Петрограда начались вооруженные схватки, в ходе которых погибли 56 и были ранены 50 человек. Но большевистское восстание не было поддержано широкими массами, хотя на демонстрацию вышло примерно полмиллиона человек. 7 июля был отдан приказ об аресте руководителей восстания - Ленина, Троцкого, Раскольникова, Каменева. Ленину удалось скрыться в Финляндии. Министр юстиции Н. Переверзев ознакомил солдат Петроградского гарнизона с материалами следствия о связях большевиков с германскими властями.

Плеханов отозвался на происшедшее по самым горячим следам 5 июля: «Направляя против министров-капиталистов свои ружья, сторонники Ленина целят, собственно, в тактику революционного демократического большинства». Как же быть в такой ситуации? Точка зрения Плеханова: оказывать решительное сопротивление. «Когда сторонники Ленина начинают гражданскую войну, демократическое большинство революционной демократии обязано защищать свою позицию и свое правительство» (11, с. 19). И под конец - трагическое восклицание: «Проклятие тем, которые начинают гражданскую войну в эту тяжелую для России годину! И горе тем, которые не умеют отвечать насильникам ничем, кроме хороших слов!» (11, с. 19).

Плеханов был против того, чтобы кадеты вышли из Временного правительства. Он приветствовал создание Второго коалиционного правительства во главе с А.Ф. Керенским, в которое вошли и конституционные демократы. И снова предупреждение Плеханова с учетом линии поведения большевиков: ленинцы не уступают ничему, кроме реальной силы. «Революция должна решительно, немедленно и беспощадно давить все то, что загораживает ей дорогу» (11, с. 28). Отсюда - напутствие новому главе правительства: «Керенский уже оказал России много весьма существенных услуг. Но кажется порою, что он слишком верит в силу слова» (11, с. 28). А между тем: «Революция не может входить ни в какие сделки с анархией, у нее может быть с нею ни прочного мира, ни краткого перемирия».

Тревожные вести приходили с фронта. Армия утрачивала боеспособность. В статье Плеханова от 11 июля горькая констатация: «Солдаты бросают ружья и бегут, порою даже раньше, чем на них нападают».

В этом же номере газеты Плеханов снова разъяснял свое отношение к Ленину: «Наша печать давно уже недолюбливает г. Ленина. Мне и в голову не приходит защищать его: слишком много жестокого, быть может, совершенно непоправимого вреда принес этот человек России» (11, с. 30).

Но этого человека, подчеркивал Плеханов, нужно понимать, имея в виду, что даже не все большевики одобряют деятельность Ленина. У Ленина нет ничего общего со взглядами Маркса и Энгельса. Он органически не способен понять, что поражение России будет поражением русской свободы. Все свои псевдореволюционные планы он строит на неразвитости «дикого, голодного пролетариата» (Бакунин).

Исходя из этого, Плеханов называл Ленина и его сторонников «алхимиками революции» (11, с. 32). При этом никакой оскорбительно-грубой лексики. В отличие от самого Ленина, который не гнушался и откровенной брани.

Уже через день, 13 июля, Плеханов отозвался и о деятельности меньшевиков. Информационный повод - организационная инициатива меньшевика А.Н. Потресова по созданию партии.

Это тот самый Потресов, который предложил первой массовой социал-демократической газете название «Искра», а после Февраля 1917 г. фактически стоял на позициях Плеханова, настаивая на продолжении войны против германского империализма, против сепаратного мира. И вот в статье «Партия или только фракция?» Плеханов поправлял Потресова, полагая, что меньшевики представляют собой «не партию в настоящем смысле слова, а только одну из наших фракций - так называемых меньшевиков (выделено Плехановым. - Б.О) (11, с. 34).

Почему Плеханов применял термин «так называемые меньшевики», тем самым в который раз давая понять, что прямого организационного отношения он к ним не имел? Тут необходимо некоторое и по возможности краткое отступление, чтобы понять позицию Плеханова. С.В. Тютюкин в статье о меньшевиках, которых он называет «мягкими марксистами», отмечает одну из особенностей этой категории российских социал-демократов: «В отличие от большевиков, они допускали в своей среде полную свободу мнений и возможностей самого различного толкования основных постулатов марксистской теории. Не случайно почти у каждого крупного деятеля меньшевизма были свои оценки текущей политической ситуации, собственные политические прогнозы на 64

будущее и тактические рекомендации. Так, например, А.Н. Потре-сов как бы олицетворял правый фланг меньшевизма, П.Б. Аксель-род - правый "центр", Ю.О. Мартов - левый "центр", а Л. Д. Троцкий, который до осени 1904 г. был ярым меньшевиком (позже он перешел на позиции "внефракционного социал-демократа", сохраняя, однако, связи с бывшими товарищами по меньшевистской фракции), всегда отличался особой левизной своих взглядов» (24, с. 225).

Заметим, в этой классификации Плеханов не упомянут, он был «сам по себе», стремясь сохранить единство партии. Вот и в своей статье от 13 июля 1917 г. он напомнил, что на Объединенной конференции 1914 г. в Брюсселе «за исключением ленинцев, все мы, участники Конференции, признали необходимым восстановление Российской социал-демократической Рабочей партии, и все мы подписали манифест, написанный в этом смысле» (11, с. 36).

Забегая вперед, отметим: через месяц, а точнее, 19-25 августа, прошел объединительный съезд меньшевиков - их первый самостоятельный съезд в качестве «объединенной РСДРП», который освободился, как отмечает С.В. Тютюкин, «от иллюзий о возможной работе с большевиками» (11, с. 257). Но и на этом съезде наметились четыре фракции: «крайние оборонцы» во главе с Потресо-вым, «революционные оборонцы» во главе с Церетели и Даном, меньшевики-интернационалисты, объединившиеся вокруг Мартова, группа сторонников петроградской газеты «Новая жизнь» (Н.Н. Суханов и др.), также занимавшая левоцентристские позиции. Плехановской организации «Единство» в этом перечислении нет.

Почему? Одна из главных причин, если выразиться помягче, - отсутствие склонности Георгий Валентиновича к изнурительному по своему характеру партийному строительству с непременным учетом особенностей разных людей. Сказывались характер Плеханова, его горячность, а порой излишнее подчеркивание своей значимости. Вот и в статье от 13 июля, критикуя Потресова, этого, по идее, наиболее близкого ему по взглядам человека, он бросает такую фразу: «Партия» А.Н. Потресова называет своей программу, которая была написана мною не для какой-нибудь из ее фракций -и только "чуть-чуть испорчена соединенными силами Ленина-Мартова"» (11, с. 36).

Можно легко предположить реакцию тех, кто помянут в этой реплике. Но главное, что беспокоило Плеханова в те дни, - это

мягкость, нерешительность Временного правительства по отношению к контрреволюционной опасности, исходившей слева, от тех, кого он причислял к анархистам. В статье «Борьба с контрреволюцией» (15 июля) Плеханов сделал такой вывод: «Было бы слишком печально, если бы мы и теперь не поняли, что революционное правительство никоим образом не должно быть стесняемо в своем единоборстве с анархией, или, другими словами, что ему нужно дать всю полноту власти (выделено Плехановым. - Б.О) (11, с. 39).

Плеханов настаивал на проведении такой политики: «Если революция не раздавит анархию, то анархия пожрет революцию, как тощие коровы пожрали жирных в сновидениях Иосифа» (11, с. 39).

На следующий день, оценивая складывающуюся ситуацию, Плеханов призывал «спасти революцию». Он полагал, что Партия народной свободы, выйдя из правительства, совершила ложный шаг. «Спасти революцию от крушения, а государство от временного разгрома может только революционная власть, вокруг которой сомкнутся все живые, т.е. не реакционные элементы.» «Нынешнее наше правительство в силу этого обстоятельства пока еще не может быть исключительно социалистическим и не должно быть таковым» (11, с. 41).

Далее Плеханов уточнял свою позицию: «Сознательный пролетариат как самая могучая движущая сила этой революции должен позаботиться о том, чтобы выработана была такая "платформа", на которой с удобством могли бы поместиться как его собственные представители, так и представители буржуазии» (11, с. 42).

Плеханов обращал внимание на то, что такая коалиция с буржуазией представляет собой не что иное, как соглашение. «Не хотите соглашения, идите за Лениным, не решаетесь идти за Лениным, входите в соглашение», - подчеркивал он.

И далее Плеханов давал историческое обоснование своей позиции: «Россия находится теперь в том переходном периоде своей экономической истории, в течение которого пролетариат может не только без ущерба, но с выгодой для себя вступать в соглашения с буржуазией для совместной борьбы со всем тем, что задерживает развитие наших производительных сил (выделено Плехановым. - Б.О.) (11, с. 43).

И тут же следовало обращение к «буржуазии»: «С другой стороны, наши "капитаны промышленности" обнаружили бы не меньшую политическую близорукость, если бы отказались сделать пролетариату все те уступки, которые экономически возможны в настоящее время» (11, с. 43).

Снова всплывала тема отношений рабочего класса с предпринимателями. На сей раз 26 июля в статье «Новое правительство, буржуазия и революционная демократия». За обострение этих отношений Плеханов возлагал вину на большевиков. «Ленинцы не только развращали армию, вынимая из нее душу живую; они затемняли сознание рабочего класса, подбивая его на предъявление предпринимателям таких требований, исполнение которых представляло собой простую и часто очевидную экономическую невозможность» (11, с. 55).

При этом меньшинство, шедшее за Лениным «. вошло в сношения с неприятелем (см. обвинительный акт по делу Ленина и др.) и, оплодотворив свою энергию его золотом, принесло много жестокого вреда России» (11, с. 54).

В начале августа общественно-политическая жизнь как бы переместилась в Москву. 8-10 августа там проходило так называемое Совещание общественных деятелей. Инициаторами были представители торгово-промышленных кругов, среди них известный предприниматель П.П. Рябушинский. Участники совещания в принятой резолюции отмечали, что Временное правительство во главе с Керенским ведет страну по ложному пути, и потребовали «немедля и решительно покончить со служением утопиям». На совещании был избран постоянный Совет общественных деятелей во главе с М.В. Родзянко.

А через два дня большинство участников этого совещания переместились в здание Большого театра, где 12-15 августа проходило Государственное совещание, пожалуй, самое представительное собрание с начала Февральского процесса. Собралась практически вся политическая и интеллектуальная элита страны: тринадцать министров Временного правительства во главе с

A.Ф. Керенским, бывшие председатели Государственной Думы Ф.А. Головин. А.И. Гучков, М.В. Родзянко, Верховный главнокомандующий Л.Г. Корнилов, казачий атаман А.М. Каледин, лидер кадетов П.Н. Милюков, крупнейшие представители деловых кругов П. П. Рябушинский и А. И. Путилов, лидеры русских монархистов

B.М. Пуришкевич и В.В. Шульгин, философ Н.А. Бердяев и социо-

лог П.А. Сорокин, академик Петр Струве. Меньшевиков представляли председатель ЦИКа Советов Н.С. Чхеидзе, И.Г. Церетели. Пригласили патриарха русского анархизма 75-летнего князя П.А. Кропоткина, 73-летнюю «бабушку русской революции», социалистку-революционерку Е.К. Брешко-Брешковскую и даже первого переводчика «Капитала» на русский язык 72-летнего Г. А. Лопатина.

Столь подробное перечисление присутствовавших на Государственном совещании призвано показать, перед какой серьезной аудиторией предстояло выступать Плеханову. Вообще-то он не очень стремился попасть на это совещание. Но в день открытия 12 августа Керенский обнаружил, что Плеханова среди участников совещания нет, и через личного адъютанта телеграммой просил его срочно прибыть в Москву.

Плеханову дали слово в заключительный день совещания, 15 августа. И он понимал, что его выступление будет тем самым «моментом истины», к которому он готовился всю предшествовавшую жизнь. Ему предстояло обосновать аргументы, которые содействовали бы не разъединению политических сил, а их объединению перед лицом стоявших перед Россией проблем.

В самом начале он открыто обозначил свою позицию: «Всю свою жизнь я был революционером и только революционером». Отсюда его оценка ситуации: «То, что произошло весной 1917 г., то надо сказать, что революцию сделала страна. Народ восстал, разразилась буря, и наша Государственная Дума поддержала эту бурю» (11, с. 101).

Эта характеристика носила принципиальный характер. Плеханов рассматривал происшедшее не как «буржуазно-демократическую» революцию, что затем стало аксиомой в советских учебниках по истории. По Плеханову получалось, что революция весной 1917 года - это «народная революция», в которой приняли участие все слои общества (25, 26).

При этом Плеханов выделил деятельность левых сил, которые он объединил понятием «революционная демократия». «Эту упорную, самоотверженную работу по устранению режима самодержавия и переходу на демократические позиции сделала именно крайняя, революционная демократия. "Гражданки и граждане, это неоспоримый исторический факт"», - воскликнул он (11, с. 101).

Между прочим, в своем обращении «гражданки и граждане» Плеханов опередил время. Так стали социал-демократы в самое последнее время начинать свои выступления на всякого рода общественных встречах, обращаясь к присутствующим, чтобы подчеркнуть свое отношение к полному равенству женщин и мужчин.

Свое дальнейшее выступление Плеханов построил на обращении к сидящим на скамьях сторонников правой и левой ориентации. Представителям торгово-промышленных кругов он сказал: «Я не думаю и не позволю себе предполагать, что в вашей среде нашлось много людей, которые бы мечтали о восстановлении старого строя» (11, с. 103). В стенограмме заседания отмечено: «Возгласы на скамье промышленников: "Ни одного!". Аплодисменты всего зала».

Плеханов изложил свое понимание роли промышленников в ходе становления демократии: «Отныне русская промышленность может развиваться только в том случае, если торгово-промышленный класс поставит перед собой задачу осуществления широких социальных реформ» (Аплодисменты и возгласы «Правильно!») (11, с. 103). Тем самым Плеханов обозначил контуры социального государства в России, полагая, что эффективная экономика и социальная политика должны развиваться в тесной взаимосвязи. При этом Плеханов как социал-демократ подчеркнул, что в основе такого развития - соблюдение коренных интересов рабочего класса. «Широкая система социально-политических реформ должна поднять его из жалкого положения нищего раба» (11, с. 104). Так видел Плеханов проблему эмансипации трудящихся, впервые поставленную со всей остротой в «Коммунистическом манифесте», применительно к конкретным условиям России.

Затем Плеханов обратился к левой стороне зала. Когда «"печальной памяти Ленин" (Плеханов эти слова поставил в кавычки) на второй или третий день после приезда выступил в Петросовете с призывом брать власть, вы, большинство Петросовета, сказали "нет"; этой программы не принимаем, ибо Россия переживает капиталистическую революцию, и кто-то напомнил (Церетели. -Б.О.) чрезвычайно глубокие слова нашего общего учителя (Ф. Энгельса. - Б.О) о том, что для рабочего класса не может быть большего несчастья, как захватить полноту политической власти в тот момент, когда он еще не созрел для плодотворного употребления в

дело этой власти. И этим словам рукоплескало большинство Пет-росовета» (11, с. 106).

Плеханов обратился с настоятельным призывом к представителям левых: «Избегайте изоляции, стремитесь к тому, чтобы столковаться с представителями торгово-промышленного класса. А ведь у этого класса и кроме пролетариата есть целый ряд промежуточных слоев, которые будут приветствовать такое соглашение» (11, с. 107). И далее: «Вы пригласили меня в Петросовет, и я напомнил вам евангельское учение: "Будьте кротки, как голуби, и мудры, как змии"».

Завершил свое выступление Плеханов на трагической ноте: «Если же граждане - я обращаюсь направо и налево, - если мы не придем к такому соглашению, то что будет? Будет ваша гибель (обращается направо). Будет ваша гибель (обращается налево), будет гибель всей страны» (11, с. 107). Плеханов напомнил ирландскую легенду о двух кошках, в результате драки которых остались одни хвосты.

В своем выступлении Плеханов затронул тему, подход к которой во многом обусловил дальнейший ход событий. Речь шла о том, надо ли дальше продолжать войну вместе с союзниками против кайзеровской Германии или идти на заключение сепаратного мира, на чем настаивали со своей аргументацией и часть меньшевиков, и большевики, и вообще основная масса населения, уставшая от последствий кровавой бойни.

Как мы помним, Плеханов с самого начала настаивал на продолжении войны и, соответственно, на укреплении обороноспособности армии. Это наглядно проявилось, когда управляющий военным министерством Б.В. Савинков подал в отставку. Читающая Россия знала Бориса Савинкова как литератора, выступавшего под псевдонимом «Ропшин», и прежде всего по нашумевшей книге «Конь бледный». Политическая Россия знала его как социалиста-революционера, террориста, человека бьющей через край энергии и склонного к авантюрным замыслам. Знал это и Плеханов, осудивший еще в годы своей молодости терроризм. Но в конкретной ситуации, когда по налаживанию боеспособности армии нужны были крайне энергичные люди, Плеханов видел пользу в такого рода личностях. В статье под заголовком «Неужели они его удалят? («Единство», 12 августа 1917 г.) он дал такую характеристику Савинкову: «Его личность принадлежит к числу самых выдающихся и самых талантливых». И далее: «В этом нашем террористе, потре-70

бовавшем применения смертной казни в армии, заговорила та суровая и несокрушимая энергия, которая помогла французским революционерам конца XVIII в. разбить ополчившуюся против их родины австро-прусскую реакцию» (11, с. 92). Отсюда совет Плеханова: А.Ф. Керенский должен без всяких колебаний поддержать Савинкова.

Постскриптум к статье: «Отставка Б.В. Савинкова принята. Большое несчастье случилось. Как рад будет Гинденбург!» (11, с. 94).

Упомянув Гинденбурга, Плеханов имел в виду командующего вооруженными силами Германии. Того самого Гинденбурга, который уже в период Веймарской республики после смерти первого президента социал-демократа Фридриха Эберта будет избран президентом Германии, а в 1933 г. передаст бразды правления Гитлеру.

Свою позицию Плеханов изложил и в выступлении на Государственном совещании: «Мы не пойдем на сепаратный мир, мы не хотим изменить нашим союзникам, которые находятся во главе цивилизации. Их страны - суть демократические страны, широко демократические страны» (11, с. 104).

Мне приходилось на эту тему неоднократно беседовать с германскими коллегами. Они, как правило, спрашивали: а почему все-таки Плеханов был против сепаратного мира? Ведь заключением такого мира удовлетворялись чаяния уставшего от войны народа. Однозначного ответа на этот вопрос не существует. Но, пытаясь понять логику размышлений Плеханова, я высказывал такое соображение: командование германских вооруженных сил в принципе было настроено на заключение сепаратного мира прежде всего для того, чтобы перебросить дивизии на западные границы и усилить боевые действия против Франции и Великобритании, к которым присоединились и Соединенные Штаты. Не будем забывать, что речь шла о кайзеровском режиме, который навязывал России свои условия. Будем учитывать и упрек Плеханова в адрес германских социал-демократов, которые продолжали поддерживать действия кайзеровского правительства теперь уже не «против деспотического самодержавного режима», а против демократической России, которая с большими трудностями накапливала опыт жизни в новых условиях.

А между тем ситуация в стране ухудшилась. На том же Государственном совещании главнокомандующий генерал Корнилов

предупреждал, что если в ближайшее время не будут предприняты решительные меры, то «фронт рухнет». Его поддержали популярный генерал А.М. Каледин, лидер кадетов П.Н. Милюков, известный деятель Государственной Думы В.В. Шульгин. Они считали, что помехой для установления стабильности являются Советы, общественные организации в армии. Вокруг этой позиции группировались политические и промышленные круги, которые склонялись к мнению, что спасти положение может только сильная власть и что ее должен возглавлять авторитетный военный деятель. Так постепенно развивался сценарий, который позже будет назван «кор-ниловским мятежом». Но это означало, что если государственный корабль России в июле пытались завалить на левую сторону большевики, то в конце августа была предпринята такая же попытка крутого крена вправо.

Как известно, энергичными действиями Керенского мятеж был предотвращен, Корнилов был арестован, и Керенский возглавил руководство армией, заняв пост главнокомандующего. Но в результате оказалось, что тем самым был нарушен баланс сил, к чему постоянно призывал Плеханов. После корниловского мятежа настроение в обществе начало меняться, большевики стали доминировать в Советах, в открытую взяв курс на подготовку вооруженного восстания.

Все это отлично понимал Плеханов, и отсюда его последние статьи. Статья от 23 августа появилась под трагическим названием «У последней черты». Вот основной вывод этой статьи: «Страна, граждане которой равнодушно слышат и повторяют известие о том, что ей грозит страшная опасность, в самом деле находится на волосок от гибели» (11, с. 109). Совет Плеханова в этой обстановке: «Но опасности следует смотреть прямо в глаза. А кто ей прямо смотрит в глаза, тот не может не видеть, что, перейдя Двину и овладев Ригой, неприятель получил возможность серьезно угрожать Петрограду» (11, с. 110).

И снова в оправдание своей позиции: «Война, ведомая теперь Россией, есть война оборонительная, а не завоевательная. Участие в оборонительных войнах считалось обязательным для социалистов во время как I, так и II Интернационала. Чем энергичнее мы будем воевать, тем скорее придет справедливый мир» (11, с. 111).

Плеханов отдавал себе отчет в том, что при сложившихся обстоятельствах действия власти должны быть решительными. Он обращался к результатам Московского совещания либеральных и 72

предпринимательских кругов в статье от 24 августа: «Россия находится теперь в таком исключительном положении, что испытывает, можно сказать, настоящую тоску по твердой власти... Эта тоска дала себя почувствовать и на Московском совещании». С учетом такого рода настроений Плеханов напоминал: «До сих пор страна предпочитает революционную власть власти реакционной» (выделено Плехановым. - Б.О.). Плеханов комментировал позицию в этой ситуации главы Временного правительства: «Керенский громко возвестил: "Отныне правительство не остановится даже перед самыми крайними средствами в борьбе с анархическими и контрреволюционными выступлениями". И это заявление нашего первого министра должно быть признано важным результатом Московского совещания». И снова призыв: «Стране нужна сильная революционная власть. Без нее она погибнет» (11, с. 116).

Обратим внимание на то, что под революционной властью Плеханов понимал соединение действий Временного правительства и Советов, представители которого входили в это правительство. Предпосылкой такого взаимодействия было наличие в составе Пет-росовета людей, понимавших важность такого сотрудничества и отвергавших попытки представленных в Советах большевиков к полному захвату власти.

В этом одна из причин, по которым Плеханов с большой озабоченностью воспринял весть о болезни Ираклия Церетели, этого подлинно народного трибуна, создававшего конструктивную обстановку в Петросовете. Свою статью от 26 августа Плеханов посвятил этому человеку, назвав ее коротко: «И.Г. Церетели». Плеханов писал, что Церетели жертвовал своим здоровьем ради исполнения своего революционного долга. Этого не забудут русские пролетарии. Речи И.Г. Церетели, подчеркивал Плеханов, были «самым ярким выражением того, к чему стремилась наибольшая часть фракции меньшевиков».

Между тем Церетели уезжал в Тифлис, и тем самым влияние меньшевиков в Петросовете уменьшалось, в чем вскоре пришлось убедиться Георгию Валентиновичу, и не только ему.

Плеханов счел нужным отметить полугодие Февральской революции. 29 августа он опубликовал статью под названием «Что делать?» Вот его характеристика происшедшего. Состоялось полугодие революции. Но России не до праздников. «В настоящее время опасность удваивается, если не удесятеряется. Кроме движения неприятеля к Петрограду, нам угрожает гражданская война. Да что

я говорю - угрожает! Гражданская война уже началась» (11, с. 124).

Такая по существу трагическая констатация происходившего связана, в первую очередь, с действиями главнокомандующего. Плеханов констатирует тревожный факт: генерал Корнилов отрядил к Временному правительству г. Львова (члена Временного правительства. - Б.О) с требованием передать ему всю полноту власти. Кто же в складывающейся ситуации опасней? Немец внешний - Гинденбург или немец внутренний?

Оценка Плеханова: генерал Корнилов совершил преступление. И отсюда вывод: «Россия может быть спасена только усилиями коалиционного правительства» (11, с. 130). Плеханов резко критиковал позицию кадетов в сложившейся ситуации. Он приводил заявление Ф.Ф. Кокошина, члена Временного правительства от кадетов: по мнению Партии народной свободы, полагал Кокошин, коалиционное правительство теперь невозможно. Плеханов не был согласен с этой точкой зрения. Более того, он считал, что в таком случае эта партия «только на волосок от коалиции с ингушами генерала Корнилова» (11, с. 130).

Керенский отдал приказ об аресте генерала Корнилова. Плеханов в газете от 31 августа так комментировал ситуацию: «Его превосходительству Лавру Корнилову не суждено было увенчать себя лаврами в борьбе с революционным правительством России» (11, с. 131).

Между тем большевики и другие представители крайне левых устраивали погромы на квартирах тех, кого причисляли к прямым или косвенным сторонникам Корнилова. В столице возникла стихийная, малоуправляемая ситуация. И Плеханов реагировал на это 2 сентября в статье «Ликвидация недавнего мятежа»: «Такой борьбе с контрреволюцией (выделено Плехановым. - Б.О) должен быть положен конец, сторонники анархических выступлений, вероятно, скажут, что, осуждая их расправы, я сам выступаю противником революции. Но это, разумеется, вздор. Осуждая такие расправы, я лишь отстаиваю ту свободу, к которой в продолжение нескольких поколений с несокрушимым упорством и редким самоотвержением стремились лучшие люди России» (11, с. 137).

Реакцией на «корниловский мятеж» явилось создание Директории или Совета пяти. Из Временного правительства вышли лидер эсеров В.М. Чернов, Б.В. Савинков, ряд других деятелей. В день учреждения Директории 1 сентября Россия была провозглашена 74

Российской Республикой. Кстати, на это событие публично не реагировал и Плеханов. Он считал нужным обратить внимание на другое. В статье от 3 сентября под названием «Немного логики, товарищи революционеры» он писал: «Не хочу брать на себя роль пророка, но без колебаний утверждаю, что чем более затяжным становится кризис революционной власти, тем менее устойчивой становится эта власть» (11, с. 137). Раньше ленинцы были в меньшинства, констатировал Плеханов, теперь число их сторонников увеличивается, по крайней мере в Петрограде.

Плеханов выделял среди членов Петросовета тех, кого он называл «полуленинцами». Он обращал внимание на то, что 31 августа Петросовет принял резолюцию с изложением основных пунктов программы большевиков на переход всей полноты власти Советам и на подготовку восстания. Плеханов так комментировал произшедшее: «Торжество - будем надеяться, временное - ленинцев в петроградских органах революционной демократии больше всего подготовлено было вопиющей непоследовательностью их незаконнорожденных братьев-полуленинцев (выделено Плехановым. - Б.О), имя которым - легион» (11, с. 139). В результате, предупреждал Плеханов, В. Ленин займет место А. Керенского. «Это будет началом конца нашей революции» (11, с. 139).

Напомним, что это пророческое предсказание было публично заявлено 3 сентября. До большевистского выступления 25 октября оставалось еще два неполных месяца.

После Московского совещания 8-10 августа, на котором были представлены торгово-промышленные и либеральные круги, Государственного совещания 12-15 августа, где собрались представители всех политических сил, кроме большевиков, которые, кстати, уговорили буфетчиков Большого театра проводить забастовку в дни заседаний, на 12 сентября было намечено так называемое Демократическое совещание в Петрограде. На самом деле оно открылось 14 сентября, и на нем были представлены 1582 делегата от Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, городских самоуправлений, земств, кооперативных, национальных, армейских, флотских и казачьих организаций - еще одно свидетельство того, сколь разносторонним было складывавшееся демократическое общество России.

Приглядимся повнимательней к составу делегатов. По партийной принадлежности состав Демократического совещания был таков: 532 эсера, 172 меньшевика, 136 большевиков, 55 трудови-

ков, 13 украинских эсера, 15 бундовцев и 28 представителей других национально-социалистических партий.

При, казалось бы, умеренно-левом составе совещания большинство делегатов (813) проголосовало против коалиции с кадетами. Был учрежден Всероссийский демократический совет («предпарламент»), перед которым отныне должно было нести ответственность до созыва Учредительного собрания Временное правительство. Председателем Президиума «предпарламента» был избран все-таки меньшевик Чхеидзе, три человека были от эсеров и два - от большевиков (Л. Каменев, Л. Троцкий).

Между тем А.Ф. Керенский заявил, что сам созовет этот «предпарламент», но на условиях своей независимости от этого органа.

Как все это оценил Плеханов? В статье от 5 сентября, когда результаты работы Демократического совещания еще не могли быть известны, он как бы предвидел распад Временного правительства и, следовательно, прекращение того единения всех сил демократической ориентации, которое, по его мнению, было главным условием сохранения стабильности в обществе до созыва Учредительного собрания. При сложившихся обстоятельствах роковую роль сыграли эсеры. Социалисты-революционеры были категорически против коалиции с Партией народной свободы. При таких обстоятельствах, делал вывод Плеханов, остается путь, на который толкает Ленин. «Но ведь это путь диктатуры», - предупреждал он (11, с. 143).

В статье Плеханова выделена его главная мысль: «Или усвоение ленинской тактики, или же принятие идеи коалиции, на этот раз продуманной до конца и освобожденной от закравшегося в него заблуждения. Tertium non datur. Третьего не дано».

Плеханов напомнил о том, что Ленин по возвращении в Россию заявил: себя и своих единомышленников он предпочитает называть коммунистами (11, с. 142). Плеханов фактически одним из первых заметил тенденцию, усиливавшуюся в группировке Ленина, - уходить от социал-демократии как таковой не только по существу, но и словесно и переходить на новые позиции - коммунистические, что и произошло официально на съезде этой партии уже в 1918 г.

В статье от 7 сентября Плеханов снова вернулся к проблеме сохранения коалиции с кадетами. Он напоминал, что Партия народной свободы сама была нелегальной при старом режиме. Не-76

удачные статьи в кадетской газете «Речь», по мнению Плеханова, не имели контрреволюционного содержания, поскольку не призывали к реставрации старого режима.

Плеханов обратил внимание на полную сумятицу в партийных позициях. Так, ленинцы причисляют социалистов-революционеров и меньшевиков к мелкобуржуазным элементам и рассматривают их как контрреволюционную силу. В свою очередь, социалисты-революционеры рассматривают как контрреволюционную силу торгово-промышленный класс. Среди них есть и те, кто за коалицию с торгово-промышленным классом, но против Партии народной свободы.

Плеханов заканчивал статью следующим замечанием: «Я знаю, мне скажут, что я сам стал кадетским подголоском, контрреволюционером и проч., и проч. На самом деле я исполняю свою обязанность революционера» (11, с. 147).

На следующий день, 8 сентября, Плеханов опубликовал статью под заголовком «Зачем нужна коалиция». Он как бы на пальцах объяснял суть происходившего, обращаясь к вопросу некоего гражданина Ежова из «Рабочей газеты». Плеханов отвечал ему: «Коалиция нужна для избегания гражданской войны. Коалиция нужна для упрочения того, что было завоевано революцией. Коалиция нужна для устранения грозной хозяйственной разрухи». Отсюда его тезис: «Кто легкомысленно относится к труднейшему делу борьбы с разрухой, тот плохой революционер» (11, с. 151).

Осмысливая свою роль в создавшейся ситуации, Плеханов с чувством грустной иронии писал: кому-то ведь надо выполнять роль Кассандры. И вновь подтверждение своей позиции: «Вне коалиции для нас нет спасения» (11, с. 152).

Между тем подал в отставку Президиум Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, в котором тон задавали до этого меньшевики-оборонцы и социалисты-революционеры. Плеханов высоко оценивал деятельность Петросовета с момента его создания. Ведь падение самодержавия произошло во время войны. Да еще какой, замечал он. Такой, какой не знала до сих пор история цивилизованного мира. И созданный Петросовет брал на себя решение сложнейших задач в этих условиях. Но, подчеркивал Плеханов, ведущие деятели Петросовета Чхеидзе и Церетели обнаружили склонность двигаться в направлении сепаратного мира «в духе Циммервальда - Кинталя» (название деревушек в Швейцарии, где в 1915 г. проходили международные конференции социали-

стов-интернационалистов. - Б.О.). Отсюда характеристика позиции этих меньшевиков, которых Плеханов обычно поддерживал: «Усвоив эту тактику, они оказались наполовину марксистами, а наполовину анархо-синдикалистами (выделено Плехановым. - Б.О.). Они тем самым превратились в полуленинцев». Но, делал вывод Плеханов, «посеешь полуленинство, пожнешь ленинство».

Как раз в эти дни в Петрограде проходило Демократическое совещание. Но Георгий Валентинович снова заболел. По этой причине пришлось писать речь, которая была прочитана 18 сентября. В ней Плеханов не соглашался с теми, кто, ссылаясь на статью кадетской газеты «Речь», утверждал, что кадеты поддержали корнилов-ский мятеж. Ведь эта статья, замечал он, не была даже напечатана редакцией.

И второе принципиальное положение: «Вопрос о коалиции революционной демократии с торгово-промышленным классом, включая в этот последний Партию народной свободы, надо решать немедленно в положительном смысле» (11, с. 169).

22 сентября Плеханов опубликовал статью «Кто победил?» Он ссылался на газету «День» (номер от 21 сентября), в которой говорилось, что на Демократическом совещании «победил дурак». Это неверно, - замечал Плеханов. - Победил Ленин. А Ленин вовсе не дурак. Просто он проводит «расширенную тактику М. Бакунина».

И снова следовало предостережение: «Нельзя победоносно бороться с Лениным, разделяя и пропагандируя добрую половину посылок, лежащих в основе ленинской тактики» (11, с. 179).

Плеханова все больше тревожило поведение тех сил в «революционной демократии», которые становились на позиции Ленина. Примечательно название его статьи от 23 сентября: «Гляди, Ленин, полуленинцы приветствуют тебя!»

Ставя вопрос так, Плеханов давал оценку «предпарламенту», полагая, что он «утверждает диктатуру революционной демократии». На чрезвычайном заседании Петросовета «ленинец Бухарин» требовал последовательности действий, полагая, что революционная демократия, произнеся А, немедленно должна произнести Б. Плеханов отмечал, что эту позицию поддерживают и те, кто в Пет-росовете до сих пор стоял на позициях взаимодействия всех демократических сил. Он горестно восклицал: «Чему-то вы здесь радуетесь, господа хорошие? Вы, не стоящие на позициях Ленина? Хоть убейте, не пойму! Ведь речь идет о самом большом несчастье, ко-78

торое только могло случиться с русским рабочим классом, а стало быть, и с Россией» (11, с. 185).

Переговоры о сохранении правительственной коалиции продолжались, и в них принимали участие представители правого и левого лагеря. Наконец 25 сентября оно было сформировано, и в него вошли три меньшевика, три трудовика, один эсер, шесть кадетов, один независимый, два военных специалиста. Жить ему оставалось до 25 октября равно месяц.

Плеханова по-прежнему беспокоило нарастание ультрареволюционных тенденций, и он выражал озабоченность политикой Керенского, его нерешительностью. Плеханов писал 30 сентября в статье «Анархия и контрреволюция»: «Керенский должен был бы сдержать обещание, во всеуслышание данное им России в Московском Большом театре? Решится ли он на это?» (11, с. 198).

Между тем военные части кайзеровской Германии высадились на острове Эзель и продвигались в сторону Петрограда. Плеханов реагировал на это в статье от 3 октября трагическим восклицанием: «Пролог разыгран. Долго играли его! Целых семь месяцев. Теперь кончили. Теперь начинается трагедия, потрясающая трагедия военного разгрома великого народа, едва стряхнувшего с себя цепи старого порядка, едва родившегося для свободной жизни» (11, с. 201).

Одну из причин происходившего Плеханов объяснял следующим образом: «С тех пор, как пал насквозь прогнивший трон царей, господствующим у нас политическим направлением сделалось направление, связанное с именами швейцарских деревушек Циммервальда и Кинталя. В первые же месяцы нынешней войны оно, как зараза, проникло в кружки нашей революционной интеллигенции... Идея Циммервальд - Кинталя растлила солдатскую душу» (11, с. 204).

На следующий день, 4 октября, Плеханов разъяснял свою позицию в статье «Циммервальд и Германия»: «Джентльмены из Циммервальд - Кинталя забывают, что движение пролетариата к его конечной цели есть исторический процесс, совершающийся не в безвоздушном пространстве, а в известной исторической обстановке, свойства которой весьма сильно будут зависеть, между прочим, и от тех условий, на которых прекратится нынешняя война» (11, с. 208).

6 октября Плеханов опубликовал статью под заголовком «Круг смыкается». Он обращал внимание на нарастание стихийных

настроений. В особняке Кшесинской обнаружен склад черносотенных изданий. В деревнях крестьяне разрушают помещичьи дома. В городах «развязными господами положения являются пьяные солдаты». Армия становится дикой развращенной ордой. Одна из причин - «братание с немцами». Его проповедовали ленинцы, а ленинцам поддакивали - по своему обыкновению не совсем решительно - полуленинцы (выделено Плехановым. - Б.О). Но ведь это же, напоминал Плеханов, проповедь самого жесткого нарушения военной дисциплины.

Плеханов был убежден: «Известные элементы наших крайне левых партий, несомненно, должны нести значительную долю ответственности за то анархически-реакционное движение, которое перебрасывается теперь, к нашему стыду и горю, из одной местности России в другую» (11, с. 211). Этим пользуются враги революционной демократии. Видя ее серьезные ошибки, они кричат: «Долой ее! Распни ее!» В результате происходит превращение революционной «левизны» в реакционную «правизну».

Позиция самого Плеханова: «Мы восклицаем наоборот: да здравствует революционная демократия, но да откажется она от тех ошибок, которые грозят окончательной гибелью, как ее собственному делу, так и всей стране» (11, с. 212).

Начались заседания «предпарламента», который Плеханов называл «сказочной избушкой на курьих ножках». Он критически оценивал речь Керенского на первом заседании, как и его предыдущие выступления: «В его речах нет и признака всесторонней обдуманной и строго изложенной политической программы» (11, с. 214). Отсюда настоятельное требование Плеханова: «Если правительство не способно выработать программу действий, если оно, как маятник, качается между обороной страны и циммервальд-кинтальскими разглагольствованиями о "войне за мир", то общественное мнение должно властно призвать его на правильный путь» (11, с. 217).

В последующие дни Плеханов написал несколько статей. В них характеризовалась программа германского империализма и давалась оценка того наказа, который представитель Петросовета М.И. Скобелев повез на конференцию союзников. Мнение Плеханова в этом вопросе состояло в том, что «Россия никак не может одобрить изложенные в наказе условия мира. С какой стати будет она жертвовать своими существенными и вполне приемлемыми

политическими и экономическими интересами ради выгод своей хищной соседки» (11, с. 226).

Наступил роковой день - 25 октября. В тот день в газете «Единство» была опубликована статья Плеханова «Не божественная комедия», в которой он расценивал действия военного министра генерала Верховского, предложившего «заключить мир с центральными державами - Германией, Австро-Венгрией - тайно от союзников» (выделено Плехановым. - Б.О.).

Какой-то реакции на то, что произошло в тот день в Петрограде и какое это будет иметь последствие для будущего России, на страницах «Единства» не просматривается. И только через три дня, 28 октября, Плеханов обратился с «Открытым письмом к петроградским рабочим». Оно начиналось так: «Товарищи! Не подлежит сомнению, что многие из вас рады тем событиям, благодаря которым пало коалиционное правительство А.Ф. Керенского, и политическая власть перешла в руки Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов.

«Скажу вам прямо: меня эти события огорчают». Но почему же? Плеханов выделяет свой ответ: «Нет, наш рабочий класс еще далеко не может с пользой для себя и для страны взять в свои руки всю полноту политической власти» (11, с. 246).

Плеханов пояснял, почему он так думает. «Несвоевременно захватив политическую власть, русский пролетариат не совершит социальной революции, а только вызовет гражданскую войну, которая, в конце концов, заставит его отступить от позиций, завоеванных в феврале и марте нынешнего года» (11, с. 247). И вновь была высказана мысль, которую Плеханов почти ежедневно внушал российскому обществу: «Власть должна опираться на коалицию всех живых сил страны» (11, с. 247).

12 ноября большевики закрыли газету «Единство», и уже под измененным названием «Наше единство» она вышла только 19 декабря 1917 г.

Можно лишь предполагать, что пережил Плеханов в этот период между закрытием «Единства» и изданием «Нашего единства». Стоит упомянуть два события. Первое связано с тайным визитом к Плеханову Бориса Савинкова, который полагал, что недолго придется сидеть большевикам в Смольном и Зимнем дворце, что им готовится отпор, и предложил Плеханову пост главы будущего правительства.

Какова была реакция на это Плеханова? Письменных свидетельств самого Плеханова на этот счет нет. В биографии Плеханова, изданной в серии «Жизнь замечательных людей» в 1977 г., в которой говорится, что в последний период жизни Плеханов встал даже на контрреволюционные позиции, приведен такой ответ: «Я сорок лет своей жизни отдал пролетариату. И я его не буду расстреливать даже тогда, когда он идет по ложному пути» (цит. по: 12, с. 326).

В серьезной научной работе С.В. Тютюкина (6) этот ответ не воспроизводится. С нашей точки зрения примечателен сам факт: противники большевиков в те дни после Октябрьского переворота видели в Плеханове авторитетную личность, способную встать во главе сил по восстановлению демократического порядка, начатого в Феврале 1917 г. Да и сама инициатива по ликвидации антигосударственного переворота большевиков по логике вещей не могла сводиться к «расстрелу рабочих».

Второе событие связано с обыском на квартире Плехановых, когда они жили в Царском Селе. Обыск произошел 31 октября 1917 г. Солдаты и матросы искали оружие на квартирах «буржуев». На следующий день матросы снова приходили, застав больного Плеханова лежащим в постели. Все это получило широкую огласку. Отреагировали и большевики, приняв охранные меры.

Но воспользоваться их «охранной грамотой» Георгию Валентиновичу не пришлось. В ночь с 1 на 2 ноября Плеханова положили в Царскосельскую больницу, а 2 ноября Розалия Марковна с помощью знакомого врача перевезла мужа во французскую больницу Марии Магдалины на 14-й линии Васильевского острова в Петрограде. Здесь он и писал статьи в «Наше единство».

В статье «А все-таки движется» («Наше единство», № 1, 19 декабря 1917 г.) Плеханов благодарил всех, кто прислал в его адрес телеграммы, адреса, письма в связи с обыском, и выражал удовлетворение, что правление политического клуба меньшевиков-оборонцев избрало его почетным председателем этого клуба.

Сопоставляя все эти факты, Плеханов пришел к заключению: «Если это так, то не все еще пропало, и хотя крайне тяжело переживаемое нами время бедствий и позора, наше дело все-таки движется» (11, с. 251).

И снова он размышлял о судьбах русского пролетариата: «Кто берется просвещать сознание рабочего класса, тот заранее

должен быть осведомлен о том, что он выступает на ту дорогу, на которой его ждет больше терний, чем рукоплесканий» (11, с. 252).

В 7-м номере «Нашего единства» от 29 декабря 1917 г. в связи с сорокалетием со дня смерти поэта Н.А. Некрасова Плеханов делится воспоминаниями о том времени. Тогда, в декабре 1877 г., он произнес свою краткую речь на похоронах после Достоевского и народника Засодимского. Плеханов описал ситуацию на кладбище: тесным кольцом окружавшие его землевольцы и южнорусские бунтари ответили бы на полицейское насилие дружным залпом из револьверов. Это было твердо решено накануне похорон.

В больнице Плеханова навещали многие. Еще раз попытался встретиться с ним и Борис Савинков - в январе 1918 г. Но ему со стороны близких Георгия Валентиновича было отказано во встрече.

А 13 января 1918 г. газета «Наше единство» поместила практически последнее публичное выступление Плеханова. Оно было посвящено в первую очередь Учредительному собранию, которое было открыто 5 января и под утро 6 января распущено. При этом в день открытия Учредительного собрания в Петрограде состоялась массовая демонстрация в его поддержку, но большевики ее расстреляли. Не обошлось без жертв среди рабочих, которых хоронили 9 января. Участники похорон вспоминали о трагическом совпадении - Кровавом воскресенье 9 января 1905 г.

Плеханов - в который раз! - давал свою оценку действиям большевиков: «Тактика Смольного есть тактика Бакунина, а во многих случаях просто-напросто тактика Нечаева» (11, с. 265). Того самого Нечаева, который в свое время сочинил пресловутый «Катехизис революционера», освобождавший революционера от всяких нравственных норм.

Оппоненты Плеханова не раз припоминали ему, что в свое время, на II съезде РСДРП в 1903 г. он допускал возможность роспуска Учредительного собрания силой. На что Плеханов в этой статье возражал, приводя следующую аргументацию: в политике все зависит от обстоятельств, времени и места. Учредительное собрание в России в 1918 г. «обеими ногами стояло на почве интересов трудящегося населения» (11, с. 265). Большевики разогнали его, увидев, что большинство депутатов Учредительного собрания составляют социалисты-революционеры. Диктатура большевиков -это не диктатура трудящегося населения, а диктатура одной части его, диктатура группы.

По ходу Плеханов вспомнил, что в свое время лидер австрийских социал-демократов Виктор Адлер полушутя заметил: «Ленин - Ваш сын». Плеханов ответил ему: «Если сын, то очевидно незаконный. Я до сих пор думаю, что тактика большевиков представляет собой совершенно незаконный вывод из тех тактических положений, которые проповедовал я, опираясь на теорию Маркса -Энгельса» (11, с. 268).

Публикуя свою последнюю статью 13 января 1918 г., Плеханов не знал о еще одном преступлении. В ночь на 7 января 1918 г., т.е. на следующий день после разгона Учредительного собрания, в Мариинскую тюремную больницу в Петрограде ворвалась группа анархиствующих матросов и учинила самосуд над находившимися там министрами Временного правительства от партии кадетов А.И. Шингаревым и Ф.Ф. Кокошкиным.

Розалия Марковна попыталась скрыть эту новость от мужа, чтобы не беспокоить больного. Но Плеханов узнал о случившемся из газет и сказал жене следующее: «Ты, Роза, кажется, думаешь, что болезнь сделала меня малодушным. Ты ошибаешься: я еще тверд духом. Утаив от меня убийство Шингарева и Кокошкина, ты помешала мне исполнить долг по отношению к революции и партии кадетов. Я тогда был в состоянии отозваться на этот ужас. Теперь я слаб и писать не могу» (цит. по: 6, с. 358).

28 января 1918 г. Плехановы на двух санях добрались до Финляндского вокзала, где всего десять месяцев назад Георгия Валентиновича так восторженно принимали, и оттуда они отправились в финское местечко Пяткеярви в санаторий для легочных больных. Ему и жене выделили две комнаты - холодные, но с окнами на юг. Здесь и провел свои последние месяцы Плеханов, дожидаясь начала неброской северной весны. 1 мая 1918 г. он составил завещание, в котором распорядился своим архивом. А через месяц, 30 мая в 6 часов утра, Георгий Валентинович проснулся, выпил стакан теплого чая с молоком и произнес по-французски: «C'est delicieux!» (восхитительно). Плеханов прощался с жизнью на оптимистической ноте, как бы с чувством исполненного долга. В его представлении теперь ему предстояло «слиться с природой». Именно эти слова высечены на его надгробном памятнике, где воспроизведены строки из поэмы английского поэта-романтика первой четверти XIX в. Шелли.

Ну а нам, отмечающим 150-летие со дня рождения Георгия Валентиновича сегодня, в самом начале XXI в., остается задуматься, кем был этот человек в истории России.

ЗАЧЕМ НАМ НУЖЕН СЕГОДНЯ ПЛЕХАНОВ?

Признаться, воспроизводя суждения Георгия Валентиновича из статей, помещенных в газете «Единство» с апреля по ноябрь 1917 г., я задавался вопросом: не слишком ли подробно воспроизвожу эти суждения и что этим преследую? Хочу подчеркнуть, что речь не шла о том, чтобы кого-либо намеренно обличить и кого-либо оправдать. Мне представлялось важным - и прежде всего для себя - уяснить: был ли Февральский процесс перехода российского общества на позиции демократии лишь кратковременным начальным эпизодом в роковом разбеге «красного колеса», или же это был великий шанс поворота российской истории в принципиально ином, благоприятном для народов этой страны направлении.

Можно было предположить, что прослеженная линия поведения Плеханова на основе только его собственных документально зафиксированных суждений войдет в противоречие с красивой легендой об очень образованном Плеханове, который, к сожалению, не смог разобраться в справедливых намерениях большевиков, действовавших во благо того же народа. Но учитывая ряд недостатков Георгия Валентиновича, его слабые организаторские способности, его своеобразную линию поведения, когда он, яростно критикуя реформизм германского теоретика Бернштейна, в дни Февраля практически встал на такие же реформаторские позиции, я видел, что передо мной прежде всего крупная, масштабно мыслящая личность, которой могут гордиться его потомки в России.

Розалия Марковна вспоминает, что за шесть дней до смерти Георгий Валентинович вдруг в полузабытьи, шепотом произнес: «Пусть попробуют не признать моей деятельности, я им задам» (цит. по: 6, с. 364).

Боюсь, что для полного признания всей деятельности Плеханова еще не пришло время. Полагаю, что предупреждения Плеханова могут вызвать отрицательные эмоции у тех, кто отождествляет себя либо с прошлым режимом, либо более широко, с этим отрезком российской истории, растянувшимся на семь с лишним десятилетий. Осознавать, что пошли по Ленину, «другим путем», а

85

в результате пришли к развалу экономической и политической системы, основанной на тоталитарных методах управления, этим людям не очень хочется.

Особенно энергично имеют основание возражать дети из бедных крестьянских семей и дети этих детей, полагая, что именно советская власть дала им возможность получить образование, продвигаться в разных областях деятельности вплоть до самых высоких постов, как это, к примеру, произошло с крестьянским сыном Никитой Хрущевым и другим крестьянским сыном Михаилом Горбачевым.

Обращение к суждениям Плеханова, связанным с его оценкой деятельности Ленина, его взглядов, его тактики, вызывает неприятие у тех, кто по-прежнему считает справедливым весь советский период, включая и период правления Сталина. Более сдержанное, но по сути такое же отношение у тех, кто полагает, что в последние годы жизни Ленин двигался чуть ли не в сторону социал-демократии, допуская введение в экономику элементов рыночных отношений (Новая экономическая политика) и заявив о необходимости пересмотра «всей точки зрения на социализм».

Не придадут значения юбилею Плеханова и представители либерально-консервативного лагеря, и прежде всего по той причине, что по сей день не удосужились уяснить для себя принципиальное отличие взглядов социал-демократа Плеханова и большевика-бланкиста Ленина. Их примерная позиция, находящая наглядное подтверждение в оценках известной публицистики из журнала «Новое время», - мол, все они одним миром мазаны.

Остались равнодушными к этому юбилею средства массовой информации, в том числе представители последовательного демократического направления - «Эхо Москвы», «Новая газета».

Ну и никак не отзовется значительная часть молодого поколения, родившаяся в начале периода Перестройки, а тем более после нее, по той простой причине, что им ни в школе, ни в высших учебных заведениях никто толком не объяснил, кем же был Плеханов и в чем его заслуги перед страной.

Так кто же тогда остается? Про кого можно предположить, что у них будет внутренний отклик на судьбу этого гражданина России, родившегося 150 лет назад? Трудно сказать. Но можно предположить, что это будут те соотечественники, кто хотел бы осмыслить российскую историю во всей ее противоречивой сложности. Те, кто отдает себе отчет в необходимости покаяния за пре-86

ступления, совершенные в годы правления большевиков, и кто понимает: надежный фундамент будущей России можно будет построить только на нравственном фундаменте и с перспективой на гуманизацию отношений в обществе.

Как бы отреагировал на происходящее в сегодняшней России Плеханов, проснись он и оглядевшись вокруг сегодня? Думаю, что в его предполагаемой оценке «Ну что я вам говорил. Почему не послушались? Ведь теперь приходится начинать с самого начала?» не было бы злорадства. Было бы желание осмыслить происшедшее и высказать совет, как двигаться дальше в цивилизованном направлении.

По-видимому, он обратил бы внимание на два существенных фактора, которые волновали его весь период Февральского процесса. Первое: надо развивать демократию - эту основу цивилизованного развития. И второе: следует понимать, что сам характер общества с рыночной экономикой и частной собственностью предполагает различные интересы социальных групп, прямо или косвенно участвующих в производственном процессе. Следовательно, необходимо выстраивание между ними консенсусных отношений, зафиксированных в законе.

Призывал бы Георгий Валентинович к тому, чтобы общество двигалось в сторону социализма? По всей видимости, он принял бы во внимание отрицательные итоги социалистического эксперимента в России и практику европейских социал-демократов, которые, оставаясь на позициях социальной справедливости и опираясь на нравственные ценности (свобода, справедливость, солидарность), двигались и продолжают двигаться в сторону общества социальной демократии.

Отдаю себе отчет в том, что не совсем исторически корректно домысливать за тех, кого давно уже нет и кто по этой причине не может ни согласиться, ни возразить. Единственное оправдание такой попытки - стремление оставаться в рамках логики размышлений Плеханова, которые он на протяжении нескольких месяцев -с апреля по октябрь 1917 г. - с упорством опытного педагога пытался внушать российскому обществу.

Для меня же самого при завершении работы над текстами Плеханова в связи с его юбилейной датой остается открытым вопрос, на который я хотел бы получить ответ. Были ли попытки Плеханова приостановить российское общество от сползания в большевистскую смуту оправданными или же российское общест-

во в начале Февраля 1917 г. представляло собой, как я уже писал выше, расплавленную магму, растекавшуюся по российским пространствам с неумолимой логикой, выжигая все на своем пути? Этот образ продолжает сохраняться в моем воображении. Столетия социальной униженности, закрепощенности, рабства и холуйства дали о себе знать, и этому неосознанному процессу протеста, охватившему беднейшие слои населения, смогли дать желаемое в их понимании направление большевики с предельно понятными словами: мир - народам, земля - крестьянам, фабрики - рабочим. Опираясь на чаяния самой униженной части российского населения, большевики смогли взять власть, продержаться у власти и затем пытаться строить новое общество, положив на это миллионы людей - и своих противников, и своих сторонников.

Повторяю: ясного ответа на этот вопрос у меня так и не сложилось. Сложилось другое: более тесное знакомство с личностью человека, отдавшего себя целиком служению народу, так как он это понимал, с одним из самых образованных людей России своего времени, с человеком, для которого политика и нравственность были неразделимы друг от друга. И все это он выразил в период Февральского процесса, который был для него тем самым «моментом истины», к которому он шел всю свою жизнь.

ПОСЛЕСЛОВИЕ. УРОКИ ФЕВРАЛЯ

Ну а тем, кто хотел бы поглубже уяснить для себя суть Февральского процесса, хотел бы напомнить следующее. Выстрелами в тех, кто поддерживал Учредительное собрание, его демократически настроенных депутатов, и была поставлена последняя, заметим, кровавая точка в почти девятимесячном порыве российского общества жить в условиях демократии.

Мы знаем, что этот период различные историки, а также политики оценивают по-разному. Большинство склоняется к тому, что это был лишь промежуточный этап, начало того пути, по которому, если опять же вспомнить образное сравнение А.И. Солженицына, покатилось «красное колесо» (27).

Но что думали об этом позднее сами участники Февральского процесса и прежде всего его главное действующее лицо Александр Федорович Керенский? В своей «Истории России», которая была опубликована у нас в 1996 г. с машинописной рукописи, хра-88

нящейся в Техасском университете (США), и с разрешения семьи Керенского, он подробно касается этого сюжета (27).

Вот одна из оценок А.Ф. Керенского: «В волостях, уездах, губерниях - всюду в земельных комитетах шла напряженная, кипучая работа. Осенью, ко времени созыва Учредительного собрания, правительство явилось бы с готовым проектом, и с весны 1918 г. вся земля оказалась бы во владении работающих» (28, с. 204). Керенский обращал внимание на еще одну особенность Февральского процесса: установление в России политической демократии оказалось одновременно торжеством демократии социальной. Керенский привел такие факты: «Несмотря на войну, министр торговли А.И. Коновалов сразу же ввел на казенных заводах восьмичасовой рабочий день. По почину правительства восьмичасовой рабочий день стал правилом всей частной промышленности. Были введены примирительные камеры, фабрично-заводские комитеты, профессиональные союзы получили широкие права и т.д. Главное - во всей своей деятельности Временное правительство исходило из убеждения, что организованный труд должен быть признан самостоятельным в хозяйственной жизни страны. Великая французская революция 1789 г. вынесла на авансцену третье сословие - буржуазию. Во время величайшего социального переворота в России родилось, как самостоятельная политическая и социальная сила, четвертое сословие - сословие Труда» (28, с. 404).

Заметим, эти обобщения делает человек, которого советская пропаганда десятилетиями изображала как хвастливого, пустого болтуна, позера, трусливо покинувшего свой пост в дни Октябрьского переворота, переодевшись в женское платье.

Что было сделано еще? Были установлены полная независимость суда и несменяемость судей. Все особые суды были уничтожены. Все уголовные и политические преступления были переданы в ведение присяжных. Все религиозные, национальные, сословные ограничения были отменены.

Что существенно и о чем предпочитают помалкивать отцы современной Православной церкви? Была восстановлена полная независимость Православной церкви: в августе 1917 г. был созван Собор, восстановивший патриаршество, которое было отменено при Петре I. А ведь тем самым церковь на два с лишним столетия фактически превратилась в ведомство, которым руководило правительственное учреждение - Святейший Синод.

Женщины получили все политические и гражданские права. Был выработан избирательный закон в Учредительное собрание на основе всеобщего прямого, равного, тайного и пропорционального представительства. На таких же основах было преобразовано городское и земское самоуправление. Был издан закон о кооперативах, который предоставил кооперативному движению права в хозяйственной жизни. Закон о профессиональных рабочих союзах был выработан с участием рабочего представительства. Керенский ссылается на Ленина, который дважды - по приезде в Петроград и накануне Октябрьского переворота - признавал, что Россия является «самой свободной страной в мире», где «отсутствует насилие над массами».

Керенский особо подчеркивал, что свободная Россия не была, как он пишет, «централистическим государством». Временное правительство провозгласило независимость Польши и восстановило полную автономию Финляндии, отложив только формальное провозглашение ее независимости до Учредительного собрания. Была учреждена комиссия, которая должна была подготовить законы для переустройства России на федеративных началах.

Керенский выделил еще одну особенность деятельности Временного правительства. Оно «целиком выполнило свой долг: после падения монархии в кратчайший срок весь государственный, административный и социальный аппарат государства был перестроен на твердых началах демократии» (28, с. 406).

Все это было осуществлено за неполных девять месяцев и в условиях продолжающейся войны. Конечно, Керенский во всем этом процессе был, как говорится, «лицом пристрастным», и его оценки носят субъективный характер. Но при всех обстоятельствах заслуживают огромного уважения и благодарности люди, которые на огромных пространствах России разрабатывали все эти законы, обсуждали во всевозможных комитетах, пытались претворить их в жизнь. Достаточно сопоставить сделанное в период Февральского процесса и осуществляемое с августа 1991 г. и по начало 2007 г., т.е. в течение 16 лет, чтобы оценить дела участников Февраля. Уверен: российское общество еще вернется к осмыслению этого периода в отечественной истории и сполна воздаст должное его участникам, среди которых одним из генераторов идей демократического консенсуса различных политических сил был Георгий Валентинович Плеханов.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ПРИМЕЧАНИЯ

1. Плеханов Г.В. Сочинения: В 24 т. / Ин-т К. Маркса и Ф. Энгельса; Под ред. и с предисл. Д. Рязанова. - М.; Л., 1923-1927. -(Библиотека научного социализма).

2. Плеханов Г.В. Избранные философские произведения: В 5 т. / Редкол. М.Т. Иовчук и др. - М.: Госполитиздат, 1956-1958.

3. Плеханов Г.В. Литературное наследие Г.В. Плеханова: В 8 сб. / Под ред. А.В. Луначарского и др. - М., 1934-1940.

4. Философско-литературное наследие В. Плеханова: В 3 т. / Ин-т философии РАН, Гос. публ. б-ка им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (Дом Плеханова); Ред. кол. М.Т. Иовчук (гл. ред.) и др. -М.: Наука, 1973-1974.

5. Плеханов Г.В. Год на Родине: Полное собрание статей и речей, 1917-1918 гг.: В 2 т. - Paris: Povolozky, 1921.

6. Тютюкин С.В. Г.В. Плеханов: Судьба русского марксиста / Ин-т рос. истории РАН. - М., РОССПЭН, 1997. - 376 с.

7. Бэрон С.Х. Г.В. Плеханов - основоположник русского марксизма: Пер. с англ. / Рос. нац. б-ка Дом Плеханова; Науч. ред. Т.И. Филимонова. - СПб., 1998. - 494 с.

8. Чернышевский Н.Г. Что делать? Из рассказов о новых людях: Роман. - Ленинград: Худ. л-ра, 1974. - 492 с.

9. Трифонов Ю. Нетерпение: Повесть об Андрее Желябове. - М.: Политиздат, 1973. - 527 с.

10. Плеханов Г.В. Год на Родине: Полное собрание статей и речей, 1917-1918 гг.: В 2 т. - Paris: Povolozky, 1921. - Т. 1.

11. Плеханов Г. В. Год на Родине: Полное собрание статей и речей, 1917-1918 гг.: В 2 т. - Paris: Povolozky, 1921. - Т. 2.

12. Иовчук М.Т., Курбатова И. Плеханов. - М.: Молодая гвардия, 1977. - (Жизнь замечательных людей. Сер. биогр.; Вып. 6 (569).

13. Герцен А.Л. О социализме. - М.: Наука, 1974. - 695 с. -(Предшественники научного социализма).

14. Bernstein E. Die Voraussetzungen des Sozialismus und die Aufgaben der Sozialdemokratie-8 Auflage. - Bonn: Dietz Verl., 1984. -235 S.

15. Плеханов Г.В. Сочинения. Т. 1-24. - М. - Пг., 19231927. - Т. 13. - С. 372.

16. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. - С. 25.

17. Шевырин В.М. Власть и общественные организации в России (1914-1917). - М.: ИНИОН РАН, 2003. - 151 с. Деятельность этих организаций обстоятельно рассмотрена в этой работе.

18. Урилов И.Х. Ю.О. Мартов: политик и историк. - М.: Наука, 1997. - 471 с.

19. Зуев М.Н. История России: Учеб. пособие для школьников старших классов и абитуриентов. - М.: Новая волна, 2002. -Кн. 2. - 608 с.

20. Подробнее см.: Поттхофф Х., Миллер С. Краткая история СДПГ, 1848-2002. - М.: Памятники исторической мысли, 2003. - 560 с.

21. Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары: Пер. с англ. - М.: Республика, 1993. - 384 с.

22. Fischer Fr. Griff nach der Weltmacht. - Düsseldorf, 1991. -S. 176.

23. Павлов Н.В. Современная Германия: Учеб. пособие по страноведению. - М.: Высшая школа, 2005. - 567 с.

24. Тютюкин С.В. «Мягкие марксисты» // История политических партий в России / Под ред. А.И. Зевелева. - М.: Высш. шк., 1994. - 447 с.

25. См.: Шевырин В.М. Февральская буржуазно-демократическая революция в России. (Советская историография 70-80-х годов): Научно-аналитический обзор. - М.: ИНИОН РАН, 1987. -С. 5.

В.М. Шевырин в 1987 г. опубликовал аналитический обзор, в котором рассмотрел работы советских ученых, посвященные Февралю 1917 г. и вышедшие в 70-80-е годы. Авторы этих работ все без исключения исходят из ленинских оценок происходившего в 1917 г. в России и даже не ставят под сомнение, что это была «буржуазно-демократическая революция». Но примечательно, что сам автор начинает свой анализ с констатации, что это была «первая победоносная народная революция эпохи империализма».

26. Игрицкая М.Р. Образование Российской Республики (февраль 1917 г. - январь 1918 г.): Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. - М., 2001. - С. 23.

Сдвиг в сторону более объективного осмысления Февральской революции я обнаружил в кандидатской диссертации М.Р. Игрицкой «Образование Российской Республики (февраль 1917 г. -январь 1918 г.)», вынесенной на защиту в 2001 г. Один из ее выво-92

дов: «Разгон Учредительного собрания, избранного на самой широкой в мире основе народного представительства, 5 января 1918 г., провозгласившего страну Российской Демократической Федеративной республикой, явился концом для республиканского демократического строя России».

27. См.: Солженицын А.И. Красное колесо: Повествование в отмеренных сроках. - Вермонт; Париж: Ушса-рге88, 1986.

28. Керенский А. Ф. История России. - Иркутск, 1996.

Б.С. ОРЛОВ

ГЕОРГИЙ ПЛЕХАНОВ И ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 года

Специализированная информация

Гигиеническое заключение № 77.99.6.953.П.5008.8.99 от 23.08.1999 г.

Подписано к печати 29/I - 2007 г. Формат 60х84/16 Бум. офсетная № 1. Печать офсетная Свободная цена Усл. печ. л. 6,0 Уч.-изд. л. 4,25 Тираж 300 экз. Заказ № 13

Институт научной информации по общественным наукам РАН,

Нахимовский проспект, д. 51/21 Москва, В-418, ГСП-7, 117997. Отдел маркетинга и распространения информационных изданий Тел. / Факс: (095) 120-4514 E-mail: market @INION.ru

Отпечатано в типографии ИНИОН РАН Нахимовский проспект, д. 51/21 Москва, В-418, ГСП-7, 117997 042(02)9