CC BY
70
А.В. Сергеев
Георг Брандес и «литература прорыва»
В настоящей статье рассматривается роль Г.Брандеса в создании культурного движения «Современный прорыв», направленного на создание литературы, обсуждающей самые острые проблемы современности, и влияние критика на скандинавских писателей - участников движения (Й.П.Якобсен, Б.Бьёрнсон, Х.Ибсен, А.Стриндберг), благодаря которым литература Скандинавии последней трети XIX в. пережила мощный подъем и сумела выйти на передовые позиции в Европе.
Ключевые слова: культурное движение, проблемы современности, участники движения, пережила подъем.
In the present article G. Brandes's role is considered in the creation of the cultural movement "The Modern Breakthrough". Its focus was on creating literature touching the most burning issues of the present. It also examines the influence of the critic on Scandinavian writers - participants in the movement (J.P. Jacobsen, B. Bjornson, H. Ibsen, A. Strindberg) thanks to whom the literature of Scandinavia of the last third of the XIX century experienced a powerful rise and managed to come to advanced positions in Europe.
Key words: the cultural movement, present problems, participants of the movement, to experience a rise.
С именем Георга Брандеса (1842-1927) связан один из самых плодотворных периодов в развитии литературы и искусства в скандинавских странах. В начале 1870-х гг. выдающемуся датскому критику и публицисту удалось объединить лучшие силы творческой интеллигенции в Дании, Норвегии и Швеции для решения актуальных проблем национального и культурного развития. Движение идейных сторонников Брандеса получило название «Современный прорыв» (Det modeme gennem-brud), а литературное творчество участников этого движения - «литература прорыва». Идейно-эстетическая программа Г. Брандеса, направленная на создание литературы, обсуждающей наиболее острые проблемы современности, воплотилась в творчестве Й. П. Якобсена, Х. Ибсена, Б. Бьёрнсона, А. Стриндберга и других скандинавских авторов.
В художественных произведениях участников «Современного прорыва», созданных в период общественно-культурного подъема 1870-1880-х годов, можно выявить общие черты, которые характериуют особенности этого движения в целом. Они связаны главным образом со стремлением
провести переоценку ценностей в самых разных областях общественной жизни. «В наших душах царило ликование. Мы верили, что все задачи будут разрешены и цепи падут. Мы надеялись, что возникнет республика, что религии наступит конец, и освобожденное человечество испытает блаженство» [Jorgensen, 1916: 125], - писал датский поэт и литературный критик Й. Йоргенсен, вдохновлявшийся бунтом художнического «я» против существующего порядка, индивида - против общества, поэзии - против филистерства. Бурный энтузиазм Йоргенсена питали слова А. Стрин-дберга, с которыми он, вернувшись в 1884 г. на родину, обратился к встречавшим его на стокгольмском вокзале: «Когда я уезжал, в Швеции было едва можно дышать. Меня радует, что теперь мы все можем вздохнуть полной грудью» [Jorgensen, 1916: 125]. Для молодого поэта, как и для прославленного шведского писателя, глубоко презиравшего мир буржуа, филистеров и клерикалов, провозглашенное Г. Брандесом требование «ставить проблемы на обсуждение» казалось насущным велением времени. Идеалы свободы, вера в социальный и духовный прогресс, отказ от религиозного мировоззрения и буржуазной морали воодушевляли многих.
На участников «прорыва» заметное влияние оказали идеи философского позитивизма (О. Конт, И. Тэн, Ст. Милль, позднее Г. Спенсер), открывшие им естественно-научную картину мира. Свою роль сыграли традиции французского Просвещения, дух и идеалы которого в скандинавских странах царили всю первую треть XIX в. Окружающий мир мог быть изменен воздействием человеческого разума. В результате должно было возникнуть общество, в котором гарантированы все условия гармонического развития личности. В критике религии их вдохновляла философская мысль немецких философов гегелевской школы, в первую очередь Л. Фейербаха, который, по словам Брандеса, «изучил природу возникновения религиозных представления, начал решительное сражение в области критики религии и вышел из него победителем» [Brandes, 1903: 413].
Под влиянием Фейербаха формировались атеистические убеждения самого Брандеса, с особой силой отразившиеся в его основном труде «Главные течения европейской литературы XIX в.» (1872-1890), где религиозное мировоззрение и теологическое объяснение мира представлены как темная враждебная сила, подрывающая веру в разум и духовный прогресс. «Все сильнее и сильнее возрастает преклонение перед откровением религии и моралью отречения. Все наперебой друг перед другом
создают идеалы, с высоты которых действительность видится словно какой-то отдаленный черный пункт» [Брандес, 1907: 21]. Поэтому первоочередная задача скандинавских писателей заключалась в том, «чтобы с помощью прогрессивных идей изменить общественное сознание и остановить реакцию там, где этого требуют исторический прогресс» [Брандес, 1907: 23]. Им надлежало покончить с романтическим идеализированием жизни, сосредоточившись на изображении ее реальных проблем.
Для Й. П. Якобсена (1847-1885) формирование естественно-научного мировоззрения во многом явилось результатом его собственного внутреннего развития. Занятия биологией в Копенгагенском университете послужили для него предпосылкой изучения теории Дарвина, труды которого («О происхождении видов» и «Происхождение человека») в начале 1870-х гг. Якобсен перевел на датский язык и опубликовал в журнале Г. и Э. Брандесов «Девятнадцатый век». Другим источником его научных взглядов стали сочинения Фейербаха. Дарвинистское преклонение перед закономерностями развития живой природы Якобсен дополнил фейерба-ховским атеизмом. «В христианстве, на мой взгляд, слишком много противоречащего законам природы. Я предпочитаю относиться к нему как к своего рода мифологии» ^ащетр, 1971: 60].
На фоне интенсивных занятий естественными науками у Якобсена выработалось особое отношение к художественному творчеству. Его увлекала идея создания литературы, которая, подобно науке, могла бы дать ответ на все волнующие человека вопросы. «Бывают моменты, когда мне кажется, будто изучение природы - мое призвание, но иногда я думаю, что должен посвятить себя литературе. Если бы я только мог выразить вечные законы природы, ее чудеса и загадки на языке поэзии, то, почти убежден, мне удалось создать бы нечто новое, выходящее за рамки обыкновенного» ^а^етр, 1971: 61].
Дружба с Г. и Э. Брандесами имела исключительно важное значение для формирования эстетических взглядов Якобсена. Его увлекала идея создания литературы на основе научного подхода к явлениям действительности и - одновременно - защищающей право личности реализовать заложенный в ней возможности. Как и для Г. Брандеса, материалом творчества должна была служить «вся реальность бытия», исключающая трансцендентальные сверхчувственные формы. «Писателю следует руководствоваться знанием законов природы в самом широком смысле этого слова и не переступать грань, отделяющую точное знание от всевозможных догадок и гаданий» [Jacobsen, 1968: 128].
В то же время, воспринимая человека как часть «всеобщей природы», Якобсен ставил своей задачей показать, как проявляется в нем духовное начало.
Новеллу Якобсена «Могенс» (1876) принято считать художественным манифестом «литературы прорыва». В герое новеллы, на первый взгляд, много общего с персонажами романтической литературы. Однако его отношение к природе в корне отлично от ее восприятия писателями-романтиками. Могенс не признает ничего таинственного и сверхъестественного, якобы скрытого в ней. И если природа лишена божественного начала, значит, нет оснований верить и во всемогущего Создателя.
Современников «Могенс» покорил прежде всего совершенством формы, красочностью колорита, изяществом и лиричностью поэтического стиля. Все это, безусловно, свидетельствовало о незаурядном таланте молодого писателя. Но еще важнее оказались новизна и оригинальность воззрений Якобсена. «Могенс» - это гимн человеку, решающему проблему обретения самого себя, своей человеческой сущности не в иллюзорном мире мечты, а в реальной действительности.
В романе «Фру Мария Груббе» (1876) идейным стержнем произведения вновь становится образ незаурядной и цельной натуры, для которой борьба за свое право на счастье, понимаемое как возможность реализовать лучшие свои качества, составляет цель и смысл всей ее жизни.
К образу Марии Груббе, заметной исторической фигуры XVII в., обращались многие датские авторы. Ее загадку попытался разрешить еще Людвиг Хольберг, которого глубоко заинтересовал вопрос: что заставило супругу внебрачного сына датского короля Фредерика III увлечься человеком низкого сословия? В начале XIX в. история Марии Груббе легла в основу рассказа С.С. Бликера «Дневник сельского понаморя» (1824), который изобразил ее под именем Софии и перенес действие из XVII в ХУШ в. Судьба Марии Груббе волновала и X. К. Андерсена, изобразившего ее в истории «Предки птичницы Греты». Наиболее близкой Якобсе-ну по духу оказалась андерсеновская Мария Груббе - личность сильная и свободная. Однако религиозная идея бренности земной жизни и вечности жизни небесной, воплощенная Андерсеном в этой истории, поддержки у Якобсена не получила. Его Мария - человек верующий, однако в ней нет христианского смирения, и она не раскаивается в совершенных в прошлом ошибках. Она жила так, как ей подсказывала совесть, «веруя, по разумению своему, что живет праведно, не надеясь на загробное воздаяние и не молясь о нем». Религиозные представления отступают в тень
перед мудростью, которую «старая нищая паромщица» усвоила из своего опыта: «Я думаю, каждый человек проживает свою жизнь и умирает своей смертью».
Эта мысль с особой силой выражена в романе «Нильс Люне» (1880), герой которого решает для себя мучительную проблему - он отказывается от религиозного мировоззрения. В основу проблематики романа были положены острые дебаты по религиозным вопросам, разгоревшиеся в Дании в середине 1860-х гг. между епископом Мартенсеном, с одной стороны, и университетскими профессорами Р. Ниельсеном и Х. Брёхне-ром - с другой. В этих дебатах активно участвовал и Г Брандес, опиравшийся в своих аргументах, как и его учитель Брёхнер, на философию Фейербаха. Фейербаховский взгляд на религию как проявление «бессознательного самосознания» человека нашел свое отражение и на страницах романа Якобсена.
Действие романа «Нильса Люне» охватывает период с 1830-х по 1860-е гг. Якобсен обращается в нем к традиционной жанровой структуре «романа воспитания», прослеживая, как и в «Фру Марии Груббе», процесс духовной эволюции героя от его юных лет до последних дней жизни (герой гибнет в датско-прусской войне 1864 года). Однако, в отличие от объективной по стилю повествования исторической хроники, в «Нильсе Люне» максимально усилено лирическое звучание, а основной конфликт перенесен в душу и сознание героя и является ключом к самовыражению его личности. Субъективное личностное начало играет в романе доминирующую роль. Сам Якобсен в письме Ф. В. Мёллеру в 1881 г. характеризует содержание романа как «лирическое выражение мировоззрения героя» [Jacobsen, 1970: 19].
История духовных исканий Нильса Люне - это упорная борьба с романтической мечтательностью, с иллюзорной верой в потустороннее за обретение своего истинного «я». Жестокая реальность жизни впервые открывается маленькому Нильсу в тот момент, когда умирает от туберкулеза его молодая и красивая тетя Эделе, а его страстные мольбы к Богу «сотворить чудо и не забирать у них ее» остаются без ответа. Потрясенный Нильс отворачивается от Бога, «вырывает его из своего сердца». Но этот бунт еще не означает прощания героя со «сказочной» верой во «всемогущего Вседержителя, у которого всегда наготове чудо». Он только подтачивает устои его религиозных представлений.
Нильс всерьез заявляет о своем атеизме в студенческие годы, когда усваивает «новые идеи» времени. В духе фейербаховского материализма
он доказывает своему приятелю, доктору Йеррилю, преимущество нового, научного мировоззрения перед старым, религиозным: «...в тот день, когда человечество, ликуя, возгласит: "Бога нет!" - в тот день, словно по волшебству, родятся новая земля и новое небо!.. И как обогатится жизнь, когда все вместится в ней, а не будет оставаться вовне. Поток любви, сейчас восходящий к Богу, вернется на землю, когда опустеет небо, и нежно прольется на все те людские особенности и черты, какими мы изукрасили Бога, чтобы сделать его достойным поклонения». Доктор Йерриль тоже атеист, но он лучше, чем Нильс, разбирается в людях и поэтому скептически относится к его словам: «Вера в карающего, правящего Творца -последняя великая иллюзия человечества, и что, как оно ее утратит? Положим, оно станет умней; но богаче ли, счастливей?»
Весь ход событий в романе подтверждает обоснованность сомнений доктора Йерриля. Процесс расставания со старым, религиозным мировоззрением и замена его новым, атеистическим необычайно сложен. Он требует от героя подлинного мужества, полной мобилизации всех душевных сил. В несчастьях, выпадающих на его долю, полагаться только на себя, на свои силы Нильсу намного труднее, чем надеяться на «покровительство небес». Нильс признается своей юной жене Герде в том, «как мучительно тяжела и безотрадна правда атеизма в горький час в сравнение со светозарным сном о Вечном отце, которому дано разрешать все сомнения». И когда Герду поражает смертельная болезнь, а следом за ней уходит из жизни их единственный сын, Нильс ощущает, что ноша атеизма слишком тяжела, и у него нет сил ее нести. В отчаянии Нильс на коленях молит Бога о помощи, «только Его есть сила вовеки».
Однако точку в споре Нильса с доктором Йеррилем ставит финальная сцена романа. Тяжело раненный в грудь Нильс в лазарете вновь встречается с доктором Йеррилем и, умирая, отказывается от присутствия священника. Последнее испытание он выдерживает без колебаний. «Умирая трудной смертью», он «бредил о доспехах и о том, что умрет стоя».
Г. Брандес не был удовлетворен «Нильсом Люне», поскольку ему показалось, что Якобсен мог бы более последовательно отстаивать в нем атеистическое мировоззрение. Но, стремясь к безусловной правдивости изображения, Якобсен поставил для себя иную задачу - показать, что «жить по законам самой жизни», не питая пустых иллюзий, - трудный личный выбор, требующий огромного напряжения сил. «Твердость души и та дорогая цена, которую надо за нее заплатить, - вот в каком направлении повертывается в романе Якобсена проблема отказа от религи-
озного мировоззрения и создания мировоззрения нового, чисто человеческого» [Адмони, 1994: 233]1.
Еще более настороженно Г. Брандес отнесся поначалу к творчеству Ибсена. Именно этим была обусловлена его не слишком высокая оценка ибсеновского «Бранда», действующие лица которого, по словам критика, не всегда художественно убедительны. Все дело в том, что «основные персонажи пьесы - суть воплощенные понятия, <...> его образы никак не хотят принять всесторонний, жизненный характер». Отсюда и «тянется нить к склонности Ибсена к изображению отвлеченному и символическому» [Брандес, 1906: 41].
Ибсен не стал вступать в полемику, сославшись на то, что он, очевидно, и в самом деле не усвоил принципы «современного научного мировоззрения», хотя и заметил по этому поводу: «Чего нам, профанам, не хватает как знания, имеется у нас, я думаю, до известной степени в виде инстинкта и догадки. И задача поэта ведь, в сущности, в том, чтобы видеть, а не в том, чтобы рассуждать; во всяком случае, для себя лично я в рефлексии вижу опасность.» [Ибсен, 1958: 695].
Впоследствии, анализируя драмы Ибсена о современности, Брандес изменил свою точку зрения, высоко оценив творческую деятельность драматурга как выразителя нового мировоззрения. «Ибсен не только всецело проникся идеями своего времени, но и придал им более грандиозный характер» [Брандес, 1906: 117].
Эти слова очень важны, в частности, для понимания того, как под влиянием Брандеса формировалось отношение Ибсена к религии. Представленный в «Бранде» абстрактный идеал долга постепенно трансформировался у Ибсена в конкретную общественно значимую цель. Этот процесс начался уже во время работы над «Кесарем и Галилеянином» (1873), где император Юлиан мечтает о более свободной и прекрасной жизни без Христа. Христианское учение не отвечает требованием людей, которые находятся за пределами тьмы катакомб. В этой лишенной солнца атмосфере в Юлиане просыпается жажда свободы и радости. «Наверх, к свету дня! Перед нами открыты все пути!» - восклицает герой в конце первой части драмы.
1 По мнению В. Г. Адмони, представленный в романе подход к смене религиозного мировоззрения атеистическим, предъявляющий огромные требования к человеку, ставит датского писателя в один ряд с классиками мировой литературы Ибсеном и Достоевским.
Отсюда прямой путь к «Столпам общества» (1877) с звучащим в них призывом к лучшему будущему. И хотя Ибсен не возлагает на церковь ответственности за ложь, которая царит в мире, он все же считает, что она вносит свой вклад в распространение этой лжи. Ложью и лицемерием пропитана атмосфера в кружке адъюнкта Рёрлунда «для спасении морально павших», от которого, по словам Лоны Xессель, «несет гнилью, словно от савана». Призывая поддерживать «чистоту общественных нравов», адъюнкт Рёрлунд сам служит воплощением лживой морали. Вступая в конфронтацию с общественной средой, Лона Xессель произносит: «Вы сидите в потемках... Уж не умер ли кто?» И на вопрос адъюнкта: «... что вы собираетесь делать в нашем кружке?» - отвечает: «Собираюсь проветрить его, господин пастор».
В «Кукольном доме» (1879) религиозная мораль снова оказывается объектом критики. Когда Нора собирается покинуть дом Xельмера, он, чтобы удержать жену, апеллирует к «священным обязанностям». Но это не убеждает Нору, поскольку ей уже ясно, что у нее есть долг прежде всего по отношению к самой себе. «Я думаю, что прежде всего я человек», - произносит она и объясняет, как она относится к религии. «Я знаю это лишь со слов пастора Xансена, у которого готовилась к конфирмации. Он говорит, что религия то-то и то-то. Когда я высвобожусь из всех этих пут, останусь одна, я разберусь и в этом. Я хочу проверить, правду ли говорил пастор Xансен, или, по крайней мере, может ли это быть правдой для меня». Точка зрения Норы совсем иная, чем у Xельмера.
Лона Xессель, проветривающая помещение после адъюнкта Рёрлунда, и Нора Xельмер, желающая проверить правоту священника Xансена, олицетворяют тот процесс радикализации взглядов, который произошел у Ибсена в конце 1870-х годов. В письме профессору эстетики Лоренсу Дитриксону 19 декабря 1879 г. Ибсен писал: «Нам прежде всего надо рубить сплеча и основательно искоренить все это мрачное средневековое монашеское миросозерцание, которое сковывает души и притупляет умы» [Ибсен, 1958: 709].
В «Привидениях», написанных в 1881 г., Ибсен еще сильнее заостряет конфликт, представленный в двух предшествующих драмах. Постепенное разоблачение лжи пастора Мандерса и изображение действительного характера дома Освальда становится основным мотивом этой драмы. Юной девушкой фру Альвинг вышла замуж за веселого лейтенанта, а он оказался развратником. Фру Альвинг хотела бежать из дома, но пастор Мандерс убедил ее остаться и нести тот крест, который «на нее возложила
Высшая Воля». «Я был только ничтожным орудием в руках Всевышнего», - оправдывается он. Однако преступление, которое с благословления церкви совершила фру Альвинг, не расторгнув этот брак, требует своего отмщения. Оно вплетается в символику драмы. Приют «в память капитана Альвинга» сгорает, и болезнь, унаследованная от распутного отца, поражает Освальда. События развиваются трагически. Наблюдая разразившуюся катастрофу, пастор растерянно восклицает: «Ах, этот мятежный дух, эти требования счастья здесь, на земле! Да какое право мы, люди, имеем на счастье? Нет, фру Альвинг, мы обязаны исполнять свой долг». Требование исполнения долга и морализаторство - вот главные виновники ужасной судьбы героини. Счастью, которого фру Альвинг желала для сына, и тому, что он сам испытал за границей, нет места среди людей, живущих представлениями прошлого. «Здесь учат людей смотреть на труд как на проклятие, наказание за грехи, а на жизнь - как на юдоль скорби, от которой чем скорей, тем лучше избавиться», - жалуется Освальд. «Меня с детства учили исполнению долга, обязанностей и тому подобному, и я долго оставалась под влиянием этого учения...», - вторит сыну фру Аль-винг.
Если Ибсен никогда не выражал своего мнения прямо, предпочитая скрываться за высказываниями персонажей пьесы, - «Вопрос, а не ответ мое призванье» (jeg sporger helst; mit kald er ej at svare), - подчеркивал норвежский драматург в своем знаменитом письме в стихах к Г. Брандесу [Ибсен, 1958: 585], - то Бьёрнсон (1832-1910) заявлял о своей позиции открыто. Он сознательно стремился быть агитатором. Вступая в литературу, Бьёрнсон, сын пастора, находился под влиянием христианских представлений, однако вскоре удалился от ортодоксальной веры. Новые взгляды Бьёрнсона нашли отражение в его творчестве 1870-1880-х гг. Мысль о том, что церковь и священнослужители защищают консервативные взгляды, звучит в «Короле» (1877), а затем в «Новой системе» (1879) и «Леонарде» (1879). Представители церкви изображаются в них исполненными страха перед всем новым. В драме «Свыше наших сил» (ч. 1, 1883) пастор Санг, охваченный религиозным экстазом, исповедует любовь к ближнему и жертвенность ради высших целей. Все это для того, чтобы быть достойным самого главного в своей вере - вере в чудо. Благодаря той силе, которую он излучает, он может преодолеть нужду и болезнь. В драме мы видим его в тот момент, когда он готов совершить высший подвиг - излечить парализованную жену. Но когда наступает момент свершения чуда, она умирает у него на руках, и сам он падает на
землю, сраженный сердечным ударом. Вера, которую исповедует Санг, требует от него невозможного. Она не может превзойти ограничения, наложенные на человека природой. Поэтому умирает и он сам, и его горячо любимая жена. Требования христианской веры к человеку лежат за пределами человеческих возможностей, они «свыше наших сил».
Бьёрнсон верил в силу добра и в обязанности каждого вершить свою собственную судьбу. Современный человек ответственен за самого себя и поступает в соответствии с требованиями прогресса и интересов общества. Наука, знание, солидарность должны заменить догмы и моральные заповеди. Этими мыслями пронизаны романы «Флаги над городом и гаванью» (1884, на русском языке издан в 1891 г. под названием «Новые веяния») и «На путях Божьих» (1889). В них выражена надежда на то, что просвещение и созидательный труд во благо всех откроют перспективы более гармоничного и справедливого устройства общества. Свой творческий путь Бьёрнсон заканчивал на оптимистической ноте. Его последняя пьеса «Когда цветет молодой виноград», которую он написал за год до смерти, в 1909 г., - это ликующий гимн молодости, любви, верности.
Идеями «прорыва» было пронизано творчество Стриндберга (18491912) 1870-х - конца 1880-х гг. Изучение работ Г. Брандеса помогло ему сформулировать свои собственные художнические задачи. Согласно автобиографическому роману «Сын служанки» (1886-1887), литература для Стриндберга - это «выражение деятельности человеческого духа» и одновременно «свидетельство о частной, внутренней истории данной эпохи». У современного писателя есть своя особая миссия - «распространять прогрессивные идеи и бороться с идеями реакционными», и он призван неукоснительно ее исполнять; писатель не вправе «оставаться марионеткой, равнодушной к своему времени», а должен «оставить свои грезы и вернуться к реальности, к современной действительности».
Героем первого заметного произведения Стриндберга, исторической драмы «Местер Улоф» (первый вариант - 1872, второй - 1875, третий, стихотворный - 1879) становится шведский монах XVI Улоф Педерсен, прототипом для которого послужил ученик М. Лютера, виднейший деятель шведской Реформации Олаус Петри (1493-1552). В этот образ, по признанию писателя, он вложил много личного. Улоф - бунтарь и человеколюбец, мятежник и мечтатель, одержимый идеей реформировать общество. Он хочет повести дело Реформации дальше, чем того хочет король, добиться осуществления принципов свободы и равенства.
Стриндберг обращается к историческим событиям XVI не только для того, чтобы исследовать прошлое, но и чтобы дать анализ современной действительности. Это сообщает его пьесе острый социальный смысл. Писатель проводит внутреннюю аналогию между событиями Крестьянской войны и шведской Реформации, с одной стороны, и Парижской Коммуны - с другой. Причины исторического конфликта он видит в непримиримой борьбе между носителями духовного прогресса и представителями политической реакции. Он призывает современников стать «реалистами», твердо стоящими на почве действительной жизни и сочувствующими прогрессивному развитию общества.
В романе «Красная комната» (1879) Стриндберг ставит перед собой задачу дать «резюме истории нашего времени», подвести итоги общественного развития Швеции за последние десятилетия и показать истинную суть «высших классов». Герой романа Арвид Фальк испытывает отвращение к обществу, «основанному не на свободном соглашении, а на хитросплетениях лжи». Он уходит с государственной службы, чтобы не быть вместе «с беспринципными и беззастенчивыми людьми», которые «присвоили себе всю власть в стране». Образ Арвида Фалька в романе приобретает обобщающее значение. В его уста писатель вкладывает самые резкие суждения о шведском обществе и институтах государственной власти. Объектом его сатиры становятся чиновничество, мир дельцов, парламент, пресса, церковь, литературные и научные круги. Автор беспощадно высмеивает «бессовестных, беззастенчивых "столпов общества"», живущих за счет народа и при этом называющих его сбродом. Не менее язвительна его критика и в адрес тех, которые, называя себя либералами, заявляют о своей верности идеалам правды и прогресса, а на самом деле являются отступниками и ренегатами.
Столь же сатирически остры произведения Стриндберга, написанные в пору скитаний по зарубежным странам - Швейцарии, Франции, Дании. В сборнике рассказов «Браки» (1-2, 1884-1885) писатель доводит до крайности свой взгляд на положение женщины в семье и обществе, приходит к выводу о якобы извечной борьбе, существующей между полами, сатирически осмеивает карикатурные формы феминистского движения («Кукольный дом», «Компенсация», «Невезение», «Естественные препятствия»). За непочтительное высказывание о таинстве причастия в рассказе «Награда за добродетель» его привлекают к суду по обвинению в богохульстве. В это время Стриндберг активно интересуется экономическими и философскими вопросами, изучает работы Ж.-Ж. Руссо, Ч. Дарвина,
Г. Спенсера, Дж. С. Милля, французских утопистов А. де Сен-Симона, Ш. Фурье, мечтает о революционном преобразовании общества. Особенно сильное впечатление производит на него роман Н. Г. Чернышевскеого «Что делать?». В рассказах сборника «Утопии в действительности» (1884-1885) Стриндберг вдохновляется борьбой со «старым» буржуазным миром и предлагает свой вариант социалистического общества будущего («Новь»). В рассказе «Возврат к прошлому» он с сочувствием изображает русского эмигранта-народника, живущего трудом своих рук. Рассказ заканчивается полными символического смысла словами: «Пусть пронесется лавина, иначе никогда не наступит весна».
«Сын служанки» - социальная сатира и авторская исповедь одновременно. Название романа служит маркером социальных различий, которые становятся организующим принципом повествования. Герой мечется между влечением к «высшему» (отцовскому) классу и чувством солидарности с «низшим» (материнским) классом. Семья, а затем школа в романе изображаются как тюрьма, где личность отупляют, низводят до «порядкового номера, колесика, гайки», подготавливая к интеграции в социальный «механизм». Стриндберг пишет о герое, которому дает свое второе, данное при крещении имя: «Юхану казалось, что первые школьные годы - это курс подготовки к аду, а не к жизни: что учителя поставлены не наказывать вас, а пытать, что вся жизнь ночью и днем давит на вас, как мучительный кошмар». Герой начинает испытывать ненависть и отвращение к обществу, и одновременно в нем формируется разочарование в религии. Смутное недовольство патриархальной церковностью в отцовском доме сменяется отрицанием религии как таковой в годы учебы в Упсале. Религия представляется Юхану явлением архаическим и не отвечающим требованиям времени. «В нашем мире жизнь существует лишь там, где есть эволюция; духовная неподвижность означает смерть духа; рецепты одной конкретной эпохи нельзя применить ко всем остальным». Высказывания подобного рода увенчиваются детальным анализом причин, побуждающих современного человека покончить с фантазиями о Боге.
«Сын служанки» Стриндберга стоит в одном ряду с «Нильсом Люне» Якобсена, «Привидениями» Ибсена, «Свыше наших сил» Бьёрнсона и другими выдающимися произведениями «литературы прорыва», вызванной к жизни во многом благодаря общественной и литературно-критической деятельности Г. Брандеса. Его идеи оказали большое влияние на целое поколение скандинавских писателей. Вряд ли будет также пре-
увеличением сказать, что именно благодаря Г. Брандесу литература скандинавских стран последней трети XIX в. пережила мощный подъем и сумела выйти на передовые позиции в Европе.
Список литературы
Адмони В. Г. Роман Йенсе Петера Якобсена «Нильс Люне» // Скандинавский сборник. Вып. XIV. Таллин, 1969. Брандес Г. Главные течения в литературе XIX в.: Введение // Брандес Г.
Собр. соч.: В 20 т. СПб., 1906-1914. Т. 5. 1907. Брандес Г. Главные течения в литературе XIX в.: Скандинавсая литература. Норвежские писатели // Брандес Г. Собр. соч.: В 20 т. СПб., 1906-1914. Т. 1. 1906. Ибсен Г. Письмо Г. Брандесу. 17 февраля 1871 г // Ибсен Г. Собр. соч.: В 4 т. М., 1958. Т. 4.
Ибсен Г. Письмо Лоренцу Дитриксону. Мюнхен, 19 декабря 1879 г. // Ибсен Г. Собр. соч.: В 4 т. М., 1958. Т. 4. Ибсен Г. Письмо в стихах к Г. Брандесу. 1875 г. // Ибсен Г. Собр. соч.: В 4 т. М., 1958. Т. 4.
Brandes G. Forklaring og Forsvar // Brandes G. Samlede skrifter, 1-18. Koben-
havn, 1899-1910. Bd. 13. 1903. Jacobsen J.P. It brev til Edvard Brandes 30. 12. 1879 // Breve fra J.P. Jacobsen
med et forord udgivne af Edvard Brandes. Kobenhavn, 1968. Jorgensen J. Mit livs legende. Forste bog. Den rode stjsrne. Kobenhavn, 1916. Jacobsen J.P. It brev til F.W.Moller 10. 11. 1881 // Omkring "Niels Lyhne". Ko-benhavn, 1970.
Stangerup H. Det moderne genembrud // Dansk litteratur historie. Bd. 3. Ko-benhavn, 1971.
Сведения об авторе: Сергеев Александр Васильевич, канд. филол. наук, доцент кафедры истории зарубежной литературы МГУ имени М.В.Ломоносова. E-mail: av-sergeev@mail.ru
