CC BY
6ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ АНТИТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В АФГАНИСТАНЕ
1. AYOOB M. South-west Asia after the Taliban // Survival. - L., 2002. -Vol. 44, N 1. - P. 51-68.
2. SAIKAL A. Afghanistan after the Loya Jirga // Ibid. - N 3. - P. 47-56.
3. STRACHOTA K. Afghanistan after September 11 // Pol. quart. of intern. айшгс. - Warsaw, 2002, - Vol. 11, N 1. - P. 163-174.
М. Аюб (Университет штата Мичиган, США) исходит из тезиса о попытках США в ходе войны против терроризма развязать узел исламского экстремизма, который многие годы был в центре пакистано-афганских отношений (1). Можно отметить два достижения на этом пути: упрочение правительства умеренного пуштуна Хамида Карзая в Афганистане и заявленное намерение пакистанского президента Первеза Мушаррафа уничтожить террористические группы на своей территории. Но угроза нестабильности сохраняется. Террористы из «Аль-Каиды», разгромленные в Афганистане, находят убежище в Пакистане под покровительством сходных пакистанских организаций фундаменталистов (например, «Джамаат-уль-Улема-и-Ислам»). Пуштунские племена в Северо-Западной пограничной провинции Пакистана сочувствуют и «Аль-Каиде», и «Талибану». Нападение на индийский парламент 13 декабря 2001 г. свидетельствует, что ряды пакистанских террористов пополнились боевиками, бежавшими из Афганистана.
Усилия Мушаррафа покончить с экстремистами, разумеется, заслуживают поддержки, но в долгосрочной перспективе автор видит американскими союзниками Индию и Иран, как бы невероятно ни казалось последнее: «США не должны пренебрегать стратегической закономерностью растущего совпадения интересов Вашингтона, Нью-Дели и Тегерана» (1, с. 52).
В Афганистане никакому правительству, даже при поддержке ООН и США, еще долгое время не удастся контролировать всю территорию - будут продолжаться раздоры между отдельными командирами и этносами. Чтобы избежать фрагментации страны, следовало бы ввести на неопределенный срок 50 тыс. международных вооруженных сил, обученных методам ведения войны в горах. Но даже они не гарантировали бы успех, тем более в условиях соперничества соседей - Ирана, Пакистана, России.
Россия, Узбекистан и Таджикистан предпочли бы руководящую роль в Кабуле Северного альянса (при этом Узбекистан и Таджикистан поддерживают только своих соперничающих соплеменников). Иран также опасается пуштунов - опоры «Талибана» и их гонений на шиитов-хазарейцев. Он считает Пакистан клиентом Саудовской Аравии, а свою версию воинствующего ислама противопоставляет саудовско-пакистанской. Наконец, Пакистан хотел бы большей доли власти в Кабуле у пуштунов, строгого ограничения влияния Северного альянса (учитывая его связи с Индией), крайним севером Афганистана, подальше от своей границы.
Поддержка «Талибана» являлась центром не только внешней, но и внутренней политики Пакистана. «Талибан» пестовался его спецслужбами для засылки террористов в индийскую часть Джамму и Кашмира, для усиления влияния исламистов среди офицеров и в правящих кругах Пакистана1. Этот процесс исламизации подпитывался притоком саудовских денег и ваххабитских идей по государственным каналам и через пакистанских мигрантов, работающих в королевстве. Именно в пакистанских религиозных школах обучались талибы, перебрасываемые затем через границу: Пакистан был главной опорой повстанцев, боровшихся с «марксистским режимом» и советскими войсками в Афганистане. «В 90-е годы ключевая роль Пакистана в установлении власти пуштунского "Талибана" в Кабуле укрепила имидж Исламабада как основной опоры пуштунов в Афганистане и главного бастиона против намерений Ирана и России помочь доминировать в афганском государстве этническим меньшинствам за счет традиционно господствовавших пуштунов» (1, с. 57).
Поэтому отказ Пакистана после 11 сентября 2001 г. от поддержки «Талибана» оказался шоком для всех пуштунов и пакистанских фундаменталистов. Это может повлечь возрождение пуштунского сепаратизма
1 Автор ссылается на: Seyyed Vali Reza Nasr. Islamic Leviathan: Islam and the making of state power. — N.Y., 2001. Описание по реф. источнику.
(они никогда не примирялись с разделением на два государства) в Пакистане, что серьезно беспокоит его правящие круги. Исламские радикалы и часть офицерского корпуса не одобрили союз Мушаррафа с американцами против талибов, но большинство военных признали его решение, надеясь на помощь США в решении экономических проблем и отказ от поддержки Индии в грядущих индо-пакистанских конфликтах. Аюб предлагает все же учитывать возможность свержения Мушаррафа офицерами, недовольными вступлением Северного альянса в Кабул и репрессиями против воинственных исламистских групп в самом Пакистане и Кашмире; соответственно, будущее Пакистана ему представляется «весьма мрачным» (1, с. 59). Отсутствие стабильности в стране, в свою очередь, поднимает вопрос о безопасности ее ядерного арсенала.
В этих условиях у США и Индии две общие задачи: защитить регион от негативных последствий нестабильности в Пакистане и сдержи -вать Китай, долгосрочные цели которого могут войти в противоречие с интересами США и Индии. Общие подозрения относительно стремления Китая стать второй сверхдержавой - основа стратегического американо-индийского сотрудничества. Демократичность Индии - дополнительный стимул для его укрепления, что может стать «главной опорой проектируемого глобального демократического сообщества» (1, с. 61).
Иран, по словам автора, также стремится к демократии. Он враждебен «Талибану» и пакистанским экстремистам, нуждается в беспрепятственном экспорте нефти из Персидского залива и, соответственно, в региональной стабильности; часть прежних исламских революционеров превратилась в политических и экономических реформаторов. Причисление Ирана к оси зла, жесткая линия Буша «не будет или по крайней мере не должна быть поддержана» (там же). США заинтересованы в демократизации политической системы Ирана и в его реинтеграции в структуры безопасности Персидского залива. Правительство Хатами и большинство иранского народа, избравшего в парламент его сторонников, хотят проведения реформ и улучшения ирано-американских отношений. В интересах США поддержка и укрепление этих сил - «демони-зация Ирана» теперь не отвечает никаким американским интересам. Это тем более ясно в условиях открытой враждебности Ирака и двойственности Саудовской Аравии, раздираемой противоречиями между ваххабитскими догмами, порождающими «Аль-Каиду», и тесными связями с США. Что касается саудовской нефти, как поставщика энергоресурсов для промышленного мира, то нефть и газ из России и Центральной Азии являются их альтернативными источниками. Подозрения относительно
атомной программы Ирана также можно преодолеть в свете общего улучшения ирано-американских отношений. Для этого следует снять санкции на торговлю с Ираном и не препятствовать строительству нефтепроводов для каспийской нефти через Иран.
Таким образом, необходимо трехстороннее стратегическое сотрудничество США - Индия - Иран. В его осуществлении Индии, уже имеющей хорошие отношения с Ираном, предстоит сыграть роль посредника между Тегераном и Вашингтоном. Это трехстороннее сотрудничество может стать «наиболее положительным последствием войны США против терроризма в Афганистане» (1, с. 65).
А. Сайкал (директор Центра арабских и исламских исследований Австралийского национального университета) также считает, что в результате разгрома «Талибана» фанатичный политический ислам вынужден отступать во всем регионе. Но осуществление его маргинализации требует большей ясности стратегии США, которые только после 11 сентября нанесли решительный ответный удар.
В Афганистане задача правительства Хамида Карзая - внедрить демократические институты, добиться политической стабильности и подготовить всеобщие выборы в середине 2004 г. Главная опасность этого переходного периода - центробежные силы в лице местных военачальников со своими собственными армиями. Угроза фрагментации страны усугублялась американской тактикой поддержки этих военачальников во имя охоты за остатками отрядов «Талибана» и «Аль-Каиды». Эта практика вкупе с отказом распространить действия Международных сил помощи безопасности (МСПБ) за пределы Кабула может подорвать любые надежды на установление прочной центральной власти, ибо нельзя найти замену международному источнику единства и стабильности страны. Кроме того, промедление в оказании обещанной международной финансовой помощи так и оставит население в зависимости от возделывания, производства и сбыта наркотиков, а также оружия.
Стабильность в Афганистане связана также с ситуацией в соседних странах. Сайкал полагает, что обещания пакистанского президента П. Мушаррафа США и мировому сообществу о борьбе с исламским экстремизмом не смогут быть выполнены из-за его окружения, - пакистанские спецслужбы были главными спонсорами исламских террористов. Ему необходимо полностью перестроить спецслужбы и деполитизиро-вать армию. Пока же в спецслужбах многие по прежнему связны с «Талибаном» и «Аль-Каидой», а решающую роль в политике играет Нацио-
нальный совет безопасности, который не дает погаснуть кашмирскому конфликту, что оправдывает сохранение власти военных, препятствует как урегулированию противоречий с Индией, так и демократизации Пакистана. Во имя победы в Афганистане США простили Пакистану его поддержку «Талибана» и «Аль-Каиды» и превратили его после 11 сентября в важного союзника в борьбе с терроризмом, щедро оплатив этот союз снятием санкций, введенных в 1998 г., и финансовой помощью по линии МВФ и Мирового банка1. Весьма дружественные отношения установили США и с государствами Центральной Азии за предоставление военных баз и доступ в воздушное пространство. Только в отношении Ирана продолжается жесткий курс Вашингтона.
Таким образом, США и их союзники стоят перед выбором: оставаться ли полностью вовлеченными в дела Афганистана еще на десятилетие или рисковать увидеть возобновление в нем хаоса. «Однако все более сомнительно, что США и их союзники намерены оставаться в Афганистане на столь длительный срок или оплачивать стоимость такого вовлечения, особенно если разразится новый международный кризис» (2, с. 54).
К. Страхота (Центр востоковедных исследований, Варшава) также подчеркивает определяющую роль США в Афганистане после разгрома талибов. Именно американская поддержка решает, какое влияние имеет тот или иной афганский военачальник. Во имя создания стабильности в стране и обеспечения собственных интересов США существенно пересмотрели свои отношения с Пакистаном, Россией и государствами Центральной Азии, что включало военное сотрудничество с первым, военное присутствие в Узбекистане, Киргизии и Таджикистане. США также участвовали в конференции под эгидой ООН в Санкт-Петербурге в конце 2001 г., на которой были определены основные контуры политической системы послевоенного Афганистана. Ему была обещана финансовая помощь в восстановлении экономики, возобновилось обсуждение проектов строительства трубопровода от Каспия через Афганистан в Пакистан и Индию.
Планам достижения стабильности угрожают сохранившиеся разрозненные отряды боевиков из «Талибана» и «Аль-Каиды», но еще более «системные проблемы»: в Афганистане никогда не было сильного цен-
1 Согласно официальным данным в апреле 2002 г. валютные резервы Пакистана достигли 5,2 млрд. долл., тогда как в августе 2001 г. они не превышали 1,5 млрд. долл. (2, с. 56).
трализованного государства, власть правительства не простиралась на всю территорию страны; сейчас также губернаторы сохранили свою самостоятельность, продолжается этническое противостояние между пуштунами и северными национальными меньшинствами, а в среде последних между таджиками и узбеками; в результате военных действий, которые шли почти без перерывов с 1979 г., выросли поколения, не знающие мира и методов решения вопросов помимо применения оружия.
На будущее Афганистана непосредственно влияет и общее изменение ситуации во всем регионе Юго-Восточной и Центральной Азии в ходе антитеррористической войны. Прежде всего, укрепились позиции США в регионе. Если до 11 сентября главным игроком в Афганистане был Пакистан, как «соавтор» и спонсор «Талибана», то после 11 сентября США затронули многие пакистанские интересы, лишив его афганских союзников. Тем не менее Пакистан остается самым важным соседом Афганистана (не только общая граница, но и многочисленное пуштунское меньшинство, личные связи афганских политиков, живших в Пакистане в изгнании). Проамериканская позиция Исламабада окажется благоприятной для американской концепции стабилизации в Афганистане, включающей возобновление планов строительства трансафганского трубопровода.
Изменилась роль в регионе России и Ирана, которые традиционно поддерживали Северный альянс. Эта поддержка укрепила их позиции в новом Афганистане, но они опасаются растущей роли США, поэтому «используют внутренние конфликты в Афганистане, чтобы торпедировать идею трансафганского трубопровода, а также упорно противодействуют постоянному американскому военному присутствию в Афганистане и регионе в целом» (3, с. 172).
США несомненный победитель, ибо достигнута основная цель Вашингтона - разгром баз «Аль-Каиды». Но в дальнейшем он может столкнуться с множеством проблем из-за растущей напряженности на Ближнем и Среднем Востоке, планируемого перенесения антитеррористических операций в Ирак и прочих осложнений международной обстановки. В Афганистане не приходится ожидать быстрой стабилизации, ибо укрепление роли кабульского правительства требует создания постоянной армии и финансовой помощи.
В отличие от Сайкала, Страхота уверен: «Маловероятно, что США сократят свое вовлечение в Афганистан и соседние страны в обозримом будущем. И такой подход только укрепят сохранение американо-иранской напряженности отношений или возможная военная операция в
Ираке. Афганистан и весь регион останутся самой важной сферой американской активности, а поэтому и объектом беспокойства для других стран, особенно России, а также Индии, Пакистана и прежде пассивного Китая» (3, с. 174).
С.И. Кузнецова
