CC BY
13УДК 82.111-313.3
ГЕНРИ ФИЛДИНГ В РАННЕЙ ПРОЗЕ С. БЕККЕТА: К ВОПРОСУ О СОЗВУЧИЯХ
Людмила Юрьевна Макарова
к. филол. н., старший преподаватель кафедры литературы и методики ее преподавания,
Уральский государственный педагогический университет 620017, Россия, г. Екатеринбург, просп. Космонавтов, 26 zeppelin2302@yandex. ги
В статье рассматриваются созвучия между ранним произведением Г. Филдинга «Путешествие в иной мир и прочее» и первым романом С. Беккета «Больше замахов, чем ударов». Общим моментом, сближающим произведения, является сюжет «странствия по загробному свету», восходящий к средневековому жанру видения. Сопоставительный анализ интерпретации традиции видения позволит по-новому осветить вопросы о художественном своеобразии ранней прозы Г. Филдинга, о формировании беккетовской эстетической позиции, а также поможет определить логику взаимоотношения беккетовского текста с литературными и философско-нравственными прецедентами.
Ключевые слова: Г. Филдинг, С. Беккет, Просвещение, модернизм, роман в новеллах, «хождение по загробному миру», аллюзии.
Для многих писателей-модернистов особое значение имело XVIII столетие. Среди авторов, которым был близок дух эпохи Просвещения, нередко называют Сэмюэля Беккета. На протяжении всего творчества С. Беккет был внимателен к наследию просветителей и особо выделял британских писателей Д. Свифта, Г. Фильдинга, Т. Смолетта, Д. Босуэлла, С. Джонсона и Л. Стерна, храня в библиотеке издания их произведений. У Беккета сложилось своеобразное отношение и собственное видение творческих индивидуальностей названных романистов и мыслителей.
Беккетоведы Д. Флетчер, Д. Пилллинг, и Ф. Н. Смит особенно подчеркивают тот факт, что автор наиболее активно проявлял интерес к наследию XVIII века на раннем этапе своего писательского пути, когда его личная оригинальная эстетическая позиция только формировалась. В 1930-е годы наряду с влиянием итальянской линии, представленной Данте, Бруно и Вико, и модернистов (Пруст и Джойс), творчество ан-
© Макарова Л. Ю., 2016
глийских писателей-просветителей имело не менее существенное значение. Внимание Беккета к этой литературной традиции выразилось, прежде всего, в напряженном чтении и комментировании прозы. Отзвуком беккетовского увлечения XVIII веком воспринимаются аллюзии, достаточно часто встречающиеся в ранней прозе писателя. Как убедительно показывает Ф. Н. Смит, момент чтения Беккетом прозы XVIII века совпал с процессом создания его ранних романов «Мечты о женщинах, красивых и средних» (1932), «Больше замахов, чем ударов» (1934) и «Мэрфи» (1936).
В ряду первых произведений писателя центральным является роман в новеллах «Больше замахов, чем ударов», над которым Беккет работал с 1932 по 1934 гг. Главным героем романа стал дублинец Бе-лаква Шуа, увлеченный странствиями по окрестностям города и историческим областям Ирландии, а также постижением миров «Божественной комедии».
Генри Филдинг (1707-1754) - один из авторов, чье творчество привлекало внимание Беккета в период работы над «Больше замахов, чем ударов». Кроме «Тома Джонса Найденыша» писатель читал и «Историю жизни покойного Джонатана Уайлдла», «Историю приключений Джозефа Эндрюса и его друга Абраама Адамса», а также «Дневник путешествия в Лиссабон» Филдинга. Первые два - это дебютные романы, написанные в 1742-1743 годах, занимающие «достаточно важное место в творческой биографии» Филдинга как произведения, в которых автор впервые проявил свое новаторство в жанре романа в английской литературе. «Дневник путешествия в Лиссабон» создавался в последние дни жизни писателя и явился своеобразным итогом творчества Филдинга.
Однако в творческой биографии Филдинга есть и чуть более раннее произведение, работая над которым, он только начинал свой путь прозаика после отстранения от драматургии в 1737 году. Это «Путешествие в загробный мир и прочего», чья судьба довольно причудлива: повесть занимает особое место, примыкая к предшествующему, более раннему, драматургическому творчеству Филдинга и, вместе с тем, являясь органически связанной с романами 1741-1742 годов. Повесть воспринимается как своего рода начало жанровых поисков Филдинга в прозе, как первое прозаическое произведение, в котором «проявилась индивидуальность Филдинга - писателя и мыслителя» эпохи Просвещения [Соколянский 1975: 60].
В беккетоведении нет точного ответа, читал ли Беккет филдингов-ское «Путешествие в загробный мир». В монографии «Беккетовский XVIII век» Ф. М. Смит не включает это произведение в круг чтения
Сэмюэла Беккета. Однако в сопоставлении «Путешествия» и «Больше замахов» нам представляются возможными созвучия в художественных исканиях писателей в начальный период их творчества. Попытаемся понять, какие параллели возможны в творческих процессах Генри Филдинга, чьи произведения являются вершинными в истории английской литературы XVIII века, и Сэмюэля Беккета, своим творчеством оказавшего влияние на современный литературный процесс и искусство ХХ века в целом.
Общим моментом, сближающим «Путешествие» Филдинга и «Больше замахов» Беккета, является сюжет «странствия по тому свету», восходящий к жанру видения или «хождения по загробному миру», традиции которого складывались в литературе Средневековья. Повествования в жанре видений, «выполняя важную дидактическую функцию ... представляли собой увлекательное чтение» о чудесах в «запредельных краях» [Гуревич 1977: 4]. «Божественная комедия» Данте стала одной из вершин в развитии жанра видения; другой «перспективой» в истории этой традиции считаются мифологические сюжеты, эпизоды из Гомера или Вергилия, Цицерона или произведений Лукиана.
Воспринимая традицию «хождения по загробному миру», Филдинг и Беккет по-разному интерпретируют ее в духе эпох, к которым принадлежат, и в соответствии со своими эстетическими ориентирами и художественными концепциями.
В повести Филдинга описывается аллегорическое посещение загробного мира, совершаемое душой писателя, «расставшегося с жизнью» в бренном мире и обретающего покой в вечности Элизиума. Разрабатывая сюжет «путешествия в иной мир», Филдинг ориентировался, прежде всего, на «Правдивую историю» и «Менипп, или Путешествие в загробное царство» Лукиана из Самосаты, который одним из первых сатирически осмыслил «хождения по тому свету». Сочетание дидактического, поучительного и пародийного планов актуализировалось в жанре видения в момент постепенного выхода за рамки монастырской культуры и развития в русле светской традиции. В литературе английского Просвещения «сатирико-нравоучительные» произведения в жанре видения были достаточно распространённым явлением, что свидетельствовало о востребованности духовно-нравственного потенциала традиции и ее гибкости, ведь каждый автор предлагал свою модификацию жанра. Оригинален был и Филдинг, создавая повесть, созвучную своему времени, и следуя образцу, который дал Лу-киан. Как просветитель, Филдинг в «Путешествии» утверждал идеал нравственного бытия через отрицание недолжных сторон жизни обще-
ства и поведения человека, не соответствующих требованиям разума и чувства. Свой художественный поиск писатель воплотил в аллегорических образах «города Болезней», «дворца Смерти», суда Миноса, преисподней и мира Элизиума, населенных мифологическими, литературными, историческими персонажами, чьи пороки или добродетели отражают современное Филдингу общество.
В девяти главах первой книги от лица «автора» ведется повествование о перипетиях в человеческих судьбах, о разных вариантах «жребиев» на «том свете». Нравственное состояние духов, являющихся зеркальным отражением душ в «мире живых», безапелляционно оценивается писателем и пристально исследуется в ироническом и сатирическом ключе.
В образе «автора путешествия», допущенного в Элизиум, узнаются черты самого Филдинга. С первых минут в «восхитительной апельсиновой роще» происходит встреча «автора» с «дочуркой, потерянной несколько лет назад». Во время «здешнего обычая», «поклонения» героев «своим поэтам», к «автору» подходит «крошечный дух», который «назвался Мальчиком с Пальчик», и эта встреча не может не напомнить о поставленной драматургом с 1731 году пьесе «Трагедия трагедий, или Жизнь и смерть Мальчика-с-Пальчик Великого». Земное писательское прошлое не оставляет «автора»: жизнь художника будто совершает круг в «новых приключениях в Элизиуме». Вхождение образа «автора» в вечное пространство Элизиума становится импульсом, стремительно втягивающим в повествование новые лица. Мифологические и литературные герои, исторические личности, писатели, поэты с древних времен до эпохи Филдинга - «великое множество духов» потоком вливается в рассказ «автора» о встречах и беседах в «апельсиновой роще» [Филдинг 1988: 52, 54]. Внутреннее «родство» между «автором» и обитателями Элизиума подтверждается взаимным «узнаванием» и «признанием», которые происходят «по наитию», присущему всем, кто прибывает с «того света» в «загробный мир». «Автор» и становится тем лицом, который переживает «грезы или видение», «путешествуя в иной мир», и сообщает об «увиденном» уже в своей рукописи.
В десятой главе в широком потоке духов выделяется фигура Юлиана Отступника, о чьих «путешествиях из земного мира в иной» повествуется на протяжении одиннадцати глав. Завершает повесть глава-исповедь Анны Болейн - личности не менее одиозной в истории Англии. Обе исторические фигуры входят в пространство повести как образы скорее провокационные для читателя, так как, лишенные комментариев «автора», поступки обоих разоблачают склонность челове-
ческой природы к непостоянству, умение приспосабливаться к обстоятельствам ради собственной выгоды и лицемерие. Лицемерие и лживость, тщательно замаскированные под благочестие, определяют, по мнению творца/«мнимого издателя»/»автора», неизменную сущность человеческой натуры [Филдинг 1988: 29, 36, 40].
И все же, мистифицированная история с «найденными на чердаке листами» и комментарии «мнимого издателя» призваны подчеркнуть не только иронический и порой саркастический взгляд Филдинга на общество, но и убежденность автора в том, что «самое высокое и самое правильное счастье, какое возможно в этом мире, берет свое начало в великодушии и добродетели» [Филдинг 1988: 30].
Варьируя сюжет «хождения по тому свету», С. Беккет ориентируется на «Божественную комедию» Данте и разворачивает «чистилищный» эпизод встречи поэта и Белаквы (4 песнь), чей архетип становится основой для образа главного героя романа. Модернистская модель мира в романе Беккета глубоко субъективна и структурируется вокруг героя, проецирующего себя на внеположенную реальность, а не наоборот. Внутренний мир героя, вмещающий в себя различные пласты культуры, образует бесконечное пространство странствий Белак-вы. Главный герой существует в «настоящем» времени, но оно специфично - и современно Беккету, и неопределенно, и вечно. Вслед за Белаквой в роман входит шлейф воспоминаний о встрече с Данте на подступах к срединному миру и о земной жизни реального дантевско-го друга Дуччо ди Бонавиа, послужившая фабулой для диалога между поэтом и нерадивым в «срединном мире». «Настоящее» и «прошлое» сопрягаются, наслаиваются друг на друга: сидение героя у памятника Томасу Муру напоминает сидение и ожидание дантевского Белаквы «в тени скалы» в Предчистилище, постижение пространств Дантевских Ада и Рая происходит «из вне», «из настоящего» присутствия в дублинской квартире, но в мысленном диалоге с Беатриче, во время прогулок по улицам и окрестностям Дублина в сознании героя возникают ассоциации с «памятными» местами во Флоренции, лейтмотивом через весь роман проходит желание героя обрести покой в Лимбе в состоянии дорождения. Аллюзивные ряды выстраиваются в романе бесконечно, и источником многомерного восприятия мира является сознание Белаквы.
В этической системе координат художественного мира Беккета «Чистилищем», откуда «взят» дантевский персонаж, оказывается весь окружающий мир, ход которого неизменен, разделение действия и бездействия теряет свое значение; бессмысленны вопросы греховности и добродетели, человеческой устремленности к счастью земному и
небесному. Единственное, что может произойти с человеком, - это возвращение в исходную ситуацию, к самому себе. Тень огромного валуна в Предчистилище теперь понимается как укрытие, спасительное пространство, защищающее от внешних вторжений.
Круговое движение между мирами «мертвых и живых», совершаемое душой Юлиана Отступника и душами других грешников, «чтобы дополнительно очиститься», в романе Беккета оборачивается бесконечным движением человечества в сферическом мире-Чистилище, выхода из которого нет. «Грезы, или видения» Белаквы, напротив, рассматриваются как попытка восстановить утраченные смыслы бытия, связи в исторических и культурных эпохах, преодолеть хаос и абсурд мира [Филдинг 1988: 29, 48].
Причастность Г. Филдинга и С. Беккета к средневековой традиции «хождения по загробному миру» свидетельствует о художественных и нравственно-этических связях между эпохой Просвещения и модернизма, исследование которых позволит по-новому осветить вопросы о художественном своеобразии ранней прозы Г. Филдинга, о формировании беккетовской эстетической позиции, а также поможет определить логику взаимоотношения беккетовского текста с литературными и философско-нравственными прецедентами.
Список литературы
Беккет С. Больше замахов, чем ударов / пер. с англ. А. Панасьева. Киев: Ника - Центр, 1998. 308 с.
Данте Алигьери. Божественная комедия / пер. с итал. и коммент. М. Лозинского // Мир Данте: в 3 т. М.: ТЕРРА - Книжный клуб; Литература, 2002. Т. 1. С. 121-686.
Соколянский М. Г. Творчество Генри Филдинга. Книга очерков. -Киев, Высшая школа. 1975. 174 с.
Филдинг Г. Путешествие в загробный мир и прочее // Филдинг Г. Избранные сочинения; пер. с англ. / вступ. статья и коммент. В. Харитонова. М.: Худож. лит., 1988. С. 27-114.
Beckett S. More Pricks than Kicks / S. Beckett. Paris; London; N. Y.: John Calder Publisher, 1993. 204 p.
Fletcher J. Samuel Beckett's Art. London: Chatto & Windus, 1967.
Pilling J. Beckett's English Fiction // Cambridge Companion to Beckett / ed.by J. Pilling. Cambridge: The University Cambridge Press, 1984. 274 p.
Smith Frederick N. Beckett's Eighteenth Century. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2002. 219 p.
HENRY FIELDING IN EARLY PROSE BY S. BECKETT: THE QUESTION OF ATTUNEMENTS
Liudmila Yu. Makarova
Candidate of Philology, Senior Lecturer
in the Department of Literature and Methods its teaching
Ural State Pedagogical University
620017, Russia, Yekaterinburg, Kosmonavtov ave., [email protected]
The article deals with attunements between the early work of H. Fielding's "A Journey from this World to the Next» and the first novel S. Beckett's «More Pricks than Kicks». The common point of convergence of works is the plot of «pilgrimage in the other world», which goes back to the medieval genre of visio. Comparative analysis of the interpretation of the tradition of the visio will allow for a new light on questions about the artistic originality of the early prose H. Fielding, the formation the aesthetic position by S. Beckett, as well as help define the logic of relationships of Beckett's text with literary, philosophical and moral precedents.
Key words: H. Fielding, S. Beckett, Age of enlightenment, modernism, novel in novellas, «pilgrimage in the other world», allusion.
