CC BY
128
Вестник Челябинского государственного университета. 2017. № 7 (403).
Философские науки. Вып. 45. С. 69— 72.
УДК 130.2
ББК 87.667.1
ГЕНОЦИД: ПРОБЛЕМА ПРЕОДОЛЕНИЯ ПРИЧИН СОЦИАЛЬНОЙ ТРАГЕДИИ
А. И. Мацына, Р. А. Мацына
Филиал Военного учебно-научного центра Военно-воздушных сил «Военно-воздушная академия им. профессора Н. Е. Жуковского и Ю. А. Гагарина» в Челябинске (Челябинское высшее военное авиационное краснознаменное училище штурманов),
Челябинск, Россия
Рассматривается социальное явление геноцида как вид социальной трагедии, по выделенным признакам производится классификация его форм. Авторы определяют геноцид как крайнюю форму ксенофобии, утверждают о необходимости более глубокой философской рефлексии данного феномена. В связи с этим формулируется проблема преодоления ксенофобии как основной причины риска социальной трагедии геноцида.
Ключевые слова: преодоление, геноцид, ксенофобия, социальное явление, социальная трагедия, риск.
Углубляющийся морально-нравственный кризис человечества сопряжен с насилием человека над человеком, порождающим риски систематического повторения такого социального явления, как геноцид. Явление геноцида, известное с глубокой древности, можно рассматривать как вид социальной трагедии, поскольку геноцид представляет собой особые отношения социальной борьбы, оборачивающейся намеренным уничтожением целой социальной общности. Трагедия геноцида периодически разыгрывается в социальной действительности, представляя собой динамично развивающееся переплетение эволюционирующих форм, имеющих одну зловещую суть — уничтожение людей.
Впервые вопрос о классификации геноцида как преступления был поставлен в 1933 г. Р. Лемки-ным на пятой конференции по унификации международного права [1]. В 1948 г. ООН признала геноцид преступлением, одобрив «Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него» [5]. Современными сравнительными исследованиями геноцида в целях его предупреждения и наказания занимается основанная в 1994 г. Международная ассоциация исследователей геноцида.
Введенный Р. Лемкиным в юридическую практику термин «геноцид» подразумевал «координированный план различных действий, направленных на уничтожение жизненно важных основ существования национальных групп и самих этих групп как таковых». В конвенции 1948 г. под геноцидом понимаются «действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично,
какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу: a) убийство членов такой группы; Ь) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; ^ предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые предполагают ее полное или частичное физическое уничтожение; d) применение мер, рассчитанных на предотвращение деторождения внутри такой группы; e) насильственная передача детей из одной группы в другую» [Там же].
На наш взгляд, юридическая классификация слабо различает культурную и гуманитарную стороны данного феномена, и вполне логичным было бы введение дополнительного критерия, фиксирующего уничтожение традиционной культуры с целью последующего уничтожения этноса. Например, широко известное произведение Т. Мальтуса [6] не призывает к прямому уничтожению людей; однако мальтузианская «негативная евгеника» впоследствии дает концептуальный толчок к развитию расизма и нацизма.
В первоначальном приближении видятся три основные формы геноцида: направленный, ненаправленный и скрытый. Ненаправленным можно назвать геноцид с нечетко определенным объектом, преимущественно с целью освоения территории. Примером может служить истребление индейского населения во времена формирования государственности США. Объект направленного геноцида определен так же отчетливо, как и его методы. Условия пребывания в «местах спасения», первых прототипах концентрационных лагерей периода Англо-бурской войны, предпо-
70
А. И. Мацына, Р. А. Мацына
лагали постепенное уменьшение численности населения. Именно здесь геноцид обретает первые черты организованной системы. В случае скрытой формы объект геноцида определен, а его методы и пространственно-временные рамки расплывчаты, геноцид приобретает черты «естественной» ассимиляции. Постепенная ассимиляция лужицких сербов в пристальном рассмотрении напоминает долгий, бескомпромиссный и необратимый процесс психологического, экономического, культурного и политического давления со стороны государства, процесс, в ходе которого народ с многовековой историей теряет свою уникальность и этническую идентичность.
Социальное развитие усложняет и формы проявления геноцида, превращая его в системный процесс. Показательным в этом смысле явился геноцид мирного русинского населения австрийской Галиции [1] в Первую мировую войну. Австро-Венгрия увидела «военную необходимость» в создании сложного механизма геноцида целого народа. В частности, была сформирована система преследования русскоязычного и русофильского населения Галиции с психологическим давлением и психологической войной, доносами, пытками, зверскими убийствами, тюрьмой Терезин и физическим истреблением русинов в концлагере Тал-лергоф. Отличительными чертами геноцида тридцати тысяч (общепринятое число жертв) русинов [4] были: целенаправленность, организованность, избирательность по этнокультурному признаку, а также сочетание разных форм и методов, включая создание первого концентрационного лагеря. Этнопсихологическая война, сопровождающая этот геноцид, проводилась в форме стравливания родственных этносов, выращивания этнического «антитезиса», выполняющего разрушение общественного сознания и прямое физическое устранение подавляемого этноса. Геноцид армянского населения в Османской империи также носил государственный характер, было осуществлено психологическое давление и деформировано общественное сознание, созданы антитетические социальные группы.
Во время Второй мировой войны геноцид приобретает черты отлаженного механизма с мощнейшей «людоедской» идеологией, программирующей исполнителей на реализацию нацистской расовой теории, воплощенной в пресловутом плане «Ост» [7]. Главным звеном нацистской пропаганды стал акцент на дезинтегрирующие моменты и разрыв ментальных связей между братскими и соседними народами [Там же]. В этом целенаправленном плане даже малейший всплеск ксенофобии дает свои ужасные всходы: «...так
почему устроителям Освенцимов и Хатыней не смотреть свысока на тех, кого они истребляли? ...В Хатынях и это имело значение: например, непохожесть наших деревень на ихние, черепичные...» [10. С. 102]. Нюрнбергский процесс, во многом ставший достижением нашей страны, добился организованного осуждения нацистских преступников. Тем не менее травма, нанесенная нацизмом, деформировала общественное сознание, вызвав ответную вспышку «расчеловечивания», ксенофобии и геноцида мирного немецкого населения Польши уже после окончания Второй мировой войны [3]. Новые формы proxy genocide, или геноцида «чужими руками», оказываются еще более сложными, поскольку их действительных инициаторов определить сложно, а постановка и разрешение подобных вопросов растягиваются на длительный срок, усиливая ксенофобские настроения в обществе.
В свете немногих примеров социальная трагедия геноцида видится как исторически повторяемое и динамично развивающееся «расчеловечивание», глубоко противоестественное, ведь «для "человека разумного" различие между народами, расами, людьми — повод для радостного удивления, размышления» [10. С. 102]. Где скрыты корни этого ужасного явления, какова его сущность? Если понимать геноцид как крайнюю форму ксенофобии, то где та грань, которая отделяет «фобию» от стремления к уничтожению другого? Как избежать ксенофобии и крайних форм ее проявления в политике? Вот круг вопросов, которые в первом приближении можно обозначить в качестве проблемы преодоления ксенофобии — основной причины риска социальной трагедии геноцида.
Любая ксенофобская схема работает на идею взаимного отчуждения народов, преодоление концептуального механизма которого особенно важно для современного российского общества, поскольку фиксация и укрепление межнациональных связей на постсоветском пространстве проходит в непростых условиях информационной войны. Современные методы ведения этой войны наукообразны; яркий пример наукообразного давления на общественное сознание — концепция «второго мира», автор которой активно применяет методы манипуляции общественным сознанием ради возможности «с уверенностью принимать непростые политические решения» [8. С. XIV]. Эта провокационная линия П. Ханны продолжает западную геополитическую традицию (Ж. Аттали, У. Кирк, Г. Киссинджер, Х. Макиндер, А. Мэхэн, Ф. Рат-цель, К. Санторо, Ф. Фукуяма, С. Хантингтон, К. Хаусхофер, Р. Челлен, К. Шмитт), органицист-
Геноцид: проблема преодоления причин социальной трагедии
71
ски обосновывающую принципы пространственной экспансии, насаждения униформности; развивает идею недопущения стратегического союза вокруг России и усиление позиций Запада за счет «столкновения цивилизаций» [9]. В условиях такого неблагоприятного концептуального посыла внимательное рассмотрение нашей отечественной истории и философии позволит увидеть то, что «под рукой» — уникальный опыт многонациональной страны, которая «состоялась, не развалилась, несмотря на катастрофические события, которые она пережила... значит, было что-то, что держало народы вместе» [11. С. 15]. Само восприятие иноплеменника нашими соотечественниками отличается по духу и заметно уже в профессиональной военной сфере, в основе которой лежит вооруженное насилие. Отечественные принципы
ведения войны, заложенные А. Суворовым во время его Швейцарского похода, уже тогда отрицали агрессивные принципы немецких теоретиков А. Валленштейна и Э. Людендорфа. В противовес немецким теоретикам войны А. Суворов требовал гуманного отношения не только к мирному населению, но и к противнику, сложившему оружие. Не менее ценными в решении проблемы преодоления ксенофобии, на наш взгляд, оказывается аутентичная отечественная философская и евразийская мысль с идеями соборности, идеократии, цветущей сложности. В этом смысле российскому обществу необходимо больше внимания уделить восприятию самой истории в качестве действительной «науки о духе» (В. Дильтей), направляющей на усиленную концептуальную работу по преодолению причины риска социальной трагедии геноцида.
Список литературы
1. Lemkin, R. Axis Rule in Occupied Europe / R. Lemkin. — Washington : Carnegie Endowment for Intern. Peace, 1944.
2. Ваврик, В. Р. Терезин и Талергоф [Электронный ресурс] / В. Р. Ваврик // Украинские страницы. — URL: http://www.ukrstor.com/talergof/terezin.html (дата обращения 26.02.2017).
3. Верхотуров, Д. О польском двоемыслии. Как поляки после войны решали немецкий вопрос [Электронный ресурс] / Д. Верхотуров // Столетие : информ.-аналит. изд. Фонда ист. перспективы. — URL: http://www.stoletie.ru/vzglyad/o_polskom_dvojemyslii_845.htm (дата обращения 27.07.2016).
4. Геноцид русинов. Талергофский Альманах [Электронный ресурс] // Politico. — URL: http://politiko. ua/blogpost76145 (дата обращения 26.02.2017).
5. Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него [Электронный ресурс] : принята резолюцией 260 (III) Генер. Ассамблеи ООН от 9 дек. 1948 г. // Конвенции и соглашения. — URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/genocide.shtml (дата обращения 01.04.2017).
6. Мальтус, Т.-Р. Опыт закона о народонаселении / Т.-Р. Мальтус. — М., 1895. — 249 с.
7. Мединский, В. Война. Мифы СССР. 1939—1945 / В. Мединский. М. : ОЛМА Медиа Групп, 2011.
8. Ханна, П. Второй мир / П. Ханна. М. : Европа, 2010.
9. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций / С. Хантингтон. — М., 2003. — 603 с.
10. Адамович, А. М. Хатынская повесть / А. М. Адамович. — М. : Воениздат, 1976. — 192 с.
11. Интервью с директором Института философии РАН, академиком РАН А. В. Смирновым для журнала «Вестник РФО» // Вестн. Рос. филос. о-ва. — 2016. — № 4 (80). — С. 10—25.
Сведения об авторах
Мацына Андрей Иванович — кандидат философских наук, доцент кафедры ГиСЭД, филиал Военного учебно-научного центра Военно-воздушных сил «Военно-воздушная академия им. профессора Н. Е. Жуковского и Ю. А. Гагарина» в Челябинске (Челябинское высшее военное авиационное краснознаменное училище штурманов). Челябинск, Россия. [email protected]
Мацына Роман Андреевич — курсант, филиал Военного учебно-научного центра Военно-воздушных сил «Военно-воздушная академия им. профессора Н. Е. Жуковского и Ю. А. Гагарина» в Челябинске (Челябинское высшее военное авиационное краснознаменное училище штурманов). Челябинск, Россия. [email protected]
72
A. H. Maxima, P. A. Maxima
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2017. No. 7 (403). Philosophy Sciences. Iss. 45. Pp. 69— 72.
GENOCIDE: THE PROBLEM OF OVERCOMING THE CAUSES OF THE SOCIAL TRAGEDY
A.I. Matsyna
Branch of Military Air Forces scientific training center "Air Forces Academy named after N.E. Zhukovsky and Y.A. Gagarin " in Chelyabinsk (Chelyabinsk Higher Military Aviation School of Navigators). Chelyabinsk, Russia.
matsyna@inbox. ru
R.A. Matsyna
Branch of Military Air Forces scientific training center "Air Forces Academy named after N.E. Zhukovsky and Y.A. Gagarin " in Chelyabinsk (Chelyabinsk Higher Military Aviation School of Navigators). Chelyabinsk, Russia.
ramazazl 48@gmail. com
The social phenomenon of genocide in the article is viewed as a kind of social tragedy, according to the selected
features, its forms are classified. Genocide is defined as the extreme form of xenophobia, it is asserted about the
need for a deeper philosophical reflection of this phenomenon. In this regard, the problem of overcoming xenophobia as the main cause of the risk of the social tragedy of genocide.
Keywords: overcoming, genocide, xenophobia, social phenomenon, social tragedy, risk.
References
1. Lemkin R. Axis Rule in Occupied Europe. Washington, Carnegie Endowment for International Peace, 1944.
2. Vavrik V.R. Terezin i Talergof [Terezin and Talergof]. Ukrainskiye stranitsy [Ukrainian pages]. Available at: http://www.ukrstor.com/talergof/terezin.html, accessed 26.02.2017. (In Russ).
3. Verhoturov D. O pol'skom dvoemyslii. Kak polyaki posle voyny reshali nemetskiy vopros [About Polish doublethink. How did the Poles solve the German question after the war]. Stoletiye. Informacionno-analiticheskoye izdanie Fonda istoricheskoy perspektivy [Century. Information and analytical publication of the Fund historical perspective]. Available at: http://www.stoletie.ru/vzglyad/o_polskom_dvojemyslii_845. html, accessed 27.07.2016. (In Russ).
4. Genotsid rusinov. Talergofskiy Al'manakh [Genocide of Russinians. Talerhof Almanac]. Politico. Available at: http://politiko.ua/blogpost76145, accessed 26.02.2017. (In Russ).
5. Convention on the Prevention and Punishment of the Crime of Genocide. Adopted by Resolution 260 (III) of the UN General Assembly of December 9, 1948. Konventsii i soglasheniya [Conventions and Agreements]. Available at: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/genocide, accessed 01.04.2017. (In Russ).
6. Mal'tus T.-R. Opyt zakona o narodonaselenii [Experience of the law on population]. Moscow, 1895. 249 p. (In Russ).
7. Medinskiy V. Voyna. Mify SSSR. 1939—1945 [War. Myths of the USSR. 1939—1945]. Moscow, OLMA Media Grupp Publ., 2011. (In Russ).
8. Hanna P. Vtoroy mir [The Second World]. Moscow, Europe Publ., 2010. (In Russ).
9. Hantington S. Stolknoveniye tsivilizatsiy [The clash of civilizations]. Moscow, 2003. 603 p. (In Russ).
10. Adamovich A.M. Khatynskayapovest' [The Khatyn Story]. Moscow, Voyenizdat Publ., 1976. 192 p. (In Russ).
11. Interv'yu s direktorom Instituta filosofii RAN, akademikom RAN A.V. Smirnovym dlya zhurnala "Vestnik RFO" [Interview with the director of the Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences, academician of the RAS A.V. Smirnov for the "Bulletin of the Russian Philosophical Society"]. Vestnik Rossiyskogo filosofskogo obshchestva [Bulletin of the Russian Philosophical Society], 2016, no. 4 (80), pp. 10—25. (In Russ).
