CC BY
41
УДК 34-340
DOI: 10.24420/KUI.2019.90.42.016
ГЕНЕЗИС СУДЕБНОГО КОНТРОЛЯ НА ДОСУДЕБНОЙ СТАДИИ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА В РОССИИ И ЗА РУБЕЖОМ
THE GENESIS OF JUDICIAL CONTROL AT THE PRE-TRIAL STAGE OF THE CRIMINAL PROCESS IN RUSSIA AND ABROAD
А.А. Максуров
Введение: в статье находят освещение проблемы генезиса судебного контроля на досудебной стадии уголовного процесса. В данном случае судебный контроль рассматривается как особая разновидность государственной контрольной деятельности.
Материалы и методы: материалом исследования послужило российское законодательство: императорской России 1864-1917 гг., советского периода, а также современное уголовно-процессуальное законодательство. Основным методом исследования выступает историко-правовой подход. В «помощь» ему используются методы системного анализа и сравнительного правоведения, формально-логические способы и приемы.
Результаты исследования: в статье подробно раскрыт генезис института судебного контроля на досудебной стадии уголовного процесса в отечественной правовой системе. Периоды развития данного института обоснованы. Отмечена преемственность российского права в данном вопросе.
Обсуждение и заключения: представлена преемственность института судебного следствия в дореволюционной России и института судебного контроля на досудебной стадии в современном отечественном уголовном судопроизводстве. Сформулированы предложения по восприятию дореволюционного опыта в настоящее время.
Ключевые слова: суд, контроль, досудебная стадия, уголовный процесс, юридическая деятельность
Для цитирования: Максуров А.А. Генезис судебного контроля на досудебной стадии уголовного процесса в России и за рубежом // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2019. Т. 10, No 4. С. 499-504. DOI: 10.24420/KUI.2019.90.42.016
Introduction: the article considers issues of the genesis of judicial control at the pre-trial stage of a criminal process. In this case, judicial control is considered as a particular type of state control activity.
Materials and Methods: the material is Russian legislation: the legislation of Imperial Russia (18641917), the legislation of the Soviet period and modern criminal procedure legislation. The main research method is a historical and legal approaches, the methods of system analysis and comparative law, formal logical methods and techniques.
Results: the genesis of judicial control at the pre-trial stage of the criminal process in the domestic legal system is shown in detail. The periods of the development of judicial control are justified. The continuity of Russian law in this issue is noted.
Discussion and Conclusions: the continuity of the institution of judicial investigation in pre-revolutionary Russia and the institution of judicial control at the pre-trial stage in modern domestic criminal proceedings is shown. Proposals are made for the perception of pre-revolutionary experience at the present time.
Key words: court, control, pre-trial stage, criminal procedure, legal activity
For citation: Maksurov A.A. The Genesis of Judicial Control at the Pre-trial Stage of the Criminal Process in Russia and Abroad // Bulletin of the Kazan Law Institute of the MIA of Russia. 2019. V. 10, N 4. P. 499504. DOI: 10.24420/KUI.2019.90.42.016
Введение
Историко-правовой подход в ряде правовых исследований, в том числе и по исследуемой автором статьи тематике, следует признать достаточно перспективным и значимым, поскольку подход законодателя и юристов прошлого к схожим с современными правовым проблемам не только позволит осмыслить актуальную проблематику судебного контроля на досудебной стадии уголовного процесса, но и, возможно, обогатит нас уже апробированными временем вариантами правового регулирования в спорной сфере.
Рассматривая вопросы генезиса судебного контроля на досудебной стадии уголовного процесса, можно прийти к выводу о наличии или отсутствии неких закономерностей развития института судебного контроля на различных исторических этапах правотворчества в области уголовного процесса.
Обзор литературы
К сожалению, данная тема получила лишь фрагментарное отражение в отечественной юридической науке. Мы вынуждены ориентироваться на работы либо дореволюционных юристов (работы М.А. Чельцова-Бебутова, М.В. Беренштама и В.Н. Новикова), либо юристов советского периода нашей истории (работы И.Я. Фойницкого). Среди работ современных авторов следует отметить исследования А.Д. Попова, П.А. Луценко, А.А. Славгородских и других.
Между тем в данных работах единой концепции генезиса института судебного контроля в России не складывается. Так, дореволюционные исследователи, как правило, изучали уголовно-процессуальные акты своего времени, не соотнося их с накопившимся зарубежным и отечественным опытом юридической мысли в указанной области и, тем более, не создавая общетеоретических концепций. Чаще всего такого рода исследования отправляли скорее «практические» функции права того времени.
Ученые советского периода ввиду отсутствия в СССР аналогов дореволюционного судебного контроля интересовались такого рода институтом лишь с точки зрения истории права.
Современные исследователи обращаются к историческим источникам в данной сфере чаще всего как к «цитатам» - к положениям, исторически подтверждающим или опровергающим их мнение о современном состоянии дел с судебным контролем и судебным следствием.
Одной из проблем является отсутствие во всех авторских работах процесса соотнесения отечественного и зарубежного правового опыта в указанной сфере в исследуемые исторические периоды.
Мы полагаем решение данной проблемы возможным и давно назревшим.
Материалы и методы
При написании статьи нами были использованы метод сравнительного правоведения, метод системного анализа и историко-правовой подход в качестве основного метода.
Говоря о материалах исследования, прежде всего, обратимся к зарубежному правовому опыту. Как правило, ученые увязывают возникновение института судебного контроля на досудебной стадии уголовного процесса с появлением в Средневековой Англии (1275 г.) процедуры «Habeas Corpus», в соответствии с которой на основании норм так называемого Вестминстерского статута жители получили возможность обжаловать свое заключение под стражу чиновниками короля судье, не зависящему от королевской власти и избираемому непосредственно самим населением [1, с. 354].
Таким образом, страны Европы, и особенно Великобритания, по ряду исторических причин ввели институт судебного контроля намного раньше, чем он появился в отечественной правовой системе.
В знаковых отечественных актах, содержащих уголовно-процессуальные нормы (Русская Правда, Псковская судная грамота, Судебники 1497 и 1550 годов, Соборное Уложение 1649 г., «Краткое изображение процессов или судебных тяжеб» и т.п.), институт судебного контроля в близком к нашему современному пониманию попросту отсутствует. Уголовный процесс в период действия указанных выше актов складывался иным образом, и при отсутствии в большинстве случаев у участников уголовного процесса прав как таковых институт судебного контроля, в первую очередь как правозащитный институт, не мог возникнуть и функционировать [2, с. 323].
Результаты исследования
До известной судебной реформы 1864 года1 сколько-нибудь независимой судебной власти в России не было и именно с момента реформы началось становление судебной власти, которая хотя бы теоретически могла бы стать неким гарантом защиты и соблюдения прав участников уголовного процесса [3, с. 123]. До этого момента сама функция судебного контроля действий и решений лиц, осуществляющих расследование уголовного дела, не предусматривалась законом, в том числе в связи с особенностями построения системы правосудия, специфики имевшихся в то время у суда полномочий.
Мы полагаем необходимым выделить несколько этапов нашей истории, при движении по которым менялись (и не всегда в лучшую сторону) отечественные государственно-правовые подходы к средствам и способам судебной защиты субъективных прав личности в сфере уголовного судопроизводства.
1 Устав уголовного судопроизводства от 20 ноября 1864 г Репринт. М., 2018. 422 с. С. 198.
Прежде всего можно вести речь об этапе зарождения судебного контроля в уголовном процессе (который мы датируем с 1860 по 1917 годы). В указанный период в связи с проводимыми императором Александром II реформами, затронувшими многие сферы государственной и общественной жизни, существенно меняется и роль суда. По сути, только с этого времени в России суд становится единственным государственным органом по отправлению правосудия [4, с. 212].
В связи с производимыми реформами в уголовно-процессуальной сфере на повестке дня появляется задача наиболее полной защиты прав и законных интересов участников уголовного процесса, особенно на его досудебной стадии.
Наделение суда функциями судебного контроля за предварительным расследованием на досудебной стадии вызывает уже формализованное обособление судебного контроля в самостоятельное направление судебной деятельности. Уже в то время судебный контроль понимался достаточно широко и включал в себя: проверку законности и обоснованности ограничения личной свободы обвиняемого; рассмотрение жалоб на действия и решения судебного следователя; проверку законности и обоснованности производства следственных действий, ограничивающих право на неприкосновенность жилища и иные права и свободы граждан; обеспечение гарантий реализации гражданами права на доступ к правосудию [5, с. 475].
Важной особенностью судебного контроля в уголовном судопроизводстве в 1864-1917 гг. было полное отрешение «следственного судьи», принимавшего промежуточные решения по делу, от участия в рассмотрении уголовных дел по существу. Наиболее важные вопросы (например, о предании суду; соответствии фактических противоправных действий, в которых обвиняется лицо, юридической квалификации таких действий, данной судебным следователем и (или) прокурором), решались судом исключительно коллегиально [6, с. 311].
На втором этапе истории судебного контроля (1917-1991 гг.) происходило формирование системы советского права, которая в основных чертах отражала сущность сложившейся тогда системы управления государством в виде «голого» администрирования. Административно-командная модель вообще не подразумевала какого-либо несогласия с действиями (решениями) органов предварительного расследования и прокурора, а тем более возможности обжалования их неправомерных действий (решений) в судебном порядке.
Первоначально уголовно-процессуальные кодексы РСФСР 19221 и 19232 годов сохраняли институт судебного следователя и его подчиненность суду как органу контроля за следствием, но уже в 1929 году произошло упразднение института судебного следствия.
Следует отметить, что первоначально и в соответствии с нормами Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1922 г. суд обязан был освободить лицо, которое, по его мнению, незаконно содержалось под стражей, рассматривать вопрос о мере пресечения в случае несогласия следователя с указаниями прокурора (то есть была сохранена преемственность в фигуре следственного судьи как арбитра между следователем и прокурором), исследовать и подтверждать законность задержания (если оно было законным), продлять сроки содержания обвиняемых под стражей, решать вопрос об отводе следователя (при поступлении на него жалобы в суд), рассматривать иные жалобы на решения или действия (бездействие) следователя, которые ограничивают чьи-то права и т.п. Согласно отечественной традиции только суд мог решать вопросы прекращения или приостановления следствия, а также возобновления досудебного производства по делу.
В отношении судебного контроля последовали не менее жесткие изменения: существовавший во времена НЭП в крайне искаженном и карикатурном виде к началу 1930-х годов судебный контроль был почти полностью заменен прокурорским надзором и ведомственным процессуальным контролем. Прокурор осуществлял и санкционирование следственных действий, затрагивающих права граждан, и заключал под стражу, и рассматривал жалобы на действия органа расследования или дознания. Ведомственный контроль был распространен в части проверок законности действий следователей органов внутренних дел.
То, что в дальнейшем законодатель почти полностью заменил судебный контроль прокурорским надзором, а впоследствии не более как «в помощь» прокурорскому надзору был значительно расширен и усовершенствован и ведомственный контроль, не является неким стремлением законодателя как-то уменьшить для себя риски вынесения судом решений не в пользу действующей власти. Суды в то время также были послушным «винтиком» единого механизма административно-командной системы, и о независимости суда нельзя было вести и речь. Суды, не имея возможности справиться с возросшей нагрузкой, были вынуждены действовать (рассматривать жалобы) в рамках процесса (в
1 Об Уголовно-процессуальном кодексе (вместе с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР): постановление ВЦИК от 25.05.1922 // СУ РСФСР. 1922. № 20-21. Ст. 230.
2 Об утверждении Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (вместе с Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР): постановление ВЦИК от 15.02.1923 // СУ РСФСР 1923. № 7. Ст. 106.
том числе открытых судебных заседаний с вызовом лиц, участвующих в деле и т.п.), что, по мнению властей, не было эффективным и оправданным с точки зрения государственно-властного воздействия в данной сфере.
Формально судебный контроль в советской России прекратил свое существование к моменту принятия Конституции СССР 1936 года. Именно с этого времени было установлено правило, длительное время существовавшее в советской правовой системе: законность и обоснованность действий (бездействия) и решений органов расследования на досудебной стадии проверялись лишь прокурором в рамках прокурорского надзора, а суд проверял их лишь после передачи прокурором законченного расследованием уголовного дела в суд для рассмотрения по существу.
То есть, по сути, обычный судебный контроль за решениями и действиями органов следствия и дознания в Советском Союзе был, однако осуществлялся он уже постфактум, после передачи дела в суд, а сам прокурор в этой части вообще не был подконтролен судебной инстанции.
Это неминуемо приводило и к тому очевидному результату, что между моментом принятия органом предварительного расследования решения, нарушающего права граждан, или моментом аналогичного действия органа предварительного расследования проходило значительное время, что значительно снижало актуальность поднятого вопроса и, разумеется, не способствовало скорейшему восстановлению нарушенных прав личности судом. Само же противоправное бездействие органа предварительного расследования зачастую вообще не получало судебной оценки, если дело не доходило до рассмотрения в суде по существу.
Получается, что и судебный контроль за действиями (решениями) органов предварительного расследования по тем уголовным делам, что были прекращены на следствии или приостановлены расследованием, отсутствовал полностью. Считалось (иногда обоснованно), что в данном случае достаточно текущего ведомственного контроля и непрерывного прокурорского надзора, а также прокурорского санкционирования отдельных следственных действий и мер пресечения (обыск, арест), что подразумевало важную превентивную составляющую.
В качестве вывода отметим, что как такового судебного контроля в те годы не было, соответственно, и оценивать его с точки зрения эффективности нечего.
Однако справедливости ради следует отметить, что сложившаяся к 1980-м годам система прокурорского надзора была достаточно эффективной и в чем-то представляла собой квазисудебный контроль (над-
зор) за законностью действий и решений органов дознания и предварительного расследования. Правда, и сам прокурор в этих условиях был фактически суду не подконтролен (в части оценки правомерности его действий в рамках уголовного процесса).
Условно выделяемый нами третий этап периодизации истории судебного контроля в России длится с 1991 года по настоящее время.
По сути, лишь в 1992 году в России был в какой-то мере возрожден оперативный судебный контроль на досудебной стадии уголовного процесса, характерный как для дореволюционного отечественного уголовно-процессуального законодательства второй половины XIX - начала XX века, так и близкий по своему содержанию к современным зарубежным аналогам.
Следует отметить, что возрождение судебного контроля в 1990-х годах не было одномоментным и также двигалось по этапам.
На первоначальном, «переходном» этапе судебный контроль на досудебной стадии в уголовном процессе осуществлялся только лишь в части проверки законности и обоснованности выдачи прокурором санкций на производство отдельных следственных действий, ограничивающих права и свободы личности, а также в части проверки законности и обоснованности решений о заключении обвиняемых (подозреваемых) под стражу либо о продлении сроков содержания под стражей.
Была введена и новая гарантия принципа беспристрастности суда: в силу прямого законодательного запрета один и тот же судья не мог в рамках одного и того же уголовного дела одновременно выполнять и функции судебного контроля, и функцию отправления правосудия в виде рассмотрения дела по существу. Указанное повлекло значительное увеличение штата судебного корпуса.
Вторым этапом можно считать начало реформирования уголовно-процессуального законодательства в 1995-1996 гг. в связи с принятием в 1993 году Конституции Российской Федерации. На данном этапе судебная деятельность Конституционного Суда Российской Федерации, а также связанные с этим последующие постепенные изменения в действующем уголовно-процессуальном законодательстве осуществляли распространение механизма судебного контроля и на другие действия (решения) органов предварительного расследования в тех случаях, когда налицо было свершившееся (или потенциальное) нарушение прав и свобод личности.
Интересно, что данный этап продолжается и сегодня, после вступления в силу с 1 июля 2002 года и действующего ныне УПК РФ 2001 года, то есть почти 17 лет. Можно утверждать, что судебный контроль на досудебной стадии уголовного процесса в
России до сих пор не является полностью сформировавшимся направлением судебной деятельности.
Обсуждение и заключения Важно отметить, что в настоящее время в уголовно-процессуальном законодательстве существуют попытки возрождения института судебного контроля в его «классическом» варианте, не уступающем по эффективности ни прежнему российскому дореволюционному правовому опыту, ни современным зарубежным аналогам [7, с. 480].
Такого рода движение, по нашему мнению, объясняется тремя одновременно наблюдающимися тенденциями.
Во-первых, сегодня налицо изменение места и роли судебной власти, как в системе разделения властей, так и внутри государственного аппарата в целом. Приобретение судами все более независимого от иных органов государственной власти статуса объясняется и получением судом в силу изменений в действующем уголовно-процессуальном законодательстве дополнительных полномочий в области судебного контроля, например, в части проверки законности (последующий контроль), и в
виде предварительного санкционирования (предварительный либо текущий контроль) производства следственных действий, ограничивающих права и свободы граждан, в том числе предусмотренные Конституцией Российской Федерации.
Во-вторых, в настоящее время в деятельности всех органов государственной власти в Российской Федерации превалируют (хотя бы декларативно) гуманистические начала о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, как это определено в российской Конституции, что влечет необходимость приоритетной защиты такого рода прав, соответствующим образом направляет интерес судебных органов. Указанное выражается в постоянном совершенствовании института рассмотрения судом жалоб в порядке ст. 125 Уголовно-процессуального кодекса РФ.
Наконец, в-третьих, существенный отпечаток на ситуацию налагает и фактическое становление в России состязательной формы уголовного судопроизводства, где функции уголовного преследования и осуществления правосудия четко разделены между прокурором и судом.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Чельцов-Бебутов М.А. Возникновение судебной проверки ареста // Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. СПб., 1995. С. 354-356.
2. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996 Т. 2. 432 с.
3. Луценко П.А. Ретроспективный анализ становления и развития института судебного контроля в российском уголовном процессе // Техника и безопасность объектов уголовно-исполнительной системы: международная научно-практическая конференция ФСИН. Воронеж: ФСИН, 2013. С. 123-126.
4. Беренштам М.В., Новиков В.Н. Устав уголовного судопроизводства. С.-Петербург, 1909. Репринт. М., 2018. 322 с.
5. Назначение уголовно-процессуальной формы // Ученые записки: сборник научных трудов юридического факультета Оренбургского государственного университета. Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2006. № 3. С. 475-480.
6. Попова А.Д. Правда и милость да царствуют в судах (из истории реализации Судебной реформы 1864 года). Рязань, 2005. 342 с.
7. Славгородских А.А. Назначение уголовно-процессуальной формы // Ученые записки: сборник научных трудов юридического факультета Оренбургского государственного университета. Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2006. № 3. С. 475-480.
REFERENCES
1. CHel'cov-Bebutov M.A. Vozniknovenie sudebnoj proverki aresta // Kurs ugolovno-processual'nogo prava. Ocherki po istorii suda i ugolovnogo processa v rabovladel'cheskih, feodal'nyh i burzhuaznyh gosudarstvah. SPb., 1995. S.354-356.
2. Fojnickij I.YA. Kurs ugolovnogo sudoproizvodstva. SPb., 1996 T. 2. 432 s.
3. Lucenko P.A. Retrospektivnyj analiz stanovleniya i razvitiya instituta sudebnogo kontrolya v rossijskom ugolovnom processe // Tekhnika i bezopasnost' ob"ektov ugolovno-ispolnitel'noj sistemy: mezhdunarodnaya nauch-no-prakticheskaya konferenciya FSIN. Voronezh: FSIN, 2013. S. 123-126.
4. Berenshtam M.V., Novikov V.N. Ustav ugolovnogo sudoproizvodstva. S.-Peterburg, 1909. Reprint. M., 2018. 322 s.
5. Naznachenie ugolovno-processual'noj formy // Uchenye zapiski: sbornik nauchnyh trudov yuridicheskogo fakul'teta Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta. Orenburg: Izdatel'skij centr OGAU, 2006. № 3. S. 475-480.
6. Popova A.D. Pravda i milost' da carstvuyut v sudah (iz istorii realizacii Sudebnoj reformy 1864 goda). Ryazan', 2005. 342 s.
7. Slavgorodskih A.A. Naznachenie ugolovno-processual'noj formy // Uchenye zapiski: sbornik nauchnyh trudov yuridicheskogo fakul'teta Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta. Orenburg: Izdatel'skij centr OGAU, 2006. № 3. S. 475-480.
Об авторе: Максуров Алексей Анатольевич, преподаватель кафедры теории и истории государства и права Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова e-mail: [email protected] © Максуров А.А., 2019
Статья получена: 05.09.2019. Статья принята к публикации: 25.12.2019. Статья опубликована онлайн: 26.12.2019.
About the author: Maksurov Alexey A., Lecturer of Theory and History of the State and Law, P.G. Demidov Yaroslavl
State University
e-mail: [email protected]
Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи. The author has read and approved the final manuscript.
