CC BY
71
Международное право
УДК 343.125; 343.1(019)
К.С. Абдырахманов*
Генезис и эволюция мер пресечения в уголовном судопроизводстве Кыргызской Республики
В статье рассматривается вопрос возникновения и развития института мер пресечения в уголовном судопроизводстве Кыргызской Республики с определением хронологии его закрепления и видоизменения в национальном законодательстве путём проведения исторического анализа.
Ключевые слова: меры пресечения, уголовный процесс, Кыргызская Республика, история.
K.S. Abdyrahmanov* . Genesis and evolution of preventive measures in criminal proceedings of the Kyrgyz Republic. The article investigates the genesis and evolution of the institute of the preventive measures in the criminal proceedings of the Kyrgyz Republic with determination of the chronology of its consolidation and modification in the national legislation by means of the historic analysis.
Keywords: preventive measures, criminal proceedings, Kyrgyz Republic, history.
История показывает, что в критические периоды развития социума, в моменты его наибольших потрясений (события, недавно произошедшие в Кыргызстане, характеризуются именно так) в обществе увеличивается потребность обращения к своему историческому прошлому. Люди пытаются отыскать причины возникновения сложившейся критической ситуации, изучить их и найти возможные пути выхода из неё, определить ориентиры дальнейшего развития. С учетом этого можно утверждать, что исследование процессов развития уголовно-процессуальных мер пресечения путём исторического анализа позволит не только проследить эволюцию рассматриваемого предмета, этапы её прохождения, но и выделить положительные моменты, важные для будущей правотворческой и правоприменительной деятельности.
Для определения закономерностей исторического развития уголовно-процессуальных мер пресечения в Кыргызской Республике (далее — КР) необходимо проанализировать существовавшие на различных этапах развития кыргызского общества правовые (законодательные) акты и нормы обычного права. Это поможет установить момент их появления и закрепления в уголовном судопроизводстве КР. Вместе с этим рассмотрим предмет данной статьи через призму временных периодов, за основу деления которых примем динамику развития общественно-политических отношений, развивавшихся в разное время на территории современного Кыргызстана:
— первый период — кыргызский народный суд до вхождения в состав Российской Империи (до середины ХИХ в.);
— второй период — территория Кыргызстана в составе Туркестанского края Российской Империи (1855-1917 гг.);
— третий период — Кыргызстан в постреволюционный период до принятия УПК Киргизской ССР 1960 г. (1917—1960 гг.);
— четвертый период — время действия УПК Киргизской ССР 1960 г. (1960—1999 гг.);
— пятый период — со времени принятия УПК КР 1999 г. (с 1999 года).
Первый период. До вхождения в состав Российской Империи у кыргызов не было своего централизованного государства, и народ делился на роды и племена, которыми управляли родоплеменные правители и феодальная знать. Высшая власть принадлежала потомственным крупным манапам1. Они распределяли пастбищные угодья, собирали налог, творили суд и расправу2. У манапов — родоправителей специального аппарата для центрального управления не было. Они управляли населением через феодально-родовую знать — средних и мелких манапов, биев3... Бии к середине ХИХ в. в Кыргызстане осуществляли только судебные функции, отойдя от административных4 .
* Абдырахманов, Кубанычбек Садыкович, аспирант кафедры уголовного процесса Санкт-Петербургского университета МВД России, капитан милиции Кыргызской Республики. Россия, 198206, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1. Тел.: 8-911-08318-09. E-mail: [email protected].
* Abdyrahmanov, Kubanychbek Sadykovich, the post graduate student of the faculty of criminal trail of the St.-Petersburg university of the Ministry of Internal Affairs of Russia. Capitan of militia of Kyrgyz Republic. Russia, 198206, St.-Petersburg, Pilot Piljutov street, 1. Ph.: 8-911-083-18-09. E-mail: [email protected].
Статья поступила в редакцию 15 декабря 2010 года.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
Судопроизводство в кыргызском суде того времени было устным, без каких-либо записей, и велось на основе обычного права5. Какое-либо предварительное следствие отсутствовало. Кроме биев, судебными вопросами на территории Кыргызстана в то время, главным образом в его южной части, занимались также суды казиев6.
В своей деятельности бии и казии уголовное и гражданское судопроизводство не разграничивали. В суде биев и казиев обвиняемый по уголовным делам и ответчик по гражданским делам являлся ответчиком, соответственно, потерпевший по уголовным делам, истец по гражданским
— истцом7. Об этом Ю. Россел писал: «...самою характерною чертою этого обычного права является то, что оно не различает гражданских преступлений от уголовных, оно относится ко всем преступлениям как к простым отношениям между собою — его наказания имеют целью удовлетворение обиженной стороны»8.
Вышеизложенное может натолкнуть на мысль о том, что в рассматриваемый период исторического развития кыргызского народа, ввиду отсутствия у него какого-либо писаного права, а также осуществления правосудия без ведения каких-либо записей речь о существовании мер, направленных на обеспечение обвиняемого в суде, совершенно неуместна. Однако небезынтересным являются следующие данные, характеризующие уголовный процесс кыргызов того времени.
Так, С.К. Кожоналиев утверждает, что в обычном праве кыргызов существовало понятие
9 10 11
поручительства или поруки9, которое называлось «жан кепил» и «мал кепил», при этом автор подчёркивает характер поруки, существовавшей в обычном праве кыргызов: «.когда мы говорим о поруке, следует иметь в виду только естественного поручителя виновного, например отца, брата и других родственников. Эти лица, по обычаю, имели непосредственные, естественные обязанности представить ответчика в суд в договоренный срок, или сами являлись в суд биев вместо отсутствующего виновного родственника»12. Кроме того, данный автор указывает, что «у крупных кыргызских родоначальников имелись темницы и железные путы, которые не всегда служили для наказания, а скорее для временного задержания подозреваемого или виновного»13. Автор не аргументирует это предположение.
Кочевой образ жизни кыргызов, проживание семей в территориальных пределах своего рода, по сути, и определяли построение уголовного процесса того времени от поимки виновного до его наказания.
В целом, говоря о рассматриваемом этапе развития уголовного судопроизводства кыргызского народа, мы приходим к выводу, что судебные дела, производимые на основе норм обычного, неписаного права кыргызов в устной форме биями и казиями, обеспечивались обвиняемыми на гарантиях, данных их родственниками в формах, схожими с личным и имущественным поручительством. На наш взгляд, такие меры обеспечения явки обвиняемого в суд являлись своего рода зародышами, прототипами мер пресечения, характерных для человеческого общества в определённой стадии его развития.
Второй период. После вхождения в состав России территория современного Кыргызстана стала частью Туркестанского генерал-губернаторства, образованного указом императора Александра II в июле 1867 г. и была разделена между отдельными областями Туркестанского края: северная часть вошла в Семиреченскую область (Пишпекский, Пржевальский уезды), Таласская долина — в Сыр-Дарьинскую область, южная часть — в Ферганскую и Самаркандскую области (Андижанский, Ошский, Наманганский, Ходжентский уезды и Памирский район)14. Присоединение основной территории Кыргызстана к Российской Империи проходил в 50-70-е гг. ХИХ столетия15, поэтому в нем одновременно действовали нормы обычного права, царские законы и нормы шариата (в южных областях). Такое положение дел сохранялось вплоть до Октябрьской революции 1917 г.16
До образования в 1865 г. Туркестанской области северная часть Кыргызстана, принявшая к этому моменту подданство России, входила в состав «Алатавского округа и киргиз Большой Орды», управлявшегося временным положением17. С этого момента, по нашему мнению, уже можно говорить о начале закрепления в судопроизводстве кыргызского народа мер пресечения в их нынешнем понимании.
Судебное устройство населения северных областей Кыргызстана находилось в рамках «Временного положения Туркестанской области» 1865 г., «Проекта положения об управлении Семиреченской и Сыр-Дарьинской областями» 1867 г., а позднее «Степного положения» 1891 г. Следует отметить, что до 1876 г. южная часть Кыргызстана входила в состав Кокандского ханства, и только после его завоевания, кроме вышеуказанных законоположений 1867 г. и 1891 г., на его территории действовало «Положение об управлении Туркестанским краем» 1886 г. Все перечисленные законодательные акты не упразднили существовавшую у кыргызов систему народного суда биев18 и не отменили действие норм обычного права — они дополняли его, отражая полувоенный характер того времени.
Хотелось бы отметить, что постепенная и поэтапная реформа всего жизненного уклада коренного населения, в т.ч. и судебного устройства, помогала до определённого времени избежать агрессивного сопротивления со стороны бай-манапской верхушки кыргызских родов. Оставляя ей определённые властные и судебные полномочия, которые с течением времени всё больше урезались путём внесения дополнений и изменений в названные выше законоположения, российское правительство постепенно усиливало действие имперских законов на подчинённой территории. Об этом можно судить по внесённым Временным правилом от 2 июня 1898 г. (15493) в ст. 117 «Положения об управлении Туркестанского края»19 изменениям, распространявшим на его территорию действие «Уставов Уголовного Судопроизводства 1864 г.». С этого момента на территории всей Империи действовала единая система мер уголовно-процессуального пресечения.
Каждый из перечисленных источников права дореволюционного Кыргызстана вносил в юридический быт кыргызов прогрессивные достижения российской юриспруденции того времени. Существенными нововведениями, на наш взгляд, было разделение гражданского и уголовного судопроизводства, введение основ делопроизводства при осуществлении правосудия, введение судебных инстанций, а также института судебных следователей и прокуроров. Однако ни одно из них в основной редакции не распространяло юрисдикции действовавших к тому времени на территории России «Уставов Уголовного Судопроизводства 1864 г.». Это произошло, как уже упоминалось, лишь в 1898 г. По нашему мнению, такая ситуация была продиктована существовавшим полувоенным положением и негативным отношением части местных жителей к российским властям.
Однако, судя по изменившейся с приходом царских властей системе уголовного наказания, можно сделать вывод, что кроме имевшей место в кыргызском обычном праве поруки со стороны родственников, в рассматриваемый период в правоприменительную практику военных судов входила такая мера пресечения как тюремный арест. Система уголовных наказаний в обычном праве кыргызов до присоединения к России была основана на возмещении имущественного вреда потерпевшему и не имела в своём арсенале такого наказания как лишение свободы обвиняемого. Как видно из исторических документов, лишение свободы как вид наказания в уголовном праве кыргызов появилось с присоединением к России. Исследуя этот вопрос, следует обратить внимание на циркулярное письмо от 29 апреля 1873 г. № 13 исполняющего должность начальника Военного народного управления в Туркестанском крае генерал-лейтенанта Колпаковского по делу Сартпая Айтжанова, приведённое в работе К.М. Осмоналиева20. В нём говорится: «Препровождая Вашему Превосходительству доставленную ко мне Верненским Уездным Управлением справку о долговременном задержании в Верненской тюрьме взятого за без письменность киргиза Токмакского уезда Сартпая Айтжанова, покорнейше прошу Ваше Превосходительство приказать сделать дознание: кто виновен в задержании на весьма продолжительное время киргиза Сартпая в тюрьме, от которой он заболел и если не освободить — может умереть. А между тем, родные этого киргиза в Т окмакском уезде, до которого езды не более двух дней, уже ропщут: не бесчеловечно ли морят в тюрьме более года, за то только, что он, не зная правил о паспортах, перешёл без билета в соседний уезд без письменного вида. Немедленно освободить Айджанова и дозволить ему следовать на родину, если кроме этой причины не состоит за Сартпаем Айджановым другой вины». Из приведённого отрывка видно, что арест как мера уголовного наказания применялся на практике. Однако указание Колпаковским на условие, лишь по исполнении которого Айджанов мог быть освобожден из тюрьмы, даёт нам основание полагать, что арест был применен к нему и в качестве меры пресечения с целью наказания Айджанова в случае усмотрения в его действиях вины в совершении других преступлений.
Исследуя особенности народного суда кыргызов в решении уголовно-процессуальных вопросов уже во время действия на территории Кыргызстана «Временного положения Туркестанской области» 1865 г., Г. Загряжский отметил, что он допускал взятие на поруки: «Если по какому-то обстоятельству нельзя постановить тотчас решение, или привести его в исполнение, тогда в первом случае подсудимого, а во втором — виновного отдают на поруки»21. Такое весьма важное, по нашему мнению, указание на особенность народного суда кыргызов после их присоединения к России, даёт нам возможность говорить о том, что такая мера пресечения, как поручительство, применялась весьма широко и эффективно.
Таким образом, в рассмотренный исторический период на территории Кыргызстана применялись две меры пресечения — арест и поручительство. Появление ареста в уголовном процессе кыргызов объясняется проникновением русского права на территорию их проживания. Такое положение существовало до полного присоединения территории Кыргызстана к России и введением на его территории «Уставов Уголовного Судопроизводства» 2 июня 1898 г. С этого момента на территории Кыргызстана была установлена система мер пресечения, действовавшая на всей территории Российской Империи, которая просуществовала до 1917 г.
Третий период. «Послереволюционный» и следующий за ним «советский» периоды развития уголовного процесса КР определяются рамками становления СССР.
Система мер пресечения, установленная Уставом уголовного судопроизводства, была изменена Декретом о суде № 1 от 24 ноября 1917 г., который прекратил действие таких мер пресечения, как отобрание вида на жительство и особый надзор полиции. Дальнейшие изменения в систему мер пресечения внесло «Положение о военных следователях» от 30 сентября 1919 г., в котором были перечислены следующие их виды: письменное обязательство о явке к следователю и неотлучке с места жительства или службы; отдача на поруки; представление залога; отдача под ближайший надзор начальства; арест. Данным «Положением» был упразднён домашний арест, однако уже в первом советском УПК 1922 г. он был вновь введён в перечень мер пресечения22, который стал выглядеть следующим образом: 1) подписка о невыезде; 2) личное и имущественное поручительство; 3) залог; 4) домашний арест; 5) заключение под стражу.
Следующий Уголовно-процессуальный закон 1923 г. фактически не внёс изменений в систему мер пресечения, оставив её в редакции УПК 1922 г., которым, в отличие от УУС 1864 г., было введено новое правило осуществления домашнего ареста, заключавшееся в возможности его применения и без назначения стражи23. Такое новшество, на наш взгляд, позволяло значительно расширить практику применения этой меры пресечения.
И.В. Головинская отмечает, что в результате принятия УПК РСФСР 1923 г. сами меры пресечения претерпели существенные изменения, которые являлись новшеством в уголовном судопроизводстве. Среди упомянутых изменений она выделяет то, что впервые были установлены
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
требования в соответствии с которыми, меры пресечения принимались лишь после привлечения подозреваемого лица в качестве обвиняемого и могли быть изменены или отменены после первого его допроса. В исключительных случаях меры пресечения могли быть приняты в отношении подозреваемых лиц и до предъявления им обвинения. В этих случаях предъявление обвинения должно было иметь место не позднее 14 суток со дня принятия меры пресечения. При невозможности предъявления обвинения в этот срок мера пресечения отменялась24 (ст. 145 — Авт.).
Как и УУС 1864 г., УПК 1923 г. (ст. 143) уполномочивал следователя отбирать у каждого обвиняемого подписку о явке к следователю и суду и обязательство сообщать о перемене своего места жительства (ст. 143). Кроме этой «подписки», в распоряжении следователя, аналогично УУС, имелась и отдельная мера пресечения «Подписка о невыезде» (ст. 149), которая могла быть заменена более строгой мерой пресечения в случае её нарушения. Однако суть этих двух мер обеспечения явки обвиняемого на следствии и в суде была не одинакова. М.С. Строгович по этому поводу писал: «В отличие от мер пресечения, в т.ч. и от подписки о невыезде, подписка о явке к следствию и суду не стесняет и не ограничивает свободу обвиняемого: он может свободно располагать собой, и его обязанность сводится лишь к тому, что в случае назначения ему следователем срока явки он обязан явиться к назначенному сроку и в назначенное место, а в случае отъезда из места своего жительства он должен сообщить об этом следственному органу (в уведомительном порядке)»25 .
Таким образом, начало «постреволюционного» периода характеризуется существенными изменениями системы уголовно-процессуальных мер пресечения Киргизской ССР, отражавшими изменения во всей системе государственного устройства. Далее, установленный УПК РСФСР 1922 г., впоследствии переизданный в УПК РСФСР 1923 г., перечень мер пресечения был довольно широк, что давало возможность поиска альтернативы.
Четвертый период. Система мер пресечения, закреплённая в УПК РСФСР 1923 г., была подвергнута изменениям в Кыргызстане принятием УПК Киргизской ССР 1960 г.
Принятые 25 декабря 1958 г. Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик заложили фундамент для уголовно-процессуального законодательства союзных республик. Согласно ст. 1 Основ уголовного судопроизводства, уголовно-процессуальные кодексы всех республик СССР должны были соответствовать этим Основам.
Таким образом, перечень мер пресечения в УПК Киргизской ССР 1960 г. (ст. 75) предусматривал следующие их виды: 1) подписка о невыезде; 2) личное поручительство или поручительство общественных организаций; 3) наблюдение командования воинской части; 4) отдача несовершеннолетнего под присмотр; 5) заключение под стражу.
Следует сразу заметить, что такие меры пресечения, как имущественное поручительство и домашний арест, были упразднены УПК Киргизской ССР 1960 г.; также был исключён и залог. Исключение указанных мер пресечения из УПК Киргизской ССР объяснялось тем, что в силу изменившейся обстановки они полностью изжили себя и не применялись на практике26.
Оценивая ситуацию с позиции сегодняшнего дня, К.Т. Балтабаев полагает, что домашний арест «был предан забвению и незаслуженно забыт, поскольку в новом обществе отрицалась идея политического и экономического неравенства, что однозначно исключало из правотворческой деятельности мысль об индивидуализации мер пресечения в различных формах»27 .
Плодом изменения обстановки, по нашему мнению, было введение такой меры пресечения, как общественное поручительство. Также новым было введение в систему мер пресечения наблюдения командования воинской части, которое заключалось в принятии мер, предусмотренных Уставом Вооружённых Сил СССР, для того чтобы обеспечить надлежащее поведение и явку подозреваемого или обвиняемого по вызовам лица, производившего дознание, следователя, прокурора, суда.
Согласно УПК Киргизской ССР 1960 г., меры пресечения вправе были применять лицо, производившее дознание, следователь, прокурор и суд. Был расширен круг оснований их применения, который дополнился формулировкой «для обеспечения исполнения приговора».
Срок предъявления подозреваемому обвинения, предусмотренный для исключительных случаев в УПК РСФСР 1923 г., в УПК Киргизской ССР (ст. 76) был сокращён с 14 до 10 суток. В отношении же общего срока предъявления обвинения изменений не произошло.
Залог как мера пресечения в уголовном судопроизводстве Кыргызстана появился значительно позже первого издания УПК Киргизской ССР 1960 г., уже после распада СССР. Данная мера пресечения в УПК уже суверенного Кыргызстана была введена Законом Республики Кыргызстан от 3 марта 1992 г. и предусматривалась ст. 82 — 1, согласно которой это была денежная сумма, вносимая по своей инициативе обвиняемым, подозреваемым, подсудимым либо другим лицом или организацией на специальный счёт. Она применялась с санкции прокурора либо по определению суда. Данный правовой акт, по нашему мнению, был связан с развитием рыночных отношений и вводимыми демократическими преобразованиями уже на постсоветском пространстве, в частности, и в Кыргызстане.
Резюмируя изложенное, следует отметить, что система мер пресечения, предусмотренная УПК Киргизской ССР 1960 г., закрепила новую меру пресечения — общественное поручительство, исключив при этом домашний арест, имущественное поручительство и залог.
УПК Киргизской ССР 1960 г. прослужил до 1999 г., что обусловило выделение нами пятого периода развития мер пресечения в Кыргызстане.
Пятый период. После распада СССР в 1991 г. уголовное судопроизводство Республики Кыргызстан осуществлялось по правилам, установленным УПК Киргизской ССР 1960 г. до
21 июля 1999 г., а точнее до вступления в силу нового УПК КР, введенного в действие законом КР № 63 от 30 июня 1999 г. «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Кыргызской Республики»28 (действующего УПК).
Система мер пресечения в УПК КР регламентирована ст. 101, в которой закреплены следующие меры пресечения: 1) подписка о невыезде; 2) личное поручительство; 3) передача под наблюдение командования воинской части; 4) передача несовершеннолетнего под присмотр родителей или лиц и
организаций, их заменяющих; 5) залог; 6) заключение под стражу.
Из УПК КР 1999 г. была исключена такая мера пресечения, как «поручительство общественных организаций», т.к., по нашему мнению, изменение политического строя государства не могло не отразиться на правовых регуляторах общественных отношений.
В таком виде система мер пресечения в уголовно-процессуальном законодательстве Кыргызской Республики пребывала до принятия закона КР № 47 от 24 марта 2004 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Кыргызской Республики и Закон Кыргызской Республики «Об адвокатской деятельности»29, п. 6 которого в УПК КР была введена новая мера пресечения «домашний арест, предусмотренная ст. 109-1.
Введение данной меры пресечения, на наш взгляд, — очень важный законодательный шаг на
пути гуманизации национального законодательства, установления мировых стандартов в области охраны прав человека в КР. Данный шаг законодателя расширил возможность выбора мер пресечения, альтернативных заключению под стражу, хотя на данный момент не решены многие вопросы её практического применения.
В общем виде система мер пресечения КР после введения в неё домашнего ареста не изменялась по настоящее время и включает в себя 7 мер пресечения.
Таким образом, исторический анализ уголовно-процессуальных мер пресечения КР позволил сделать вывод о том, что эволюция мер пресечения в законодательстве Кыргызстана в целом отражает общественно-политическое устройство в определённые исторические периоды развития страны. Отсутствие системы мер пресечения как таковой, в кыргызском обычном праве объясняется ведением всех судебных разбирательств, как уголовных, так и гражданских, на основе обычаев и шариата, отсутствием писаного права. Появление системы мер пресечения в кыргызском уголовном процессе является плодом присоединения Кыргызстана к России.
Список литературы
1. Баятабаев К. Т. Домашний арест в уголовном судопроизводстве республики Казахстан: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Караганда, 2001.
2. Газета «Эркин Тоо». — 1999. — 21 июля. — № 59-62.
3. Газета «Эркин Тоо». —2004. — 1 апреля. — № 26.
4. Головинская È. В. Генезис мер пресечения в отечественном уголовно-процессуальном законодательстве // Российский следователь. — 2008. — № 11.
5. Ажамгерчинов, Б. Аж. Присоединение Киргизии к России. — М., 1959.
6. Загряжский, Г. О народном суде кочевого населения Туркестанского края по обычному праву // Материалы для статистики Туркестанского края. — Ежегодник. — СПб., 1876. — Вып. IV
7. История кыргызов и Кыргызстана: Учебник для вузов / Отв. ред академик В. Плоских; НАН Кыргызской Республики. Кыргызско-Российский Славянский университет. Международный университет Кыргызстана. — Бишкек: Илим, 1998.
8. Кожонаяиев, С. К Суд и уголовное обычное право киргизов до октябрьской революции. — Фрунзе, 1963.
9. Кожонаяиев, С. К Обычное право кыргызов / Вступ. ст. Т.К. Чоротегина. — Бишкек: Фонд «Сорос — Кыргызстан», 2000.
10. Кучерявый, Н. П., Малкин, М. М. Об Уголовно-процессуальном кодексе Киргизской ССР // Об уголовно-процессуальном законодательстве союзных республик : сб. статей / под ред. Д.С. Карева.
- М., 1962.
11. Нурбеков, Н. История государства и права Киргизской ССР. — Бишкек: Кыргызский Государственный университет, 1999.
12. Овчинников, Ю. Г. Домашний арест как мера пресечения в уголовном процессе : дис. ... канд. юрид. наук. — Омск, 2006.
13. Осмонаяиев, К.М. Уголовная политика Кыргызстана: вопросы теории и практики : монография.
— М.: ЗАО Фирма «Лика», 2005.
14. Россея, Ю. Среднеазиатская культура и наша политика на Востоке // Вестник Европы. — Т. IV — Кн. 7. — СПб., 1878.
15. Салтыков, Е. В. Домашний арест в российском уголовном процессе. — М.: Юрлитинформ,
2009.
16. Свод законов Российской Империи. — Кн. первая. — Т. 2. — СПб., 1912.
17. Строгович, М. С. Уголовный процесс. — М.: Изд. НКЮ ССР, 1940.
Lite rature
1. Baltabaev, K. T. Home Arrest in the Criminal Proceedings of the Republic of Kazakhstan: Abstract of the dissertation ... Candidate of Legal Science. Karaganda, 2001.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (49) 2011
2. Erkin Too (newspaper). — №. 59-62. — 21 July 1999.
3. Erkin Too (newspaper). — №. 26. — 1 April 2004.
4. Golovinskaiya, I. V. Genesis of the Preventive Measures in the National Criminal Proceeding Law // Russian Detective. - 2008. - No. 11.
5. Jamgerchinov, B. D%h. Annexation of Kyrgyzstan by Russia. — Moscow, 1959.
6. Zagryazhsky, G. About the People’s Trial of the Nomadic Population of the Turkestan Territory under the Common Law // Materials for Statistics of the Turkestan Territory. — St. Petersburg, 1876. — Issue IV
7. History of the Kyrgyz and Kyrgyzstan: Textbook for the Institutes of Higher Education / Editor-in-Charge, V Ploskyh; National Academy of Sciences of the Kyrgyz Republic. Kyrgyz-Russia Slavonic University. International University of Kyrgyzstan. — Bishkek, 1998.
8. Kozhonaliev. S. K. Trial and Criminal Common Law of Kyrgyz before the October Revolution. — Frunze, 1963.
9. Kozhonaliev, S. K. Common law of the Kyrgyz / Introductory Article by T.K. Chorotegin. — Bishkek: Soros — Kyrgyzstan Fund, 2000.
10. Kucheryaviy, N. P., Malkin, M. M. About the Criminal Proceedings Code of the Kyrgyz SSR // About the Criminal Proceedings Laws of the Soviet Republics. Collection of the Articles under Edition of Prof. D.S. Karev. — Moscow, 1962.
11. Nurbekov, N. History of the State and the Law of the Kyrgyz SSR (Second edition with no amendments and additions). — Bishkek: Kyrgyz State University, 1999.
12. Ovchinnikov, Y. G. Home Arrest as Preventive Measure in the Criminal Proceedings: Dissertation ... Candidate of Legal Science. — Omsk, 2006.
13. Osmonaliev, K. M. Criminal Policy of Kyrgyzstan: Matters of Theory and Practice. Monograph. — Moscow, 2005.
14. Rossel, Y. Middle Asia Culture and Our Policy in the East // Vestnik Evropy, IV — Book 7. — St. Petersburg, 1878.
15. Saltykov, E. V. Home Arrest in the Russian Criminal Proceedings. — Moscow, 2009.
16. Code of Laws of the Russian Empire. — First Book. — V. 2. — St. Petersburg, 1912.
17. Strogovich, M. S. Criminal Proceedings. — Moscow, 1940.
1 Манапы — привилегированное киргизское сословие, которое во времена Кокандского ханства стояло во главе киргизских родов и выполняло в них управленческие функции.
2 Кожоналиев С.К. Суд и уголовное обычное право киргизов до октябрьской революции. Фрунзе, 1963. С. 5.
3 Бий — судья, который решал уголовные и гражданские дела на основе обычного права кыргызов. Бии как представители феодально-родовой знати существовали и у ряда других среднеазиатских народов (Джамгерчинов Б.Дж. Присоединение Киргизии к России. М., 1959, С. 58); Г. Загряжский охарактеризовал бия как: «Кыргыз, известный по своему уму, безукоризненной нравственности, справедливости, опытности в кыргызском судопроизводстве, следовательно, и в знании кыргызских обычаев, на основании которых производится суд и расправа у кыргызов, именуется бием» (Загряжский Г. О народном суде кочевого населения Туркестанского края по обычному праву // Материалы для статистики Туркестанского края. — Ежегодник. — СПб., 1876. — Вып. IV. С. 193).
4 Кожоналиев С.К. Указ. соч. С. 10.
5 Там же. С. 9.
6 Суд казиев решал уголовные и гражданские дела по нормам шариата — мусульманского права.
7 Кожоналиев С.К. Указ. соч. С. 9.
8 Россел Ю. Среднеазиатская культура и наша политика на Востоке / / Вестник Европы, Т. IV, кн. 7. СПб., 1878. С. 132.
9 Кожоналиев С.К. Обычное право кыргызов / Вступ. ст. Т.К. Чоротегина. — Бишкек: Фонд «Сорос — Кыргызстан», 2000.
С. 33.
10 «Джан кепил» в дословном переводе с кыргызского языка означает поручительство душой поручителя и соразмерно понятию личного поручительства.
11 «Мал кепил» в дословном переводе с кыргызского языка означает поручительство скотом, т.е. имуществом, так как у кыргызов в то время скот являлся основным, если не единственным источником дохода и благосостояния. Это понятие соразмерно понятию имущественного поручительства, либо залога.
12 Кожоналиев С.К. Указ. соч. С. 33.
13 Там же. С. 82.
14 Нурбеков Н. История государства и права Киргизской ССР (Издание второе без изменений и дополнений). Бишкек: Кыргызский Государственный университет, 1999. С. 51.
15 История кыргызов и Кыргызстана: Учебник для вузов / Отв. ред академик В. Плоских; НАН Кыргызской Республики. Кыргызско-Российский Славянский университет. Международный университет Кыргызстана. — Бишкек: Илим, 1998. С. 134.
16 Нурбеков Н. Указ. соч. С. 60.
17 Кожоналиев С.К. Указ. соч. С. 42.
18 Нурбеков Н. Указ. соч. С. 57.
19 Свод законов Российской Империи. Кн. первая. Т. 2. СПб., 1912. С. 435.
20 Осмоналиев К.М. Уголовная политика Кыргызстана: вопросы теории и практики. Монография. М.: ЗАО Фирма «Лика», 2005. С. 23.
21 Загряжский Г. Указ. соч. С. 201.
22 Овчинников Ю.Г. Домашний арест как мера пресечения в уголовном процессе: Дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2006.
С. 48-49.
23 Салтыков Е.В. Домашний арест в российском уголовном процессе. — М.: Юрлитинформ, 2009. С. 17.
24 Головинская И.В. Генезис мер пресечения в отечественном уголовно-процессуальном законодательстве // Российский следователь. 2008. № 11. С. 13.
25 Строгович М.С. Уголовный процесс. — М.: Изд. НКЮ ССР, 1940. С. 187.
26 Кучерявый Н.П., Малкин М.М. Об Уголовно-процессуальном кодексе Киргизской ССР // Об уголовно-процессуальном законодательстве союзных республик: Сб. статей под ред. Д.С. Карева. М., 1962. С. 307.
27 Балтабаев К.Т. Домашний арест в уголовном судопроизводстве республики Казахстан: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук.
Караганда, 2001. С. 10.
28 Эркин Тоо (газета). 1999. № 59-62. 21 июля.
29 Эркин Тоо (газета). 2004. № 26. 1 апреля.
