CC BY
134МИФТАХУТДИНОВА Айгель Гарефетдиновна - студент. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: [email protected]
TIMOFEEV, Mikhail Sergeyevich - Candidate of Jurisprudence Sciences, Aassociate Professor, the Dean of Law Department. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: [email protected]
MIFTAKHUTDINOVA, Aygel Garefetdinovna - Student. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: [email protected]
УДК 343.1
ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРИНУЖДЕНИЯ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ РОССИИ
И.З. Федоров
Путь развития института государственного принуждения, используемого в современном уголовном судопроизводстве России, прослеживается со времен Судебников 1497 и 1550 гг., Наказа Екатерины II от 30 июля 1767 г. и последующих отечественных нормативно-правовых актов, включая Устав уголовного судопроизводства 1864 г., первые Кодексы Советского государства, Основы уголовного судопроизводства СССР 1958 г и действующий Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Подчеркиваются историческая взаимосвязь и преемственность юридической мысли и законодательства, касающихся ограничения прав и свобод участников уголовного процесса, а также правового механизма его реализации в ходе судопроизводства.
Ключевые слова: институт государственного принуждения; меры процессуального принуждения; следователь; прокурор; суд; следственные действия; ограничение прав и свобод.
I.Z. Fedorov. THE EVOLUTION OF THE PUBLIC ENFORCEMENT INSTITUTION IN RUSSIAN CRIMINAL PROCEDURE
The development of the public enforcement institution used in modern criminal procedure in Russia is traced from the times of the Law Books of 1497 and 1555, Catherine II's Order dated July 30, 1767 and subsequent national regulatory legal acts, including the Statute of Criminal Procedure of 1864, the first Codes of the Soviet state, the Fundamental principles of criminal procedure of the USSR of 1958 and the current Criminal procedure code of the Russian Federation. It emphasizes historical connection and tradition between the legal thought and legislation relating to restrictions of the rights and freedoms of the parties to the criminal process and the legal mechanics of its implementation in the course of court action.
Keywords: institution of public enforcement; measures of procedural compulsion; investigator; prosecutor; court; investigative actions; restriction of rights and freedoms.
Институт уголовно-процессуального принуждения в отечественной юриспруденции не является новым и уходит в глубокое прошлое нашего народа. Если проследить некоторые основные этапы становления и развития данного института, то следует вспомнить, что уже по Судебникам 1497 и 1550 гг. [19, с. 146] основными методами ведения уголовного процесса были обыск и пытка. Соборное уложение 1649 г. [21, с. 330-342] основной мерой пресечения установило тюремное заключение, которое сохранилось и при Петре I после отмены «отдачи за пристава» и изменения ха-
рактера поручительства (оно стало неимущественным). В Наказе Екатерины II от 30 июля 1767 г. [22], а затем в Уставе благочиния 1782 г. [19, с. 330-338] был приведен примерный перечень улик, достаточных для заключения лица в тюрьму (он был полностью заимствован из трактата Ч. Беккариа «О преступлениях и наказаниях» 1764 г. [24]). Кроме того, в Наказе излагалась прогрессивная мысль о том, что меры пресечения и меры уголовного наказания имеют совершенно разные цели, а содержание обвиняемого под стражей до суда «как мера жестокая, должно быть, сколь возможно
короче». Система мер пресечения, предусмотренных Сводом законов 1832 и 1857 гг. [19, с. 394-413], включала такие меры пресечения, как содержание в тюрьме и при полиции, домашний арест, полицейский надзор, отдача на поруки.
Значительным шагом в истории отечественного уголовного судопроизводства послужило принятие в 1864 г. Устава уголовного судопроизводства (далее УУС) [18], отделившего судебную власть от исполнительной. В соответствии с УУС за полицией осталось право применять лишь одну меру пресечения - задержание, которое дожило до наших дней в виде перечня оснований для задержания подозреваемого (ст. 91 и 92 УПК РФ). Система мер пресечения пополнилась двумя новыми мерами -отобранием вида на жительство и залогом. Она состояла из отобрания вида на жительство или обязания подпискою о явке к следствию и неотлучке с места жительства; отдачи под особый надзор полиции; отдачи на поруки; взятия залога; домашнего ареста; взятия под стражу (ст. 416-419 УУС). При этом допускалось применение только одной из названных мер пресечения, что не исключало возможности ее отмены или изменения с учетом новых обстоятельств и оснований.
Таким образом, к 1864 г. Россия обладала самой разветвленной системой мер пресечения, в то время как на Западе применялись только две меры - арест и залог. По оценке ученых, это является скорее свидетельством культуры отечественного правотворчества и высокой техники законодательствования, чем признаком реакционного политического режима.
После Великой Октябрьской социалистической революции система мер пресечения царской России в основном сохранилась и согласно Декрету о суде № 1 от 24 ноября 1917 г. её стали приспосабливать для достижения целей советского уголовного судопроизводства. В первых законодательных актах Советского государства упоминаются аресты и задержания как наиболее строгие меры пресечения, но перечень других мер пресечения отсутствовал [13]. Возможность применения, кроме предварительного ареста, других мер пресечения впервые была предусмотрена постановлением Совета Рабочей и Крестьянской обороны от 14 декабря 1918 г. «О производимых ВЧК арестах ответственных служащих и специалистов». Допускалось письменное личное (неимущественное) поручительство двух членов коллегии народного комиссариата или двух членов городского (губернского) комитета РКП. Вводилось письменное (неимущественное) поручи-
тельство всех членов президиума губернских и городских Советов депутатов или всех членов правления местного или центрального профсоюза. Так были введены принципиально новые, основанные на доверии, виды поручительства.
Впервые в советском законодательстве развернутый перечень мер пресечения был сформулирован в п. 78 «Положения о военных следователях», утвержденного 30 сентября 1919 г. приказом Реввоенсовета Республики № 1595. К этим мерам были отнесены: письменное обязательство о явке к следователю и неотлучке с места службы или жительства; отдача на поруки; представление залога; отдача под ближайший надзор начальства; арест [20].
В Декрете ВЦИК от 6 февраля 1922 г. «Об упразднении ВЧК и о правилах производства выемок и арестов» задержание признавалось мерой пресечения, равной аресту, так как в случае задержания лица на месте преступления постановления об аресте не требовалось, достаточно было получить в течение 48 часов санкцию на продление ареста у Председателя ГПУ или политического отдела. Однако УПК РСФСР, принятый III сессией ВЦИК 25 мая 1922 г., отделил задержание от мер пресечения. Обязанность задержания была возложена на органы дознания с целью предупреждения уклонения подозреваемого от следствия и суда. Следователь, прокурор, суд таким правом не обладали. Кроме того, УПК ввел меры пресечения в виде подписки о невыезде, личного и имущественного поручительства, залога, домашнего ареста, заключения под стражу, которые избирались следователем, но не органом дознания.
УПК РСФСР 1923 г. [16] предусматривал те же меры пресечения, но ст. 144 вскоре была дополнена примечанием о возможности применения к красноармейцам и военным морякам меры пресечения - ближайшего наблюдения за ними в частях, в которых они состоят на службе [14].
Основы уголовного судопроизводства 1924 г. не содержали перечня мер пресечения, но и не отменяли ранее имевшиеся в УПК РСФСР и УПК других союзных республик. В них отсутствовали термины «арест», «заключение под стражу», но появилось «лишение свободы». Было введено дополнительное основание для лишения свободы как меры пресечения в случае признания общественно опасным оставления обвиняемого на свободе (п. 10). При недопустимости замены лишения свободы денежным или имущественным залогом предусматривалась возможность его замены поручительством профсоюзных и иных рабочих,
крестьянских и общественных организаций, чем был восстановлен институт общественного неимущественного поручительства. Кроме того, органам дознания было предоставлено право на избрание всех мер пресечения, но с утверждения ближайшим следователем [17].
Таким образом, известная по УПК РСФСР 1922 и 1923 гг. система мер пресечения в целом оставалась неизменной вплоть до принятия Основ уголовного судопроизводства 1958 г. [10], где были закреплены подписка о невыезде, личное поручительство, поручительство общественной организации, заключение под стражу, а также иные меры пресечения, определяемые законодательством союзных республик (ст. 33 Основ).
Меры пресечения, непосредственно названные в Основах, нашли закрепление в ст. 93-96 УПК РСФСР 1960 г. [11], в который также вошли залог (ст. 99), наблюдение командования воинской части (ст. 100), отдача несовершеннолетнего под присмотр родителей, опекунов, попечителей (ст. 394); отдача несовершеннолетних под надзор администрации закрытых детских учреждений (ст. 494).
Таким образом, из перечня ранее действовавших мер пресечения был изъят домашний арест, но добавлены специфические меры, применяемые в отношении несовершеннолетних. Новеллой явилось и введение Основами «ареста», «предварительного ареста», «лишения свободы» - терминов, имевшихся в прежнем советском законодательстве, ввели «заключение под стражу» (ст. 33), хотя такое название не соответствовало ст. 127 Конституции СССР 1936 г., где говорилось об арестах.
История правоприменительной практики показала, что УПК РСФСР 1960 г., действовавший в своей основе более 40 лет, оказался наиболее устойчивым правовым актом, по праву заслуживающим признания его одним из отечественных законодательных памятников. За данный период не изменилась и система мер уголовно-процессуального принуждения.
В начале 1990-х гг. в России начались известные демократические преобразования, на фоне которых заметно актуализировался вопрос о свободе личности, ее правах и роли государства в обеспечении возможности их реализации. Демократия расширила и некоторые права подозреваемых, обвиняемых в совершении преступлений. В частности, это выразилось в том, что Федеральным законом от 23 мая 1992 г. № 2825-1 в УПК РСФСР были введены две новые статьи: 220.1 Обжалование в суд ареста или продления срока содержания под стражей и 220.2 Судебная
проверка законности и обоснованности ареста и продления срока содержания под стражей. Согласно нормам этих статей содержащийся под стражей подозреваемый, обвиняемый, его защитник или законный представитель стали обладать правом подавать в суд жалобу на применение органом дознания, следователем, прокурором заключения под стражу в качестве меры пресечения, а равно продление срока содержания под стражей. Суд же, проверив доводы, изложенные в жалобе, мог своим постановлением отменить эту меру пресечения и освободить лицо из-под стражи либо оставить жалобу без удовлетворения. В случае отмены меры пресечения судья имел право избрать любую другую предусмотренную законом меру пресечения, не связанную с лишением свободы [9]. Вскоре изложенный порядок стал применяться и при обжаловании в суд задержания лица в качестве подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного ст. 122 УПК РСФСР.
Говоряобинституте судебного обжалования, уместно подчеркнуть, что он оказался далеко не без изъянов, поскольку в его основе имелись положения, противоречащие целому ряду норм Конституции РФ. Подтверждением тому служит постановление Конституционного Суда РФ (далее - КС РФ) от 3 мая 1995 г. № 4-П, принятое по жалобе гражданина В.А. Аве-тяна, согласно которому ст. 220.1 и 220.2 УПК РСФСР признаны не соответствующими ч. 1 и 2 ст. 46, ч. 1 ст. 19, ч. 1 ст. 21, ч. 1 ст. 22, ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Причиной такого решения послужило ограничение ст. 220.1 УПК РСФСР круга лиц, имеющих право на судебное обжалование постановления о применении к ним в качестве меры пресечения заключения под стражу, только лицами, содержащимися под стражей. Одновременно КС РФ признал, что как исполненные, так и реально не исполненные постановления о заключении под стражу могут быть незаконными, необоснованными. Различия же в фактическом положении лиц, которые только должны быть арестованы или уже подвергнуты предварительному заключению, не могут влиять на решение вопроса об их праве требовать, и обязанности суда проверять законность и обоснованность постановления об аресте. Тем самым КС РФ констатировал наличие более широкого круга лиц, имеющих право на обжалование в соответствии со ст. 220.1 и 220.2 УПК РСФСР [3].
Мы полагаем, что по смыслу решения КС РФ правом на обращение в суд с жалобой о защите прав и свобод должны были обладать и те
подозреваемые, обвиняемые, которые принудительно (с санкции прокурора) помещены в медицинское учреждение для стационарного наблюдения в целях производства судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы в соответствии с п. 2 ст. 79, ст. 188 УПК РСФСР. Однако об этом, как и о праве потерпевшего, гражданского истца, а равно других заинтересованных субъектов уголовного процесса или их представителей на принесение жалобы по поводу применения или неприменения задержания и ареста подозреваемого, ареста обвиняемого или продления срока его содержания под стражей, в ст. 220.1 и 220.2 УПК РСФСР ничего не говорилось.
И наконец, парадокс заключается в том, что вопреки положениям ст. 79 ФКЗ РФ «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми «Решение Конституционного Суда РФ окончательно и не подлежит обжалованию.. .(ч. 1); акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу. (ч. 3); в случае, если решением Конституционного Суда РФ нормативный акт признан несоответствующим Конституции РФ полностью или частично., государственный орган., принявший этот нормативный акт, рассматривает вопрос о принятии нового нормативного акта, который должен, в частности, содержать положения об отмене нормативного акта, признанного не соответствующим Конституции РФ. (ч. 4)» [2], содержание ст. 220.1 и 220.2 не претерпело каких-либо изменений до признания УПК РСФСР утратившим силу в связи со вступлением в действие УПК РФ 2001 г. Дополнительно отметим, что в анализируемый период, наряду с указанными отраслевыми нормами, в УПК РСФСР без изменений и дополнений продолжали действовать ст. 46, 51, 52, 53, 54, 55, также противоречащие Конституции РФ по признаку отсутствия в них норм, предусматривающих право каждого из соответствующих субъектов уголовного процесса обжаловать в суд действия и решения следователя, лица, производящего дознание, прокурора в связи с обстоятельствами, изложенными в ст. 220.1 и 220.2 УПК РФ [23].
Приоритетные направления дальнейшего развития отечественного законодательства, в том числе уголовного-процессуального, определила Конституция РФ, принятая 12 декабря 1993 г [1]. Принцип ее высшей юридической силы, прямого действия и применения на всей территории Российской Федерации (ч. 1 ст. 15 Конституции), заложенный в основу законотворчества и правоприменения, нацелил
законодательный процесс на приведение норм всех отраслей права в соответствие с Конституцией. При этом непосредственное влияние на конструирование содержания норм уголовно-процессуального права о мерах принуждения оказал ряд конституционных норм, в которых закреплена допустимость:
- ареста, заключения под стражу и содержание под стражей только по судебному решению, задержания лица до судебного решения на срок не более 48 часов (ч. 2 ст. 22);
- ограничения только на основании судебного решения права на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ч. 2 ст. 23);
- проникновения в жилище против воли проживающих в нем лиц не иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения (ст. 25).
Кроме того, Конституция РФ установила: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» (ч. 3 ст. 55).
Однако законодатель не проявил достаточной активности в деле обновления содержания УПК РСФСР, как и не спешил с принятием нового Кодекса. В частности, заключение под стражу (ст. 96), наложение ареста и выемка почтово-телеграфной корреспонденции (ст. 174), проникновение в жилище против воли проживающих в нем лиц для производства выемки (ст. 167), обыска (ст. 168), наложения ареста на имущество (ст. 175) вплоть до признания УПК РСФСР утратившим силу проводились с санкции прокурора, а не на основании судебного решения, как того требовали положения ч. 2 ст. 22, ч. 2 ст. 23 и ст. 25 Конституции РФ.
Вместе с тем было бы несправедливо упрекать законодателя в совершенном бездействии, ибо после принятия Конституции РФ был изменен ряд норм УПК РСФСР. Например, одной из первых новелл, затронувших процессуальное принуждение в объеме мер пресечения относительно правового механизма их применения и реализации, стали изменения и дополнения, внесенные в ст. 97 (Сроки содержания под стражей) Федеральным законом от 31 декабря 1996 г. № 163-ФЗ, в соответствии с которыми:
- были уточнены названия должностей прокуроров, полномочных продлевать срок содержания под стражей; изменены компетен-
ции прокуроров различных звеньев на продление срока содержания под стражей и максимальные сроки, до которых они могут его продлить: прокурор районного звена - до 3 месяцев, областного звена - до 6, заместитель Генерального прокурора - до 1 года и Генеральный прокурор - до полутора лет (ч. 1 и 2 в новой редакции);
- упразднена норма о том, что время ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела при исчислении срока содержания под стражей в качестве меры пресечения не учитывается (ч. 5 в прежней редакции);
- предусмотрена процедура обращения прокурора в суд областного звена с ходатайством о продлении срока содержания обвиняемого под стражей в случае, когда ознакомление с материалами дела до истечения предельного срока содержания под стражей невозможно (ч. 4 в новой редакции);
- установлена обязанность судьи разрешить данное ходатайство прокурора не позднее пяти суток и продлить срок либо освободить лицо из-под стражи (ч. 5 в новой редакции);
- предусмотрена аналогичная процедура разрешения судьей данного вопроса в случаях необходимости удовлетворения ходатайства обвиняемого или его защитника о дополнении предварительного следствия (ч. 6 в новой редакции);
- продление срока содержания под стражей признано в качестве повода для обжалования в суд содержания под стражей и судебной проверки его законности и обоснованности в порядке, предусмотренном соответственно ст. 220.1 и 220.2 УПК РФ (новая ч. 8) [7].
Кроме того, федеральным законом от 15 июня 1996 г. № 73-ФЗ были незначительно изменены название и содержание ст. 96.2 УПК РСФСР о сроках содержания лиц, заключенных под стражу в изоляторах временного содержания [6].
Ожидание полного обновления отраслевого законодательства, длившееся в течение первых восьми лет действия Конституции РФ, завершилось принятием УПК РФ 2001 г. [5]. Но УПК РСФСР еще продолжал действовать и утратил свою легитимность только после вступления в законную силу полной редакции нового Кодекса.
Между тем КС РФ, проверив в связи с жалобами граждан С.С. Маленкина, Р.Н. Мартынова и С.В. Пустоваловой конституционность ст. 90, 96, 122 и 216 УПК РСФСР, постановлением от 14 марта 2002 г. № 6-П признал, что их положения, «.. .допускающие задержание лица,
подозреваемого в совершении преступления, на срок свыше 48 часов и применение в качестве меры пресечения заключения под стражу без судебного решения», не соответствующими Конституции РФ, ее ст. 17, 22 и 46 (ч. 1), а также абзацу второму п. 6 раздела второго «Заключительные и переходные положения». Данные положения УПК РСФСР, а также иные нормативные правовые положения, допускающие задержание до судебного решения на срок свыше 48 часов, а также арест (заключение под стражу) и содержание под стражей без судебного решения с 1 июля 2002 г. не подлежат применению [4].
Таким образом, с одной стороны, можно было бы констатировать, что своего апогея процесс оптимизации института ограничения прав и свобод человека и гражданина, применяемого в пределах конституционной допустимости для выполнения задач уголовного судопроизводства, достиг на рубеже смены старого (советского) на новый (российский) УПК. С другой же стороны, изменения и дополнения норм УПК РФ 2001 г., неоднократно имевшие место и далее (до и после его вступления в действие), свидетельствуют, как нам представляется, скорее не о позитивной динамике законодательного процесса, а о пробелах норм отраслевого права, в том числе о мерах процессуального принуждения.
Наше мнение основано на ретроспективном анализе становления института процессуального принуждения, урегулированного действующим УПК РФ. В этом плане примечательно то, что первые изменения и дополнения в новое законодательство были внесены уже 29 мая 2002 г., еще до вступления его в законную силу [8]. Так, ст. 108 УПК РФ (заключение под стражу) была дополнена двумя новыми частями: допускающей принятие судебного решения об избрании этой меры пресечения в отсутствие обвиняемого только в случае объявления его в международный розыск (ч. 5); запрещающей возлагать полномочия по заключению под стражу на одного и того же судью на постоянной основе и устанавливающей распределение этих полномочий между судьями соответствующего суда согласно принципу распределения уголовных дел (ч. 13). Также незначительно были изменены редакции ст. 109 (сроки содержания под стражей) и ст. 110 (отмена или изменение меры пресечения), что как-либо не повлияло на саму систему мер принуждения.
Итак, современная система мер уголовно-процессуального принуждения основана на нормах раздела IV УПК РФ и включает в себя: задержание подозреваемого (гл. 12); меры
пресечения (гл. 13); иные меры принуждения (гл. 14). По нашему мнению, такая структура, когда все меры принуждения сосредоточены в соседствующих главах единого раздела Кодекса, имеет свои преимущества в сравнении с УПК РСФСР, в котором они были разбросаны таким образом, что меры пресечения (ст. 93-96, 99, 100) содержались в гл. 6, задержание подозреваемого (ст. 122) - в гл. 9, привод обвиняемого (ст. 147) - в гл. 11, наложение ареста на имущество (ст. 175) - в гл. 14, мера пресечения в виде отдачи несовершеннолетнего под присмотр (ст. 394) - в гл. 32. И стоит ли сомневаться, что такая структура прежнего УПК не вполне устраивала должностных лиц органов предварительного расследования, прокурора, суда при работе с правовыми нормами, регламентирующими основания, условия, порядок применения и реализации мер принуждения при производстве по уголовному делу?
Задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, стало осуществляться в порядке, установленном ст. 91 и 92 УПК РФ. В отличие от ст. 122 УПК РСФСР 1960 г., в которой допускалось задержание лица на срок до 72 часов, в действующем УПК РФ этот срок ограничен 48 часами (ч. 2 ст. 94), что согласуется с нормой ч. 2 ст. 22 Конституции РФ.
Основания задержания, содержавшиеся в ч. 1 ст. 122 УПК РСФСР, в новый Кодекс перешли без существенных изменений. Так, согласно ч. 1 ст. 91 УПК РФ орган дознания, дознаватель, следователь вправе задержать лицо по подозрению в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, при наличии одного из следующих оснований:
1) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения;
2) когда потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее преступление;
3) когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления.
Вместе с тем, в рамках особого производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц, установленного гл. 52 УПК РФ в виде изъятий из общих правил задержания подозреваемого, законодатель установил, что член Совета Федерации, депутат Государственной Думы, судья федерального суда, мировой судья, прокурор, Председатель Счетной палаты РФ, его заместитель и аудитор Счетной палаты РФ, Уполномоченный по правам
человека в РФ, Президент РФ, прекративший исполнение своих полномочий, задержанные по подозрению в совершении преступления в порядке, установленном ст. 91 УПК РФ, за исключением случаев задержания на месте преступления, должны быть освобождены немедленно после установления их личности (ст. 449).
В качестве мер пресечения в УПК РФ предусмотрены подписка о невыезде и надлежащем поведении (ст. 102), личное поручительство (ст. 103), наблюдение командования воинской части (ст. 104), присмотр за несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым (ст. 105), залог (ст. 106), домашний арест (ст. 107), заключение под стражу (ст. 108).
Из приведенного перечня видно, что в отечественный уголовный процесс вернулся домашний арест, известный по УУС 1864 г., УПК РСФСР 1922 и 1923 гг. Предельный срок содержания обвиняемого под стражей в качестве меры пресечения остался тот же: 18 месяцев, согласно ч. 3 ст. 109 УПК РФ (было полтора года в соответствии с ч. 2 ст. 97 УПК РСФСР 1960 г.). К этому сроку приравнивается и предельный срок содержания под домашним арестом (ч. 2.1 ст. 107 УПК РФ).
В качестве изъятия из общего порядка применения меры пресечения в гл. 52 УПК РФ установлены особенности исполнения судебного решения об избрании заключения под стражу в отношении:
1) судьи Конституционного Суда РФ, судей иных судов - с согласия КС РФ или квалификационной коллегии судей (ч. 2 ст. 450);
2) члена Совета Федерации, депутата Государственной Думы, Президента РФ, прекратившего исполнение своих полномочий, Уполномоченного по правам человека в РФ -с согласия Совета Федерации или Государственной Думы (ч. 3 ст. 450).
Мотивированное решение КС РФ, квалификационной коллегии судей о даче согласия на избрание в отношении судьи заключения под стражу или на производство обыска принимается в срок не позднее 5 суток со дня поступления представления Председателя Следственного комитета РФ (далее - СК РФ) и соответствующего судебного решения (ч. 4 ст. 450).
Ходатайство перед судом об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу может быть возбуждено следователем или дознавателем в отношении зарегистрированного кандидата в депутаты Государственной Думы, кандидата в Президенты РФ с согласия Председателя СК РФ, а в отношении зарегистрированного кандидата в депутаты
законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации - с согласия руководителя следственного органа СК РФ по субъекту РФ (ч. 4.1 ст. 450).
К иным мерам процессуального принуждения в УПК РФ отнесены обязательство о явке, привод, временное отстранение от должности, наложение ареста на имущество, денежное взыскание (ст. 112-115, 117). Притом обязательство о явке, привод и денежное взыскание могут применяться к потерпевшему, свидетелю, гражданскому истцу, гражданскому ответчику, эксперту, специалисту, переводчику и (или) понятому (ч. 2 ст. 111). К подозреваемому, обвиняемому из названных мер не применяется только денежное взыскание.
Необходимо отметить, что права и свободы человека и гражданина, вовлеченного в сферу уголовного процесса, могут быть ограничены не только применением перечисленных мер принуждения, но и в случае производства отдельных следственных действий, содержащих признаки объективного ограничения прав и свобод личности.
Так, право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, гарантированное Конституцией РФ (ч. 2 ст. 23), может быть ограничено по судебному решению в случае наложения ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотра и выемки (ст. 185 УПК РФ), установления контроля и записи переговоров (ст. 186 УПК РФ), получения информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами (ст. 186.1 УПК РФ).
Право на неприкосновенность жилища (ст. 25 Конституции РФ) ограничивается при проникновении следователя, дознавателя в чужое жилище против воли проживающих в нем лиц, осуществляемом в соответствии с федеральным законом или на основании судебного решения с целью наложения ареста на имущество (ст. 115 УПК РФ), производства осмотра (ч. 5 ст. 177 УПК РФ), обыска (ч. 3 ст. 182 УПК РФ), выемки (ч. 2 ст. 183 УПК РФ).
Право на свободу и личную неприкосновенность (ч. 1 ст. 22 Конституции РФ) может быть ограничено не только путем задержания лица в качестве подозреваемого, заключения его под стражу в качестве меры пресечения, но и при помещении его на основании судебного решения в медицинскую организацию, оказывающую медицинскую или психиатрическую помощь в стационарных условиях, для производства судебной экспертизы (ст. 203 УПК РФ).
Права и законные интересы лиц в указанных выше случаях защищены тем, что следователь,
дознаватель не могут осуществлять названные следственные действия без судебного решения (за исключением случаев, когда проникновение в чужое жилище вопреки воле проживающих в нем лиц вызвано обстоятельствами, не терпящими отлагательства (ч. 5 ст. 165 УПК РФ). Перед принятием решения об удовлетворении ходатайства о производстве одного из указанных выше следственных действий, наложении ареста на имущество в жилище или об отказе в удовлетворении такого ходатайства, суд проверяет постановку соответствующего вопроса на предмет законности, обоснованности и мотивированности, что способствует исключению ошибок органов предварительного расследования относительно ограничения прав и свобод лиц, подвергаемых процессуальному принуждению. Такие полномочия суда явились новеллой, основанной на Конституции РФ.
Завершая исследование, мы хотели бы еще раз подчеркнуть, что ограничение прав и свобод личности, допустимое в уголовном процессе России, используется для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). В случаях, оправданных целесообразностью, такое ограничение применяется следователем, дознавателем, судом посредством использования механизма, включающего в себя предусмотренные в УПК РФ меры процессуального принуждения, а также основания, условия и порядок их применения в ходе производства по уголовному делу. Таким образом, внедренный в уголовный процесс институт государственного принуждения, обладающий преемственностью в истории становления и развития российского законодательства, и в настоящее время остается одним из эффективных средств решения конституционных и отраслевых задач современного уголовного судопроизводства.
Список литературы
1. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12.12.1993 г. // Рос. газ. 1993. 25 дек.
2. О Конституционном Суде Российской Федерации: федер. конст. закон от 21.07.1994 г. № 1 ФКЗ // Рос. газ. 1994. 23 июля.
3. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности статей 220-1 и 220-2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна от 3.05.1995 г. № 4-П // Рос. газ. 1995. 12 мая.
4. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан С.С. Маленкина, Р.Н. Мартынова и С.В. Пустоваловой от 14 марта 2002 г. № 6-П // Рос. газ. 2002. 21 марта.
5. Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 52 (часть I), ст. 4921.
6. Федеральный закон от 15.06.1996 г. № 73-ФЗ // Рос. газ. 1996. 20 июня.
7. Федеральный закон от 31.12.1996 г. № 163-ФЗ. //Рос. газ. 1997. 4 янв.
8. Федеральный закон от 29.05.2002 г. № 58-ФЗ // Рос. газ. 2002. 1 июня.
9. Закон Российской Федерации от 23.05.1992 г. № 2825-1 // Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. № 25, ст. 1389.
10. Закон СССР от 25 декабря 1958 г. «Об утверждении Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» // Ведомости ВС СССР. 1959. № 1, ст. 15.
11. Об утверждении Уголовно-процессуального кодекса РСФСР: закон РСФСР от 27.10.1960 г. // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40, ст. 592.
12. Свод законов РСФСР. Т. 8. С. 613.
13. О мерах заключения задержанных и об учреждении при тюрьмах следственных комиссий, проверяющих правильность и законность ареста: постановление НКЮ РСФСР от 15.12.1917 г. // СУ. 1917. № 9, ст. 146.
14. О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей: постановление Пленума ВС РФ от 27.04.1993 г. № 3 // Бюллетень ВС РФ. 1993. № 7.
15. Об изменениях и дополнениях Уголовно-процессуального кодекса: постановление 2-й сессии ВЦИК Х созыва от 10.07.1923 г. // СУ. 1923. № 48, ст. 480.
16. Постановление ВЦИК от 15.02.1923 г. // СУ. 1923. № 7, ст. 106.
17. Пункты 10-11 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, утвержденных Постановлением ЦИК СССР от 31 октября 1924 г. // СЗ. 1924. № 24, ст. 206.
18. Устав уголовной судопроизводства от 20.11.1864 г. // Доступ из справ.-правовой системы Гарант.
19. Исаев И.А. История государства и права России. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2004.
20. История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и прокуратуры: сб. документов / под ред. С.А. Голунского. М.: Госюриздат, 1955.
21. Маньков А.Г. Соборное уложение 1649 года - кодекс феодального права в России: монография. Л.: Наука, 1980.
22. Наказ Императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения (главы УШ-К): памятники русского законодательства 1649-1832 гг. / под ред. Н.Д. Чечулина. СПб.: Имп. Акад. наук, 1907.
23. Федоров И.З. Применение в досудебных стадиях уголовного процесса конституционных норм, допускающих ограничения прав и свобод человека и гражданина: дис... канд. юрид. наук. М., 1997.
24. Чезаре Беккариа. О преступлениях и наказаниях. М.: Стелс Бимпа, 1995.
25. Щегловитов С.Г. Судебные уставы Императора Александра II с законодательными мотивами и разъяснениями: устав уголовного судопроизводства. СПб., Новое время, 1913.
ФЕДОРОВ Игорь Зиновьевич — кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и судопроизводства. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары. E-mail: [email protected]
FEDOROV, Igor Sinov'ewich - Candidate ofLaws Sciences, Associate Professor of the Department of Criminal Law and Procedure. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of the Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary. E-mail: [email protected]
