CC BY
261
Скоробогатов А. Теория организации и модели неполных контрактов // Вопросы экономики. 2007. № 12. С. 71-95.
Тироль Ж. Рынки и рыночная власть: теория организации промышленности. Т. 1. СПб.: Экономическая школа, 2000.
Цуриков А.В., Цуриков В.И. Микроэкономический анализ поведения хозяйствующего субъекта. Кострома: изд. КГСХА, 2004.
Цуриков А.В., Цуриков В.И. Распределение прав собственности и стимулы агентов в условиях неполного контракта // Вестник Костромского гос. ун-та им. Н.А. Некрасова. 2006. Т. 12. № 10. С. 67-73.
Цуриков В.И. Модель неполного контракта и постконтрактного перераспределения прав на доход // Экономика и математические методы. 2010. № 1. С. 104-116.
Уильямсон О.И. Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки, «отношенческая» контрактация. СПб.: Лениздат, 1996.
Фуруботн Э.Г., Рихтер Р. Институты и экономическая теория: Достижения новой институциональной экономической теории. СПб.: Изд. дом СПбГУ, 2005.
Харт О.Д. Неполные контракты и теория фирмы // Природа фирмы. М.: Дело, 2001. С. 206-236.
Шаститко А. Неполные контракты: проблемы определения и моделирования // Вопросы экономики. 2001. № 6. С. 80-99.
Шаститко А.Е. Экономическая теория организаций: Учеб. пособие. М.: ИНФРА-М, 2007.
Эггертссон Т. Экономическое поведение и институты. М.: Дело, 2001.
Grossman S.J., Hart O.D. The Cost and Benefits of Ownership: A Theory of Vertical and Lateral Integration // J. of Political Economy. 1986. Vol. 94. № 4. P. 691-719.
Hart O.D., Moore J. Incomplete Contracts and Renegotiation // Econometrics. 1988. Vol. 56. № 4. P. 755-785.
Klein B., Crawford R.G., Alchian A.A. Vertical Integration, Appropriable Rents, and the Competitive Contracting Process // Law and Economics. 1978. Vol. 21. October. P. 297-328.
Рукопись поступила в редакцию 17.11.2009 г.
ГЕНДЕРНАЯ ЭКОНОМИКА -НОВОЕ НАПРАВЛЕНИЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
Е.В. Базуева
В статье раскрываются объективные и субъективные причины, указывающие на перспективность развития гендерной экономики при помощи инструментов фундаментальной экономической теории. Выделены основные направления развития данной области экономической науки в России. Систематизированы основные методологические подходы, встречающиеся в исследованиях российских и зарубежных экономистов, работающих над данной парадигмой. Определены перспективы развития гендерной экономики как объекта институционально-эволюционного анализа.
Ключевые слова: гендерная экономика, взаимосвязь ген-дерной и экономической эффективности, методология гендерной экономики.
ВВЕДЕНИЕ
В ХХ в. многие отрасли науки стали разрабатывать более эффективные методы и способы познания реальности. Этот процесс сопровождается интеграцией, взаимным проникновением и обогащением методологии разных областей науки. Исследователи стали объединять области научных знаний, средства и методы - переносить их из одних наук в другие. Возникали общие понятия и принципы. Такое перераспределение, а также пересмотр взаимодействующих элементов знания привели к новым знаниям. Именно поэтому меж-дисциплинарность в современный период ста© Базуева Е.В., 2010 г.
новится не только нормой развития научного знания. Считается, что «такой эвристический прием бывает очень эффективным и может послужить толчком для новых теоретических открытий» (Левкин, 2006).
Новой междисциплинарной отраслью научного знания, которая обеспечивает интеграцию инструментов экономической науки с методологическими конструкциями таких «традиционных» общественных наук, как психология, социология, история, демография и новой - гендерологии1, становится гендерная экономика. Как направление экономической науки гендерная экономика начала формироваться на протяжении двух-трех последних десятилетий. Она исследует с помощью инструментария экономической теории динамику гендерных процессов и явлений, изменяющихся под воздействием мер социально-экономической политики государства и влияющих на эффективность распределения результатов экономической деятельности всех хозяйствующих субъектов.
В настоящее время, как и при возникновении любого другого нового направления в экономической науке, «продвижение» результатов исследований в области гендерной экономики встречает достаточно сильное сопротивление со стороны большинства «ортодоксальных» экономистов, которые относят их к вторичным и маргинальным сферам экономического анализа. Следовательно, необходимость их дальнейшего развития средствами фундаментальной экономической теории ставится под сомнение. Однако, на наш взгляд, можно выделить как объективные, так и субъективные причины, обусловливающие необ-
1 Гендерология - отрасль научного знания, которая изучает совокупность проблем социально-экономического пространства жизнедеятельности мужчин и женщин с целью обоснования причин его гендерно асимметричного развития, исторически сложившихся в прежние эпохи, возникающих в настоящее время и требующих эффективного институционального регулирования на современном этапе развития общества (Базуева, 2009).
ходимость и перспективность дальнейшего развития гендерной экономики как самостоятельного направления экономической теории.
1. ОБЪЕКТИВНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ РАЗВИТИЯ ГЕНДЕРНОЙ ЭКОНОМИКИ
На наш взгляд, имеются две объективные причины развития гендерной экономики - нового направления фундаментальной экономической теории.
Во-первых, многие ученые, в том числе экономисты, констатируют начало перехода от одного типа экономической системы (индустриального) к другому - постиндустриальному, основным фактором которой должен стать человеческий капитал. Именно качество развития человеческого капитала страны, подчеркивает Н.М. Римашевская, «обусловливает конкурентоспособность ее рабочей силы, бизнеса, производительности труда и развития экономики в целом... Оно определяет могущество страны и государства, поскольку в современных условиях основной фактор развития - это человеческий фактор... Так, согласно оценкам Всемирного банка, на долю физического капитала (накопленных материально-вещественных фондов) приходится в среднем 16% общего богатства, на долю природного капитала - 20, а капитала человеческого -64%. Для России эта пропорция следующая -14, 72 и 14%, тогда как в Германии, Японии и Швеции удельный вес человеческого капитала достигает 80%» (Римашевская, 2003, с. 23). Поэтому не случайно Н.М. Римашевская подчеркивает, что «.из двух стран та, у которой выше демографический ресурс, при прочих равных условиях обладает большей совокупной мощью» (Сбережение народа, 2007, с. 3-4). Не секрет, что наша страна в настоящее время растрачивает этот ценный ресурс, так называемые русские ножницы, как бы вырезают наш народ» (Римашевская, 2003, с. 43). Причем процесс убыли российского населения гендерно маркирован. Так, по данным Докла-
да о развитии человека в 2007/2008 г., мировая общественность констатирует, что в России «7 млн "потерянных" мужчин. Иными словами, неравенство между полами сокращает общую численность населения РФ почти на 5%» (Доклад о развитии..., 2007). Однако в нашей стране гендерные последствия наступившей демографической катастрофы пока еще не осознаются на государственном уровне. Так, основные нормативно-правовые документы, определяющие демографическую политику России в современный период, или гендерно нейтральны, или воспроизводят патерналистский тип государственной политики. Например, в результате гендерной нейтральности программы «Здоровье работающего населения России на 2004-2015 гг.», не учитывающей гендерных особенностей российского рынка труда, в том числе концентрации мужчин на работах во вредных и опасных условиях, «смертность мужчин в трудоспособном возрасте столь же высока, как и сто лет назад» (Демографическая политика., 2008, с. 9). Национальный проект «Здоровье» вообще не рассматривает мужчин как категорию группы риска, хотя медики постоянно подчеркивают, что их здоровье надо охранять не менее бдительно, чем женщин и детей. Однако, несмотря на это, в число программ национального проекта «Здоровье» входят только такие, как «Дети России», «Здоровое поколение», «Дети и семья», «Родовой сертификат», «Материнский капитал», ориентированные только на поддержку материнства и детства. Подчеркнем, что одной из основных целей подпрограммы «Материнский капитал», например, является поддержка женщины, принявшей решение родить второго ребенка. Государство, как подчеркивал В.В. Путин, заинтересованное в повышении рождаемости, «должно предоставить в ее распоряжение, так сказать, первичный, базовый, "материнский капитал", который реально повысил бы ее социальный статус (выделено мной. - Е.Б. ), помог бы решать будущие проблемы» (Послание Президента..., 2006). Данное высказывание четко указывает на позицию Правительства РФ в об-
ласти гендерной политики. С одной стороны, компенсаторское повышение рождаемости, которое дополнительно в условиях экономического кризиса снижает напряженность российского рынка труда, так как женщины при этом освобождают рабочие места для мужчин. Не случайно многие гендерологи констатируют ренессанс патриархатности в современной России. С другой стороны, проблему гендер-ного статуса российской женщины руководство нашей страны осознает фрагментарно, в отношении определенной группы женщин, выполняющих, говоря терминами советского периода, долг перед государством.
Таким образом, Правительство РФ продолжает определять человеческий ресурс прежде всего количественными параметрами, тогда как важность учета развития его качественных параметров, включающих в том числе уровень сбалансированности гендер-ных отношений в экономике и обществе, им недооценивается. В результате последствия гендерно асимметричного развития российского общества, как показывают исследования, проявляются:
1) на микроуровне:
• в низкой рентабельности человеческого капитала (женщин) в результате существующей гендерной дискриминации в общественном и репродуктивном секторах региональной экономики (репродуктивным сектором экономики является производство материальных и нематериальных услуг в домохозяйствах);
• недоиспользовании человеческого капитала (мужчин) в результате низкой продолжительности жизни и сверхсмертности в трудоспособном возрасте;
• неустойчивости института брака, которая «ведет к разрушению социальных основ общества и нормального воспроизводства населения, что в свою очередь сужает базу демографических процессов, приводя к депопуляции и деградации генофонда» (Римашевская, 2007, с. 19).
2) на макроуровне:
• в сокращении результативности мер фискальной политики (Ржаницына, 2004);
• в усилении социального неравенства, в том числе за счет перекладывания издержек по воспроизводству и поддержанию рабочей силы с работодателей на сектор домохозяйств, прежде всего на женщин2;
• в значительном отрицательном эффекте всех реформ, проводимых Правительством РФ, ограничивающем темпы развития экономики нашей страны3.
Обозначенные выше гендерные негативные тенденции функционирования экономики России, несомненно, противоречат новым стратегическим ориентирам современного развития, которое, как было определено на Конференции ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992 г.), прежде всего должно стать устойчивым.
На наш взгляд, это является второй объективной причиной дальнейшего развития гендерной экономики как направления экономической теории. В этой связи напомним, что устойчивое развитие мировой цивилизации невозможно без перехода к гуманистическому типу экономического роста, который должен быть прежде всего основан на уважении личности человека, его свободном развитии без всякого рода ограничений, в том числе и гендерных. Неслучайно в качестве предпосылок устойчивого развития В.В. Семенко отмечает две следующих: а) преодоление ограниченности природных ресурсов на основе новой научно-технической революции; б) преодоление социального неравенства (в том числе тендерного. - уточнение мое), которое
2 См. об этом подробнее: Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности: Коллективная монография / Под ред. Е. Здра-вомысловой, А. Роткирх, А. Темкиной. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2009.
3 См. об этом подробнее: Здоровье и здравоохранение в гендерном измерении / Под общ. ред. Н.М. Римашевской. М.: Агентство «Социальный проект», 2007; Баскакова М.Е., Баскаков В.Н., Лель-чук А.Л. Гендерные аспекты новой российской пенсионной системы // Гендерное равенство: поиски решения старых проблем. М.: МОТ, 2003. С. 129-150 и др.
сдерживает возможности развития творческих способностей для всех (Семенко, 2006, с. 143). Наше уточнение не случайно, так как известно, что гендерные стереотипы как один из видов социального неравенства также «сдерживают развитие человека».
Аналогичная точка зрения была признана на международном уровне присуждением в 1998 г. Нобелевской премии по экономике А. Сену за его вклад в анализ основных факторов современного развития, главным из которых он считает расширение свободы. «Развитие означает преодоление тех различных видов несвободы (в том числе и гендер-ной), которые оставляют людей со скудным выбором и скудными возможностями для осуществления их разумной деятельности» (Сен, 2004, с. 16). В качестве ограничителей свободы А. Сен обозначает такие, как: «беспросветная бедность, невозможность удовлетворить насущные потребности, недоедание и вспышки массового голода, нарушение элементарных политических свобод и основных прав человека, повсеместная недооценка женщин и женских общественных организаций (курсив мой. - Е.Б. ), продолжающееся загрязнение окружающей среды и возросшая опасность экономической и социальной нестабильности... Преодоление указанных проблем (форм несвободы) является основной целью процесса развития» (Сен, 2004, с. 15). Но прежде, подчеркивает А. Сен, нам необходимо понять, какую роль различные виды прав и свобод играют в преодолении социального неблагополучия. В этой связи А. Сен разделяет ценность свободы, т.е. когда достижения прогресса оцениваются в первую очередь по состоянию прав человека в обществе, и эффективность свободы, когда уровень развития непосредственно зависит от свободной деятельности членов общества (Сен, 2004, с. 32).
Что касается ценности свободы, то на международном уровне была создана сеть институтов, обеспечивающих защиту прав человека в семье и обществе. Кроме того, с середины ХХ в. начала создаваться система
«дополнительных средств защиты прав человека для женщин (women's human rights). Так, международное сообщество признало, что факт принадлежности женщин к человечеству оказался недостаточным для обеспечения равенства их прав и возможностей» (Воронина, 2004, с. 192). В настоящее время шесть независимых друг от друга подразделений ООН специально занимаются вопросами тендерного равенства: Комиссия по положению женщин, Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин, Специальный Совет по гендерным проблемам и улучшению положения женщин, ЮНИФЕМ, Международный исследовательский и тренинговый институт по улучшению положения женщин, ПРОООН. Разработана система нормативно-правовых документов, направленных на достижение гендерного равенства, основными из которых являются: Конвенция о политических правах женщин (1952 г.), Конвенция МОТ № 100 «О равном вознаграждении мужчин и женщин за труд равной ценности» (1956 г.), «Международный пакт о гражданских и политических правах» (1966 г.) и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966 г.), Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (1979 г.), Конвенция МОТ № 156 «О равном обращении и равных возможностях для трудящихся мужчин и женщин: трудящиеся с семейными обязанностями» (1981 г.), Декларация об искоренении насилия в отношении женщин (1993 г.). Подчеркнем, что все вышеперечисленные документы ратифицированы нашей страной, что означает обязательность выполнения обозначенных в них положений и закрепление данных гендерных норм в национальном законодательстве. Однако большая часть норм международного гендерно ориентированного законодательства в России не выполняется, следовательно, продолжает воспроизводить элементы дискриминации по признаку пола. Последнее подтверждается динамикой интегральных показателей, разработанных ООН для отслеживания траектории движения стран к гендерному равенству, зна-
чения которых по РФ представлены в табли-це4. Рейтинги максимальных и минимальных значений приведены по итогам 2007 г.
Таблица позволяет сделать ряд следующих выводов. Во-первых, наличие элементов гендерной статистики на международном уровне и появление ее на национальном уровне некоторых стран и ее субъектов свидетельствуют о переломе в отношении гендерных проблем. Однако, например, что касается развития гендерной статистики в России, то она охватывает пока только некоторые области жизнедеятельности мужчин и женщин, т.е. не позволяет комплексно и системно проанализировать структуру различных форм гендерной дискриминации. Кроме того, региональный разрез показателей представлен фрагментарно.
Во-вторых, альтернативные рейтинги показателей, представленные в таблице, подтверждают, что существует положительная корреляция между уровнем развития страны и степенью достигнутого гендерного равенства. Не случайно эксперты Мирового банка подчеркивают, что степень гендерного равенства является «позитивной экстерналией» в отношении экономического роста (Баллаева, Лунякова, 2003, с. 156).
В-третьих, приведенные значения показателей по РФ свидетельствуют о том, что, несмотря на некоторую положительную динамику значений ИРГФ и ПРВЖ, рейтинг нашей страны в период 2004-2007 гг. снизился по обоим показателям: на 10 и 16 пунктов соответственно. Это значит, что наша страна движется по траектории усиления гендерного неравенства, которое ограничивает возможности эффективной реализации человеческого капитала как мужчин, так и женщин.
В результате можно констатировать, что пока уровень развития в нашей стране напрямую не связывается со свободной деятельностью членов общества (т.е. говоря языком А. Сена), системно не учитывается эффектив-
4 Составлено нами по данным Докладов о развитии человека в 2004, 2005, 2006 и 2007 г. (htpp:// www.un.org).
Таблица
Сравнительная характеристика основных показателей гендерной оценки развития стран, отслеживаемых ООН
Показатель Характеристика и структурные элементы показателя Страны с максимальными значениями показателей Страны с минимальными значениями показателей Динамика и рейтинг значений показателей по РФ
2004 г. 2005 г. 2006 г. 2007 г.
Индекс развития с учетом гендерного фактора (ИРГФ) Корректирует ИРЧП с учетом неравенства между мужчинами и женщинами в следующих элементах: 1) долгая и здоровая жизнь, измеряемая показателем ожидаемой при рождении продолжительности жизни; 2) знания, измеряемые уровнем грамотности взрослого населения и совокупным валовым коэффициентом поступивших в начальные, средние и высшие учебные заведения; 3) достойный уровень жизни, измеряемый приблизительным показателем полученного дохода (ППС в долл. США) Исландия (0,962) Австралия (0,960) Норвегия (0,957) Канада (0,956) Швеция (0,955) Сьерра-Леоне (0,320) Гвинея-Бисау (0,355) Нигер (0,355) Буркина-Фасо (0,364) Центральная Африканская Республика (0,368) 0,794 (49-е место) 0,796 (50-е-место) 0,801 (59-е место)
Показатель расширения возможностей женщин (ПРВЖ) Позволяет отразить гендерные результаты функционирования экономики в трех ключевых областях: 1) участие и полномочия по принятию решений в политической области, измеряемые долями мест в законодательных органах, которые занимают женщины и мужчины; 2) участие и полномочия по принятию решений в экономической области, измеряемые двумя показателями: процентными долями женщин и мужчин, занимающих должности законодателей, чиновников высшего звена и управляющих, а также процентными долями женщин и мужчин; 3) полномочия по распоряжению экономическими ресурсами, измеряемые приблизительным показателем полученного дохода женщин и мужчин (ППС в долл. США) Норвегия (0,910) Швеция (0,906) Финляндия (0,887) Дания (0,875) Исландия (0,862) Йемен (0,129) Саудовская Аравия (0,254) Египет (0,263) Турция (0,298) Киргизия (0,302) 0,467 (55-е место) 0,477 (60-е место) 0,482 (62-е место) 0,489 (71-е место)
Примечание. В 2005 г. ИРГФ для РФ рассчитан не был ввиду отсутствия показателя совокупного валового коэффициента поступивших мужчин и женщин в начальные, средние и высшие учебные заведения.
ность свободы при достижении более высоких темпов и качества экономического роста. На наш взгляд, это не только составляет скрытый резерв развития экономики России, но и является необходимым условием ее прогрессивного развития в будущем, так как именно преодоление несправедливого социального неравенства, в том числе гендерного, - необходимая предпосылка формирования нового источника экономического роста. И если учесть, что Президент РФ Д.А. Медведев как
преемник курса В.В. Путина также ставит задачу достижения значимых амбициозных темпов роста, то, следовательно, как отмечает В.В. Семенко, это предполагает нахождение качественно новых источников роста, которые формирует человеческий капитал. С учетом гуманистического типа развития это предполагает сокращение издержек неэффективного использования человеческого капитала, в том числе связанных с воспроизводством патриархальных стереотипов, «ограничиваю-
щих универсальное развитие человека», т.е. воспроизводящих, согласно терминологии В.В. Семенко, элементы доиндустриальной и индустриальной стадий развития (Семенко, 2006, с. 143).
Внедрение новой парадигмы в практику Правительства РФ потребует, с одной стороны, учета гендерных принципов при принятии управленческих решений, так как только в этом случае можно будет искать ключевые причины экономических проблем, а не устранять их последствия. С другой стороны, сквозное применение гендерной методологии исследования социальных и экономических проблем общественного развития потребует ее дальнейшей интеграции в методологию традиционных наук, прежде всего экономической теории.
2. О НЕОБХОДИМОСТИ ГЕНДЕРНОГО ОБНОВЛЕНИЯ МЕТОДОЛОГИИ СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ
Для начала напомним, что гендерный анализ не является научной «новинкой» для экономистов, так как с момента появления экономическую науку интересовали те или иные аспекты жизнедеятельности мужчин и женщин. Так, представители классического направления (Дж.Ст. Милль) и марксизма (К. Маркс) исследовали гендерные процессы с точки зрения источников и механизмов неравенства полов, причины и формы эксплуатации женщин внутри семьи и вне ее. А. Смит, например, указывал на значимость устойчивых стереотипов, под воздействием которых «люди, уже живущие в новой реальности, склонны ее не замечать, воспринимая мир в прежних категориях» (Смит, 1992, с. 99). Определяя факторы разделения труда и специализации, А. Смит подчеркивал прежде всего их социальный характер, который «...по-видимому, создается не столько при-
родой, сколько привычкой, практикой и воспитанием» (Смит, 1992, с. 130). Известно, что в настоящее время представители гендерной экономики исследуют именно социальные факторы, определяющие разделение труда в семье и обществе, и гендерно асимметричное распределение на этой основе его результатов.
Т. Веблен - основоположник традиционного институционализма, обосновывал роль женщины в истории и подчеркивал значимость многих видов женской домашней работы как процес жизнеобеспечения реальной экономики и расточительность некоторых видов мужской рыночной деятельности. Представитель неоклассического направления Г. Беккер уделял основное внимание процессам, происходящим внутри домохозяйства, используя концепцию производительной функции домашнего хозяйства, обосновывал эффективность накопления специфического семейного капитала женщинами, а рыночного - мужчинами.
Таким образом, можно констатировать, что экономисты стали прорабатывать категории гендерной экономики задолго до начала ее формирования. При этом заметим, что с позиции современных представителей данной отрасли науки исследования экономического статуса женщин только в «традиционных для маскулинного дискурса терминах нехватки, лишенности, отсутствия прежде всего доступа к благам и преимуществам рыночной экономики» (Журженко, 1995) являются явно патриархатными и ограниченными для объяснения причин гендерного неравенства и разработки механизмов снижения издержек его проявления на всех уровнях экономики.
Во-вторых, отрицание гендерного взаимодействия и взаимной зависимости экономических агентов большинством российских экономистов явно противоречит основным принципам институционального анализа, который в настоящее время становится ведущим в мировой экономической науке. Так, институ-ционалисты утверждают, что необходимо исследовать «. не просто индивида, а индиви-
да социального, занимающего определенное место в общественном порядке. Чтобы понять индивида, мы должны изучить его в связи с его групповым окружением, а чтобы понять группу, мы должны изучить индивидов, чьи взаимосвязанные действия ее образуют» (Ходжсон, 2003, с. 93). Следовательно, исключается первичная форма экономических отношений между субъектами экономики, которая стала определяющей в системе общественного разделения труда, являющейся одной из предпосылок формирования и развития рыночной экономики.
В-третьих, гендерная некомпетентность ведущих экономистов тормозит дальнейшее прогрессивное развитие экономической теории, так как исключает основной принцип развития науки, ее социальный контекст. Так, например, без учета гендерного компонента в экономическом анализе невозможно исключить обезличенность экономических агентов как одного из постулатов неоклассики. На высокую степень обезличенности неоклассической экономической теории и необходимость ее устранения указывал, например, Дж. Ход-жсон в своем знаменитом произведении «Экономическая теория и институты: Манифест современной институциональной экономической теории». Он, ссылаясь на труды М. Хол-лиса и Э. Нелла, пишет: «Лишь в немногих учебниках можно найти четкий портрет рационального экономического человека. Он прячется в допущениях, где ведет просвещенную жизнь между затратами и выпуском, стимулом и реакцией. Он не высокий и не низкорослый, не толстый и не худой, не женат и не холост. Нельзя сказать, любит ли он свою собаку, бьет ли жену, предпочитает ли игру в бирюльки чтению стихов (курсив мой. -Б.Е.). Мы не знаем, чего он хочет. Но зато мы знаем, что, чего бы он ни хотел, для того, чтобы заполучить это, он будет безжалостно максимизировать» (Ходжсон, 2003, с. 93). Неслучайно, мы выделили курсивом отношение к женщине, заложенное в данной цитате, так как, освобождаясь от стереотипов мышления категориями неоклассики, при этом не исклю-
чается приверженность патриархатной мен-тальности.
В-четвертых, отрицание основ гендер-ной методологии познания ставит под сомнение достоверность исследований большинства современных экономистов России, так как в них встречаются существенные погрешности в выводах. Так, например, Ю.А. Погостин-ский на основе экспертно-аналитического метода измерения уровня властного влияния показывает, что справедливое вознаграждение обеспечивает необходимую трудоотдачу, при котором потребность во властном влиянии отсутствует (Погостинский, 2007, с. 131). Однако при этом он не учитывает наличия гендерных властных воздействий, которые формируют значительные отличия в размерах вознаграждений работников. Так, по данным Росстата разница в заработной плате женщин и мужчин в 2007 г. составила в среднем по отраслям экономики России 36%5. Причем объективно обусловленной, как показывают исследования А.В. Суворова, является только половина (17,4%) данного тендерного разрыва в оплате труда, связанная с оценкой уровня вклада единицы трудовых ресурсов соответствующего пола в производство ВВП и с соотношением оценок продукции отраслей экономики по их факторной стоимости (Суворов, 2004). Следовательно, вторая половина гендерных различий по заработной плате формируется за счет проявлений субъективных форм гендерной дискриминации, когда мужчины и женщины получают разную заработную плату за труд равной ценности (одна из форм проявления гендерной власти)6. Подтверждением вышесказанному являются результаты эконометри-
5 Отметим, что этот показатель учитывает только данные по крупным и средним предприятиям. Включение в статистику малых предприятий скорее бы всего усилило этот разрыв, «так как на таких предприятиях прямая дискриминация женщин в оплате труда, как показывают исследования, не является таким уж редким исключением» (Гендерная дискриминация., 2010).
6 См. об этом подробнее (Базуева, 2009, с. 34).
ческих и качественных социологических ис-следований7. Так, например, по результатам эконометрического анализа данных РМЭЗ основными детерминантами гендерных различий по заработной плате на российском рынке труда, внесших положительный вклад в разрыв, были: гендерная дискриминация (52%), профессиональная сегрегация (29%), различия по времени работы (14%), типу собственника предприятия (2,4%), уровню здоровья (2,6%) (Рощин, Горелкина, 2004, с. 144-145). Следовательно, предложенный Ю.А. Погостинским метод не может «способствовать обоснованному стилю управления, повышению действенности влияния предпринимателя на работников для повышения общей результативности предпринимательской деятельности» (Погостинский, 2007, с. 128).
С.Д. Резник и В.А. Бобров, анализируя ролевые матрицы семьи, подчеркивают, что «в конечном счете члены семьи должны быть удовлетворены своим ролевым взаимодействием... И даже если появляется неудовлетворенность, она редко перерастает в конфликт» (Резник, Бобров, 2006, с. 93). Следовательно, разработанные ими формулы для интегральной оценки успешности (удовлетворенности) выполнения семейных ролей игнорируют гендерное взаимодействие супругов. Исходя из этого можно вообще поставить под сомнение сделанные авторами выводы, так как результаты многих качественных исследований свидетельствуют о разной степени удовлетворенности супругов выполнением их функций в семье, которая также зависит от многих факторов (степень эгалитарности в распределении домашних обязанностей, равномерное участие в формировании семейного бюджета и т.д.). Кроме того, пояснение С.Д. Резника и В.А. Боброва по поводу компенсации ограни-
7 См. например: Мониторинг реализации права на труд женщинами Новгородской области (материалы конференции) // Ь1рр://шшш.шсош.org.ru/ru/ page.php?page_id=148&page_up=0&detail=360; Мониторинг прав женщин в РФ: тысяча женских историй. М.: Агентство «Бонус-медиа», 2007 и др.
ченности рыночных возможностей у женщин «большими властными полномочиями в решении вопросов домашнего хозяйства» (Резник, Бобров, 2006, с. 93) также ошибочно и не учитывает неликвидность данного властного ресурса.
Таким образом, в настоящее время сложились как объективные, так и субъективные предпосылки гендерного обновления экономической теории, которая «вне гендерных параметров уже не может претендовать на полноту и адекватность объяснения экономических процессов» (Малышева, 2002, с. 118). Однако, на наш взгляд, не достаточно только внедрить гендерный анализ в предметную область экономической науки, необходимо развивать гендерную экономику как самостоятельное направление экономической теории. Только в этом случае можно будет создать собственную систему координат научного мышления, которая «обеспечит его единство, целостность и постоянную воспроизводимость» (Ивнин, 2005, с. 66-67), а значит, и возможность существования и развития гендерной экономики как отрасли научного знания. Обоснованность данного вывода подтверждается практикой становления и развития методологии гендер-ной экономики за рубежом и в России.
3. ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ МЕТОДОЛОГИИ ГЕНДЕРНОЙ ЭКОНОМИКИ
Гендерная экономика как направление экономической науки начала формироваться в течение двух-трех последних десятилетий. Поэтому процесс создания собственной методологии исследования гендерной экономики за рубежом и в России находится на начальном этапе становления и развития. Ему в настоящее время свойственны, во-первых, разобщенность и неоднозначность трактования понятий и категорий, и прежде всего самой основной - гендерной экономики. Методо-
логической разработкой ее содержания занимаются немногочисленные исследователи за рубежом и в России. Не останавливаясь подробно на дефиниции категории «гендерная экономика», приведем только те из них, которые, на наш взгляд, наиболее точно раскрывают ее сущностные характеристики.
Начнем с определения, данного Дж. Джакобсен, автором одного из наиболее полных учебников по гендерной экономике. Оно конкретизирует ее следующим образом: «предметная область гендерной экономики охватывает три типа экономических проблем: 1) теоретические модели, которые включают мужчин и женщин; 2) эмпирические исследования, направленные на изучение общего и различного в положении мужчин и женщин; 3) анализ экономической политики, которая различным образом затрагивает каждый из полов» (цит. по: (Мезенцева, 2004)). В данном определении отсутствует эволюционный аспект анализа причин гендерного неравенства и разработка институциональных механизмов снижения различных форм его проявления в современном обществе.
И.Е. Калабихина определяет гендер-ную экономику как «новую отрасль знаний о взаимовлиянии гендерной дискриминации и социально-экономического развития, в рамках которой статистически фиксируется ген-дерное неравенство в доступе к ресурсам, анализируются его причины и последствия» (Калабихина, 2009, с. 5). Достоинством этого определения, на наш взгляд, является взаимообусловленность траекторий гендерного и социально-экономического развития. Однако при этом не подчеркивается действие так называемого гендерного бумеранга, которое проявляется в возвращении негативных последствий гендерной дискриминации женщин в семье и обществе в форме значительных ограничений в жизнедеятельности мужчин. Например, в сокращении их продолжительности жизни, в невозможности полноценной реализации родительской функции и т.д. Кроме того, статистически измерить можно только некоторые формы гендерного неравенства,
следовательно, при таком подходе системно исследовать его не представляется возможным в принципе.
Наиболее точное и полное определение гендерной экономики дает М.М. Малышева: «.это исследование экономических процессов, а также функционирование политических, торговых, финансовых инструментов с точки зрения их воздействия на соотношение социального и экономического статусов мужчин и женщин. Она (гендерная экономика) раскрывает механизмы гендерного неравенства в формальном и неформальном секторах занятости, а также пересматривает основные показатели экономического развития с учетом роста/преодоления гендерной асимметрии» (Малышева, 2002, с. 118).
С учетом выделенных выше позитивов и негативов в дефинициях категории ген-дерной экономики считаем, что можно дать следующее определение. Гендерная экономика - научное направление фундаментальной экономической теории, в рамках которого с помощью инструментария экономической науки исследуется динамика гендерных процессов и явлений, изменяющихся под воздействием системы формальных и неформальных правил, регулирующих принятие решений, деятельность и взаимодействие экономических агентов и распределение результатов экономической деятельности между ними, анализируются издержки воспроизводства гендер-ной асимметрии на всех уровнях экономики, значительно снижающих эффективность ее функционирования, и определяются траектории оптимизации действующего институционального механизма обеспечения гендерного равенства.
Во-вторых, существуют сложности в определении предметной области анализа гендерной экономики. В настоящее время «гендерная проблематика изучается экономической наукой преимущественно в таких разделах с большой социальной составляющей, как занятость и рынок труда, малое предпринимательство и самозанятость, распределение доходов (прежде всего заработной платы),
уровень жизни семей (бедность, социальная защита), вложения в человеческий капитал (образование, здравоохранение, культура) и др. Здесь предложен ряд теоретических подходов, наработан достаточно большой эмпирический материал, хотя неясностей по-прежнему предостаточно. Но основы макроэкономики -отношения собственности, промышленная политика, инвестиции, налоги, бюджет, кредит и пр. с указанных позиций практически не исследуются. Более того, вопрос о необходимости включения гендерного измерения в эту сферу пока остается достаточно спорным» (Ржаницына, 2002, с. 153). Последнее направление гендерного анализа экономических проблем в основном представлено работами зарубежных экономистов8, исключением являются работы Л.С. Ржаницыной, которая в том числе, разработала авторскую методику гендерно-го анализа бюджета РФ. Этот метод получил признание среди российских и зарубежных исследователей. В этом же направлении работает М. Либоракина, оценивающая гендерные последствия приватизации в России.
В-третьих, большая часть исследований в России направлена исключительно на решение прикладных проблем гендерной экономики, причем на основе адаптации инструментария, разработанного зарубежными экономистами, к российской действительности. Однако ее методологическому обогащению уделяется явно недостаточно внимания. Так, по результатам осуществленного нами анализа диссертаций на соискание ученой степени кандидата и доктора экономических наук, защищенных и утвержденных ВАК РФ в период 1999-2008 гг., по данным электронного каталога РГБ только в 8 из 19 работ содержались элементы методологического развития ген-
8 См. например: Ставерен И. Введение в гендерную монетарную экономику // Гендер и глобализация: теория и практика международного женского движения / Под общ. ред. Е.А. Баллаевой. М.: МЦГИ-ИСПЭН РАН, 2003. С. 55-69; Сен А. Комплексный гендерный подход в сфере финансов // Там же. С. 172-182 и др.
дерной экономики. Среди них можно выделить: 1) введение в научный оборот понятий и авторское уточнение ряда экономических категорий; 2) разработка методов осуществления гендерной экспертизы законодательства и гендерного бюджетирования; 3) выделение объективных закономерностей воспроизводства гендерной асимметрии в сфере трудовой занятости в процессе общественного развития и субъективных форм дискриминации женщин на рынке труда; 4) определение особенностей формирования и трансформации экономических гендерных отношений на каждом этапе общественного развития, а также систематизация особенностей формирования и реализации гендерного механизма в условиях современного экономического развития России.
Более того, в 7 из 19 защищенных в период 1999-2008 гг. диссертаций по экономическим специальностям гендерный анализ был использован в феминизированном варианте, а в 5 диссертациях содержались выводы, явно противоречащие методологии гендерной экономики. Данная ситуация является следствием того, что методология гендерной экономики находится на начальном этапе своего формирования, когда учеными только начинают определяться единые принципы построения, формы и способы гендерного научного знания. Следствием этого является высокий уровень субъективизма отдельных гендерно-экономических исследований и низкий уровень их критичности. Однако, как отмечает О.А. Воронина, «использование термина "ген-дер" как синонима слова "пол" часто встречается в отечественных исследованиях, авторы которых осознанно или неосознанно стоят на биодетерминистских позициях, но считают слово "гендер" более современным» (Воронина, 2001, с. 101).
В-четвертых, представители гендерной экономики используют различные методологические предпосылки для анализа, которые соответствуют теоретической концепции экономической школы, последователями которой они являются. Следовательно, сильно разнят-
ся применяемые ими явные и неявные и (или) имплицитные предпосылки анализа. Последнее в свою очередь затрудняет выстраивание системы положений, которые рассматривались бы как общепринятые в рамках гендер-ной теории в целом и гендерной экономики в частности. Авторская классификация используемых в настоящее время гендерной экономикой теоретических концепций экономической теории схематично представлена на рисунке. Отметим, что данная схема, во-первых, не претендует на исчерпывающий характер всех приведенных в ней концепций, так как здесь приводятся только наиболее распространенные теории. Во-вторых, отнесение авторов к
той или иной концепции условно, что, с одной стороны, является следствием преемственности противоречивости отнесения работ экономистов к тому или иному направлению, существующее в экономической науке в целом, а с другой - спектр интересов исследователей, работающих в сфере гендерной экономики, как правило, разносторонен, поэтому другие труды этих авторов могут быть выполнены с использованием более широкого спектра исследовательских программ.
Как показано на рисунке, в настоящее время наиболее разработанными (с учетом гендерной методологии) являются положения марксистского и неоклассического направ-
Концепция семейного производства
(К. Дельфи)
Семья как способ минимизации издержек на воспроизводство рабочей силы (У. Сикомтве)
Концепция трудового процесса (Х. Браверман)
Концепция циклической резервной армии труда (В. Бичи)
Марксистская теория сегментации рынка труда
(Эдвард, Горден, Райх)
Теория двойственных
систем (Х. Хартман, А. Янег)
Теория патриахального способа производства (К.П. Фолбр)
Гендерная теория глобализации международной миграции (Е. Тюрюканова)
Теория глобализации гендерного неравенства (М. Малышева)
Гендерные аспекты глобализации социальной политики (Д. Элсон, Н. Кагатай)
Теории профессиональной и
статистической сегментации рынка
труда (Р. Анкер, С. Рощин, П. Ингленд)
Гендерная теория макроэкономического моделирования (Н. М. Рима-
шевская, Л.С. Ржани-ицына)
Модель экономической зависимости (Дж. Брайс, Е. Балабанова)
Гендерная модель Гендерная модель
оценки оценки
эффективности эффективности
индивидуальных индивидуальных
инвестиций в инвестиций
образование в здоровье
(М. Баскакова) (С. Рощин,
Н. Кузьмина)
Рис. Классификация теоретических концепций гендерной экономики
лений. Следует также отметить интерес исследователей к анализу различных аспектов гендерных проблем глобализации. Последнее подтверждает, что все экономические преобразования имеют гендерные последствия (к сожалению, как правило, негативного характера), анализ которых необходим для повышения эффективности преобразований. Кроме того, схема также свидетельствует о том, что гендер-ная экономика в настоящее время практически не использует достижения институциональной экономики, особенно таких направлений, как экономика власти и эволюционная экономика. Однако, на наш взгляд, исследование гендер-ных процессов и закономерностей экономического развития при помощи инструментария институционально-эволюционной методологии очень перспективно, так как позволит:
• определить основные категории ген-дерной экономики как объекта исследования современной экономической теории;
• исследовать генезис институтов ген-дерного неравенства и выявить их роль в формировании и воспроизводстве гендерной асимметрии общественного развития;
• показать действие формальных и неформальных правил, регулирующих гендерное жизнеповедение женщин и мужчин в России, и последствия их противоречивости, проявляющиеся в институциональной неэффективности института гендерного равенства;
• провести анализ издержек воспроизводства гендерной асимметрии, значительно снижающих эффективность функционирования экономической системы России;
• определить факторы и траектории оптимизации институционального механизма обеспечения гендерного равенства в России.
Таким образом, интеграция методов институционально-эволюционного анализа в исследовании гендерных явлений и процессов позволит, на наш взгляд, систематизировать достижения российских и зарубежных ученых в области анализа различных проявлений гендерной асимметрии и механизмов ее сокращения. Применение положений других экономических школ не исключается при
условии их адекватности постулатам гендер-ной теории в целом и гендерной экономики в частности. Такие исследования не только обеспечат возможность продуктивного формирования гендерной экономики в качестве научного направления фундаментальной экономической теории, но и значительно обогатят инструментарий экономической науки с учетом современных тенденций развития, одним из постулатов которого, как указывал лауреат Нобелевской премии по экономике 1998 г. А. Сен, должно стать преодоление всех форм несвободы, в том числе гендерной, ограничивающих свободное развитие человека (Сен, 2004, с. 16).
Литература
Базуева Е.В. Возможности расширения горизонтов тендерных исследований: взгляд экономиста // Гендерные исследования в образовании: проблемы и перспективы: Сб. научн. ст. Волгоград: Изд-во ВГПУ «Перемена», 2009. С. 28-35.
Баллаева Е., Лунякова Л. Гендерное равенство в России: проблемы и пути решения. Концепция семинара МЦГИ // Гендерное равенство в России: законодательство, политика, практика: Материалы научно-экспертного семинара / Ред. и сост. Е.А. Баллаева, Л.Г. Лунякова. М.: РОО МЦГИ, 2003.
Воронина О.А. Основы гендерной теории и методологии // Теория и методология гендерных исследований: Курс лекций / Под общ. ред. О.А. Ворониной. М.: МЦГИ-МВШСЭН- МФФ, 2001. С. 95-106.
Воронина О.А. Феминизм и гендерное равенство. М.: Едиториал УРСС, 2004.
Гендерная дискриминация в сфере труда: общий обзор: Учебно-методические материалы и материалы тренинга. М.: АНО «Институт сравнительных исследований трудовых отношений», 2010.
Демографическая политика России: от размышления к действиям / Под ред. В.В. Елизарова. М.: Представительство ООН в РФ, 2008.
Доклад о развитии человека в 2007/2008 г. М.: Весь мир, 2007 (www.un.org/Russian/esa/hdr/2007).
Ивнин А.А. Современная философия науки. М.: Высшая школа, 2005.
Журженко Т.Ю. Дискурс рынка и проблема гендера в экономике // ОНС. 1995. № 5.
Калабихина И.Е. Гендерный фактор в экономическом развитии России: Монография. М.: Макс-Пресс, 2009.
Левкин Н.В. Методология междисциплинарного взаимодействия в управленческой науке на примере концепции организационной культуры // Проблемы современной экономики. 2006. № 3/4 (http://www.m-economy.ru/number. php3?bnumber=19).
Малышева М.М. Глобализация, гендерное неравенство и репродуктивный труд женщин // Гендер и экономика: мировой опыт и экспертиза российской практики / Отв. ред. и сост. Е.Б. Мезенцева. М.: ИСЭПН РАН-МЦГИ- «Русская панорама», 2002. С. 116-137.
Мезенцева Е. Гендерная проблематика в экономической теории // htpp://www.owl.ru/win/books/ articles/mezenzewa.htm.
Погостинский Ю.А. Власть как экономическая категория: генезис, семантика, измерение // Журнал экономической теории. 2007. № 2. С. 110-128.
Послание Президента РФ Федеральному Собранию РФ // Российская газета. 2006. 10 мая.
Резник С.Д., Бобров В.А. Российская семья: потенциал и механизмы самоорганизации // Экономическая наука современной России. 2006. № 4 (35). С. 88-98.
Ржаницына Л.С. Макроэкономические проблемы в ракурсе гендерного подхода: анализ российской практики // Гендер и экономика: мировой опыт и экспертиза российской практики / Отв. ред. и сост. Е.Б. Мезенцева. М.: ИСЭПН РАН-МЦГИ-«Русская панорама», 2002. С. 153-167.
Ржаницына Л.С. Гендерные бюджеты в России. 2004 (http://www.owl.ru/rights/discussion2004/index. htm).
Римашевская Н.М. Человек и реформы: Секреты выживания. М.: РИЦ ИСЭПН, 2003.
Римашевская Н.М. Гендерные стереотипы и логика социальных отношений // Гендерные стереотипы в современной России / Сост., общ. ред. И.Б. Назарова, Е.В. Лобза. М.: Макс-Пресс, 2007. С. 7-23.
Рощин С.Ю., Горелкина О.Г. Гендерные различия в заработной плате: микроэкономический анализ факторов и тенденции // Гендерное неравенство в современной России сквозь призму статистики / Отв. ред. и сост. М.Е. Баскакова. М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 130-147.
Сбережение народа / Под ред. Н.М. Римашевской. М.: Наука, 2007.
Семенко В.В. Методология современной политической экономии // Экономическая теория: истоки и перспективы. М.: Экономический факультет МГУ: ТЭИС, 2006. С. 143-144.
Сен А. Развитие как свобода: Пер. с англ. / Под ред. Р.М. Нуреева. М.: Новое издательство, 2004.
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Наука, 1992.
Суворов А.В. Макроэкономический анализ гендерных различий в заработной плате // Гендерное неравенство в современной России сквозь призму статистики / Отв. ред. и сост. М.Е. Баскакова. М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 147-150.
Ходжсон Дж. Экономическая теория и институты: Манифест современной институциональной экономической теории: Пер. с англ. М.: Дело, 2003.
Рукопись поступила в редакцию 26.11.2009 г.
