CC BY
71
УДК 331.5:314.96
Е. В. Базуева
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ РОЛИ ЭКОНОМИЧЕСКИХ АГЕНТОВ В СИСТЕМЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО КАПИТАЛА НА РОССИЙСКОМ РЫНКЕ ТРУДА
В условиях новой экономики основным фактором создания национального богатства становится человеческий капитал. Следовательно, страна, которая сможет сформировать современную эффективную модель развития человеческого капитала, получает конкурентное преимущество в постиндустриальном мире. Предложен анализ эффективности использования человеческого капитала с учетом гендерного фактора, который ограничивает возможности его реализации за пределами заданных системой институтов гендерной власти институциональных ролей. Выявлены и проанализированы последствия дифференциации институциональных ролей мужчин и женщин на российском рынке труда: большая зависимость динамики уровня занятости женщин от экономической конъюнктуры и социально-демографических факторов; вытеснение женщин из высокодоходных и престижных отраслей экономики; заниженная оценка деловых качеств женщин в результате действия стереотипов положения и стереотипов поведения; усиление гендерного разрыва в заработках мужчин и женщин; ухудшение условий труда женщин и мужчин; большая занятость мужчин на здоровьезатратных рабочих местах. В результате отдача от использования человеческого капитала женщин значительно меньше, чем у мужчин, т. к. занижен уровень их трудовых доходов. Показано, что следствием недоучета влияния гендерного фактора на рынок труда является снижение показателей функционирования национальной экономики в целом. Утверждается, что снижение степени влияния институциональных ролей экономических агентов в системе использования человеческого капитала на российском рынке труда составляет один из скрытых резервов повышения эффективности функционирования экономики России на современном этапе ее развития.
Ключевые слова: институциональные роли, издержки, человеческий капитал, рынок труда, гендер, эффективность.
Введение
Объективной предпосылкой для формирования гендерной власти стало общественное разделение труда [1]. Поясним, что под гендерной властью следует понимать потенциальную возможность субъекта власти осуществлять воздействие на поведение объекта власти посредством угрозы применения санкций с целью максимизации собственной функции полезности (присвоения ренты власти) в условиях асимметрии распределения экономических ресурсов. Асимметричный характер общественного разделения труда закреплялся и перманентно воспроизводился в процессе развития общества соответствующими институтами (институт собственности, институт семьи, институт рынка, институт организации, институт государства и т. д.). Установленные в доиндустриальной экономической системе принципы разделения труда по половому признаку и их неравнозначная оценка обществом только усиливались в процессе его развития. На этой основе стало возможным осуществлять и гендерно асимметричное распределение продуктов данного труда, а далее - и обладание экономическими ресурсами в целом. Известно, что неравномерное распределение экономических ресурсов экономистами выделяется в качестве основной причины возникновения властных отношений между агентами. Сфера занятости является одной из основных сфер жизнедеятельности человека, а оплата труда - одним из основных источников дохода. Неслучайно в настоящее время эксперты ООН, ученые и представители гражданской общественности считают устранение гендерного неравенства в сфере трудовой занятости одним из основных условий нивелирования гендерной власти.
В этой связи далее мы будем акцентировать внимание на ограничениях возможностей использования и получения отдачи от человеческого капитала экономических агентов на российском рынке труда в пределах, регламентируемых каждым институтом гендерной власти для на-ноагентов (мужчин и женщин) институциональных ролей. Напомним, что под институциональной ролью субъекта гендерного взаимодействия следует понимать конечный набор шаблонных функций мужчин и женщин, определяющий их статусы в экономике семьи и общества, и выбор целей возможных вариантов поведения, адекватный имеющимся институциональным ограничениям иерархии распределения власти в экономической системе. В условиях либерального типа институциональной среды гендерной власти субъекты поддерживают перманентное воспроизводство институциональных ролей, представленных в табл. 1.
Таблица 1
Институциональные роли экономических агентов в современной экономике России
Субъекты властного воздействия Институциональные роли
мужчин женщин
Семья, социальное окружение Кормилец и опора семьи Домохозяйка
Организации Работник, не обремененный семейными обязанностями Работник, обремененный семейными обязанностями
Государство Работник-профессионал Работающая мать (работа - экономическая необходимость в обеспечении семьи)
Примечание. Субъекты гендерной власти приведены в зависимости от степени концентрации их властных воздействий.
В рамках данного исследования мы ограничили анализ степени и видов воздействия данных институциональных ролей в системе использования человеческого капитала тремя стадиями нахождения индивида в сфере занятости: доступ к профессии, период карьерного роста и оплата труда.
Гендерный анализ динамики уровня экономической активности
Известно, что степень участия в трудовой деятельности, возможности трудоустройства женщин и мужчин отражают прежде всего показатели динамики уровня их экономической активности. Для оценки динамики экономической активности населения используются данные обследования населения по проблемам занятости (табл. 2).
Таблица 2
Изменение уровня экономической активности мужчин и женщин России в 1994-2013 гг.
Год Возрастная группа, лет 1994 2003 2009 2013
Мужчины Женщины Мужчины Женщины Мужчины Женщины Мужчины Женщины
15-19 24,7 21,7 17,9 13,4 15,6 11,2 10,3 7,6
20-24 82,5 70,9 70,0 60,2 69,5 59,3 66,4 53,5
25-29 92,3 81,7 91,9 81,1 93,4 80,2 94,7 79,9
30-34 93,2 85,6 92,9 83,9 93,7 84,1 95,1 83,4
35-39 93,4 89,1 92,0 87,4 93,9 88,9 94,7 88,5
40-44 92,8 90,0 91,1 89,6 93,1 90,8 97,1 90,7
45-49 91,4 88,2 89,2 87,6 91,6 89,8 92,5 90,5
50-54 85,4 73,7 85,0 79,3 86,7 82,5 88,0 83,7
55-59 71,7 32,0 75,7 46,6 76,2 51,2 77,4 53,5
60 и старше 17,6 8,2 22,2 13,5 25,2 15,4 27,9 17,5
Всего 72,8 58,7 69,9 60,0 73,4 62,5 74,7 63,0
Примечание. Здесь и далее использованы данные Росстата, опубликованные в сборниках гендерной статистики «Женщины и мужчины России» [2].
Как свидетельствуют данные табл. 2, уровень экономической активности и мужчин, и женщин остается достаточно высоким, пролонгируя модель занятости в общественном производстве советского типа, когда один работающий супруг в большей части домохозяйств не может обеспечить необходимый уровень потребления и благосостояния. Исследования показывают, что активность женщин на рынке труда зависит в большей степени от социально-демографических факторов, а мужчин - от экономических факторов. Данный вывод подтверждается многочисленными исследованиями ученых, согласно результатам которых уровень экономической активности у женщин зависит от наличия и возраста детей (см., например, [3-5]). Кроме того, высокий уровень занятости женщин подкрепляется сложившимися общественными традициями и высоким уровнем образования.
Незначительные волнообразные изменения показателя связаны с динамикой конъюнктуры экономики России. Отметим, что интенсивнее данные процессы происходят у женщин. Данный факт, подчеркивает И. О. Мальцева, «является иллюстрацией выводов экономической теории, говорящей о том, что предложение труда женщин в большей степени, нежели мужчин, реагирует на изменения, происходящие на рынке труда. Имея альтернативу оплачиваемой занятости в виде работы в домашнем хозяйстве, женщины скорее покидают рынок труда и возвращаются на него при изменении экономической конъюнктуры в стране» [6, с. 76].
Общая динамика уровня экономической активности по гендерным группам в целом сходна: значительные изменения профилей экономической активности в первую очередь затрагивают край-
ние возрастные группы, т. е. молодых и пожилых. Так, в 1994-2013 гг. уровень экономической активности в группе 15-19 лет снизился у мужчин более чем в 2 раза - с 24,7 до 10,3 %, у женщин почти в 3 раза - с 21,7 до 7,6 %, что может объясняться ростом интереса молодежи к получению высшего профессионального образования. Диапазон колебаний анализируемого показателя возрастной группы 20-24 года составил у мужчин 16,1 %, у женщин - 17,4 %. Наиболее серьезно изменился уровень экономической активности у мужчин и женщин, находящихся в предпенсионном и пенсионном возрасте. Так, уровень экономической активности женщин в возрасте 60 лет и старше вырос за исследуемый период в 2 раза, т. е. почти каждая вторая женщина в возрасте 55-59 лет экономически активна. У мужчин в возрасте 60 лет и старше этот показатель увеличился с 17,6 до 27,9 %. Для объяснения данных фактов И. О. Мальцева предложила несколько гипотез [6, с. 77]. Как уже отмечалось, женщины сильнее реагируют на изменения, происходящие в экономике и на рынке труда. Экономический рост в предкризисное время сопровождается ростом заработных плат, увеличением разрыва между пенсией и заработной платой, что мотивирует женщин дольше оставаться на рынке труда. В годы кризиса некоторое увеличение уровня экономической активности женщин могло быть, напротив, связано с падением их нетрудовых доходов. Кроме того, как отмечается в [7], женщины и мужчины одинакового возраста обладают разным запасом капитала здоровья. Именно плохое здоровье, как показывают результаты Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭПЗН), часто вынуждают мужчин раньше уходить с рынка труда.
В качестве гендерных особенностей возрастной структуры изменения уровня экономической активности можно отметить также сдвиг максимальных значений показателя у мужчин к более старшей возрастной группе - 35-39 лет в 1994 г. к группе 40-44 года в 2013 г.
Гендерные особенности изменений в отраслевой структуре занятости
Для выявления гендерных особенностей изменений в отраслевой структуре занятости выделим: отрасли реструктуризации женской занятости, где удельный вес женщин в 1980-2011 гг. сокращался от 1 до 20,1 %; отрасли переструктуризации женской занятости на мужскую, т. е. рост выше планки 50 % доли и женщин, и мужчин по анализируемому показателю; отрасли, в которых происходил рост доли женщин. Кроме того, конкретизируем данный анализ показателями соотношения среднемесячной зарплаты в отрасли к средней по экономике (табл. 3).
Данные табл. 3 позволяют четко определить динамику занятости женщин и мужчин России. Во-первых, значительная реструктуризация женской занятости наблюдается в наиболее высокодоходных отраслях экономики. Так, в сфере финансов, кредитования, страхования и пенсионного обеспечения с максимальным отрывом заработной платы от среднероссийского показателя отток женщин в 1980-2014 гг. составил 20 %. Сокращение персонала преимущественно за счет женщин остро отразилось также и на работающих в промышленности, где значительная доля женщин была занята квалифицированным и (или) интеллектуальным трудом. Таким образом, как только отрасль или профессия, в силу причин, связанных с благоприятной экономической конъюнктурой, становится высокодоходной, туда сразу устремляются потоки мужской рабочей силы. С одной стороны, в результате действия институтов гендерной власти организации-работодатели отдают мужчинам большее предпочтение, т. к. срабатывает так называемый стереотип положения. Как подчеркивает С. Ю. Рощин, стереотипы положения - это стереотипы работодателя, когда он воспринимает женщин как менее полезную рабочую силу, т. к., выполняя материнские обязанности, она становится менее надежным работником. В результате работодатель компенсирует эти «недостатки» женской рабочей силы, предлагая женщинам менее квалифицированную и менее оплачиваемую работу [8, с. 26]. Такое поведение работодателя, несомненно, является дискриминационным. С другой стороны, более высокодоходные отрасли и профессии предъявляют повышенные требования к трудовым нагрузкам, которые женщины не всегда способны выдержать из-за сверхзанятости в сфере репродуктивной экономики (действие института гендерной власти семьи в лице ее главы) и действия внутренних институтов гендерной власти (подробная характеристика данных институтов представлена в [10]). В данном случае, как отмечает С. Ю. Рощин, срабатывают стереотипы поведения. В результате преобладания в обществе патриархальных стереотипов о «естественном предназначении» женщин, они стремятся найти такую работу, чтобы было меньше препятствий для выполнения их репродуктивных обязанностей по принципу «Женская работа должна «органично вписываться в карьеру мужа». Кроме того, сами женщины занижают оценку своих деловых качеств. Так, по данным РМЭПЗН, более половины женщин считают, что у них мало качеств, которые ценятся в современной экономической ситуации. Оценки мужчин более оптимистичны. Около 43 % мужчин думают, что у них много качеств, которые ценятся на рынке труда [4, с. 41].
Таблица 3
Динамика показателей занятости женщин и уровня заработной платы в отраслях экономики России в 1980-2014 гг., по [2, 9]
Год Отрасль экономик?" ^^^^^^ Удельный вес женщин, % Прирост (+), уменьшение (-) в 2011 г. к 1980 г. Соотношение среднемесячной зарплаты в отрасли к средней по экономике
1980 1995 2000 2007 2013 1980 1995 2000 2007 2013
Экономика в целом 51,7 53,0 48,3 49,6 49,0 -2,7 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0
Отрасли реструктуризации женской занятости
Финансовая деятельность 87,0 75,0 65,1 68,7 67,0 -20,0 204,0 193,0 235,4 256,6 212,6
Оптовая и розничная торговля, общественное питание 80,0 63,0 59,6 60,8 61,0 -19,0 81,0 77,0 71,3 109,8 77,8
Промышленность 49,0 40,0 32 31,3 29,3 -19,7 118,0 110,0 171,9 138,7 126,9
Транспорт и связь 31,3 32,3 28,7 30,8 26,0 -5,3 106,0 140,0 144,8 121,0 116,1
Здравоохранение и предоставление социальных услуг 85,5 82,0 82,3 80,3 80,0 -5,5 66,0 77,0 60,0 73,8 82,0
Строительство 26,5 23,0 22,3 18,1 15,0 -11,5 134,0 122,0 118,8 136,6 93,0
Отрасли переструктуризации женской занятости
Управление 69,0 60,0 32,6 37,5 41,0 -28,0 94,0 120,0 122,0 124,3 135,8
Отрасли, в которых происходил рост доли женщин
Образование 76,7 82,0 79 80,8 82,0 +5,3 61,0 70,0 55,8 64,6 78,7
Сельское и лесное хозяйство 36,0 34,0 39,3 36,7 38,0 +2,0 66,0 48,0 43,0 45,2 52,8
ЖКХ, непроизводственные виды бытового обслуживания, предоставление услуг 54,2 45,8 52 70,2 70,0 15,8 82,0 106,0 69,6 76,5 83,0
I
ш
£ I
ш
0
1
¡£
1
1 с
1
с
£ §
£ о н
§ §
1
1
Примечание. В результате изменения Росстатом критериев классификации структуры занятости по видам экономической деятельности в 2000 г. Нами, для возможности сопоставления современных данных с данными 1980 и 1995 гг., к занятым в промышленности отнесены занятые следующими видам деятельности: добыча полезных ископаемых и обрабатывающее производство; производство и распределение электроэнергии, газа и воды; занятые рыболовством и рыбоводством нами не учитывались.
ю
Во-вторых, сокращение занятости женщин происходит и в такой традиционно женской отрасли экономики, как здравоохранение, в которой удельный вес женщин в 1980-2014 гг. снизился на 5,5 %. Как отмечает З. А. Хоткина, «нельзя считать, что мужчины «вытеснили» женщин. Все женские рабочие места сохранились, но в конкурентной борьбе за вновь создаваемые рабочие места женщины явно проигрывали» [11, с. 360]. Кроме того, даже в этом «женском» виде деятельности мужчины, как правило, занимают более высокие должностные позиции. В результате низкое соотношение среднемесячной заработной платы в этой отрасли и средней по экономике еще более усиливается гендерным разрывом в оплате труда (табл. 4).
Таблица 4
Динамика гендерного разрыва в оплате труда работников системы здравоохранения
Год Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата, руб. Отношение заработной платы женщин к заработной плате мужчин, %
Мужчины Женщины
2003 4 890 3 479 71
2005 7 031 5 949 85
2007 11 605 9 879 85
2009 16 627 13 848 83
2011 19 339 16 113 83
2013 18 370 16 326 89
Заметим, что в 2013 г., после некоторого усиления гендерного разрыва в оплате труда работников системы здравоохранения с 2009 г., он стал сокращаться. Однако следует подчеркнуть, что данный разрыв в заработной плате у мужчин и женщин характерен для всех отраслей экономики.
В экономической литературе присутствуют три основных подхода к объяснению причин гендерного разрыва в заработках [12, с. 85-100].
Первый связан с разным уровнем накопленного человеческого капитала у женщин и мужчин, когда предполагается, что в результате большого объема домашнего труда у женщин они не могут в равной степени конкурировать с мужчинами за накопление человеческого капитала. В этом случае рациональный выбор домохозяйства состоит в распределении институциональных ролей на «кормильца» и «домохозяйку». Женщины не хотят инвестировать в свое обучение, понимая «незначимость» и краткосрочность своей карьеры. Работодатели, в свою очередь, воспринимают женщин как работников с меньшим уровнем отдачи на вложенные в них средства в обучение по причине дополнительных домашних нагрузок [13]. Однако размывание специализации в браке, изменение институциональных ролей супругов, рост числа неполных семей, достижения женщин в общественной сфере поставили под сомнение концепцию рационального поведения домохозяйства в случае жесткого распределения институциональных ролей и отказа от инвестирования в человеческий капитал женщин. Несмотря на то, что в России очень устойчивы диспозиции гендерной власти на рынке труда, вложения в человеческий капитал женщин, как справедливо подчеркивает И. Е. Калабихина, не только «догоняют», но и «перегоняют» вложения в человеческий капитал мужчин [12]. Как было установлено нами в [7], уровень образования женщин выше, чем уровень образования мужчин. Практически все эмпирические исследования подтверждают отрицательное влияние компонентов человеческого капитала на гендерный разрыв в заработной плате: высокий уровень человеческого капитала у женщин сокращает около 8-10 % разрыва [4, 12, 14].
Второй подход к объяснению причин гендерного разрыва в заработках связывают с ген-дерной профессиональной сегрегацией в отраслевом, профессиональном, должностном разрезах. В этой связи следует подчеркнуть, что существуют объективные различия в оплате труда, связанные с оценкой эффективности труда, а также с учетом факторной стоимости продукции отдельных отраслей. Так, по исследованиям А. В. Суворова [15, с. 147-150], если уровень эффективности трактуется как вклад (предельный продукт) единицы трудовых ресурсов соответствующего пола в производство валового внутреннего продукта (ВВП), то соотношение факторной эффективности использования трудовых ресурсов мужчин и женщин на протяжении
90-х гг. XX в. в среднем составляло 114 %. Заметим, что при анализе вклада женщин и мужчин в производство ВВП не учитывалась сверхзанятость женщин в репродуктивной экономике, что существенно сократило бы величину данного показателя.
Исследования С. Ю. Рощина в 2001 г. также показали, что профессиональная сегрегация в качестве детерминанты гендерного разрыва составляет 15 %. Объективно обусловливающим гендерный разрыв в оплате труда можно считать также соотношение оценок продукции по факторной стоимости, которая определяется особенностями процесса воспроизводства в отдельных отраслях. Значение данного показателя в 90-е гг. ХХ в., по оценкам А. В. Суворова, не превышало 8,2. Однако реальный разрыв в оплате труда женщин и мужчин в целом по экономике составляет, по данным Роскомстата, 33-37 %. И это только по крупным и средним предприятиям. Включение в статистику малых предприятий, скорее всего, усилило бы этот разрыв, т. к. малые предприятия часто имеют более низкий уровень заработной платы. Неслучайно исследования, осуществленные С. Ю. Рощиным в 2001 г., показали, что тип собственника предприятия вносит 2,7 % в величину гендерного разрыва по заработной плате [4, с. 22].
Заметим, что отраслевая сегрегация, как и в советский период, воспроизводится государственной политикой в сфере занятости, т. к. более высокие тарифные ставки и оклады при одинаковой сложности и интенсивности труда устанавливаются в отраслях, имеющих для страны приоритетное значение. (О гендерной дифференциации ЕТС и необходимости ее совершенствования с учетом результатов гендерной экспертизы см. подробнее [12, с. 100-113]).
Таким образом, на уровень заработной платы мужчин и женщин в большей степени влияют субъективные факторы, воспроизводящие данный вид гендерной асимметрии российского рынка труда, так называемая прямая дискриминация женщин по заработной плате. Напомним, что под прямой дискриминацией женщин при оплате труда понимают разную оплату за труд одинаковой ценности. Кроме того, выделяют косвенную дискриминацию при оплате труда - разрыв в оплате труда в результате неравного доступа женщин к высшим должностям, к определенным профессиям, неравные возможности в накоплении человеческого капитала (цит. по [12, с. 70]). Это третий подход к объяснению причин гендерного разрыва в заработках. По разным оценкам, в России данная часть гендерного разрыва в оплате труда достаточна велика. Ряд исследователей склоняются к цифрам в диапазоне 53-60 %, есть и пограничные значения - 16, 100 % [4, с. 14; 16, с. 280, 294]. Кроме того, исследования показывают, что заработная плата женщин зависит от наличия детей. Так, у женщин, имеющих детей, заработная плата, как правило, ниже (см., например, [3]). Более того, эконометрические исследования К. Г. Абазиевой по данным выборочного обследования «Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе (2004, 2007 гг.) позволили выявить следующее: если у женщин заработная плата в среднем снижается на 4,7 % только по причине того, что они становятся матерями (так называемый «штраф за материнство»), то у мужчин, напротив, существует так называемая «премия за отцовство», которая увеличивает их заработки в среднем на 17,3 % [17]. Последнее еще раз подтверждает, насколько сильно действие диспозиции институтов гендерной власти в условиях современной экономики России.
В целом следует отметить, что в России происходит усиление гендерного разрыва в оплате труда в исследуемый период. В результате абсолютный уровень заработной платы женщин в среднем отстает от заработной платы мужчин на 2 года, что обусловливает большее количество женщин среди бедного и малообеспеченного населения.
В-третьих, согласно данным табл. 3, ранее традиционно женские отрасли становятся преимущественно мужскими. Так, переструктуризация женской занятости в 1980-2013 гг. была характерна для такой отрасли экономики России, как управление. Подчеркнем, что данные табл. 3 не раскрывают противоречивых тенденций в сфере управления - второстепенного положения женщин. Так, практически все государственные должности категории «А» в федеральных органах государственной власти занимают мужчины (77 %), среди работников, замещающих их в субъектах РФ, женщины составляют 27 %. На рабочих местах категории «В», объединяющих руководителей структурных подразделений государственных органов, их заместителей, специалистов, трудится уже 72 % женщин. Отметим, что в этой категории женщины преобладают на «ведущих» и «старших» должностях (74 и 78 % соответственно), тогда как мужчины -на «высших» и «главных» (75 и 58 %). Однако исследования, осуществленные А. Е. Чириковой
[18, с. 379-380] и другими учеными, показывают, что женщины-лидеры не только не проигрывают мужчинам как менеджеры - иногда они действуют более успешно в ситуации неопределенности и риска. Кроме того, при руководстве действует «золотое сечение менеджмента», т. е. мужчина и женщина демонстрируют не те стратегии, которые свойственны им как представителям определенного пола, а те, которые обеспечивают эффективное управление в дополняющем или компенсирующем режиме. В связи с этим в дальнейшем необходимы инновационные технологии работы и с работодателями, и с работниками, направленные на преодоление действия институтов гендерной власти, диспозиция которых до сих пор воспроизводится большинством населения России.
В-четвертых, в 1980-2013 гг. увеличилось только число женщин, работающих в отраслях образования, лесного и сельского хозяйства, ЖКХ, непроизводственных видов бытового обслуживания, предоставления услуг. Как отмечает З. А. Хоткина, «в контексте общей для российской экономики тенденции опережающего сокращения занятости женщин, появление отраслей, где произошел рост численности женщин на фоне сокращения мужской занятости, весьма любопытен. Что это - случайность или появление новой тенденции в сфере труда? Пока судить трудно, т. к. отрасли, попавшие в данную группу, очень разные. Лесное и сельское хозяйство -самая малочисленная отрасль с самым маскулизированным составом занятых, а образование, напротив, одна из самых больших и самых феминизированных» [11, с. 360]. Однако у этих отраслей есть одна общая особенность - уровень оплаты труда, который является самым низким среди всех отраслей экономики и составляет 52,8-83,0 % от его среднероссийского показателя (по данным 2013 г.). Именно поэтому эти отрасли стали непривлекательными для мужчин, и в них стал формироваться спрос на женскую рабочую силу. Кроме того, для этих отраслей характерен минимальный гендерный разрыв в оплате труда. Данный феномен учеными-гендерологами обозначен как «равенство в бедности» [4, с. 38-39].
Гендерный анализ динамики работающих на здоровьезатратных рабочих местах
Отмеченные выше тенденции к усилению гендерной сегрегации на рынке труда РФ сопровождались ухудшением условий труда женщин (табл. 5).
Таблица 5
Удельный вес мужчин и женщин, занятых во вредных и опасных условиях труда, % к численности занятых соответствующего пола
^^^^^^ Год Сектор экономики^^^ 2005 2007 2011 2013
Мужчины Женщины Мужчины Женщины Мужчины Женщины Мужчины Женщины
Строительство 13,3 6,5 15,7 7,0 22,3 10,2 26,1 11,0
Добыча полезных ископаемых 37,9 20,5 42,4 23,1 50,0 28,2 51,2 29,6
Обрабатывающие производства 28,8 16,8 30,8 18,3 37,2 23,3 40,7 25,2
Производство и распределение электроэнергии, газа и воды 32,8 18,1 34,7 19,1 38,8 22,2 38,1 21,8
Транспорт 30,0 13,0 36,2 16,1 40,5 18,5 41,6 15,8
Связь 4,5 1,5 4,8 1,7 6,2 2,5 7,2 2,3
Согласно данным табл. 5, количество мужчин, занятых на здоровьезатратных рабочих местах, во всех секторах экономики почти в 2 раза превышает количество женщин. Это характерно для традиционных норм занятости советского типа, когда считалось, что вредные условия труда негативно влияют только на женский организм, снижая качество человеческого капитала их детей. Однако, в связи с изменениями в трудовом законодательстве, на вредных для здоровья рабочих местах в настоящее время могут работать и женщины, что подтверждается «положительной» динамикой их удельного веса среди работающих в неблагоприятных для здоровья условиях труда во всех секторах экономики России, за исключением производства и распределения электроэнергии, газа и воды. Данная тенденция характерна и для занятых на здоровьезат-ратных рабочих местах мужчин. Отметим, однако, что в таблице представлены только шесть секторов экономики, которые не отражают в полной мере растраты ресурса здоровья мужчин
и женщин в регионах России. Не случайно Л. С. Ржаницына подчеркивает, что в погоне за сверхприбылью большинство работодателей, без санкционированного контроля со стороны государства, не будет осуществлять долговременные инвестиции, связанные с заменой устаревшего оборудования и сохранением потенциала здоровья своих работников [19]. И действительно, число занятых во вредных и опасных условиях труда мужчин и женщин за исследуемый период постоянно увеличивалось. Последствия такой занятости отражают показатели производственного травматизма и показатели профессиональной заболеваемости (табл. 6).
Таблица 6
Динамика производственного травматизма мужчин и женщин в экономике России в 1997-2013 гг.
' —Год Показатель ^ ' '—■—^^^^ производственного травматизма——^^ 1997 2001 2003 2005 2009 2011 2013
Пострадавшие при несчастных случаях на производстве, тыс. чел. Мужчины 144,0 110,0 79,0 57,0 32,0 30,7 24,9
Женщины 41,0 34,0 27,0 20,0 14,0 12,9 10,7
Пострадавшие на производстве со смертельным исходом, чел. Мужчины 4 445 4 085 3 331 2 881 1 805 1 696 1 573
Женщины 289 283 205 210 162 128 126
Как следует из данных табл. 6, несмотря на реализацию в России программы «Безопасный труд», на предприятиях все еще значительным остается уровень травматизма с летальным исходом, что еще раз подтверждает слабую заинтересованность работодателей в улучшении условий труда мужчин и женщин. Несомненно, решающую роль в этом играет состояние оборудования. Известно, что износ основных производственных фондов России составляет более 50 %, в несколько раз превышая допустимые значения. Так, например, после замены устаревшего оборудования уровень травматизма со смертельным исходом в Японии снизился более чем в 4 раза, в США - в 2,5, Великобритании и ФРГ - в 2, в Италии и Франции - в 1,5 раза. В результате, как подчеркивают многие ученые, снижение общих показателей производственного травматизма обусловлено не улучшением условий труда женщин и мужчин, а, скорее всего, связано со сложностями, с которыми сталкиваются работники при квалификации полученных травм как производственных [20, с. 175-176].
Заключение
Итак, как показал наш анализ, современный рынок труда РФ характеризуется проявлением все более усиливающихся наслоений диспозиций гендерной власти институтами разных уровней: институтами власти государства и рынка, институтами власти организации, институтами власти главы семьи, внутренними институтами гендерной власти. В результате отдача от использования человеческого капитала женщин, т. к. занижен уровень их трудовых доходов, значительно меньше, чем у мужчин. Следствием недоучета влияния тендерного фактора на рынок труда является снижение показателей функционирования национальной экономики в целом. Так, например, согласно последним исследованиям Всемирного банка, ликвидация гендерной сегрегации и различий в оплате труда может иметь своим результатом повышение размера заработной платы женщин на 50 % при незначительном влиянии на размер заработной платы мужчин и увеличение объема ВВП на величину от 3 до 9 % [21, р. 551-569]. Результаты недавно проведенного исследования данных по восьми странам Латинской Америки свидетельствуют о том, что устранение барьеров на пути расширения представительства женщин в составе рабочей силы и предоставление им равных прав при выборе профессиональной деятельности может способствовать сокращению масштабов нищеты и повышению уровня доходов [22, р. 118-149]. В целом, согласно экспертным оценкам ООН, ограничение экономической активности женщин может стоить странам от 42 до 46 млрд долл. в год.
Исходя из вышесказанного, можно утверждать, что снижение степени влияния институциональных ролей экономических агентов в системе использования человеческого капитала на российском рынке труда составляет один из скрытых резервов повышения эффективности функционирования экономики России на современном этапе ее развития.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Базуева Е. В. О генезисе гендерной власти / Е. В. Базуева // Актуальные проблемы современной гендерологии: материалы 56 ежегод. науч.-метод. конф. препод. и студентов «Университетская наука -региону». Москва - Ставрополь: Изд-во СГУ, 2011. С. 9-13.
2. Женщины и мужчины России: Крат. стат. сб. М.: Росстат, 1996, 1997, 1998, 2000, 2002, 2004, 2006, 2008, 2010, 2012, 2014.
3. Карабчук Т. С. Женщины на российском рынке труда после рождения ребенка / Т. С. Карабчук, М. А. Нагерняк (Малкова), А. С. Сухова, Е. В. Колотова, М. Л. Панкратова, В. Л. Панкратова // Вестн. Рос. мониторинга экон. положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS-HSE): сб. науч. ст. / отв. ред. П. М. Козырева. М.: Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики», 2012. С. 66-95 // URL: http://www.hse.ru/data/2012/08/25/1243030112/Vestnik_RLMS-HSE_2012.pdf (дата обращения: 22.09.2013).
4. Рощин С. Ю. Гендерное равенство и расширение прав и возможностей женщин в России в контексте целей развития тысячелетия / С. Ю. Рощин, Н. В. Зубаревич. М., 2003. 73 с.
5. Рощин С. Ю. Предложение труда в России: микроэкономический анализ экономической активности населения / С. Ю. Рощин. Препринт WP3/2003/02. М.: ГУ ВШЭ, 2003. 58 с.
6. Мальцева И. О. Занятость в России / И. О. Мальцева // Вестн. Рос. мониторинга экон. положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS-HSE): сб. науч. ст. / отв. ред. П. М. Козырева. М.: Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики», 2011. С. 73-84 // URL: http://www.hse.ru/data/2011/06/27/ 1215374948/Vestnik_RLMS-HSE_2011 .pdf (дата обращения: 22.09.2013).
7. Базуева Е. В. Человеческий капитал Пермского края: гендерные особенности реализации / Е. В. Базуева // Экономика региона. 2010. № 2. С. 46-59.
8. Римашевская Н. М. Гендер и макроэкономика: теоретические аспекты / Н. М. Римашевская // Гендер и экономика: мировой опыт и экспертиза российской практики; отв. ред. Е. Б. Мезенцева. М.: ИСПЭН РАН - МЦГИ; Русская панорама, 2002. С. 23-37.
9. Российский статистический ежегодник: Стат. сб. М.: Росстат, 2003, 2014 // URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1135087342078 (дата обращения: 22.02.2014).
10. Базуева Е. В. Институциональный анализ системы гендерной власти в современной России / Е. В. Базуева // Экономический анализ: теория и практика. 2011. № 19. С. 9-20.
11. Хоткина З. А. Гендерный подход к анализу труда и занятости / З. А. Хоткина // Гендерный калейдоскоп. Курс лекций; под общ. ред. М. М. Малышевой. М.: Academia, 2001. С. 353-378.
12. Калабихина И. Е. Гендерный фактор в экономическом развитии России: моногр. / И. Е. Калаби-хина. М.: МАКС Пресс, 2009. 240 с.
13. Беккер Г. Человеческое поведение: экономический подход / Г. Беккер. М.: ГУ ВШЭ, 2003. 672 с.
14. Ощепков А. Ю. Гендерные различия в оплате труда / А. Ю. Ощепков. Препринт WP3/2006/08. М.: ГУ ВШЭ, 2006. 52 с.
15. Суворов А. В. Макроэкономический анализ гендерных различий в заработной плате / А. В. Суворов // Гендерное неравенство в современной России сквозь призму статистики; отв. ред. и сост. М. Е. Баскакова. М.: Едиториал УРСС, 2004. С.147-150.
16. Заработная плата в России: эволюция и дифференциация / под ред. В. Е. Гимпельсона, Р. И. Ка-пелюшникова. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2007. 575 с.
17. Абазиева К. Г. Статистическая методология оценивания гендерной асимметрии социально-экономических процессов в России: автореф. дис. ... д-ра экон. наук. Ростов н/Д, 2011. 53 с.
18. Чирикова А. Е. Женщина-менеджер в современном бизнесе / А. Е. Чирикова // Гендерный калейдоскоп. Курс лекций; под общ. ред. М. М. Малышевой. М.: Academia, 2001. С. 379-380.
19. Ржаницына Л. С. О гендерном измерении экономических проблем / Л. С. Ржаницына // URL: http://www.owl.ru/win/womplus/2004/01_12.htm (дата обращения: 25.03.2009).
20. Баллаева Е. А. Индикаторы гендерного равенства в сфере здравоохранения / Е. А. Баллаева // Гендерное неравенство в современной России сквозь призму статистики; отв. ред. М. А. Баскакова. М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 157-190.
21. Tzannatos Z. Women and labour market changes in the global economy: Grown helps, inequalities hurt and public policy matters / Z. Tzannatos // World Development. 1999. 27 (3). P. 551-569.
22. Knowles S. Are educational gender gaps a brake on economic development? Some cross country empirical evidence / S. Knowles // Oxford Economic Papers. 2002. 54. P. 118-149.
Статья поступила в редакцию 28.02.2015
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Базуева Елена Валерьевна — Россия, 614990, Пермь; Пермский государственный национальный исследовательский университет; канд. экон. наук, доцент; доцент кафедры «Мировая и региональная экономика, экономическая теория»; [email protected].
E. V. Bazueva
INSTITUTIONAL ROLES OF ECONOMIC AGENTS IN THE SYSTEM OF USAGE OF HUMAN CAPITAL AT THE RUSSIAN LABOR MARKET
Abstract. In the new economy, the main factor for creation of national wealth is the human capital. Consequently, the country, which can form a modern, efficient model of human capital development, will have a competitive advantage in the post-industrial world. This paper focuses on the analysis of the effective usage of human capital considering a gender factor, which limits possibilities of its realization beyond institutions of gender institutional roles power established by the system. The study has identified and analyzed the consequences of differentiation of the institutional roles between men and women at the Russian labor market: high dependence of changes in the levels of the women's employment on economic conditions and socio-demographic factors; exclusion of women from high-income and prestigious industries; undervaluation of women business qualities as a result of position stereotypes and behavior stereotypes; increase in the gender gap in earnings between men and women; deterioration of working conditions for women and men; higher employment of men on unhealthy workplaces. As a result the returns on women's human capital is much lower than that of men, because the level of their labor income is underestimated. It is shown that the result of underreporting of the influence of the gender factor on the labor market is a reduction of the parameters of the national economy functioning as a whole. It is argued that reducing a degree of the influence of the institutional roles in the usage of human capital at the Russian labor market is one of the hidden reserves to enhance the functioning Russian economy at the present stage of its development.
Key words: institutional roles, costs, human capital, labor market, gender, efficiency.
REFERENCES
1. Bazueva E. V. O genezise gendernoi vlasti [On genesis of gender power]. Aktual'nye problemy sovre-mennoi genderologii. Materialy 56 ezhegodnoi nauchno-metodicheskoi konferentsii prepodavatelei i studentov «Universitetskaia nauka - regionu». Moscow - Stavropol, Izd-vo SGU, 2011. P. 9-13.
2. Zhenshchiny i muzhchiny Rossii: Kratkii statisticheskii sbornik [Women and men in Russia: Brief statistical reference]. Moscow, Rosstat, 1996, 1997, 1998, 2000, 2002, 2004, 2006, 2008, 2010, 2012, 2014.
3. Karabchuk T. S., Nagerniak (Malkova) M. A., Sukhova A. S., Kolotova E. V., Pankratova M. L., Pankra-tova V. L. Zhenshchiny na rossiiskom rynke truda posle rozhdeniia rebenka [Women at the Russian labor market after a child birth]. Vestnik Rossiiskogo monitoringa ekonomicheskogo polozheniia i zdorov'ia naseleniia NIU VShE (RLMS-HSE). Sbornik nauchnykh statei. Otvetstvennyi redaktor P. M. Kozyreva. Moscow, Natsional'nyi issle-dovatel'skii universitet «Vysshaia shkola ekonomiki», 2012. P. 66-95. Available at: http://www.hse.ru/ data/2012/08/25/1243030112/Vestnik_RLMS-HSE_2012.pdf (accessed: 22.09.2013).
4. Roshchin S. Iu., Zubarevich N. V. Gendernoe ravenstvo i rasshirenie prav i vozmozhnostei zhenshchin v Rossii v Kontekste tselei razvitiia tysiacheletiia [Gender equality and expansion of the rights and possibilities for women in Russian in the context of the development objectives of the century]. Moscow, 2003. 73 p.
5. Roshchin S. Iu. Predlozhenie truda v Rossii: mikroekonomicheskii analiz ekonomicheskoi aktivnosti naseleniia [Labor supply in Russia: microeconomic analysis of the economic activity of the population]. Preprint WP3/2003/02. Moscow, GU VShE, 2003. 58 p.
6. Mal'tseva I. O. Zaniatost' v Rossii [Employment in Russia]. Vestnik Rossiiskogo monitoringa ekonomicheskogo polozheniia i zdorov'ia naseleniia NIU VShE (RLMS-HSE). Sbornik nauchnykh statei. Otvetstven-nyi redaktor P. M. Kozyreva. Moscow, Natsional'nyi issledovatel'skii universitet «Vysshaia shkola ekonomiki», 2011. P. 73-84. Available at: http://www.hse.ru/data/2011/06/27/1215374948/Vestnik_RLMS-HSE_2011.pdf (accessed: 22.09.2013).
7. Bazueva E. V. Chelovecheskii kapital Permskogo kraia: gendernye osobennosti realizatsii [Human capital of the Perm region: gender peculiarities of implementation]. Ekonomika regiona, 2010, no. 2, pp. 46-59.
8. Rimashevskaia N. M. Gender i makroekonomika: teoreticheskie aspekty [Gender and macroeconomics: theoretical aspects]. Gender i ekonomika: mirovoi opyt i ekspertiza rossiiskoi praktiki. Otvetstvennyi redaktor E. B. Mezentseva. Moscow, ISPEN RAN - MTsGI; Russkaia panorama, 2002. P. 23-37.
9. Rossiiskii statisticheskii ezhegodnik [Russian statistical annual report]. Statisticheskii sbornik. Moscow, Rosstat, 2003, 2014. Available at: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/ publications/catalog/doc_1135087342078 (accessed: 22.02.2014).
10. Bazueva E. V. Institutsional'nyi analiz sistemy gendernoi vlasti v sovremennoi Rossii [Institutional analysis of the gender power system in the present Russia]. Ekonomicheskii analiz: teoriia ipraktika, 2011, no. 19, pp. 9-20.
11. Khotkina Z. A. Gendernyi podkhod k analizu truda i zaniatosti [Gender approach to the analysis of the labor and employment]. Gendernyi kaleidoskop. Kurs lektsii. Pod obshchei redaktsiei M. M. Malyshevoi. Moscow, Academia Publ., 2001. P. 353-378.
12. Kalabikhina I. E. Gendernyi faktor v ekonomicheskom razvitii Rossii [Gender factor in the economic development in Russia]. Moscow, MAKS Press, 2009. 240 p.
13. Bekker G. Chelovecheskoe povedenie: ekonomicheskii podkhod [Human behavior: economic approach]. Moscow, GU VShE, 2003. 672 p.
14. Oshchepkov A. Iu. Gendernye razlichiia v oplate truda [Gender differences in labor wages]. Preprint WP3/2006/08. Moscow, GU VShE, 2006. 52 p.
15. Suvorov A. V. Makroekonomicheskii analiz gendernykh razlichii v zarabotnoi plate [Macroeconomic analysis of gender differences in salaries]. Gendernoe neravenstvo v sovremennoi Rossii skvoz'prizmu statistiki. Otvetstvennyi redaktor i sostavitel' M. E. Baskakova. Moscow, Editorial URSS, 2004. P. 147-150.
16. Zarabotnaia plata v Rossii: evoliutsiia i differentsiatsiia [Salaries in Russia: evolution and differentiation]. Pod redaktsiei V. E. Gimpel'sona, R. I. Kapeliushnikova. Moscow, Izdatel'skii dom GU VShE, 2007. 575 p.
17. Abazieva K. G. Statisticheskaia metodologiia otsenivaniia gendernoi asimmetrii sotsial'no-ekonomicheskikh protsessov v Rossii. Avtoreferat dis. dok. ekon. nauk [Statistical methodology of evaluation of gender asymmetry of socio-economic processes in Russia. Abstract of dis. doc. econ. sci.]. Rostov-on-Don, 2011. 53 p.
18. Chirikova A. E. Zhenshchina-menedzher v sovremennom biznese [Woman-manager in the modern business]. Gendernyi kaleidoskop. Kurs lektsii. Pod obshchei redaktsiei M. M. Malyshevoi. Moscow, Academia Publ., 2001. P. 379-380.
19. Rzhanitsyna L. S. O gendernom izmerenii ekonomicheskikh problem [On gender measurement of the economic issues]. Available at: http://www.owl.ru/win/womplus/2004/01_12.htm (accessed: 25.03.2009).
20. Ballaeva E. A. Indikatory gendernogo ravenstva v sfere zdravookhraneniia [Indicators of gender equality in the medical care service]. Gendernoe neravenstvo v sovremennoi Rossii skvoz'prizmu statistiki. Otvetstvennyi redaktor M. A. Baskakova. Moscow, Editorial URSS, 2004. P. 157-190.
21. Tzannatos Z. Women and labour market changes in the global economy: Grown helps, inequalities hurt and public policy matters. World Development, 1999, 27 (3), pp. 551-569.
22. Knowles S. Are educational gender gaps a brake on economic development? Some cross country empirical evidence. Oxford Economic Papers, 2002, 54, pp. 118-149.
The article submitted to the editors 28.02.2015
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Bazueva Elena Valerievna - Russia, 614990, Perm; Perm State National Research University; Candidate of Economics, Assistant Professor of the Department "World and Regional Economics, Economic Theory"; [email protected].
