CC BY
73
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки, 2016, № 2 (42), с. 9-16
9
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 314.3:314.96
ГЕНДЕРНЫЙ КРИТЕРИЙ ОЦЕНКИ ЭФФЕКТИВНОСТИ РАЗВИТИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ И РЕГИОНАЛЬНЫХ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМ
© 2016 г. Е.В. Базуева
Пермский государственный национальный исследовательский университет им. А.М. Горького
bazueva.l@mail .га
Статья поступила в редакцию 11.04.2016 Статья принята к публикации 25.04.2016
Устанавливается степень влияния гендерного критерия на эффективность функционирования экономики России и ее регионов. Показана значимость использования на современном этапе развития гендерного критерия в качестве перекрестного критерия оценки эффективности государственной и региональной политики. Обобщены результаты исследований зарубежных и отечественных ученых, измеряющих последствия ген-дерно-неэффективных действий государственной и исполнительной власти. На примере показателей, использующихся в России для оценки эффективности деятельности органов исполнительной власти в субъектах РФ, показаны гендерные особенности в реализации человеческого капитала мужчин и женщин. Особое внимание уделено сравнительному анализу степени дифференциации формирования и использования человеческого капитала с учетом гендерного фактора в регионах России. Сделаны выводы, что игнорирование гендерного критерия Правительством РФ в условиях современной экономики: 1) не учитывает новые факторы экономического развития; 2) ограничивает возможность перехода к инновационному социально ориентированному типу экономического развития; 3) усиливает поляризацию регионального пространства.
Ключевые слова: гендерный критерий, национальная экономика, региональные социально-экономические системы, эффективность, дифференциация, издержки.
Введение
В настоящее время международными экспертами тендерный критерий, который измеряет степень равномерности воздействия достижений социально-экономического развития отдельно на женщин и мужчин, выделен в качестве одного из обязательных индикаторов оценки эффективности государственной политики. Так, ООН начиная с 1995 г. отслеживаются показатели, позволяющие выявить степень ген-дерного неравенства в странах. В период с 1995 г. по 2009 г. такими показателями были: индекс развития с учетом гендерного фактора (ИРГФ)1 и показатель расширения возможностей женщин (ПРВЖ)2. С 2010 г. ООН используется показатель «индекс гендерного неравенства», который с 2015 года переименован в индекс гендерного развития. Данный показатель отражает неравенство между мужчинами и женщинами в возможностях достижений в трех измерениях: репродуктивном здоровье, расширении прав и возможностей, а также на рынке труда. Начиная с 2006 г. Всемирным банком
рассчитывается составной индекс гендерного неравенства (ИГНР), который позволяет оценить распределение ресурсов и возможностей между мужским и женским населением вне зависимости от общего объема таких ресурсов и возможностей в сферах занятости, политики, образования, здоровья и продолжительности жизни. Рейтинг ставит в невыгодное положение не те страны, которые имеют общий низкий образовательный уровень, а те, в которых образовательные возможности распределяются между мужчинами и женщинами неравномерно [1]. Следовательно, ИГНР направлен на измерение гендерных различий по каждому отдельному показателю между мужчинами и женщинами. Подчеркнем, что данный показатель входит в один из 16 критериев ежегодной оценки качества институтов и политики стран, претендующих на кредиты и помощь Всемирного банка. Кроме того, начиная с 2010 г. экспертами Всемирного банка в рамках программы международных сопоставлений «Знания для развития» индикаторы гендерного равенства были выделены
как отдельное направление оценки качества институционального строения экономики.
Тенденция «гендеризации» мониторингов макроэкономической эффективности не случайна, т.к. многочисленные исследования с использованием национальных, межстрановых и временных данных позволили получить подтверждение существования позитивной синер-гетической связи между показателями гендер-ного равенства и темпами экономического роста [2]. Например, в докладах Всемирного банка «О всемирном рейтинге равноправия полов» представлены доказательства корреляции между уровнем гендерного равенства и уровнем экономического развития стран, который выражен индексом глобальной конкурентоспособности и показателем ВВП на душу населения [1]. Экспертами ООН [3] выявлена зависимость уровня развития человеческого потенциала и степени гендерного неравенства. Степень корреляции между данными показателями составила 0.87. Исходя из этого, можно констатировать, что игнорирование гендерного критерия значительно снижает эффективность государственной политики. Так, например, согласно исследованию «Влияние гендерного разрыва в оплате труда на темпы развития экономики», проведенному Национальным центром по социальному и экономическому моделированию в 2010 г., существующий в Австралии разрыв в 17% между заработной платой мужчин и женщин обходится австралийской экономике в 93 млрд долл. в год, что составляет 8.5% от ВВП. Сокращение данного разрыва всего на 1% или 260 долл. на человека обеспечит прирост австралийской экономике на 0.5% от ВВП или 5.5 млрд долл. [4]. Результаты недавно проведенного исследования восьми стран Латинской Америки свидетельствуют о том, что повышение доли женщин в составе рабочей силы и предоставление им равных прав при выборе профессиональной деятельности может способствовать сокращению масштабов нищеты и повышению уровня доходов [5]. В целом, согласно экспертным оценкам ООН, ограничение экономической активности женщин может стоить странам от 42 до 46 млрд долларов в год. Кроме того, по мнению авторов доклада «О всемирном рейтинге равноправия полов», сокращение ген-дерной дискриминации «могло бы сыграть ключевую роль в решении будущих проблем, связанных со стареющим населением и пенсионным бременем. Так, согласно результатам исследований, в странах с высоким рейтингом ИГНР наблюдается достаточно высокая рождаемость» [1].
Обоснование необходимости учета
гендерного фактора в государственной и региональной политике России
В нашей стране последствия гендерно-неэффективных действий не осознаются представителями федеральных и региональных органов власти. Как следствие, гендерный критерий не используется в качестве перекрестного критерия оценки эффективности деятельности органов исполнительной власти в России и ее регионах. Так, Перечень показателей, утвержденный Указом Президента РФ в 2012 г. [6], для оценки эффективности деятельности органов исполнительной власти в субъектах РФ содержит 11 показателей, большинство из которых отражает уровень развития человеческого капитала. К таким показателям могут быть отнесены: 1) ожидаемая продолжительность жизни при рождении; 2) численность населения; 3) уровень безработицы в среднем в год; 4) реальные располагаемые доходы населения; 5) доля выпускников государственных (муниципальных) общеобразовательных учреждений, не сдавших ЕГЭ, в общей численности выпускников государственных (муниципальных) общеобразовательных учреждений3; 6) смертность населения (без показателей смертности от внешних причин). Заметим, что все из перечисленных показателей имеют гендерную специфику реализации (см. табл. 1).
Кроме того, следует заметить, что гендерная неэффективность государственной политики имеет разную степень «тяжести» в зависимости от уровня достигнутого гендерного равенства в регионах России. Рейтинги максимальных и минимальных значений показателей, представленных в таблице 1, по регионам России приведены в таблице 2. Таблица составлена по альтернативному принципу: 1) регионы с максимальными значениями показателей ранжированы по возрастающему принципу (на первом месте регион со значением показателя, наиболее приближенным к состоянию гендерного равенства, или значением показателя, отражающим дискриминацию мужчин5); 2) регионы с минимальными значениями показателей ранжированы по убывающему принципу (на первом месте регион со значением показателя, наиболее приближенным к состоянию гендерного неравенства).
Таблица позволяет утверждать, что в региональном измерении проблемы гендерного равенства проявляются далеко не так однозначно, как в целом по стране. Можно выделить следу-
Таблица 1
Тендерная асимметрия в реализации человеческого капитала в современной России_
Показатели Гендерные особенности реализации человеческого капитала Последствия неучета гендерного фактора
Ожидаемая продолжительность жизни при рождении В России разрыв в ожидаемой продолжительности жизни мужчин и женщин составляет более 10 лет. Вероятность дожития российских мужчин, достигших возраста 20 лет, до пенсии с 1990 г. сократилась почти в 2 раза [9, 10]. Отсроченная продолжительность жизни российских мужчин в трудоспособном возрасте в середине 2000-х гг. почти такая же, как и сто лет назад Интенсификация процесса феминизации старости. Неравное распределение пенсионных средств в пользу женщин (подробнее об этом в [11])
Численность населения В условиях современной экономики уровень рождаемости зависит от типа гендерного взаимодействия между супругами (патриархальный или эгалитарный), а также эффективности функционирования специализированных государственных институтов, направленных на создание возможности получения мужчинами и женщинами равного дохода в общественном секторе экономики (более подробно см. об этом [12]). Половозрастная структура населения России характеризуется гендерно разнонаправленными деформациями. Мужчины незначительно преобладают в периодах жизни от новорожденного до юношества, далее до периода первой зрелости наблюдается ген-дерная симметрия в соотношении мужчин и женщин, а начиная с 30-летнего возраста количество женщин постоянно растет. Гендерная дифференциация миграционных потоков: 1) женщины преобладают в группе пожилых мигрантов и группе тинейджеров, мужчины - среди мигрантов трудоспособного возраста; 2) мигранты-женщины и мигранты-мужчины заполняют разные ниши на рынках труда принимающих регионов [14] Суженное воспроизводство населения. Увеличение иждивенческой нагрузки на трудоспособное население страны. Сужение доли брачных рынков для женщин, в т.ч. для повторных браков. Увеличение доли неполных материнских семей (подробнее об этом в [13]). Снижение конкурентных преимуществ экономики России
Уровень безработицы в среднем в год Уровень безработицы мужчин, рассчитанный по методологии МОТ, незначительно, но превосходит уровень безработицы женщин. Так, в 2014 г. уровень безработицы женщин составил 4.8%, мужчин - 5.5% [15]. Различия обусловлены как несовершенством российского рынка труда с его склонностью к моногородам, высокой долей занятых в промышленности, медленной сервисизацией экономики, так и различиями в причинах безработицы, а также в способах поиска работы у мужчин и женщин (см. об этом подробнее [16]) Низкая эффективность действующих институтов на рынке труда. Увеличение разрыва между потенциальным и фактическим ВВП
Реальные располагаемые доходы населения Значимость ресурсов мужчин обществом всегда оценивалась значительно выше, чем ресурсов женщин (см., например, [1718]). В результате в 2013 г. в России: 1) заработная плата женщин в среднем по экономике была на 36% ниже, чем у мужчин; 2) средний размер назначенных пенсий - на 6% ниже соответственно [19] Низкая рентабельность человеческого капитала женщин. Дифференциация в уровне покупательной способности мужчин и женщин
Смертность населения (без показателей смертности от внешних причин) Численность умерших мужчин превышает количество умерших женщин. В 2014 г. данный разрыв составил более 40000 чел. (рассчитано нами по [19]). Существенно различаются и повозрастные коэффициенты смертности мужчин и женщин. Причем основные различия в уровне смертности между мужчинами и женщинами приходятся на трудоспособный возраст. Высокая смертность мужчин является результатом комплексного воздействия многих причин. Среди них можно выделить: низкий уровень самосохранительного поведения (нарушение регламентированных или общепринятых правил поведения, злоупотребление алкоголем и курением, необъективность самооценки уровня своего здоровья, самолечение), занятость в видах деятельности, где существует высокий риск травматизма и смертности (армия, правоохранительные органы, шахтеры и т.д.), высокий уровень суицидов, высокий уровень заболеваемости социально опасными заболеваниями, затруднительность выполнения институциональной роли «кормильца семьи» в условиях рыноч- 4 ной экономики Уменьшение ВВП. Снижение производительности труда и уменьшение доходности предприятия. Снижение совокупного дохода домохозяйства. Недоиспользование человеческого капитала мужчин
ющие гендерные особенности эффективности развития регионов России.
Для регионов Центральной и Северо-Западной части России вне крупнейших агломераций
характерны максимальные различия в продолжительности жизни мужчин и женщин, близкая к гендерному равенству занятость и минимальная доля женщин среди безработных, менее вы-
Таблица 2
Сравнительная характеристика основных показателей тендерной оценки эффективности развития регионов России_
Наименование показателя Регионы с максимальными значениями показателей Регионы с минимальными значениями показателей
Ожидаемая продолжительность жизни при рождении, лет Республика Ингушетия (5.35) Чеченская Республика (5.78) Республика Дагестан (6.51) Чукотский автономный округ (7.77) г. Москва (7.86) Ненецкий автономный округ (14.99) Новгородская область (13.86) Респу блика Марий Эл (13.31) Курганская область (13.04) Брянская область (13.00)
Суммарный коэффициент рождаемости, число детей Республика Тыва (3.424) Чеченская Республика (2.925) Респу блика Алтай (2.815) Ненецкий автономный округ (2.312) Республика Ингушетия (2.231) Ленинградская область (1.227) г. Москва (1.328) Республика Мордовия (1.366) Тамбовская область (1.423) Тульская область (1.424)
Соотношение мужчин и женщин, число женщин на 1000 мужчин Чукотский автономный округ (961) Ямало-Ненецкий автономный округ (995) Камчатский край (1003) Чеченская Республика (1034) Ханты-Мансийский автономный округ - Югра (1052) Ярославская область (1233) Ивановская область (1227) Новгородская область (1224) Тульская область (1217) Орловская область (1216)
Гендерный разрыв в сальдо миграции, чел. Курская область (-16) Республика Алтай (-55) Липецкая область (-71) Карачаево-Черкесская Республика (-69) Кабардино-Балкарская Республика (-124) Республика Башкортостан (-10599) г. Санкт-Петербург (-6517) Тюменская область (-3114) Ленинградская область (-2958) Пермский край (-2722)
Разрыв в уровне безработицы между мужчинами и женщинами, % Республика Ингушетия (-13.5) Республика Северная Осетия - Алания (-2.8) Республика Дагестан (-2.8) Белгородская область (-1.1) Кабардино-Балкарская Республика (-0.8) Республика Тыва (10.6) Республика Калмыкия (5.0) Республика Алтай (4.5) Псковская область (3.5) Вологодская область (3.5)
Отношение среднего размера назначенных пенсий женщин и мужчин, % Чеченская Республика (113.7) Республика Тыва (106.5) Магаданская область (101.3) Республика Якутия (100.9) Ивановская область (100.1) Мурманская область (86.1) Оренбургская область (86.5) Краснодарский край (88.1) Республика Башкортостан (89.1) Астраханская область (89.8)
Отношение заработной платы женщин к заработной плате мужчин, % Республика Ингушетия (107) Кабардино-Балкарская Республика (97) Республика Алтай (97) Республика Калмыкия (90) Чеченская Республика (89) Вологодская область (62) Архангельская область (64) Сахалинская область (64) Оренбургская область (66) Забайкальский край (66)
Гендерный разрыв в показателях смертности мужчин и женщин, чел. Тюменская область (-4185) Республика Башкортостан (-3834) Иркутская область (-2893) Красноярский край (-2514) Приморский край (-2330) г. Москва (5526) г. Санкт-Петербург (5060) Тверская область (1029) Тульская область (943) Ивановская область (930)
раженные тендерные различия в уровне реальных доходов (заработная плата и пенсии). Можно сказать, что общая бедность и пониженная конкурентоспособность мужчин на рынке труда стали причиной «вынужденного» гендерного выравнивания.
Для сырьевых регионов нового освоения (на юге Восточной Сибири) характерны: пониженная ожидаемая продолжительность жизни и мужчин, и женщин, устойчивое мужское доми-
нирование в структуре занятости при практически равном соотношении женщин и мужчин среди безработных, самые высокие гендерные различия в уровне заработной платы и выравнивание пенсий у мужчин и женщин. Последнее наиболее характерно для регионов Дальнего Востока. Данная ситуация в основном является следствием перманентного воспроизводства диспропорций советского периода, усилившихся и перешедших в открытую форму (дискри-
минация женщин на рынке труда при «мужской» структуре занятости).
В регионах аграрного юга России сохранились более высокие показатели продолжительности жизни и мужчин и женщин, пониженный уровень занятости женщин, обусловленный моделью выживания с помощью личного подсобного хозяйства, равные доли женщин и мужчин среди безработных, сглаженные диспропорции в заработках (из-за их низких размеров) и выравнивание размеров пенсий женщин и мужчин. Натурализация форм выживания привела к смягчению гендерных диспропорций по большинству компонентов, но это выравнивание основано на физическом труде, низком образовательном потенциале и поэтому неперспективно.
Республики Северного Кавказа и Калмыкия отличаются от русских регионов аграрного юга минимальной экономической активностью женщин, которые вытеснены с рынка труда вследствие избыточного предложения рабочей силы и высокого уровня патриархализации в распределении гендерных ролей между супругами, самым значительным выравниванием легальных заработков и пенсий (при их минимальном уровне). Подтверждением является высокий уровень рождаемости в данных регионах, т. к. для женщин прежде всего характерна реализация институциональной роли домохозяйки и продолжательницы рода.
Для наименее развитых автономных округов и республик Сибири гендерное неравенство становится перевернутым: сверхнизкая ожидаемая продолжительность жизни и массовая алкоголизация мужчин приводят к преобладанию женской занятости, преимущественно мужской безработице и полному выравниванию реальных доходов мужчин и женщин (заработной платы и пенсий). В крайних формах гендерное равенство в пользу женщин, т.н. «матриархат» переходного периода в условиях крайней бедности характерен для Тывы и округов Дальнего Востока. Подчеркнем, что особенностью данных регионов также является высокий уровень рождаемости, причем внебрачной.
Очень показательно сопоставление двух ведущих центров - федеральных городов. Москва опережает Санкт-Петербург и по продолжительности жизни мужчин, и по уровню экономической активности женщин. В Москве ниже уровень женской безработицы, примерно равная доля женщин и мужчин среди безработных, слабее выражены гендерные различия в заработках. Высокий человеческий потенциал населения г. Москвы и концентрация в ней экономических преимуществ способствуют сокращению гендерных различий в доходах, структуре заня-
тости, долголетии и здоровье. Более высокий уровень жизни и более развитая социальная инфраструктура позволяют работающим женщинам сочетать семейные и профессиональные функции. Но, судя по всему, столица до сих пор остается единственным субъектом РФ, где сокращение тендерного неравенства происходит на основе роста, а не деградации человеческого потенциала [20].
Данный вывод о неоднозначности результатов пролонгации государственной политики в области достижения гендерного равенства на уровень регионов подтверждают также результаты исследования «Права женщин и институты гендерного равенства в регионах России», выполненного в рамках гранта «Создание сети региональных экспертов по правам женщин в регионах России и подготовке рекомендаций для развития региональных структур Национального механизма по гендерному равенству». Автор принимала участие в данном проекте в качестве регионального эксперта по правам женщин в Пермском крае.
Кроме того, подчеркнем, что в отличие от развитых стран, где уровень гендерного равенства коррелирует с размером ВВП, для российских регионов характерна обратная зависимость, т.н. «равенство в бедности» [20, с. 39]. Это связано с тем, что у компаний есть возможность платить женщинам более низкую заработную плату по сравнению с их производительностью труда, что обеспечивает им получение сверхприбыли в условиях острой конкуренции значительного числа женщин, имеющих соответствующее образование, за получение ограниченного числа рабочих мест в экспортно-ориентированном и трудоемком секторе обрабатывающей промышленности, в рамках которого отмечается повышенная степень мобильности компаний-производителей, острейшая ценовая конкуренция и минимальный уровень активности профсоюзов или их полное отсутствие [21]. Последнее еще раз подтверждает, что условия воспроизводства гендерного неравенства неадекватны условиям современной экономики, которая должна быть прежде всего ориентирована на социальный, а не экономический результат. Следовательно, следует учитывать, за счет каких факторов достигается высокий уровень конкурентоспособности страны и ее регионов.
Выводы
В результате приходится констатировать, во-первых, то, что Правительство РФ не использует новые факторы экономического развития,
которые напрямую связаны со свободной деятельностью членов общества, т.е. системно не учитывается эффективность свободы при достижении более высоких темпов и качества экономического роста [22, с. 143]. На наш взгляд, это не только составляет скрытый резерв развития экономики России, но и является необходимым условием ее устойчивого развития в будущем. Подчеркнем, что устойчивое развитие национальных социально-
экономических систем как стратегический ориентир современного развития невозможно без перехода к гуманистическому типу экономического роста. В качестве предпосылок его обеспечения В. В. Семенко отмечает: а) преодоление ограниченности природных ресурсов на основе новой научно-технической революции; б) преодоление социального неравенства (в т.ч. гендерного. - Уточнение автора), которое сдерживает возможности развития творческих способностей для всех [22, с. 143]. Наше уточнение неслучайно, т.к. известно, что гендерные стереотипы как один из видов социального неравенства также «сдерживают развитие человека». Данная точка зрения была признана на международном уровне присуждением в 1998 г. Нобелевской премии по экономике А. Сену за его вклад в анализ основных факторов современного развития, главным из которых он считает расширение свободы. «Развитие означает преодоление тех различных видов несвободы (в т. ч. и гендерной), которые оставляют людей со скудным выбором и скудными возможностями для осуществления их разумной деятельности» [23, с.16].
Во-вторых, игнорирование гендерного фактора в качестве критерия оценки эффективности деятельности органов исполнительной власти подчеркивает, что руководство нашей страны продолжает определять человеческий ресурс прежде всего количественными параметрами, тогда как важность учета развития его качественных параметров, включающих в т.ч. степень сбалансированности гендерных отношений в экономике и обществе, им недооценивается. Заметим, что реализуемые установки Правительства РФ адекватны доиндустриальной фазе экономического развития. Следовательно, пролонгация данных установок в формировании и использовании человеческого капитала и далее будет значительно ограничивать возможность «перехода к инновационному социально ориентированному типу экономического развития», о котором заявлено в Стратегии развития РФ до 2020 г. Так, результаты выполненного нами эконометрического исследования [24] подтвердили зависимость уровня гендерного
неравенства и темпов инновационного развития экономики, т.к. воспроизводство гендерного неравенства в основном обеспечивается элементами институциональной среды, сформировавшейся еще в период доиндустриальной экономики (неформальные правила), которые, как показывают многочисленные исследования, значительно сдерживают восприимчивость к инновациям (см. об этом подробнее [25-27]). Следовательно, без качественного совершенствования человеческого капитала, в т.ч. с учетом гендерного фактора, инновационный путь развития нашей страны может вообще превратиться в мираж.
В-третьих, неучет гендерного критерия при оценке эффективности деятельности органов исполнительной власти в России и ее регионах может усилить дифференциацию пространственного развития регионов РФ. Известно, что в условиях современной экономики к основным факторам пространственного развития относят преимущества, созданные деятельностью человека и общества: агломерационный эффект, развитие инфраструктуры, сокращающее экономическое расстояние, человеческий капитал, институты, способствующие улучшению предпринимательского климата, мобильности населения, распространению инноваций и др. [28, с. 10]. Исходя из этого, выравнивание возможностей в реализации человеческого капитала должно стать одним из трендов в сглаживании региональных различий в современной России6. Как было показано нами выше, гендерный фактор влияет на возможности реализации человеческого капитала экономических агентов. Издержки воспроизводства гендерного неравенства в условиях современной экономики России имеют разнонаправленные формы проявления: для женщин - низкая рентабельность человеческого капитала в результате существующей тендерной дискриминации в общественном и репродуктивном секторах экономики; для мужчин -недоиспользование человеческого капитала в результате низкой продолжительности жизни и сверхсмертности в трудоспособном возрасте. Следовательно, преодоление указанных диспропорций регионального развития и экономики страны в целом на современном этапе становится необходимой предпосылкой уменьшения поляризации регионального пространства.
Примечания
1. ИРГФ - составной индекс, определяющий уровень средних достижений по трем основным направлениям индекса развития человеческого потенциала - здоровью и долголетию, знаниям и
достойному уровню жизни, скорректированный для учета диспропорций в положении мужчин и женщин.
2. ПРВЖ - составной показатель, измеряющий гендерное неравенство по трем основным направлениям: участие в экономической жизни и процессе принятия решений, а также в принятии решений в отношении распределения экономических ресурсов и контролю над ними.
3. Рособрнадзором данный показатель не отслеживается по полу. Однако существует достаточно исследований, посвященных изучению гендерной дифференциации формирования и использования капитала образования мужчин и женщин (см. подробнее [7, 8]).
4. На данную причину также обращал внимание акад. Д.С. Львов при анализе пиков причин смертности населения России [19].
5. Данный подход используется Всемирным банком при расчете показателя ИГНР.
6. Данный вывод подтвержден во многих современных исследованиях. См., например, [29, 30].
Список литературы
1. Hausmann R., Tyson L.D., Zahidi S. The Global Gender Gap Report 2009 [Электронный ресурс]. URL: htpp://www.weforum.org/en/initiatives/gsp/Gender%Gap/ index.htm (дата обращения: 15.01.2011).
2. Мировой обзор о роли женщин в развитии в 2009 г.: Доклад Генерального секретаря ООН «Контроль женщин над экономическими ресурсами и доступ к финансовым ресурсам, в т. ч. по линии микрофинансирования» [Электронный ресурс]. URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UND0C/GEN/N09/37 2/27/PDF/N093 7227.pdf?OpenElement (дата обращения: 12.01.2011).
3. Доклад о развитии человека в 2009 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.un.org/ru/develop-ment/hdr/2009/hdr_2009_complete.pdf (дата обращения: 21.01.2011).
4. Official site of the Office for Women of Department of Social Services [Электронный ресурс]. URL: http://www.fahcsia.gov.au/our-responsibilities/women/ related-agencies-sites (дата обращения: 11.02.2013).
5. Knowles S. et al. Are educational gender gaps a brake on economic development? Some cross country empirical evidence // Oxford Economic Papers. 2002. 54. P. 118-149.
6. Об оценке эффективности деятельности органов исполнительной власти субъектов РФ: Указ Президента РФ № 1199 от 21.08.2012.
7. Баскакова М.Е. Мужчины и женщины в системе образования // Гендерное неравенство в современной России сквозь призму статистики / Отв. ред. и сост. М.Е. Баскакова. М., 2004. С. 191-228.
8. Баскакова М.Е. Образование в России: гендер-ная асимметрия развития и эффективности инвестиций // Гендерное равенство: поиски решения старых проблем. М.: МОТ, 2003. С. 22-25.
9. Калабихина И.Е. Гендерный фактор в воспроизводстве человеческого капитала // Женщина, ген-дер, культура. М.: МЦГИ, 1999. 240 с.
10. Денисенко М. Тихая революция [Электронный ресурс]. URL: https://www.google.com/urWq =http://demoscope.ru/weekly/2008/0317/analit01.php &sa=U&ei=v3_OUerQKaPk4QSaioDYBw&ved=0CAc QFjAA&client=internal-uds-cse&usg=AFQjCNHaW6G 6HbAwmEmXyhrDmfTezKd-qw (дата обращения: 29.06.2013).
11. Баскакова М.Е., Баскаков В.Н., Лельчук А. Л. Гендерные аспекты новой российской пенсионной системы // Гендерное равенство: поиски решения старых проблем. М.: МОТ, 2003. С. 129-150.
12. Базуева Е. В. Факторный анализ динамики воспроизводства человеческого капитала в современной России // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Социальные науки. 2015. № 2. С. 47-57.
13. Рощин С.Ю., Кузьмич О.С. Здоровье как экономическое благо: его влияние на заработную плату и занятость [Электронный ресурс]. URL: https://www.hse.ru/data/2010/05/07/1217274276/WP 15_ 2007_02.pdf (дата обращения: 22.05.2011).
14. Тюрюканова Е.В. Гендерные аспекты миграционной статистики // Гендерное неравенство в современной России сквозь призму статистики. М., 2004. С. 255-256.
15. Регионы России. Социально-экономические показатели - 2015: статистический сборник. М.: Рос-стат, 2016 [Электронный ресурс]. URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rossta t/ru/statistics/publications/catalog/doc_1138623506156 (дата обращения: 22.03.2016).
16. Бенерия Л. Неоплачиваемый труд: в продолжение дискуссии // Гендер и экономика: мировой опыт и экспертиза российской практики / Отв. ред. и сост. Е.Б. Мезенцева. М.: ИСПЭН РАН - МЦГИ -«Русская панорама», 2002. С. 275-299.
17. Мезенцева Е. Б. Мужчины и женщины в сфере домашнего труда: логика экономической рациональности против логики гендерной идентичности? // Гендерное равенство: поиски решения старых проблем. М.: МОТ, 2003. С. 50-72.
18. Женщины и мужчины России: статистический сборник. М.: Росстат, 2014 [Электронный ресурс]. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/b14_50/Main.htm (дата обращения: 28.03.2016).
19. Львов Д.С. Проблемы долгосрочного социально-экономического развития России // Экономическая наука современной России. 2003. № 1. С. 38-39.
20. Гендерное равенство и расширение прав и возможностей женщин в России в контексте целей развития тысячелетия. М.: Представительство ООН в РФ, 2005. С. 38-39.
21. Seguino S. The road to gender equality. Global trends and the way forward // Social Justice and Gender Equity: rethinking Development Strategies and Macroe-conomic Policies / Berik, Rodgers and Zammit, eds. London: Routledge, 2009.
22. Семенко В.В. Методология современной политической экономии // Экономическая теория: истоки и перспективы. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2006. С. 143-144.
23. Сен А. Развитие как свобода / Пер. с англ.; под ред. и с послесл. Р. М. Нуреева. М.: Новое издательство, 2004. 432 с.
24. Базуева Е.В. Эконометрический анализ взаимосвязи показателей национальной экономики и ген-дерного неравенства // Вестник Московского университета. Сер. 6: Экономика. 2013. № 2. С. 71-84.
25. Инновационное развитие экономики России: институциональная среда: Четвертая Международная конференция; Москва, МГУ (20-22 апреля 2011 г.): Сборник статей. Т. 1 / Под ред. В.П. Колесова, Л.А. Тутова. М.: Экономический факультет МГУ; ТЕИС, 2011. 814 с.
26. Управление инновациями - 2010: Материалы Международной научно-практической конференции (15-17 ноября) / Под ред. Р.М. Нижегородцева. М.: ЛЕНАНД, 2010. 488 с.
27. Иигек I., Ма] М. Яо№по8с р1м а тпо^'асурс^с - 81ап оЬеспу i гекоше^ас]е па рг/у8/1о8с. Warszawa,
2012 [Электронный ресурс]. ЦКЬ: http://www. рагр^оу.р1/й^/74/75/76/479/13145^ (дата обращения: 09.04.2013).
28. Зубаревич Н.В. Регионы России: неравенство, кризис, модернизация. М.: Независимый институт социальной политики, 2010. 160 с.
29. Гурбан И.А. Национальный человеческий капитал России: региональная дифференциация // Фундаментальные исследования. 2014. № 5. С. 10631069.
30. Кулагина Е. В. Региональные диспропорции в накоплении и реализации образовательного потенциала // Экономика региона. 2012. № 1. С. 53-62.
THE GENDER CRITERION FOR ASSESSING THE EFFICIENCY OF NATIONAL AND REGIONAL SOCIO-ECONOMIC SYSTEMS DEVELOPMENT
E.V. Bazueva
Perm State University
The aim of this article is to establish the degree of influence of the gender criterion on the efficiency of Russia's economy functioning at the national and regional level. The article shows the importance of the use of the gender criterion as a cross criterion for evaluating the efficiency of the state and regional policy. We have summarized the results of the studies made in Russia and abroad that measure the effects of inefficient actions (in terms of gender) of government and executive bodies. Using the example of the indicators which are used in Russia for assessing the efficiency of executive authorities in territorial subjects of the Russian Federation, we show gender-specific features in the realization of the human capital of men and women. Particular attention is given to the comparative analysis of the degree of differentiation in the development and use of human capital taking into account the gender factor in Russia's regions. We argue that by ignoring the gender criterion, the Government of the Russian Federation in the conditions of modern economy: first, doesn't consider new factors of economic development; second, limits the possibility of transition to innovative socially-oriented type of economic development; third, increases the polarization of the regional space.
Keywords: gender criterion, national economy, regional socio-economic systems, efficiency, differentiation, costs.
