CC BY
56
По форме функционирования билингвизма различаются типы: 1) устный, 2) письменный, 3) двуединый. Билингв может пользоваться активно обоими языками. Однако существует особый вид билингвизма - пассивный, или рецептивный, т.е. билингв владеет языком на уровне понимания, но сам его порождать не может. Продуктом пассивного билингвизма может быть двусторонний пассивный билингвизм, который называется дуа-лингвизмом: каждый из участников коммуникации говорит на своем языке, но понимает язык другого [16]. Существует также дифференциация билингвизма по способу связи речи на каждом из языков с мышлением. Эту классификацию предложил
В.Б. Беляев, который считает, что язык «выражает мысль» и является «действительностью мысли». Владение вторым языком представляет собой «бессознательно-интуитивное практическое владение». Этот тип билингвизма именуется непосредственным билингвизмом. Выделяется также опосредствованный билингвизм, при котором второй язык рассматривается как кодовая система для обозначения выразительных возможностей первичного языка [17]. Л.В. Щерба отмечает «нужно остановиться на том факте, что знание языка может быть сознательным и бессознательным. На родном языке мы говорим обыкновенно совершенно бессознательно. Однако уже когда мы употребляем собственный литературный язык, мы вынуждены думать об
этом орудии, выбирая наиболее подходящие слова и обороты для выражения наших мыслей. Когда же мы обучаемся этому литературному языку, то сознательность совершенно необходима...» [18, с. 313].
М.М. Михайлов в то же время выделял близкородственное и неблизкородственное двуязычие. Близкородственное двуязычие предполагает владение двумя языками, относящимися к одной языковой семье, что приводит к развитию смешанной речи и высокой степени интерференции. При неблизкородственном двуязычии такой ситуации, как правило, не наблюдается.
Проанализировав выше изложенные данные можно сделать вывод, что некоторые типы билингвизма по различным классификациям могут пересекаться. Например, «чистый» тип Л.В. Щербы близок по определению к «естественному» типу А.А. Залевской и И.Л. Медведевой, «совмещенный» тип
С. Эрвин-Трипп может быть аналогичен «составному» типу У. Вайнрайха, продуктивный и рецептивный типы Е.М. Верещагина могут соотноситься с активным и пассивным В.И. Беликова и Л.П. Крысина. Тем самым рассмотрение билингва с какой-либо одной точки зрения не может быть полным. Чтобы определить особенности конкретной билингвальной языковой личности необходимо обращение к различным подходам.
Библиографический список
1. Михайлов, М.М. О разновидностях двуязычия // Двуязычие и контрастивная грамматика: сборник научных трудов. - Чебоксары, 1987.
2. Hugo Baetens Beardsmore Bilingualism: Basic Principles Multilingual Matters 1, -2nd ed., Multilingual Matters Ltd., 1986. 205 p.
3. Манина, С.И. Билингвизм в межкультурном пространстве // Культурная жизнь Юга России. - 2007. - № 6.
4. Бертагаев, Т.А. Билингвизм и его разновидности в системе употребления // Проблемы двуязычия и многоязычия. - М., 1972.
5. Бондалетов, В.Д. Социальная лингвистика. - М., 1987.
6. Эрвин-Трипп, С.М. Язык. Тема. Слушатель. Анализ взаимодействия. // Новое в лингвистике. - М., 1975. - Вып. VII. Социолингвистика.
7. Щерба, Л.В. Очередные проблемы языковедения // Щерба Л.В. Избранные работы по языкознанию и фонетике. - Л., 1958.
8. Вайнрайх, У. Языковые контакты: состояние и проблемы исследования. - Благовещенск, 2000.
9. Михайлов, М.М. Двуязычие (принципы и проблемы). - Чебоксары, 1969.
10. Верещагин, Г.М. Психологическая и методологическая характеристика двуязычия (билингвизма). - М., 1973.
11. Вайнрайх, У. Одноязычие и многоязычие // Новое в лингвистике. - М., 1972. - Вып. 6. Языковые контакты.
12. Протасова, Е.Ю. Дети и языки. - М., 1998.
13. Залевская, А.А. Психолингвистические проблемы учебного двуязычия: учеб. пособие / А.А. Залевская, И.Л. Медведева. - Тверь, 2002.
14. Hamers, J.F., Blanc M. Bilingualità et bilinguisme. Belgique. Bruxelles, 1983. 498 p.
15. Чиршева, Г.Н. Моноэтнический детский билингвизм // Филологический класс. - 2013. - № 2(32).
16. Беликов, В.И. Социолингвистика / В.И. Беликов, Л.П. Крысин. - М., 2001.
17. Беляев, В.Б. Очерки по психологии обучения иностранным языкам. - М., 1965.
18. Щерба, Л.В. Языковая система и речевая деятельность. - М., 1974.
Bibliography
1. Mikhayjlov, M.M. O raznovidnostyakh dvuyazihchiya // Dvuyazihchie i kontrastivnaya grammatika: sbornik nauchnihkh trudov. - Cheboksarih, 1987.
2. Hugo Baetens Beardsmore Bilingualism: Basic Principles Multilingual Matters 1, -2nd ed., Multilingual Matters Ltd., 1986. 205 p.
3. Manina, S.I. Bilingvizm v mezhkuljturnom prostranstve // Kuljturnaya zhiznj Yuga Rossii. - 2007. - № 6.
4. Bertagaev, T.A. Bilingvizm i ego raznovidnosti v sisteme upotrebleniya // Problemih dvuyazihchiya i mnogoyazihchiya. - M., 1972.
5. Bondaletov, V.D. Socialjnaya lingvistika. - M., 1987.
6. Ehrvin-Tripp, S.M. Yazihk. Tema. Slushatelj. Analiz vzaimodeyjstviya. // Novoe v lingvistike. - M., 1975. - Vihp. VII. Sociolingvistika.
7. Therba, L.V. Ocherednihe problemih yazihkovedeniya // Therba L.V. Izbrannihe rabotih po yazihkoznaniyu i fonetike. - L., 1958.
8. Vayjnrayjkh, U. Yazihkovihe kontaktih: sostoyanie i problemih issledovaniya. - Blagovethensk, 2000.
9. Mikhayjlov, M.M. Dvuyazihchie (principih i problemih). - Cheboksarih, 1969.
10. Verethagin, G.M. Psikhologicheskaya i metodologicheskaya kharakteristika dvuyazihchiya (bilingvizma). - M., 1973.
11. Vayjnrayjkh, U. Odnoyazihchie i mnogoyazihchie // Novoe v lingvistike. - M., 1972. - Vihp. 6. Yazihkovihe kontaktih.
12. Protasova, E.Yu. Deti i yazihki. - M., 1998.
13. Zalevskaya, A.A. Psikholingvisticheskie problemih uchebnogo dvuyazihchiya: ucheb. posobie / A.A. Zalevskaya, I.L. Medvedeva. - Tverj, 2002.
14. Hamers, J.F., Blanc M. Bilingualite et bilinguisme. Belgique. Bruxelles, 1983. 498 p.
15. Chirsheva, G.N. Monoehtnicheskiyj detskiyj bilingvizm // Filologicheskiyj klass. - 2013. - № 2(32).
16. Belikov, V.I. Sociolingvistika / V.I. Belikov, L.P. Krihsin. - M., 2001.
17. Belyaev, V.B. Ocherki po psikhologii obucheniya inostrannihm yazihkam. - M., 1965.
18. Therba, L.V. Yazihkovaya sistema i rechevaya deyateljnostj. - M., 1974.
Статья поступила в редакцию 02.04.14
УДК 820
Zhatkin D.N., Ryabova A.A. G.M. KOZINTSEV TALKING ABOUT CHRISTOPHER MARLOWE: IN THE SEARCH FOR A DRAMA CHARACTER. The article presents considerations about Ch. Marlowe, who talks on the work of G. M. Kozintsev, a director, who is famous for staging and screening Shakespeare's plays. Following the views of many Russian researchers, Kozintsev presented the English dramatist and poet of the XVI century as a person of “the dawn” of the capitalism, when romantics had not been changed by pragmatism yet. He points out that Marlowe's characters gain features of superpeople due to their indomitable will, feelings, wishes and passions. The director marks Barabbas out of all other Marlowe's characters and characterizes him as a complex personality, to whom the author was very sympathetic.
Key words: G.M. Kozintsev, Ch. Marlowe, drama, Russian-English literary relations, reception, intercultural communication.
Д.Н. Жаткин, д-р филол. наук, проф., зав. каф. перевода и переводоведения Пензенского гос. технологического университета, г. Пенза, E-mail: [email protected]; А.А. Рябова, канд. филол. наук, доц. каф. перевода и переводоведения Пензенского гос. технологического университета, г. Пенза, E-mail: [email protected]
Г.М. КОЗИНЦЕВ О КРИСТОФЕРЕ МАРЛО: В ПОИСКАХ ДРАМАТИЧЕСКОГО ГЕРОЯ*
В статье представлены размышления о К. Марло режиссера ГМ. Козинцева, прославившегося постановками пьес Шекспира в театре и их экранизациями в кино. ГМ. Козинцев, вслед за многими отечественными исследователями, проводил мысль об английском драматурге и поэте XVI в. К. Марло как человеке периода «зари» капитализма, когда романтика еще не сменилась прагматизмом. Он указывал, что герои К. Марло, благодаря неукротимой воле, чувствам, желаниям и страстям, обретают черты сверхлюдей. Режиссер выделял из мар-ловских героев Варавву из пьесы «Мальтийский еврей» и характеризовал его как многоплановую личность, пользовавшуюся симпатией автора.
Ключевые слова: Г.М. Козинцев, К. Марло, драматургия, русско-английские литературные связи, рецепция, межкультурная коммуникация.
Режиссер Г.М. Козинцев, прославившийся постановками пьес Шекспира в театре и их экранизациями в кино, оставил интересные наблюдения о Марло и его творчестве в цикле публицистических заметок «Отелло» [1, с. 147 - 174], опубликованном в «Шекспировском сборнике» 1947 г., выпущенном Всероссийским театральным обществом. Он воспринимал творчество Марло как своеобразный символ «буйной молодости» новой исторической эпохи, того времени, когда люди могли себе позволить давать «слишком много воли своему уму»: «Языческий восторг перед возможностями человека сменялся интересом к ценам на мировом рынке. Человека начали мерить количеством принадлежащих ему голов скота, штук сукна, десятин земли. <...> Кончался век поэзии. Наступал век прозы» [1, с. 152]. Именно поэтому гибель Марло закономерна и своевременна, он не должен был пережить тот срок, что был отведен для «молодости» века, для «богохульного пира на могиле средневековья»: «Герой Возрождения должен был погибнуть в этом веке. Он был последним поэтом, пытающимся продолжать жить в мире прозы» [1, с. 152].
В качестве главных добродетелей марловских героев Г.М. Козинцев называл «изобилие чувств и неукротимость мыслей», в качестве основных черт, определяющих их величие, -«буйство желаний и неистовство их удовлетворения», «страсть, превышающую действительность, и волю, не знающую преград» [1, с. 151]. Г.М. Козинцев так характеризовал титанизм трагических героев Марло на примере Тамерлана: «Он появлялся перед потрясенной толпой, громыхая богохульными проклятиями, по мановению его руки сжигали города, лились реки крови, рушились царства, и он, новый языческий бог, вызывал на поединок смерть» [1, с. 151]. Каждый поступок Тамерлана выдавал в нем сверхчеловека, который ничего не боится и которого не способны остановить никакие преграды и трудности: «Пленные цари, запряженные в колесницу, везли его по объятой пламенем земле. Когда умерла его возлюбленная, он хотел прорубить мечом землю и прыгнуть в преисподнюю. Он велит насыпать валы выше облаков, поставить на них пушки и стрелять по сияющему дворцу солнца» [1, с. 161]. Таков же и Фауст, для которого не существует ни границ дозволенного, ни морально-этических норм, ни «потолка достигаемого», поскольку «все может завоевать человек», «все принадлежит его неукротимой смелости» [1, с. 151].
В датированной 27 ноября 1943 г. режиссерской экспозиции спектакля Академического театра драмы им. А.С. Пушкина по пьесе Шекспира «Отелло», текст которой увидел свет в 1982 г., Г.М. Козинцев характеризовал нового возрожденческого героя «с неистовством чувств, с буйством плоти», не знающего преград в осуществлении своих желаний, и акцентировал, что «новый герой появился впервые у Марло» [2, с. 452], - это был его Тамерлан, запрягавший в колесницу царей.
В рабочих тетрадях, которые Г.М. Козинцев вел в 19401973 гг., сохранилась интересная запись от 27 апреля 1955 г., сделанная под впечатлением от «Мальтийского еврея» Марло, представившего образы двух «злодеев» - Вараввы и его слуги: «Если слуга насквозь условен и отрицателен, то в Варавве уже
вся новая поэтика. Слуга - театральная фигура злодея. <...> Варавва - целиком поэзия» [3, с. 212]. Отмечая, что Варавва «не более корыстолюбив, чем Яго - честолюбив», Г.М. Козинцев усматривал основу его поступков не в стремлении к достижению практической цели, а в отрицании, пафосном и прекрасном нарушении «всех человеческих и божеских законов» [3, с. 212], приводившем к своеобразному «переходу через черту» [3, с. 213], действию по принципу один против всех. Причем страсть Вараввы к «всевладеющему богатству» ставится в один ряд со стремлением Тамерлана к власти, а Фауста - к знаниям, не соотносясь «с обычной в этом типе скупостью» [3, с. 213]. Золото необходимо Варавве лишь как возможность осуществления иного стремления - «к нарушению законов и морали» [3, с. 213]. Акцентировка еврейской национальности Вараввы необходима, по мнению Г.М. Козинцева, «вовсе не для психологических или социальных мыслей, но для отрешенности героя от недвижной социальной системы - это герой-одиночка, всем своим положением стоящий вне общества» [3, с. 213]. В отличие от «Тимона Афинского» Шекспира, золото в «Мальтийском еврее» становится не проклятием, а кумиром - «возможностью борьбы с системой», обнаружения «выхода из обреченности в этой системы» [3, с. 213], наконец, преодоления божественного предопределения: «Ни на любовь к дочери, ни на ненависть к христианам не потрачено ни малейшего поэтического усилия. Только на золото и власть» [3, с. 213].
В заметках «О С.М. Эйзенштейне», впервые опубликованных в 1980 г. в журнале «Искусство кино» Г.М. Козинцев отмечал, что подлинное величие Марло обусловливается «вовсе не изобретением пятистопного нерифмованного ямба, а утверждением новой идеи, нового героя» [4, с. 412].
Марло неоднократно упомянут и в одной из наиболее известных книг Г.М. Козинцева - «Наш современник Вильям Шекспир», работа над которой активно велась на рубеже 1950-1960-х гг. Г.М. Козинцев называл Марло «сыном лондонского подмастерья» [5, с. 194], со смертью которого «кончилась эпоха людей, дававших слишком много воли своему уму» [5, с. 342], осмысливал шекспировского Ричарда III, обладавшего «великой силой отрицания», как «политического деятеля стиля героев Марло», отличавшегося макиавеллизмом убеждений и представленного «в масштабе исторических явлений» [5, с. 272; близкие трактовки в работах предшественников см.: 6, с. 226-234; 7, с. 79-87].
В современном искусствоведении пристрастный интерес Г.М. Козинцева к марловскому творчеству объясняется «постоянным учетом диалектических взаимодействий жизненного и художественного процесса», в котором «ренессансный максимализм и богохулие» Марло предшествовали созданию наиболее притягательных для русского режиссера шекспировских образов - Гамлета, Отелло, короля Лира, отображавших «муки тяжких переживаний, страданий, поражавших мир чувства и мысли, взрывавших понятия чести, долга и совести, дружеские и семейные связи», открывая миру не только личные несчастья, но и «трагедию ренессансного гуманизма» (А.В. Караганов) [8, с. 155].
Как видим, Г.М. Козинцев, вслед за многими отечественными исследователями, проводил мысль о Марло как человеке периода «зари» капитализма, когда романтика еще не сменилась расчетом и прагматизмом. Его герои, благодаря неукротимой воле, чувствам, желаниям и страстям, обретают черты сверхлюдей, которым подвластно все вокруг и которые способны вершить судьбами вселенной («.стоит захотеть - можно поднять руку и сорвать звезду с неба» [1, с. 152]). Выделяя Варавву из общего числа марловских героев, Г.М. Козинцев характеризо-
вал его как многоплановую личность, героя-одиночку, пользовавшегося несомненной симпатией самого автора в виду ориентированности на борьбу с устоями, необходимость преодоления их закостенелого влияния.
* Статья подготовлена в рамках реализации проекта по гранту Президента РФ МД-2112.2013.6 «Текстология и поэтика русского художественного перевода XIX- начала XXI века: рецепция поэзии английского романтизма в синхронии и диахронии».
Библиографический список
1. Козинцев, Г.М. «Отелло» // Шекспировский сборник. 1947 / Редколл. Г.Н. Бояджиев, М.Б. Загорский, М.М. Морозов. - М., 1947.
2. Козинцев, Г.М. Режиссерская экспозиция спектакля «Отелло» (1943) // Г.М. Козинцев. Собрание сочинений: в 5 т. - Л., 1982. - Т. 1.
Глубокий экран. О своей работе в кино и театре.
3. Козинцев, Г.М. «Тут начинается уже не хронология, но эпоха.»: [Из рабочих тетрадей] // Г.М. Козинцев. Время трагедий. - М., 2004.
4. Козинцев, Г.М. О С.М. Эйзенштейне // Г.М. Козинцев. Собрание сочинений: в 5 т. - Л., 1983. - Т. 2. Критико-публицистические статьи
и выступления. Заметки об искусстве и людях искусства.
5. Козинцев, Г.М. Наш современник Вильям Шекспир // Г.М. Козинцев. Собрание сочинений: в 5 т. - Л., 1983. - Т. 2. О режиссуре. О комическом, эксцентрическом и гротескном искусстве. Наш современник Вильям Шекспир.
6. Жаткин, Д.Н. Восприятие творчества Кристофера Марло в России на рубеже XIX - XX вв. (К.Д. Бальмонт, М.А. Волошин, С.С. Розанов, В.К. Мюллер) / Д.Н. Жаткин, А.А. Рябова // Проблемы истории, филологии, культуры. - 2013. - № 3(41).
7. Жаткин, Д.Н. Творчество Кристофера Марло в литературоведческих трудах Н.И. Стороженко / Д.Н. Жаткин, А.А. Рябова // Гуманитарные исследования. - 2013. - № 4(48).
8. Караганов, А.В. Григорий Козинцев: От «Царя Максимилиана» до «Короля Лира». - М., 2003.
Bibliography
1. Kozincev, G.M. «Otello» // Shekspirovskiyj sbornik. 1947 / Redkoll. G.N. Boyadzhiev, M.B. Zagorskiyj, M.M. Morozov. - M., 1947.
2. Kozincev, G.M. Rezhisserskaya ehkspoziciya spektaklya «Otello» (1943) // G.M. Kozincev. Sobranie sochineniyj: v 5 t. - L., 1982. - T. 1. Glubokiyj ehkran. O svoeyj rabote v kino i teatre.
3. Kozincev, G.M. «Tut nachinaetsya uzhe ne khronologiya, no ehpokha...»: [Iz rabochikh tetradeyj] // G.M. Kozincev. Vremya tragediyj. -M., 2004.
4. Kozincev, G.M. O S.M. Ehyjzenshteyjne // G.M. Kozincev. Sobranie sochineniyj: v 5 t. - L., 1983. - T. 2. Kritiko-publicisticheskie statji i vihstupleniya. Zametki ob iskusstve i lyudyakh iskusstva.
5. Kozincev, G.M. Nash sovremennik Viljyam Shekspir // G.M. Kozincev. Sobranie sochineniyj: v 5 t. - L., 1983. - T. 2. O rezhissure. O komicheskom, ehkscentricheskom i grotesknom iskusstve. Nash sovremennik Viljyam Shekspir.
6. Zhatkin, D.N. Vospriyatie tvorchestva Kristofera Marlo v Rossii na rubezhe XIX - XX vv. (K.D. Baljmont, M.A. Voloshin, S.S. Rozanov, V.K. Myuller) / D.N. Zhatkin, A.A. Ryabova // Problemih istorii, filologii, kuljturih. - 2013. - № 3(41).
7. Zhatkin, D.N. Tvorchestvo Kristofera Marlo v literaturovedcheskikh trudakh N.I. Storozhenko / D.N. Zhatkin, A.A. Ryabova // Gumanitarnihe issledovaniya. - 2013. - № 4(48).
8. Karaganov, A.V. Grigoriyj Kozincev: Ot «Carya Maksimiliana» do «Korolya Lira». - M., 2003.
Статья поступила в редакцию 15.04.14
УДК 811.512.141 '36:811.111'36
Krasnikova L. У CONCERNING LINGUOPOETIC INVESTIGATIONS OF LITERARY TEXTS. The article focuses on the history and the theoretical foundations of linguopoetics as a philological discipline studying the aesthetic impact of texts of verbal art, depending on the role and function of stylistically marked units, which are used in these texts. In this article one also finds a description of the methods of linguopoetic investigations as presented in the works by Russian philologists (V.V. Vinogradov, O.S. Akhmanova, V.Y Zadornova, A.A. Lipgart and others): 3-level analysis, linguopoetic confrontation, linguopoetics of artistic device, linguopoetic stratification, linguopoetics of narrative types of texts.
Key words: linguopoetics, imaginative writing, 3-level analysis, linguopoetic confrontation, linguopoetics of artistic device, linguopoetic stratification, narrative types of texts.
Л.В. Красникова, аспирант каф. английского языкознания Московского гос. университета
им. М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: [email protected]
О СПЕЦИФИКЕ ЛИНГВОПОЭТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА
В статье рассматривается история лингвопоэтических исследований и основные теоретические положения лингвопоэтики как филологической дисциплины, направленной на изучение эстетического воздействия художественных текстов в связи с ролью и функцией употребленных в них стилистически маркированных языковых единиц. В статье также описываются методы лингвопоэтических исследований (трехуровневый анализ, лингво-поэтика художественного приема, лингвопоэтическая стратификация, лингвопоэтическое сопоставление, лин-гвопоэтика повествовательных типов текста), представленные в трудах отечественных филологов (В.В. Виноградов, О.С. Ахманова, В.Я. Задорнова, А.А. Липгарт и др.).
Ключевые слова: лингвопоэтика, словесно-художественное творчество, трехуровневый анализ, лингвопоэтическое сопоставление, лингвопоэтика художественного приёма, лингвопоэтическая стратификация, повествовательные типы текстов.
Цель настоящего исследования заключается в описании Лингвопоэтическое исследование художественного текста
сущности лингвопоэтики, основных этапов развития этой фило- направлено на выявление сравнительной значимости и функ-логической дисциплины и ее современного состояния. ций стилистически маркированных языковых единиц в переда-
