Функционирование претеритарных глагольных форм в старорусской письменной речи XV-XVII вв. : лексико-семантический аспект Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Лингви стика

Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2010, № 4 (2), с. 483-486

УДК 81.112

ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРЕТЕРИТАРНЫХ ГЛАГОЛЬНЫХ ФОРМ В СТАРОРУССКОЙ ПИСЬМЕННОЙ РЕЧИ XV-XVH ВВ.: ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

© 2010 г. И.В. Герасимова

Нижегородский институт развития образования [email protected]

Поступила в редакцию 28.04.2010

Выявляется механизм реализации релевантных признаков грамматической семантики глагольных форм прошедшего времени.

Ключевые слова: функционально-семантическое поле, претеритарные глагольные формы, глаголы

действия, состояния, отношения.

Глагол как часть речи занимает в языковой системе особое место и представляет собой сложное, «многоярусное» образование. Помимо морфологических свойств и важной синтаксической роли в формировании структуры предложения, он, как категория лексико-грамматическая, обладает в речи еще и конкретным лексикосемантическим наполнением. На сегодняшний день в науке не найдено однозначного ответа на вопрос о наличии (отсутствии) взаимосвязи закономерностей развития грамматической формы и ее лексического наполнения. Одни ученые полагают, что совокупная грамматическая семантика глагольных форм формируется под несомненным влиянием лексической семантики: «Грамматические семы, - как утверждает Р.М. Гайсина, - сопутствуют лексическим, надстраиваются над ними» [5: 56]. Другие лингвисты, в частности И.К. Бунина, считают, что «никакой связи между значением вида и времени, с одной стороны, и лексическим значением глагольных основ, с другой - нет» [2: 78].

Именно с учетом этого противоречия нами был осуществлен лексико-семантический анализ глагольных форм прошедшего времени в старорусских письменных текстах. Материалом для исследования послужили агиографические, художественно-повествовательные и деловые памятники XV—XVII вв.

Цель нашего исследования - установить механизмы реализации релевантных признаков грамматической семантики глагольных форм прошедшего времени. Поэтому мы рассматривали их лексическую наполняемость по трем важнейшим направлениям, которые представляют собой воплощения общей для всех глаголов семы процессуальности. Это лексико-

семантические классы [3; 4], или - в другой, принимаемой нами терминологии - функционально-семантические поля действия, состояния и отношения.

При установлении принадлежности той или иной лексемы к функционально-семантическому полю нами учитывались:

а) аспектуальная характеристика действия, обозначенного глаголом;

б) характер субъектно-объектных отношений, выражаемых глаголом;

в) сходный характер лексико-синтаксической сочетаемости слов и особенностей их функционирования в тексте.

Отметим, что в формулировке основных принципов, на основании которых проводится распределение всей глагольной лексики по функционально-семантическим полям, мы следуем за Е.В. Терентьевой [6].

Глаголы действия, как правило, «обозначают процесс, поддающийся разложению на более простые действия, носителем которых является активный субъект, действия которого могут быть направлены на объект и вызывать в нем изменения» [6: 457]. Глаголы данного функциональносемантического поля преимущественно образуются от основ совершенного вида и обозначают «результативные» действия, например приити, поплыти, приступити, сказати, сотворити, подписати, поставити, сокрушити и др.

Сема «состояние» связана с процессами, не имеющими активного деятеля, и представлена в глаголах, обозначающих физическое или психическое состояние [4]. Глаголы состояния указывают на «наличие, накопление или утрату определенного качества, признака, свойства, то есть непрерывный процесс, замкнутый в субъ-

екте» и не переходящий на объект [6: 458]. Большая часть глаголов состояния относится к несовершенному виду и является «нерезультативной», например: мочи, быти, видети, слы-шати, болети, спати, хотети, страдати и др.

Также к глаголам состояния, по-видимому, следует отнести некоторые идиоматические выражения, обнаруженные в текстах, например «впасти в скорбь и печаль», «возлагати надежду»: царица впаде въ скорбь и печаль велию зело (ЖЗС, XVI в.); онъ же на святого надежду воз-лагааше (ЖИН, XV в.).

Сема ‘отношение’ реализуется в глаголах, обозначающих различного рода связи, отношения предметов и явлений объективной действительности, передающих значение результативности [5]. Основное отличие данных глаголов от глаголов действия (при общей семе результативности, что, безусловно, затрудняет классификацию) заключается в характере выражаемых субъектно-объектных отношений: субъект отношения, так же, как и его объект, являются, как правило, одушевленными лицами (в отличие от субъектов действия). Один из субъектов отношения - чаще всего активный, конкретный -представлен как носитель отношения, а другой

- тоже конкретный, но пассивный - как его адресат [10], например дати, пожаловати, взяти, купити, послати, выменити, поделити, прияти, съпасти, защитити, избавити и др.

Выделение данных функционально-семантических полей основывается на наличии в них таких сем, которые представляются нам релевантными грамматической семантике отдельных претеритарных форм. Так, семантической специфике аориста, который составляет основу нарратива, обозначая череду завершенных дискретных действий, выполняемых активным субъектом, в большей степени соответствуют глаголы действия: Святыи же облобыза гробъ господен и изыде из церкви (ЖИН, XV век); или Из великия пищали из Барса, удариша по башни и тогда множество людеи литовских в башне прибиша (ПСБ, XVI в.).

Напротив, в случаях, когда формы аориста образуются от глаголов другого функционально-семантического поля, мы фиксируем отклонения от их исконной грамматической семантики, например: Преподобныи же падъ предъ святителемъ на лицы своемъ и плакася горько ... и поведа о себе таину на едине святителю Никите (ЖАР, XVI в.). Действие, обозначенное неисконной аористной формой плакася (поле состояния), соотносясь с причастием падъ, имеет дополнительный оттенок следования; перед нами скорее описание картины прошлого (о чем

свидетельствует также лексический уточнитель горько), чем чистая констатация факта, безоце-ночное указание на действие.

- Обрете же [Зосима] место ко устроению и постави ту шатер свои и пребыша всю нощь (ЖЗС, XVI в.) - форма аориста, образованная от глагола состояния пребыти, имеет процессуальную семантику и служит для обозначения действия непрерывно длительного (лексический актуа-лизатор - всю нощь) и сосредоточенного в субъекте - носителе состояния. Этим неисконная форма пребыша отличается от исконных аористов обрете и постави, действия которых в контексте имеют “внешний выход”: они направлены на объекты - место и шатер.

Имперфекту, акцентирующему внимание на характере протекания длительного действия, часто сосредоточенного в субъекте, носителе этого действия, безусловно, в большей степени релевантны глаголы функциональносемантического поля состояния: Он же утаи-тися хотяше равно оному хотяше и стра-даше но не подобно бяше светилнику под спудом быти (ЖАМ, XV век); Магмет же окаян-ныи плакаше много, любяше бо его (ПВЦ, XV в.).

Образование имперфектных форм от глаголов действия или отношения нередко ведет к искажению их исконной грамматической семантики, например: Они (христиане) имъ пове-даху яко се уставъ святыхъ апостолъ изло-женъ повелениемъ Святаго Духа (ЖКМ, XVI в.) или Сии же неутолимыи лютыи зверь воис-ку же своему около всего града Пскова объеха-ти и осадити веляше (ПСБ, XVI в.) - действия, обозначенные глаголами речи поведаху и веля-ше (ФСП действия), явно не соответствуют семантической нагрузке имперфектной формы: в контекстах нет указания (в том числе с помощью лексических уточнителей) на характер протекания этих действий, потому что в обоих случаях важным оказывается сам факт их совершения.

Включение имперфектной формы в общую нарративную цепочку при нейтрализации семантического признака длительности действия обнаруживаем в контексте из «Сказания о житии князя Константина»: И тогда неверныя быша людие и жестоцы и не прияша его к себе на княжение и не крестишася, но сопротивля-хуся ему. Форма имперфекта, образованная от глагола отношения, семантически однородна препозитивным аористным формам. Действие сопротивляхуся представлено как «свернутый» факт, чистая констатация.

Формы перфекта, обозначающие результативное, актуальное действие, в большей степени сопряжены с функционально-семантическим полем глаголов отношения, которые концентрированно содержат указание на наличие в настоящем определенных изменений, последствий, полученных в результате ранее совершенного действия: Хвалю и славлю тебя господи боже мои ... яко же убо далъ еси нам вторыи источникъ благодатныи въ граде (ЖАМ, XV в.); Се яз князь великы Иван Васильевич дал Воскресенское и Григорьевское селцо и з деревнями (АИ, XV в.).

Подобно простым претеритам, формы перфекта, образованные от глаголов других функционально-семантических полей, превышают свой семантический потенциал и употребляются в контекстах других форм. Так, формы перфекта от глаголов действия нередко употребляются в качестве основного средства развития сюжета, т.е. непосредственно в функции аориста и наряду с ним: Потом же, того месяца сентября в четвертыи день, в ночи поставиша туры; таже другои двор поставили в турах против того же... тое же ночи и землею насыпали... В пятыи день сентября те трои туры и наряд приволокли и поставили (ПСБ, XVI в.) -процессу десемантизации перфектных форм способствуют не только непосредственное соседство исконных аористов (господствующий темпоральный фон), но и лексические указатели, посредством которых в контексте задается точная хронология событий (того месяца сентября в четвертыи день, в ночи, в пятыи день сентября и т.д.).

Для того чтобы подтвердить заявленный ранее тезис о возможно существующей зависимости грамматической семантики форм и их лексико-семантического наполнения, мы проанализировали характер распределения каждой пре-теритарной формы, встретившейся в рассматриваемых текстах XV-XVII веков, по трем функционально-семантическим полям.

В результате предпринятого с использованием вероятностно-статистической методики анализа было установлено, что взаимосвязь лексических и грамматических компонентов в структуре претеритов, отмечаемая исследователями Т.И. Прокоповой и Е.В. Терентьевой применительно к текстам древнерусского периода, прослеживается и в старорусских памятниках разных жанров. Механизм осуществления этой взаимосвязи в анализируемых текстах «работает» в двух основных направлениях, которые условно могут быть охарактеризованы как

взаимосвязь-соотноше-ние и взаимосвязь-обусловленность.

Первое направление (взаимосвязь-соотношение) выражается в тяготении форм прошедшего времени к глаголам определенного функционально-семантического поля, релевантного их грамматической семантике. В целом ряде текстов формы аориста, имперфекта и перфекта коррелируют соответственно с полями «действие», «состояние» и «отношение». К числу таких «опорных» форм можно отнести аористные формы в житиях XV и XVI вв. и повестях XV-XVII вв., имперфекты в житиях XV в., а также перфекты в деловых документах XVII в.

Второе направление (взаимосвязь-обусловленность) проявляется в более поздних текстах (XVI и XVII вв.) и выражается в тенденции к грамматической десемантизации тех претери-тарных форм, которые образуются от глаголов нерелевантных им функционально-семантических полей. Среди подобных форм - аорист в житиях XVII в., имперфект в житиях XVII в. и повестях XVI и XVII вв., а также перфект в деловых документах XVI в. По мнению В.В. Бородич, «частота употребления отдельных лексико-семантических групп была связана с грамматическим значением формы времени, а через нее - и с жанром текста» [1: 27]. В обследованных нами памятниках формы, реализующие механизм взаимосвязи лексических и грамматических компонентов претеритарной семантики (в широком смысле, т.е. по двум указанным направлениям), оказываются маркерами определенного стиля: формы аориста и имперфекта - агиографического и художественноповествовательного (книжно-письменные тексты), формы перфекта - деловых документов.

Список литературы

1. Бородич В.В. К вопросу о значении аориста и имперфекта в старославянском языке // Славянская филология. М., 1951.

2. Бунина И.К. Система времен старославянского глагола. М., 1959.

3. Васильев Л.М. Семантика русского глагола. М., 1981.

4. Гайсина Р.М. Значения и синтагматика глаголов (на материале глаголов отношения). Уфа, 1980.

5. Гайсина Р.М. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в современном русском языке. Саратов, 1981.

6. Терентьева Е.В. Семантика перфектности в древнерусских формах прошедшего времени от глаголов действия, состояния, отношения // Русский глагол. История и современность: Сб. статей. Волгоград, 2000. С. 455-470.

THE FUNCTIONING OF PRETERIT VERB FORMS IN OLD RUSSIAN WRITTEN SPEECH OF THE 15th -17th CENTURIES: A LEXICO-SEMANTIC ASPECT

I. V. Gerasimova

The author identifies the mechanism for implementation of the relevant features of grammatical semantics of verb forms in the past tense.

Keywords: functional-semantic field, preterit verb forms, verbs meaning action, states, relations.