CC BY
5удк 726.5.05
Архимандрит Александр (А. н. Фёдоров)
Функциональный аспект церковного зодчества
в статье дается оценка значения функциональной составляющей в формировании архитектуры христианских храмов. Для церквей это прежде всего богослужебная, а также сопутствующие функции. рассматриваются некоторые узловые моменты появления тех или иных форм в композиции храмов в разные периоды истории. Данные формы определялись именно функциональным аспектом. Анализируются возможности взаимосвязи богослужебной и относительно светской составляющей архитектурной композиции и преломление этой взаимосвязи в городской среде. отмечено, что исторический опыт отражается в современности и дает новые возможности при строительстве многофункциональных храмовых комплексов. Подчеркивается необходимость осмысления современными мастерами функциональной составляющей церковной архитектуры. Ключевые слова: алтарное пространство; богослужебная функция; колокольня в церковной архитектуре; крестово-купольный тип храма; монастырские подворья; престол; функциональный аспект в церковной архитектуре; храмовый комплекс; церковная архитектура.
Archimandrite Alexander (Alexander Fedorov)
Functional Aspect of Church Architecture
The article assesses the significance of the functional component in the formation of the architecture of Christian churches. It is primarily liturgical, as well
as some accompanying functions. Some key moments in the appearance of certain forms in the composition of church-buildings in different periods of history are considered. Above all these forms were determined by the functional aspect. The possibilities of interrelation between the liturgical and relatively secular components of the architectural composition and the reflection of this interrelation in the urban environment are analyzed. It is noted that historical experience is reflected in the present and gives new opportunities in the construction of multifunctional church complexes. The necessity of comprehension of the functional component of church architecture by modern masters is emphasized.
Keywords: altar; altar space; bell tower in church architecture; church architecture church complex; cross-domed type of church-buildings; functional aspect in church architecture; liturgical function; monastery metochions.
Прежде всего следует определиться с тем, что считать функциональным аспектом в формировании христианской храмовой архитектуры. Безусловно, тут речь идет о богослужении и о храмовом интерьере как пространстве, имеющем особое назначение - быть местом совершения таинства Евхаристии и значительной части всего комплекса священнодействий, который имеется в арсенале Церкви. Иными словами, богослужение воспринимается, во-первых, функционально. Остальные же его грани, как вслед за тем и некоторые архитектурно-художественные составляющие (символические и семантические, создающие структуру храма и носящие как эстетический, так и технический характер), идут вслед. Поэтому справедливо церковный интерьер именуется литургическим пространством. При этом надо иметь в виду, что литургическая функция не столько сложная, сколько тонкая, подразумевающая в то же время и другие функции - вспомогательные. Последние могут занять даже весьма значительное место, если речь идет о храмовом или монастырском комплексе, но богослужение остается первичным, определяющим в сложении общей композиции.
Если взглянуть на начало истории церковного строительства, то следует заметить, что храмы раннехристианского периода имеют своими предшественниками домовые и катакомбные помещения, в которых община собиралась вокруг стола, ставшего прообразом
последующих престолов (алтарей), или перед престолом подземных капелл, или перед надгробием мученика в катакомбных криптах. На каждом из названных мест совершалось таинство Евхаристии. Домовая и катакомбная линии становления храмовой архитектуры впоследствии соединяются. Однако образ деревянного, близкого к квадрату в плане престола-трапезы или каменного престола, несколько вытянутого по поперечной оси церкви, навсегда остаются основой формирования смыслового средоточия храмового пространства. Интересно, что первые больше характерны для восточно-христианской традиции, а вторые - для западной (но это не жесткое сопоставление, так как иногда бывает и наоборот, ведь тема престола как гроба связана и с иерусалимской тематикой). Функциональное зонирование свойственно некоторым катакомбным капеллам. Это и начало выделения зоны вокруг алтаря-престола, то есть будущего пресвитерия, иначе - алтарного пространства (в нашей терминологии - алтаря). Это и появление дополнительных помещений, что помогало раздельно разместиться во время богослужения мужчинам и женщинам, а также оглашенным.
другая, домовая линия, наряду с особенностями назначения помещений, могла способствовать осмыслению целесообразности их последовательности. Вестибюль, атриум и перистиль дома римского типа предшествовали комнате за перистилем, именовавшейся «икос», то есть собственно 'дом' по-гречески, где собиралась раннехристианская община [5; 6]. В базиликальных храмах Древней Церкви также имелась последовательность пространств: двор-атриум (он же по существу и вестибюль, и перистиль), затем притвор-нартекс, нефы и пресвитерий, а также либо трансепт в зачаточной форме, либо полукруглый амбулаторий - обход алтаря. Кроме того - целый ряд вспомогательных помещений. Все эти именно функционально организованные зоны повлияли на усложнение пространства того типа общественного сооружения, которое было принято за основу, то есть римской базилики. Этот тип торговых, судебных или представительских античных зданий, зданий совсем иного назначения, был принят Церковью, но существенно изменен.
Община, собранная вокруг святыни таинства Евхаристии, продолжала усовершенствовать богослужебное пространство. Его структурная направленность извне к святыни поддержана и еще одним предшественником раннехристианских церковных зданий - Иерусалимским храмом, вокруг которого существовал по концентрическому принципу целый ряд зон - от более профанных к более сакральным. Так что не только по пропорциям пространства, по конструкциям, по семантике, но и именно функционально ветхозаветная святыня отразилась в логике архитектуры ранних церквей [3].
Усложнение форм базилик дополнительными компартимента-ми, как и расположение баптистериев вблизи таких больших храмов, опять-таки определялось функциональными факторами.
Интересно, как в конце ХХ - начале XXI в. в западноевропейских странах при малой наполненности католических соборов иным образом, но логически сходно с древними церквами используется базиликальная структура пространства больших средневековых храмов. Для рядовых дней созданы три зоны - богослужебная (в пресвитерии или боковой капелле), молитвенная (центральный неф), экскурсионно-паломническая (нартекс, боковые нефы и трансепт). В этом новом соотношении пространств есть и свидетельство универсальности традиционной храмовой структуры, и поучительный повод подумать о возможности и в современных отечественных условиях (хотя, конечно, совершенно иных) архитектурно организовать более интенсивное использование соотношения зон церковного интерьера.
Малые компактные сооружения - мартирии и баптистерии - это тоже храмы, но другого назначения - крещальные и поминальные.
В раннехристианских базиликах центральный неф активно использовался для совершения Литургии в ее первой, так называемой синаксарной части - то есть Литургии оглашенных, с чтениями и проповедью. Сегодня живым отголоском того периода является любая архиерейская Литургия в ее начальной части. И на такой службе, и на всенощном бдении становится очевидной важность и центральной части храма, а не только более сокровенного
алтарного пространства. Крестово-купольный храм, наиболее распространенный сегодня в православной традиции, этому вполне соответствует.
Византийские купольные базилики и затем крестово-куполь-ные церкви сформировали оптимальные решения литургического пространства и пространства, выполняющего сопутствующие функции. Они включили в себя и отношение к императорскому (а в русской традиции - княжескому) присутствию в храме, в том числе и с использованием хоров. В средневизантийское время окончательно сформирован принятый и на Руси крестово-купольный храм с трехчастным алтарным пространством (алтарь, жертвенник, диаконник). Жертвенник и ризница (диаконник) нашли наконец свое максимально удобное расположение по отношению к центральной зоне алтаря.
Каждый элемент самого алтарного пространства, как и алтарная преграда, фактически представляет собой малую архитектурную форму. Так, археологическое изучение древнерусских памятников [8] показывает, что и священнослужители, и архитекторы видят в престоле, жертвеннике и горнем месте с сопрестоли-ем неотъемлемые составляющие интерьера, а не его изменчивые элементы. такое восприятие наиболее сакрального пространства храма должно быть уместным и сегодня, в том числе и для архитекторов, его проектирующих, чтобы оно формировалось наиболее благоприятным и удобным образом.
Один из вариантов крестово-купольного типа храма - триконх, или афонский вариант, получил развитие также не без влияния функциональной составляющей. Апсиды (алтарная и две, как их называют сербы, «певницы»), расположенные по трем ветвям пространственного креста, дают очень убедительный акустический эффект, в чем может убедиться любой паломник, посещающий Святую Гору.
немаловажным моментом, определяющим пространственный характер церквей, является движение. В восточно-христианской традиции оно органично входит в само совершение основных служб, а не просто сопутствует им. Процессии, конечно, важны и для латинской
традиции, но тут речь идет о внутрихрамовом движении, которое часто имеет ассоциативную или прямую связь с круговращением, символизирующим не простую динамику, а причастность вечной жизни. Это особое свойство богослужения, связанное с движением, обусловило достаточно незатесненное алтарное пространство, освоило для себя центральную часть храма с возможностью обхода интерьера, а также внешнее пространство, можно сказать, «воздух» вокруг церковного здания для совершения даже самых скромных крестных ходов. Более активные процессии уже обретают, конечно, линейный характер. В византийской архитектуре ее «круговраща-тельность» подмечалась исследователями. Отечественное зодчество, прикоснувшись к этой традиции, продолжило ее. Заметим, что только в позднее допетровское время, в ХУ1-ХУИ вв., горизонтально-линейное начало стало преобладать, но, правда, лишь в некоторых усложненных схемах храмовых композиций (о них скажем ниже). Позднее оно, конечно, усилится.
Особое место в церковном зодчестве занимает колокольная функция. Звонницы и колокольни имеют свою историческую основу не только в необходимости призыва христиан к службе и в возможности достойно отразить ее акустически во внешнем пространстве, но и в творческом открытии, сделанном в V в. в Италии святителем Павлином Милостивым, епископом Ноланским. Этот замечательный иерарх ввел в церковный обиход практику использования колоколов. Данный факт спровоцировал поиск для этой функции архитектурных форм. В западной традиции для этого применяли храмовые башни. Вместе с колоколами эта практика стала распространяться и на Восток. Но в русской истории церковного зодчества последовательность событий не так проста. Первоначально для восточно-христианских регионов преимущественным было использование деревянных или металлических бил (било - это пластина с колотушкой для звуко-извлечения). Первым русским регионом, отреагировавшим на освоение колоколов, стало Псковской княжество, где, по крайней мере с XIV столетия, замечательные звонницы с двумя или несколькими пролетами возвышаются над одной из стен храма или стоят отдельным сооружением рядом. В Новгороде в то же время
в некоторых храмах пролет для колоколов устраивался в северном притворе (церкви Спаса на Ковалёво, Успения на Волотовом поле). На следующем этапе (XV в.) появляются подколоколенные церкви (храм Святителя Григория Армянского в Хутынском монастыре Новгорода и Духовская церковь Троице-Сергиевой Лавры). Именно идея подколоколенного храма стала основой композиционного развития отечественных колоколен. В течение XVI столетия сформировалась главная из них, выросшая над кремлевским храмом Святого преподобного Иоанна Лествичника и названная в народе «Иван Великий». Следующий за тем век изобилует прихрамовыми шатровыми колокольнями, которые получили дополнительный стимул для достижения доминантности из-за настороженного отношения священноначалия к шатрам над собственно храмом, так как к этому времени они приобрели явно неконструктивный характер глухих объемов над сводами. Колокольни как шатровые, так и восьмериковые, а также ротондальные продолжают строиться в синодальное время. Собственно подколоколенные церкви получили второе дыхание в конце XVII в. в нарышкинском стиле и в последующих больших стилях - барокко и классицизме, в некоторых случаях с использованием боковых глав, а иногда и с расположением колоколов по центру (Екатерининская церковь в Мурино Н. А. Львова).
Наличие приделов, то есть дополнительных храмов в храме, -это также функциональная тема. В восточно-христианской традиции на одном престоле один священник служит только одну литургию в одни литургические сутки. При необходимости служить еще одну или две службы появляются дополнительные престолы. В средневизантийское время центральный алтарь оставался трех-частным, придельные объемы строились, как правило, по бокам, но в более позднее время каждая из трех основных алтарных апсид могла уже вмещать свой престол и жертвенник, так что в целом образовывалась трехпрестольная система в рамках традиционного трехчастного алтарного пространства. Но расположение придельных храмов или их алтарей в рамках общего храмового пространства всегда могут дать повод для многих вариантов решений. Это размещение их или между центральной частью и притвором - по
одному с каждой стороны, или в подклете, или на хорах, а также просто в двухэтажной церкви на каждом уровне [2]. Общее количество престолов при этом может стать значительным. Особенно многопрестольностью славились церкви - образы храма Гроба Господня - Покрова на Рву (Василия Блаженного) и Новоиерусалимский собор.
XVI и XVII вв. вообще характеризуются появлением усложненных композиций русских храмов [1, с.107]. Вначале это трех-престольные и соответственно этому трехчастные композиционные схемы: в центре шатровый, крестово-купольный пятиглавый или бесстолпный объем с сомкнутым сводом, а по бокам два бесстолпных. Их обычно соединяет огибающая церковь с трех сторон п-образная галерея. Другая схема - «храм-город». Она может быть родственной предыдущей, но сложнее. Тут возникает ассоциация с Небесным градом. Иначе говоря, это город (то есть образ Небесного Иерусалима и храм под открытым небом), отраженный в отдельном храме «как в капле воды». К названным выше многопрестольным церквам можно добавить еще один многопридельный - спасо-Преоображенский собор соловецкого монастыря (XVI в.), а также многие храмы XVII столетия (церкви Рождества Богородицы в Путинках, Троицкая в Никитниках). казанский собор на красной площади - переходный вариант между первой и второй схемой благодаря асимметричной шатровой колокольне. Наиболее употребительным стал композиционный прием по схеме «храм кораблем», то есть вытянутый по оси восток-запад: главный алтарь, центральная часть, притвор и колокольня (как говорилось выше, дополнительно между центральной частью и притвором могут быть придельные алтари). Эта схема прошла сквозь все последующие века и самые разные стилевые предпочтения. Подобная схема прижилась и в деревянном зодчестве, где притвор-трапезная в северных селах мог играть не только богослужебную, но и общественную роль. Монастырские трапезные церкви строились или по подражанию Грановитой палате (например, Успенская церковь соловецкого монастыря), или по вытянутой схеме, но не как «храм кораблем», то есть не
продолженные колокольней над входом (трапезные Александро-Свирского и Тихвинского монастырей).
Синодальные, монастырские и архиерейские подворья, строившиеся особо интенсивно в столицах послепетровской России, дают весьма интересные примеры сочетания разных функций в достаточно компактных архитектурных композициях этих комплексов. У них есть своя типология [7].
Варианты назначения храмов весьма разнообразны, с чем связана и мера их соотношения со светской архитектурой в городском и ландшафтном контексте. Эта же мера относительно определяет и большую или меньшую степень интенсивности доминирования храма в окружающей среде. Не только в допетровское время, но и позднее значительная часть светской застройки носила подчеркнуто горизонтальный характер, являясь по существу фоном для доминант, преимущественно храмовых. Даже в Петербурге при жестком фасадном фронте зданий (вместо усадебно расположенных строений прежних эпох) имелась высотная регламентация относительно гражданских построек. Соборы (и кафедральные, и монастырские, и значительная часть воинских), а также приходские храмы воспринимаются доминантами на этом фоне. Кладбищенские церкви - в более ландшафтном пространстве. Подворские храмы обычно тоже доминируют, но в контексте своих же строений, в отличие от монастырей, как правило, слитые с ними в единый сложный объем. Исключением тут являются подворья раннего петербургского времени, в которых домовые церкви обычно не доминируют над зданием [7]. Но ведомственные храмы в государственных организациях, учебных заведениях, больницах и сестри-чествах впоследствии все-таки имели тенденцию быть отчетливо обозначенными в пространстве города, что в немалом количестве случаев относится также к дворцовым и частным церквам. Если последние находились в усадьбе - это совершенно очевидно, но то же может иметь место и в городской среде. Вспомним Никольский храм на Берсеневской набережной в Москве, который был домовым при палатах Аверкия Кириллова. Такое включение в композиционное единство церковного и светского или относительно светского
начал, вместе с интересным опытом сплетения разных функций в монастырях и подворьях, дает повод перенестись в настоящее время, связанное с возрождением активной церковной жизни и многочисленных служений в ней - социальных, просветительских, паломнических, художественных, просто хозяйственных. Все это происходит на разных уровнях - приходском, монастырском, на уровне специально организованных братств и сестричеств, а также в разном контексте - городском и ландшафтном.
современные храмовые комплексы стали предметом рассмотрения кандидатской диссертации М. с. Ивиной, защищенной в 2016 г. в СПбГАСУ [4]. Автор работы проводит достаточно сложную их классификацию применительно к петербургским условиям. Не вдаваясь в подробности вариантов устройства данных комплексов, обогащенных многими содержательными аспектами их внебогослужебного назначения (помимо богослужебного как основного, конечно), следует отметить, что сегодня такое сочетание функций может стать полезным не только в церковном и социальном, но и в градостроительном отношении. Так как в последние десятилетия на уровне Генплана места для размещения церковных зданий не предусматриваются, а также в связи с трудностью масштабного сопоставления новых храмов с жилой застройкой, создание храмовых комплексов как социально значимых узлов должно сопровождаться укрупнением их объемов. с другой стороны, при непростой экономической ситуации последних лет соединение разных назначений в одном архитектурном объекте может дать повод к привлечению государственных средств, в то время как чисто религиозный объект пока так финансироваться не может. сказанное не отменяет необходимости решения проблемы размещения зданий церковного назначения на городских территориях не по остаточному принципу, как теперь, но с учетом их градообразующей роли, исторически несомненной.
Постижение тонкости основной храмовой функции, наряду с умением сочетать ее с другими в проектировании современных храмов, становится важной задачей нового поколения архитекторов. Восприятие церковного зодчества должно быть не просто
«литературно-лирическим», как это случалось у некоторых даже опытных мастеров, приступавших к такой ответственной работе, как проектирование храмовых сооружений после длительной паузы советского времени и не готовых полномасштабно именно функционально осмыслить главное назначение храма. Напротив, вхождение в жизнь Церкви в целом и ее общины в частности вкупе с подлинным профессионализмом может оказать многогранную духовную пользу и самому мастеру, и общине, и социальной инфраструктуре, и эстетике окружающего пространства.
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Александр (Фёдоров), архимандрит. Церковное искусство как пространственно-изобразительный комплекс. 2-е изд. СПб. : Сатис, 2017.
2. ВознякЕ. Р. Православные храмы. Рекомендации к архитектурному проектированию. СПб., 1995.
3. Земскова В. И. Христианская базилика и Иерусалимский храм: единство традиции и преемство архитектуры. СПб. : Академия исследования культуры, 2012.
4. Ивина М. С. Архитектурная типология православных приходских храмовых комплексов (на примере Санкт-Петербурга). Автореф. дис. ... канд. архитектуры. СПб : СПбГАСУ, 2017.
5. Покровский Н. В. Происхождение древнехристианской базилики. Церковно-археологическое исследование. СПб., 1880.
6. Покровский Н. В. Церковная археология в связи с историей христианского искусства. Пг., 1916.
7. Семёнова И. С. Монастырские и архиерейские подворья Санкт-Петербурга XVIII - начала XX веков. Автореф. дис. ... канд. архитектуры. СПб : Институт имени И. Е. Репина, 2000 г.
8. Чукова Т. А. Алтарь древнерусского храма конца Х - первой трети XIII в. Основные архитектурные элементы по археологическим данным. СПб. : Петербургское востоковедение, 2004.
