CC BY
40
• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •
УДК 81'44 ББК 81.471.1
ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ СХОЖДЕНИЯ ВИДОВЫХ И ЗАЛОГОВЫХ ЗНАЧЕНИЙ В ЕДИНИЦАХ РАЗНОУРОВНЕВОЙ ОТНЕСЕННОСТИ
Л.Т Калабекова
В статье рассматриваются межъязыковые коллизии слагающихся на уровне потенциальных взаимосвязей, между значимостными параметрами формальных способов выражения аспектуальных и залоговых значений в трех европейских языках: французском, русском и осетинском. Проблема взаимодействия грамматических категорий становится в последнее время все более притягательной, приобретая особую роль в теории грамматики как одна из наиболее существенных и актуальных. Дидактическая значимость проведенного анализа определяется его комплексным подходом к изучению достаточно сложных и противоречивых тем теоретической грамматики индоевропейских языков - залога и вида.
FUNCTIONAL CONVERGENCES OF ASPECT AND VOICE MEANINGS IN THE UNITS OF ASSIGNMENT OF DIFFERENT LEVELS
L. T. Kalabekova
The article deals with the interlingual conflicts on the level of potential interconnections between significant parameters offormal ways of expressing of aspect and voice meanings in three European languages: French, Russian and Ossetian. The problem of the interaction of grammatical categories has recently become more and more attractive obtaining the special role in the theory of grammar as one of the most important and actual. The didactic significance of the analysis is determined by its integrated approach to the study of such rather complex and controversial subjects of the theoretical grammar of Indo-European languages as aspect and voice.
Ключевые слова: функциональная бивалентность, аспектуальные и залоговые значения, производящая основа, производное образование.
Keywords: functional bivalence, aspect and voice meanings, producing base, derivative formation.
Целью настоящей статьи стало выявление межъязыковых коллизий (интегральных и дифференциальных черт) слагающихся на уровне потенциальных взаимосвязей, между значимостными параметрами формальных способов выражения аспектуальных и залоговых значений в трех европейских языках: французском, русском и осетинском. И все дело в том, что проблема взаимодействия грамматических категорий становится в последнее время все более притягательной, приобретая особую роль в теории грамматики как одна из наиболее существенных и актуальных. Приведенное обстоятельство определяет и дидактическую значимость проведенного анализа, отличающегося его комплексным подходом к изучению достаточно сложных и противоречивых тем теоретической грамматики - залога и вида. При этом разбор эмпирического материала проводился в его преимущественном рассмотрении сквозь призму грамматической категории вида.
Как известно, грамматическая категория залога отражает соотношение, складывающееся между субъектом и объектом действия. При этом залоговые характеристики проявляются только у переходных глаголов. «Переходность является
54
2015 г. №1 (25)
таким же семантическим основанием для категории залога, как считаемость для категории числа существительных» [3, С. 366]. Одни лингвисты выделяют трехкомпонентную систему залогов: активный, пассивный и возвратный. Для других исследователей залогов два: 1) активный и пассивный или же 2) активный и возвратный (средневозвратный) [4, С. 160].
Обратимся в первую очередь к фактам французского языка, иллюстративный материал которого свидетельствуют о том, что французская лингвокультурарасполагает в своем арсенале такими маркерами грамматической интенции, функцональную значимость которых мы вправе рассматривать не только с позиции морфологической категории вида, но и при характеристике других глагольных категорий. В частности, французский язык имеет в своем активе такие лексико-синтаксические конструкции, которые способны сообщать действию функциональную бивалентность, находящуюся на пересечении функционально-семантических категорий (ФСК) аспектуальности и залоговости. «Среди аспектуальных конструкций современного французского языка, пишет по этому поводу М.К.Сабанеева, нередко встречаются модели, не получившие еще теоретической интерпретации. Между тем назначение и состав этих конструкций своеобразны, привлекают к себе внимание и нуждаются в объяснении» [12, С. 202]. Ученый подвергает анализу синтаксические конструкции, построенные по модели etre en cours (voie) de + N, где в формировании видового значения процессности действия определяющая роль отводится семантике именного компонента cours (или voie), залоговое же значение страдательности обеспечивается посредством переходности отглагольного имени, вводимого предлогом de. Обе упомянутые конструкции легко сочетаются с present и значительно реже с imparfait. В качестве доказательства сказанного ученый приводит следующие примеры:
...la partie sud du quartier est en cours de renovation (Label France 2003, №52: 8).
- .южная часть квартала реконструируется (находится в стадии реконструкции);
En juillet 1989,233 programmes etaient en cours d’execution, dont plus de la moitie frangais (Dollet L. La France dans le monde actuel. P., 1990: 89). - В июле 1989,233 программы исполнялись. Половина из них была французской;
L’ecole maternelle, embryonnaire et non obligatoire, est en voie de privatisation (Le Monde de l’education 1996, №237: 43). - Начальная школа, дающая низкий уровень образования, приватизируется (находится в стадии приватизации).
Однако фактологический материал показывает, что формальные предпосылки для функциональных сближений грамматических категорий вида и залога во французской лингвосистеме создают также морфологические средства языка, точнее
- аффиксы. При этом обращает на себя внимание следующее обстоятельство: отношения, слагающиеся между суффиксальными и префиксальными образованиями в аспекте их причастности в равной степени к виду и к залогу, разнятся [16, С. 7], так как префиксы оказывают на производящую основу гораздо большее воздействие, чем суффиксы. А охотнее всего роль аффиксальных противочленов в упомянутой функции берут на себя глагольные лексемы с приставками a- и -em: porter - apporter
- emporter; courir - accourir; faiblir - affaiblir; voler - envoler (s’); dormir - endormir [3, С. 281-282].
Проведем разбор нескольких глагольных корреляций, обратившись к данным одного из наиболее авторитетных лексикографических изданий последнего поколения и сопоставим производящие основы с их производными образованиями. Сourir (бежать, бегать) - «aller, se deplacer rapidement par une suite d’elans, en reposant alterna-tivement le corps sur l’une ou l’autre jambe, l’une ou l’autre patte»/accourir (прибегать) -
55
• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •
«venir en courant, en se pressant» [15, С. 494,17]; faiblir (слабеть) - «devenir faible» /af-faiblir (ослаблять) - «rendre physiquement faible, moins fort» [Там же, С. 884,35]; dormir (спать) - «etre dans un etat de sommeil» /endormir (усыплять, убаюкивать, навевать сон) - «faire dormir, amener au sommeil» [Там же, С. 678, 758]. Приведенные языковые факты обнаруживают, что аффиксальные глаголы, входящие в состав анализируемых противочленов, приобретают очевидные аспектуальные характеристики, отличные от тех, которые свойственны их простым оппозитивным коррелятам, а именно: на смену процессности действия, присущей производящей основе, приходит его завершенность. Что касается грамматической установки анализируемых глаголов, то и она также неоднозначна. Разбор лексикографических данных показывает, что префиксальный противочлен способен а) приобрести грамматическую переходность (faiblir - affaiblir, dormir - endormir); б) повторить синтаксическое управление глагола-основы (courir - accourir, porter - emporter). Существенно при этом отметить, что исследуемые морфологически маркированные глаголы способны выражать в конкретной дискурсивной материализации и более частные аспектуальные смыслы. Например: le factem apportait le courrier (почтальон разносил почту); les secoureurs emportaient les blessses (помошники уносили раненных) [Там же, С. 749,105], где в обоих эпизодах актуализируется дистрибутивный способ действия.
Весьма любопытными представляются следующие наблюдения, сделанные по затронутой нами в рамках настоящей статьи проблематике. Так, в частности, на примере анализа отдельных глагольных лексем, когда по одну сторону корреляции находится простой глагол, а по другую - его суффиксальный/префиксальный противочлен, доказывается, что последние разнятся не только по аспектуальному признаку, но и по целому ряду других характеристик (лексических, словообразовательных и грамматических), в том числе и залогового порядка. Так, например, глагол sauter (прыгать) и его аффиксальный коррелят sautiller (подпрыгивать), образованный от простого глагола посредством присоединения к нему итеративного суффикса -ill, несовпадают со всей очевидностью по видовому признаку длительности/ итеративности действия. При этом несхожесть в аспектуальной организации анализируемых лексем лежит как бы «на поверхности». Сравним: sauter - «s’elancer en hauteur et retomber sur place»/ sautiller - «faire de petits sauts repetes» [14, С. 10821083]. Однако при более подробном изучении лексического объема упомянутых глаголов, замечаем, что различия между ними гораздо более значительные, а именно -глагол sauter 1) предусматривает целый ряд переносных значений: sauter d’une chose a l’autre - перескакивать с одного на другое, un bouton sauta - пуговица оторвалась, le vent a saute - подул ветер; 2) входит в состав некоторых идиоматических сочетаний: sauter aux yeux - бросаться в глаза, faire un saut a (chez) - заехать ненадолго, заглянуть, заскочить; 3) имеет как непереходное грамматическое управление, так и переходное: sauter le ruisseau - перепрыгнуть через ручей; 4) обладает достаточно разветвленной сетью словообразовательных отношений: sauteur-euse - прыгун,-ья, sautoir - шревязь, sauterelle - кузнечик; 5) отличается богатством словосложения: saute- de-mouton - пересечение дорог в разных уровнях, saut-de-lit - домашний халат, saut-de-loups - ров (перед оградой) [Там же, С. 1082; 5, С. 2001: 991-992]. Все перечисленные характеристики простого глагола sauter существенным образом отличают его от морфологически маркированной лексемы sautiller, функциональный потенциал которой представляется гораздо менее разнообразным. И все дело в том, что глагол sautiller утратил возможность употребляться в переносном значении, как впрочем, и грамматическую переходность. Более того, существенным образом
56
2015 г. №1 (25)
редуцировались и словообразовательные возможности аффиксальной лексемы в отличие от ее простого коррелята, которая оказалась способной сформировать лишь существительное на -ment: sautillement [13, С. 226-238].
Как было уже замечено, аффиксальный противочлен базового глагола повторяет в некоторых случаях залоговые характеристики последнего. Наглядной иллюстрацией сказанного могут послужить противопоставления глаголов taper (хлопать)/ tapoter (похлопать) и piquer (колоть) /picoter (покалывать). Нетрудно заметить, что производные образования с суффиксом -ot, сохраняя грамматическое управление (в данной ситуации - переходность), приобретают при этом аспектуальное значение итеративной смягчительности действия, не свойственное исходному глаголу. Аналогичную характеристику получает и оппозиция лексем tousser (кашлять) /toussoter (покашливать), где производный глагол, с одной стороны, сохраняет залоговые характеристики (непереходность) своего простого противочлена, но, - с другой, лексема toussoter приобретает видовое значение смягчительности. Представляется, что глаголы tousser и toussoter отличает лишь уровень звука (это их ключевые семы) производимого ими действия, о чем сообщает элементарная лексикографическая справка. Сравним: tousser - «avoir un acces de toux»; toussoter -«tousser d’une petite toux peu bruyante» [15, С. 2280]. Аналогичное явление наблюдаем и при сопоставлении глагола siffler (свистеть) и его аффиксального противочлена siffloter (посвистывать).
Таким образом, при отмеченных обстоятельствах мы вправе судить о своеобразной инертности суффиксальных процессов в аспекте их способности изменять грамматическое управление морфологически немаркированного базового глагола. В то же время подобная пассивность суффиксов в контексте их залоговой отнесенности компенсируется способностью этих последних приобретать дополнительные аспектуальные смыслы. В нашем случае на значение итеративности, свойственное обоим членам оппозиции, налагается смягчительность действия, обнаруживающаяся лишь в суффиксальных образованиях. Правда, подобная инертность суффиксов - явление довольно редкое, не влияющее в целом на формирующуюся во французской лингвосистеме ситуацию, когда модификация аспектуальных характеристик аффиксального производного приводит одновременно и к изменению его залоговой принадлежности. Так, например, тот же суффикс -ot видового значения нейтрализует грамматическое управление простого глагола в другой оппозиции: vivre (жить, проживать) / vivoter (с трудом перебиваться,
прозябать), где аффиксальный противочлен теряет способность простой глагольной лексемы образовывать «так называемые модели внутреннего объекта». Речь идет о сочетаниях типа: vivre une vie, un moment, un bonheur, une panique, une aventure и т.д., которые считаются безупречными в синтаксической системе французского языка. Аналогичные построения с аффиксальным глаголом vivoter невозможны. Обращает на себя внимание и следующий факт. Наряду с переходностью глагол vivoter утрачивает и другие грамматические возможности своего простого коррелята. Он (аффиксальный глагол) не образует ни сложных слов, ни идиоматических сочетаний, свойственных производящей лексеме vivre. Например: savoir vivre - знать правила хорошего тона; vivre au jour le jour - жить сегодняшним днем, не думая о будущем [13, С. 229].
Однотипную характеристику приобретают и другие аффиксальные образования. Сопоставим, например, простой глагол crier и его аффиксальный коррелят с суффиксом -ill видового значения: criailler (покрикивать). Согласно элементарной лексикографической справке, глагол crier допускает обе модели грамматического
57
• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •
управления. Сравним: crier a tue-tete (кричать во все горло), crier de douleur (кричать от боли), но crier des injures a qqn (выкрикивать оскорбления в адрес к-л), crier un ordre (прокричать приказ). Что касается лексемы criailler, то значение последней существенным образом редуцируется и даже утрачивается ее залоговая отнесенность. В то же время, глагол criailler приобретает аспектуальное значение итеративности, не свойственное его простому противочлену, и означает уже: crier sans cesse, se plain-dre frequemment et d’une fagon desagreable [15, С. 510]. Разберем также оппозицию форм ecrire (писать)/ ecrrvailler,ecrrvasser (пописывать, марать бумагу). Элементарная словарная справка обнаруживает, что приведенные глаголы не совпадают не только по объему лексического значения и стилевой принадлежности, но и по характеру залоговой отнесенности. Суффиксальный коррелят ecrivailler утрачивает грамматическую переходность, свойственную простому глаголу [Там же, С. 715-716]. Однако этот же глагол (ecrivailler) приобретает аспектуальное значение итеративности действия, которое не характерно его простому противочлену.
А теперь обратимся к данным русского и осетинского языков и проследим за теми процессами, которые происходят в рамках упомянутых взаимоотношений. В русской языковой системе межкатегориальные связи вида и залога прослеживаются довольно интенсивно, на что обращают внимание многие исследователи [11, С.262.]. И все дело в том, что выражение залогового противопоставления в русском языке тесно переплетается со способностью глагола образовать систематическую оппозицию граммем совершенный/несовершенный вид (СВ / НСВ). Следует при этом учитывать, что грамматическая категория залога является категорией смешанного типа: отчасти словоизменительного, а отчасти словообразовательного порядка. Так, у глаголов в форме СВ и у некоторых глаголов НСВ залоговое противопоставление формируется в рамках одной и той же глагольной лексемы: Студенты построили клуб - Клуб построен студентами; Его любят друзья - Он любим друзьями. В то же время у глаголов в форме НСВ залоговые отношения могут обнаруживаться в противопоставлении разных глаголов: Профессор читает лекцию - Лекция читается профессором [9], хотя основное различие между простым глаголом и его прономинальным коррелятом не всегда фокусируется на их смысловых составляющих, а выполняет, скорее, грамматическую функцию погашения в простом глаголе его синтаксической переходности, провоцирующей появление сложной системы взаимосвязей между видом и залогом.
М.Я.Гловинская одним из факторов, оказывающих непосредственное влияние на способность русских глаголов употребляться в форме страдательного залога (уточним, что речь идет о глаголах, обозначающих речевые действия), считает их акциональность. При этом исследователь обращает внимание на два момента: чем больше ментальная составляющая и чем сложнее иллокутивная цель в значении такого класса глаголов, тем менее они акциональны. Так, например, в синонимическом ряду - винить, обвинять - лексема винить, которая чаще всего формулирует не речевое действие, а мнение (т.е. ментальное состояние) не имеет форм страдательного залога (винить некого, вини сам себя), в то же время глагол обвинять в значении «считать кого-либо виновным в совершении уголовно наказуемого деяния, официально объявлять об этом в ходе следствия или суда», обозначающий эксплицитно выраженное речевое действие имеет все формы страдательного залога: обвиняется, обвинен, обвиняемый. В другом синонимическом ряду - обещать, сулить - глагол сулить, обладающий в прототипическом употреблении гораздо более сложным значением, чем лексема обещать, а именно: а) квалифицирует чье-то обещание как легкомысленное и лживое:
58
2015 г. №1 (25)
Какие деньги сулил!; б) предполагает преувеличение достоинств предлагаемого товара при коммерческой сделке: Сулить журавля в небе, форм страдательного залога не имеет. В то время как лексема обещать располагает в своем арсенале искомой формой страдательного залога: Это место мне давно обещано [6, С. 43-44].
В современном осетинском языке категория залога считается одним из наиболее сложных разделов его грамматики. По мнению В.И. Абаева, общей морфологической системы залоговых противопоставлений в осетинской лингвокультуре нет [1, С. 57]. Т.З. Козырева также убеждена, что в современном осетинском языке не существует автономной грамматической категории переходности/непереходности глагола как, очевидно, самой прочной первоосновы в формировании залоговости глагола, а имеются лишь отдельные лексические единицы либо переходного, либо непереходного значения. Исследователь считает, что «непереходные и переходные глаголы, развив самостоятельные значения, обособились друг от друга и стали самостоятельными словами» [10, С. 38-39]. По мнению К.Е.Гагкаева, для значительного числа осетинских глаголов качество корневого гласного является их основным залоговым признаком. Например: калын «сваливать» - кжлын «сваливаться», халын «разрушать» - хжлын «разрушаться», тадзын «капать» -тждзын «течь по каплям, протекать» [2, С. 81-82]).
Вместе с тем, некоторые осетинские глаголы продолжают сохранять и переходное и непереходное значения в одной форме: зилын - вертеть(ся), кружить(ся), различаясь только в пределах прошедшего времени. Кроме того. Совмещение медиального и активного залоговых значений характерно для распростроненного типа составного глагола «имя + кжнын ‘делать’». Разрушается же такого рода единство, как только упомянутая синтагма получает дополнительную аспектуальную специализацию и переходит в класс префиксальных образований, приобретая значение СВ [8, С. 374375]. Разбор эмпирического материала полностью подтверждает приведенное суждение. Так, например, во фразе ^рвнжржгау та фжхъжр кодта уый джр Сосланыл (НК: 99) аналитическая конструкция хъжр кжнын приобретает в конкретной дискурсивной реализации значение однократности действия (не свойственное исходной лексеме), формальным показателем которого становится пристака фж- в совокупности с глаголом кжнын в прошедшем времени.
Таким образом, из всего изложенного вполне закономерным становится заключить, что в осетинской лингвокультуре залоговая отнесенность может проявиться уже при обследовании изолированной глагольной лексемы. Однако когда речь заходит о взаимосвязях видовых и залоговых характеристик, то последние обнаруживаются наиболее интенсивно преимущественно в конкретной дискурсивной актуализации, когда аналитическая синтагма «имя + кжнын ‘делать’», частотная в грамматической системе осетинского языка, оказывается морфологически маркированной в пределах прошедшего времени.
Факты языка позволяют констатировать, что функциональная взаимосвязь грамматических категорий вида и залога обнаруживается во всех трех исследуемых языках, однако характер такого рода межкатегориальных отношений проявляется в них по-разному. Со всей очевидностью и полнотой взаимодействие видовых и залоговых значений прослеживается в глагольной системе русского языка, где залоговые характеристики напрямую зависят от включенности глагольной лексемы в оппозитивную схему СВ /НСВ глагола.
Во французском языке искомые взаимоотношения могут обнаруживаться на лексическом и уж тем более на синтаксическом уровне. Однако наиболее зримо
59
• ВЕСТНИК КАЛМЫЦКОГО УНИВЕРСИТЕТА •
и интенсивно упомянутые межкатегориальные связи раскрываются в сфере аффиксации. Именно аффиксальные образования, находясь на периферии ФСП аспектуальности, способны изменить не только видовые характеристики базового глагола, но и его грамматическую отнесенность. При этом аффиксальный коррелят ведет себя по-разному. В частности, он а) приобретает грамматическую переходность; б) нейтрализует залоговую отнесенность производящей основы и в) сохраняет неизменными свои другие грамматические характеристики. Однако независимо от того, изменил ли производный глагол характер синтаксического управления глагола-основы или же оставил его в прежнем состоянии, он всегда приобретает новые аспектуальные смыслы, не свойственные производящей основе. При приведенных условиях видовая отнесенность морфологически отмеченной глагольной лексемы становится первостепенной в функциональном осмыслении, а ее залоговая сущность отходит на периферию. Разбор лексикографического материала убеждает нас в том, что чем отдаленнее оказывается лексическое значение производного глагола от значения глагола-основы, тем большая вероятность ожидать каких-либо реальных изменений в характере синтаксического управления аффиксальной лексемы [7, С. 3839]. В то же время видовые и залоговые характеристики становятся более или менее равнозначными при условии, если производный глагол сохраняет относительно прочную лексическую соотнесенность с глаголом-основой. Что касается осетинского языка, утратившего древние формы выражения залоговых значений (последние передаются в нем преимущественно аналитически), то межкатегориальные связи видовых и залоговых взаимоотношений обнаруживаюся в нем наиболее интенсивно в конкретной дискурсивной активности языка, где приоритетную значимость приобретает морфологически отмеченная форма составного глагола «имя + кжнын “делать”», помещенная в рамки прошедшего времени.
Список литературы
1. Абаев В. И. Грамматический очерк осетинского языка. - Орджоникидзе: Северо Осетинское книжное изд-во, 1959. - 168 с.
2. Гагкаев К.Е. Очерк грамматики осетинского языка. - Дзауджикау: Госиздат Сев.- Осет. АССР, 1952. - 116 с.
3. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. - М.: Добросвет, 2004.
- 862 с.
4. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. - 3-е изд., стереотип. - М.: КомКнига, 2006. - 288 с.
5. Гак В.Г., Ганшина К.А. Новый французско-русский словарь. - 6-е изд., стереотип. - М.: Русский язык, 2001. - 1195 с.
6. Гловинская М.Я. Видовая и залоговая парадигмы у глаголов, обозначающих речевые действия. // Грамматические категории: иерархии, связи, взаимодействие: Материалы Международной научной конференции. - СПб.: Наука, 2003. - С. 40-45.
7. Калабекова Л.Т. Грамматический вид в разноструктурных языках: внутрикатегориальные и межкатегориальные взаимодействия (на материале французского, русского, осетинского языков): Автореф. дис. ...док-ра филол.наук. Владикавказ, 2013. 45 с.
8. Камболов Т. Т. Очерк истории осетинского языка: учебное пособие для вузов.
- Владикавказ: Ир, 2006. - 463 с.
9. Категория залога и разряды переходных и непереходных глаголов [Электронный
60
2015 г. №1 (25)
ресурс] // Русская грамматика: в 2 т. - М.: Наука, 1980. - 1т. - 783 с. - Режим доступа: http://rusgram.narod.ru/1455-1489.html.
10. Козырева Т.З. О категории залога в осетинском языке // Известия СОНИИ. Вып.4. - Орджоникидзе, 1959. - 21 т. - С. 37-44.
11. Курилович Е. Происхождение славянских глагольных видов // Вопросы глагольного вида: сборник статей / Под ред. Ю.С. Маслова. - М.: Изд-во иностранной литературы, 1962. - С.258-264.
12. Сабанеева М.К. На периферии поля аспектуальности в современном французском языке // Язык и действительность: сборник научных трудов памяти В.Г.Гака. - М.: ЛЕНАНД, 2007. - С.202-206.
13. Щербакова Т.Д. Семантика инвариантных залоговых форм французского глагола. - Владикавказ: Изд-во СОГУ, 1992. - 272с.
14. Davau M., Cohen M., Lallemand M. Dictionnaire du frangais vivant. - Paris: Bor-das, 1972. - 1340 p.
15. Le Nouveau Petit Robert. Dictionnaire alphabetique et analogique de la langue frangaise. - Paris: Dictionnaires Le Robert, 1993. - 2492 p.
16. Marouzeau J. Du latin au frangais. - Paris, 1957. - 42 p.
61
