CC BY
67
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2011. № 3. С. 161-167.
УДК 81-112 К.Р. Ваганова
ФУНКЦИОНАЛЬНО-СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ РОЗЫСКНЫХ ДОКУМЕНТОВ XVIII В. (НА МАТЕРИАЛЕ ОМСКИХ ИСТОЧНИКОВ)
На материале омских розыскных деловых документов XVIII в. рассматривается функционирование официально-делового стиля, высказывается предположение о прямой зависимости его языковых составляющих от функциональной направленности документа и его региональной специфики.
Ключевые слова: официально-деловой стиль, розыскные документы XVIII в., словесный портрет.
Научный аппарат лингвистики до сих пор претерпевает изменения. Одним из наиболее трудноопределимых является понятие «стиль». Исследователи акцентируют внимание на различных дифференциальных признаках этого понятия. Приведем лишь некоторые дефиниции: «стиль есть порядочное выражение как своих, так и чужих мыслей на российском языке» [1], «стиль - это отбор из наличного запаса средств языка, не одинаковый для разных условий языкового общения» [2], «стиль - это общественно осознанная, функционально обусловленная, внутренне объединенная совокупность приёмов употребления, отбора и сочетания средств речевого общения в сфере того или иного общенародного, общенационального языка» [3].
Сопоставив эти определения, обнаруживаем ряд общих признаков: 1) стиль связан с умственной деятельностью человека (отражает характер самой деятельности как динамического процесса либо её классифицирующие признаки); 2) стиль - исторически сложившееся, глубоко системное явление языка и речи, явление культуры, осознанное и целенаправленное. Функциональный стиль возникает и функционирует как речевой феномен. Возникновение «функционального стиля» как языковой модели мира несёт в себе эстетический, культурный потенциал, который в полной мере проявляется в опредмечивании (словесном наполнении) жизненных ценностей, символически закодированных в речевых произведениях культуры. Потому нам кажется правильным начать исследовать функционирование стиля в диахронии на основе памятников письменности разных эпох.
При характеристике исторических (с точки зрения времени создания) текстов по их функционально-стилевой принадлежности необходимо учитывать как признаки экстралингвистические (это, прежде всего, сфера общения, отражающая объекты человеческой деятельности, а также общая функция речи), так и собственно языковые (функционально-стилистическое расслоение средств языка).
Деловой язык представлен в юридических документах XVIII в. как комплекс функционально-стилистических показателей. Материалом для данного исследования послужили омские деловые розыскные тексты распорядительного и отчётно-исполнительного характера, создан-
© К.Р. Ваганова, 2011
ные в этот период. В анализируемых письменных источниках обнаруживаем признаки официально-делового стиля, что определяется их функциональной направленностью: документы служат для связи вышестоящих и нижестоящих органов власти, а также для связи местных органов власти с населением по вопросам розыска беглых или ссыльных каторжников.
В истории русского литературного языка XVIII в. занимает особое место, поскольку «восемнадцатое столетие - эпоха радикального преобразования русской языковой ситуации, захватывающего все уровни русского языка и все сферы его функционирования» [4]. В данный период происходит становление единых норм национального русского литературного языка. Эволюция делового языка, обусловленная взаимодействием приказной традиции с книжно-литературными элементами, сыграла решающую роль в интенсификации этого процесса.
Функциональный статус официальноделового стиля в отечественной документной лингвистике до сих пор чётко не определён. Известны попытки исследователей описать максимальное количество стилевых черт [5], либо выделить лексикосемантические и синтаксические доминанты как наиболее принципиальные признаки [6], либо перечислить те типы документов, которые представляют тот или иной стиль [7]. Вслед за С.П. Кушне-руком считаем, что наиболее продуктивным и адекватным предмету диахронического исследования является подход, учитывающий взаимосвязь между сферами функционирования текстов официальноделового стиля (в данной статье - омских деловых розыскных памятников XVIII в.) и коммуникативными качествами этих текстов [8].
Основным управляющим текстом в Российском государстве конца XVIII в. становится административно-правовой документ. В строгом и полном наборе сведений состоит главная формальносодержательная особенность документа -точность. Деловые бумаги, составлявшиеся в центральных и периферийных приказных учреждениях, касались всех сторон жизни русского общества, предназначались для всех социальных слоев. Об этом свидетельствуют наличие многочисленных региональных документов XVIII в., оформленных в жанровом отношении единообразно и представляющих собой официально-деловую документацию, как правило, распорядительную.
Типологическая противопоставлен-
ность судебной и административной властей на функциональном, территориальном, региональном, государственном уровнях и одновременно принципы их нераздельности создали условия для формирования приказного делопроизводства.
Исследуемый этап (XVIII в.) очень важен для становления официально-делового стиля по следующим причинам:
1. В рамках специально организованной системы учреждений по всей России, а именно системы Приказов, формируется слой специалистов - чиновничества, ориентированного на всестороннее знание документа.
Первоначальный этап становления документов официально-делового стиля относится к XVI в. В этот период отмечается радикальный характер преобразования структуры государственных учреждений, предпринятый ещё Иваном IV Грозным, учредившим в 50-е гг. XVI в. систему приказов, формирование которых было довольно длительным и сложным процессом. Число приказов постоянно увеличивалось: от тридцати в конце
XVI в. до восьмидесяти в конце XVII в. Приказная система, формировавшаяся на протяжении длительного времени без определенного плана и последовательности, была чрезвычайно громоздкой и запутанной. Каждый приказ ведал определённым кругом вопросов, строгого разграничения компетенций между ними не существовало. Так, насчитывалось до пятнадцати приказов по военному управлению, не менее десяти - по государственному хозяйству и до тринадцати - по дворцовому ведомству. Поскольку сферы деятельности многих приказов совпадали, исследователям пока не удалось составить удовлетворительную классификацию этих государственных учреждений. Тем не менее система приказов сыграла важную роль в становлении официально-делового стиля.
Отличительной чертой возникновения Сибирского приказа является его обособление уже в середине XVII в. из состава другого приказа, а именно приказа Казанского Дворца, а также сочетание территориального и отраслевого принципов деятельности в его структуре. Сибирский приказ обладал правом проводить самостоятельную внешнюю политику в отношениях с Китаем и Монголией. В основе приказной системы лежало представление о единстве административной и судебной власти. Во главе приказа стоял судья, обычно боярин или окольничий [9, с. 8].
Первыми помощниками приказных судей были приказные дьяки, которые являлись специалистами во всех делах и обладали значительной самостоятельностью в принимаемых решениях. При смене руководителя в Сибирском приказе менялся и дьяческий состав, что говорит о существовании своеобразных «административных команд» («Губернское Правление приказали», «Губернское Правлеше учинили распоряжеше>>). Низшее звено приказной администрации составляли подьячие. Они делились на «старых, середних и молодших». Их обязанностью было составление всей документации для приказных судей и дьяков («рапортъ былъ состав-ленъ дьяком Проскуряновымиъ»>).
По мере формирования иерархической структуры государственных учреждений начинает самоорганизовываться как система официально-деловой стиль. Основные составляющие в этом процессе - юридические и экономические отношения, остальные составляющие являются производными. Стилевой синкретизм позднего русского средневековья изменяет стилистический статус единиц речевой практики, придавая им новые качества - такие, которые будут соотносить их со смысловой определенностью официально-делового стиля.
2. Деятельность дьяков и подьячих была строго регламентирована существовавшим в то время делопроизводством. Как отмечает Г. А. Леонтьева, передача делопроизводственного опыта подьячим приказных изб «с самого начала носила практический характер и осуществлялась на базе текущего делопроизводства. Дьяки или подьячие с при-писью давали подьячим задания по составлению тех или иных бумаг, затем тщательно их просматривали, чернили, заставляли их вновь переделывать, переписывать набело, сверять беловик и черновик. В процессе работы заучивались наизусть формуляры документов и их структурное оформление. В приказных избах, где не было дьяков и подьячих с приписью, воеводы должны были либо сами достаточно хорошо разбираться в делопроизводстве, поскольку именно они несли за него ответственность, либо проявлять изворотливость и вовремя обзаводиться пристойными подьячими» [10].
В процессе оформления делопроизводственных материалов в административно-хозяйственных учреждениях накапливались многочисленные копии различных документов, которые становились
образцами для последующего создания текстов. Складывающаяся в региональном делопроизводстве преемственность способствовала формированию устойчивости формуляров и структуры розыскных документов XVIII в. разных типов, сохранению единообразного исполнения в течение длительного периода [11].
3. Устанавливается функциональная иерархия документов внутри официально-делового стиля.
До настоящего времени общепринятой лингвистической классификации памятников деловой письменности не появилось, хотя попытки создания предпринимались не раз.
Н.И. Тарабасова указывала на возможность двух планов изучения древнерусских памятников: 1) план традиционно-жанрового выражения и 2) план выражения конкретно-языковых особенностей автора. Подобный подход позволил автору выделить в источниках два типа фактов: 1) устойчивые языковые факты и трафареты (клаузулы), которым следует писец, исполняющий задание, и 2) индивидуальные языковые факты, свойственные одному памятнику. Отмечая, что актовые материалы не однородны по отражению в них индивидуального начала,
Н.И. Тарабасова предлагает разделить письменные источники на две большие группы - собственно делопроизводство (грамоты, кабалы, писцовые книги и др.) и переписку (челобитные, памяти, грамотки), взяв за основу принцип наличия или отсутствия соотношения «пишущий -адресат». В основу классификации памятников деловой письменности Н.И. Та-рабасова кладет проявление индивидуального начала [12].
В начале 70-х гг. ХХ в. проблема классификации лингвистических источников получила дальнейшее развитие в трудах С.И. Коткова, С.С. Волкова, А.Н. Качал-кина и многих других исследователей деловой письменности. Так, С.И. Котков, разграничивая понятия «деловош и «приказный» язык, предложил разделить все памятники деловой письменности на три группы: актовые, эпистолярные и статейные, включающие также и вести-куранты. Деловой язык, по мнению С.И. Коткова, представляет собой понятие более ёмкое, которое должно включать и эпистолярную письменность, и статейные списки, и вести-куранты, в то время как за приказным языком следует закрепить только стандартные акты [13].
Иную систематизацию текстов деловой письменности предложил С.С. Волков, считавший, что при лингвистической классификации необходимо исходить из социальной значимости того или иного документа. Исследователь должен учитывать общественное положение и значение того органа (или лица), от имени которого оформляется данный акт, а также кому он адресован, а затем принимать во внимание информативность (сферу использования) и форму данного акта, поскольку именно эти факторы определяют их языковые особенности [14].
Еще один подход к проблеме классификации письменных источников находим в работе А.Н. Качалкина. Автор выдвигает в качестве основополагающего принципа классификации памятников учет происхождения писцов. Такой подход предопределил деление памятников на две группы: «1) написанные на местах московскими людьми, по инициативе центра и для центра, но по необходимости с привлечением местных людей; 2) бумаги, составленные местными дьячками, грамотными старостами, выборными из местного населения таможенными и кабацкими головами» [15, с.107].
Мы разделяем мнение Л.Ф. Копосова, который полагает, что классификация источников «должна быть множественной» [16], и мнение А.П. Майорова, согласно которому при классификации жанров региональной деловой письменности «в первую очередь нужно учитывать функциональную направленность документа, всегда предопределяющую их лингвистическую содержательность» [17].
В связи с этим все документы XVIII в. омского делопроизводства можно разделить на девять групп:
1) распорядительная документация (указы, приказы, извещения);
2) уведомительная и уведомительнопросительная документация (промемо-рии, служебные письма);
3) отчетно-исполнительная документация (рапорты или репорты, уведомления);
4) просительные документы (челобитные, объявления, прошения);
5) документация судебно-следственных дел (допросные речи или допросы, протоколы);
6) регистрационная документация (регистры или реестры, записные книги);
7) сделочно-договорная документация (купчие);
8) документы удостоверительного характера (расписки, пашпорта);
9) акты принятия обязательств или отказа от них (клятвенные обещания, подписки).
Практически во всех группах источников (с 1 по 6) эксплицитно или имплицитно отражена информация о бегстве и последующей поимке беглых, ссыльных или по тем или иным причинам разыскиваемых людей, как результат - сведения об их внешности. В последних трёх группах (с 7 по 9) принципы портретирования находили меньшее словесное отражение, были факультативны.
В данном исследовании нас интересуют прежде всего документы распорядительного и отчётно-исполнительного характера, что обусловлено их лингвистической содержательностью и функциональной направленностью на розыскъ: в документе даётся информация о том, что ‘пропал /бежал’ человек (ссыльный или каторжанин), и как следствие - распоряжение предоставить отчёт о его скорейшей поимке, которая была возможна только при наличии словесного портрета разыскиваемого. Выполнение всех этих позиций давало право считать задачу выполненной и предоставляло возможность отчитаться нижестоящим сотрудникам Сибирского приказа перед вышестоящими.
Приведем примеры розыскных документов, а именно - приказа и рапорта, которые проиллюстрируют вышеобозна-ченное.
ПРИКАЗЪ
Омского городского полицейского управления Губернаторам, градоначальникам и Варшавскому Обер-полицмейстеру о розыскЭ подданного Айзенберга Подлежащий безвовзратной высылкЭ за границу подданный Айзенбергъ бЭжалъ.
ВслЭдств]'е сего Департаментъ Полиціи проситъ Ваше Превосходительство сдЭлать распоряженіе о розыскЭ названного иностранца в прЭдЭлахъ ввЭранной
Вамъ местности, и, Въ случаі задержанія, о высылкЭ его изъ предЭловъ Имперіи, о чемъ своевременно войти Въ вношеніе съ Министерствомъ Иностранныхъ ДЭъ и Херсонскимъ губернаторомъ.
ПРИМЭТЫ Айзенберга слідующія: ростъ 2 арш., 3 верш.; волосы на голові и бровяхъ прямые, черные, глаза каріе, зрініе нормальное; размЭры носа - I вреш.; лицо овальное, смуглое, коренные зубы испорчены, ротъ умеренный, подбоородокъ круглый, голосъ чистый, походка обыкновенная, особыхъ примЭтъ нЭтъ. Подписалъ: и.о. Директора Зуевъ СкрЭпилъ: За Делопроизводителя А. Маркъ [18].
РАПОРТЪ
Генералъ майора Станиславскаго Высокопревосдодительному господину генералъ
порутчику
и
кавалеру Ивану Александровичю Бескалону
От 23 июня 1775 г.
Ссылной колодникъ Юреи Болотновъ которои роду латышскаго неведомо куда отлучился и помногу иску нигде ненаиденъ которои примЭтами росту средняго, волосомъ русы, глаза сЭрые, битъ кнутомъ нащекахъ и налбу указные штемпели ноздри рваны нанемъ платья кафтанъ сукна сераго Рубаха и порты Велено о приматриваніи и поимки онаго беглеца [19].
4. Вырабатываются и совершенствуются формальные признаки розыскного документа.
Деловой язык исследуемого периода представлял собой упорядоченный стандарт, функционирующий в рамках одного языкового пространства, но варьирующийся на разных территориях Российской империи в силу взаимодействия с локальными разновидностями разговорного языка (региональный узус деловой письменности).
Региональное делопроизводство XVIII в. обусловило специализацию всех параметров розыскного документа и, как следствие, всех составляющих документного текста - словесного портрета. Теперь он начинает выполнять функции «современных ориентировок», поскольку по нему могли разыскиваться пропавшие без вести или беглые каторжные люди. Первоначально этот процесс переосмысливания функциональной направленности исторического розыскного документа фиксируется «в жанрах распорядительной документации (указы, приказы, инструкции, извещения, понуждения)» [17].
Письменные предписания по вопросам розыска беглых людей могли оформляться в виде указов, исходящих из учреждений местной власти. Основанием для их создания служил определённый инициативный документ. В делопроиз-
водстве XVIII в. различались именные указы, поступавшие от органов высшей власти (Указъ ея императорского величества Тюменской воеводской канцелярии, Указы1 его Императорского величества самодержца Всероссийского из Тобольска-го губернскаго правления), и указы-просьбы от частных лиц из нижестоящих учреждений (Указъ исъ канцелярии заво-довъ правления Нерчинскому горному начальству).
5. Анализ собранного материала показал, что в XVIII в., по сравнению с
XVII в., изменяются лингвистические параметры розыскных документов.
В качестве обязательных элементов внешности в них выступает описание анатомо-морфологических черт: ‘рост’,
‘возраст’, ‘телосложение’ (‘форма головы’ и ‘цвет волос’, ‘форма и цвет глаз’, ‘форма носа, лица’, ‘цвет кожи’, ‘особенности туловища’), а в качестве доминантной характеристики даётся указание примет человека.
Приведём примеры словесных портретов:
- Симонъ Усольцовъ ростом «2» аршинъ с вершкомъ волосомъ светлорусъ глаза карие лицемъ прищадровитъ собою подсадистъ от роду ему «28» летъ;
- Федотъ Терентьев снъ Орловъ двадцати двухъ летъ ростомъ 2 аршин 3-х
вершковъ лицемъ смуглъ глаза карие волосом счерна рус на голове два рубца;
- Работникъ Дорофей Паршуковъ ростом 2 аршинъ 4: вершков глаза розокие носъ кверху прикрючился лицемъ рябоватъ говоритъ дребезгловато от роду ему 26 летъ [20].
XVIII в. характеризовался довольно частой ссылкой крестьян, побеги как социальная форма протеста приобретали особую массовость в связи с освоением новых земель и строительством новых промышленных объектов. Соответственно, словесные портреты в рапортах и указах были достаточно информативными, отражали идентификацию беглых людей. Семантическое поле ‘внешности’. преобладает в розыскных деловых текстах, о чем свидетельствует лексико-семантический анализ текстов.
Омским деловым документам XVIII в. присуща официальность тона, стандартизация, которая реализуется в активном использовании клишированных словосочетаний. В исследуемых нами розыскных деловых документах XVIII в. доминирует словорасположение, отражающее книжнославянскую позицию: постпозиция кратких форм согласованных определений при характеристике внешности бежавшего человека (лицомъ румяна, волосомъ светло-русъ, черенъ, чернорусъ, русъ; лицемъ смуглъ; лицемъ продолговата). Данные формы отдалены от определяемого слова-определения (данную ему казенную лошадь, снесли с собою даннои казенные ржи). Делопроизводственные бумаги
XVIII в. представляют собой текст, аккумулирующий элементы книжно-письменной традиции, что объясняется достаточной степенью их формализованности.
Функционально-стилистические особенности омских розыскных документов
XVIII в. заключаются в следующем.
1. Формирование системы документооборота происходило, с одной стороны, в соответствии с установленными нормами центральных приказов. С другой стороны, достаточно чётко прослеживается территориальный принцип оформления омских деловых документов в этот период.
2. Деятельность особого слоя чиновничества была направлена на ведение дел и бумаг в Сибирском приказе. Высокий профессионализм сибирских подьячих поддерживался практикой назначения дьяками и подьячими с приписью в разрядных делопроизводственных учрежде-
ниях лиц, служивших в этой же должности до отправки в Сибирь.
3. Постепенное формирование документооборота в Сибири способствовало последовательной стандартизации официально-делового стиля XVIII в. При этом формализуется не только внешний вид документа, его содержательно-позиционные параметры - реквизиты, но и перечень языковых единиц различных уровней, прежде всего - лексические и синтаксические составляющие.
4. В связи с переосмыслением функциональной направленности омских документов XVIII в. изменяются их лингвистические параметры; дальнейшее развитие получают система розыскных документов и их языковое оформление.
Таким образом, для ориентации исследователей в обилии сохранившихся региональных памятников XVIII в. и целенаправленном их отборе в соответствии с разрабатываемой темой необходима четкая и максимально полная классификация источников. К сожалению, до настоящего времени общепринятой лингвистической классификации памятников деловой письменности не существует, хотя попытки создания предпринимались не раз.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Подшивалов В.С. Сокращенный курс российского слога. М., 1796.
[2] Винокур Т. Г. Штампы // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М., 1990. С. 588-589.
[3] Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М., 1959.
[4] Живов В. М. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996. 591 с.
[5] Кожина М. Н. Практическая стилистика. М., 1983.
[6] Сиротинина О. Б. Функционально-стилевая дифференциация литературных языков / Русский язык и культура общения для нефилоло-гов : учеб. пособие. Саратов, 1998.
[7] Практическая стилистика русского языка. Функциональные стили / под ред. В. А. Алексеева, К. А. Роговой. М., 1982.
[8] Кушнерук С. П. Документная лингвистика. Волгоград, 1999. 99 с.
[9] Кортава Т. В. Московский приказной язык XVII века как особый тип письменного языка. М., 1998. 110 с.
[10] Леонтьева Г. А. Палеография. Хронология. Археография. Геральдика. М., 2000.
[11] Городилова Л. Г. Деловая письменность Прие-нисейской Сибири XVII в. как источник региональной исторической лексикографии : монография. Хабаровск, 2003.
[12] Тарабасова Н. И. О некоторых особенностях языка деловой письменности // Источниковедение и история русского языка. М., 1964.
[13] Котков С. И. Очерки по синтаксису южновеликорусской письменности XV{—XV11 в. М., 1970. 317 с.
[14] Волков С. С. Принципы отбора деловых памятников Московского государства XVI-
XVII вв. для лингвистического исследования // Актуальные проблемы лексикологии и лексикографии. Пермь, 1972.
[15] Качалкин А. Н. Жанры русского документа допетровской эпохи. Ч. II. Филологический материал анализа документов. М., 1988.
[16] Копосов Л. Ф. Северорусская деловая письменность XVII—XVIII (орфография, фонетика, морфология). М., 2000.
[17] Майоров А. П. Очерки лексики региональной деловой письменности XVIII века. М., 2006.
[18] ГУ «ГА в г. Омске». Ф. 1. Оп. 1. Д. 193. Л. 226.
[19] ГУ «ГА в г. Омске». Ф. 14. Оп. 3. Д. 1171. Л. 27.
[20] ГУ «ГА в г. Омске». Ф. 1. Оп. 1. Д. 193. Л. 1775.
