CC BY
14
ББК 81.0 YAK 81-112.4
К.Р. ВАГАНОВА
K.R. VAGANOVA
ТРАНСФОРМАУИЯ КОММУНИКАТИВНЫХ ПОСТУЛАТОВ В РОЗЫСКНОМ ДЕЛОВОМ ДОКУМЕНТЕ
TRANSFORMATION OF COMMUNICATIVE POSTULATES IN A BUSINESS INVESTIGATION PAPER
Исследование выполнено при финансовой поддержке грантов РГНФ № 12-14-55001 и № 12-04-00219
В данной статье затрагивается вопрос трансформации коммуникативных постулатов в розыскном деловом документе, делается вывод о прагмалингвистической направленности таких источников права.
The problem of transformation of communicative postulates in a business investigation paper is under study in this article. The author comes to conclusion that there is a pragma-linguistic orientation in such law issues.
Ключевые слова: розыскной деловой документ, коммуникативные постулаты.
Key words: a business investigation paper, communicative postulates.
Языковые значения, репрезентирующие некоторый отрезок русской картины мира, в большей степени прагматикализованы в сознании и речи каждого носителя культуры. С человеком, с речевой ситуацией в языке оказываются связаны не особо выделенные экспрессивные элементы, а значение слов и грамматических единиц. В этом случае каждый вариант коммуникативного высказывания, эксплицирующего тот или иной набор языковых значений, аккумулирует в себе весь их прагматический потенциал, что получает логичное объяснение в теории коммуникативных постулатов.
Коммуникативные постулаты представляют собой предписания говорящему, основанные на общем принципе кооперации: участники речевой коммуникации в обычных, стандартных для данного способа общения условиях имеют общей целью достижение взаимопонимания. Адресант и адресат видят в акте общения друг с другом, прежде всего, транслируемый набор семантических элементов. Отметим, что коммуникативные постулаты подразделяются на четыре группы: 1) постулаты информативности («Твоё высказывание должно быть достаточно информативным»; «Оно не должно содержать лишней информации»); 2) постулаты истинности («Говори правду» или, по крайней мере, «Не говори того, что ты считаешь ложным»; «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований»); 3) постулат релевантности («Будь релевантен», то есть «Говори то, что в данный момент имеет отношение к делу»); 4) постулаты ясности выражения («Избегай неясных выражений»; «Избегай неоднозначности»; «Будь краток»; «Будь упорядочен») [3, с. 42].
Рассмотрение коммуникативных максим на материале розыскных деловых документов тех или иных исторических эпох, на наш взгляд, вполне оправдано общими принципами организации официального процесса поиска. Как известно, розыскной деловой документ находился на стыке двух систем общения: письменной и устной - и не может рассматриваться только в одной из них. Также следует помнить и о том типе устного общения, которое существовало после получения адресатом такого поискового информа-
ционного источника с другими адресатами или с адресантом. В этот раз важными оказывались формы взаимодействия, результатом которых уже было поиск объекта/-ов, чьё местоположение неизвестно адресанту/-ам. Таким образом, в ситуации розыскного документооборота мы имеем дело с многомерной системой устного и письменного общения, и применение коммуникативно-прагматических максим имеет место быть.
Каждая из данных коммуникативных максим представлена в том или ином типе розыскных деловых документов. Некоторая частотность основывается на явлениях универсальности, что определяет стандартность, шаблонность розыскного общения в рамках официальной коммуникации. Системное воспроизведение постулатов заявляет о себе ещё в начальный период развития таких текстов, чего не наблюдается уже в XVIII в. Рассмотрим подробнее особенности репрезентации коммуникативных постулатов на конкретном историческом материале. Мы придерживаемся той точки зрения, что коммуникативные максимы носят не конвенциональный характер. Они не входят в значение слов в данном языке, а вытекают из общих постулатов коммуникации и, в принципе, не зависят от языка [3, с. 237]. Отметим, что каждая из четырёх коммуникативных максим получает конкретное языковое и семантическое наполнение в деловом тексте.
1. Кабальные книги
Постулаты информативности в ситуации развёртывания поисковых смыслов в конкретный исторический период оказываются первичными источниками в силу активного функционирования коммуникативных прадоми-нант1 адресанта, с одной стороны, и общих моделей моделирования розыскной информации, с другой стороны.
Предписание «высказывание должно быть достаточно информативным» оказалось полностью репрезентировано в текстах кабальных записей XVII в. Наличие некоторой системы информации было стандартно в ситуации развёртывания таких материалов в общем пространстве делопроизводства. Все сведения были известны адресанту как основному носителю данной информации. В этом случае важно было описать модель займа, поскольку первостепенная функциональная направленность кабальных книг заключалась в необходимости аккумулировать текст кабалы. Фиксировались некоторые сведения о внешности закабаляемого, формировался его словесный портрет, который играет важную роль в моменте возникновения вненормативной ситуации. Поскольку данные розыскные документы оказались спроецированы в будущее, кабальный договор оказывался полисемичен: фиксация новых для XVII в. общественных отношений и аккумуляция розыскных стимулов. При этом информативность оказывается максимальной, так, все обозначенные элементы были представлены в каждом тексте кабального документа.
Утверждение, что «оно (высказывание. - примечание К.В.) не должно содержать лишней информации», вполне оправдано текстом кабалы: в ситуации жанрово-стилистического анализа нами не был обнаружен ни один документ, содержащий информацию сверх нормы. Нормативность деловых документов проявилась и в развёртывании постулатов информативности -заполнение семантических лакун каждый раз конкретной, новой, но в то же время стандартной информацией.
Постулаты истинности продолжают репрезентировать определённые ранее максимы информативности. Сменился только угол зрения: теперь важными оказывались критерии «правда/ложь» и их лингвистическое варьирование в кабале. Не вызывает сомнений тот факт, что адресант при воссоздании ситуации кабалы выступал гарантом истины: «а на то послоси Гаврила Ортемев а кабалу писал Ортемко Офонасевъ снъ Попов л^та ЗРКГ го июня въ к де» (Новгородские кабальные записи I: 44), «а на то послуси Аг^и Офо-
1Под коммуникативными прадоминантами адресанта мы понимаем систему интенси-фикаторов всего оперативно-розыскного общения (розыскные сообщения или розыскные задания).
гасевъ снъ а кабалу писал Гаврилко Шртемевъ л^та ЗРКД го декабря въ дi де» (Новгородские кабальные записи II: 23).
Отсюда некоторая обязательность постулатов истинности. Их лингвистическое нарушение фиксировалось в ситуации описания внешности, поскольку её интерпретация самим адресантом могла быть довольно субъективной. Ведь половина текстов новгородских кабальных записей была составлена в небольшой промежуток времени. Это даёт нам возможность утверждать, что совпадение словесного портрета с реальным образом могло и не состояться.
Постулат релевантности смежным образом пересекается с ранее определёнными максимами. Так, предписание «будь релевантен», то есть «говори то, что в данный момент имеет отношение к делу» всегда получает стандартную ситуацию развёртывания информации. Коммуникативно-прагматический анализ подобных документов в розыскном процессе XVII в. позволил прийти к выводу, что каждый раз в кабальном договоре приводилась только важная для адресанта/адресата информация. Нерелевантными оказывались знания о семье закабаляемого (дети, родственники не попадали под описание), его прошлое и т. д. Такая информация была известна составителю документа, но в силу строгой жанровой интенциональности не могла быть репрезентирована.
Постулаты ясности выражения, на наш взгляд, наиболее всего интересны для рассмотрения в системе розыскного документооборота. Лингвистическое освоение поисковых смыслов каждый раз определялось действием системы текстопорождения, характерной для того или иного типа источников. Принципы «избегай неясных выражений» и «избегай неоднозначности» получали семантическое наполнение в тексте кабалы. Договор был понятен для его адресата, содержал частные розыскные сведения (в этом случае мы имеем в виду словесный портрет на каждого закабаляемого). Также за каждым параметром была закреплена стандартная языковая формула. Так, характеристики носа были факультативным элементом словесного портрета человека и приводились только в качестве особой приметы: носатъ, носъ великъ/невеликъ, нос суховатъ, нос востръ, носъ широкъ, носъ прям, носъ плоскъ, на конц§ носа плосковато (Новгородские кабальные записи II: 39). Строение же и форма зубов отмечалось как особая примета: в верху у зубов щербина (Новгородские кабальные записи II: 49), на переду у нижнеи щеки вышибен зуб (Новгородские кабальные записи II: 26).
Таким образом, кабальные записи фиксировали коммуникативные максимы в полном объёме. Говорить о важности того или иного принципа общения не стоит, поскольку каждый раз репрезентация конкретных постулатов была ограничена намерениями адресанта и общей жанрово-стилистической определённостью розыскного документа. Важным оказывалось системное рассмотрение таких коммуникативных элементов.
2. Именные списки
Постулаты информативности, на наш взгляд, в именных списках XVIII в. были нарушены. Основные реквизиты «адресант» и «адресат» оказались редуцированы из пространства документа. Такая нулевая номинация может быть объяснена фактом вторичности текста, ведь именные списки существовали как приложения к какому-либо инициативному документу. Минимально информативной оказалась и параметризация человека. Внешность каждого беглого описывалась максимально только с пяти позиций: «цвет волос», «цвет глаз», «форма лица», «особенности телосложения», «рост» (волосомъ русъ, глаза карiе). Лаконичность описания внешности была предопределена функциональной направленностью розыскного текста: информировать нижестоящие организации о бегстве какой-то группы людей, затем по конкретным приметам локализовать их местоположение. В этом случае мы предполагаем, что внешность выступала в качестве опознавательного признака. Поэтому все анатомические и анатомо-физиологические признаки могут быть распознаны уже в качестве особых примет.
Принцип «твоё высказывание должно быть достаточно информативным» оказался недостаточно успешен. Как следствие - наличие самоназвания, фиксирующего только частный набор характеристик:
Списокъ имянной бежавших поселщиков которыхъ они деревень и в какие лета приметы и чемъ штрафованы значитъ под симъ.
Отъ 8 майя 1 764 г. [2, с. 108]
Также принцип «оно (высказывание. - примечание К.В.) не должно содержать лишней информации» репрезентирован в полном объёме. Клаузуальность именных списков была стандартна: она эксплицирована пятью формулами и может быть представлена в качестве конкретного параметра функционального словесного портрета.
Постулаты истинности были представлены в розыскных именных списках только номинально. Документы фиксировали некоторый объём информации по частным вопросам поиска, проверить который в настоящее время не представляется возможным. Мы считаем, что подтвердить фактографич-ность таких знаний возможно только в ситуации привлечения других розыскных документов, что будет сделано при дальнейших исследованиях.
Постулат релевантности, на наш взгляд, получает своеобразную семантическую интерпретацию в силу жанрово-стилистической направленности на лаконичность описания розыскной ситуации. «Будь релевантен», то есть «говори то, что в данный момент имеет отношение к делу» - данный принцип оправдан системностью делового документа XVIII в.
В именных списках в рассматриваемый период передавалось минимум информации: «Матвей Петровъ, 75, волосомъ черенъ глаза серые левои ногой хромъ». Это основание даёт нам возможность предположить, что данные знания были релевантны для данной системы розыскного процесса.
Постулаты ясности выражения оказались репрезентированы нормой делопроизводства. Лаконичность описания портретных характеристик, а также некоторых характеристик, определяющих вненормативное поведение беглых (например, чемъ штрафованы значитъ под симъ), оказалась стандартна в данном типе коммуникативного общения. На наш взгляд, принципы «избегай неясных выражений», а также «избегай неоднозначности» в именных списках функционировали довольно активно. В подтверждение тому приведём некоторые словесные портреты на беглых людей: росту бол-шаго волосомъ русъ смуглъ носъ толстъ глаза карие или ростомъ средняго волосмъ черенъ лицемъ смуглъ глаза карие [там же]. Каждый элемент внешности описан стандартными для XVIII в. языковыми формулами (постпозиция определений, краткие формы прилагательных и т. д.).
В целом, именные списки стали первыми фиксировать снижение успешности самого розыскного делового документа. Отсутствие эксплицированных текстовых элементов (реквизиты «адресант» и «адресат»), с одной стороны, могло быть объяснено вторичностью именных списков (первичными в этом случае оказывались конкретные предписания, указы, приказы и т. п.). С другой стороны, такой факт нулевой номинации адресанта и адресата предопределил ситуацию, обозначенную ранее: нарушение постулатов информативности.
3. Рапорт
Репрезентация поисковой информации в деловых документах XVIII в. фиксированно зависела от многомерных функциональных особенностей конкретных текстов. Частым оказывалось следующее розыскное задание: определить местоположение того или иного беглого. Затем следовал отчёт об успешно проделанной работе или констатация того, что результат пока не может быть достигнут. Важным в этом случае оказывались постулаты информативности: максимум возможных в пределах данного жанра сведений должен был быть представлен в тексте. Интенции, которые стояли перед составителем того или иного рапорта, были минимальны: следовало было отчитаться перед вышестоящим чиновником об организации удачного/не-
удачного розыска. Принципы «твоё высказывание должно быть достаточно информативным» и «оно не должно содержать лишней информации» предполагали минимальный вариант воспроизводства сведений. В функционально-семантическом блоке основного содержания содержалась только информация о внешности беглого/ссыльного: ссыльный колодник Матвей, а приметами оной росту малаго лицемъ белъ глаза серые битъ кнутомъ ноздри рваны на лбу и на лице шрам [1, с. 15].
Постулаты истинности предполагали функциональную зависимость. Рапорты относились к отчётно-исполнительной документации, поэтому исполнение в виде конкретной системы розыскных сообщений имело место быть. Интересен тот факт, что дорапортное общение может быть представлено следующим образом: составитель такого документа (чаще всего нижестоящая организация в общем или её конкретный представитель) получал задание, согласно которому необходимо было дать соответствующее предписание. Далее он осуществлял ряд поисково-розыскных мероприятий: наводил справки о наличии беглого в данном регионе, размножал получаемые словесные портреты, переориентируя их функциональный статус в «ориентировки» и т.д. Если обнаружение беглого оказывалось успешно, следовательно, рапорт расценивался в качестве максимально истинного. Данное положение не означает, что при необнаружении категория истинности оказалась бы снижена. Тем самым, розыскной процесс оказывался пролонгирован в будущее.
Постулат релевантности получил в рапортах максимальное текстовое выражение. Это может быть объяснено следующими ситуативными условиями: рапорт как отчётно-исполнительный документ предполагал экспликацию конкретного, чёткого ответа на поставленный розыскной вопрос.
Постулаты ясности выражения закрепили за собой широкое языковое воплощение. Отсутствие номинаций с непрозрачной семантикой было свойственно для розыскных деловых документов. В общем отношении такие тексты были направлены на решение серьёзной задачи: локализовать местоположение того или иного человека. Поэтому словесные портреты теперь стали репрезентировать более точные сведения (в частности, появились возрастные характеристики). Рапорты предопределили факт ситуативной определённости в случае экспликации постулатов истинности. В свою очередь постулат релевантности оказался максимальным образом представлен в тексте документов, что было обусловлено собственно способом функциональной нагрузки анализируемых источников XVIII в.
Развитие системы розыскного документооборота XVII-XVIII вв. может быть проинтерпретировано таким образом: доминирование некоторых коммуникативных максим и одновременное имплицирование других. Частотность проанализированных текстов была закономерной в силу активного функционирования общей системы поиска: дать предписание найти, для чего необходимо было описать антинормативную личность в соответствии с той или иной программой параметризации.
Литература
1. Документы из фондов Государственного архива Омской области. Фонд 1 «Военно-походная канцелярия главного командира Сибирского корпуса (1710-1800 гг.)» [Текст] : О. 1. Д. 193 «Рапортъ Порутчику Омская комен-данской канцелярш» (Л. 15).
2. Документы из фондов Государственного архива Тюменской области. Фонд И 47 «Тюменская воеводская канцелярия» [Текст] : О. 1. Д. 4614. Л. 108.
3. Падучева, Е.В. Высказывание и его соотнесённость с действительностью (референциальные аспекты семантики местоимений) [Текст] / Е.В. Падучева. - М. : Наука, 1985. - 271 с.
4. THE NOVGOROD KABALA BOOKS OF 1614-1616 : Text and commentary by Hagar Sundberg [Text]. - Stockholm, 1982. - 202 с.
