CC BY
32
УДК 811.511.142
В.Н. Соловар
Функционально-семантические особенности языка
хантыйской личной песни
(на материале казымского диалекта)
Аннотация. В статье впервые исследуется лексика хантыйской личной песни. Выявлены базовые номинативные средства песенного лексикона, рассмотрены функционально-семантические особенности языка народной песни. Специфика личных песен проявляется в использовании многозначных деминутивных суффиксов, имеющих различную функцию, а также в употреблении глагола в форме неочевидного наклонения. Выявляются различные средства ритмообразования и звуковой организации текста песен.
Ключевые слова: личная песня, лексика, менталитет, повторяемость, имя существительное, глагол, частицы, эмотивность, волеизъявление, деминутивный суффикс, параллелизм.
V.N. Solovar
Functional-semantic peculiarities of the language of Khanty personal songs
(Kazym dialect studies)
Abstract. The author of the article investigates the lexis of Khanty personal song for the first time. The main nominative features of song lexicon are discovered, functional-semantic peculiarities of the language of folk song are examined in the article. Specifics of personal songs are shown in use multiple-valued the deminutivnykh of the suffixes having various function and also in the use of a verb in the form of an unevident inclination. Various means of a ritmoobrazovaniye and the sound organization of the text of songs come to light.
Keywords: personal song, lexicon, mentality, repeatability, noun, verb, particles, emotive component, volition, diminutive suffix, parallelism.
Песенный фольклор для любой этнической традиции, с одной стороны, явление, лежащее на поверхности фольклорного массива, с другой стороны - явление, чрезвычайно трудное для изучения. Исследователи фольклора знают, с какими трудностями приходится сталкиваться при собирании песен по предметной отнесенности, ситуативной или обрядовой прагматике, гендерной принадлежности и т. д. Язык песен как фольклорного жанра оказывается весьма сложным лингвистическим феноменом как для исследователей, поскольку песни представляют собой материал, сложный для чтения, расшифровки или записи, перевода для профессио-
нальных лингвистов, но и для тех, для кого язык песен является родным и которые обладают возможностью соотносить друг с другом разные формы языка.
Кроме этого, обращение к песенным текстам объясняется их культурно-языковой значимостью: «изучение языка открывает для нас, помимо собственного его использования, еще и аналогию между человеком и миром вообще и каждой нацией, самовыражающейся в языке» [1, 349].
Хантыйские песни привлекали к себе внимание фольклористов и музыковедов на протяжении многих лет. Фонографические записи хантыйских песен, сделанные в 1930-е годы
В.К. Штейницем и другими собирателями, хранятся в Фонограммархиве Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН, и ныне они доступны для лингвистического и этномузыкологического изучения [2, 23-25; 36]. Имеющиеся работы по проблематике хантыйских песен и их языка отражают, в основном, анализ песен медвежьего праздника, собственно обрядовых песен, относящихся к глубокой архаике культуры обско-угорских народов. Поэтике подобных обрядовых песен посвящены работы исследователей [3]. Однако, в истории знакомства с народной поэзией имеется глубоко ошибочное мнение А. Алквиста [4, 175-176], на которое совершенно справедливо указывает Т.В. Волдина [5, 23]. В более поздней работе А. А. Гриневич исследуются наиболее характерные приемы поэтики обрядовых песен медвежьего праздника. Священные песни медвежьего праздника описываются автором с точки зрения их структуры (типизированные граммати-ко-синтаксические структуры - формулы) и формальных композиционных особенностей построения песен (повторяемость, осуществляющаяся на разных уровнях текста, вариативность и параллелизм, ритмика [6]. Пока мы должны признать, что разработка собственно лингвистических и лин-гвофолькористических проблем, связанных с изучением хантыйской песни находится в стадии становления.
Личные песни хантов и других народов Сибири, представляют собой феномен, хорошо известный в общей фольклористике и в изучении фольклора народов Сибири. Как справедливо отмечает З.В. Венстен-Тагрина, песня выполняет функцию этносоциальной идентификации и самоидентификации [7, 3]. Произведения представляют собой образец песни-импровизации, однако надо заметить, что это особаян разновидность: их сюжетная канва, смысловая структура и лексика являются относительно устойчивыми в различных исполнениях при заметно меньшем объеме варьирующейся части.
Личная песня является песней, созданной человеком либо для самого себя, либо
для членов своей семьи, поэтому человек выражает в ней свои переживания и свои чувства: радость, горе, удовлетворение, тревоги. В личной песне в ее инвариантах, характерных для этнической традиции и наиболее ярко ее представляющих, отражается менталитет народа: в этих песнях звучит любовь, уважение ко всем членам семьи. В личных песнях семейной тематики отражены доброжелательные отношения между невесткой и свекровью, что, как известно, встречается не у всех народов. Личная песня является инструментом регулирования психологического состояния, она, как отмечает З. В. Венстен-Тагрина, «является отражением характерного для традиционных культур северных народов своеобразного «этно-космо-социума» личности [7, 3]. На наш взгляд, это настоящий сеанс психотерапии.
Целью данной работы является выявление базовых номинативных средств, составляющих ядерную часть хантыйского песенного лексикона, и языковое своеобразие личной песни, как текста, в котором реализуются на лексическом уровне представления ключевых концептов фольклорного текста.
Для анализа мы используем тексты песен, собранные Е.Д. Каксиной, опубликованные ею в сборнике [8] и неопубликованные материалы.
Как отмечает А. А. Гриневич на материале обрядовой лексики, хантыйский стих, представленный в песенных жанрах фольклора, относится к силлабическому цезу-рированному типу, основой которого является слоговая группа постоянной величины. Равносложность или изосиллабизм -главная характеристика хантыйского стиха... Для элиминации отклонений от нормы, то есть от обыденного прозаического произношения хантыйских слов используются методы изовременного выравнивания строк. Укороченные строки, имеющие меньшее число слогов, растягиваются: выравнивание за счет музыкального параметра (распев гласного), компенсация за счет вербального параметра (внедрение встав-
ных слогов и слов), а также компенсация за счет грамматических параметров - использование добавочных суффиксов [6, 10].
Ранее мы отмечали различные способы выражения эмотивности в хантыйском языкже [9], однако, в хантыйском поэтическом тексте имеются свои особенности, которых нет в обычной речи.
Характерной специфической чертой языка личных песен мы считаем частотное использование деминутивных суффиксов: ийэ/ ыйе/ийе, йэ/йе, ле, лэуки, которые являются многозначными и выполняют различную
1) к имени существительному:
Вен Ащпепа вен эви=йе=м, Хотыйэн ухи вен эви=йе=м, Оцэу йонтэм йам сен=ыйе=м, Оцэу верэм йам онтп=ийе=м...; Ай Мике^а ики=лэцки... Старшая Стёпа, старшая дочка моя, Старшая дочка, глава домика, Первый сшитый мной хороший кузовок, Первая сделанная мной колыбелька...; Молодой мужичок Микола...
2) к имени прилагательному:
йар=ыйэ=на йух=ийэ ар йам надк=ле...; йар=ыйэ=на йух=ийэ ар йам надк=ле...; Хишэу йохэм ай=ле керта...; Потэм=ле ауки лаукэм йам хот.; Нуви=йэ=н ухпи вэт пухийем... Много хороших деревьев сырых лиственниц.; В маленькое стойбище песчаного бора...; Холодной кожей покрытый хороший дом...; Со светлыми=твоими волосами пять...; сыночков моих...
3) к наречию:
Потэм усмэп ар хот вуц, Ар=эц=ле верэнтыйэ^мемэн. Много остовов жилищ с холодным изголовьем, Множество=их мы оставили=оказывается...
Особенностью рассматриваемого фрагмента является форма слова ар=эу=ле, а именно, присоединение к форме наречия ар 'много' лично-притяжательного суффикса 3 лица единственного числа (что несвойственно повседневной речи) и суффикса ле, который выражает удовлетворение автора песни сложившимися обстоятельствами. Еще пример:
Шай йаащи хот ар=ыйэ вермем... Я много создала домов, в которых можно пить чай.
4) к именам числительным:
Иац=ийэ=н пушхап ин тыхэ.^... Гнездо это с десяточкой=твоей птенцов.
Имя числительное оформлено демину- фиксом 2 лица единственного числа. тивным суффиксом и посессивным суф-
функцию. В песенных текстах они присоединяются к разным частям речи, для создания внутренней рифмы в стихе и для выражения эмотивности, волеизъявления; иногда суффиксы употребляются не по одному, а по два, что усиливает экспрессивность текста. Высокая частотность суффиксов передает накал чувств, который внешне зачастую никак не отражается, однако, он понятен сведущему человеку.
Такие суффиксы присоединяются к разным частям речи:
7) к частицам различных разрядов:
5) к местоимению:
Ма=ийэ=н тайэм вэт эвийем...; Дув=ийэ=н омсэм йам хотыйем; Рожденные мной пять дочерей.; Хороший дом, построенный им;
6) к послелогам:
^ов йукана=йэ таймэв ийэ=йэ Ин цовца^ манты=йэ йам йупийна=йэ...; Кат пух=ийе=м йам пата=йэ ... Вместо лошадей нас держали=оказывается После того, как уйдут лошади.; Для моих двух хороших сыновей.
Ат=ыйэ тувицэтац=ийэ, Ат=ыйэ картыцэтац=ийэ; Вэт мув суда ат=ыйэ=н мантэц.; Най нумэс ки мал ант=ыйэ таймем=э; Ма щи=йэ манцэмэ, манцэм=ийэ=йэ. Пусть он увозит=оказывается, Пусть он соединяет (обоз); К пяти углам земли пусть уйдут=они...; Если нет у меня божественной мысли; Я, конечно, уеду, уеду.
Приведем примеры с парными деминутивными суффиксами:
Вакат ими=лэуки=ле Ай Мущау не=йэ мэъ>=лэуки=йэ; Петрушка ики=леуки=йэ; Ай вухал не=лэуки=йэ... Жёнка Вагат...; Молодая женщина из Мозям, невестка; Мужичок Петрушка; Молодая жёнка-вогулка.
Присоединение уменьшительно-ласкательных суффиксов к различным именам передает чувства певца: добродушие, внимание, ласку, сожаление; кроме этого они выполняют и метрически регулирующую функцию.
Еще одной специфической чертой стиха песен является присоединение к глаголу, употребляемому в неочевидном наклонении, формообразующих суффиксов =ийэ/ыйэ/йэ, ле, которые в обычной речи присоединяются к именам существительным. Приведем пример:
Ма щи ле арыйэ.цэ=тем=ийэ, Ин там йуилской хецэм йау эвэн, ^ыв ат ле шешийэцэ=тэ.д=.ц=ыйэ ...;
Особенностью хантыйских песен является употребление глагола, почти исключительно, в неочевидном наклонении, эта
Хуц щи парыйэи^э^мэ^=л^; Арэц йаухицэмем=ийэ; Ма курна лэ хехцыцэмем=ийэ, И ата маныцэмем=ийэ. Кроме участия в ритмообразовании -преобразовании повествовательного текста в песенную форму, подчиненному определенному размеру, данные суффиксы несут в себе функцию субъективной оценки. Так, суффикс уменьшительно-ласкательный или пренебрежительный, присоединяясь к глаголу, приобретает эмотивное значение, передает в зависимости от контекста чувство удовлетворения, сожаления, жалости или волеизъявления, утверждения и др. Названные суффиксы употребляются в разном сочетании. Приведем примеры:
форма глагола, особенно её употребление в 1 лице - указывает на некоторое отстранение субъекта от реальности, на возмож-
Хишем пеук цув ай Петрушка Икэн омсыйэцэ=тад=мйэ=йэ; Хотыйем тецэуа йувма^=л£=ийэ, Нурем тецэуа йувма^=ле=ийэ; Муу щи сэврыйэцэмэв= ле=ийэ=йэ.
Молодой Петрушка с зубами с плесенью Мужчина сидит=оказывается; Домик=мой полным стал=оказывается, Кровать=моя полной стала=оказывается; Мы рубили=оказывается._
ное несовпадение ожидаемого и действительного. Кроме этой грамматической формы в составе глагола имеется суффикс длительного действия, такая совокупность различных средств дает нам сигнал о психологическом состоянии певца, который во время пения отключается от реального мира, он уходит мыслями в далекое прошлое, и вдруг, исчерпав содержание, относящееся к плану прошлого, неожиданно возвращается. Такое одновременное употребление таких полисемантических грамматических средств при небольшом наборе лексических средств передает особый накал эмоций певца. По этой причине нам кажется сомнительной интерпретация А.А. Гриневич, касающаяся медвежьих пе-
сен, так как грамматические средства сакральной обрядовой поэзии и личной песни во многом совпадают. Так, по мнению автора, «грамматика медвежьих песен гораздо более грамматически перегружена и избыточна по сравнению с языком повседневной речи». Подобные грамматические средства используются и в личных песнях, что, на наш взгляд, вполне оправдано прагматическими задачами текста песен. Что касается приведенного далее автором глагола, то в его составе нет указанного «древнего лично-притяжательного суффикса», это все та же форма глагола длительного действия неочевидного наклонения.
Приведем еще примеры:
Муйа ле ^о^ми^э=ман=ыйэ, Муйа ле тувицэ=ман=ыйэ...; Нын ки туви^э=ман=ыйэ.; Ма щи ^эщэтыйэ^=^=ем=ийэ.; Ма щи мийли^э=т=ем=ийэ .; Хелед веншэп йад ву^ыйэ^ Ат=ыйэ туви^э=т=а^=ийэ, Ат=ыйэ картьщэ=т=ад=ийэ.
Зачем же вы её своровали=оказывается, Зачем же вы её увезли=оказывается... ; Если вы её увезли=оказывается...; Я ведь приготовила=оказывается...; Я ведь=её отдаю=оказывается...; Десять оленей с темными мордами Пусть она увезет=оказывается, Пусть она соединит=оказывается.
В семантике деминутивных суффиксов имеются семантический и прагматический компоненты: уменьшительность может реализоваться как семантическая составляющая варьирования размера или какого-то иного статуса, поддающегося мерной интерпретации, и как прагматическая составляющая, представлющая эмоциональное отношение говорящего к объекту.
К особенностям песен мы относим употребление частицы ле, которая материально совпадает с суффиксом; она также является средством звуковой организации текста и рифмы; семантика этой частицы определяется контекстом, так, она может передавать желательность действия с эмо-тивной характеристикой одобрения:
.. .Ма щи ле арыйэ^этем=ийэ, Ин там йуил>ской хецэм йад эвэн Дыв ат ле шешийэ^этэздыйэ.
Я же пою=оказывается,
Эти юильские тридцать девушек
Пусть же они прогуливаются.
В данном фрагменте текста частица ле имеет значение волеизъявления и сочетается с утвердительной частицей щи, такая
сочетаемость частиц усиливает экспрессивность высказывания.
Муйа ле ^о^ми^эман=ыйэ, Зачем же вы её украли,
Муйа ле тувицэман=ыйэ; Зачем же вы её увезли;
В приведенном примере частица ле вы- его ведь увозили. , в данном примере ражает чувства автора: сожаление, горечь эмоционально-экспрессивная частица ле по поводу случившегося. 'ведь' передает чувство горя, жалости пев-
Ин ^ув ле тувэм ин пурайны.Когда ца к сыну.
45
К средствам звуковой организации текста и рифмы мы относим также повтор слога с перестановкой звуков:
йерэм ай Кур йохэ тыйем=мэ эвэцтэ, йерэм войэ цецтэм=мэ кашэу=уа ехэцнэ
Хайэп швп=пэ саухэм=мэ ай вошема
Ма щийэ хехцэцтыйэцме=мз ийээ...;
Нувэу оутэп ар вуцы
Щацта наврыийэцмэ.=.э;
Нухцы манэм ар хоймд.=.э
Ай пецуайэ хумэу сыйа
Йэцы веймиийэцма.=.э.
Нухцы манэм ар суцма.=.э
Нувэу оутэп ар вуцы
Щацта наврыийэцмэ.=.э;
Верэм церы йам мунтал=лэ
В текстах песен наблюдается частотное присоединение к конечному согласному гласного звука, который тянется для создания внутренней рифмы и напевности. Например:
Кат Щук> йухан катэн кут=н=а Кэв ай павэртхотыйем=э Ма па тайиийэцтем=а, Вакат имилэуки=л£\ Особенностями языка песни являются частотное употребление частиц, суффиксов с экспрессивной семантикой, удвоение согласных и растяжение гласных (особенно в конце стиха); все эти поэтические средства в совокупности и изменение акцента в нужном месте способствуют благозвучию стиха: Йухи хащэм ин цуй оцэуцам Нуви=йэ=н Терэм йам ащийна ^ыв ат ле цавцы=ин=ыйэц=тат, ^ыв ат ле вецл>ицэ=т=эд=у=ыйэ. Количество слогов в одном стихе личной песни равняется от 8 до 12 - таковы метрические параметры личных песен хантов.
Катна ки сехтэтем; Красноармэйской ар йайийэв=вэ Соцтат ле милпийэ ар йайиэв=вэ В структуру глагола, в корень слова, вставляется лишнее слово - ин, которое как бы неожиданно разрывает глагол, на него падает акцент, что также способствует ритмообразованию; значение слова-вставки ин 'сейчас' как бы актуализирует действие, выраженное глаголом неочевидного действия, независимо от грамматического времени глагола, благодаря этому слову-вставке оно указывает на настоящее время. Такой прием позволяет слушающему воспринимать действие, как происходящее сейчас, в данный момент, слушатель как будто сам все это действо видит и слышит.
В процентном соотношении частоупотре-бляемая лексика предстала следующим образом: лексема хот 'дом'составляет 1% от всего состава слов; эви 'дочь' - 1,2 %; пух 'сын' - 1,1 %; мув 'земля' - 0,5% от всего состава слов, лексема йухан 'река' - 0,3%, йиук 'вода' - 0, 3 %; цор 'озеро' - 0,1 %; йохэм 'бор' - 0,1 %; наук - 0, 01%; вуцы 'олень' - 0,1%; цов 'конь' - 0,1%; вой 'зверь, птица, животное' - 0,4 %, йам 'хорошо, хороший' - 2,4 %. Частеречный состав словника песен представлен в основном именами существительными.
Выразительность поэтической речи обеспечивается метафорическими эпитетами, так Л. В. Роббек, описывая особенности языка олонхо, отмечает, что в основе метафорических эпитетов лежит скрытое сравнение, составляющее существенную долю фольклорного иносказания [10, 7]. Скрытые сравнения, выполняющие функцию метафор, свойственны и для хантыйских личных песен. Например:
Ин цув йонты=ин= ийэцтац, Йира хен хирты=ин=иэцтем; Йухи ма йухтыйэ=ин=иэцтмемэ, Йухи па ин сэвемийэцтмемэ; Вента ки шешми=ин=ийэумау; Ара па арыи=ин=ийэууем...
Сейчас она шьет=оказывается, Конечно, я не отброшу=оказывается; Домой я приехала=оказывается, Домой же я прибывала=оказывается; Если она в лес зашагала=оказывается; И в песне я об этом спою.
Вотас вуцы хув карыйем; Ма самийем карты хен ле вецмац Мухцыйем кэва хен ле вецмац; Ма цецыйэн варэс пацат ле не. ^ецыйэн турэн пацат ле не.; Веншийэн нохэр ай самийэц
Хецыйэн нохэр ай самийэц;
Торыйэн сапэц мувед анас; Сэвийэм тынщад ин ай сыха Ма нумсыйем ветща щи ле сых^ем
Основным приемом построения песенных текстов является повтор. Повторы встречаются на разных уровнях текста и
В анализируемой строфе наблюдается повтор предложений, в которых происходит замена антонимов ай и вен; в третьем стихе нет повтора наречия ин.
В формировании ритма олонхо, как отмечает Л.В. Роббек, большое значение имеет наличие слов, регулярно встречающихся в одних и тех же синтаксических позициях в составе параллелизма, и являющихся основным организующим ядром структуры параллелизма [10, 8]. Подобные функционально-семантические особенности текстов мы наблюдаем в хантыйских песнях. Ай Тарлин хв ин йам пица Ар мув хайииэцмем. Йау вантехэц картэм хув кар Арэц ма картыийэцмем хуты. Потэм усмэп ар хотвуц Арэцле верантыйэцмемэн. Потэм ле ауки ладкэм йам хот, Хес вэт ухдап, ухдау йам хот Ма щи верэнтыйэцмемийэ Ай Тарлин хв ин йам пица. Йауийэн пушхап ин тыхэц Ай хуццорна щи омэсмем. Хуты верца, муй ма ант хошмем,
представляют собой разные единицы: фонетические, грамматические, лексические и синтаксические. Например:
Нувийэн ухпи вэт пух=ийе=м, Мув нампэра хен куш тай=м=ем, Мув тапэра хен куш тай=м=ем. Муйа парыцэмэццыйэ, Муйа ввшицэмэццыйэ . Нувийэн Терэм ин ицпийна, Хуты йицэм, худта ле манцэм. Ай хуццор не йам нумсыйем ]арпийэм тынщад ин йам иты ]аптыйэн серы ин йам вуша Нумсыйем йээды ма хуватцем. Иухи хащэм ин дуй одэудам Нувийэн Терэм йам Ащийна ]ыв ат ле давдыинийэдтат, ]ыв ат ле ведлидэтэддыйэ. Как показывает материал, ритмичность в языке песни достигается путем подбора фонетически созвучных единиц. Текст песен подобран из соответствующих в смысловом и фонетическом планах вариантов слов в подходящих для этого местах в структуре параллелизма. Так, в приведенном примере параллелизм построен на основе постоянно повторяющихся суффиксов, слов, форм слов, цепочки эпитетов, целых предложений, использовании созвучных слов, кон-
Ай дора ки ин вохэдтем,
Ай дор хуват хув карыйэ, Вен дора ки вехэдтем,
Вен дор хуват хув карыйэ.
Если я сейчас спускаюсь = оказывается к маленькому озеру,
По маленькому озеру длинный обозик, Если я спускаюсь=оказывается к большому озеру,
По большому озеру длинный обозик.
текстных синонимов и др., так, например, слово дуй одэудам представляет собой случай метафорического переноса внутренней содержательной формы общенародного слова. Вся эта система художественно-выразительных средств способствует организации звуковой гармонии песни и высокого уровня
образности. Каждая личная песня представляет собой сеанс прихотерапии, приведем для примера личную песню Данила Николаевича Тарлина.
Каждая личная песня представляет собой сеанс прихотерапии, приведем для примера личную песню Данила Николаевича Тарлина.
Ай Тарцин хе йэшэк арыйем Щурсыйэн кувэл церэу йам сыйна
Ар сувийем ат церыйэц, Ар сувийем ат ховийэц. Ма Йицпи ими аукийемна, Хишэу йохэм не аукийемна йацмийэн шепна хайицэмем, Сехмийэн шепна хайицэмем. Ощоцэу ики ащийемна Йошийем йоша щи енмэцтэм, Курыйем кура щи енмэцтэм. Йис хе ай пух ма арыцэм, Йис хе ай пух ма щи лупцэм,
Йам цант цэвмау йам вентрыйем,
Йам йиук йащмау йам цыпийем Йам йасэуна пунман тайцем, Йам нумэсна па тарматцем. Ай пушхийэт, ай пушхийэт, Ма щурсыйэн кувэл церэу йам сыйна
^аптыйэн серты йам нумсыйем Хетыйэн серты йам Йэцта вуйшицэтемийэ, Йэцта царемийэцтемийэ. Йис хе ай пух хув нумсыйем ^апта ортыинийэццем, Хета ортыинийэццем. Ма йивэм лупэм нумсэу йасуэт, Ащийем памтэм ар верыйэ, Йам цант цэвмау йам вентрема ^ыпийа пунман щи тайцэцам.
Ай Тарцин хе йэшэк арыйэм Хехцэу вуцы хехцэпсыйа Арыйем ма щи хехцэптэцем. Мантыйэн хутэу увмау йам сыйа
Ар сувийем ат ле мантац...
Молодого Тарлина дорогая песня моя С хорошим звенящим звуком тысяч колокольчиков
Мелодия моей песни пусть звенит,
Мелодия моей песни пусть плывет.
Моя мама, жившая у ручья,
Моя мама, жившая в песчаном бору,
Оставила, оказывается, мне речь,
Оставила мне шаги.
Отец мой с Осетного
Вырастил мои руки умелыми,
Вырастил ноги мои подвижными.
Молодой мужчина - продолжатель рода, я пою,
Молодой мужчина - продолжатель рода,
Я говорю,
Хорошему моему желудку, питавшемуся хорошей пищей,
Моему телу, пившему хорошую воду, Я говорю хорошее слово, Хорошим настроем тоже дополню. Маленькие детки, маленькие детки, Со звенящим хорошим звуком тысячи колокольчиков
С семью возможностями хороший ум мой, С шестью возможностями хороший ум мой, Издалека я беру=оказывается, Издалека поворачиваю=оказывается. Длинную думу молодого мужчины -Продолжателя рода Я делю на семь частей, Я делю на шесть частей. Умные слова, сказанные отцом, Много дел, завещанных отцом, В теле, питавшемся хорошей пищей, Я храню.
Дорогую песню мою молодого Тарлина
Бегущим оленем
Песню мою я заставляю бежать.
Летящим лебедем, кричащим хорошим
голосом,
Мелодия песни моей пусть летит.
В личной песне одним из основных является ритмоорганизующая функция параллелизма стиховых рядов. В анализируемом тексте в составе ритмического параллелизма в формировании ритма участвуют единицы, встречающиеся в одних и тех же синтаксических позициях в составе параллелизма и являющиеся основным организующим ядром структуры параллелизма.
Механизм действия здесь основан на подборе соответствующих в смысловом и фонетическом планах вариантов слов в соответствующих для этого местах в структуре параллелизма. Так, например, параллелизм построен на основе, состоящей из словесных повторов ар сувийем; аукийемна; шепна хайидэмем; щи енмэдтэм, ма арыдэм, лупдэм и т. д. и вставке в соответствующих местах параллелизма антонимов: тадмийэн - сехмийэн, йошийем - курыйем, цант - йидк, адки -ащи и др. Немалое значение при выборе соответствующего слова в меняющейся части параллелизма имеет равенство слогов в данных словах.
Как демонстрирует текст, ритмичность в языке песни достигается за счет многочисленных повторов параллельных единиц, путем подбора, в основном продиктованным принципом фонетического созвучия.
Текст песни создан с помощью ритми-ко-синтаксических параллелизмов, в нем организуется механизм контекстной сино-нимизации, в результате чего первая часть выполняет функцию пояснения по отношению к следующей части.
В личной песне с помощью эпитета наши предки выражали особенности этнического менталитета, своеобразие собст-
венного мироощущения.
В песне эпитетом может выступить любое определяющее и поясняющее слово или группа слов. Для эпитета личной песни, наиболее характерной чертой является сложность его состава. Простые, однословные эпитеты в количественном отношении уступают составным эпитетам.
Таким образом, в хантыйской личной песне подобно олонхо рифма и лексический повтор выступают дополнительными средствами звуковой организации, а проявляются они ярче и выгоднее всего в пределах ритмико-синтаксического параллелизма, т. к. структура ритмико-синтакси-ческого параллелизма сама регулирует метрические условия зарождения созвучия -тождественность синтаксических позиций гармонирующих слов.
В анализируемом корпусе хантыйских личных песен в значительном объеме отражается лексика, связанная с картиной мира хантыйского человека. Основной состав лексики песенных текстов представлен общенародной лексикой, поскольку личные песни по своей природе отражают окружающую реальность. Вместе с этим хантыйский язык располагает разнообразными ресурсами для поэтизации этой части словарного состава песен, в том числе и морфологическими. Язык личной песни - особая форма национального языка, представляющая собой единую целостную систему, сохранившую древние поэтические нормы этноса, предназначенную для создания психологического равновесия личности в реальной действительности и одновременно повышения статуса личности в этносоциуме.
Литература
1. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. С. 451.
2. Бурыкин А.А., А.Х. Гирфанова, А.Ю.Кастров, Ю.И. Марченко, Н.Д. Светозарова, В.П. Шифф. Коллекции народов Севера в Фонограммархиве Пушкинского Дома. СПб., филологический факультет СПбГУ, 2005. 178 с.
3. Steintz W. Ostjakische Völksdichtung und Erzählungen. Stogkholm, 1941; Austerlitz R.Ob-ugric Metrics. Helsinki, 1958; Шмидт Е. Основы метрики в северохантыйском песенном творчестве (внутристрочный уровень) // История и культура хантов. Томск, 1995. C. 121-152.
4. Алквист А. Среди хантов и манси. Путевые записи и этнографические заметки. Перевод с немецкого Н.В. Лукиной. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999. 179 c.
5. Волдина Т.В. Хантыйский фольклор: история изучения. Томск: изд-во Томского ун-та, 2002. 257 c.
6. Гриневич А.А. Поэтика обрядовых песен медвежьего праздника казымских хантов. Новосибирск, 2011. С. 13.
7. Венстен-Тагрина З.В. Феномен личной песни в традиционной культуре чукчей. Санкт-Петербург, 2008. 23 с.
8. Каксина Е.Д. Поющая женщина из Эхт Югана. Ханты-Мансийск, 2014. 128 с.
9. Соловар В.Н. Способы выражения эмотивности в хантыйском языке // Вестник угроведения. - 2012. - № 3 (10). - С. 60-68.
10. Роббек Л.В. Функционально-семантические особенности языка олонхо. М., 2009. 26 с.
References
1. Gumbol'dt V. fon. Izbrannye trudy po jazykoznaniju. M.: Progress, 1984. S. 451.
2. Burykin A.A., A.H. Girfanova, A.Ju. Kastrov, Ju.I. Marchenko, N.D. Svetozarova, V.P. Shiff. Kollekcii narodov Severa v Fonogrammarhive Pushkinskogo Doma. SPb., Filologicheskij fakul'tet SPbGU, 2005. 178 s.
3. Steintz W. Ostjakische Völksdichtung und Erzählungen. Stogkholm, 1941; Austerlitz R.Ob-ugric Metrics. Helsinki, 1958; Shmidt E. Osnovy metriki v severohantyjskom pesennom tvorchestve (vnutristrochnyj uroven') // Istorija i kul'tura hantov. Tomsk, 1995. C. 121-152.
4. Alkwist A. Sredi hantov i mansi. Putevye zapisi i jetnograficheskie zametki. Perevod s nemeckogo N.V. Lukinoj. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 1999. 179 c.
5. Voldina T.V. Hantyjskij fol'klor: istorija izuchenija. Tomsk: izd-vo Tomskogo un-ta, 2002. 257 c.
6. Grinevich A.A. Pojetika obrjadovyh pesen medvezh'ego prazdnika kazymskih hantov. Novosibirsk, 2011. S. 13.
7. Vensten-Tagrina Z.V. Fenomen lichnoj pesni v tradicionnoj kul'ture chukchej. Sankt-Peterburg, 2008. 23 s.
8. Kaksina E.D. Pojushhaja zhenshhina iz Jeht Jugana. Hanty-Mansijsk, 2014. 128 s.
9. Solovar V.N. Sposoby vyrazhenija jemotivnosti v hantyjskom jazyke // Vestnik ugrovedenija. -2012. - № 3 (10). - С. 60-68.
10. Robbek L.V. Funkcional'no-semanticheskie osobennosti jazyka olonho. M. 2009. 26 s.
