CC BY
1
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2024. Т. 68, № 2. C. 56-64 Lomonosov Oriental Studies Journal, 2024, Vol. 68, No. 2, pp. 56-64 (In Russ.)
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-68-2-5
ФУНКЦИИ САКРАЛЬНЫХ АРТЕФАКТОВ И БОГ ОГНЯ В ВЕДИЙСКОМ ЖЕРТВЕННОМ РИТУАЛЕ
Б.А. Захарьин
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Москва,
Россия; [email protected]
Аннотация: В предлагаемой статье рассматривается проблема символики специальных инструментов (сакральных ложек) и соотносимых с ними субстанций (масла или жира), используемых для поддержания огня в ведийских жертвоприношениях. Кратко характеризуются «большой» ('srauta-') и «домашний» ('gRhya-') виды жертвенных ритуалов, главным субъектом и одним из объектов в которых неизменно выступал персонифицированный огонь/Бог Огня (Agni-). Показывается, что названиями для сакральных инструментов: sruc- (м.р.) «черпак» и sruva- (ж.р.) «ложка», — являлись имена, порожденные от глагола sru-, который означал и «стекать», и «разрушать», и что подобный разброс семантики корня вовсе не являлся случайным. Демонстрируется, что сакральные ложки вступали в подобное сексуальному соединение (mithuna) с топленым маслом (аjya-) или с жиром (ghRta-), а имевшиеся в них субстанции сливались затем в новом mithuna с Агни жертвенника. Подробно характеризуются параметры жертвенных ложек, материалы, служившие для их изготовления, и способы их употребления; при этом отмечается особая функция черпака sruc-, реализуемая в похоронных обрядах. Разъясняются причины и обстоятельства появления свойства «сверхчистоты» и у ложек, и у жировой субстанции в них и указывается на невозможность использования ритуальных ложек в обычных бытовых контекстах.
Ключевые слова: ведийское жертвоприношение, ритуальные ложки, возлияния, Бог Огня, «сверхчистота»
Для цитирования: Захарьин Б.А. Функции сакральных артефактов и Бог Огня в ведийском жертвенном ритуале // Вестн. Моск.ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2024. Т. 68, № 2. С. 56-64. DOI: 10.55959/М8Ш320-8095-13-68-2-5
© Захарьин Б.А., 2024 56
FUNCTIONS OF SACRED ARTIFACTS AND GOD OF
FIRE IN VEDIC SACRIFICIAL RITUAL
Boris A. Zakharyin
Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russia; [email protected]
Abstract: The suggested article deals with the problems of symbolism of the special instruments (sacrificial spoons) and of the corresponding substances (melted butter or fat) in them. Two types of rituals, namely, the 'great' one ('srauta') and the 'home' one ('gRhya-'), are briefly characterized in the paper; in both of them the personified fire or God of Fire (Agni-) was always acting as the main subject and — simultaneously — as one of the objects of the ritual. It is demonstrated in the paper that the names for sacred instruments — namely, 'sruc- (masc.) "scoop" and sruva-(fem.) "ladle"- are originally the verbal nouns generated from verbal root sru- "to stream down" and "to destroy" — and an attempt is made to explain why this split in semantics of the root is not a casual one. It is also shown in the paper that ancient Indo-Aryans believed in a kind of the so called "sexual union" (mithuna) between the sacrificial spoons and melted butter (a jya-) or fat (ghRta-) as well as in the new mithuna of the substances accumulated in spoons with Agni of the altar. The detailed descriptions of the parameters of sacrificial spoons, of the types of materials used for their manufacture, of the varieties of their usage, etc. are supplied in the paper; the special function of the scoop (sruc-), as manifested in funeral rituals, is also explained. The reasons and circumstances causing the existence of the feature of "superpurity" in sacrificial spoons and in fatty substances inside them are listed in the paper; it is also marked there that it was absolutely impossible to use the spoons in question in any everyday necessities of life.
Keywords: vedic sacrifice, ritual spoons, libations, God of Fire, "superpurity"
For citation: Zakharyin B.A. Functions of sacred artifacts and god of fire in Vedic sacrificial ritual. Lomonosov Oriental Studies Journal, 2024, Vol. 68, No. 2, pp. 56-64. DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-68-2-5 (In Russ.)
Для древних индоариев главным средством установления контактов с богами был жертвенный ритуал, сопровождавшийся рецитацией сакральных гимнов вед, магических формул, заклинаний и т. п. Его важнейшей составляющей являлся унаследованный от предков-индоиранцев культ огня (agni-), позволявший — через пламя, дымы и запахи — транспонировать жертву богам и в ответ получать от них необходимые людям блага. Огнепоклонство и, соответственно, наличие жертвенника с разведенным в нем огнем были абсолютно необходимы для обеих разновидностей ритуального действа: и для проходящего при значительном скоплении адептов «большого» жертвоприношениия (srauta-), и для индивидуального «малого», осуществляемого конкретным домохозяином (gRhya-).
Различия определялись прежде всего количественной стороной дела:«большой» ритуал 'srauta-' требовал участия целой группы жрецов и присутствия множества адептов, тогда как ритуал 'gRhya-' осуществлялся обычно самим домохозяином или же им и приглашенным жрецом. Размеры жертвенника тоже были разными: в случае srauta- в центре насыпного (позднее кирпичного) алтаря (vedi-) разжигался большой жертвенный костер, поддерживавшийся особой группой жрецов-брахманов, которые непрерывно подливали в огонь растопленное коровье масло или жир и помещали туда же фрагменты жертвы. В случае же домашнего ритуала gRhya- на возвышении близ жилища разводился небольшой костерок, в который поочередно выкладывались необходимые жертвоприношения. В обоих вариантах действия главным считался персонифицированный Бог Огня (Agni-), реализовывавший функцию «рта божеств», т.е. являвшийся сразу и одним из пожирателей жертвы, и кормильцем богов. Предназначенные для жертвоприношения субстанции были в целом однотипными и в «большом», и в «малом» ритуалах. В согласии с Баудхаяна-дхармасутрой1, предполагались пять вариантов жертвенной материи: растения, молоко, животные, сома и топленое масло или жир; в других сутрах подношения просто делились на две группы: таковые растительного и животного происхождения, при этом заклание животных в основном имело место в рамках жертвенного ритуала srauta-. Кроме того, только в srauta-, но никогда не в gRhya-, происходило коллективное распитие галлюциногена soma-, и только в srauta- жрецы регулярно использовали сакральные ложки с маслом или жиром, которыми поддерживалось пламя в жертвеннике.
Жертвенные ложки в эпоху ведической Индии были представлены двумя образцами: как 'sruc-' «черпак» (форма им. падежа ед. числа от основы женск. рода sruk-) и как 'sruva-' «ложка» (та же падежно-числовая форма от основы мужск. рода sruva-). Названия указанных сакральных предметов являются именными производными от глагольного корня sru- «стекать, струиться, капать» (но также и «терпеть неудачу, разрушаться, уничтожаться»2). При этом, в соответствии с представлениями древних индоариев, референты терминов sruva-, и sruc- формировали гендерно-сексуальные пары
1 Ссылка на «Шраута-сутру» Баудхаяны приводится на основании работы Шарля Маламуда. См. Маламуд Шарль. Испечь мир: ритуал и мысль в древней Индии. М., 2005, с. 75.
2 Monier-Williams, M.A. Sanskrit-English Dictionary, Oxford: Indian Institute, 1899. P. 1274.
(mithuna-), соединяясь с ghrta- (ср. рода) «жиром» или с аjya- (ср. рода) «топленым коровьим маслом» как основными субстанциями, используемыми в жертвоприношениях. Само льющееся (sru-) из черпака или ложки масло в свою очередь вступало в соединение-mithuna- с огнем жертвенника, разрушаясь (sru-) и немедленно возрождаясь в пламени в качестве новой субстанции.
Напомним, что человеческое тело в эпоху вед играло роль универсального классификатора и сексуальные связи между парами разнополых людей, богов, демонов и других антропоморфных существ, а также между некоторыми (прежде всего ритуальными) неодушевленными объектами, уподобляемыми одушевленным, составляли основу концепции «соединенности» (mithuna-). Последняя воплощалась в представлениях о наполняющих ойкумену парах живых и неживых существ, соединенных гендерно-половой оппозицией, асимметричный характер которой проявлялся в неизменно доминантной роли компонента «мужское» в отношении к противостоящему ему компоненту «женское». В пришедшей вслед за ведизмом религиозно-мировоззренческой концепции брахманизма (с X-IX вв. до н.э.) антропоцентрическая составляющая mithuna- осталась неизмененной, но гендерная оппозиция при этом увеличила объем и распространилась на многочисленные пары неодушевленных объектов или их имен, включая и названия абстрактных понятий — соответствующими примерами насыщены тексты Брахман и Атхарваведы, самой поздней из вед. Общая идея состояла в том, что разнородные объекты «А» и «Б» могли вступить в некое, подобное сексуальному, соединение, продуктом которого затем оказывалась новая субстанция «В». Вот несколько примеров: vrihi- «рис (крупа)» (м. рода) соединяется в mithuna c payasa- «молоко» (ср. рода), обусловливая этим появление нового продукта — «рисовой каши» odana-; svara- «гласная» (м. рода), сливаясь в mithuna c vyan jana- «согласный» (ср. рода), порождает «слог» aksara- (букв. «нерушимый»). Некоторые абстрактные понятия тоже образовывали mithuna. — В частности, этой способностью наделялась пара субстантивов 'bhaga' «благо» и 'bhid' «расщепленность, разрыв», которая, в соответствии с данными Джайминия Брахманы, регулярно использовалась жрецами в ритуалах вызывания дождя. В плане просодики словоформа 'bhaga' — двуслоговая; как большая и четная она противостоит однослоговой, меньшей и нечетной, слогоформе 'bhid\ На уровне грамматики указанная пара предстает как реализующая оппозицию «мужское — женское», т.к. субстантив
'bhaga' сопряжен с граммемой мужского рода, а его противочлен 'bhid' — с таковой женского. В аспекте семантических коннотаций жрецами для 'bhaga' имплицировалось свойство «быть избыточным (atirikta)», а для 'bhid' — свойство «быть недостаточным (una)». При дальнейших метафорических переносах — уже на физиологическом уровне — субстантив 'bhaga' подразумевал 'penis', а 'bhid' — соответственно, 'vagina' На ритуально-космогоническом уровне 'bhaga' отождествлялось с Небосводом, а 'bhid'' с Землей, и результатом их соития (mithuna) выступал дождь3. Другие Брахманы предлагали для участников того же космогонического акта несколько иную ме-тафоризацию: под 'bhaga-' могло подразумеваться 'surya-' (м. рода) «Солнце» (или «Молния» как воплощение Солнца), а субстантив 'bhid-' тогда символизировал 'ap-' (ж. рода) «Небесные Воды». Наконец, допускалась и трактовка, при которой вся структура гимна-просьбы о дожде воплощала собой священную Речь 'vac-' (ж. рода), сливавшуюся в mithuna- с сопровождавшим ритуал сакральным восклицанием 'hiq!' (м. рода)4. — См. подробнее о концепции mithuna-в работе: [Захарьин 2022: 17 — 30].
Вернемся к характеристикам ритуальных ложек как жертвенных предметов. На уровне референтов sruc- являл собой черпак с рукоятью около 30 см длиной и с довольно вместительным овальным углублением (10 — 15 см по большему диаметру). На изготовление sruc- шла древесина только от дерева 'palasa' (Butea Frondosa) или же от 'khadira' (Acacia Catechu), а само вырезывание ложки производилось под пение мантр, предполагавших их mithuna- с древесными заготовками. Черпак sruc- впервые применялся при жертвоприношении одним из главных жрецов — хотром (hotR-). — Зачерпнув масла и таким образом приступив к ритуалу 'srauta-', хотр одновременно и обращался с речью к богам, призывая их прибыть на жертвоприношение (само имя 'hotR-' — производное от глагола hu-/ hve- «призывать»), и совершал при помощи черпака первое вливание масла в огонь (имя 'hotR-' можно порождать и от глагола hu- «лить»). Позже, с развертыванием ритуала, хотр передавал функцию поддержания огня жрецу 'adhvaryu-', который был призван поддерживать пламя в жертвеннике, подливая в него масло при помощи небольшой сакральной ложки 'sruva-' или же, пользуясь и черпаком, и ложкой. Третий член когорты жрецов — agnídh--занимался топливом
3 Jaiminiya Brahmana [Брахмана, созданная Джаймини]. Nagpur: Sarasvati-vihara Series, No.31, 1954, I.330.
4 Подробнее см.: Tandya (Pancavimsa) Mahabrahmana with the commentary of Sayana, б.м., 1860-1874:II.2.2., II.3.5.
и был обязан во-время подкладывать чурбаки в жертвенник. Наконец, еще один старший жрец, brahman-, в молчании наблюдал за правильностью свершения ритуала. Все время пока шло жертвоприношение srauta-, жрецы посредством sruc- и sruva- «потчевали» пламя жертвенника жиром или растопленным маслом. Указанную четверку жрецов надлежало включать в любые ритуалы srauta-, тогда как участие жрецов других категорий в том или ином действе было окказиональным и регулировалось специальными правилами.
Предполагавший сугубо «вспомогательное» применение в торжественных церемониях srauta- черпак sruc- (в разных своих разновидностях) мог играть и более заметную роль при совершении похоронных обрядов. Согласно представлениям ведических ариев, кремируемого покойника, принадлежавшего к «дваждырожден-ным», должны были сопровождать на «тот свет» связанные с ним еще при жизни предметы — так, например, рядом с упокоившимся кшатрием выкладывались его лук и стрелы. При умершем брахмане та же функция реализовывалась разновидностями ритуального черпака. Всего в ходу были три варианта последнего: 'juhu-', 'upabhrt-' и 'dhruva-'. Термин 'juhu-' буквально означал «взывающая» (от глагольного корня hu- «призывать (богов на жертвоприношение)»); слово 'upabhrt- буквально значило «подносящая» (от bhr- «нести»). Имя 'dhruva-', буквально «устойчивая», словообразовательно связывалось либо с dhr- «держать», либо с dhru- «быть устойчивым». Все три субстантива соотносились с граммемой «женский» грамматической категории рода и, как отмечалось выше, их референты трактовались как способные вступать в парные соединения (mithuna) с растопленным жиром или маслом (м.р.). Указанные варианты sruc- имели и космогоническое назначение, о чем весьма недвусмысленно информируют строфы похоронного гимна XVIII. 4.5 Атхар-
ваведы. — В нем juhu- соотносится с Небесами (div-), upabhrt--c
Эфиром (antariksa-), а dhruva--со всеобщей Защитницей Землей5:
«juhurdadhara dyamupabhrdantariksam dhruva dadharaprthivim pratistham/
«Взывающая» держит Небо, «Подносящая» — Эфир, «Устойчивая» держит Землю-защитницу»6;«dhruva a rohaprthivim
5 В русском переводе Т.Я. Елизаренковой для отмеченной тройки терминов даются другие эквиваленты: juhu — «ложка (для) масла», upabhrt — «разливательная ложка», dhruva — «жертвенный ковш»; термин 'antariksa' «Эфир» у нее трактуется как «воздух». См. Атхарваведа.Избранное, 1989, С. 247.
6 The Atharvaveda. Sanskrit text with English translation by Devi Chand M.A., Delhi: Munshiram Manohar Publishers, 1982 (Indian Edition), P.709.
visvabhojasamantariksam upabhrda kramasva /juhu dyam gac-cha yajamanena sakam sruvena vatsena disah prapinah sarva dhuksvahrniyamanah //»7 «О «Устойчивая», взойди на питающую всех Землю! [А ты], «Подносящая», продвигайся в Эфире! / О «Взывающая», ступай на Небо вместе с вершителем жертвоприношения! [При помощи ложки] sruva выдои в свою пользу стороны света — [как] телок высасывает [молоко из] раздувшихся [сосков], охотно [подставляемых коровой] ||».
- Нет сомнения, что именно это осуществлявшееся жрецом ритуальное действо «кормления» жертвенного пламени маслом при помощи черпака sruc- и вдохновило поэта-наблюдателя на сочинение указанной строфы. Добавим еще, что перечисляемые в гимне IV. 4 Атхарваведы разновидности sruc- комментаторская традиция соотносила и с граммемами категории числа. — В частности,
juhu- привязывалась к граммеме ед. числа, upabhrt--к граммеме
двойственного, а dhruva-подразумевала граммему множественного числа8. Причины и функциональное назначение подобных соотнесений разных вариантов объекта с граммемами категории числа остаются неясными и по сей день.
В соответствии с предписаниями Брахман, любые материалы и утварь, подлежавшие использованию в жертвоприношении, требовали особой физической и сакральной чистоты. Поэтому по ходу ритуального действа, а нередко еще и до его начала, почти все жертвенные субстанции должны были проходить через состоявшую в обязательном взаимодействии с огнем процедуру «очищения», иными словами, подвергаться варению, испеканию или, по крайней мере, нагреванию на огне9. Однако для молока и получаемого на основе его переработки топленого масла делалось исключение: эти субстанции считались «чистыми по природе» и потому не требовавшими дополнительной очистки. При этом странным парадоксом являлось обращенное к предводителю богов Индре и звучавшее в РВ I.62.9 высказывание «Ведь в сырых (коров) ты (т.е. Индра. — Б.З) вложил вареное /молоко...». — Как поясняет в своем комментарии к переведенному ею гимну Елизаренкова, в данной фразе представлена «популярная в РВ загадка, отражающая оппозицию: сырое (в данном случае корова) — вареное (ее теплое молоко)»10. В основе
7 The Atharvaveda, ibid.
8 Monier-Williams M.A. Sanskrit-English Dictionary, Oxford: Indian Institute, 1899.
9 Маламуд Ш. Испечь мир. М.: Восточная литература, 2005. С. 76.
10 Ригведа. Мандалы I-IV. Издание подготовила Т.Я. Елизаренкова. М.: Наука, 1989. С. 78, 582.
данного парадокса или загадки лежат, в соответствии с древнеиндийской мифологией, действия бога Агни, который в некие доисторические времена сотворил корову как живое существо и тотчас же соединился с ней в сексуальном союзе mithuna-. Как комментирует Маламуд, ссылаясь на Шатапатха-Брахману, «молоко ... — сперма Агни, а все, что происходит из Агни, является по своей природе приготовленным на огне»11. Бог Агни, как отмечалось выше, в ходе жертвоприношения выступал в двойной функции: и как «генеральный контролер» ритуала, и как кормилец богов, обеспечивавший их качественно приемлемой пищей (в виде ароматов, дымов и т.п.). Таким образом, и он сам, и любые, соотносимые с ним жертвенные продукты, включая молоко и растопленное масло, рассматривались как наделенные «исконной чистотой». Контактировавшие с жертвенным маслом черпак sruc- и ложка sruva- также рассматривались как «сверхчистые» сакральные предметы, ограниченные ритуальным предназначением; соответственно, они не могли использоваться ни в каких обычных бытовых контекстах.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. The A tharvaveda. Sanskrit text with English translation by Devi Chand M.A., Delhi: Munshiram Manohar Publishers, 1982 (Indian Edition).
2. JaiminiyaBrahmana [Брахмана, созданная Джаймини]. Nagpur: Sarasvati-vihara Series, No.31, 1954, I.330.
3. Елизаренкова Т.Я. Атхарваведа. Избранное. М., 1989.
4. Елизаренкова Т.Я. Ригведа. Мандалы I-IV. Издание подготовила Т.Я. Елизаренкова, Москва: Наука, 1989.
5. Захарьин Б.А. Оппозиция «мужское — женское» и смежные с ней в языках и культуре Древней и Новой Индии // Вестн. Моск. ун-та. 2022. Сер. 13. Востоковедение. № 1. С. 17-30.
6. Маламуд Ш. Испечь мир: ритуал и мысль в древней Индии. М., 2005.
7. Tandya (Pancavimsa) Mahabrahmana with the commentary of Sayana,[Большая брахмана «Тандья», созданная Саяной], б.м., 1860-1874.
8. Yajnavalkya Samhita — The Dharma sastra texts, vol. I, Calcutta, 1908.
REFERENCES
1. The Atharvaveda. Sanskrit text with English translation by Devi ChandM.A., Delhi: Munshiram Manohar Publishers, 1982 (Indian Edition).
2. Jaiminiya Brahmana [Brahmana created by Jaimini]. Nagpur: Sarasvati-vihara Series, No.31, 1954, I.330.
3. Elizarenkova, T.Ya. Atharvaveda. Izbrannoe [Atharvaveda. Selected]. Moscow, 1989.
4. Elizarenkova, T.Ya. Rigveda. Mandaly I—IV. Izdaniepodgotovila T.Ya. Elizarenkova [Rigveda. Mandalas I — IV. Prepared by T.Ya. Elizarenkova], Moscow: Nauka, 1989.
11 Маламуд Ш. Указ. соч. С. 76, то ссылкой на Шатапатха-Брахману II 2, 4, 15.
5. Zakharin, B.A. Oppozitsiya "muzhskoe — zhenskoe" i smezhnie s nei vyazykakh i kulture Drevnei i Novoi Indii [Opposition "male — female" and related concepts in the languages and culture of Ancient and New India] // Moscow University Bulletin. Series 13. Oriental Studies. 2022. No. 1. pp. 17-30.
6. Malamud, Charles. Ispech' mir: ritual i mysl' v drevnei Indii [Baking the World: Ritual and Thought in Ancient India]. Moscow, 2005.
7. Tandya (Pancavimsa) Mahabrahmana with the commentary of Sayana,[Большая брахмана «Тандья», созданная Саяной], б.м., 1860 — 1874
8. Yajnavalkya Samhita — The Dharma sastra texts, vol. I, Calcutta, 1908
Статья поступила в редакцию 09.02.2024; одобрена после рецензирования 15.04.2024; принята к публикации 30.05.2024.
The article was submitted 09.02.2024; approved after reviewing 15.04.2024; accepted for publication 30.05.2024.
ОБ АВТОРЕ
Захарьин Борис Алексеевич — доктор филологических наук, заслуженный профессор МГУ, ведущий научный сотрудник Лаборатории экологии культуры ИСАА МГУ имени М.В. Ломоносова; [email protected]
ABOUT THE AUTHOR
Boris A. Zakharyin — PhD, D.Litt in linguistics, Distinguished Professor of Moscow State University, Leading Researcher at the Laboratory of Cultural Ecology, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University; [email protected]
