CC BY
137Наука, культура и образование на грани тысячелетий
УДК 1
DOI 10.34823/SGZ.2020.2.51370
Г.Д. ЧЕСНОКОВ доктор философских наук, профессор ОУК философии и социальных наук Московского городского педагогического университета*
Фридрих Энгельс -выдающийся теоретик марксизма
Автор статьи проводит две главные мысли. Прежде всего он напоминает читателям, что Энгельс - отнюдь не один из рядовых представителей марксистской науки. Он один из ее основателей, и об этом не следует забывать. Как писателя Энгельса отличает свой особый стиль. Одним словом, он удивительно индивидуальный и уникальный ученый, а его труды в самых разных областях науки и сегодня не утратили своей значимости. Ф. Энгельс был и остается ученым мирового уровня.
Ключевые слова: материализм, идеализм, материалистическая концепция истории, антропологическая философия, социалистическая революция, утопический и научный социализм.
G.D. Chesnokov Doctor of Philosophy, Professor of the PCA Philosophy and Social Sciences of Moscow City Pedagogical University
Friedrich Engels - the outstanding theorist of Marxism
The author of the article pursues two main ideas. First of all, he reminds the readers that Engels was not simply one of the ordinary representatives of the Marxist science. He is one of its founders, and nobody should forget it. As a writer Engels had his own literary style. In
* Чесноков Григорий Дмитриевич, e-mail: grehe@mail.ru
short, he is a very original and unique scientist and his works in the different fields of knowledge have not lost their significance up to now. F. Engels was and still remains a scientist of a world-wide fame and importance.
Key words: materialism, idealism, the materialist conception of history, the anthropological philosophy, socialist revolution, utopian and scientific socialism.
Творческая жизнь Фридриха Энгельса (28 ноября 1820 - 5 августа 1895) на протяжении практически четырех десятилетий протекала в тесном сотрудничестве с Карлом Марксом. Это сотрудничество было, без сомнения, исключительно плодотворным по своим результатам и полезным для каждого из них. Поскольку жизнь двух друзей была подчинена общему делу - служению интересам людей труда, то никогда не вставал вопрос о том, чтобы подсчитывать, что в общей работе Ф. Энгельса и К. Маркса сделал один, а что - другой. Такой подсчет ни К. Маркса, ни Ф. Энгельса не интересовал, но одно можно смело утверждать, что объединенными усилиями двух друзей было сделано много больше, чем сделал бы даже в самых благоприятных условиях каждый из них в отдельности. Так получилось, что в творческом тандеме Маркса и Энгельса заслуги К. Маркса всегда подчеркивались особенно жирной чертой, поскольку главные мысли, заложившие фундамент нового (марксистского) научного мировоззрения, с особой полнотой и тщательностью вынашивались К. Марксом, но, с другой стороны, возьму на себя смелость утверждать, что, не будь на протяжении сорока лет рядом с К. Марксом Ф. Энгельса, многое из того, что было сделано и сделано блестяще К. Марксом, осталось бы либо незавершенным, либо, если и завершенным по форме, то не столь совершенным по содержанию. Ф. Энгельс именно потому, что он был по-настоящему великим ученым, прекрасно отдавал себе отчет в том, что результат работы окажется вполне успешным лишь в том случае, если каждый проявит себя с лучшей стороны. А поскольку каждый из друзей знал и ценил неординарные способности другого, их совместный труд оказался почти идеально организован. Всякий раз, когда речь заходила об их с Марксом уникальном творческом дуэте, Энгельс неизменно подчеркивал, что главная роль в нём, несомненно, принадлежала К. Марксу.
Нам же творческое сотрудничество друзей и идейных соратников представляется более сложным. Чтобы эта наша мысль стала более понятной читателю, напомним хорошо известный исторический факт, когда один наш отечественный гений (А.С. Пушкин) подсказал другому сюжет будущей пьесы, которую Н.В. Гоголь впоследствии блестяще воплотил. В выигрыше осталась литература. Нечто подобное нередко случается и в науке, когда один талантливый ученый, прекрасно понимая особенно сильные стороны другого талантливого ученого, сознательно предоставляет последнему совершить то, что он мог бы совершить и сам, но, скажем, не столь ярко и талантливо, как это сделал другой. К. Маркс и Ф. Энгельс - это два ярчайших научных таланта, но каждый из них в процессе сотрудничества не только не затмевал достоинства другого, но, напротив, оттенял сильные стороны соратника.
К. Маркс встал на стезю ученого и мыслителя несколько раньше Ф. Энгельса, а потому раньше его успел достичь на этом поприще самой высокой ступени. Ф. Энгельс это понял сразу, и потому вопрос о соперничестве между ним и К. Марксом ни в какой форме не стоял. Энгельс стремился к другому: учиться у Маркса, активно сотрудничать с ним и идти вперед общей дорогой. От того, что так удачно перекрестились жизненные и творческие пути обоих, выиграл, разумеется, каждый в отдельности, но, что гораздо важнее, не побоюсь этого сказать, человечество в целом. Великая личность в истории (и это вывод создателей материалистической концепции истории) не та, которая совершает нечто такое, чего не способны совершить другие. Просто она это делает раньше и лучше других. Исходя из вышесказанного, мы настаиваем, что и К. Маркс, и Ф. Энгельс - это две выдающиеся исторические личности, отдавшие свои силы и свой талант великому делу борьбы за освобождение самого угнетенного класса буржуазного общества, а если пользоваться философским языком, то они (Маркс и Энгельс) сумели найти ответ на вопрос, который настойчиво искала философская мысль со времен Античности: достижим ли (и если да, то как) переход человечества из царства вечной «необходимости в царство свободы»?
Итак, первая мысль, которую нам особенно хотелось бы донести до наших читателей, сводится к тому, что на Ф. Эн-
гельса не следует смотреть как на одного из многих последователей талантливого ученого и мыслителя К. Маркса. Он никак не тень Карла Маркса. Он очень крупный самостоятельный и оригинальный исследователь, способный не просто оценить талант другого и успешно у него учиться, -он умел очень быстро заметить слабости, а то и противоречия, от которых не застрахован ни один самый крупный исследователь, вовремя обратить на них внимание других и своевременно подсказать, как ту или иную замеченную им недоработку лучше и быстрее исправить.
Ф. Энгельс был первым слушателем, с которым К. Маркс с неизменной охотой делился не только своими мыслями, но и сложностями, возникавшими в ходе его научных исследований. В подобных случаях друзья вместе преодолевали возникшие препятствия. Чтобы подтвердить нашу мысль об оригинальности и несомненной индивидуальности Энгельса как ученого, сошлюсь на его первый серьезный и самостоятельный труд «Положение рабочего класса в Англии». Названная работа вышла в свет в 1845 г., когда ее автору было всего 25 лет. Замечу, что настоящий талант в любой области, как правило, проявляется достаточно рано. В этом нетрудно убедиться как на примере Карла Маркса, так и на примере Фридриха Энгельса. Все без исключения люди непросто преодолевают утвердившиеся стереотипы. Напомню читателям известный факт, что на протяжении десяти лет после смерти великого Г.В.Ф. Гегеля он продолжал оставаться кумиром большинства мыслящих людей Европы. Под его обаянием долгое время находились не только Л. Фейербах и К. Маркс, но и многие другие будущие властители дум творческой молодежи европейских стран. И все же показательно, что самые талантливые гегельянцы (мы имеем в виду прежде всего Маркса и Энгельса) в своем несомненном увлечении гегелевской философией с самого начала стремились внести критическую струю в понимание философии, которую ее создатель объявил абсолютной. Без попытки младогегельянцев критически переосмыслить философию Гегеля никогда не появился бы Людвиг Фейербах, ставший создателем антропологической философии, оказавшейся переходным мостом от идеалистической диалектики Гегеля к материалистической диалектике К. Маркса и Ф. Энгельса. Уже один этот факт подтверждает нашу
мысль о том, что Ф. Энгельс с самого начала своего фило-софско-интеллектуального становления формировался как критически мыслящий исследователь. Между тем среди младогегельянцев были люди разного масштаба. Ф. Энгельс тяготел к самым талантливым из них. В первую очередь - к Фейербаху, которому он впоследствии посвятит свою замечательную брошюру об этом философе, и, конечно же, к Марксу, чьим учеником, соратником и последователем он в конечном итоге и стал.
Вернемся, однако, к книге Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии». Эта работа юного Энгельса не прошла, да и не могла пройти незамеченной. Почему? Потому, что автор названной работы осмелился сказать о рабочем классе то, чего другие авторы до него не говорили. В общественном сознании работники наемного труда воспринимались как люди, задавленные нуждой, а потому не способные на активные позитивные выступления с целью изменения существующего общества. Современный рабочий класс, пишет Энгельс, - это продукт промышленной революции. Благодаря ей он стал по существу совсем другим классом, о котором современное общество до последнего времени так и не выработало правильного представления. Как жили английские промышленные рабочие до наступления промышленной революции, задается вопросом Ф. Энгельс и сам на него отвечает: «Тогдашние английские промышленные рабочие жили и мыслили так, как живут еще и теперь кое-где в Германии, замкнуто и обособленно, без духовной деятельности и без резких колебаний в условиях своей жизни... Они чувствовали себя хорошо в своей тихой растительной жизни и, не будь промышленной революции, они никогда не расстались бы с этим образом жизни, правда, весьма романтическим и уютным, но все же недостойным человека. Они и не были людьми, а были лишь рабочими машинами на службе немногих аристократов, которые до того времени вершили историю. Промышленная революция лишь довела дело до конца, полностью превратив рабочих в простые машины и лишив их последнего остатка самостоятельной деятельности, но она тем самым заставила их думать, заставила их добиваться положения, достойного человека»1.
Мы не случайно привлекаем внимание читателей к книге Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии». Главное в учении марксизма - это идея руководящей роли рабочего класса в современном обществе. В полный голос она прозвучала в «Манифесте коммунистической партии», авторами которого, как мы знаем, явились К. Маркс и Ф. Энгельс. Но чтобы мысль об исторической миссии рабочего класса, способного навсегда покончить с эксплуатацией человека человеком, смогла быть воспринята обществом, следовало поначалу посмотреть на пролетариат глазами человека, видящего в этом классе не только то, что в нем есть на сегодня, но и то, чего у него пока еще нет, но очень скоро появится, когда этот класс из класса «в себе» сумеет превратиться в класс «для себя», ибо без этого условия он не сможет объединить вокруг себя все угнетенные слои буржуазного общества, направив их энергию против враждебных пролетариату классов, с которыми в общественном сознании ассоциируется представление о главной силе, стоящей на пути к установлению подлинной свободы в обществе, представляющей предмет устремлений подавляющей массы людей. «Если пролетариат в борьбе против буржуазии, - напишут впоследствии авторы Коммунистического Манифеста, - непременно объединяется в класс, если путем революции он превращает себя в господствующий класс и в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения, то вместе с этими производственными отношениями он уничтожает условия существования классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство как класса.
На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех»1.
Для того, чтобы наука смогла прийти к выводу, что отношения людей в существующем классовом обществе смогут в будущем превратиться в ассоциацию свободных производителей, требовалось для начала увидеть в тогда еще самом угнетенном и подавленном классе, лишенном какой бы то ни было собственности, тружеников и созидателей, которые,
оказавшись на самой низшей ступени социальной лестницы, сумеют в результате последующей эволюции подняться на самую ее вершину. Молодой Ф. Энгельс не просто допустил возможность подобной эволюции пролетариата, но, поверив в нее сам, начал убеждать других, что под влиянием развития общественного производства подобное непременно случится. В книге «Положение рабочего класса в Англии» Ф. Энгельс выступил одновременно и как социолог, конкретно изучающий условия жизни и труда рабочих, занятых в разных отраслях английской промышленности, и как ученый-экономист, понимающий, что экономическое чудо Англии XVIII в. совершили именно они - английские рабочие. Изменив страну, они в результате и сами стали другими, а именно: не только много работающими, но одновременно еще и думающими людьми. Но, конечно, по большому счету, «Положение рабочего класса в Англии» Ф. Энгельса - это труд, анализирующий производственные отношения современного общества, а значит, работа, относящаяся к области политэкономии. Если в ходе работы над книгой Ф. Энгельс еще не осознал до конца, то интуитивно почувствовал, что понять механизм функционирования современного общества можно только занявшись политэкономией. В этой связи отметим, что будущий первый экономист Европы К. Маркс в некотором смысле оказался в данной области учеником Ф. Энгельса, ведь не кто иной, как Энгельс направил познавательный интерес будущего автора «Капитала» на изучение буржуазной политэкономии. А Маркс после того, как стал лучшим в Европе своего времени специалистом в области истории экономических учений, щедро отплатил своему другу за данный ему Энгельсом удачный совет - заняться политэкономией, подготовив для энгельсовского «Анти-Дюринга» главу по истории экономических учений. В ней К. Маркс дополнительно подтвердит обоснованность мысли Ф. Энгельса о том, что претензии Е. Дюринга на его якобы необычную научную эрудицию не имели никаких оснований.
Конечно, в 1845 г. до создания классического труда по марксистской политэкономии было еще очень далеко, ведь для этого требовалось открыть закон прибавочной стоимости (первое великое открытие К. Маркса, которое свершилось с написанием «Капитала»), но в его собственном экономическом труде, о котором мы здесь сейчас ведем речь, Ф. Энгельс выявляет очень важную для тогдашней
экономической науки вещь: рабочий класс - продукт исторического развития, обусловленный новым, капиталистическим способом производства. И еще одно исключительно ценное умозаключение Ф. Энгельса из рассматриваемой нами книги, которое с новой силой будет повторено Марксом и Энгельсом в «Манифесте Коммунистической партии»: капитализм сам готовит себе гибель вследствие будущей пролетарской революции. «На одном, - напишет в заключении своей работы о рабочем классе Ф. Энгельс, - я настаиваю: война бедных против богатых, которая теперь ведется косвенно и в виде отдельных стычек, станет в Англии всеобщей и открытой. Для мирного исхода уже слишком поздно. Классы обособляются все резче; дух сопротивления охватывает рабочих все больше, ожесточение крепнет, отдельные партизанские стычки разрастаются в более крупные сражения и демонстрации, и скоро достаточно будет небольшого толчка для того, чтобы привести лавину в движение. Тогда действительно раздастся по всей стране боевой призыв: "Война дворцам, мир хижинам!", но тогда для богатых будет уже слишком поздно принимать меры предосторожности»1.
Вместе с тем, веря в историческую неизбежность революции, Ф. Энгельс задается вопросом: сможет ли предстоящая революция оказаться не столь кровавой, как это происходило на этапе, скажем, буржуазных революций, и высказывает со своей стороны уверенность, что такое вполне возможно. «Ни одному коммунисту и в голову не придет мстить отдельному лицу или вообще думать, что тот или иной буржуа при существующих отношениях мог бы поступить иначе, чем он поступает. Английский социализм (т.е. коммунизм) прямо исходит из принципа неответственности отдельного лица. Поэтому, чем более английские рабочие проникнутся социалистическими идеями, тем скорее станет излишним их теперешнее ожесточение, - которое, если оно будет проявляться в таких насильственных ак ах, как до сих пор, все равно ни к чему не приведет, - и тем меньше будет грубости и дикости в их выступлениях против буржуазии. Если бы вообще возможно было сделать весь пролетариат
коммунистическим до того, как борьба развернется, она протекала бы очень мирно»1.
К сожалению, революция 1917 г. по количеству ее жертв, вызванных продолжительной гражданской войной, обернулась весьма и весьма многочисленными человеческими жертвами, но это вовсе не доказывает, что мирная передача власти от старого класса новому в принципе невозможна. Октябрьский переворот в России свершился почти бескровно, но поскольку контрреволюционные силы, опиравшиеся на поддержку ведущих капиталистических стран Запада, не смирились со своим поражением, то именно в этом состояла причина того, что в нашей стране победа объективно назревшей пролетарской революции далась обществу непомерно дорогой. Тем не менее даже и в тех исключительно тяжелых условиях русская революция победила.
Мы остановились на вопросе о цене революций, потому что после распада СССР начались бесконечные спекуляции на предмет того, нужна или не нужна была России Октябрьская революция. Революции совершают не одиночки и даже не партии, а многомиллионные массы и если массы сделали свой осознанный выбор в пользу революции, то, как говорится, революции быть. Осознанный выбор народных масс никогда не вступает в противоречие с объективным ходом развития истории. Но вот когда выбор хода общественного развития делается за спиной масс (это и горбачевская перестройка, и распад СССР, и многое другое), то жертвами субъективизма подобных, с позволения сказать, политиков оказываются как раз народные массы, причем в первую очередь самые незащищенные их слои: старики и дети.
Под влиянием материализма Л. Фейербаха еще совсем молодые тогда философы К. Маркс и Ф. Энгельс задумываются над вопросом: если даже гегелевская философия оказалась, как выяснилось, философией определенной исторической эпохи, то возможно ли в принципе существование философии, дающей объективные знания. То, что антропологическая философия Фейербаха таковой не являлась, Маркс понимал уже в 1845 г., когда писал свои знаменитые тезисы, но почувствовать это он должен был, безусловно, раньше, как минимум за год до их появления. Следовательно, перед неординарными и талантливыми
мыслителями из среды (скорее всего) вчерашних гегельянцев должна была исходить постановка проблемы новой (не гегелевской, но уже и не антропологической) философии. Мы абсолютно убеждены, что сближение К. Маркса и Ф. Энгельса могло произойти только при том непременном условии, что их представление о ситуации в философии, которая сложилась в Европе после выявления Л. Фейербахом действительной сущности гегелевской философии, должно было безусловно совпадать. Разрабатывать новую философию могли только единомышленники, а потому встреча К. Маркса и Ф. Энгельса в августе 1844 г. смогла явиться началом их почти сорокалетней плодотворной совместной теоретической работы.
С чего эта совместная работа началась? С оценки, а лучше сказать, переоценки их собственных вчерашних философских взглядов, или, как они сами на этот счет выскажутся, их «прежней философской совести».
Короче, пришло время свершить суд над философскими воззрениями младогегельянцев, причем столь же сурово, но и справедливо, как это сделал до того Л. Фейербах в своей «Сущности христианства» над гегелевской философией.
На этот раз предметом нелицеприятного разговора должны были стать люди, к кругу которых К. Маркс и Ф. Энгельс сами еще недавно принадлежали, - младогегельянцы вместе с их главными философскими наставниками Эдгаром и Бруно Бауэрами.
В советской литературе неоднократно отмечалось, что книга К. Маркса и Ф. Энгельса «Немецкая идеология», а тем паче «Святое семейство» написаны под несомненным влиянием Л. Фейербаха. Это действительно так, ибо работы Фейербаха появились в начале 40-х гг. XIX в. и в 1844 г. воздействие философии Фейербаха на думающую философскую общественность Европы было преобладающим. Какой предстала гегелевская философия после критического разбора ее Фейербахом? Прежде всего, она была, несомненно, лишена ореола абсолютной философии и, следовательно, прежнего титула «науки наук». Мало того, Фейербах утверждал, что философия Абсолюта едва ли не в готовом виде вышла из чрева христианской религии. Религия же способна разве что убить живую мысль самой лучшей философии и, чтобы этого не случилось, философам, полагал Фейербах, следует обратить свой взор к Природе.
Досталось Гегелю и за высоко ценимый им спекулятивный дух его философского знания, как безапелляционно настаивал на том Гегель. Спекулятивная философия, возражал Гегелю Фейербах, устранив действительный природный мир, объявив Природу инобытием Духа, не дает реальных знаний об объективном мире.
Из сказанного Фейербах делал вывод, что главная задача истинной философии - непримиримая борьба не только с религией как разновидностью ложного знания, но и много шире: т. е. со всей идеалистической философией, которая, по его словам, сама является утонченной религией.
В предисловии к книге «Святое семейство» К. Маркс и Ф. Энгельс объяснили, что если Гегель уподобил свою Абсолютную Идею роли Бога-отца в Священном писании, то «критическая критика» готова была удовлетвориться более скромной ролью Бога-сына, решившего опуститься на грешную землю только лишь для того, чтобы поднять «невежественную» массу до своего «критического» (читай божественного) уровня. Словом, решиться отойти от религии, чтобы перейти на позиции науки, философы-младогегельянцы явно не были готовы. «У реального гуманизма, - объясняют цель написания своей книги, направленной против Б. Бауэра и Ко К. Маркс и Ф. Энгельс, - нет в Германии более опасного врага, чем спиритуализм, или спекулятивный идеализм, который на место действительного индивидуального человека ставит "самосознание", или "дух" и вместе с евангелистом учит: "Дух животворящ, плоть же немощна". Само собой разумеется, что этот бесплотный дух только в своем воображении обладает духовными, умственными силами. То в бауэ-ровской критике, против чего мы ведем борьбу, есть именно карикатурно воспроизводящая себя спекуляция. Мы видим в ней законченное выражение христианско-германского принципа, делающего свою последнюю попытку - утвердить себя посредством превращения самой "критики" в некую трансцендентную силу»1.
Итак, читатель и сам легко убедится, что в цитируемой нами выше работе К. Маркс и Ф. Энгельс предстают перед читателями как убежденные материалисты, отвергая обе разновидности спекулятивно-идеалистической философии
как объективистского (философия Абсолюта), так и субъективистского (Б. Бауэр и Ко) толка.
Вместе с тем оба автора и, в первую очередь К. Маркс, явно не удовлетворялись старым созерцательным материализмом. В такой ситуации в полный рост встала задача нахождения иной, более высокой формы материализма, но она не могла быть реализована до тех пор, пока материалисты в понимании природы продолжали смотреть на общественную жизнь сквозь призму философии, признававшей определяющую роль идей в общественном развитии.
Книга К. Маркса и Ф. Энгельса «Немецкая идеология» явилась заметной вехой, отделяющей домарксистский этап в духовном развитии двух вышеупомянутых авторов от главного этапа их жизни и творчества, связанного с появлением нового диалектико-материалистического мировоззрения, которое обычно ассоциируется с работами К. Маркса и Ф. Энгельса, написанными после 1846 г. - года выхода в свет «Немецкой идеологии». Говоря об этой книге, мы обязаны обратить внимание на два момента. Первый доказывает, что переход на позиции нового философского мировоззрения осуществлялся не в два этапа, как это было бы, если бы один из двух единомышленников пришел к материалистической диалектике чуть раньше другого. В этом случае второй автор должен был бы именоваться не создателем нового мировоззрения, а разве что последователем того, кто первым его создал. Между тем к материализму в понимании истории К. Маркс и Ф. Энгельс пришли каждый независимо от другого и окончание этого перехода зафиксировано их совместной работой - «Немецкая идеология». Конечно, суть нового (материалистического) взгляда на историю, как нам представляется, К. Маркс сумел в самом деле выразить с той особой убедительностью, которая отличала его от всех без исключения даже самых талантливых авторов его времени. По-видимому, причина этого индивидуального качества К. Маркса, которое отмечали все, кто его близко знал, крылась в том, что он исключительно глубоко и тщательно прорабатывал всю изученную им предварительно литературу. В самом деле, в «Немецкой идеологии» мы встречаем марк-совы мысли, высказанные им еще в его «Тезисах о Фейербахе» (1845), о том, что по форме Фейербах пытался оттолкнуться от реального человека, но этого реального человека философ не увидел, потому что не рассматривал его
в той конкретной исторической обстановке, в которой реальные люди живут и действуют, т.е. мыслил человека вне сферы существующего производства. Взятый же вне процесса общественного производства, человек оказывается абстрактным индивидом, каковым он может оставаться разве что в нашем мышлении.
«Эта концепция (писали о своей новой материалистической концепции истории К. Маркс и Ф. Энгельс. - Г.Ч.) показывает, что история не растворяется в "самосознании", как "дух от духа", но что каждая ее ступень застает в наличии определенный материальный результат, определенную сумму производительных сил, исторически создавшееся отношение людей к природе и друг к другу, застает передаваемую каждому последующему поколению предшествующим ему поколением массу производительных сил, капиталов и обстоятельств, которые, хотя, с одной стороны, и видоизменяются новым поколением, но, с другой стороны, предписывают ему его собственные условия жизни и придают ему определенное развитие, особый характер. Эта концепция показывает, таким образом, что обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства. Та сумма производительных сил, капиталов и социальных форм общения, которую каждый индивид и каждое поколение застают как нечто данное, есть реальная основа того, что философы представляли себе в виде "субстанции" и в виде "сущности человека", что они обожествляли и с чем боролись, - реальная основа, действию и влиянию которой на развитие людей нисколько не препятствует то обстоятельство, что эти философы в качестве "самосознания" и "Единственных" восстают против нее. Условия жизни, которые различные поколения застают в наличии, решают также и то, будут ли периодически повторяющиеся на протяжении истории революционные потрясения достаточно сильны, или нет, для того, чтобы разрушить основы всего существующего; и если нет налицо этих материальных элементов всеобщего переворота, а именно: с одной стороны, определенных производительных сил, а с другой, формирования революционной массы, восстающей не только против отдельных сторон прежнего общества, но и против самого прежнего "производства жизни", против "совокупной деятельности", на которой оно основано, - если этих материальных элементов нет налицо, то, как это доказывает история коммунизма, для практического развития
не имеет никакого значения то обстоятельство, что уже сотни раз высказывалась идея этого переворота.
Все прежнее (читай идеалистическое. - Г.Ч.) понимание истории или совершенно игнорировало эту действительную основу истории, или же рассматривало ее лишь как побочный фактор, лишенный какой бы то ни было связи с историческим процессом. При таком подходе историю всегда должны были писать, руководствуясь каким-то лежащим вне ее масштабом; действительное производство жизни представлялось чем-то доисторическим, а историческое - чем-то оторванным от обыденной жизни, чем-то стоящим вне мира и над миром. Этим самым из истории исключается отношение людей к природе (выделено мной. - Г.Ч.), чем создается противоположность между природой и историей. Эта концепция могла видеть в истории поэтому только громкие и пышные деяния и религиозную, вообще теоретическую борьбу и каждый раз при изображении той или другой исторической эпохи она вынуждена была разделять иллюзии этой эпохи. Так, например, если какая-нибудь эпоха воображает, что она определяется чисто "политическими" или "религиозными" мотивами - хотя "религия" и "политика" суть только формы действительных мотивов, - то ее историк усваивает себе это мнение. "Воображение", "представление" этих определенных людей о своей действительной практике превращается в единственно определяющую и активную силу, которая господствует над практикой этих людей и определяет ее»1.
Итак, мы видим, что в 1846 г. на свет родилась совершенно новая гипотеза исторического развития. Сам факт появления этой гипотезы, о которой у нас речь шла выше, уже означал серьезный прорыв в общественной науке, и авторами этой, безусловно научной, гипотезы оказались представители уже не созерцательного материализма, подобного фейербаховскому, а создатели высшей формы материализма - материализма диалектического - К. Маркс и Ф. Энгельс.
Выдвижение новой научной гипотезы в науке, как правило, становится предвестником скорого появления в последующем серьезной научной теории, однако переход от гипотезы к теории может занять немало лет, прежде чем
новая теория подтвердится достаточным количеством фактов. К концу 40-х гг. XIX в. именно эта задача - превращения материалистической гипотезы в материалистическую теорию в полный рост стояла перед К. Марксом и Ф. Энгельсом. Как эту задачу можно было решить? Самый надежный способ ее решения: проследить все этапы человеческой эволюции от появления первых людей и до вступления человечества в тот завершающий этап, на котором она тогда находилась. Такая задача не решаема не то что одним или двумя, пусть даже гениальными учеными, но и целой сотней исследователей, ибо, чтобы проследить все пройденные человечеством этапы истории, исследователям исторического процесса требуется прожить равно столько миллионов лет, сколько этот процесс протекал. Но если проследить многомиллиардный (по его продолжительности) исторический процесс отдельным индивидам невозможно, то есть другой, более простой способ изучения этого самого исторического процесса, который, по совету Ф. Энгельса, и выбрал К. Маркс. Последний в качестве объекта исторического развития взял всего одну фазу мировой истории, насчитывающую около 300 лет, и постарался проследить историю буржуазного общества от момента его зарождения в недрах предшествующего капитализму средневекового общества до того времени, когда капиталистический способ воздействия человека на Природу превратился в ведущих странах Европы, и прежде всего в самой развитой из них буржуазной Великобритании, в преобладающий в основных отраслях всей экономики. В «Капитале» (первый его том был завершен в 1864 г.) Маркс констатировал, что экономика современной Великобритании функционирует по законам капиталистического производства, что доказывает, что развитие в других европейских странах, а позднее уже и на других континентах пойдет тем же путем, каким двигалась Англия в середине XIX в., добиваясь того, чтобы произведенные на ее капиталистических предприятиях промышленные товары прочно утвердились на рынках практически всех без исключения стран планеты. Таким образом, было доказано, что капиталистическая фаза развития современной Англии - это завтрашняя, а, быть может, и послезавтрашняя реальная история всех ныне существующих стран.
«Предметом моего исследования в настоящей работе, -напишет в предисловии к первому тому «Капитала» К.
Маркс, - является капиталистический способ производства и соответствующие ему отношения производства и обмена. Классической страной этого способа производства является до сих пор Англия. В этом причина, почему она служит главной иллюстрацией для моих теоретических выводов. Но если немецкий читатель станет фарисейски пожимать плечами по поводу условий, в которые поставлены английские промышленные и сельскохозяйственные рабочие, или вздумает оптимистически успокаивать себя тем, что в Германии дело обстоит далеко не так плохо, то я должен буду заметить ему: De te fabula narratur [не твоя ли история это!].
Дело здесь, само по себе, не в более или менее высокой ступени развития тех общественных антагонизмов, которые вытекают из естественных законов капиталистического производства. Дело в самих этих законах, в этих тенденциях, действующих и осуществляющихся с железной необходимостью.
Страна, промышленно более развитая, показывает менее развитой стране лишь картину ее собственного будущего»1.
Работа К. Маркса над «Капиталом» не оставляла ему времени на одновременную разработку еще и ряда других вопросов отстаиваемой им с Ф. Энгельсом научной теории, а ведь от обоих ученых требовалась еще и повседневная практическая работа, связанная с руководством международным пролетарским движением. Ф. Энгельс, понимая, что труд над «Капиталом» требует от К. Маркса не отвлекаться, а, наоборот, сосредоточиться на главном, взваливает на себя колоссальный объем теоретической и практической работы, чтобы облегчить К. Марксу написание «Капитала». Здесь мы должны сделать небольшое отступление, дабы пояснить читателю, что «Капитал» К. Маркса был не только фундаментальным исследованием капиталистического способа производства. Это одновременно был в полном смысле новый исторический труд, рассматривающий капиталистическое общество как необходимый этап всемирной истории, который человечество миновать в своем развитии уже не могло. Словом, впервые обосновывалась идея объективности хода мирового исторического процесса. Кроме того, и к политэкономии К. Маркс подошел не так, как до этого подходили к ней все без исключения буржуазные экономисты.
Они смотрели на капиталистическое общество как на завершающий этап всемирной истории, а это означало, что никакой замены сложившегося при капитализме способа воздействия человека на окружающую природу появиться не должно. Другими словами, история должна была, по мнению буржуазных экономистов, раз и навсегда остановиться, достигнув капиталистической фазы экономического развития. К. Маркс же впервые применяет свой диалектический метод к сфере производства, чего до него никто из экономистов никогда не делал, ибо считалось чуть ли не само собой разумеющимся, что каждая конкретная наука должна пользоваться ей одной доступными методами. Словом, мы хотим особо подчеркнуть (несмотря на то, что в марксистской литературе эта мысль многократно высказывалась ранее), что «Капитал» К. Маркса - это не только исключительно ценный экономический труд, это принципиально новый философский труд. Маркс, по глубокому замечанию В.И. Ленина, не оставил нам Логики с большой буквы, но он оставил нам Логику Капитала.
Чем же занимался Ф. Энгельс в то время, когда К. Маркс сосредоточился на работе над «Капиталом»? Он берет на себя всю заботу о жизнеобеспечении К. Маркса и его семьи всем необходимым во имя скорейшего завершения работы над «Капиталом». И при этом Ф. Энгельс не только не прерывал собственных занятий по разработке научной теории исторического развития, но занимался этим исключительно напряженно и, что гораздо важнее, весьма и весьма плодотворно.
Остановимся лишь на ряде моментов этого зрелого марксистского этапа научно-теоретической деятельности Ф. Энгельса. Начнем с принадлежащего перу Энгельса «Анти-Дюринга». Появление названной работы, которую нередко (и вполне справедливо) называют классикой марксистской литературы, было вызвано тем, что делающее свои первые шаги международное социал-демократическое движение столкнулось с различного рода враждебными марксизму идеологическими нападками на марксизм, особенно опасными оказались в этом ряду взгляды немецкого мелкобуржуазного идеолога Е. Дюринга. Дюрингианство начало набирать силу до 1875 г., когда, как известно, произошло объединение в единую Социалистическую рабочую партию Германии эйзенахцев и лассальянцев. При этом эйзенахцы допустили ряд принципиальных уступок лассальянцам, что
не могло отрицательно не сказаться на последующей деятельности теперь уже объединенной рабочей партии.
Даже некоторые влиятельные руководители германской рабочей партии склонялись к тому, что стоит поддержать новоявленное «социалистическое» учение. Короче, дело шло о теоретических основах немецкой рабочей партии, о судьбе одного из передовых отрядов международного рабочего движения. В такой ситуации необходимо было решительно защитить марксизм, а для этого требовалось настойчиво популяризировать революционное учение Маркса.
Ф. Энгельс счел своим партийным долгом взять на себя защиту и пропаганду в рядах молодой пролетарской партии основных принципов марксизма. Впоследствии он сам объяснил, почему получилось так, что задача полемики с Дюрингом выпала именно на его долю: «Вследствие разделения труда, существовавшего между Марксом и мной, на мою долю выпало представлять наши взгляды в периодической прессе, - в частности, следовательно, вести борьбу с враждебными взглядами, - для того, чтобы сберечь Марксу время работы над его великим главным трудом. В силу этого мне приходилось излагать наши воззрения в большинстве случаев в полемической форме, противопоставляя их другим взглядам. Так было и в этом случае»1.
К. Маркс не только полностью поддержал намерение своего друга выступить против Е. Дюринга, но и принял самое активное участие в начавшейся вскоре полемике Энгельса с Дюрингом. Он оказал деятельную помощь Энгельсу в собирании недостающего материала, ознакомился с работой Ф. Энгельса в рукописи, а, кроме того, написал собственную главу, посвященную критике взглядов Е. Дюринга на историю политической экономии.
Два обстоятельства подвигли Ф. Энгельса взяться за написание большой теоретической работы против Дюринга. Первым стало то, что, настойчиво популяризируя свои эклектические взгляды, Е. Дюринг сумел предстать в глазах определенной части руководства еще молодой германской рабочей партии в образе заслуживающего внимания мыслителя, а это само по себе представляло серьезную угрозу развитию революционного сознания пролетарского класса. Дюрин-гианство в 70-х гг. XIX в. явилось своеобразной предтечей
последующего ревизионизма, вносящего в сознание рабочего класса идеи, чуждые его коренным интересам. Помимо этого, в повестку дня выдвинулись и другая, не допускающая дальнейших отлагательств задача. Не только у пролетарской массы в целом, но даже и у руководителей социал-демократических партий Европы в те годы отсутствовало целостное представление о едва только выработанном учении Маркса и Энгельса. Критика трехтомного труда Е. Дюринга Ф. Энгельсом позволила ему представить в одной работе сгусток новых революционных идей, на тот момент недостаточно известных широкому кругу читателей. Сам Ф. Энгельс в предисловии к «Анти-Дюрингу» в исключительно ясной и доступной манере объяснил своему читателю причины, побудившие его выступить самым решительным образом против мнимых открытий Дюринга не в одной только философии, но, как пытался уверить европейскую общественность сам Дюринг, еще и в естествознании. Дюринг, по словам Энгельса, оказался носителем крайне опасной тенденции в науке, названной Энгельсом «системосозидающей», за которой на самом деле не скрывалось ничего научного.
«Системосозидающий» г-н Дюринг, - объяснял Энгельс, -«не представляет собой единичного явления в современной немецкой действительности. С некоторых пор системы космогонии и философии вообще, системы политики, политической экономии растут в Германии, как грибы после дождя. Самый ничтожный доктор философии, даже студент, не возьмется за что-либо меньшее, чем создание целой "системы". Подобно тому как в современном государстве предполагается, что каждый гражданин способен судить о всех тех вопросах, по которым ему приходится подавать свой голос; подобно тому как в политической экономии исходят из предположения, что каждый потребитель является основательным знатоком всех тех товаров, которые ему приходится покупать для своего жизненного обихода, - подобно этому теперь считается, что и в науке следует придерживаться такого же предположения. Свобода науки понимается как право человека писать обо всем, чего он не изучал, и выдавать это за единственный строго научный метод. А г-н Дюринг представляет собой один из характернейших типов этой развязной псевдонауки, которая в наши дни в Германии повсюду лезет на передний план и все заглушает грохотом своего высокопарного пустозвонства. Высокопарное пустозвонство в
поэзии, в философии, в политике, в политической экономии, в истории, высокопарное пустозвонство с кафедры и трибуны, высокопарное пустозвонство везде, высокопарное пустозвонство с претензией на превосходство и глубокомыслие, в отличие от простого, плоско-вульгарного пустозвонства других наций, высокопарное пустозвонство как характернейший и наиболее массовый продукт немецкой интеллектуальной индустрии с визгом "дешево, да гнило", - совсем как другие немецкие фабриканты, рядом с которыми оно, к сожалению, не было представлено в Филадельфии. Даже немецкий социализм - особенно со времени благого примера, поданного г-ном Дюрингом, - весьма усердно промышляет в наши дни высокопарным пустозвонством и выдвигает разных субъектов, кичащихся "наукой", в области которой они "действительно так ничему и не научились". Мы имеем здесь дело, -подводит Энгельс итог непростой ситуации, сложившейся в Германии 1870-х гг., - с детской болезнью, которая свидетельствует о начинающемся переходе немецкого студиоза на сторону социал-демократии и неотделима от этого процесса, но наши рабочие, - убежден Энгельс, - при своей замечательно здоровой натуре несомненно ее преодолеют»1. Энгельс в своем предисловии с удовлетворением отметил, что, несмотря на значительный объем полемики в его «Анти-Дюринге», позитивное изложение его и марксовых взглядов было замечено и по достоинству оценено читателями его книги. «У меня уже теперь, - отметил Ф. Энгельс, - имеется достаточно доказательств, что в этом отношении мой труд оказался не совсем бесплодным»2.
В рамках отдельной статьи обрисовать всю панораму многоаспектной теоретической деятельности Ф. Энгельса не представляется возможным, однако мы просто обязаны сказать здесь о том, что практически все те 12 лет, которые Ф. Энгельс прожил после безвременного ухода из жизни его друга К. Маркса (1883 г.), он, не жалея сил, трудился над тем, чтобы завершить задумки и начинания К. Маркса. И здесь мы в первую очередь обязаны напомнить читателям, что второй и третий тома «Капитала» смогли увидеть свет исключительно благодаря титанической работе, проделанной Ф. Энгельсом. Таким образом, и в этот главный труд жизни К.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 6-7.
2 Там же, с. 6.
Маркса его друг Ф. Энгельс внес весьма значительный вклад. И если бы он этого не сделал, как знать, как скоро эта не допускающая никаких отлагательств работа была бы выполнена, а главное, в каком виде представлена читателю. Ф. Энгельс был в курсе всего, чем занимался при жизни К. Маркс, он был его постоянным первым читателем и слушателем, а кроме всего прочего он прекрасно знал почерк своего друга, мог безошибочно расшифровать марксовы сокращения. Если бы сам Ф. Энгельс ничего самостоятельного в своей жизни не написал, а только завершил не законченную самим К. Марксом работу по изданию «Капитала», то и в этом случае его заслугу перед Наукой вряд ли кто-либо решился бы оспорить. Между тем Энгельс сам очень много написал, но многого все же так и не успел. В частности, он не завершил задуманный им труд о Диалектике. Но в этой юбилейной статье об Ф. Энгельсе я считаю своим долгом напомнить читателям, как высоко оценивал Энгельс глубочайшие научные изыскания К. Маркса. «Маркс делал самостоятельные открытия в каждой области, которую он исследовал, - даже в области математики, - а таких областей было очень много, и ни одной из них он не занимался поверхностно. Таков был этот муж науки»1. Убежден, что самым сильным стимулом для Ф. Энгельса в последние годы жизни было желание довести до конца (и при этом на самом высоком уровне) все, что в свое время наметил, но не успел вследствие раннего ухода из жизни совершить К. Маркс.
Поэтому в заключение нашей статьи об Энгельсе мне бы хотелось привлечь внимание читателей к хорошо известной брошюре Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Творчество Ф. Энгельса в количественном выражении весьма и весьма внушительно. Но, помимо всего прочего, Ф. Энгельс как исключительно одаренный от природы человек испытывал неукротимое внутреннее влечение к разным областям научного знания. В «Положении рабочего класса в Англии» он предстает перед читателем, во-первых, как социолог, собирающий важный эмпирический материал о жизни разных слоев английского рабочего класса, но вместе с тем и как экономист, понимающий, что именно трудом этого, задавленного нуждой класса создаются на глазах главные богатства буржуазного
общества. В большинстве своих работ, неважно были ли они написаны в соавторстве с К. Марксом или им одним, Ф. Энгельс - глубочайший и тонкий политик, быстро и легко анализирующий факты истории. В «Крестьянской войне в Германии» он также глубокий аналитик, знаток исторических фактов и, наконец, исследователь сложного процесса, в котором столкнулись разнообразные социальные группы и классы. В «Анти-Дюринге», «Людвиге Фейербахе и конце классической немецкой философии» Энгельс - великолепный философ-полемист и глубокий знаток истории философской мысли, истории социалистических учений, а плюс ко всему, несомненно, еще и крупный специалист в области военной истории, знающий толк в этом деле. Однако этому одареннейшему человеку большую часть жизни пришлось заниматься отнюдь не тем, к чему его подталкивал внутренний интерес, а тем, чего настоятельно требовали ситуация, партийный долг и бесконечная любовь и искреннее уважение к великому К. Марксу. Ф. Энгельс, как никто другой, понимал, что гении не рождаются ежедневно и что большой талант требует особой поддержки, ведь он и сам был отнюдь не ординарной личностью. После этого пояснения мы можем перейти к характеристике места работы «Происхождение семьи, частной собственности и государства» в творческом наследии Ф. Энгельса.
Вот как сам автор объяснил свое обращение к написанию названного труда. «Нижеследующие главы, - отметил в предисловии к первому изданию своего исследования Ф. Энгельс, - представляют собой в известной мере выполнение завещания. Не кто иной, как Карл Маркс собирался изложить результаты исследований Моргана в связи с данными своего - в известных пределах я могу сказать нашего - материалистического изучения истории и только таким образом выяснить все их значение. Ведь Морган в Америке по-своему вновь открыл материалистическое понимание истории, открытое Марксом сорок лет тому назад, и, руководствуясь им, пришел при сопоставлении варварства и цивилизации в главных пунктах к тем же результатам, что и Маркс...». «Великая заслуга Моргана, - поясняет чуть ниже процитированное нами утверждение Ф. Энгельс, - состоит в том, что он открыл и восстановил в главных чертах эту доисторическую основу нашей писаной истории (Энгельс имеет здесь в виду первобытную историю человечества. -
Г.Ч.) и в родовых связях североамериканских индейцев нашел ключ к важнейшим, доселе неразрешимым загадкам древней греческой, римской и германской истории. Его сочинение труд не одного дня. Около сорока лет работал он над своим материалом, пока не овладел им вполне. Но зато и книга его - одно из немногих произведений нашего времени, составляющих эпоху»1.
То, что К. Маркс сумел убедительно показать на основе экономических данных: замены средневекового способа производства буржуазным с последовавшим появлением уже и новой буржуазной надстройки, - знаменовавших в целом рождение нового, до того не существовавшего общества, Л. Морган с аналогичным успехом продемонстрировал с привлечением этнографического материала. Имеется в виду, что все народы и расы имеют общую им всем историю, начинающуюся древней (первобытной) и двигающуюся далее к высшим ступеням цивилизации. «Мы можем теперь, - писал в своей книге «Древнее общество» Л. Морган, - основываясь на убедительных доказательствах, утверждать, что дикость у всех человеческих племен предшествовала варварству, точно так же как варварство предшествовало цивилизации. История человеческой расы имеет единое начало, едина в своем опыте и своем прогрессе»2.
Итак, благодаря труду Л. Моргана марксова материалистическая концепция истории получила дополнительное подтверждение данными еще одной (помимо политэкономии) науки, и это только лишний раз доказывает, что история развивается по тем же объективным законам, которые, по Марксу, «с железной необходимостью» подготавливают смену устаревших способов производства, что приводит к замене одних общественно-исторических формаций другими.
Книга Ф. Энгельса вышла в свет в 1884 г., через год после смерти К. Маркса, и это событие явилось очередным триумфом марксова учения, доказавшего, что мировая история движется поступательно. Разумеется, Ф. Энгельс дополнил этнографический материал «Древнего общества» Моргана еще и своими - новыми данными, но главное все-таки не в
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 26.
2 Морган Льюис Генри. Древнее общество. Исследование человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации. М.: Ленанд, 2016, с. 3.
количестве приводимых эмпирических фактов, а в доказательстве того, что классы и государство существовали в истории не всегда, а раз эти институты, как было доказано, не абсолютны и не вечны, значит и тот общественный порядок, который принесла ссобой буржуазная цивилизация, также может быть устранен и наверняка будет устранен. Социализм К. Маркса и Ф. Энгельса - это уже отнюдь не утопия, это анализ объективных тенденций развития общества, доказывающих, что без обобществления средств производства современное производство в последующем успешно развиваться не сможет.
Нашу статью об Энгельсе нам бы хотелось закончить теми самыми словами, которые Энгельс некогда произнес на могиле своего великого друга, ибо каждый из этих одареннейших людей до конца своих дней служил общему делу - делу освобождения человека труда.
«Имя его и дело переживут века!».
