CC BY
10
языкового строя, когда в делении имён на грамматические классы отражалась свойственная той стадии мышления классификация вещей, лиц и явлений действительности. Теперь же форма рода у большей части существительных относится к области языковой техники. По крайней мере, таково наше непосредственное языковое восприятие» [3,с. 40]. На этом основании категорию рода принято называть классифицирующей. Это значит, что существительные не изменяются по родам, а распределяются, классифицируются. Если категория рода относится к постоянным признакам имени существительных, то для прилагательных, местоимений, глаголов прошедшего времени эту категорию принято считать изменяющейся, так как род названных классов словоформ зависит от того существительного, к которому они относятся. Если в существительном род - «внутренняя» морфологическая категория, то в других разрядах слов род - «внешняя» категория, которая выражает формально-грамматическое согласование их с существительным. В отличие от других грамматических категорий русского языка категория рода не только внутренне присуща существительным, но и является синтаксически независимой.
Учащиеся-хакасы усваивают категорию рода с большими трудностями. Причиной трудности усвоения категории рода и согласования слов является не только отсутствие этой категории в родном языке, но и отсутствие единого критерия определения грамматической категории рода в самом русском языке. Учащиеся-хакасы чаще всего согласуемые слова употребляют в мужском и женском роде и очень редко используют форму среднего рода. Это объясняется тем, что существительные мужского и женского рода более частотны в современном русском литературном языке, и частое их употребление в речи способствует выработке навыков согласования. Существительные среднего рода менее частотны, они реже встречаются в текстах, а это в свою очередь не способствует выработке навыков согласования зависимых слов с такими существительными.
Выявленные расхождения при усвоении учащимися хакасами категорий рода, числа и падежа обусловливают устойчивые межъязыковые интерференционные ошибки в русской речи учащихся, связанных с согласованием и управлением. Так, ошибки в согласовании определения с определяемым словом типа «трудное задание» - трудная задания, «наше собрание» - наша собрания, «хорошая лошадь» - хороший лошадь, «дикий голубь» -дикая голубь, «северный олень» - северная олень, «хитрая лиса» - хитрый лиса обусловливаются с одной стороны сложностью категории рода в русском языке, с другой - её отсутствием в хакасском языке.
Причиной ошибок на согласование в роде является и то, что учащиеся не замечают грамматической связи между сочетающимися словами. Они как бы и не нуждаются в ней, так как и без неё можно изложить свою мысль. Например: У отца есть каракулевая шапка. Зелёная трава растёт на дорожках. Сегодняшнее собрание родителей будет по поводу ЕГЭ // У отца есть каракулевый шапка. Зелёный трава растёт на дорожках. Сегодняшная собрания родителей будет по поводу ЕГЭ. Многие учащиеся-хакасы, часто употребляя русские слова в мужском или женском роде, почти не используют форму среднего рода. Это объясняется тем, что учащимся наиболее известны слова в форме мужского и женского рода, а так как у них ещё не выработалось умение связывать их с существительными среднего рода, то они употребляют эти слова часто безотносительно к роду главного слова.
Таким образом, синтаксическая интерференция в русской речи учащихся-хакасов обусловливается структурно-типологическими и грамматическими особенностями русского и хакасского языков. Выявление различий в видах синтаксической связи на основе сопоставительного анализа позволяет определить потенциально возможные виды межъязыковой синтаксической интерференции в русской речи учащихся-хакасов. Наиболее трудными зонами интерференции являются нарушения в согласовании и управлении, в построении предложения, обусловленные отсутствием категории рода, существенными различиями в образовании и употреблении падежных форм. Формирование навыков согласования и управления русского языка учащимися требует учёта специфики грамматических систем контактирующих языков и на этой основе разработки методических рекомендаций и системы упражнений.
Библиографический список
1. Ожегов, С. И. Словарь русского языка: 70000 слов / С. И. Ожегов; под ред. Н. Ю. Шведовой. - М.: Русский язык, 1990. - 921 с.
2. Щерба, Л. В. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Т. 1 / Л. В. Щерба. - Л.: Изд-во АПН РСФСР, 1958. - 376 с.
3. Шанский, Н. М. Современный русский язык: Синтаксис: учеб. пособие для пед. ин-тов / Н. М. Шанский. - М.: Просвещение, 1958. -
192 с.
© Чебодаева Л. И., 2017
УДК 821.111Хьюз.08
ФРЕЙМОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ АФРОАМЕРИКАНЦЕВ В ПОЭТИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ
ЛЭНГСТОНА ХЬЮЗА
Г. Н. Чугунекова
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
Работа представляет вариант описания фрейма как вербально актуализируемой единицы текста. Приводится сравнение терминов «ситуационная модель» и «фрейм», даётся анализ ряда поэтических высказываний афроамериканского автора первой половины ХХ века, Лэнгстона Хьюза.
Ключевые слова: вербальное мышление, фреймы, ситуационная модель, афроамериканская художественная литература, афроамери-канские стихотворения.
Понимание любого высказывания обусловлено возможностями языковой памяти человека узнавать фреймы, или устойчивые модели ситуаций, в ходе восприятия любого текста. Электронный ресурс «Академик» даёт следующую информацию о фрейме и авторстве данного термина: «Фрейм - способ представления знаний в искусственном интеллекте, представляющий собой схему действий в реальной ситуации» [1]. Первоначально термин «фрейм» ввёл Марвин Минский. «Фрейм - это абстрактный образ для представления некоего стереотипа информации» [2]. См. ещё: «Frame - 1. Schema-based (schema-based text comprehension) approach of artificial intelligence for knowledge representation that is used particularly for objects, although it provides more general perspectives as well» [3]. Сравнение данных лингвистических словарей позволяет выделить признаки рассматриваемого явления: способность представлять знания, схематичность такого представления и отграниченность от других единиц.
Для интерпретации высказываний соотносят друг с другом термины «фрейм» М. Минского [2] и «модель ситуации» Т. А. ван Дейка [4]. Т. А. ван Дейк называет ситуационными моделями «...интегрированные структуры предшествующего опыта людей». Он также отмечает, что «помимо всего прочего, это означает, что ситуационные модели служат сформированной на основе личного опыта базой для более общих и абстрактных «фреймов», или «сценариев», в (семантической) памяти.» [4]. Выстраивая иерархические связи между ситуационной моделью и фреймом, Т. А. ван Дейк указывает на то, что модели ситуационные - это частные описания конкретных контекстов, тогда как фреймы есть более общие, социально релевантные, то есть общепринятые в языковом сообществе, модели [4].
Ход фреймового анализа семантики текста имел в лингвистике разные направления и составляющие. Однако общие действия представлены как «активация фрейма, выдвижение на первый план фрейма-кандидата и конкуренция фреймов» [5].
Современным исследователям фрейм представляется как сложное явление, не имеющее однозначного толкования. Так, О. В. Соколова в работе «Категория фрейма в когнитивной лингвистике» указывает на два основных подхода к понятию «фрейм»: «фрейм как структура знания и фрейм как структура представления знания» [6]. Автор всё же отмечает, что изучение ментальных структур (то есть фреймов как структур знания) возможно только через вербальную репрезентацию реального языка. Следовательно, изучение фрейма как ментальной структуры и как структуры представления знания (вербальной формы) происходит через обращение к реальным высказываниям.
Удобство использования термина «фрейм» диктуется его свойствами, такими как жёсткость рамки, наличие обязательных компонентов и возможность вариативного использования необязательных компонентов. Так, Ю. А. Дрыгина даёт описание синтаксических признаков предложения через обращение к термину «фрейм» [7]. А такой исследователь, как И. Н. Ивашкевич отмечает: «Фрейм является одним из эффективных средств описания лексического значения разных частей речи» [8]. Автор цитипрует слова Е. Г. Белявской о том, что семантика слова представляется как иерархическая структура: «Значение слова соотносимо со всем объёмом знаний об обозначаемом, то есть можно сказать, что значение слова представляет собой фрейм, который, в отличие от фрейма целостной ситуации, автор называет микрофреймом» [8].
Важным для лингвистического анализа высказываний является понимание фрейма как рамочной конструкции, в которой заложены словесные комплексы, определяющие её обязательные и факультативные компоненты.
Наше обращение к текстам особенной этнической группы, а именно афроамериканской, является попыткой пополнить имеющиеся данные о результатах интерпретации текстов англоязычных авторов, обнаружить сходство, отличия в интерпретационной схеме, а также в наборе фреймов и их лексико-семантическом наполнении. Афроамериканские художественные тексты и стихотворения, в том числе, представляют собой обособленную культурно-историческую сферу языкового опыта в англоязычной культуре. Как известно, этническое меньшинство, имевшее неприятный опыт рабства и поздние сегрегации, часто описывает в художественной литературе неприятие и несогласие с условиями социального неравенства.
В ситуационных моделях таких высказываний часто имеется упоминание о национальной принадлежности автора или даётся описание конфликтного ощущения, связанного с трудностями национального меньшинства. В приведённых нами примерах афроамериканских текстов можно отметить присутствие отграниченных фреймов, восстанавливающих в памяти читателя типичные черты поведения чернокожих американцев.
Для анализа нами выбраны стихотворения афроамериканского автора первой половины ХХ века Лэнгстона Хьюза: «I, Too, Sing America», «Motherto Son», «Merry-Go-Round». В этой группе стихотворных произведений нами отмечены признаки фрейма «чернокожего американца».
В стихотворении «I, Too, Sing America» автор представляет ситуационную модель, в которой герой, принадлежащий к афроамериканской нации, описывает свой быт, отношение к себе со стороны господ. Фреймы поведения рабовладельца и слуги-раба восстанавливаются по непрямым отсылкам к историческому опыту обращения белых рабовладельцев с чернокожими рабами. В соответствии с содержанием этого фрейма, можно понять, что чернокожий слуга терпит унизительное отношение со стороны господ, так как, в частости, он не должен присутствовать во время светских встреч своего хозяина:
«They send me to eat in the kitchen
When company comes»
«...I...,
... eat well»
Распознав данный фрейм в структуре текста, читатель может понять, что в данной ситуационной модели автор вводит в описание поведение слуги особые семантические признаки, а именно слова (они нами обозначены подчёркиваниями): «Nobody'll dare Say to me
«Eat in the kitchen», «Then.
Tomorrow,
I'll be at the table
When company comes».
Слуга намерен изменить отношение к себе со стороны господ и иметь равные отношения с другими людьми иного цвета кожи. Семантика фреймов поведения слуги-раба или хозяина-рабовладельца не может быть напрямую раскрыта через сложное синтаксическое единство «sent some body eat in the kitchen when company comes». Однако культурно-исторические данные подсказывают, что описание определённого директивного воздействия без учёта личных интересов граждан характерно именно для таких межличностных отношений. Таким образом, образ афроамериканца актуализируется через элементы фрейма чернокожего слуги, через описание условий жизни в недалёком прошлом и в его намерениях изменить отношение к себе. Фрейм типичного поведения раба в американском обществе, вне всякого сомнения, не может в полной мере актуализировать образ афроамериканца. Но опыт сегрегации совсем не забыт и хорошо закреплён в социальном сознании.
«Motherto Son» - стихотворение-обращение чернокожей матери к своему сыну. Ситуативная модель представляет монолог, в ходе которого пожилая женщина рассказывает сыну о своей тяжёлой жизни и старается тем самым убедить его быть терпеливым и продолжать идти по жизни, преодолевая трудности. Её африканское происхождение и принадлежность к чернокожему этническому сообществу угадывается по особеностям языковых средств (в её речи имеются нарушения грамматических норм и графического и фонетического оформления слов, определённые сокращения, что характерно для афроамериканского диалекта): ain 't been no crystal stair; I's been a-climbing on. Так автор передаёт нам знание о том, кем является героиня ситуационной модели.
В данном стихотворении угадывается фрейм поведения терпеливой женщины пожилого возраста, труженицы. В её жизни было много невзгод, подчёркивается, что и теперь, в этом возрасте, мать продолжает преодолевать эти сложности.
«Life for me ain't been no crystal stair».
Несомненно, фрейм пожилой труженицы не вычленяется из структуры лексических единиц стихотворения. Но из речевой имитации рассказа о трудностях её жизни читатель догадывается, кем является рассказчица и как образ лестницы коррелирует с описанием этапов жизни женщины. Узнавание фрейма чернокожей пожилой женщины возможно также за счёт имеющихся у читателя знаний о культурно-историческом прошлом афроаме-риканской группы. Читатель понимает, что для взрослых афроамериканцев долгие десятилетия не было достаточно возможностей для получения качественного образования и в последующем обретения социально-комфортного статуса работника интеллектуального труда. Представителям данной этно-социальной группы приходилось испытывать на себе последствия неравенства долгое время, даже в XXI веке среди афроамерикан-ских граждан процент людей, получивших высшее образование и позже устроившихся на высокооплачиваемую работу, гораздо ниже, чем в группе «белого» населения Америки.
Фрейм труженицы, терпеливой чернокожей женщины восстанавливается с помощью имеющегося в языковом опыте знания о быте чернокожей женщины, и оно также связано с метафорическим описанием лестницы, где лестница - это вся жизнь. Таким образом, фреймовое включение позволяет охарактеризовать образ или со-циотип афроамериканца.
Стихотворение «Merry-Go-Round» по своей типизированной структуре и лексическому составу представляет собой обращение чернокожего ребёнка к смотрителю аттракциона. В самом тексте национальность героя представляется через его собственные слова о том, что он приехал с Юга, где для чернокожих отведены места, отдельно от «белых» сограждан. Чернокожий ребёнок упоминает неофициальное название закона, ограничивающего в правах чернокожих людей, - «Закон Джима Кроу». Через фрейм чернокожего ребёнка читатель определяет основные признаки ситуационной модели стихотворного текста и отмечает, что фрейм даёт предположение о скромном, послушном мальчике, который осознаёт, что уже в таком возрасте имеются ограничения для его поведения и запреты, наложенные социумом. Далее мы понимаем, что этот ребёнок, поддаваясь детскому чувству любопытства и любознательности, осмеливается спросить у смотрителя аттракциона, как ему покататься, не нарушая правил и не подвергаясь при этом наказанию.
Детская искренность и честность, которая характерна для фрейма и взрослого афроамериканца, подсказывает читателю, как ребёнку хочется побывать на карусели. Фрейм чернокожего ребёнка у карусели также позволяет увидеть основные стереотипные черты этого социотипа, этой национальной группы. Этот фрейм можно легко вычленить и опознать по нему причины интереса ребёнка к расположению на карусели зоны для «цветных»:
«On the bus we 're put in the back -But there ain't no back To a merry-go-round!
Where's the horse For a kid that's black?»
В соответствии с принятыми в ряде штатов США в первой половине ХХ века ограничениями по пребыванию «цветных» в общественных местах, например, в автобусах, чернокожие граждане могли занимать места в задней части транспортного средства. Такое разделение на зоны «цветных» и «белых» является важным дополнением для понимания ситуационной модели текста последнего проанализированного высказывания.
В приведённых текстах авторы используют фреймы, которые бесспорно угадываются и поддаются интерпретации с опорой на языковые культурно-исторические данные. Фреймы являются сложными словесно-закреплёнными единицами речевого опыта человека и позволяют наращивать и пополнять знания читателя о стереотипах ситуаций, образах и социотипах. Важным положением данной работы является словесный характер фрейма, его обязательная и несомненная выраженность через язык.
Библиографический список
1. Академик. - URL: https://dic. academic. ru/dic. nsf/ruwiki/530178 (дата обращения: 14.10.2017).
2. Минский, М. Фреймы для представления знаний / М. Минский. - М.: Энергия, 1979. - 152 с.
3. Bussmann, H. Routledge Dictionary of Language and Linguistics / Hadumod Bussmann. - Translated and edited by Gregory Trauth and Kerstin Kazzazi. - London and New York: Routledge, 1996. - P. 428.
4. Дейк, ван Т. А. Язык. Познание. Коммуникация; пер. с англ. / тост. В. В. Петрова; под ред. В. И. Герасимова; вступ. ст. Ю. Н. Караулова и В. В. Петрова. - М.: Прогресс, 1989. - 312 с.
5. Демьянков, В. З. Фреймовая семантика // Краткий словарь когнитивных терминов / В. З. Демьянков, Е. С. Кубрякова, Ю. Г. Панкрац, Л. Г. Лузина; под общ. ред. Е. С. Кубряковой. - М.: Филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 1996. - С. 189-191.
6. Соколова, О. В. Категория фрейма в когнитивной лингвистике / О. В. Соколова // Вестник АГТУ, 2007. - № 1 (36). - С. 236-239.
7. Дрыгина, Ю. А. Семантические особенности репрезентации фрейма «УПРАВЛЕНИЕ» глаголом "MANAGE" / Ю. А Дрыгина // Научный журнал КубГАУ. - № 24 (8), 2006. - URL: http ://ej. kubagro. ru/2006/08/pdf/18. pdf (дата обращения: 14.10.2017).
8. Ивашкевич, И. Н. Фрейм как структура представления знаний в когнитивном аспекте / И. Н. Ивашкевич // Вестник РУДН, серия Лингвистика, 2011. - № 2. - С. 78-79.
© Чугунекова Г. Н., 2017 УДК 811.161. 1'271
РЕЧЕВАЯ АГРЕССИЯ В СОВРЕМЕННОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ АНЕКДОТЕ
Е. А. Шпомер
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье рассматривается политический анекдот как составная часть современного коммуникативного пространства, оказывающая существенное влияние на формирование мировоззренческой позиции и идеологии общества. Внимание уделяется наличию агрессии в политическом анекдоте, направленном на лидеров государств.
Ключевые слова: анекдот, политический анекдот, агрессия, толерантность, пресуппозиция.
Речевая агрессия в диахронии с древних времён прослеживает стабильность в своей реализации. По замечанию И. В. Пекарской, часто коммуникация становится неэффективной из-за несоблюдения адресантом речи этической нормы, в том числе норм речевого поведения, которое связано с выходом в деструктивную агрессивную сферу. Автор также замечает, что прагматически значимая речь, вместе с тем, невозможна без соблюдения этики (речевого этикета): веди себя с коммуникативным партнёром так, как бы ты хотел, чтобы он вёл себя с тобой - не доставляй собеседнику неудобств, чтобы не получить их от него [1, с. 28].
Под агрессией, вслед за С. И. Ожеговым и Н. Ю. Шведовой, понимаем «открытую неприязнь, вызывающую враждебность» [2, с. 18].
В настоящей работе обратим внимание на проявление речевой агрессии в текстах политического анекдота, так как он оказывает существенное влияние на формирование мировоззренческой позиции и идеологии общества, отражает национально-культурное видение действительности.
В связи с предметом исследования обратимся к мысли В. В. Химика, который акцентирует внимание на том, что специальное наименование, отличающее анекдот от сходных понятий, имеется только в русской языковой картине мира [3, с. 17]. Этот факт отмечает и Ж. Б. Абильдинова, говоря о том, что в английском, французском и немецком языках нет специальной лексемы, обозначающей понятие «анекдот». Он называется более широким, родовым словом, включающим в свою семантику несколько близких наименований: «joke, canned joke, funny story» («шутка, забавная эффектная история» - англ.), «historie» («басня, небылица» - франц.), «der Witz» («шутка», «острота» - нем.) [4, с. 5].
Е. Я. Шмелёва и А. Д. Шмелёв под анекдотом понимают короткую устную смешную историю об известных всем носителям языка личностях, описывающую вымышленное событие и имеющую неожиданную концовку [5, с. 20].
Во всех политических анекдотах, подвергшихся анализу (500 единиц), нами зафиксировано наличие речевой агрессии по отношению к одному или всем действующим лицам.
В русской языковой картине мира политический анекдот направлен, как правило, на таких бывших и современных правителей государства, как В. И. Ленин, И. В. Сталин, Л. И. Брежнев, Н. С. Хрущёв, М. С. Горбачёв, Б. Н. Ельцин, В. В. Путин.
