CC BY
13
УДК 81.373.72; 81.367.808.5
ФРАЗЕОСИНТАКСИЧЕСКОЕ СРАЩЕНИЕ КАК КОСВЕННЫЙ ЭКСПРЕССИВНЫЙ АКТ В ДИАЛОГИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
© 2009 г. Н.А. Кузьменко
Педагогический институт Южного федерального университета, 344082, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33, г.ри@г.ри. еССи. ги
Pedagogical Institute of Southern Federal University, B. Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don, 344082, rspu@rspu. edu. ru
Исследуются особенности диалогического функционирования косвенных экспрессивных актов со структурой фразео-синтаксического сращения как показателя речевого поведения говорящей личности. Анализируются возможные способы описания эмоциональной кинемики и фонации при введении данных речевых актов в художественный дискурс.
Ключевые слова: фразеосинтаксическое сращение, косвенный экспрессивный акт, эмоциональная интерференция, ки-немика, фонация.
The article deals with the dialogic peculiarities of indirect expressive speech acts with the structure of phraseosyntactical union. Such speech acts are considered to be the indices of speaker's verbal behavior. The possible ways of describing the emotional kinematics and phonation while bringing the mentioned-above speech acts into the fiction discourse are also analyzed.
Keywords: phraseosyntactical union, indirect expressive speech act, emotional interference, kinematics, phonation.
Эмоциональный заряд синтаксических фразеологических единиц (ФЕ) в диалогической речи настолько силен, что требует своего сиюминутного материального воплощения в виде экспрессивной маркированности языкового поведения говорящей личности, поскольку мысль не успевает облачить этот эмоциональный стимул
в рациональные формы. В диалогическом дискурсе синтаксические ФЕ непосредственно выражают отношение говорящей личности к той или иной ситуации, либо к собеседнику. В них сконцентрирована актуальная для спонтанной диалогической речи потребность инициатора диалога в эмоциональном воздействии на собеседни-
ка с целью вызвать ответную реакцию со стороны последнего. В связи с этим данная разновидность единиц получила в диалоге достаточно широкое распространение именно в качестве реплики-реакции. В частности, как показало наше исследование, в ответных реакциях частотными предстают фразеосинтаксические сращения, формирующие реплику с иллокутивной силой косвенного экспрессивного акта.
Фразеосинтаксические сращения, как указывает В.Р. Саркисьянц, «представляют собой внутренне однородную категорию нечленимых предложений, конституирующим признаком которой является несопоставимость общего непонятийного значения целого со значением отдельных компонентов» [1, с. 194]. Утрачивая свое самостоятельное лексическое значение, компоненты, входящие в структуру фразеосинтаксического сращения, превращаются в сложное семантическое целое, которое в условиях диалогического общения способно функционировать в качестве самостоятельного косвенного экспрессивного акта, что отличает фразеосинтакси-ческие сращения от сращений чисто фразеологических, которые используются лишь в составе высказывания, являются синтагматически связанными с предшествующими и последующими частями высказывания. Утрачивая свое самостоятельное лексическое значение, «слова, входящие в структуру фразеологического сращения, превращаются в компоненты сложной лексической единицы, которая приближается по значению к отдельному слову» [2, с. 332]. Компоненты же фразеосинтаксическо-го сращения спаиваются в единицу синтаксического уровня языка, которая приближается по значению к отдельному нерасчлененному предложению.
Эмоциональная компонента пронизывает рациональную ткань фразеосинтаксических сращений, формирующих косвенные речевые акты, регулируя процесс выражения их когнитивного содержания. Источником порождения данных сращений выступают эмоционально-чувственные ощущения и впечатления говорящей личности, подвергаемые далее языковой обработке в соответствии с концептуальными установками языкового сознания данной лингвокультурной общности. Другими словами, эмоциональность реагирующего партнера по диалогической коммуникации, требующая семанти-зации в разговорном стиле общения, предстает стимулом и сырьем для мыслительной обработки информации, в результате которой в косвенном экспрессивном акте со структурой фразеосинтаксического сращения происходит «спаивание» рациональной и эмоциональной составляющей с прагматическим превалированием последней.
При анализе косвенных экспрессивных актов со структурой фразеосинтаксического сращения для нас особый интерес представляет класс коммуникативных эмоций, т. е. эмоций, возникающих при потребности в диалогическом общении и в процессе общения. Прагматически релевантными предстают прежде всего коммуникативные эмоции: потребность «излить душу», любопытство, желание узнать что-то, потребность снять с себя «груз», поделившись с кем-нибудь, разделить радость, вызвать сочувствие, проявить себя в качестве «эксперта-
знатока», попытаться получить совет, поддержать разговор - «эмоциональное слушание», желание понравиться, произвести впечатление, самолюбование, самораскрытие и т.д. [3].
Наши наблюдения свидетельствуют, что именно данные коммуникативные эмоции, как правило, реализуются косвенными экспрессивами со структурой фразеосинтаксического сращения в соответствующей линии диалогической коммуникации. Сравним примеры, взятые из «Нового англо-русского словаря современной разговорной лексики» С.А. Глазунова [4]: «May I borrow your pen? - Be my guest» «Можно я возьму у вас ручку? -Пожалуйста!» (желание произвести впечатление на собеседника); «Poor guy that shouldn't happen to a dog» -«Бедный парень! И надо же было такому случиться!» («эмоциональное слушание», желание понравиться собеседнику посредством выражения сочувствия).
За каждым подобным косвенным речевым актом скрывается определенный эмоциональный посыл, целая палитра эмоций. Также в любой «дозе» заложенной в них информации уже содержатся определенные экспек-тации говорящей личности, продуцента по поводу получения адекватной эмоциональной оценки, реакции реципиента. Другими словами, косвенные экспрессивные акты со структурой фразеосинтаксического сращения способствуют зарождению в данной линии диалогической коммуникации фокуса эмпатии. Не исключено, что когда производитель подобного речевого акта способен вызывать эмоцию, то в процессе распознавания эта эмоция может оказывать все более сильное влияние на диалогическое общение в целом. Такое эмоционально-оценочное влияние модифицирует восприятие диалогической реплики со стороны партнера по речевому взаимодействию.
В общем виде можно констатировать, что эмоциональные процессы при ответном реагировании посредством косвенных экспрессивных актов со структурой фразеосинтаксического сращения содействуют усилению интеллектуальных процессов собеседника, оказывают избирательное влияние на содержание данных процессов, способствуя возникновению таких ассоциаций, содержание которых связано с содержанием эмоциональных состояний.
Именно эмоциональный настрой может быть причиной коммуникативной неудачи при реагировании посредством косвенного экспрессива со структурой фразео-синтаксического сращения и представлять психологический барьер для диалогического общения. Для того чтобы такая коммуникация состоялась, реагирующее лицо должно быть настроено на собеседника, найти эмоциональный унисон, оптимальный для данной линии диалогической коммуникации. Такие эмоции, как гнев, возмущение, эмоциональное перевозбуждение, могут представлять собой коммуникативный барьер, препятствующий пониманию смысла сообщения, и соответственно реакция реципиента не будет отвечать экспектаци-ям адресанта, а значит, диалогическая коммуникация не будет успешной.
Собеседник реагирует не на эмоцию, а на свое восприятие данной эмоции [5, с. 143]. И если интерпрета-
ция со стороны собеседника ложная, то провоцируется соответствующая не менее эмоциональная реакция. Подобные коммуникативные сбои являются результатом эмоциональной интерференции, т.е. отсутствия «совместимости эмоциональных полей коммуникантов» [6, с. 13]. Разный эмоциональный настрой при порождении косвенных экспрессивных актов со структурой фразео-синтаксического сращения способствует разной точности взаимопонимания собеседников. Исходное эмоциональное состояние реципиента подобного речевого акта влияет также на процесс декодирования, адресат может искажать исходный косвенный смысл или только частично воспринять подтекст передаваемой фатической информации. Таким образом, в процессе реализации анализируемой линии диалогической коммуникации неизбежными оказываются эмоциональное взаимодействие партнеров и их эмоциональная интерференция, последняя при этом может быть разного вида:
1) положительно-линейная: под влиянием положительного эмоционального настроя отправителя может измениться первоначальный негативный эмоциональный фон адресата: Ср.: «He scanned her face. Sometimes-particularly when doubt moved her, as it did now her beauty came close to frightening him. "You 're so clever. Love it! " he said. "I do. " "All right then"... » (Он пристально разглядывал ее лицо. Иногда, особенно когда ее одолевали сомнения, - как это имело место и сейчас - ее красота почти что начинала пугать его. «Ты такая умная. Полюби это!», - сказал он. «А я это люблю». «Тогда все в порядке...») [7];
2) отрицательно-линейная: негативная эмоциональная энергия отправителя перевешивает и меняет на противоположный первоначально положительный настрой реципиента: Ср.: «It was felt that a more personal communique was in order, Mr. Ashley. "Well shut my mouth! Why should we believe you?" Ashley asked, sipping at his whiskey. Both men kept their voices high, though neither man had the slightest doubt as to what they thought of each other. "Because we are not as crazy as that", Murphy cried». (Все почувствовали, что более личное коммюнике было в порядке, мистер Эшли. «Ну заткните мне рот! Почему мы должны верить вам?», - спросил Эшли, попивая виски. Оба были на пределе, хотя совсем не сомневались относительно того, что думали о друг друге) [8];
3) реактивно-положительная: положительные эмоции реципиента преобладают над отрицательными. Ср.: «Don't underestimate this kid, Bob. He's smart. I'll wager you a steak dinner that he gets more things out of the Brits than they get out of him. "Sucker bet", the Deputy Director (Operations) snorted. "At Snyder's", the Deputy Director (Intelligence) said calmly. It was the favorite steak house for both executives, located just across the Key Bridge in Georgetown». (Не недооценивай этого ребенка, Боб. Он сообразительный. Я держу пари и с меня бифштекс на обед, если не окажется, что он имеет от Бритов больше, нежели они от него. «Заманчивое пари», - фыркнул замдиректора по операционной части. «У Снайдеров», -сказал спокойно замдиректора по разведке. Для обоих это был любимый ресторан, расположенный прямо на-
против Ки-Бриджа в Джорджтауне, и там готовили самый лучший бифштекс) [9].
4) реактивно-отрицательная: негативный эмоциональный фон реципиента значительно сильнее эмоционального фона адресанта. Ср.: «Who else knows?» «Stone me! Nobody!» «I don't believe you» There was curiosity in his face now, and puzzlement, but horror was still the dominant expression («А кто еще знает?» «Да пусть я провалюсь сквозь землю! Никто!» «Я не верю тебе.» На его лице отразились любопытство и озадаченность, но ужас все еще доминировал над всеми эмоциями) [10];
5) нейтрализующая, которая может означать полное коммуникативное эмоциональное непонимание. Ср.: «Know him, by any chance?» «Glory be! Never even heard of him until now». «Curiouser and curiouser», Hansen murmured. A few minutes passed in desultory talk («Случайно не знаешь его»? «Боже упаси! Первый раз только сейчас о нем услышал». «Дело приобретает все более любопытный поворот», - прошептал Хансен. Несколько минут прошло в бессвязной беседе) [11].
Данная классификация векторов интерференции собеседников при актуализации реагирующей реплики, содержащей косвенный экспрессивный акт со структурой фразеосинтаксического сращения, представлена с учетом степени взаимовлияния собеседников друг на друга, проявляющегося в их эмоциональных полях. Однако в процессе разворачивания данной линии диалогической коммуникации следует также учитывать и эмоциональное влияние предшествующей эмоциональной реплики (ситуации), экспликация которой зависит от эмоционального поля (эмпатии) собеседников. В данных примерах прослеживается взаимосвязь психического, биологического, когнитивного и эмотивного компонентов - составляющих личностное поле реагирующего партнера, поле его диалогической личности.
Согласно нашим наблюдениям, реализация косвенных экспрессивных актов со структурой фразеосинтак-сического сращения сопровождается, как правило, пара-лингвистическими средствами. Невербальная коммуникация - один из видов человеческого общения, тесно связанный и взаимодействующий с вербальным, речевым общением.
Интерес к паралингвистическим явлениям можно объяснить тем, что современные исследователи все чаще ставят своей задачей раскрыть всю совокупность факторов, управляющих как формой, так и содержанием высказывания. Паралингвистические средства, не входя в систему языка, не являются и речевыми единицами, тем не менее устное сообщение не может быть фактом коммуникации без паралингвистического сопровождения. Поэтому паралингвистические средства в той или иной степени представлены в каждом речевом сообщении [12, с. 367].
Ведущим произносительным паралингвистическим средством для выражения экспрессивных значений выступает просодическая организация речевого высказывания, а среди средств просодии - акцентная выделен-ность. Паралингвистическая кинемика (мимика, жесты) также может рассматриваться в качестве составляющей компоненты вербальной коммуникации. Следовательно,
паралингвистическая кинемика, являясь некоторой семиотической подсистемой поведения говорящей личности со своими специфическими признаками, и непосредственно, и опосредованно связана с языковой структурой речевого акта.
В целом в художественном тексте мы выделяем следующие способы описания эмоциональной кинемики (кинема) и фонации (для обозначения способа представления фонации предлагаем термин «фонацема», который вписывается по словообразовательной модели в ряд других эмпирических терминов, ср.: «кинема», «фонема», «синтаксема» и т.д.) в линии диалогической коммуникации, в которой актуализируется реплика-реакция, содержащая косвенный экспрессив со структурой фразеосин-таксического сращения:
1) эмоциональная фонацема/кинема с указанием на ее значение, т.е. сопровождающееся конкретным названием эмоции. Например: He looked up andsnapped angrily in return: «No fair! I saw it frst». (Он поднял глаза и огрызнулся в ответ: «Не справедливо! Я первым это увидел») [13];
2) эмоциональная фонацема/кинема без названия эмоции, но об эмоции можно судить достаточно точно по контексту диалогического общения. Ср.: «That sticks out a mile» she snapped out her reply. («Да это за милю видно», - выпалила она в ответ) [14];
3) фонацема/кинема отсутствует, но речевая агрессия распознается посредством декодирования стилистических приемов. Ср.: «You're such a rip-off artist, aren't you?» («Да ты ведь художник, который не прочь заняться и плагиатом, не так ли?») [15]. В данном примере агрессия, выраженная иронией, используется для усиления иллокуции воздействия на собеседника.
Итак, для выражения эмоциональности реагирующего собеседника могут вербализоваться как фонационные, так и кинетические паралингвистические средства. Первые, как свидетельствуют наши наблюдения, обычно сопровождают косвенные экспрессивные акты со структурой фразеосинтаксического сращения, реализующие вербальную агрессию, а вторые - косвенные экспрессивные акты с данной же структурой, выражающие авербальную, контекстуально определяемую агрессию.
Подобные косвенные экспрессивные акты соотносимы со свободными по форме словосочетаниями, но их внутренняя форма оказалась настолько «стертой», что денотативная составляющая в них полностью отсутствует, замещена модусным содержанием. Их семантика приспосабливается не для идентификации, а для отношения говорящего к сказанному. В результате в диалогической речи такие структуры обладают коммуникативной модальностью, используются в прагматической функции косвенного выражения различного рода эмоций; причем одна и та же структура способна обладать в зависимости от ситуации общения как положительными, так и отрицательными коннотациями. В ментальном мире говорящей личности эмоциогенность фразеосин-таксических сращений в функции диалогических экспрессивных реакций ассоциируется с косвенной оценкой, которая создает внутреннее напряжение сигнифика-
тивного наполнения синтаксической структуры, но подавляется нормами социокультурного поведения.
Эмоции, заложенные в косвенный экспрессивный акт со структурой фразеосинтаксического сращения, окрашивают диалогический текст, придают дополнительный смысл, иногда меняют смысл сообщения: добавляя, уточняя, изменяя, усиливая или преуменьшая важность последующей в реплике информации. Эмоциональная рамка налагается на порождаемую диалогическую реплику как некий каркас, без которого она может «рассыпаться», потеряв сущностный смысл. Для декодирования подобного речевого акта реципиент должен в свою очередь реконструировать данную рамку или создать аналогичную, чтобы прочитать это «междустрочье», распознавая эмоциональный мотив собеседника, войти в единое с ним эмоциональное пространство.
Диалогическая личность многогранна, и в ее личностном поле выделяется эмоциональная составляющая. Можно утверждать, что эмоции при инициации диалогической реакции, содержащей косвенный экспрессивный акт со структурой фразеосинтаксического сращения, пронизывают все структурные компоненты личности. Мы придерживаемся позиции В.И. Шаховского [3], считающего, что следует говорить об эмоциональной языковой личности, по нашему определению, о диалогической личности. Мы полагаем, что эмоциональная составляющая содержится имплицитно в любом аспекте диалогической личности. Так, в когнитивном аспекте эмоциональная составляющая предполагает знание эмоционального кода, знание собственного эмоционального мира, знание способов интерпретации эмоциональных экспликаций в соответствии с нормами диалогического взаимодействия. В мотивационно-прагматическом аспекте - это потребность и способность эмоционально воспринимать действительность, контролировать собственные эмоции, находить оптимальный баланс между рациональным и эмоциональным в речевом поведении. В лингвистическом плане при инициации косвенных экспрессивов - фразеосинтаксических сращений - речь необходимо вести об эмотивной компетенции говорящей личности как умении, имманентной способности находить языковое выражение своим эмоциям и адекватно понимать эмоции собеседника.
Литература
1. Саркисьянц В.Р. Фразеологический состав современного английского языка: структурно-семантический и прагматический аспекты. Ростов н/Д, 2006. 250 с.
2. Современный русский язык: Фонетика. Лексикология. Фразеология / под ред. П.П. Шубы. Минск, 1998. Ч. 2. 464 с.
3. Шаховский В.И. Коммуникативно-прагматический аспект экспрессивности. Волгоград, 2003. 248 с.
4. Глазунов С.А. Новый англо-русский словарь современной разговорной лексики. М., 2000. 776 с.
5. Рейковский Я. Эмоции как процесс, организующий поведение // Экспериментальная психология эмоций. М., 1979. С. 133-151.
6. Черничкина Е.К. Эмоциональная корреляция в процессе межкультурной коммуникации // Вестн. ВолГМУ. 2006. № 2. С. 13-16.
7. Brown C. The Hellbound Heart. L., 2002. 254 p.
8. Clancy T. Patriot Games. N.Y., 1994. 364 p.
9. Clancy T. Red Rabbit. N.Y., 1993. 275 p.
10. MacLean A. Night without End. L., 2004. 457 p.
Поступила в редакцию
11. MacLean A. Ice Station Zebra. L., 2004. 247 p.
12. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В.Н. Ярцева. М., 1990. 685 с.
13. Winchester S. The Professor and the Madman. L., 1999. 242 p.
14. SelbyH. The Song of the Silent Snow. L., 2000. 345 p.
15. Clancy T. OP-Centre Mirror Image. NY., 1993. 297 p.
29 октября 2008 г.
