CC BY
142
Е.Н.Михайлова
— доктор филологических наук, профессор БГУ (Белгород)
ФРАНЦУЗСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ГРАММАТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ XVI ВЕКА КАК ОТРАЖЕНИЕ ЯЗЫКОВОГО САМОСОЗНАНИЯ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
В статье рассмотрены этапы становления национальной грамматической традиции во Франции в XVI в. Показан характер воздействия языкового самосознания эпохи Возрождения на неравномерность процесса кодификации французского языка и на выработку разных по характеру типов грамматического описания в рамках одной традиции.
In this paper stages of the national grammatical tradition formation in France in the 16th century are under consideration. The character of the Renaissance language self-consciousness impact on the French language codification process irregularity and on the elaboration of grammatical description types, different by nature, within one tradition theme is presented.
Подлинный подъем, который в последнее время испытывает историография лингвистики, проявил себя не столько через мощный рост публикаций, освещающих различные этапы развития языкознания, сколько через выработку методологических принципов описания истории лингвистических идей и создания оригинальных концепций, позволяющих объяснять причины и движущие силы эволюции научного знания. Одним из значимых достижений в этом плане стало положение о том, что всякая система знаний является неотъемлемой частью культуры своего времени. В связи с этим наряду с изучением внутренней логики науки в сферу историографии лингвистики настоятельно входит изучение связей научного знания с социокультурной средой, в рамках которой оно формировалось.
В этом смысле французская национальная грамматическая традиция XVI в. представляет собой несомненный интерес, поскольку приходится на один из ярчайших периодов в истории французской культуры — эпоху Возрождения. Рассмотрим, в каких условиях, кем, на каких основаниях она формировалась, совокупность каких факторов обеспечила специфичность воззрений на язык в то время, какие этапы прошел процесс кодификации французского языка в начальный период существования традиции и каким образом эти процессы отразились на выработке принципов грамматического описания.
Особое отношение Ренессанса к языку и языковому мировоззрению было обусловлено, по выражению М.М.Бахтина, ситуацией языковой смены, не знавшей себе аналогов в европейской истории. Закономерным следствием этой ситуации стало то, что общественнополитическая и культурная жизнь тогда концентрировалась вокруг процессов взаимоориен-тации, взаимоопределения и взаимоосвещения языков, отражавших разное мировидение и разное миропонимание [1. С. 514—515]. Но несмотря на то, что в культуре Возрождения грамматика олицетворяла собой одну из конструктивных частей науки и знания вообще, а в языковой программе французского гуманизма ей отводилась решающая роль в культивировании французского языка, собственно грамматические его описания занимают довольно скромное место в богатом по своему содержанию и разнообразном по форме лингвистическом наследии XVI в. В известной мере этот парадокс может быть объяснен тем, что, невзирая на расширение функциональных возможностей французского языка, основным предметом школьного преподавания и объектом языковой педагогики в то время продолжала оставаться латынь. Тем не менее, уже самим фактом своего существования первые французские грамматики свидетельствуют о новом отношении к языку, поскольку благодаря им свое реальное воплощение получила идея о равенстве всех языков и, как следствие этого, пришло понимание того, что «вульгарные» языки в той же мере, что и классические, достойны изучения.
По данным наиболее известных библиографических обзоров по истории лингвистической мысли, насчитывается около трех десятков французских грамматик, увидевших свет в XVI в. Кроме того в историографических исследованиях собрано немало сведений об утраченных грамматических сочинениях эпохи, основывающихся либо на косвенных свидетельствах современников, либо на прямых упоминаниях самих авторов этих работ. К одной из наиболее значимых утрат в грамматическом наследии французского Возрождения ученые причисляют трактат Э.Доле «L’Orateur fran9ais» (ок. 1536). В списке утраченных значатся также ранние грамматические работы Ж. Дю Веза, первое издание грамматики Ж.Боске (ок. 1565—1568), большинство учебных пособий по французскому языку Г.Мерье. В общей сложности описаний французского языка в XVI в. было создано около полусотни, при этом обращает на себя внимание то, что процесс грамматизации французского языка протекал с разной степенью интенсивности и был связан с выработкой нескольких типов грамматического описания, что было обусловлено как общим направлением языковой программы французского гуманизма, так и сменой ориентиров на разных этапах в развитии национального мировоззрения эпохи Возрождения.
В первой половине XVI в. во Франции сложилась такая ситуация, когда французский язык, не будучи еще объектом специального грамматического описания, использовался в качестве вспомогательного средства при обучении латыни. Небольшие вкрапления элементов французского в тексты латинских грамматик чаще всего появлялись как своеобразные «переводы» тех парадигм латинского языка, которые, по мнению авторов, представляли собой трудности для понимания французских учащихся ввиду расхождения принципов формообразования в двух языках. Основное внимание в тот период уделялось расхождениям в парадигмах склонения и спряжения, как это сделано, к примеру, в знаменитой «Грамматографии» (1529), в небольших практических пособиях по склонению и спряжению, изданных Р.Этьеном в 30—40-е гг., или в трактате о «согласии» французского языка с латинским, опубликованном в 1540 г. С. де Колинем.
Ж. Дю Вез стал по существу выразителем мнения большинства своих современников, когда написал о том, что грамматика создана для классических языков, а потому бессмысленно надеяться на то, что «вульгарные» языки уложатся в традиционную грамматическую схему латыни. Полностью разделял эту точку зрения в то время и Р. Этьен, высказывавшийся в ранних своих грамматических работах о том, что французские формы группируются в парадигмы исключительно для того, чтобы помочь французским учащимся почувствовать значение и формы латыни. О живучести этих представлений пишет во введении к своей грамматике Л.Мегре, выражая свое несогласие с мнением большинства французов о невозможности приложить принципы грамматической доктрины к родному языку.
Такое мнение поддерживалось в известной мере благодаря успехам прямого метода в преподавании живых языков и в связи с бытовавшим в течение долгого времени представлением о том, что эти языки, в отличие от классических, олицетворяют собой узус, но не правила. Об этом, в частности, речь идет в Лотарингской Псалтири (XIV в.), где латинский язык представлен как свод грамматических правил, согласно которым слова изменяются по лицам, числам, родам и т.д. Что же касается романского языка (laingue romance), то, как пишет неизвестный средневековый автор, в нем таких правил нет, и потому слова образуются произвольно, по желанию говорящих и изменяются по общему согласию [16. Р. 49—50].
Начало французской национальной грамматики в историографии лингвистики традиционно связывают с работой Ж. Дюбуа (январь 1531). Между тем, в октябре 1530 г., т.е. незадолго до трактата Дюбуа, отпечатанного в типографии Этьенов, там же была издана работа М.Кордье, в которой наряду с проблемами орфографии рассматривались вопросы грамматической правильности.
Став наглядным опровержением распространенному в то время мнению о невозможности описания «вульгарных» языков по образцу латинских грамматик, работа Ж. Дюбуа произвела определенный резонанс в просвещенных кругах французского общества, но не получила того признания, на которое рассчитывал автор, искренне претендовавший на лавры французского Доната. В ближайшие годы у Дюбуа не только не оказалось последователей, но и сам ученый так и не реализовал своих намерений по созданию «подлинной французской грамматики», о чем с воодушевлением писал во введении к своей работе [13. P. 3—4].
Несмотря на то, что известные филологи эпохи упоминали имя Дюбуа, называя его основоположником французской грамматики, его труд не переиздавался вплоть до 1971 г., в то время как трактат М.Кордье уже в течение десяти лет после первого выхода в свет выдержал три переиздания в одной лишь типографии Этьенов (1533, 1540, 1541) [14. Р. 90; 19. Р. 260; 10. Р. 37—38]. Многие ученые склонны объяснять причину создавшегося положения общей ориентацией языковой программы французского гуманизма первой половины XVI в. преимущественно на вопросы защиты языка и проблемы орфографии [8; 10; 14; 2].
Лишь через тринадцать лет после выхода в свет трактата Ж. Дюбуа во Франции была предпринята новая попытка описания французского языка с опорой на каноническую схему грамматики. Речь идет о работе Ж.Дрозе (1544), которую, как отмечает Ф.Брюно, историографы обычно не упоминают в числе ренессансных французских грамматик ввиду своеобразия данного сочинения, представляющего собой один из первых опытов сопоставительного описания французского и трех классических языков [8. Р. 138—139].
Подлинный перелом в сложившейся ситуации произошел в середине XVI в. и оказался связан с изменением общего направления языковой программы французского гуманизма, произведенного манифестом Плеяды. Защита и прославление французского языка, мыслившиеся прежде всего как борьба за равенство его с языками классическими, привели к тому, что идея, высказывавшаяся в начале века Ж.Лефевром, Э.Доле, Ж.Дюбуа, о возможности описания французского языка по примеру латыни нашла свое воплощение во множестве грамматик, наводнивших книжные рынки Франции в 50—60-е гг. Именно тогда и было создано абсолютное большинство работ, составляющих сокровищницу ренессансной грамматической мысли. К числу наиболее известных принадлежат труды Л.Мегре (1550), Ж.Пилло (1550), РЭтьена (1556, 1558), Г.Мерье (1557), Ж.Гарнье (1558), П. де ла Раме (1562).
В 70-е гг. бурная деятельность в сфере создания все новых описаний французского языка сменилась порой наблюдений, глубоких размышлений и критического пересмотра того, что уже в этой области было достигнуто. В это время переиздавались, переводились и редактировались самые удачные, с точки зрения современников, работы. Тщательное и всестороннее осмысление фактов французского языка получило наиболее полное свое воплощение в грамматиках А.Коши (1570, 1576) и П. де ла Раме (1572), которые мы, вслед за К.Дюмон-Демезьер, относим к самым серьезным грамматическим трудам французского Возрождения [14. Р. 326].
С 60—70-ми гг. связано и формирование языковой концепции А.Этьена. Не являющиеся грамматиками ни в общепризнанном понимании, ни с точки зрения существовавшей в то время стилистики жанра, филологические изыскания известного типографа, библиофила и ученого обращены, тем не менее, к решению как литературных, так и сугубо грамматических проблем. Среди них — поиск критериев грамматической правильности, рассуждения о законах построения речи и формообразовании, размышления о своеобразии строя французского языка. Ближе других к жанру грамматического описания стоит последний трактат ученого — «Hуpomneses de Gallica Lingua» (1582), осуществленный как расширенный комментарий к латинскому переводу известной грамматики его отца (1556—1558).
Убедительнее всего о переменах в состоянии грамматических учений, произошедших во Франции в течение всего лишь двух десятилетий, свидетельствуют отзывы самих грамматистов. Так, еще в июне 1550 г. в предисловии к парижскому изданию «Основ галльского языка»
Ж. Пилло выражал сожаление о том, что даже в столице он не смог найти ни одной подходящей грамматики французского языка [17. Р. 4]. Однако уже в 1572 г. Рамус с восторгом отзывался о вкладе своих современников в изучение родного языка, подтверждая свое мнение довольно внушительным списком имен [18. Р. 9—11].
Своеобразный взрыв грамматической активности в 50—70-е гг., сопровождавшийся не только появлением все новых пособий по языку, но и совершенствованием их качества, привел к тому, что в этот сравнительно короткий срок были заложены основы грамматического описания французского языка, надолго определившие лицо национальной лингвистической традиции [4. C. 16—17].
Конец XVI в. в целом отмечен относительным спадом активности на поприще создания французских грамматик. Причина этого кроется в очередном изменении курса языковой программы французского гуманизма. С выходом на первый план проблем культивирования языка взоры знатоков словесности обратились к риторике и стилистике, потребность же в грамматических сочинениях в этот период удовлетворялась в основном за счет переиздания работ, ранее приобретших себе известность и авторитет. По данным Э.Штенгеля, грамматика Ж.Пилло только в XVI в. переиздавалась 18 раз [20. S. 21—22]. Неоднократно публиковалась во Франции и за ее пределами в оригинале и в переводе на латинский язык вторая редакция грамматики П. де ла Раме (1572). Известно несколько переизданий работ Р.Этьена, А.Этьена, А.Коши [20. S. 25—27; 14. P. 247—248, 324—326]. В то время появилось также несколько новых руководств по французскому языку, в числе которых работы Ж.Боске (1586), Ф.Гарнье (1598), Ж.Массе (1606). Труд Ш.Мопа (1607) стал последней грамматикой, в которой отразился дух уходящей эпохи. Затем, вплоть до выхода в свет «Всеобщей и Рациональной грамматики» Пор-Рояля (1660), национальная традиция не давала, по мнению ученых, ни самобытных идей, ни оригинальных сочинений, но порождала многочисленные компиляции, в которых воспроизводились идеи и методы, утвердившиеся в грамматике в XVI в. Не случайно Ж.-К.Шевалье охарактеризовал эти десятилетия как период застоя [12. P. 431].
Как видим, наибольшая интенсивность процесса грамматизации французского языка приходится на 50—70-е гг. XVI в., что позволяет говорить об этом этапе в развитии национальной традиции как о квинтэссенции ренессансной парадигмы знания о языке, предшествующий же и последующий этапы можно охарактеризовать как переходные в системе грамматического знания.
Рассмотрим теперь, каким образом в рамках этих неравномерных по своей протяженности и неравнозначных по своему уровню периодов осуществлялась кристаллизация французской национальной парадигмы грамматики через выработку специфических для данной эпохи типов грамматического описания.
Обращение к работам, увидевшим свет в XVI в., показывает, что среди сочинений первой половины столетия имеется немало таких, авторство которых до сих пор либо не установлено, либо является спорным. Так, до сих пор сохраняется проблема атрибуции «Грамматогра-фии» (1529), не установлено имя автора трактата «О согласии французского языка с латинским», изданного в типографии С. де Колиня в 1540 г., отсутствуют какие бы то ни было сведения об авторе одного из наиболее ранних описаний французского языка — «Jardin de plaisance» (1501), содержащего в качестве особой главы краткую французскую грамматику (un petit Donet fran9ois). В то время нередки были случаи, когда даже ученые, обладавшие авторитетом и европейской известностью, публиковали свои грамматические работы анонимно, как, в частности, поступил со своей книгой о восьми частях речи Эразм Роттердамский (1521). Одна из причин сложившейся ситуации кроется, на наш взгляд, в недостаточно высоком еще уровне книгопечатания. Другую мы связываем с сохранением в сфере знания о языке стереотипов средневековой традиции, в которой, как отмечают ее исследователи, грамматические сочинения по преимуществу были безымянными [7. С. 160; 6. С. 8].
Если в начале XVI в. характер описания живых языков отличался излишней привязанностью к каноническим текстам латинских грамматик для того, чтобы стать по-настоящему оригинальным, то во второй половине столетия в связи с переходом от догматизма к критическому осмыслению прошлого и современного состояния грамматического знания в характере описания французского языка произошли качественные изменения. Это выразилось в том, что количество изданных анонимно грамматических сочинений заметно сократилось, более того, грамматисты всячески стремились подчеркнуть свое имя и несомненные, с их точки зрения, достоинства собственных творений, что проявилось как в названиях работ, ставших тяжеловесными, так и в содержании предварительных замечаний (Лё 1ес1»геш), получавших нередко вид апологий авторов самим себе. Наконец, наиболее важным для становления национальной грамматической доктрины является то, что работы этого периода отличаются более свободным, чем раньше, подходом к отбору материала и его систематизации. Наиболее яркие авторские парадигмы 50—70-х гг. мы связываем с именами Л.Мегре, П. де ла Раме, А.Этьена, А.Коши. Примечательно, что написанные ими грамматики французского языка представляют собой не просто составную часть их общефилологических воззрений, а их логическое завершение, кульминацию.
Так, языковая концепция Л.Мегре строится на убеждении его в необходимости кардинальным образом изменить французскую орфографию, поскольку традиционная графика, по его мнению, не дает возможности для адекватного морфолого-синтаксического описания французского узуса. В связи с этим он стремится в первую очередь решить задачу по реформированию орфографии (результатом чего становится его трактат 1542 г.) и лишь затем приступает к написанию французской грамматики.
Обе редакции французской грамматики П. де ла Раме представляют собой лишь малую часть в богатом наследии ученого, насчитывающем, помимо капитальных трудов по философии, математике, истории, семь книг по латинской грамматике, четыре — по греческой, а также объемный трактат по риторике. В наиболее развернутом виде грамматическая кон -цепция автора отражена в двух фундаментальных трудах, увидевших свет в 1559 г., — «Огашшайса» и «8сИо1ае Огашшайсае», где ученый стремился не столько дать описание строя латинского языка, сколько обосновать свою точку зрения на приемы и методы грамматического анализа, отличную от традиционной. Осмысление грамматического строя родного языка стало для французского ученого и хронологически и фактически итогом всех его научных изысканий.
В отличие от многих других авторов XVI в. А.Коши связывал свою грамматическую доктрину с методикой преподавания языка. Оценивая существовавшие в то время приемы обучения живым языкам как несовершенные, он стал основоположником собственного метода. Для его реализации А.Коши написал две оригинальные грамматики — латинского и французского языков, в основу которых положил единую композиционно-структурную схему. Блестящий практик и основательный теоретик, создавший наиболее подробное для своего времени описание французского языка, он сумел показать своеобразие его грамматического строя через жесткую систему парадигм, организация которых заметно отличается от того, что имеет место в других работах XVI в.
Наряду со зрелыми грамматическими учениями и оригинальными авторскими компиляциями эпоха Возрождения оставила немало элементарных руководств по языку, не отличающихся ни строгой системностью в изложении материал, ни всесторонним освещением французского узуса. К ним могут быть отнесены школьные грамматики Ж.Гарнье, Г.Мерье, Ж.Боске и так называемые «основы» французского языка Ф.Гарнье, Ж.Массе и др.
К особому типу описания французского языка принадлежат разного рода разговорники (или «диалоги»), представляющие собой перечень примеров хорошего узуса, тематические словники и образцы диалогов на повседневные темы. Именно такой, по мнению Ж. Дю Веза,
и должна быть грамматика живого языка [15]. Такой принцип построения отличает и его грамматику, в которой помимо довольно разрозненного описания отдельных случаев французского узуса имеется двуязычный лексикон, а также образцы светских бесед, тематика которых всецело определена предназначением этой работы (как известно, она была написана специально для принцессы Марии, дочери Генриха VIII).
Особая система организации языкового материал в грамматике Ж. Дю Веза не раз давала историкам языкознания основание называть его работу бессистемной [12; 14]. Отметим, что такой принцип построения текста грамматики был присущ в основном руководствам, предназначенным для обучения языку иностранцев. Так, многостраничный англо-французский словник в грамматике Дж.Пальсграва служит всеобъемлющим иллюстративным материалом для разделов, посвященных описанию частей речи и сочетательным связям слов во французском языке. Из французских авторов более десятка многоязычных словников и разговорников для нужд своей Школы живых языков составил Г.Мерье [14. Р. 190—198].
60-е гг. XVI в. положили начало грамматическим компиляциям, исходным материалом для которых послужили тексты первых описаний французского языка. Как отмечают ученые, во многих научных областях в эпоху Возрождения компиляция приобрела широкий размах в связи с необходимостью популяризировать знание [21; 5]. Что касается грамматики, то в ней компиляция издавна выступала как особый способ систематизации знания, примерами тому служат труды Аполлония Дискола, Варрона, Доната, Присциана, Алкуина и других авторов, заслуга которых состоит в синтезе идей.
К числу наиболее известных грамматических компиляций французского Возрождения принадлежит трактат Р.Этьена (1556). Использовав в качестве основы для своей работы труды Ж. Дюбуа и Л. Мегре, знаменитый типограф сумел извлечь из них все лучшее и, по-своему систематизировав весь материал, создал по-настоящему оригинальный труд, отличительными чертами которого стали ясность и простота, что обеспечило ему успех среди современников и признание последующих поколений грамматистов. Между тем, в научной литературе эта грамматика получила неоднозначную оценку. В то время как Ш.Ливе, Л.Кукенем, А.Франсуа, Ж.-К.Шевалье называют ее в числе лучших грамматик эпохи Возрождения, Ф.Брюно и А.Доза считают, что эта работа не заслуживает того успеха, который выпал на ее долю. На наш взгляд, трактат Р.Этьена является наиболее удачным воплощением всех устремлений французской грамматической мысли на переломном этапе в развитии ренессансной традиции.
По-своему компилятивна и грамматика Ш.Мопа (1607), поскольку слишком многое связывает концепцию ее автора с воззрениями Л.Мегре, П. де ла Раме, Р.Этьена, А.Коши. Это, в частности, общие представления о предназначении грамматики, принципах ее построения, отдельные постулаты грамматической теории. В то же время, эта работа представляет собой значительный шаг вперед по сравнению с более ранними описаниями французского языка, так как ее автор сумел обобщить сложившиеся в XVI в. представления о французском языке и его грамматике. Согласно оценке его вклада в национальную традицию, данную Ж.-К.Шевалье, «Мопа привел в порядок великую стройку своих предшественников» [12. Р. 420—421].
Разделение грамматического знания на дескриптивное и экспликативное, произошедшее в Средние века, приобрело в эпоху Возрождения своеобразную форму: тогда как объяснительная грамматика специализировалась на поисках так называемых «причин» классических языков (преимущественно латинского — Депотер, Скалигер, Санчес и др.), дескриптивная ограничивалась в основном задачей описания живых языков. Поэтому абсолютное большинство первых национальных грамматик не только во Франции, но и в Европе в целом, а также описания «экзотических» языков, ставших одной из примет XVI в., по своим целям и методам представляют собой прежде всего второй тип.
В то же время в отдельных грамматических сочинениях эпохи, посвященных описанию народного языка, наблюдается смешение планов — дескриптивного и экспликативного. Так, в работах Л.Мегре, П. де ла Раме, А.Матье, А.Коши точность и рельефность изображения языковой действительности соседствуют с четкой аргументацией и по-своему безупречной логикой мышления, что отражает стремление гуманистов не только все описать, но и всему дать объяснение. По-своему воплощенная в грамматике, эта концепция стала одним из следствий эволюции понятия науки в эпоху Возрождения. Именно в этот период, как отмечает П. П.Гайденко, впервые была снята граница между теорией и практикой, преодолено различие между «природным» и «техническим» [3. С. 515—516].
Представление о том, что любое знание должно иметь практическую направленность, а также расширение сфер общественной и культурной деятельности, куда французский язык все более активно вторгался, способствовали распространению педагогических грамматик. К наиболее известным работам этого типа обычно относят труды Ж.Пилло, Ж.Гарнье, П. де ла Раме, А.Коши, Г.Мерье, Ж.Боске.
Работу Ж. Дюбуа отличает общая концептуальная схема, присущая большинству педагогических грамматик XVI в. Между тем, как видно из авторского предисловия, она была предназначена не столько для обучения, сколько для совершенствования познаний образованных людей о французском языке с опорой на сведения по грамматике классических языков. Сложный характер этой работы, обусловленный ее прагматической направленностью и широтой проблематики, выделяет ее из числа других грамматических сочинений эпохи и является причиной неоднозначной оценки ее типологии в историко-лингвистических исследованиях. Ее причисляют к описательным (А.Луазо, Ш.Ливе, Ж.-П.Капю), нормативным (Н.С.Бе-мент, Ж.-К.Шевалье, А.П.Тимонина), педагогическим (Н.И.Кузьмина, Л.В.Александрова), сопоставительным (Ф.Брюно, М.С.Гурычева, К.Дюмон-Демезьер, С.Ору, Н.Ю.Бокадорова). На наш взгляд, сочинение Дюбуа представляет собой классический пример дидактического текста грамматики, в которой органично сочетаются дескриптивный, нормативный и сопоставительный планы грамматического описания.
Следует признать, что в отношении типологии других грамматических сочинений эпохи Возрождения историко-лингвистические исследования в большинстве своем не дают однозначных ответов, что обусловлено как отсутствием единых критериев для определения каждого типа, так и спецификой существования грамматического знания в то время: размытостью многих понятий, прежде всего, широким пониманием самого предмета грамматики. Проведенный нами анализ источников XVI в. показал, что отсутствие более или менее четких границ между типами грамматик представляет собой одну из отличительных особенностей грамматического наследия французского Возрождения. В рамках каждой отдельно взятой работы такие планы грамматического описания, как узуальный, нормативный и систематический (системный), не только соприкасаются, но и на разных уровнях грамматического анализа взаимозаменяют друг друга. Тем не менее, в большинстве случаев французские грамматики XVI в. тяготеют к нормативному типу, поскольку принцип языковой правильности при отборе и систематизации материала играл для их авторов решающую роль. Разноплановые и разноуровневые руководства по французскому языку рассматриваемого периода представляют собой, на наш взгляд, некий усредненный тип грамматического описания, сочетающий в себе черты дескриптивной и экспликативной, педагогической и сопоставительной грамматик, что по-своему отражает такие специфические черты ренессансной традиции, как ее открытость и подвижность.
Проведенный анализ дает основание говорить о том, что французская национальная грамматическая традиция XVI в., будучи составной частью ренессансной парадигмы знания о языке, является своеобразным отражением ренессансной культуры. Подвижность и открытость этой традиции, проявившиеся как в разнообразии высказывавшихся тогда идей, так
и в отсутствии единого для нее архетипа грамматического описания, были обусловлены трансформацией общей мировоззренческой доктрины Возрождения и поиском новых путей представления знаний.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М. Творчество Ф.Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1990.
2. Бокадорова Н.Ю. Первые опыты грамматических описаний французского языка в контексте культурной традиции XIV — начала XVI веков // Литературный язык и культурная традиция. М., 1994. С. 98—117.
3. Гайденко П.П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М., 1980.
4. Михайлова Е.Н. Грамматическая традиция французского Возрождения: класс имен: Автореф. дис. ... докт. филол. наук. СПб., 2000.
5. Ольшки Л. История научной литературы на новых языках. Т. 2. М.; Л., 1934.
6. Перельмутер И. А. Грамматическое учение модистов // История лингвистических учений. Позднее Средневековье. Л., 1991. С. 7—66.
7. Элельштейн Ю.М. Проблемы языка в памятниках патристики // История лингвистических учений. Средневековая Европа. Л., 1985. С. 157—172.
8. Brunot F. Histoire de la langue frangaise des origines a 1900. T. II (XVI-e siecle). P., 1927.
9. Caput J.-P. La langue frangaise. Histoire d’une institution. P., 1972.
10. Catach N. L’orthographe frangaise a l’epoque de la Renaissance. Geneve, 1968.
11. Cauchie A. Grammatica Gallica, suis partium absolutior quam ullus ante hunc diem ediderit. Parisiis, ex off. R.Stephani, 1570.
12. Chevalier J.-Cl. La notion de complement chez les grammairiens. Etude de grammaire frangaise (1530—1750): These. Geneve, 1968.
13. Dubois J. (Sylvius Jacobus Ambianus). In linguam Gallicam Isagoge una cum eiusdem Grammatica Latino-Gallica ex Hebraeis, Graecis et Latinis scriptoribus. Parisiis, ex off. R.Stephani, 1531.
14. Dumont-Demaiziere C. La grammaire frangaise au XVI-e siecle: Les grammairiens picards: These. P., 1983.
15. Du Wez G. De. An introductiorie for to lerne, to rede, to pronounce and to speke french truly. — lugduni, apud Thomas Godfray, 1532. S.p.
16. Kibbee D.A. Langage variation and linguistic description in 16th century France // Historiographia linguistica. 1990. N / (XVII). P. 49—65.
17. Pillot J. Gallicae linguae Institutio latino sermone conscripta. Parisiis, ex.off. Stephani Groloti, 1550.
18. Ramus P. Grammaire. P., 1572.
19. Renouard A.A. Annales de l’ imprimerie des Estienne ou histoire de la famille des Estienne et de ses editions. P., 1843.
20. Stengel E. Chronologisches Verzeichnis franzosischer Grammatiken vom Ende des 14. Bis zum Ausgange des 18. Jahrhunderts. Jena, 1890.
21. Villey P. Les sources d’idees au XVI-e siecle. P., 1912.
